Текст книги "Миланская роза"

Автор книги: Ева Модиньяни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Глава 4

Легкий морской бриз, ласкавший деревья в парке и цветы в саду, донес до Ричарда едва уловимый аромат французских духов. Ричард вдохнул этот чудный запах и понял: Роза где-то рядом. Темные тучи, гонимые ветром, наползали с запада. Гроза приближалась. Темнело, ярче засверкали звезды, и ожил свет луны. Ричард увидел Розу в конце аллеи, на гранитной скамье. Она сидела, полностью отдавшись своим мыслям, напоминая персонаж картин Анри Руссо. Роза обхватила колени руками, и высокий разрез шелковой туники обнажал ногу почти до бедра. Но она и не замечала то, что ее поза не очень-то подходит светской даме в вечернем платье. Ричард потушил ботинком сигарету, подошел поближе и увидел слезы у нее на глазах.

– Почему ты плачешь, Роза? – спросил он, впервые называя ее на «ты» и протягивая платок.

– Я не плачу.

Роза встала, вытерла платком слезы и храбро солгала:

– Что-то в глаз попало.

– Мне жаль, если ты расстроилась из-за меня, – сказал Ричард, имея в виду неуместную апологию войны, произнесенную Альберто.

– Все прошло, – улыбнулась Роза.

Вечер гнал тучи в сторону Имберсаго. Половина неба еще оставалась залитой лунным светом, а другую, темную, уже прошивали насквозь молнии.

– Тебя так пугает война? – спросил Ричард, осторожно обнимая ее за плечи.

Он почувствовал, как женщина дрожит.

– Ничего меня не пугает, – ответила Роза.

– Но ты дрожишь, – сказал он, крепче сжимая ее в объятиях.

– Нет, не дрожу, – отрицая очевидное, произнесла Роза.

Она сгорала от желания отдаться объятиям Ричарда, но скорее умерла бы, нежели призналась в этом. Роза попыталась уйти, но Ричард, угадав ее намерения, закрыл ей рот поцелуем.

Ее губы не ответили, но он почувствовал, что тело Розы затрепетало. Она могла справиться с собой, следить за своими словами и жестами, но не в силах была контролировать собственную плоть. Краска залила ее лицо, кровь быстрей заструилась в жилах, соски напряглись, горячо увлажнилось женское естество. Нависшая над ними гроза разразилась в душе Розы. Это было уже не беззаботное, легкое увлечение восемнадцатилетней девушки, не игра и не забава. Мужчина пробудил в ее душе бурю чувств. В ней проснулась могучая сила, что поддерживает продолжение рода, являясь источником жизни и желания. Буря, что клубилась над морем, воплотилась в женщине, и ветер, поднимавший высокие пенные волны, гудел в душе Розы.

– Убирайся, Ричард Тильман! – приказала она.

Но лицо и тело ее говорили совсем другое.

– Прекрати, Роза, – произнес мужчина, сжимая ее в объятиях.

– Я тебя выгоню из дому, – пригрозила Роза. – Тебя выставят из страны!

– Кричи! – с вызовом сказал Ричард. – Зови на помощь! Прибегут слуги, вызовут полицию. Что же ты не зовешь никого?

Первые капли дождя упали на их разгоряченные лица.

– Потому что умираю от желания, – призналась наконец Роза.

Совсем рядом вспыхнула молния, загрохотал гром, и полил дождь. Аромат мокрой земли и грозы, нежное благоухание духов «Арпеджио», запах сплетенных тел, запах любви и плоти кружил им головы.

– Пошли в дом, – сказал Ричард.

– Нет, я хочу тебя здесь, сейчас.

Ричард прильнул к ее губам и почувствовал, как затрепетала женщина, принимая его в себя.

С балкона виллы донесся голос Клементе:

– Синьора Роза!

Шум дождя заглушил слова дворецкого.

– Нам надо возвращаться, – задыхаясь, прошептал Ричард.

– Не останавливайся, прошу, – хрипло ответила Роза.

– Нас будут искать.

– Ну и что, не хочу, чтобы это наслаждение кончалось.

Крик женщины, испытавшей впервые настоящий оргазм, смешался с рокотом грома. Роза в изнеможении застыла в объятиях мужчины.

– Отнеси меня домой, – попросила она.

А дождь лил все сильней и сильней.

Глава 5

Самолет получился изящным, красивым, устремленным ввысь. Он напоминал серебряную стрелу. А луком, запускавшим стрелу в небо, служил реактивный мотор, спроектированный Пьером Луиджи. Вторая в истории итальянской авиации воздушная машина без традиционного винта получила название «Дуньяни-один». Самолет совершенно секретно строили в цехах корпорации; Пьер Луиджи десять лет работал над этой машиной. Получился настоящий шедевр, во многом превосходивший первый итальянский реактивный самолет, спроектированный инженером Кампини и получивший крещение в воздухе всего несколько дней назад.

– Фирма «Капрони» обогнала нас на самом финише, – расстроился Пьер Луиджи.

– Идея реактивного самолета носилась в воздухе, – утешала брата Роза.

В это ясное августовское утро она выглядела прекрасной, как никогда. В воздухе чувствовалась приятная прохлада, яркие краски лета радовали глаз.

– Говорят, что немцы уже запустили реактивный самолет, – заметил Пьер Луиджи.

– Не исключено, – откликнулась Роза.

Мотор «Дуньяни-один» мощно взревел. Пилот Томмазо Риккарди помахал им рукой из кабины. Брат с сестрой ответили на приветствие летчика. Рядом с Розой и Пьером Луиджи стояли представители военно-воздушного ведомства и несколько журналистов.

Когда самолет после долгого разбега оторвался от земли, сердца Розы и Пьера Луиджи словно взлетели в небо.

– Корпорация «Роза Летициа и сыновья» обеспечила себе будущее, – торжественно заявил Пьер Луиджи.

– Спасибо, братишка, – с улыбкой поблагодарила его Роза.

Очень скоро самолет превратился в точку на горизонте, а потом его поглотила небесная лазурь. Свидетели исторического полета отправились в здание аэропорта, где в специальном зале были накрыты столы.

– Меньше чем через два часа он будет в Риме, – сказала Роза.

– Дай-то Бог, – вздохнул Пьер Луиджи.

– Да ты не заметишь, как пролетят эти два часа, – улыбнулась сестра.

– Будем надеяться, – заметил Пьер Луиджи, пытаясь скрыть волнение.

Их поздравил полковник Марио Балдинелли:

– Поздравляю, синьора! Поздравляю, инженер Дуньяни!

Пьер Луиджи недавно получил почетный диплом Миланского университета и теперь имел право именоваться инженером.

– Благодарю, полковник, – ответила Роза.

– Нам остался всего один шаг до турбореактивной машины, – сказал Пьер Луиджи. – Жаль только, что с теми материалами, которыми мы располагаем, проблему скорости не решить. Нам еще далеко до четырехсот километров в час.

К ним приблизились двое журналистов, сияя улыбками.

– Итак, Италия – первая в мире, – заявил тот, что постарше, со значком фашистской партии на отвороте пиджака.

– Полковник Балдинелли в вашем распоряжении. Он предоставит вам любую информацию, – отделался от журналистов Пьер Луиджи.

Все равно они дадут только официальную хронику.

Вдруг Роза заметила в толпе чеканный профиль Ричарда. Она не могла оторвать глаз от американца. Ей хотелось броситься ему на шею, но разум подсказывал – лучше не показывать виду, что они знакомы. Какого черта он вообще проник сюда? Вел он себя совершенно естественно, словно давно и хорошо знал всех присутствующих. Роза же чувствовала себя смущенной, как девица на первом балу. Она сама составляла список приглашенных, и Ричард там не значился. Оказавшись рядом, он улыбнулся ей.

– Вот уж не рассчитывала встретить тебя здесь, – покраснев, заметила Роза.

– А я как раз был уверен, что встречу тебя. Я и пришел из-за тебя.

Он разговаривал с обычной мальчишеской дерзостью.

– Ты с ума сошел, – испугалась за него Роза.

Но ее раздраженные слова потерялись в шуме голосов. Лучи раннего солнца, проникавшие сквозь окно, ласкали ее волосы.

– Конечно, сошел, – с лучезарной улыбкой признался Ричард.

Роза тоже улыбнулась, но в ее поведении сквозила нервозность.

– Зачем ты явился? – упрекнула она Тильмана.

– Я тебя не видел с прошлой ночи.

Ну почему, почему он так неотразим? Роза неодобрительно покачала головой, справившись с волнением.

– Очень важная причина! Как-нибудь расскажешь, откуда ты узнал про это испытание и как сюда пробрался.

– Для влюбленного нет препятствий, – заявил Ричард.

Банальный ответ показался Розе в тот момент самой мудростью.

Она переживала настоящий медовый месяц. А вокруг гремела война. Зенитки не могли противостоять английским бомбардировщикам, рвущимся к Милану, но, к счастью, зажигательные бомбы не нанесли городу особого ущерба. Правда, итальянские истребители показали себя не с лучшей стороны, да и вести с фронтов не всегда были утешительными.

Кругом бушевала война, а Роза чувствовала себя безмятежно спокойной. В сорок лет она познала любовь, не слащавую киношную любовь, не романтическое книжное чувство, а настоящую страсть, не знающую запретов, – она наполняет сердце, разогревает кровь и придает жизни смысл. Такая страсть порождает не болезненную истому, а возвращает молодость. В ней, наверное, и кроется тайна счастья. Возможно, из страха Роза ни о чем не спрашивала Ричарда. Они не клялись друг другу в вечной любви. Они не говорили: я люблю тебя. Они просто любили. Как первый раз в жизни.

Глава 6

Врач, снимая резиновые перчатки, вышел из-за ширмы и направился к умывальнику. Роза сошла с гинекологического кресла и присела на кушетку.

Она одевалась медленно, не торопясь, словно ей хотелось оттянуть беседу с посторонним мужчиной, который вторгся в самые интимные уголки ее тела. Конечно, он был врачом, но все равно у нее оставалось чувство стыда, ощущение потревоженной тайны женственности. Роза аккуратно поправила складки на юбке, легкими движениями рук привела в порядок волосы и наконец вышла из-за ширмы. Она села к столу напротив гинеколога в белом халате, нервно крутившего авторучку, словно в ней и заключались ответы на вопросы пациентки.

– Так я буду жить? – шутливо спросила Роза, скрывая тревогу.

Она пришла к гинекологу из-за болей в животе. Сейчас боль ослабла, но Роза испытывала неприятные ощущения, видимо из-за тщательного врачебного осмотра.

– Конечно, будете, – с холодной улыбкой ответил врач.

Это был мужчина средних лет, весьма заурядной внешности, глаза смотрели строго и отчужденно. Так часто смотрят люди, которые всегда руководствуются разумом. Розу раздражал этот уверенный взгляд.

Врач чувствовал свое профессиональное превосходство и цедил каждое слово. Роза решила набраться терпения. Она давно не обращалась к гинекологу, со времени своей последней беременности. Но последнее время ее беспокоили боли в низу живота, которые усиливались, когда они с Ричардом занимались любовью. Ей пришлось преодолеть врожденную стеснительность и пойти на медосмотр, который она считала унизительным для себя.

– Так у меня есть основания для беспокойства? – Не более, чем у любой женщины, ожидающей ребенка, – улыбаясь, сообщил врач.

Но улыбка у него получилась натянутой и формальной.

– Ребенка? – Роза широко открыла глаза от изумления.

– Ребенка! – повторил гинеколог, пригвоздив пациентку взглядом, исполненным упрека.

Он знал о Розе все, и не только потому, что заполнил перед осмотром медицинскую карточку на нее. Роза Летициа была заметной фигурой. Иначе доктор без обиняков высказал бы ей все, что он думает о беременных вдовах.

– Вы уверены? – спросила женщина.

Она надеялась на чудо: вдруг в словах врача кроется какой-то подвох?

– На сто процентов, – подтвердил доктор.

Он не привык, чтобы в его диагнозах сомневались.

– Конечно, конечно, – задумчиво произнесла Роза.

Какая же она дура! Ведь, ожидая Джулио и Альберто, она испытывала такие же боли. Как же сразу не вспомнила? Джулио теперь девятнадцать, Альберто семнадцать, а их мать ждет ребенка. Она подумала не о жизни, которую носила, а о мужчине, который заставил ее в сорок лет почувствовать себя девчонкой, впервые узнавшей любовь. Она вновь ощутила сладость проснувшейся чувственности.

– Сколько месяцев? – спросила Роза.

Ее вопросы звучали требовательно. Врач снова покрутил ручку, думая, можно ли позволять пациентке разговаривать с медиком в таком тоне. Впрочем, к такой не подступишься с рассуждениями о морали и нравственности.

– Чуть меньше трех, – ответил он. – Но, безусловно, больше двух.

Уверенные слова медика свидетельствовали о профессиональном мастерстве и большом опыте.

Значит, со времени их первой встречи с Ричардом, прикинула Роза. Если она забеременела сразу, срок – около трех месяцев. Они с Ричардом любили друг друга, забыв о предосторожностях. Ей даже в голову не приходило, что она может забеременеть.

– А можно… можно еще вмешаться? – спросила Роза, хотя на самом деле вовсе не собиралась что-то предпринимать.

– Только не я! – воскликнул врач, словно отталкивая от себя дьявольское искушение. – Я считаю жизнь священной, а аборт… прерывание беременности, – поправился он, – считаю преступлением.

– А войну? Чем вы считаете войну? – с вызовом спросила Роза.

– Если задумаете прервать беременность, на меня не рассчитывайте, – заявил доктор.

Роза поднялась, и ее лицо осветилось улыбкой.

– У каждого бывают дурные мысли, – сказала она. – Люди искренние не стыдятся их высказывать. Но на том дело и кончается. Этот ребенок родится, – серьезно добавила Роза, – но не вы, доктор, поможете ему появиться на свет.

Врач покраснел, потом побледнел от гнева.

– Вы можете выбрать любого врача, синьора, – ответил он.

– Так я и сделаю.

Роза покинула кабинет, не попрощавшись с гинекологом. Противный, самоуверенный тип и к тому же ханжа. Она подумала, что медик, не выходящий за рамки профессиональных обязанностей и находящийся в плену собственных взглядов, не может быть хорошим врачом.

Пока Роза шла от кабинета врача до дома на улице Джезу, ее обуревали самые разные чувства. Она, с одной стороны, не могла смириться с мыслью о беременности в сорок лет: пойдут сплетни, может возникнуть скандал, не говоря уже о семейных и деловых проблемах. С другой стороны, ее охватывало приятное волнение при мысли о той жизни, что зарождалась в ней. Рожать в сорок лет! Роза уже думала о том, что этот мальчик не будет походить на Летициа, невысоких, темноволосых. Еще бы, отец высокий блондин с великолепными голубыми глазами! Ей казалось, она чувствует, как развивается внутри ее тела эта жизнь. Роза не сомневалась, что родит мальчика. Девочку ей совсем не хотелось. Она сама росла единственной и несчастливой девочкой в компании мальчиков. А Ричард? Что он скажет, когда узнает? Может, предложит ей выйти за него замуж? Нет, замужество исключено. Она была, есть и будет Розой Летициа. Роза шагала по улице, а вокруг сновали прохожие, измученные лишениями, страхом, войной, которую несли на своих крыльях английские самолеты.

На улице Монтенаполеоне Роза встретила знакомых, торопливо поздоровалась, но останавливаться не стала. Она полностью погрузилась в свои мысли. Роза ощущала себя моложе, красивей, сильней, чем всегда. Сын, у нее будет сын! Странная штука жизнь! Она решила, что Ричард должен узнать новость первым.

Она прошла через сад, махнула рукой привратнику и направилась к лифту, чтобы подняться прямо на четвертый этаж, в свои комнаты. Ей не хотелось ни с кем встречаться ни на втором этаже, где располагались гостиные и комнаты Пьера Луиджи и Коррадино, ни на третьем, где жили сыновья и находились комнаты для гостей.

Она вошла в кабину, нажала на кнопку и опустилась на бархатный диванчик.

– Пора подумать о платьях для будущих мам, – сказала себе Роза.

Она вышла из лифта в светлый холл и направилась в кабинет. Ей хотелось собраться с мыслями, кое-какие дела отложить, пересмотреть собственные планы – одним словом, организовать будущее с учетом своего положения. Надо было найти нужные слова для сыновей, для Пьера Луиджи, для Коррадино. Она открыла дверь и в ужасе застыла на пороге: сейф был открыт, чертежи новых военных самолетов разложены на столе, под лампой, и Ричард Тильман фотографировал их.

Американец резко обернулся, сжимая в руках фотоаппарат-»лейку».

– Если я скажу, что переснимал документы, чтобы сделать тебе сюрприз, ты все равно не поверишь, – спокойно сказал он.

Розе показалось, что мир вокруг рухнул.

– Почему? – растерянно спросила она.

– Серьезный вопрос, не требующий ответа, – заметил он, подходя к ней.

– Не прикасайся ко мне!

– Позволь объяснить…

– Шпион! – прошептала Роза.

Мужчина, которого она любила, человек, открывший ей незнакомый мир чувств, отец ее ребенка оказался шпионом!

– Не стану утверждать обратное, – улыбнулся Ричард. – Ты слишком умна, все равно не поверишь…

Роза вдруг почувствовала приступ тошноты. Ричард хотел поддержать ее, но она сама добралась до кожаного кресла и опустилась в него, прижимая руки к желудку.

– Шпион, – механически повторила она. – Что ты здесь искал? Ты же прекрасно разбираешься в самолетах. Знаешь, что наши истребители не могут угнаться за английскими бомбардировщиками. Ваши друзья англичане летают над нашими городами, когда хотят и где хотят. К чему эта клоунада? Может, тебя интересовали реактивные моторы?

– Нет, тут англичане вас намного опередили.

– Тогда что?

– Мы ищем секретное оружие, – признался американец.

– Как? – Роза истерически расхохоталась.

Она смеялась, а на глазах выступили слезы, и смех перемежался с рыданиями.

– Как? Американцы ищут секретное оружие в Милане? На улице Джезу?

– Мы везде его ищем.

– А ты специализируешься на дамских спальнях.

– Наша история не имеет к этому никакого отношения.

– Конечно, – ответила Роза, вытирая слезы, – Наша история… Так, мелкий эпизод… Ну, залез в очередной раз в постель к женщине, разыскивая секреты, которые вам абсолютно не нужны.

Она смотрела на Ричарда так, словно видела его впервые. Чемпион по теннису, плейбой, отец ее ребенка оказался агентом американских спецслужб, разведывавшим секреты расшатанной итальянской военной машины.

Ричард сел в кресло напротив Розы.

– Что бы я тебе ни говорил, ты все сочтешь ложью, – спокойно сказал он.

– А ты бы как поступил на моем месте?

– Но я не на твоем месте, – возразил Ричард.

– И ты изображал из себя убежденного фашиста, – напомнила ему Роза.

– А неплохо у меня получалось? Я хорошо подготовился.

– Еще лучше у тебя получилась роль влюбленного. Очень профессионально!

– Постарайся понять: наша история тут ни при чем.

– Конечно, я всего лишь не первой свежести дамочка, которой теперь стыдно за свой несвоевременный пыл.

Она вдруг ощутила потребность в самоуничижении.

– Ты – необыкновенная женщина, – ласково произнес Ричард. – Я полюбил тебя. И сейчас люблю.

– А чтобы объясниться в любви, решил дождаться, пока я застукаю тебя с фотоаппаратом в руках у сейфа.

– Раньше мне не нужны были объяснения и оправдания, – возразил он.

Роза достала из бара бокал и налила себе коньяку.

– Ричард Тильман, крыса ты помойная! – злобно произнесла она. – Ради своих целей ты наплевал на чувства, на принципы, на самое дорогое!

Роза размахнулась и швырнула бокал на пол. Она бросилась на американца, как раненый зверь, и ему едва удалось удержать ее.

– Глупости ты говоришь, Роза, – устало сказал он.

– Я тебя выдам полиции, – пригрозила она.

Лицо Розы горело, глаза пылали гневом.

– Как угодно, я тебе не могу помешать…

– Господи, чего ты от меня хочешь? – взмолилась она, чувствуя, что силы покидают ее.

– Пойми, я люблю тебя, – прошептал Ричард ей на ухо. – Я хочу, чтобы ты поняла – ты сражаешься не на той стороне.

– До вчерашнего дня ты старательно демонстрировал противоположное, – упрекнула его Роза.

– Вчера не в счет. Выслушай меня сегодня.

– Попробуй, найди убедительные доводы…

– Ты можешь меня выдать. Все козыри у тебя на руках. Я давно мог бы убежать. Я мог бы убить тебя и спасти свою жизнь. – Ричард вытащил из кармана револьвер и показал Розе. – Как, по-твоему, это убедительные доводы?

– Да, – согласилась Роза. Она вытерла глаза и высморкалась. – А что ты еще мне скажешь?

– Ты сражаешься не на той стороне, Роза. Гитлер – параноик, а ваш Муссолини показал, что совершенно ничего не соображает, выступив в поддержку Германии.

– А если они победят?

– В современных войнах побеждают богатые, экономически развитые страны. Войну выигрывает промышленность. Нельзя построить реактивные моторы, корабли, самолеты, собирая железные ограды, как это делают фашисты, только секретное оружие может изменить положение.

Тут Роза ничего не могла возразить: бедность и низкое качество сырья тяжелым грузом висели на итальянской экономике.

– Но у Германии есть все, – заметила она. – Немцы создали мощную военную машину. Они побеждают на всех фронтах.

– Германия – в одиночестве. Она запятнала себя самыми ужасными преступлениями, каких не знала история. Немцы грабят, арестовывают без суда и следствия. Они высылают даже детей. И убивают их. Немецкое общество основано на лагерях уничтожения.

– Пропагандистские выдумки, – отмахнулась Роза.

К ней вновь вернулось обычное самообладание.

– Не хочешь верить, потому что ты сама работаешь на фашистскую военную машину. Война – твой лучший покупатель. Но я говорю правду.

– Да в твоих речах правда и не ночевала. Ты лжец по призванию. Убирайся, ублюдок!

– А как же твой долг? Ты выдашь меня полиции?

– Тебя могут расстрелять…

– Перед смертью я бы сказал, что ты – единственная женщина, которую я любил, – с неотразимой улыбкой произнес Ричард. – И тогда бы ты узнала правду.

– Ты никогда не скажешь мне правду. Ради достижения собственных целей ты готов на любые гнусности.

– Почему ты отпускаешь меня? – спросил Ричард.

– У меня долг перед Штатами. Ясно?

– Мне хочется думать, что я тебя убедил.

– Думай что хочешь. А теперь оставь на столе твой мерзкий фотоаппарат и изволь навсегда исчезнуть из моей жизни.

– Это твое окончательное решение? – спросил Ричард.

Ему так не хотелось уходить. Пробравшись в дом Летициа в поисках военных секретов, он полюбил эту странную, непредсказуемую женщину.

– У тебя нет другого выхода, Ричард. Даже если бы ты был искренен. Но ты лжешь, – уверенно заключила Роза.

– Ну что же, попрощаемся без особых формальностей…

– Перестань кривляться!

– Я тебе жизнью обязан, Роза, – произнес Ричард уже на пороге, – и я заплачу по счету!

– Только не надо громких фраз, – холодно произнесла она.

Потом Роза услышала, как подошел лифт. И Ричард Тильман исчез из ее жизни. Навсегда.

Еще полчаса назад она не могла дождаться встречи с ним. Она хотела сказать любимому, что ждет ребенка. А теперь Ричард для нее потерян навсегда. Хуже того – с ним теперь вошла в жизнь Розы страшная тайна, от которой ей никогда не избавиться.