Текст книги "В тени замка"

Автор книги: Эрин Пайзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 25

Любовь с Энгусом была пределом всех ее мечтаний. Он нежно учил Бонни вершинам чувственного наслаждения. Обращаясь с ее телом, как с бесценной скрипкой, он извлекал из этого «инструмента» такие восторженные звуки, каким удивлялась сама Бонни. Губы Энгуса исследовали все ее тело, Бонни в свою очередь страстно обнимала его. Потом, обессиленные, они лежали рядом. Бонни испытала истинную радость.

«Какой чудесный сегодня день», – думала она. Бонни уснула и ей приснилась маленькая церковь, а вокруг – море белых лебедей.

Их отель находился на улице Курфюстендам. Бонни встала рано, ей хотелось посмотреть город.

– Никто не приезжает в Берлин, чтобы его смотреть, – сказал Энгус. – Большую часть города разбомбили во время войны. Сюда приезжают поразвлечься в ночное время. – Его глаза сверкнули. – Сегодня я покажу тебе клуб «Флим Флэм».

Бонни попыталась изобразить радость. Она была сыта ночными похождениями Энгуса. «Но, – успокаивала она себя, – через несколько лет, с парой детей, он остепенится и будет оставаться со мной дома». Бонни улыбнулась.

– Это звучит заманчиво. А сейчас давай прогуляемся.

– Сначала займемся любовью. – Энгус был в восторге от проведенной ночи.

Он протянул руки, и Бонни, сбросив с себя сорочку, кинулась к нему.

– А ты большая шалунья, – Энгуса удивила ее открытая страсть.

– Я знаю, – ответила Бонни, затаив дыхание, – Я всегда знала, что любовь стоит того, чтобы ее ждали. Я видела, как девушки гоняются за отвратительными мужчинами. Но всем своим обожателям я говорила «нет», – она улыбнулась. – Я знала, что однажды у меня будешь ты. Я всегда это знала.

Вдруг Энгусу стало страшно от этого признания.

– Не люби меня так сильно, Бонни, – сказал он, отталкивая ее от себя. – Не жди от меня слишком многого. Все эти годы я вел разгульную жизнь и не смогу быстро измениться.

– Я и не жду, что ты сразу изменишься, – призналась Бонни. – К тому же я не хочу, чтобы ты сильно менялся.

Энгус вздохнул. Перспектива прогулки уже наскучила ему, а от напряженного разговора он разнервничался.

– Думаю, мне нужно позвонить Фриде, – сказал он.

– Фриде? Кто это, Фрида?

– Это моя старая знакомая, жена Гюнтера. Им принадлежит большая кораблестроительная фирма. Я хожу с ними в плаванье время от времени.

Он протянул руку к телефону. Через несколько минут он договорился пообедать с ними в одном из ресторанов. Бонни была разочарована. Она редко проводила время наедине с Энгусом. Его всегда окружали друзья. Даже когда они находились дома, там всегда был Зейкервель. Энгус видел, что она обижена, но быстро подавил растущую в нем тревогу. Почему после прекрасной ночи любви ему так хотелось разразиться бранью? Он был озадачен. Часто в своей жизни, сталкиваясь с любовью и доверием, он отчаянно разрушал их, Казалось, будто он стоит по ту сторону окна и смотрит на мир, который существует вокруг него. За тем окном он чувствовал себя беззащитным ребенком, которого переполняла любовь и добрые чувства. Но когда он вырос и пришел в этот мир, то был уже другим человеком. Никакие эмоции не трогали его, кроме боли и ненависти. И если ребенок понимал и чувствовал любовь, то взрослый человек отрицал это чувство и превращал все самое прекрасное и возвышенное в ставший привычным и успокаивающим пламень зла. Прекрасно зная, что Бонни обиделась, он не мог удержаться от наслаждения видеть ее оскорбленное лицо.

– Они тебе понравятся. Они очень веселые.

Фрида и Гюнтер были уже пьяны, когда подъехали к Энгусу и Бонни в ресторан на Курфюстендам. День стоял жаркий, и Энгус предложил пообедать в тени под полосатым тентом. В ресторане было полно бизнесменов с толстыми животами и пустыми глазами. Когда показались его друзья, Энгус изучал список вин.

Фрида была полной женщиной. Ее рыжие локоны доставали до плеч, губы были накрашены толстым слоем красной помады, а узкое зеленое платье облегало пышную фигуру. Гюнтер был высоким, выше Энгуса. Он щелкнул каблуками и наклонился, чтобы поцеловать руку Бонни. Бонни Гюнтер нисколько не понравился.

После шумных приветствий они уселись обедать. Энгус заказал артишоки под голландским соусом, свинину и кислую капусту.

– Тебе понравится это блюдо, – сказал он Бонни.

Бонни попыталась улыбнуться. Она никогда не любила свинину. Это мясо казалось ей слишком тяжелым, но теперь пришлось согласиться, потому что Энгус никогда не спрашивал, что заказать.

– Мне хочется, чтобы ты ела то же самое, что и я, – объяснил он ей однажды, – так будет легче официанту.

Но в душе Бонни понимал, что Энгус спокоен только тогда, когда полностью контролирует ее. Она видела, что любая попытка отстоять свою независимость приводила его в бешенство. Ей нельзя водить машину. Ее единственная попытка сесть за руль «Роллс Ройса» так разозлила Энгуса, что Бонни решила больше никогда не повторять этого.

Бонни решила быть приветливой с его друзьями. Фрида заказала двойную водку и откинулась на спинку кресла.

– Дорогая, – сказала Фрида Бонни, – я видела вашу фотографию в газетах.

– Правда? В Берлине? – удивилась Бонни.

– Да, новости про Энгуса разносятся повсюду. На этот раз новость была просто прекрасной.

Энгус нахмурился:

– Хватит, Фрида. Я изменился.

– Да? – ее накрашенные брови вскинулись вверх. – Никогда, – выдохнула она, – пока ты дышишь, ты не переменишься. Ты всегда останешься тем же Энгусом. Не меняйся, дорогой. Нам будет скучно без твоих проказ. Правда Гюнтер?

– О да, конечно, – сказал Гюнтер, уткнувшись в бокал с пивом. Он рукавом вытер усы и хитро посмотрел на Энгуса: – Сегодня в клубе «Флим Флэм» будет вечеринка. Сходим, отпразднуем твою свадьбу?

Энгус посмотрел на Гюнтера. Последний раз, когда они приезжали в этот клуб, то подцепили шестнадцатилетнего парнишку и по очереди переспали с ним. Фрида в это время громко храпела в соседней комнате. От возбуждения и страсти у Энгуса загорелись глаза.

– Пойдем, – сказал он и заказал себе еще виски.

«О Господи, – подумала Бонни, – если он начинает пить виски уже сейчас, то просто невозможно представить, каким он станет к вечеру». Но ее волнения оказались напрасными. Весь день Энгус был просто прелестным. После завтрака они договорились встретиться в этом же ресторане и поужинать. Попрощавшись с друзьями, Энгус повел Бонни по магазинам.

– Берлин очень красивый город, – заметила Бонни.

– Да, – Энгусу вдруг стало скучно. Он хотел вернуться к своим друзьям. Завтрак с Гюнтером и Фридой навел его на мысль, что Бонни может быть очень скучной. В ней не было ни капли отрицательного.

– Ну вот, – Энгус решил, что единственный способ скоротать день – это тратить деньги. – Давай зайдем в этот магазин, я куплю тебе часы.

– Восемь тысяч долларов? Только за часы? – Бонни ужаснулась, услышав цену часов, которые ей понравились.

Энгус смеялся. Ему нравилась непосредственность Бонни. Он купил часы и повел ее в небольшой магазин, находившийся в центре города. Там Энгус часто покупал одежду для своих любовниц. Бодрая веселая хозяйка магазина обрадовалась Энгусу. Через несколько минут в магазине царил полный беспорядок, все было перевернуто вверх дном. Энгус поставил Бонни в центре зала и отбирал платья, протягивая их владелице.

– Я беру вот это. А сейчас дайте подумать, – сказал он. – Нет, нет, мне не нравится такой вырез. – Он откинул желто-зеленый халат. – Я не хочу, чтобы ты носила зеленый цвет.

– Хорошо, – Бонни обрадовалась, потому что никогда не любила зеленый.

Отобрав примерно тридцать различных нарядов, Энгус распорядился доставить все эти вещи к пяти часам в отель.

– А теперь, – сказал он, когда они вышли на оживленную улицу, – мы поищем обувной магазин.

Там он: купил Бонни десять пар туфель разных цветов на «шпильках» и пять пар вечерних туфель.

– Пожалуйста, Энгус, – Бонни даже заволновалась, – мне не нужно столько одежды. Давай вернемся в отель.

– Заедем еще в один магазин, – Энгус остановил такси. – Отвезите нас в боди-шоп, – сказал он по-немецки водителю.

Боди-шоп продавал то, что называется интимной одеждой. Энгус выбрал несколько экзотических сорочек из атласа.

– Я никогда не носила таких открытых сорочек, – нервно сказала Бонни. Она помнила, что Энгус сегодня выпивал, и пыталась выразить свое недовольство как можно мягче, лишь бы только не расстроить его.

– Ты будешь носить то, что я тебе покупаю, – раздраженно ответил Энгус. – Я трачу полдня на то, чтобы купить тебе красивую одежду, а ты еще недовольна.

– Нет, честно, Энгус. Я очень благодарна тебе. Просто я никогда не придавала большого значения одежде.

– Я заметил, – Его голос был все еще резок. – Но теперь ты моя жена, и тебе придется доверять мне. Я не могу позволить, чтобы ты выглядела, как неотесанная деревенщина.

– Разве я так выглядела? – Бонни была уязвлена.

– Да, но теперь это неважно. Я все изменю. – Он взял в руки черный халат с глубоким вырезом и разрезами до бедер и посмотрел на Бонни. Его глаза сияли.

– Это тебе пойдет.

Он представил, как будет сочетаться невинность его жены с таким халатом. Это будет просто неотразимо.

– Эту стопку я тоже беру, – сказал он, указав на гору лифчиков и трусиков. Добавьте к этому дюжину чулок, у которых сзади есть шов, и пришлите все это в отель.

Управляющий магазина кивнул.

Бонни чувствовала себя несчастной. «Ну ладно, – думала она в такси, – я привыкну к этим модным нарядам, но смогу ли когда-нибудь ходить на таких каблуках?»

– Я хочу, чтобы ты надела желтое платье, которое примеряла в магазине, – сказал Энгус.

Бонни кивнула. Платье только казалось простым, на самом деле оно было скроено так, чтобы подчеркнуть стройную фигуру Бонни и ее длинные ноги. Во время поездки в Испанию она загорела и в этом платье выглядела, как прекрасный нарцисс. Мысль о том, какое впечатление ее невинное лицо произведет в клубе «Флим Флэм», раззадорила Энгуса. Он заплатил за такси и обнял Бонни за талию.

– Я хочу заняться с тобой любовью, – прошептал он ей на ухо.

Бонни улыбнулась. Энгус затащил ее в пустой лифт и прижал к стене. Он был таким нетерпеливо-страстным. Его губы так впились в ее рот, что она даже всхлипнула от боли. В спальне он сорвал с нее одежду и повалил на кровать. Бонни была удивлена всем этим и молчала. Энгус, заметив ее взгляд, ухмыльнулся.

– Разве тебе не нравится настоящий секс?

– Я не знаю, что ты имеешь в виду, – глаза ее были полны слез. – Это больно, а я не люблю, когда мне причиняют боль.

Он снова ухмыльнулся:

– Я тебя многому научу. Иногда в боли находят наслаждение.

– Это не для меня, – ответила Бонни. – Я вообще не выношу никакой боли.

Энгус перевернулся на живот. Он любил такой «скоротечный» секс.

В дверь постучали. Энгус поправил одежду и медленно пошел в роскошную гостиную. Вошла целая процессия носильщиков и горничных отеля. Они несли горы коробок и пакетов – результат дневной прогулки по магазинам.

– Поставьте все это здесь, – сказал он, – и потом повесьте всю одежду в левую часть шкафа. Все понятно? Положите туда туфли и все остальное.

Служащие посмотрели друг на друга, затем на Энгуса.

– А куда деть эту одежду? – спросили они.

Энгус вздрогнул.

– Выбросьте ее, если хотите. Побыстрее избавьтесь от нее и повесьте все новое.

Энгус вернулся в спальню. Ему не терпелось увидеть лицо Бонни, когда она узнает о том, что вся одежда, которую она так тщательно подготавливала к медовому месяцу, пропала. «Ведь у нее, – подумал Энгус, такой невыразительный вкус. Ее нужно научить одеваться. Теперь я буду выбирать, что ей носить».

Энгус всегда приказывал своим женщинам, чтобы те носили облегающие платья и туфли на высоких каблуках. Он возбуждался при виде острых, как гвоздь, каблуков, от того, как черный шов натягивался на ноге и скрывался под юбкой. Он не признавал новые нейлоновые колготки. Он испытывал страстное желание, расстегивая подтяжки чулок. «Бонни придется привыкнуть к моим взглядам», – подумал он.

Дверь за служащим захлопнулась, и Энгус улыбнулся. Они были вдвоем в номере, и Энгус спросил Бонни, не хочет ли она принять душ. Разгоряченная, она немедленно согласилась. Бонни чувствовала себя, как будто ее избили, но мысль о том, что Энгусу было с ней приятно, радовала ее. Она вылезла из постели и обнаженная пошла в ванную. На полу лежал толстый белый ковер. Там висела новая одежда. На полках рядами стояли новые сверкающие туфли. Бонни нахмурилась и открыла другую дверь. Там было пусто.

– Энгус, – позвала она, – здесь какая-то ошибка. Кто-то унес мою одежду.

В комнату вошел Энгус.

– Здесь нет никакой ошибки. Никакой ошибки! Это я приказал убрать весть старый хлам.

– Но ведь все, кроме халата, было совершенно новое. Да и он – все равно что талисман.

– Теперь я твой талисман, – твердо сказал Энгус. Он притянул Бонни к себе. – Я люблю тебя, моя милая.

Глядя на ее обнаженное тело, Энгус с удовольствием отметил, что у Бонни не полные бедра. Он не любил женщин с тяжелыми ягодицами. Бонни уткнулась ему в грудь, ей пришлось сдержать свои эмоции, пока они не в душе. Там Энгус не сможет разглядеть слезы не ее лице.

«Мне кажется, ему необходимо чувствовать, что я принадлежу ему», – подумала Бонни, сидя за столиком в ванной и накладывая грим.

– Что мне надеть к желтому платью? – спросила она у Энгуса, который завязывал галстук.

– Надень золотые серьги. В Италии мы купим еще и другие драгоценности.

– В Италии?

– Да. Я хочу купить там новую машину. К тому же мне нравится Рим. Такой декадентский город. В нем полно проституток и священников.

Бонни подумала об отце Джоне.

– Туда хочет уехать отец Джон.

– Да, – кивнул Энгус. «Он зажал меня в углу на свадьбе. Он явный педераст. Интересно, что он делает с Лорой, – подумал Энгус. – Как бы то ни было, эта женщина – исчадие ада».

– Я пообещала бабушке, что приеду к ней в конце лета.

– Хорошо. – У Энгуса было прекрасное настроение. Он протянул ей помаду. – Попробуй эту.

Бонни повиновалась.

– А ты хочешь поехать?

– Нет. В доме твоей бабушки я тебе полностью доверяю, – засмеялся он.

Бонни посмотрела на себя в зеркало.

– Ты можешь доверять мне везде. Я знаю, что сейчас ты мне не веришь, но поверишь обязательно.

Энгус поцеловал ее в макушку.

– Надо ехать, иначе мы опоздаем.

Они обедали в ресторане. Фрида и Гюнтер запаздывали. Они приехали уже слегка навеселе. Для себя и Бонни Энгус заказал омаров и салат из апельсинов и киви. Во время еды Фрида и Энгус болтали о своих друзьях. Гюнтер попытался завязать с Бонни дружескую беседу, но вскоре отказался от этого. У Бонни не лежала душа к болтовне. К тому же она неловко чувствовала себя в новом нижнем белье. Она не привыкла ни к бюстгальтерам с подкладкой и на косточках, ни к чулкам на эластичном поясе с подтяжками. Одним словом Бонни чувствовала себя не в своей тарелке. «И все-таки Энгус, должно быть, любит меня по-настоящему, если так заботится о том, во что я одета и как выгляжу», – подумалось ей.

Ей хотелось веселиться, как Энгус и Фрида. Энгус улыбался и хохотал над сплетнями, которые рассказывала ему Фрида.

– Лучшее место для берлинцев сейчас – это Дакар. Французы нас по-прежнему ненавидят. Так забавно ходить на вечеринки при посольстве, там французам приходится с нами разговаривать.

– А в Дакаре можно поохотиться? – заинтересованно спросил Энгус.

– Нет, не думаю, но можно отлично покататься на водных лыжах.

Энгус улыбнулся Бонни.

– Это будет прекрасная поездка.

Они поужинали и сели в «Мерседес» Гюнтера. Около клуба «Флим Флэм» Бонни бросила на Энгуса озабоченный взгляд. На тротуаре толпились люди, выглядевшие так странно, что невозможно было понять, кто из них мужчина, а кто женщина.

Энгус повел ее в клуб. Сквозь завесу дыма Бонни различала фигуры-призраки, смолкавшие при виде девушки. Бонни была в ужасе, когда узнала, что это клуб трансвеститов. Во второй раз в этот день она расплакалась.

– Не глупи, Бонни. Пора тебе повзрослеть, – сказал Энгус.

Через полчаса Бонни заметила, что Энгус исчез. Она спросила Фриду, где Гюнтер. Фриду передернуло.

– Он где-нибудь с Энгусом. Не волнуйся. Мы вызовем такси, и я отвезу тебя в отель.

Бонни почувствовала приступ боли, а Фрида, зевнув, сказала:

– Идем, уже поздно. Мы с Гюнтером завтра едем в Стамбул.

До того, как такси подъехало к отелю, Бонни осторожно спросила Фриду, знает ли она, где их мужья.

– Никогда не задавай мне таких вопросов. Гюнтер побьет меня, если я буду вмешиваться.

Бонни не поверила:

– Побьет тебя?

Фрида кивнула. «Совершенно очевидно, что Энгус ее еще и пальцем не касался», – подумала она.

– Послушайся моего совета: никогда не перечь Энгусу, если сможешь. – Фриде понравилась эта девушка.

– Не буду. Я постараюсь не злить его, но это очень трудно.

– Я знаю. Пусть он идет, если хочет идти. Таких мужчин называют в Америке «котами». Им нужна свобода.

– Хорошо, – кивнула Бонни. – Надеюсь, мы еще увидимся.

– Конечно. – Фрида улыбнулась. – С такими мужчинами, как наши, нам необходимо быть друзьями. Возможно, увидимся на Рождество. Мы будем в Лондоне, там я хочу купить подарки. – Она на прощанье поцеловала Бонни. – Спи спокойно и не волнуйся. К рассвету он явится.

В широкой кровати Бонни еще долго ждала Энгуса. Но когда он пришел, она спала. После распутной ночи с Гюнтером Энгус чувствовал прилив сил.

На следующее утро Энгус сказал, что они уезжают в Италию.

– Возьми с собой несколько вещей, – сказал он Бонни. – Остальное мы отошлем в Лондон. – Бонни безразлично слушала его, сидя на кровати. Она чувствовала усталость. – Не дуйся, Бонни. Я не выношу, когда дуются.

– Ты хотя бы мог мне сказать, что уйдешь с Гюнтером.

– Ну уж нет. Я не хочу жить с женщиной, которая пытается контролировать каждый мой шаг. Я знал, что Фрида отвезет тебя домой. Тебе было весело, и я не хотел беспокоить тебя, поэтому и ушел. Тебе было бы скучно смотреть на новую коллекцию оружия Гюнтера.

Бонни недоверчиво посмотрела на него, и он понял, что ему не верят. Он заметался по комнате.

– Ты ведь мне не веришь, да? Ты думаешь, что я развлекался с женщинами? Этого не было. Если ты мне не веришь, то позвони Гюнтеру и спроси у него.

– Нет, – запротестовала Бонни, – я не хочу разговаривать с Гюнтером. Я верю тебе.

Но было слишком поздно. Энгус как будто был накачан адреналином. Его бешенство должно было как-то вылиться. Он схватил Бонни за шею, как берут котов, и швырнул ее к телефону:

– Набирай!

Она набрала номер, который он сказал. Казалось, телефон звонил несколько минут.

– Да? – вежливо ответил Гюнтер.

– Говори же что-нибудь! – прошипел Энгус.

– Гюнтер, – сказала Бонни плачущим голосом, – ты не можешь сказать мне, что вы делали вчера ночью?

– Конечно, – Гюнтер захихикал. – Мы смотрели мою новую коллекцию оружия. Мы уезжаем в Стамбул, и нужно было перед отъездом смазать ружья.

– Спасибо. Понятно.

– Ничего, дорогая. Я слышал, вы приятно провели время с Фридой.

Бонни положила трубку.

– Посмотри на меня, – сказал Энгус.

Бонни посмотрела на него. Она все равно не верила.

– Извини, Энгус, – сказала она, но он видел, что эти глаза не светятся доверием и любовью. Он занес руку и дал ей пощечину. Бонни побледнела. На ее щеке остались отпечатки его пальцев.

– Ты, сука! – заорал он. – Я все делаю для тебя, а ты мне даже не доверяешь.

– Доверяю. Я не вру, потому что слишком люблю тебя.

– Одевайся. Мы сейчас же уезжаем в Рим. Хватит с меня этого отеля.

Он вышел из комнаты.

В самолете они молчали. Энгус смотрел в окно и пил виски. Бонни читала книгу и пыталась забыть про пощечину.

Толстый слой грима скрывал синяк, а левый глаз слегка напух. «Он очень нервничает, – рассудила Бонни. – Это Гюнтер на него так плохо влияет». Ко времени приземления она решила забыть про это и наслаждаться Римом. Увидев улыбку на лице жены, Энгус простил ее.

Такси остановилось напротив отеля «Спиноза» около Колизея. Только в Италии мог быть такой шикарный отель. Огромные мраморные залы, ряды портретов, казалось, ожидали их прибытия. Энгуса здесь хорошо знали. Много вечеров провел он с друзьями в баре этого отеля. Сообщения о веселых похождениях Энгуса не сходили с газетных полос.

Альфонсо, управляющий отеля, поприветствовал их у двери. «Ах, – подумал он, – заметив грим на лице Бонни, – он уже начал».

– Добро пожаловать. – Он наклонился и поцеловал ей руку.

Бонни улыбнулась. Сердце старого итальянца было тронуто. «Такая женщина не для Энгуса, – подумал он. – Интересно, сколько потребуется времени, чтобы она поняла, за кого вышла замуж?»

Часть четвертая ПОБЕГ

Глава 26

Девять лет потребовалось Бонни на то, чтобы понять, что Энгус когда-нибудь убьет ее. Девять лет она жила верой и обещаниями. Узнав, что беременна, Бонни ужаснулась. Она знала, что Энгус не хочет детей. Он не хотел делить Бонни ни с кем, даже с Морганом. Когда они вернулись домой после медового месяца, на Бонни налетел Морган. Джон специально привел собаку в дом во время их отсутствия. Энгус стоял у двери и наблюдал, как Бонни обнимает и нежно треплет пса за шею.

– Он будет жить в гараже, – сказал Энгус, – я не потерплю эту слюнявую скотину у себя дома.

Через два месяца после этого Бонни поняла, что она беременна. Она пошла к доктору Энгуса в июле.

Доктор Симпсон был крепким краснощеким здоровяком, и Бонни он не понравился. Через несколько дней он позвонил и сообщил, что она беременна.

– Ребенок появится в январе, – сказал он.

– Да, спасибо. – Бонни разговаривала с ним из гостиной, было одиннадцать утра.

Когда она положила трубку, Энгус стоял за спиной.

– Кто это был? – спросил он.

У Бонни замерло сердце. Она не придумала еще, что скажет Энгусу. Сейчас ей регулярно доставалось от него, когда он был зол. Несмотря на обещания держать себя в руках, он часто срывался. Почему бы и нет? Она его жена и принадлежит ему. Он знал, что Бонни никогда не оставит его. Бонни придумывала разные способы, чтобы сохранить мир и спокойствие в доме.

– Это звонил доктор Симпсон. Знаешь, Энгус, он мне совсем не нравится, не могу ли я пойти к другому врачу?

– Нет, – Энгуса было невозможно сбить с толку. – Что он хочет?

Она глубоко вздохнула, а затем тихо прошептала:

– Я беременна.

Он тут же набросился на Бонни и ударил ее в живот.

– Ты сука! – орал он. – Ты проститутка! Ты сделала это специально! – Бонни каталась по полу, пытаясь восстановить дыхание. – Я выбью из тебя эту проклятую дрянь! – Энгус занес ногу над Бонни.

Ему помешала миссис Тернер. Услышав его голос, она выбежала из кухни и понеслась наверх. И вот стоя здесь, задыхаясь, она отчаянно придумывала, чем бы отвлечь его.

– Звонил ваш портной. Он говорит, что новые костюмы готовы к примерке.

Вены на лбу Энгуса вздулись, глаза сверкали. Когда его ярость немного улеглась, Энгус кивнул миссис Тернер:

– Спасибо. – Он повернулся и хлопнул дверью.

Миссис Тернер подошла к лежавшей на полу Бонни.

– Давайте я помогу вам. – Она подала Бонни руку и помогла сесть в кресло. – Подождите здесь. Я принесу чашку чая.

Бонни слабо кивнула.

– Я упала. Я такая неуклюжая. – Слезы катились по ее щекам.

– Бедняжка, – в сотый раз пробормотала миссис Тернер. Она принесла Бонни чай и посоветовала ей лечь в постель.

– Я так и сделаю, – сказала Бонни, держась руками за живот. – Знаете, я беременна.

– Как хорошо! – но в душе миссис Тернер содрогнулась. Все знали, что хозяин ненавидит детей.

Бонни, растроганная добротой миссис Тернер, разрыдалась. Сейчас она плакала не столько от боли, сколько от жалости к себе и еще не родившемуся ребенку.

Энгус пришел домой поздно. Бонни со страхом прислушивалась к шагам мужа. Она слышала, как закрылась дверь, как скрипели ступени, когда Энгус поднимался по лестнице. Он прошел мимо ее спальни, и Бонни облегченно вздохнула.

Бонни боялась его поздних возвращений. Когда Энгус был в бешенстве, то кричал на нее. Иногда он бил ее, даже если она соглашалась со всем, что он говорил. Бонни скоро поняла, что он ждет любого повода, чтобы ударить ее. Не согласиться с ним сначала было более мудрым решением, чем то, когда он доведет себя до бешенства и на нее обрушится целый град ударов. Жизнь Бонни превратилась в долгую пытку. Она жила в тени Энгуса. Но иногда он приезжал в хорошем настроении и тогда дарил Бонни цветы и дорогие подарки. Он носил ее на руках, был нежным и обещал измениться. Она продолжала ему верить все эти девять лет.

В январе 1969 года у Бонни родилась дочь. У Розмари были такие же черные волосы, белая кожа и огромные черные глаза, как у Энгуса. Рождение дочери не смягчило Энгуса. Наоборот, он чувствовал страшное разочарование и досаду и часто обвинял Бонни за то, что она родила девочку. Первое время он полностью игнорировал появление на свет маленького человечка; лишь когда Розмари исполнилось три месяца, в нем, казалось, начали просыпаться отцовские чувства. Когда Энгус бывал дома, что случалось крайне редко, он брал девочку из кроватки и играл с ней. Но если она плакала, старался избавиться от нее.

– Заберите ее, – кричал он. – Заберите ее к себе. Я не выношу шума.

Бонни забирала девочку и уносила наверх в детскую.

Жизнь Бонни была полна обязательств. Она разрывалась, делая попытки успокоить мужа и найти время для дочурки. Морган тоже требовал к себе внимания. Он становился непокорным и нервным взаперти. Пес успокаивался только тогда, когда у Бонни было время тайком пробраться в гараж и поиграть с ним. Иногда ей приходилось выступать в роли счастливой и радушной хозяйки дома, когда у Энгуса появлялась прихоть давать званый ужин. Будучи женой важной персоны, Бонни быстро всему научилась. Зейкервель всегда в таких случаях был и завсегдатаем и компаньоном: помогал Бонни готовиться к приемам, вел с гостями светские разговоры, никого ни к чему не обязывающие, легко гасил вспышки гнева у хозяина.

Когда ребенку исполнилось четыре месяца, Энгус приехал домой и застал там Джона с Терезой. Они сразу почувствовали, что он разозлен, и поспешили уехать.

– Боже мой, – сказал Джон, садясь в машину, – Бонни никогда не приезжает к нам, мы видимся только на этих формальных приемах. Она ужасно выглядит.

Тереза согласилась с ним:

– Бонни говорит, что Энгус – большой собственник, он не любит гостей. Но сегодня он должен был уехать во Францию пробовать какие-то вина.

Тереза вздрогнула. Был конец апреля, но ночь все еще хранила холод уходящей зимы. Тереза не поняла, отчего она вздрогнула – от холодного воздуха или от страха.

– Надеюсь, он не срывает зло на Бонни, – сказала она.

А Энгус в это время уже буйствовал.

– Ты грязная шлюха. – Он посмотрел на стол, где стоял прекрасный обед. – Ты – корова. – Он схватился за край стола.

Бонни вздрогнула. Она знала, что сейчас все полетит.

– Ты пригласила Терезу сюда только для того, чтобы потрахаться с этим ублюдком Джоном. Ты всегда хотела этого, не так ли? – Энгус перевернул стол. – Я сказал, не так ли? – Он надвигался на нее, наступая на стекло и фарфор. – Позволь тебе сказать, что никто не будет трахать тебя. Ты моя жена. Я убью каждого, кто посмеет коснуться тебя пальцем.

Бонни попятилась к двери, но он догнал ее.

– Не прячься, ты, трусишка. Получи свое, шлюха. – Он ударил ее, медленно, со всей силы, со знанием дела. Кровь потекла по ее лицу. Он бил до тех пор, пока ее голова не стукнулась о стену. Бонни упала, а он подхватил ее, как сломанную куклу, и перебросил через плечо.

Когда Бонни очнулась, Энгус насиловал ее.

– Я покажу тебе, шлюха, – орал он. Бонни притворилась, что она все еще без сознания. – Я убью тебя, сука! – Его руки сомкнулись на ее шее с такой силой, что Бонни почувствовала, как ее глаза вылезают из орбит. Когда Энгус кончил, то отодвинулся от нее и моментально уснул.

Впервые за девять лет она поняла, что живет с опасным человеком. «Я вернусь к бабушке, – пообещала она себе той ночью. – Возьму с собой ребенка, а потом напишу Энгусу, что никогда не вернусь к нему». Она торжествовала. Она нашла выход.

Наутро Энгус встал, как ни в чем ни бывало. Казалось, он не замечает разбитого лица Бонни. Бонни пошла в ванную. Ее потрясло собственное отражение: веки распухли, оба глаза налились кровью так, что она почти ничего не видела. Она благодарила Бога за то, что Энгус не сломал ей нос. Она стояла, держась за раковину. Лицо щипало от слез. Вдруг в памяти всплыло такое же избитое лицо ее матери. «Она все поймет, – думала Бонни. – Я поеду и поговорю с ней. Может, она сможет мне помочь».

Бонни включила холодную воду, намочила полотенце и осторожно приложила его к лицу, чтобы снять боль. Да, ее лицо здорово пострадало. Она сидела дома две недели, пока не сошли синяки. Бонни никого не видела и никому не звонила. А когда позвонила Тереза, Бонни сказала ей, что болеет. Бонни знала, что такой вспыльчивый человек, как Энгус, не позволит своей жене иметь друзей, несмотря на то, что сам был очень общительным.

Когда Энгус бывал дома, а Бонни играла с Розмари в его присутствии, его лицо наливалось кровью, брови хмурились. Бонни поняла, что ради безопасности девочки ей лучше быть от нее подальше. Таким способом можно было избежать сцен ревности.

Через два месяца Бонни поняла, что опять беременна. Бонни чувствовала, что это случилось в ту ночь, когда Энгус изнасиловал ее. На этот раз она решила ничего не говорить Энгусу и настоять на том, чтобы он разрешил ей взять Розмари и съездить к Августине.

Как и предсказал Зейкервель, Энгус не сделал даже попытки переехать в новый дом на набережной. Теперь он планировал избавиться от дома. Сначала, конечно, он устроит там прием, чтобы показать друзьям огромный бассейн. Сразу же после этого дом будет продан.

Бонни завела разговор о поездке накануне приема. Энгус был в отличном настроении.

– Почему бы и нет?

– Августина уже стара. Она очень хочет увидеть свою единственную внучку. – Бонни подыскивала самые веские доводы.

Энгус кивнул:

– Можешь ехать в понедельник.

Это было в пятницу вечером. Энгус составлял список приглашенных.

– Тебе придется вернуться через неделю. Мы поедем на пару недель в Драмосси. Я хочу навести там порядок в винном погребе.

– Хорошо. – Бонни посмотрела на список гостей.

– Я попрошу миссис Тернер заказать билеты, – спокойно сказала она.

Энгус мог бы заметить любую перемену в ее поведении. Наверное, он мог читать ее мысли. Сейчас Бонни знала про Энгуса намного больше. Она изучила его поведение и привычки и знала, как надо себя вести, чтобы он ни о чем не догадался.

– Что мне надеть на прием?

Он подумал:

– Надень васильковое платье, которое я купил тебе две недели назад.

Он сделал этот подарок после того, как вновь причинил ей боль.

Несмотря на то, что Бонни научилась предугадывать его действия и настроение, поведение Энгуса оставалось непредсказуемым. Всю субботу он был в хорошем настроении. Когда Энгус был счастлив, мир вокруг казался ей волшебным, как рождественская елка. Она улыбалась и пела целый день. Пока Энгус обдумывал последние детали, Бонни пошла с Розмари в парк, а потом поднялась, чтобы переодеться.