Текст книги "Миланская роза"
Автор книги: Ева Модиньяни
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)
Глава 6
Ко дню восемнадцатилетия отец подарил Раулю квартиру на площади Сант-Эразмо. Она размещалась на третьем этаже старинного дома, недавно капитально отремонтированного. Окна выходили на маленькую площадь, обрамленную колоннами, увитыми плющом.
– Как красиво! – воскликнула Соланж, любуясь видом из окна.
– Правда? Тебе нравится? – спросил Рауль.
Рауль был счастлив. Раньше он не ценил по достоинству отцовский подарок, тем более что квартира вызывала у него в памяти неприятные воспоминания – именно отсюда, с площади Сант-Эразмо, увезли его в психиатрическую лечебницу. Но теперь здесь жила Соланж, и ничего прекрасней и гостеприимней этих комнат ни юноша, ни девушка желать не могли.
Их золотистые загорелые тела сплелись на постели, потом Соланж и Рауль, оба гибкие и изящные, разомкнули объятия; одновременно глубоко вздохнули, переглянулись и улыбнулись.
– Скажи, так всегда будет? – спросил Рауль.
– Мы съели торт лишь наполовину, а ты уже спрашиваешь, будет ли второй, когда доедим кусок первого, – с упреком ответила Соланж и с улыбкой добавила: – Есть много способов быть несчастливым, кажется, тебе известны все…
Он внимательно взглянул на нее, пытаясь понять, что скрывается за этой очаровательной улыбкой.
– Ты не похожа на других, – сказал Рауль.
– Не похожа? На кого я не похожа?
– Ты вообще не такая, как все…
Соланж перебирала в пальцах платиновую цепочку с бриллиантовой подвеской в форме сердца. Эту драгоценность от Памелатто купил Рауль, ожидая возвращения девушки из Рима. Он впервые в жизни делал подарок женщине и по лицу Соланж догадался, что выбор удачен.
– Красиво, правда? – заметила она.
Ему хотелось ответить так, чтобы девушка поняла, какая радость переполняет его, но на ум приходили только банальные слова.
– Я рад, что тебе нравится, – сказал Рауль. – А почему ты ее не носишь?
– Боюсь потерять, – прошептала Соланж ему на ухо. – Предпочитаю все время держать твой подарок в руках.
– Если потеряешь, куплю тебе другое украшение, еще лучше, еще красивее.
Впервые в жизни Рауль испытывал удовольствие, оттого что богат.
Соланж поднялась с кровати и взяла сумочку, лежавшую на кресле.
– У меня тоже есть кое-что для тебя, – сказала она.
Юноша взглянул на возлюбленную с изумлением. Никогда еще женщины не делали ему подарков, кроме матери, разумеется.
– По-моему, наступил священный момент обмена дарами, – пошутил он, а сам с нетерпением протянул руку.
Она положила ему на ладонь простое гладкое серебряное колечко.
– Это не дорогой, но очень знаменательный подарок, – объяснила Соланж.
– А что он означает? – спросил Рауль, надевая кольцо на мизинец.
– В наших местах, если девушка любит юношу, она дарит ему такое колечко. Если он не хочет связывать себя обязательствами, то возвращает ей подарок.
Рауль привлек Соланж к себе и прошептал, целуя ее волосы:
– И теперь ты хочешь узнать, оставлю я колечко себе или верну?
– Да, Рауль, – ответила Соланж и решительным жестом сняла с его пальца кольцо. – А знаешь, что значит, если девушка забирает у него кольцо? Это значит, что она должна рассказать возлюбленному кое-что о себе, – неожиданно серьезно заявила Соланж. – А он потом сам решит, стоит ли принимать кольцо.
Соланж высвободилась из объятий юноши, накинула махровый халат и присела на комод, стоявший у кровати.
– Завтра ты уже не простишь мне, что я умолчала о некоторых вещах. Опьянение первых дней пройдет, и ты спросишь, кто я такая, откуда, чем занималась до того, как с тобой познакомилась. – И Соланж печально добавила: – Моя мать говорила – любовь что яркий огонь, вспыхивает и быстро гаснет.
Рауль тоже накинул халат и подошел к девушке.
– Мне трудно найти нужные слова. Я не умею разговаривать с женщинами. А ты – первая женщина в моей жизни, – покраснев, признался он. – Мне тоже надо много тебе сказать…
– Знаю, – ответила Соланж и поцеловала его в губы.
– Что ты знаешь? – спросил Рауль, и в голосе его проскользнуло раздражение. – Что ты первая женщина в моей жизни? Что я должен тебе многое сказать?
– Не перебивай меня! – решительно заявила Соланж.
Она любила Рауля и знала: если она ему не расскажет все сама, он уйдет.
В эту минуту зазвонил телефон.
– Ответь, пожалуйста, – попросил Рауль. – Скажи, что меня нет дома.
Соланж подняла трубку.
– Говорит Риккардо Летициа, – произнес уверенный голос на том конце провода. – Я хочу поговорить с сыном.
Соланж не могла скрыть волнения.
– Это я, Татуированная Звезда, – произнесла она. – Здравствуй, Риккардо… Да… Рауль здесь, со мной… Конечно, сейчас передам трубку.
Они переглянулись, во взгляде Рауля мелькнули удивление и страх. Соланж сохраняла спокойствие.
– Твой отец, – сказала она, протягивая ему трубку.
– Привет, папа! – произнес Рауль.
– Мне сказали, что ты на «отлично» сдал историю искусств. Поздравляю!
Отец разговаривал с сыном впервые после того, как Рауль уехал в Лос-Анджелес с Санджи, но тон у Риккардо был такой, словно они расстались только вчера.
– Спасибо, папа!
Всякий раз, беседуя с отцом, Рауль чувствовал себя не в своей тарелке. Что-то мешало ему говорить непринужденно, оставаться самим собой.
– Ты только поэтому позвонил? – холодно осведомился Рауль.
– Да, пожалуй, – со вздохом ответил Риккардо. – Тебе что-нибудь нужно?
– Нет, не думаю. А тебе?
Раулю показалось, что отец чем-то расстроен.
– Мне много что нужно, но этого никто мне дать не может, – задумчиво произнес Риккардо Летициа.
Впервые за много лет живое чувство проскользнуло в разговоре отца с сыном.
– Во всяком случае, я всегда готов тебе помочь, – произнес Рауль.
– Как у тебя дела с девушкой? – спросил Риккардо.
Ему хотелось спросить у Рауля, где он с ней познакомился. Но из осторожности отец не стал задавать сыну вопросы.
– Хорошо. Очень хорошо, – ответил Рауль.
– Зайди как-нибудь в ближайшие дни, – попросил Риккардо.
Просьба прозвучала необычно, и Рауль даже встревожился.
– Конечно, папа!
Юноша прижал трубку к уху, но услышал лишь щелчок. Отец прервал разговор.
– Интересно, что ему было нужно? – произнес Рауль, обращаясь не столько к Соланж, сколько к самому себе.
– Не знаю, Рауль, – ответила девушка. – Но я знаю, что нужно мне. Хочу, чтобы ты меня выслушал.
Но им снова не удалось начать разговор – кто-то звонил в дверь. Рауль прошел в кухню и нажал кнопку видеодомофона – на экране появилось лицо Сильвано Санджорджо.
– Наш общий друг, – с усмешкой сообщил Рауль девушке.
– Пошли его к черту, – сказала Соланж.
Появление Санджи показалось ей опасным. Она насторожилась.
– Почему я должен послать его к черту? – с улыбкой спросил Рауль.
– Сама не знаю, – пробормотала Соланж.
Снова позвонили, и Рауль нажал кнопку, открывая дверь.
– Похоже, тебе не хочется оставаться со мной наедине, – сказала Соланж.
– Может, и так, – ответил Рауль.
– Ну, хочешь ты или нет, все равно узнаешь то, что я собиралась тебе сказать.
Соланж чувствовала: поздний визит Санджи не предвещает ничего хорошего.
Рауль открыл дверь. Сильвано заявил с порога:
– И ты называешься моим другом!
– Настоящий друг говорит мало, но действует быстро, – парировал Рауль. – А ты действуешь быстрее некуда…
Сильвано прошел в гостиную, налил себе виски в хрустальный бокал, уселся на диван и закинул ногу на ногу.
– Зачем пришел? – грубо спросил Рауль.
– Пришел забрать то, что принадлежит мне…
– Здесь ничего твоего нет. Здесь только я и моя девушка.
– Ты прекрасно знаешь, что я говорю о ней.
– Соланж с тобой не пойдет. Она не желает!
– Ну, конечно! – усмехнулся Санджорджо. – Прекрасный принц решил забрать свою Золушку. А кончится сезон любви, и что ей останется? За спиной – мятая постель, а впереди – ничего! Я же из нее сделал звезду.
Он огляделся, надеясь увидеть Соланж.
– Это не ты из нее сделал звезду, а она помогла вернуть процветание твоей фирме, которая уже дышала на ладан, – с вызовом произнес Рауль.
– Значит, между нами все кончено? – с горькой улыбкой спросил Сильвано.
– Может, между нами ничего и не было, – ответил Рауль.
– Я очень любил тебя, – признался Санджи.
– Так сильно, что из любви ко мне подбросил эту гадость – наркотики…
Сильвано побледнел и произнес:
– Откуда ты узнал?
– В семье Летициа все рано или поздно узнают то, что необходимо знать.
Сильвано попытался защититься, изображая благодетеля:
– Я это сделал для твоего же блага. Соланж – неподходящая женщина для тебя.
– Много ты в этом понимаешь! – вспыхнул Рауль.
– Она тебе не подходит! – истерически взвизгнул Сильвано.
– Зато ты – идеальная девка для любого сводника!
Раулю хотелось унизить Сильвано, а тому только и нужен был предлог для того, чтобы рассказать правду о Соланж.
– Насчет сводников спроси Соланж, – крикнул Сильвано, – она в них лучше разбирается. Лучшей шлюхи в казино Акапулько не было. Ей же заплатили, чтобы она бросилась тебе на шею!
Рауль сумел сдержать ярость.
– Чтобы добиться своего, ты готов прибегнуть к грязной клевете, – спокойно сказал он.
– Говорю тебе: Соланж Мартинес – шлюха!
За спиной у Рауля раздался насмешливый голос Соланж:
– А шлюху можно купить, как корову на рынке!
Девушка тем временем успела одеться и вышла в гостиную. Казалось, она собирается уйти. Однако Соланж прошла через всю комнату и села на табурет около бара, как раз напротив Сильвано и Рауля.
– Мне бы не хотелось, чтобы из-за меня между вами пробежала черная кошка, – с улыбкой произнесла она.
– Соланж! – взмолился Санджи. – Пойдем со мной! Тобой будет восхищаться весь мир. Думаешь, он для тебя что-нибудь сделает? Надеешься, женится? И думать об этом забудь…
– До того как ты явился, я все делал, чтобы она почувствовала себя человеком, – произнес Рауль.
Он сел рядом с девушкой, взял ее за руку и продолжал:
– Я думаю, Соланж выбрала меня…
Она взглянула на юношу благодарно, но сказала:
– По-моему, Санджи еще не открыл всего. Послушай его. Он ведь не отступит, потому что знает: я для него потеряна. Он не упустит шанс унизить меня.
– Послушай, мальчик мой, – обратился Санджи к Раулю. – Ты не станешь жить с женщиной, которая тебя не любит. Она ни одного человека в жизни не любила. Ей нужны только деньги и разврат. За деньги она продавала себя в Акапулько. И со мной поехала в погоне за славой и успехом. А теперь околдовала тебя в надежде на выгодный брак.
Санджорджо глотнул виски и внимательно посмотрел на юношу и девушку.
Он ненавидел обоих за то, что они ускользнули от него, но и любил их. Они были живым воплощением его тайных грез.
– Ты зарвался, портняжка, – холодно произнес Рауль, назвав Сильвано прозвищем, придуманным Риккардо Летициа.
– Вы оба – наглецы и бездельники, – сказал мертвенно-бледный Санджи. – Вам не надо быть гениальными, не надо творить волшебство, не надо создавать. Вам достаточно только появиться – и мир у ваших ног. Вы воплощаете то, чего я так и не добился! Ненавижу, ненавижу!
И крупные слезы заструились по щекам Сильвано.
– Избавь нас от твоих истерик! – с нарочитой грубостью произнесла Соланж. – Лучше продолжай сенсационные разоблачения…
– Змея, ядовитая змея! – простонал Санджи.
– Думаешь, на меня подействуют твои выходки? Расскажи Раулю, как Джиджи Лопес нашел меня в казино Акапулько. Расскажи, как он заплатил кучу денег за Татуированную Звезду. И не забудь про совращение Рауля, которое началось с того, что я бросилась под его машину! Я так старалась, что едва не погибла под колесами…
– Ты это пыталась мне сказать? – спросил юноша.
– Это и еще кое-что… Но, думаю, Санджи расскажет лучше.
В ней проснулась жажда самоуничижения. Соланж захотела довести свою исповедь до конца.
Санджорджо смотрел на девушку с ужасом. На его лице проступило то странное выражение смертельной тоски, которое он иногда замечал, когда смотрелся в зеркало у себя в гардеробной. Он чувствовал, что от этого ощущения ему уже никогда не избавиться. Словно страшное проклятье навек легло на облик художника.
– Думаю, она все расскажет лучше меня, – устало произнес Санджи. – Но есть еще кое-какие мелочи, которые тебе полезно было бы узнать…
– Прекрати, Санджи, – с презрением сказал Рауль.
– А знаешь, кто тебе подсунул эту женщину? Кто сделал несчастным и тебя и меня?
– Скажи, скажи… Так тебе станет легче…
– Твой отец… Лопес следовал инструкциям Риккардо Летициа. Твой отец был уверен: только одна женщина способна оторвать тебя от меня… Соланж Мартинес.
– Очень интересно… – побледнев, выговорил Рауль.
Ему показалось, что чья-то безжалостная рука крепко сдавила ему сердце.
– Правда, Соланж не знала, как тебе нравилось заниматься любовью со мной, – продолжал Сильвано.
– Удар прямо в цель, – произнесла девушка.
– Ну, теперь она знает, – прервал ее Рауль. – Но почему из всех женщин отец выбрал именно тебя?
– Мы с ним хорошо знакомы…
– В каком смысле?
– В том самом… Где мужчина и женщина могут хорошо узнать друг друга? Естественно, в постели…
Эта жестокая игра уже измучила Рауля, и он едва слышно спросил:
– Что еще?
– Насчет меня – больше нечего сказать, – ответила Соланж. – А насчет тебя?
– Думаю, ваша честь, и мне добавить нечего, – с шутовской ухмылкой заключил Рауль. – Скажу лишь одно: окружающий мир – сплошное дерьмо. Стоит сделать один шаг, и заляпаешься с ног до головы…
– А мы с тобой сделали немало шагов, – заметила девушка.
– Уходи, Санджи, – твердо произнес Рауль. – Ты уже сделал все, что мог!
Сильвано опустил голову и вышел, не произнеся ни слова. Рауль смотрел на Соланж, словно видел ее впервые в жизни. Его уже не волновало то, что она спала с незнакомцами в каком-то грязном заведении в Акапулько; он почти забыл об истории с наркотиками, подброшенными Санджи; но, представляя девушку в объятиях Риккардо Летициа, Рауль испытывал жестокую муку. Соланж улыбнулась и протянула юноше руку.
– Прощай, Рауль! Я ухожу…
Она решила уйти в ту минуту, когда увидела здесь Санджи. Девушка осторожно положила в пепельницу платиновую цепочку с бриллиантовым сердечком и произнесла:
– Помнишь, я сказала, что тебе пока не стоит принимать мое серебряное колечко. Я была права. По той же причине мне не стоит принимать твой подарок, твое сердце.
– Куда ты пойдешь?
– Куда-нибудь… Туда, где не так много грязи…
Глава 7
– Ты снова обвел меня вокруг пальца, точнее, попытался это сделать, – заявил Рауль с порога.
Он вошел в кабинет отца на последнем этаже здания в Сеграте с решимостью любой ценой выяснить отношения.
Риккардо дал ему возможность выговориться. Он молча смотрел на сына и улыбался.
– Ты бы присел, – спокойно заметил отец.
Рауль сел в кожаное кресло напротив огромного стола, напоминавшего укрепленный замок. Ему вдруг припомнилось, что всю жизнь его что-то отделяло от родителей: то письменный стол, то дверь, то стена равнодушного забвения или заслон жестких требований.
– Тебе никогда не приходило в голову, что, прежде чем вломиться в чужую жизнь, следует постучать? – упрекнул сын отца.
– Мне всегда некогда стучать, – небрежно заметил Риккардо. – И потом, я – твой отец…
– Надо же! А я об этом как-то забыл… – иронически протянул Рауль.
Тио Пепе, свернувшийся у ног Риккардо, приподнял одно ухо и прищурил глаз. Похоже, псу не понравилась интонация Рауля. С лица Риккардо исчезла улыбка; он казался бесстрастным, как всегда. Сын взглянул на отца и увидел самого себя: таким он станет лет через двадцать.
Отец и сын походили друг на друга, как две капли воды: тот же рост, та же белокурая шевелюра, те же голубые глаза, то же обаяние. Одинаково закидывали они ногу на ногу и подносили к губам бокал. Но во взгляде Риккардо Рауль неожиданно уловил что-то новое: затаенную боль, участие, что делало отца более человечным и даже беззащитным.
– Давай, выкладывай, – произнес Риккардо, зажигая сигарету. Он мимоходом взглянул на часы: через полчаса у него было намечено совещание, и он не собирался его откладывать.
– Интересно, будешь ли ты столь же спокоен после того, как я выложу тебе все, что решил сказать, – усмехнулся Рауль.
– Попробуй, мальчик, попробуй выскажи! – равнодушным тоном отозвался отец. – Попробуй, иначе не узнаешь, насколько хватит моего спокойствия.
Рауль поудобней расположился в кресле, провел рукой по лбу и обнаружил, что по лицу его катится холодный пот. Почему-то вспомнилось детство: как ласкала его мать, изливая на сына всю нежность и любовь, пытаясь забыть собственное одиночество, вечно отсутствовавшего мужа. Почему именно сейчас нахлынули эти воспоминания, вернулось ощущение нежной ласки, от которой прерывалось дыхание. «Ты – мой! – твердила Раулю мать. – Ты никогда меня не оставишь… Утешение мое!» На огромной кровати мальчик чувствовал себя словно на облаке; он тонул и снова всплывал, млея от желания.
– Попробуй, мальчик! Попробуй выскажись! – повторил Риккардо, и в голосе его проскользнула нотка нетерпения.
Рауль в душе упрекал отца за его бьющую в глаза показную мужественность, которая подавляла сына, когда тот был еще подростком и плохо представлял себе отношения полов. Тогда мать на фоне всемогущего отца казалась жертвой. Теперь Рауль уже не воспринимал ее как ангельское создание; он понимал, что мать вела себя как утопающий: чтобы спастись, цеплялась за сына, увлекая его за собой в пучину. Повзрослев, Рауль сам ощутил себя утопающим и ухватился за Сильвано Санджорджо. Ухватился по-женски, словно наследовал материнские муки и желания.
– Папа, где ты пропадал, когда я так нуждался в тебе? – спросил Рауль.
Риккардо не узнал голос сына: так печально, по-детски прозвучали эти слова.
– Господи! – воскликнул Риккардо и нервным жестом загасил окурок в металлической пепельнице. – Ничего себе вопросик! Кто его знает, где я тогда был?! Не лучше ли поговорить о настоящем, раз уж мы с тобой встретились и, кажется, заговорили по-человечески?
Рауль пришел, чтобы вынести отцу приговор, чтобы напомнить ему об ответственности, о долге, но беседа сворачивала куда-то не туда. Их обступали воспоминания и переживания из прошлого, знакомые образы и давние впечатления. Рауль видел перед собой воспаленные глаза матери. Она стольким пожертвовала ради сына; она так боялась, что мальчик, как она, узнает муки одиночества…
Потом был Санджи, а после – в нужный момент, выбранный отцом, – появилась Соланж.
– Зачем ты запер меня в психушку, отец? – спросил Рауль.
– Мне казалось, так будет лучше, – честно признался Риккардо. – А потом, ты не долго просидел взаперти, ты же сбежал.
– А по-твоему, я должен был сидеть и ждать, когда явишься ты на белом коне и освободишь узника? Может, ты ждал аплодисментов и горячей благодарности с моей стороны?
– Ну, на такое я, конечно, не рассчитывал. А потом, я надеялся, что…
– А потом ты подсунул мне женщину…
– Судя по результатам, эта моя идея оказалась удачной…
– И среди всех женщин ты выбрал ту, с которой успел поразвлекаться сам!
– Я хотел быть уверенным, что товар качественный, – ответил Риккардо небрежным тоном повесы.
– Замечательно! Представляешь, каково это: любить женщину, что уже побывала в постели твоего отца?
Риккардо встал, обошел стол и, подойдя к сыну, положил ему руку на плечо.
– А ты, похоже, влюблен… Соланж – необыкновенная женщина. Она сделала блестящую карьеру с помощью твоего портняжки, ах, прости, с помощью Сильвано Санджорджо. Татуированная Звезда – просто прелесть. Можешь развлекаться с ней, пока не надоест. Но… – и Риккардо подмигнул сыну, – но я бы пока поостерегся говорить о любви…
– Это приказ? – спросил Рауль.
– Нет, просто совет. Тебе нужны деньги? Деньги – великолепное возбуждающее средство. Они разжигают желание, но помогают сохранять здравый смысл. Они гарантируют верность. И потом, Татуированная Звезда заслужила награду – с тобой она сотворила чудо!
– Она получит достойное вознаграждение, – сказал Рауль.
– Вот это правильная мысль, – согласился Риккардо.
– Я собираюсь жениться на ней, – продолжил юноша.
Он говорил спокойно, несколько торжественно, как того и требовало такое заявление. За этой фразой угадывалась решимость Летициа.
Слова сына, казалось, придавили Риккардо Летициа, он стал словно ниже ростом. Сидевший у его ног Тио Пепе неожиданно вскочил и яростно встряхнулся, как будто выражая свое неодобрение. Риккардо медленно подошел к бару, налил себе виски и опустился в кресло. Он постарался расслабиться: таким образом ему обычно удавалось успокоиться. Но на этот раз ничего не вышло. Риккардо размахнулся и швырнул хрустальный стакан в окно. Специальное оконное стекло не разбилось, а лишь помутнело, словно обледенев, от удара.
– Нет, нет! Ты не можешь! – выкрикнул Риккардо. – Ты не можешь на ней жениться!
– Еще как могу! И женюсь! Святая церковь благословит наш брак! Рауль Летициа женится на Татуированной Звезде, на шлюхе из казино Акапулько. И эта шлюха родит твоих внуков, а ты будешь уважать и любить невестку как собственную дочь. Потому что я люблю ее.
