Текст книги "Худой мужчина. Окружной прокурор действует"

Автор книги: Эрл Стенли Гарднер

Соавторы: Дэшилл Хэммет
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 25 страниц)

XI

На другой день около полудня, когда Нора позвала меня, бок болел гораздо меньше.

– Полицейский, тот самый, который мне приглянулся, хочет поговорить с тобой, – сказала она. – Как самочувствие?

– Ужасно. Должно быть, лег трезвым. – Я отпихнул Асту и встал.

Когда я вошел в гостиную, Гилд поднялся со стаканом в руке и улыбнулся во всю свою широкую рыжую физиономию:

– Ну, мистер Чарльз, сегодня вы молодцом.

Я пожал ему руку, сказал, что да, мол, чувствую себя неплохо, и мы сели.

Он добродушно нахмурился:

– И все-таки, ни к чему было меня обманывать.

– Обманывать?

– Конечно. Бегать по гостям, в то время как я отложил нашу беседу, чтобы дать вам прийти в себя. Вот я и решил, что надо бы зайти к вам с утренней поверкой.

– Я не подумал, – сказал я. – Извините. Видели, какую телеграмму я получил от Винанта?

– У-гу. Мы ищем концы в Филадельфии.

– Теперь насчет пистолета, – начал я. – Мне…

Он остановил меня:

– Какого пистолета? Нет никакого пистолета. Мушка сбита, внутри все проржавело, ничего не работает. Если кто-то ухитрился из него выстрелить за последние полгода, то я – папа римский. Не будем тратить время на этот лом.

Я рассмеялся:

– Теперь все ясно. Я его отобрал у пьяного, который уверял, что купил его в кабаке за двенадцать долларов. Теперь я ему верю.

– Ему так когда-нибудь мэрию продадут. Откровенно, мистер Чарльз, вы ведете дело Вулф или нет?

– Вы же видели телеграмму от Винанта.

– Видел. Это значит, на него вы не работаете. Вопрос остается.

– Я больше не частный детектив. Я больше вообще не детектив.

– Слышал. Вопрос остается.

– Ну хорошо. Нет.

Он немного подумал и сказал:

– Тогда поставим вопрос так: вам это дело не безразлично?

– Конечно, нет, я же этих людей знаю.

– И все?

– Да.

– И вы не подумываете им заняться?

Зазвонил телефон, и Нора пошла к нему.

– Честно говоря, не знаю. Если меня и дальше будут в эту историю втягивать, то и не знаю, насколько в конце концов втянусь.

Гилд сделал движение головой – снизу вверх и обратно.

– Ясно. Скажу вам, мне хотелось бы, чтобы вы занялись этим делом. На нужной стороне, естественно.

– То есть не на стороне Винанта? Значит, это все-таки он?

– Так я не сказал бы, мистер Чарльз, только сами ж видите, не слишком-то он помогает нам найти убийцу.

В дверях показалась Нора:

– Ник, к телефону.

Звонил Герберт Маколей:

– Привет, Чарльз. Как наш пострадавший?

– Неплохо, спасибо.

– От Винанта вести есть?

– Да.

– Я от него письмо получил. Пишет, что телеграфировал тебе. Если ты не в состоянии…

– Нет, я на ногах. Если будешь в конторе во второй половине дня, я заскочу.

– Чудно, – сказал он, – Буду до шести.

Я вернулся в гостиную. Нора предложила Гилду отобедать, пока мы завтракаем. Он сказал, что это страшно мило с ее стороны. Я сказал, что перед завтраком надо бы выпить. Нора пошла заказывать еду и разливать напитки.

Гилд покачал головой и сказал:

– Она у вас страшно мировая женщина, мистер Чарльз.

Я торжественно кивнул.

– Допустим, вас, как вы выражаетесь, втянут. Так вот, мне было бы намного спокойнее осознавать, что вы работаете с нами, а не против нас.

– Мне тоже.

– Договорились, значит, – сказал он и немного подвигал стулом, на котором сидел. – Вряд ли вы меня помните, только давно еще, когда вы в Нью-Йорке работали, я в патруле ходил на Сорок третьей.

– Разумеется, – соврал я из вежливости. – Я сразу приметил что-то знакомое. Только вот формы на вас нет, ну и не узнал.

– Да, в ней все дело. Хотелось бы все же удостовериться, что вы ничего такого, не известного нам, не утаиваете.

– И не собираюсь. Что вам известно, я не знаю. И вообще-то знаю немного. Маколея я со времени убийства не видел и даже по газетам за этим делом не следил.

Телефон снова зазвонил. Нора раздала нам стаканы и вышла.

– Что нам известно – не Бог весть какая тайна. И если времени не жалко, могу рассказать. – Он хлебнул из стакана и одобрительно кивнул. – Только вначале прошу ответить. Когда вы вчера пошли к миссис Йоргенсен, вы сказали ей, что получили от него телеграмму?

– Да, и что передал ее вам – тоже.

– А она что сказала?

– Ничего. Вопросы задавала. Она хочет найти его. Он слегка наклонил голову набок и прикрыл один глаз.

– А вам не кажется, что они могут быть в сговоре? – Он поднял руку. – Поймите, я не знаю, зачем им это, и если даже так, то что из этого следует. Я просто задаю вопрос.

– Все может быть, – сказал я, – да только очень сомнительно, что они заодно. А что?

– Наверное, вы правы. – Затем он как-то неопределенно добавил: – Но есть парочка соображений. – Он вздохнул. – Они всегда есть. Так вот, мистер Чарльз, вот, значит, что нам известно наверняка, и, если вы по ходу дела сможете кой-чего добавить, буду вам страшно благодарен.

Я сказал что-то вроде того, что постараюсь.

– Итак, примерно около третьего октября прошлого года Винант заявляет Маколею, что ему надо на время уехать из города. Он не говорит Маколею, куда и зачем едет, но Маколей понимает так, что он собирается поработать над каким-то своим изобретением, которое хочет сохранить в тайне; потом Джулия Вулф эту догадку подтверждает. К тому же Маколей догадывается, что Винант намерен скрыться где-то в Адирондакских горах, но когда он ее об этом спрашивает, она отвечает, что знает об этом не больше, чем он.

– А что это за изобретение, она знала?

Гилд покачал головой.

– Маколей говорит, что не знала. Только что это, скорей всего, что-то такое, для чего нужно много места, и машин, и всяких дорогих вещей, – это вытекает из его договоренности с Маколеем. Он распорядился, чтобы Маколей смог получить его акции и ценные бумаги и другое имущество и превратить их в деньги, как только это понадобится. К тому же Маколей должен следить за счетом Винанта в банке и распоряжаться всем от лица Винанта.

– Доверенность на полное управление имуществом, да?

– Точно. И главное, когда ему нужны были деньги, он требовал только наличные.

– У него всегда были странные идеи, – сказал я.

– Все так говорят. Смысл же, по-моему, в том, что ему не хотелось, чтобы кто-нибудь мог выследить его по чекам или чтобы кто-нибудь в тех местах узнал, что он – Винант. Поэтому он и не взял с собой секретаршу и даже, если она говорила правду, не сказал ей, куда направляется. И баки отпустил. – Левой рукой Гилд погладил воображаемую бороду.

– «Там, в вышине», – процитировал я кого-то. – Значит, он в Адирондаках?

Гилд повел плечом.

– Либо там, либо в Филадельфии. Говорю так только потому, что других идей нам никто не предложил. Ищем пока в горах, но не знаю… Может, в Австралии.

– А в этой самой наличности он сколько всего затребовал?

– Это я могу сказать точно. – Он вытащил из кармана пачку замусоленных, мятых и трепаных бумажек, отобрал конверт, который был чуточку грязнее прочих, а остальные бумажки запихал обратно в карман. – Через день после разговора с Маколеем он лично взял из банка пять тысяч наличными. Двадцать восьмого – октября, как вы понимаете, – Маколей по его поручению взял еще пять, шестого ноября – две пятьсот, пятнадцатого – тысячу, тридцатого – семь с половиной тысяч, шестого – это уже декабря – полторы тысячи, тысячу – восемнадцатого и пять тысяч – двадцать второго, то есть за день до ее убийства.

– Почти тридцать тысяч, – сказал я. – Однако и счет у него!

– Точнее говоря, двадцать восемь пятьсот. – Гилд положил конверт в карман. – Но, понимаете, это еще не все. После первого раза Маколей постоянно что-то продавал, чтобы набрать денег. – Он пощупал карман. – Если желаете взглянуть, у меня тут список всего проданного.

– Не надо, – сказал я. – Как он передавал деньги Винанту?

– Обычно Винант писал девице, когда ему нужны деньги и сколько. Она брала их у Маколея. У него есть ее расписки.

– А как она их передавала Винанту?

Гилд покачал головой:

– Маколею она говорила, что встречается с ним в местах, которые назначал он сам. Маколей, однако, считает, что она знала, где находится Винант, хотя и говорила обратное.

– А не может быть, что последние пять тысяч были при ней, когда ее убили?

– Тогда получается убийство с целью ограбления, если, конечно… – Он говорил, прикрыв свои бесцветные глаза: – …если, конечно, он сам не убил ее, когда пришел за деньгами.

– Или же, если, – предположил я, – кто-то другой не убил ее совсем по иной причине, обнаружил деньги и решил заодно уж прихватить их.

– Конечно, – согласился он. – Такое бывает сплошь и рядом. Иногда случается даже, что первый, кто обнаружит труп, сначала приберет кое-что к рукам, а потом уже поднимает тревогу. – Он поднял большую руку. – Только не подумайте, что это я о миссис Йоргенсен – такая дама…

– Кроме того, – сказал я, – она ведь была не одна?

– Некоторое время была. Телефон в квартире не работал, и управляющий с лифтером спустились в контору позвонить. Но поймите меня правильно, я не говорю, что миссис Йоргенсен сделала что-то такое. Такая дама просто не способна…

– Что стряслось с телефоном?

В дверь позвонили.

– Ну, – сказал Гилд, – даже и не знаю, как это понимать. Телефон…

Он замолчал – пришел официант и начал накрывать на стол.

– Насчет телефона, – сказал Гилд, когда мы уже сидели за столом. – Повторяю, не знаю, как это и понимать. У него был микрофон прострелен.

– Случайно или?…

– С тем же успехом могу и у вас спросить. Пуля, разумеется, была из того же ствола, как и те четыре, которые попали в нее. То ли он в первый раз промахнулся, то ли нарочно это сделал – не знаю. Шумноватый все-таки способ вывести телефон из строя.

– Кстати, – сказал я, – неужели никто не слышал всю эту пальбу? Тридцатидвушка, конечно, не дробовик, но хоть кто-то же должен был услышать.

– А как же, – произнес он с отвращением. – Теперь-то весь дом кишит людьми, абсолютно уверенными, что слышали кое-что. Но когда надо было, никто ничего не предпринял, да и, Бог свидетель, не больно-то они сходятся насчет того, что именно они слышали.

– Так всегда бывает, – сочувственно сказал я.

– А то я не знал. – Он вновь принялся за еду. – Так о чем я? Ах да, о Винанте. Он съехал с квартиры и вещи сдал на хранение. Мы перерыли все его барахло, но не нашли ничего такого, что помогло бы уяснить, куда он уехал или над чем работает, – мы-то надеялись, что это нам поможет. В его мастерской на Первой авеню нам повезло не больше. Она стоит под замком с тех самых пор, как он уехал. Правда, два раза в неделю Вулф заходила туда на часок-другой – забрать почту и все такое. В почте, которая пришла после того, как ее застрелили, ничего интересного. – Он улыбнулся Норе. – Вам, наверное, скучно, а, миссис Чарльз?

– Скучно? – Она была явно удивлена. – Да я от любопытства на самом краешке стула сижу.

– Обычно дамам подавай что-то поколоритней, – сказал он и откашлялся, – пошикарней, так сказать. В общем, мы ничего не узнали и определить, где он, не смогли. Только вдруг в прошлую пятницу он сам звонит Маколею и назначает встречу на два часа в вестибюле отеля «Плаза». Маколея в это время не было, и он попросил оставить записку.

– Маколей был здесь, – сказал я, – обедал с нами.

– Он говорил мне. Словом, Маколей добрался до «Плаза» только без нескольких минут три и никакого Винанта там не нашел, и в отеле Винант не регистрировался. Он постарался описать его, с бородой и без, но никто в «Плаза» такого припомнить не мог. Звонит в свою контору – туда Винант больше не обращался. Тогда он звонит Джулии Вулф, но та говорит, что даже и не знала, что Винант в городе, – это, по его мнению, ложь, поскольку он только вчера передал ей пять тысяч для Винанта и Винант несомненно приехал за ними. Тогда он, значит, просто говорит: «Ну ладно», вешает трубку и возвращается к своим делам.

– Каким именно делам? – спросил я.

Гилд перестал жевать только что откушенный кусок булки.

– Не худо бы узнать, коли так. Я выясню. Против него вроде ничего не было, и мы не стали проверять, но точно знать никогда не мешает, у кого есть алиби, а у кого нет.

Я покачал головой в ответ на вопрос, который он решил не задавать:

– Я тоже против него ничего не вижу, кроме того, что он адвокат Винанта и, по всей вероятности, знает больше, чем говорит.

– Конечно. Понимаю. На то, наверное, и нужны адвокаты. Теперь о девице: может быть, Джулия Вулф – не настоящее ее имя. Пока мы точно не установили, зато узнали, что она из тех дамочек, которым, пожалуй, даже он не доверил бы такую кучу денег, то есть, если бы знал, конечно.

– Судимость?

Он кивнул головой:

– И не просто же было докопаться. За пару лет до того, как она стала у него работать, она шесть месяцев отсидела за шантаж, на Западе, в Кливленде, под именем Рода Стюарт.

– Думаете, Винант об этом знал?

– Понятия не имею. Думаю, вряд ли он позволил бы ей распоряжаться деньгами, если бы знал. Но наверняка ведь не скажешь. Поговаривают, что он на ней слегка свихнулся, а вам не надо объяснять, до чего люди способны дойти в таких случаях. Она к тому же водилась иногда с этим Шепом Морелли и его компанией.

– А на него у вас и в самом деле что-то есть?

– По этому делу – ничего, – сказал он с сожалением, – но нам он был нужен по поводу кой-чего другого. – Он слегка сдвинул рыжеватые брови. – Хотел бы я знать, с какой это стати он заявился к вам. Конечно, он ширяется, а от таких всего можно ждать, но знать все-таки хотелось бы.

– Я сказал вам все, что мне известно.

– Не сомневаюсь, – заверил он и обратился к Норе: – Надеюсь, вы не считаете, что мы с ним слишком грубо обошлись? Видите ли, нужно…

Нора улыбнулась, сказала, что все прекрасно понимает, и налила ему кофе.

– Спасибо, мадам.

– А что значит «ширяется»? – спросила она.

– Наркотики принимает.

Она посмотрела на меня:

– Так что, Морелли был?…

– По уши.

– Почему же ты мне не сказал? – спросила она недовольно. – Вечно я пропускаю самое интересное. – Она вышла из-за стола, потому что снова зазвонил телефон.

Гилд спросил:

– Так собираетесь подать на него в суд за то, что он стрелял в вас?

– Только если вам это очень нужно.

Он покачал головой и, хотя в глазах его светилось любопытство, сказал безразличным тоном:

– Пока у нас на него и без этого много чего есть.

– Вы говорили о девице.

– Да, – сказал он. – В общем, мы установили, что она много раз не ночевала дома – иногда две-три ночи кряду. Может быть, тогда-то она и встречалась с Винантом. Кто знает. Морелли утверждает, что не видел ее три месяца, и мы ни на чем не смогли зацепить его. Что вы по этому поводу думаете?

– То же, что и вы, – ответил я. – Винант уехал как раз три месяца назад. Может быть, тут есть какая-то связь, а может быть, и нет.

Вошла Нора и сказала, что звонит Гаррисон Квинн. Он сообщил мне, что продал акции, на которых я терял деньги, и назвал мне цену.

– Ты видел Дороти Винант?

– В последний раз у вас. Но сегодня мы с ней в «Пальме» встречаемся, коктейли пить будем. Надо же, она меня просила не говорить тебе. Так как насчет золота, Ник? Много потеряешь, если не войдешь в это дело. Помяни мое слово, эти дикари с Запада устроят нам инфляцию, как только Конгресс соберется. Даже если и не устроят, все равно все говорят, что инфляция неизбежна. Я тебе еще на той неделе говорил: ходят слухи, что фонды…

– Хорошо, – сказал я и распорядился покупать акции «Доум-Майнз» по двенадцать.

Тогда он вспомнил, что читал в газетах, что меня подстрелили. Говорил он об этом как-то невнятно и мои заверения, что я здоров, оставил без внимания.

– По-моему, это означает, что пару дней у нас не будет пинг-понга. – В голосе его зазвучало нечто похожее на неподдельную грусть. – Слушай, у вас же есть билеты на сегодняшнюю премьеру. Если не сможете пойти, я бы…

– Сможем. Все равно, спасибо.

Он засмеялся и сказал:

– До свидания.

Когда я вернулся в гостиную, официант убрал со стола. Гилд устроился на диване, а Нора говорила ему:

– …приходится уезжать на каждое Рождество, потому что наше семейство – то, что от семейства осталось, – устраивает жуткую кутерьму, лезут к нам в гости, если мы дома, или же нам приходится ходить в гости к ним, а Ник этого не любит.

Аста в углу нализывала лапу.

Гилд посмотрел на часы:

– Не буду у вас больше время отнимать, надоедать вам…

Я уселся и сказал:

– А мы ведь как раз подошли к убийству?

– Около того. – Он снова развалился на диване. – Это произошло в пятницу, двадцать третьего, днем, незадолго до двадцати минут четвертого, то есть когда миссис Йоргенсен пришла туда и обнаружила ее. Сейчас довольно трудно сказать, сколько времени умирающая пролежала, прежде чем ее нашли. Одно мы знаем точно – в полтретьего она была жива-здорова, подходила к телефону, который тоже был вполне исправен, когда ей позвонила миссис Йоргенсен. И около трех, когда ей звонил Маколей.

– Я не знал, что миссис Йоргенсен звонила.

– Это факт, – Гилд прокашлялся. – Тут мы, ясное дело, ничего не подозреваем, но для порядка проверили и узнали у телефонистки, что она соединила миссис Йоргенсен с квартирой Вулф в два тридцать.

– А что говорит миссис Йоргенсен?

– Говорит, что позвонила, чтобы спросить, где искать Винанта, но эта Джулия Вулф ответила, что не знает, и миссис Йоргенсен решила, что она лжет и что, может быть, при личной встрече из нее удастся вырвать правду, поэтому она спросила, нельзя ли к ней зайти, и та согласилась. – Его хмурый взгляд был устремлен на мою коленку. – Вот она и пришла и обнаружила ее. Персонал дома не помнит, чтобы кто-то входил или выходил из квартиры Вулф, но это неудивительно. С десяток людей могли бы спокойно войти и выйти, и никто бы их не заметил. Пистолета в квартире не было, признаков взлома тоже, в вещах никто не копался, все было как обычно, кроме того, о чем я уже говорил. На ней было кольцо с бриллиантом, ценой, скорей всего, в несколько сотен долларов, и в сумочке было тридцать с лишним. И Винанта, и Морелли там знали, оба заходили довольно часто, но все утверждают, что уже давно их там не видели. Окно на пожарную лестницу было заперто, да и по самой лестнице видно, что по ней давно не ходили. – Он развернул руки ладонями вверх. – Вроде бы все.

– Никаких отпечатков?

– Только ее и еще тех, кто приходил прибираться. Примерно так. И ничего для нас интересного.

– А подруги что?

– Подруг у нее, похоже, не было – близких, во всяком случае.

– А этот… как его… Нунхайм, который узнал в ней подругу Морелли?

– Он знал ее только в лицо – встречал иногда с Морелли. Увидел в газетах фото и опознал.

– Он кто такой?

– Тут ничего такого – уж о нем-то мы знаем все.

– Вы же от меня ничего скрывать не станете, – сказал я, – особенно после того, как вытянули из меня обещание ничего не скрывать от вас?

Гилд сказал:

– Ну ладно, строго между нами, он из тех, кто иногда оказывает нашей фирме кой-какие услуги.

– Вот как?

Он встал:

– Как ни печально, но это все, что у нас есть. Помочь чем-нибудь можете?

– Нет.

Он пристально посмотрел на меня:

– А что вы думаете обо всем этом?

– Кольцо с бриллиантом – это кольцо невесты?

– Да. Она его носила так, как носят кольца, подаренные при помолвке. – Подумав, он спросил: – А что?

– Не худо бы знать, кто ей это колечко купил. Сегодня днем я встречаюсь с Маколеем. Если что-то выяснится, я позвоню. Очень все это похоже на Винанта, но…

Он добродушно прорычал:

– Вот именно – но, – пожал руку Норе и мне, поблагодарил за виски, за обед, за гостеприимство и вообще за любезность и ушел.

Я сказал Норе:

– Мне, конечно, не пристало говорить, что твои чары не всегда способны заставить любого мужчину вывернуться ради тебя наизнанку, но все же не обольщайся – не исключено, что этот тип просто водит нас за нос.

– Так вот до чего дошло, – сказала Нора. – Уже к полицейским ревнует.

XII

Письмо Маколею от Клайда Винанта являло собой весьма внушительный документ. Оно было крайне скверно отпечатано на машинке на белой бумаге без водяных знаков. На нем значилось, что отправлено оно из Филадельфии, штат Пенсильвания, 26 декабря 1932 года. Написано в нем было следующее:

«Дорогой Герберт!

Я телеграфирую Нику Чарльзу который как вы помните работал на меня несколько лет назад и который сейчас находится в Нью-Йорке чтобы он связался с Вами по поводу ужасной кончины несчастной Джулии. Я хочу чтобы Вы сделали все что в Ваших силах и (дальше одна строка забита буквами «х» и «м», и разобрать что-либо решительно невозможно) убедили его найти убийцу. Сколько бы это ни стоило мне все равно – заплатите ему.

Вот некоторые факты которые я хочу чтобы Вы ему сообщили помимо того что Вы сами знаете. Не думаю что ему следует передать эти факты в полицию но он сам знает как лучше поступить. И я хочу чтобы ему была предоставлена полная свобода так как я ему беспредельно доверяю. Может быть лучше Вы ему просто покажете это письмо после чего я прошу Вас его уничтожить самым тщательным образом.

Вот факты.

Когда я встретился с Джулией в четверг вечером чтобы получить от нее эту тысячу она сказала мне что хочет уволиться. Она сказала что уже давно плохо себя чувствует, врач сказал что ей надо уехать и отдохнуть и что сейчас когда вопрос о наследстве ее дяди решен ей это по карману и она готова. Раньше она ничего не говорила о недомогании и я решил что она скрывает настоящую причину и попытался ее выяснить но она стояла на своем, и про то что у нее дядя умер я тоже не знал. Она сказала что это ее дядя Джон из Чикаго. Думаю что если это важно то можно проверить. Я не смог убедить ее передумать и она определенно уходит с работы в последний день месяца. Она выглядела обеспокоенной или испуганной но мне сказала что это не так. Сначала мне было жаль что она уходит но потом нет потому что я всегда мог доверять ей а теперь не могу если она лжет а мне ясно что она лжет.

Следующий факт который я хочу довести до сведения Чарльза это что бы ни говорили и как бы в действительности ни обстояли дела мы с Джулией (слово «сейчас» было легонько забито буквами «х») к моменту ее убийства уже более года были друг для друга только подчиненной и начальником. Такие отношения установились в результате взаимной договоренности.

Далее я считаю что нужно постараться узнать где сейчас находится Виктор Роузуотер с которым у нас были неприятности несколько лет назад потому что опыты которыми я сейчас занимаюсь сходны с теми от которых по его словам я его обманом отстранил и я считаю его вполне достаточно безумным чтобы убить Джулию в припадке ярости когда она отказалась сказать где я нахожусь.

Четвертое и самое главное связана ли моя бывшая жена с Роузуотером? Как она узнала что я работаю над опытами в которых он мне когда-то ассистировал?

Пятое полицию надо немедленно убедить что я ничего не могу сказать об убийстве чтобы они ничего не предпринимали для моих поисков – шаги которые могут привести к раскрытию и преждевременной огласке моих опытов что я считаю в данное время крайне опасным. Этого проще всего избежать если немедленно разгадать тайну ее убийства и вот этого-то я и хочу.

Время от времени я буду связываться с Вами а если возникнут обстоятельства при которых контакт со мной станет совершенно необходимым поместите в «Таймс» следующее объявление: «Эбнер. Да. Банни» после чего я найду способ связаться с Вами. Надеюсь что Вы достаточно понимаете необходимость убедить Чарльза согласиться поскольку он в курсе неприятностей связанных с Роузуотером и знает большую часть людей так или иначе причастных к этому делу.

Искренне Ваш Клайд Миллер Винант».

Я положил письмо на стол Маколею и сказал:

– Это многое проясняет. Помнишь, из-за чего они поругались с Роузуотером?

– Какие-то изменения в структуре кристалла. Могу уточнить.

Маколей взял первую страницу письма и нахмурился.

– Пишет, что в тот вечер получил от нее тысячу долларов. Я ей передал для него пять тысяч. Она сказала, что ему нужно столько.

– Четыре тысячи из наследства дяди Джона? – предположил я.

– Похоже. Занятно: никогда не думал, что она у него подворовывает. Надо бы выяснить относительно всех других денег, которые я ей передавал.

– А известно ли тебе, что она в Кливленде отбыла срок за шантаж?

– Нет. А что, правда?

– Так полиция говорит – под именем Рода Стюарт. Где ее Винант откопал?

Он покачал головой:

– Понятия не имею.

– Что-нибудь известно – откуда она, кто родственники и прочее?

Он снова покачал головой.

– А с кем она была помолвлена? – спросил я.

– Помолвлена? Я и не знал.

– На ней было кольцо невесты с бриллиантом.

– Не знал, не знал, – повторил он, закрыл глаза и задумался. – Нет, не помню я никакого кольца. – Он уперся локтями в стол и ухмыльнулся. – Ну и каковы же шансы, что ты пойдешь навстречу его пожеланию?

– Крайне незначительные.

– Так я и думал. – Он дотронулся до письма. – Ты же не хуже моего понимаешь его состояние. Все же, что нужно, чтобы ты передумал?

– Я не…

– Может, попробовать уговорить его встретиться с тобой? Если я ему скажу, что только в этом случае ты согласишься…

– Я готов поговорить с ним, – сказал я, – только говорить ему придется куда яснее, чем он пишет.

Маколей спросил, растягивая слова:

– То есть ты хочешь сказать, что он все же мог убить ее?

– Про это я ничего не знаю. Я не знаю, полиция не знает. У них, скорей всего, не хватит улик, чтобы арестовать его, даже если они его найдут.

Маколей вздохнул:

– Не очень-то весело быть адвокатом психа. Попробую убедить его внять голосу рассудка, да только вряд ли получится.

– Кстати, как у него с денежками? Такой же богатенький, как прежде?

– Почти. Как и все мы, немножко пострадал от депрессии, и к тому же авторские за его технологию плавки пошли ко всем чертям – металлургия-то сейчас на нуле. При всем при том он может рассчитывать на пятьдесят – шестьдесят тысяч в год за патенты на пергамин и на звукозащиту, и еще немного капает по мелочам – за… – Он прервался и спросил: – Уж не боишься ли, что он не сможет заплатить, сколько запросишь?

– Нет. Просто любопытствую. – Я вспомнил еще кое о чем. – Кроме бывшей жены и детей у него еще родственники есть?

– Сестра, Алиса Винант. Но она не желает разговаривать с ним уже – да, уже четыре или пять лет.

Я решил, что это та самая тетя Алиса, к которой Винанты не пошли на Рождество.

– А из-за чего они поссорились?

– Он дал интервью одной газете и сказал, что, по его мнению, у русских с их пятилеткой, может быть, что-нибудь и выйдет.

Он именно так и сказал, ничего более определенного.

Я засмеялся:

– Ну они и…

– Она еще его за пояс заткнет. Ничего не помнит. Когда ее брату вырезали аппендикс, она в первый же день отправилась вместе с Мими навестить его, а навстречу им катафалк. Мисс Алиса побледнела, схватила Мими за руку и говорит: «О Боже, а вдруг это… этот, как его?…»

– Где она живет?

– На Медисон-авеню. Адрес в телефонной книге. – Он вдруг заколебался. – Я думаю, не…

– Я не намерен нарушать ее покой. – Прежде чем я успел еще что-нибудь сказать, раздался телефонный звонок.

Он приложил к уху трубку и сказал:

– Алло… Да, я… Кто?… Ах, да… – У него напряглись мускулы вокруг рта и глаза раскрылись шире. – Где?… – Он еще послушал. – Да, конечно. А успею? – Он посмотрел на часы. – Точно. Увидимся в поезде. – Он положил трубку и обратился ко мне: – Это лейтенант Гилд. Винант пытался покончить с собой в Аллентауне, штат Пенсильвания.