Текст книги "В тени замка"

Автор книги: Эрин Пайзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)

– Невероятно, – прошептала Мици. – Все это так романтично. Тебе повезло, Бонни. Конечно, – быстро добавила она, – я люблю Рея, но с двумя детьми да еще в ожидании третьего вряд ли в моей жизни прибавится сколько-нибудь романтики. Идем на кухню. Я приготовлю бутерброды.

– Ты знаешь, это смешно, – сказала Бонни, держа Макса на коленях. – Никогда не представляла себя замужем и с детьми. А теперь я думаю, что дети необходимы в жизни. – Она прижалась щекой к Максу. – Я думаю, природа-мать нажимает на какой-нибудь биологический курок, если ты влюблен. А потом делает всех женщин, даже самых строгих, хлопотливыми наседками.

Мици засмеялась:

– Да, в этом что-то есть. Я просто обожаю детей и люблю быть дома. Я понимаю, что это не модно, но каждый вечер, когда Рей приходит домой, мне нравится целовать его, удивлять вкусной едой. Он говорит, что я готовлю так здорово, что ему приходится пропускать ланч, чтобы оставить побольше места для обеда. – Она поправилась, но выглядела счастливой и спокойной.

– Я тоже хочу этого. Дом для Энгуса, дом для моих детей.

После того, как дети поели, Мици отправила их играть во двор.

– Сейчас мое время. Я обычно пишу или читаю письма.

Бонни улыбнулась.

– Ты первая, кто не сказал ничего ужасного про Энгуса.

Мици вздрогнула.

– Что тут скажешь? Ты говоришь, у него было ужасное детство, да ведь у тебя тоже. Я помню, как твоя мать била тебя и как она напивалась. Честно говоря, Бонни, ты заслуживаешь самой прекрасной любви в мире. Таких счастливых людей, как мы с Реем, немного. Мы счастливы, и я желаю тебе того же.

Бонни оглядела чистую кухню.

– Я уверена, что все будет хорошо. Я знаю, моим знакомым странно то, что мы с Энгусом не говорили друг с другом, но нашей любви не нужны слова. Мне кажется, что на самом деле он застенчивый и спокойный. Когда мы поженимся, все будет нормально. Мы будем вместе сидеть у камина, и я буду читать ему стихи. – Она засмеялась. – Видишь, я уже все спланировала.

– Да, Бонни, это звучит замечательно.

– Ой, я должна бежать. Я обещала, что мы встретимся с мамой в городе. Она хочет посмотреть фильм «Потомки Сатаны». У нее ужасный вкус на фильмы, но ей очень хочется в кино. Знаешь, нам с ней даже не о чем разговаривать.

– Хорошо, – Мици встала. – Если придешь поздно, заходи через заднюю дверь. Она будет открыта для тебя.

– Я не задержусь. – Бонни поцеловала подругу и, схватив сумку, понеслась к автобусу.

Фильм оказался длинным и нудным. Лора обсуждала сюжет в течение целого обеда, который они заказали в ресторане.

– Мама, послушай, – Бонни прервала ее, – я хочу что-то тебе сказать. Я собираюсь выйти замуж.

Лора подняла брови.

– Замуж? Кто же этот счастливчик?

Бонни достала золотое кольцо.

– Вот. Энгус не прислал бы его мне, если бы у него не было серьезных намерений.

Лора посмотрела на дочь.

– Кто он? Я имею в виду, как он зарабатывает на жизнь?

– Ну, он… имеет большое владение в Шотландии и дом в Лондоне. Тереза знает о нем больше, чем я. Я думаю, он так богат, что ему не надо работать.

Лора посмотрела на Бонни с возрастающим интересом.

– Он лорд или что-нибудь в этом роде?

Бонни кивнула.

– Почти. Кстати, он унаследует все, когда умрет его отец, и будет лордом Макфирсоном, а я буду леди Макфирсон. Как тебе все это?

Лора была потрясена.

– Боже мой, Бонни. Кто бы мог подумать, что моя малышка поедет в Англию и выйдет замуж за лорда! Он преданный католик?

– Да.

Лора коснулась рукой щеки дочери. Бонни покраснела. Она не привыкла к проявлениям нежных чувств со стороны матери.

– Послушай, дорогая, что бы ни случилось, пусть он даст тебе денег до того, как вы поженитесь. Помни, что случилось со мной.

Возникла неловкая пауза. Бонни подняла бокал с вином.

– Честно говоря, мама, мое замужество будет не таким. Я полностью доверяю Энгусу. Он никогда меня не бросит.

Лора посмотрела в свою тарелку.

– Я так тоже когда-то думала. Но твой отец бросил нас.

– Я знаю, – Бонни вздохнула. – Я до сих пор чувствую свою вину в том, что он ушел и умер в одиночестве. Надо было попытаться остановить его. Я всегда чувствую свою вину.

– Ну, ты была маленькой девочкой и росла без него все эти годы. Ты училась в школе, у тебя были друзья.

Бонни ужаснулась.

– Я отказалась от него?

Лора поняла, что будет мудро не расстраивать Бонни. Слезы уже подступили к ее глазам.

– Нет, не совсем, – пояснила она. – Он отрекся от нас, и я не знаю, что бы делала, если бы не твоя помощь. – Теперь уже и Лора пустила слезу.

Бонни возразила:

– Это не помощь. Я всегда буду присылать тебе столько денег, сколько смогу. Я уверена, когда мы поженимся, Энгус разрешит посылать тебе еще больше.

– Это было бы здорово, дорогая. Я это очень ценю. Но не волнуйся обо мне. Я проживу. – Она посмотрела на часы. – О, мне пора на исповедь в церковь.

– Мама, – сказала Бонни с удивлением, – ты только и делаешь, что ходишь на исповеди и служишь Богу и отцу Джону.

Лора улыбнулась. Она даже стала как-то моложе. Ее лицо прояснилось, глаза засверкали, будто в лихорадке.

– Да. Я служу Богу. А там, где есть Бог, есть и Дьявол. – У нее был безумный взгляд. – Мне действительно пора идти, Бонни. Передай мои лучшие пожелания Мици.

– Хорошо. – Бонни встала. – Я оплачу счет.

– Как это мило, большое спасибо. Увидимся.

– Увидимся, – засмеялась Бонни, – надеюсь, мы увидимся в церкви на моем венчании.

– А затем он взял длинную цепь и приковал меня в подвале к стене. На нем была черная…

«…черная кожаная маска, в руках плеть», – это предложение отец Джон договорил про себя, прежде чем Лора успела произнести его вслух. Он знал наизусть почти все слова Лоры. «Ну, ладно, – думал он. – На этой неделе только плеть. Хоть сменила пластинку. Прошлые две недели она висела под потолком на кожаных ремнях».

Прочитав две молитвы, Лора тихо сидела в тени алтаря. Она наблюдала за тем, как отец Джон выключал свет в церкви. Теперь только свет одной красной лампы тускло освещал алтарь. Когда он пошел к двери, то почувствовал, что рядом кто-то есть.

– Боже мой, Лора! – воскликнул он, потупив мрачный взгляд. – Ты меня напугала.

– Неужели, отец? – Ее губы растянулись в улыбке. – В самом деле? Я не хотела.

Отец Джон задергался.

– У меня есть новости, отец Джон. Моя дочь Бонни выходит замуж за английского лорда и будет жить в замке в Англии.

– В самом деле? – Отец Джон вдруг проявил к этому интерес. – А этот молодой человек католик?

Лора торжественно кивнула.

– Конечно. Моя дочь никогда бы не подумала отлучаться от церкви. Однажды я приведу сюда их обоих.

Отец Джон был потрясен.

– Ну, должно быть, вы счастливы. Вот что. Сейчас я все закрою, и мы можем пойти ко мне, выпить по чашке кофе. Хотите?

Это привело Лору в восторг.

– Конечно, – без колебаний ответила она.

Позже, дома, она хлестала себя до тех пор, пока ее не покинули похотливые мысли о совокуплении с самим отцом Джоном.

Вернувшись домой, Бонни было приятно увидеть еще два цветка, которые доставили в ее отсутствие. Августина улыбнулась, когда внучка зашла в столовую, держа цветы в руках:

– У тебя счастливый вид.

– Да, я счастлива. Я еще счастливее, чем была, когда приехала. Меня смущали собственные чувства к Энгусу, мнение людей, которые настраивали меня против него. Но сейчас, – она замолчала и посмотрела на цветы, – сейчас я знаю, что люблю его. Я хочу выйти за него замуж, и никто не переубедит меня. Наплевать, если первые несколько лет будут трудными. Я знаю, что ему будет непросто принять мою любовь и научиться доверять мне, но я готова к этому. Я переживу трудности. В конце концов, я знаю, что такое жить, если ты несчастлив. Посмотри на мою мать. Она все пережила, а теперь посвятила себя церкви и отцу Джону.

«Скорее только священнику», – подумала Августина, но ничего не сказала. Если Лора занимается своими делами и не лезет к Бонни, то Августине все равно. «Кроме того, – рассудила Августина, – лучше Бонни думать о том, что мать посвятила себя церкви, чем знать, что она путается с пьянчужками Мерилла».

– Я так рада это слышать, – сказала она. – Кстати, я позвонила Маргарет и поблагодарила ее за подарки. Она сказала, что Джон встретит тебя в аэропорту.

Бонни с Морой поехали по магазинам, чтобы купить бальные платья.

– Макгрегоры будут давать новогодний бал. А потом, Тереза говорит, что в полночь мужчины должны пойти в гости.

Они пересмотрели все платья в магазине.

– Думаю, стоит купить это атласное, цвета слоновой кости. Бабушка говорит, что даст мне свою чернобурку. Если уж в английских домах так холодно, представляю какой холод будет в шотландских замках. – Она вздрогнула. – Как бы не пришлось спать в пальто.

Мора достала черное шифоновое платье.

– Примерь, Бонни. Ты такая красивая в черном.

– Тогда его нельзя показывать бабушке.

Мора улыбнулась.

– Если ты уже стара для замужества, тогда пора носить черные платья. Ой… – она зажала ладонью рот. – Я не хотела, чтобы это прозвучало так грустно.

Бонни засмеялась.

– Да, я знаю. Но мы не будем покупать такое. Я становлюсь суеверной.

Оставшиеся дни пролетели быстро.

– Я вернусь летом, – сказала Бонни Августине. – Даже если мы обручимся, я пока не буду выходить замуж. Если все будет хорошо, мы поженимся в октябре.

– Бонни, я хотела спросить тебя, – сказала Августина с беспокойством в голосе. – Ты собираешься учиться дальше? Это было бы мудрым решением. В конце концов, все может провалиться, и тебе будет необходимо закончить образование.

Бонни была непоколебима.

– Не провалится. Я никогда в жизни не была ни в чем так уверена. Я даже не могу думать о том, чтобы жить без Энгуса. Я чувствую, что я жива, только когда думаю о нем. Он – моя жизнь. Он заставляет меня чувствовать все так остро, что все остальное в мире не имеет значения. Во всей вселенной существуем только мы вдвоем.

На прощанье Августина поцеловала внучку.

– Помни, если что-то случится в твоей вселенной, для тебя всегда есть место здесь, в Лексингтоне.

– Запомню, но этого не произойдет.

Мора провожала Бонни в аэропорт.

– До свидания, – сказала она Бонни, когда объявили посадку. – Счастливо. И обязательно пришли мне фотографию Энгуса.

Бонни кивнула, и они обнялись.

– До свидания, Бостон, – сказала она, когда самолет сделал круг и начал подниматься. – До свидания. – Она легла и стала думать о том, как однажды вернется с Энгусом.

Глава 17

Джон встретил Бонни в аэропорту. Серебристый мех касался ее лица.

– Бонни, – сказал Джон, обнимая ее, – ты стала еще красивее.

– Это оттого, что меня бабушка откормила. Я поправилась на пять фунтов.

Бонни была в восторге от заснеженной Шотландии. Она старалась выведать у Джона побольше новостей.

– Кто будет на вечеринках?

– Все. Много людей приехало из Лондона. Сегодня самый большой бал. Надеюсь, ты не слишком устала.

– Нет, полет не был утомительным, я всю дорогу спала. Кстати, Энгус вернулся?

Джон посмотрел на Бонни, которая беззаботно теребила перчатки.

– Не знаю, но если он и вернулся, его бы не пожелали здесь видеть. Все его слишком хорошо знают.

При мысли о том, что Энгуса бойкотируют местные богачи, сердце Бонни сжалось.

– Да, – сказала она, – какой стыд, что несчастный человек становится изгнанником.

– Он этого заслуживает, – твердо сказал Джон. – Бонни, ты ведь не собираешься пойти на жертву ради него. Даже у Терезы хватило ума выбросить из головы этого человека.

– Не знаю, Джон. Посмотрим, что будет. – Она представила себе, как танцует с Энгусом.

Тереза ждала Бонни в доме Макгрегоров. Макгрегоры выглядели, как английские овчарки. Все они имели пышные шевелюры и бледно-голубые глаза. В семье было семь братьев и сестер. Сэр Ян Макгрегор был глухим. С собой он носил медную слуховую трубку, которую часто вставлял в ухо, но редко кого мог выслушать до конца. Он крикнул Бонни:

– Бонни? Ты не можешь быть Бонни! Это не имя, это слово! [6]6
  Бонни – с шотл. красивый ( прим. пер.).


[Закрыть]

Его жена Шарлотта, носившая очень высокую прическу, крикнула ему в трубку:

– Дорогой, она ведь американка. У американцев смешные имена.

– А! – понимающе кивнул он. – Ты жуешь жвачку?

Бонни кивнула. Старик остался доволен. Тереза увела ее от шумной семьи, окружившей девушку.

– Я покажу тебе твою комнату. – И она взяла Бонни за руку.

– Хорошая идея, – с облегчением вздохнула Бонни.

Она раньше никогда не останавливалась в замках и сразу же дала себе слово никогда больше этого не делать. Одно дело – гулять по замку Уиндзоров, чувствовать историю, смотреть на красивую мебель и гобелены, но совсем другое дело подниматься по винтовой лестнице. Вскоре они с Терезой очутились в каменной камере с узенькими окнами. Бонни присела на одну из коек больничного вида.

– Здесь немного пустовато.

Тереза прыгнула на кровать.

– К счастью, я не буду сегодня здесь спать. Я влюбилась в Патрика Фитцгиббона и планирую соблазнить его именно сегодня.

В дверь постучали. Мальчик, одетый в шотландскую юбку, держал огромный букет цветов. Девушки застыли в ожидании.

– Для мисс Бонни Фрейзер, – произнес мальчик.

– Ой, какая прелесть, – воскликнула Бонни. Она разорвала целлофан. – Весенние цветы. Ну не прекрасны ли они? Только представь: весенние цветы глубокой зимой.

Бонни заметила записку, которая была нацарапана знакомым почерком: « Я буду с тобой сегодня». Она посмотрела на Терезу.

– Джон говорит, что его не пустят в дом.

Тереза ухмыльнулась:

– Возможно, он придет через трубу, схватит тебя длинными когтями и утащит в ночь.

– Нет, правда. Не глупи.

Тереза засмеялась.

– Я не переживаю за Энгуса. Если он захочет тебя увидеть, никто его не остановит.

– Хорошо, – Бонни таяла от счастья.

– Я думаю, лучше давай приведем в порядок нашу комнату. Все-таки мы здесь будем несколько недель.

Бонни примеряла, и сбрасывала с себя, и снова примеряла платья, выбирая наряд для вечера. Сначала она решила, что наденет бледно-красное, из шелка. Но потом передумала и достала кремовое из атласа.

– Предлагаю поторопиться и решить побыстрее, иначе он исчезнет, – сказала Тереза. – И кстати, если ты думаешь принять ванну, то я не советую. Вода просто ледяная.

Бонни вздохнула.

– Иди вперед. Я скоро буду. – Ей хотелось побыть одной.

Тереза удалилась, а Бонни прекратила метаться. «Успокойся, – твердо сказала она себе. – Надень кремовое платье и туфли ему в тон. Так. Решено». Она достала бриллиантовое колье. Увидев себя в зеркале, улыбнулась.

– Он придет. Энгус скоро будет здесь, – ее глаза сверкали.

Одевшись, Бонни слегка сбрызнула себя духами, которые подарила Августина. Легко сбежав по лестнице, она остановилась на балконе. Отсюда можно было рассмотреть всех гостей. Стены зала украшали ряды оружия и старинные знамена. Бонни минутку постояла, разглядывая весь зал. Энгуса она не видела.

Мужчины выглядели шикарно в национальных шотландских костюмах. Бонни видела как-то шотландскую юбку, но никогда прежде не видела стольких мужчин в ярко-голубых, зеленых, красных юбках, принадлежавших разным кланам. Другие мужчины, с косичкой, выглядели, как сувенирные куклы.

– Тебе нравится. Нравится! – рядом был Зейкервель. – Дорогая, ты так красива. – Взгляд дизайнера скользнул по атласному платью. – Тебе очень идет. – Он посмотрел на бриллианты. – Мелковаты, – сказал он, наклонив голову. – Но с другой стороны не стоит носить бриллианты более двух карат на шее. И, – он поклонился, – ты самая красивая на балу.

– Перестань разглядывать юбку Джона, – крикнула Тереза.

– Как грубо, – сказал Зейкервель.

Джон улыбнулся Бонни:

– Ты сказочно выглядишь.

– Пусть перестанет смотреть на мужские ноги, – Тереза уколола Зейкервеля.

Тот вздрогнул.

– Тереза, дорогая, это же больно. – Он повернулся к Бонни. – Понимаешь, эти волосатые ноги… Не знаю, как себя сдержать.

Джон увел ее.

– Не слушай его. Он развратит кого хочешь. Отстань, дорогой.

Зейкервель положил руку на бедро и отошел.

– Однажды я тебе понадоблюсь, Бонни. Такие люди, как я, склонны понять таких людей, как ты, – сказал он на прощанье.

Бонни была озадачена.

– Что он хотел этим сказать?

– Не обращай внимания. Зейкервель – славный парень, когда он не выпячивается.

Бонни видела, как он растворился в толпе, и поняла, что почему-то ей без него скучно. В этом человеке было что-то глубокое и сложное. Люди, которые ее окружали, казались ей простыми и понятными, живущими обычными земными заботами, хотя Бонни и понимала, что в действительности все гораздо сложнее и многое скрыто от постороннего взгляда. Из тех, кого она встретила в Англии, Зейкервель был единственным, кто не пытался утаить от окружающих другую, темную и грешную, сторону своей жизни.

– Мне нравится Зейкервель. Он меня смешит, – сказала она Джону.

Тереза и Джон медленно шли за Бонни через толпу по направлению к столу. Мэри и Сирил были уже там.

Мэри хотелось покомандовать.

– Мама с папой сидят с Макгрегорами. Бонни, садись с Сирилом, а ты, Джон, сюда, иначе ты замучаешь Бонни за вечер.

Слуги внесли огромные серебряные блюда с фазанами и олениной. Зал освещали лампы, стоявшие на каждом столе. Женщины, одетые в шелка и атлас проплывали мимо Бонни. На некоторых дамах в белых платьях девушка заметила клетчатые ленты, приколотые к правому плечу.

– Не могу поверить, что я здесь, – сказала Бонни.

– Я тоже, – заморгал Сирил. – Надо среди этого родиться, иначе все покажется, как в кино. Вот где я узнавал жизнь – в местном кинотеатре.

Бонни кивнула.

– Согласна, но все равно очень красиво.

Неожиданно во время еды многие встали из-за столов.

– Что это? – спросила Бонни, желая последовать их примеру.

– Сиди, – сказал Сирил, – это не для нас.

– Да здравствует король! – Один старик стоял, прижимая к груди стакан с вином. Он подержал его, поднес его к губам и осушил до дна. Все присутствующие последовали его примеру. Вдруг Бонни услышала звуки волынки. Они становились ближе и ближе, затем распахнулась огромная дверь зала. Печальная музыка зазвучала совсем близко, появился волынщик и медленно прошелся по всему залу.

Бонни слышала, как рыдала и всхлипывала волынка: «Ты не вернешься? Не вернешься?» Эта музыка напоминала о том, как однажды жестокие, гордые люди потеряли своего короля. Вместе с династией Стюартов люди утратили гордость и независимый дух, теперь все они были рабами Лондона и Англии. Некоторые старики заплакали, услышав музыку, заполнившую зал. А Бонни подумала о Малкольме Фрейзере и его отце. Ее сердце наполнилось скорбью.

Медленно стихала музыка. Музыкант ушел. Гости опять принялись за еду. Разговоры постепенно заполнили зал и заглушили последние всхлипывающие звуки волынки.

Сразу после того, как заиграл оркестр, появился Мэтью. Он зажимал уши руками.

– Боже, я ненавижу эту музыку.

Во время танцев Бонни увидела Терезу с Патриком Фитцгиббоном. «Он очень симпатичный», – подумала Бонни.

Бонни больше не могла есть и с нетерпением ждала, когда же Энгус найдет ее. Она танцевала все подряд, и вот Джон пригласил ее. Только они стали танцевать, как музыка стихла. Гости застыли в молчаливом ожидании. Даже слуги стояли не шелохнувшись. Джон посмотрел на часы.

– Полночь, – прошептал он Бонни. – Все ждут первого гостя, того, кто придет, и…

Он не успел договорить, как в переднюю дверь замка громко постучали. Сэр Ян подошел к тяжелым деревянным дверям и распахнул их. Там, под светом железной лампы, освещавшей арку, стоял Энгус. Он был в костюме из ткани, рисунок которой свидетельствовал о принадлежности к роду Макфирсонов. Тускло сияли серебряные пуговицы на его бархатном жилете и пряжки на ботинках. Белый кружевной воротник подчеркивал густоту черных волос. В руке он держал уголек.

Сэр Ян был потрясен. Как и многие другие, он поклялся никогда не впускать Энгуса Макфирсона в свой дом. Но Энгус был первым гостем в новом году, и сэр Ян знал, что если он его не впустит, то тем самым навлечет беду на свою семью, на свой дом, на свою землю.

– Добро пожаловать, – холодно сказал он.

– Я ненадолго. У меня здесь есть дело, – произнес Энгус.

Нервное возбуждение пробежало по толпе. Энгус шел, и люди перед ним расступались. Его суровые глаза обыскали весь зал, и вот он увидел Бонни. Она медленно двинулась ему навстречу. В зале воцарилась полная тишина: они шли друг к другу – Бонни, такая светлая и божественная, и Энгус – таинственный, полный зловещего мрака. Они встретились на середине зала. Энгус обнял ее.

– Я пришел сюда за тобой.

Бонни улыбнулась.

– Я знаю. – Эти слова прозвучали без малейшего сомнения. «Я знаю, я знаю, я знаю», – ее звонкий голос подхватило эхо.

Бонни и Энгус прошли по залу мимо лорда и леди Бартоломью, мимо Макгрегоров и вышли в ночь.

– Мое пальто…

Энгус взял ее за руку.

– Тебе не нужно пальто. У меня есть толстый меховой плед.

Он укутал им девушку. Они спустились с высоких каменных ступеней. Энгус усадил ее в серебристый «Роллс Ройс». Машина тронулась с места.

– Куда мы едем?

Энгус откинул голову и засмеялся. Бонни опять заметила отколотый передний зуб.

– Мы едем в мой замок – замок Драмосси, и завтра официально объявим о нашей помолвке.

– Правда, Энгус?

– Правда, моя Бонни.

Их губы сомкнулись в поцелуе.