Текст книги "В тени замка"

Автор книги: Эрин Пайзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Черт бы ее побрал, – выругалась Лора.

Энгус пришёл в отчаяние. Он обратился к адвокату за советом.

– Я предлагаю вам заявить об ее отсутствии в полицию, как о пропавшем человеке. Та глупая женщина, ну, которая поднимает шум по телевидению об избитых женах, подбивает полицию отказываться давать информацию мужьям женщин, заявивших, что им грозит опасность. Но вы будете знать, что если она в стране, мы можем подать в суд и забрать у нее детей. Мы не можем заставить ее вернуться, если она отказывается, но, обычно, если забирают детей, женщины возвращаются.

– Спасибо, Руперт. Я люблю своих детей.

Руперт поморщился. «Лживый ублюдок», – подумал он.

– Только одна вещь, Энгус. У нее могут быть свидетельские показания. Я имею в виду свидетелей, которые могли бы подтвердить какие-либо действия с твоей стороны, и эти действия судья признает действиями человека, мягко говоря, не любящего свою жену.

Энгус подумал о слугах: «Они не посмеют».

– Нет. Нет, я образцовый муж.

– Тогда все в порядке, – резко ответил Руперт. – Как только мы узнаем, что она в Англии, я позвоню Дэну Флетчеру, и он сможет разослать своих сыщиков.

– Спасибо, Руперт.

Энгус положил трубку.

Бонни проводила время в приюте, беседуя с другими женщинами. Она очень переживала, когда приезжали новые беглянки, все в синяках. Она помогала вытирать кровь, успокаивала их, готовила чай. Она держала на руках избитых, изможденных детишек и не могла удержаться от слез. Она также очень переживала, если женщина решалась вернуться домой к своему мужу. В себе она пока подавляла это желание.

– Я боюсь сама себя, – сказала она однажды Вэл, – я лежу и скучаю по Энгусу. Мне слышится его голос. Я скучаю по тем добрым старым временам, когда все было хорошо. Я думаю о том, что могла бы изменить его. Хуже всего то, что я чувствую свою вину. Огромную вину.

Вэл положила руку на ее плечо.

– Я знаю. Ты взяла всю тяжесть ухода отца на свои плечи. Но та вина, которую ты чувствуешь, не имеет ничего общего с Энгусом. Ее корни уходят в детство. Ведь ты никогда не хотела, чтобы твой отец ушел или умер. Ты не виновна перед Энгусом. Не терзай себя.

Бонни с удивлением посмотрела на Вэл.

– Да, ты права. Откуда тебе известно все это?

Вэл засмеялась.

– Я беседовала с сотнями женщин. Мой отец тоже был жестоким человеком, а я всегда защищала мать. Знаешь, я пыталась убить отца, когда была ребенком. Но мне не повезло. И я годами обвиняла отца, пока не открыла этот маленький приют. На самом деле я хотела содержать не приют. Я просто открыла дом для женщин, которые бы приходили сюда с детьми. А когда началось женское движение, я поверила в то, что женщины должны требовать равноправия, хотя я сама никогда не принадлежала к движению, яростно выступающему против мужчин. Мне приходится с ними бороться, и они выгоняют меня. Так оно и есть. Если бы я слушала их пустую болтовню, то этого приюта никогда бы не было.

– А как он возник?

– Однажды сюда пришла женщина, вся в синяках, и я разрешила ей остаться. Затем стали приезжать женщины отовсюду. Думаю, что занялась этим всерьез, когда однажды открыла дверь молодой женщине с ребенком на руках. Еще двое цеплялись за ее юбку. У меня совершенно не было места, но я впустила ее. Мы отыскали место в коридоре, где она провела всю ночь. Теперь я полностью отдаю себя этому. – Она улыбнулась. – Кстати, Розмари становится лучше. Сара, которая занимается с детьми, много работает с ней.

– Это хорошо, – облегченно вздохнула Бонни. – Я пойду по магазинам, куплю чего-нибудь к обеду. Сегодня моя очередь дежурить.

– Спасибо, ты прекрасный человек, Бонни, и я рада тому, что ты здесь.

Бонни покраснела.

– Спасибо, Вэл. Я чувствую себя здесь, как дома.

В дверь постучали. Вэл спустилась, чтобы посмотреть, кто пришел. У входа стоял полицейский.

– Заходи, Ян. – Вэл провела его на кухню. – Выпей чашку чая.

Вокруг него столпились женщины. Он был очень популярен среди матерей и детей. Он вернул им веру в силу полиции. Многие дети сталкивались с полицией во время драк и скандалов родителей.

– Спасибо. Я ищу Бонни Макфирсон. Есть ли здесь кто-нибудь с таким именем?

Толстая женщина с ужасными зубами неприятно усмехнулась. Она лишь недавно устроилась сюда на работу, но уже успела возненавидеть обитательниц приюта.

– Это, должно быть, так называемая Бонни Тернер. Я знала, что она не такая, как все. Бонни Макфирсон! Здесь хотят тебя видеть!

Бонни парализовало от страха.

– Замолчи, Петси, – рассердилась Вэл. – Иди, Бонни, не бойся. Это Ян, он наш друг. Он не обидит тебя. – Она обняла Бонни, которую била дрожь. – Идем, – и она привела Бонни на кухню.

Ян улыбнулся Бонни.

– Не бойтесь. Я не сообщу о вашем местонахождении. Если хотите, я прослежу, чтобы вашего мужа известили о том, что вы не являетесь больше без вести пропавшей.

Бонни кивнула. Ян покачал головой и продолжил:

– Ну не знаю. Я привык к тому, что своих жен бьют только простолюдины. Но вчера меня вызвали к одному известному комику, не буду называть его имя. – Он сделал глоток чая. – Такого я никогда не видел. Он разгромил, весь дом, а что касается его жены… Я многое видел в своей жизни, но такого…

Женщины слушали, склонив головы, вспоминая то, что пережили. Затем, как обычно, заговорили о детях.

– Не могли бы вы сказать, мой Патрик перестал воровать? – спросила Яна одна из женщин.

– Нам потребуется много времени, чтобы перевоспитать его. Ведь он привык воровать вместе с отцом, а тот всегда поощрял его за это. Неспроста мы говорим Патрику, что это плохо. Придется с ним поработать.

Бонни посмотрела на Вэл.

– Меня тревожит Розмари. Она всегда была такая грубая, а сейчас совсем невыносима.

– Дай ей время. Многие дети, которые сюда приходят, презирают своих матерей. Они только и видели, как их наказывали. – Другие матери закивали. – Посмотри на себя сейчас. Ты перестала пить, поправилась и не принимаешь больше ни одной таблетки успокоительного в день. Вот увидишь, Розмари все поймет.

Бонни была счастлива. Она пообещала себе, что будет читать детям перед сном. Она теперь сожалела о потерянных годах.

Той ночью она взяла Розмари на руки.

– Обещаю тебе, дорогая, что все у нас будет хорошо.

Розмари посмотрела на мать. В ее глазах светилась доброта.

– Я знаю, мамочка. Мне здесь было плохо, но теперь у меня есть друзья, и со мной поговорила Вэл. Она рассказала, что многие матери пьют, принимают таблетки, если живут с такими мужьями, как наш отец.

Бонни обняла ее.

– Никогда больше я не буду пить и принимать транквилизаторы, что бы ни случилось. Я обещаю.

Эльсидер уже спал. Розмари поцеловала мать, впервые за последнее время чувствуя себя счастливой.

Беспокойство Лоры росло с каждым днем. Она пообещала себе, что не будет звонить Энгусу и узнавать, нашел ли он Бонни, но через неделю не выдержала.

– Энгус, я звоню узнать, все ли в порядке у вас с Бонни.

Энгус вздохнул. Он решил, что нет смысла хранить от нее тайну.

– На самом деле, Лора, Бонни сбежала с детьми. Вчера звонила полиция, говорят, что они видели ее. Она жива-здорова, но они не скажут, где она.

– Да? – Последовала долгая пауза. Лора думала. – Что ты собираешься предпринять?

– Я связался с частным детективом. Сейчас он рыскает повсюду. Я обзвонил всех, кого мог. Конечно, у нас все было далеко не так хорошо. Она последние годы пила и пристрастилась к таблеткам, но я люблю ее, и она моя жена. – Энгусу было жаль себя. Он ненавидел одиночество. – Я хочу, чтобы она вернулась.

– Не волнуйся, – посоветовала Лора. – Когда она появится, напомни ей о том, что ее бросил отец. Спроси, хочет ли она, чтобы ее детей ожидала такая же судьба. Она вернется. Бонни совершенно не способна следить за собой. Ты ей нужен.

«А мне нужны твои деньги», – подумала Лора, оглядывая свой роскошный дом.

– Как только найдешь ее, я прилечу с отцом Джоном. Он прибавит ей здравого смысла.

Пока Бонни находилась в приюте, у лорда Макфирсона случился сердечный приступ, и он умер через несколько часов, оставив Энгусу огромное наследство. Средства массовой информации усердно комментировали эту новость. Фотографии наследника были везде. Казалось, его пристальный взгляд следит за Бонни с экрана телевизора и страниц газет.

– Да, Салли, держаться в стороне от дома – труднее, чем вернуться.

Салли обняла ее.

– Я буду держать тебя, если ты попытаешься вернуться. Идем. И помни: брак – это висячий замок, если ты замужем за плохим человеком.

Бонни засмеялась.

– Ладно, ладно. Я предупрежу тебя, если захочу уйти.

Она не признавалась в том, что ее давно тянуло уйти. Жилось тяжело. Многие женщины ссорились между собой, дети дрались. Негде было уединиться и не было денег.

Прошло несколько месяцев, когда детективы Энгуса обнаружили маленьких девочку и мальчика, идущих в школу и державшихся за руки. Они выглядели абсолютно так, как и те, которых они искали. Детективы доложили о «находке». Через полчаса Энгус был у школы. Он попросил отвести его к директору, похожему на запуганную мышь.

– О, знаете, у нас столько хлопот, – сказал тот, – часто отцы детей из приюта напиваются и ругаются.

Энгус же был само очарование.

– Я только хочу спросить детей, хотят ли они пойти со мной домой.

– Хорошо, – ответил директор, сраженный манерами Энгуса. – Их сейчас приведут.

Розмари настороженно, слегка испуганно смотрела на отца.

– Папа, я очень хочу домой, но маме сейчас намного лучше. Я люблю ее и не хочу, чтобы она опять изменилась.

Эльсидер в нерешительности стоял у двери.

– Я думаю, что останусь с мамой, если ты не против, – тихо сказал он.

Энгус протянул руку.

– Пожалуйста, Эльсидер, давай поедем домой ненадолго. Я обещаю, что завтра отвезу тебя к маме, если тебе этого захочется. К тому же я попрошу ее вернуться домой. Обещаю, что я буду хорошим папочкой.

– Ты обещаешь, что больше не будешь бить ее? – серьезно спросил мальчик.

– Обещаю.

– И ты обещаешь, что маме не будет больше так плохо, как раньше? – спросила Розмари. – Она сейчас так хорошо выглядит.

– Она будет еще лучше выглядеть, когда мы вместе устроим праздник.

– Праздник? – Розмари заинтересовалась. – Куда мы едем?

– Пусть мама выберет, – сказал Энгус.

Он вывел детей из школы. Энгус видел, как Эльсидер замялся перед машиной.

– А по дороге домой мы заедем в магазин игрушек, – радостно объявил Энгус.

– Ох ты! – мальчик прыгнул в машину. – Как здорово!

Бонни была на кухне, когда дети прибежали из школы.

– Где Розмари и Эльсидер? – спросила она.

– Не знаем.

Бонни побежала к телефону. Голос директора был холоден.

– Лорд Макфирсон забрал своих детей, – сказал он.

Бонни расплакалась.

– Почему он не остановил Энгуса? – спросила она Салли.

– Мало кто сочувствует нам. Большинство думает, что мы все это заслужили. Тот, кто не знает, что такое жестокое отношение, думает, что мы жалуемся просто так… без всяких оснований. И директор такой же. Он не хочет знать, что моего Лэрри били каждый день. Он возмущается из-за того, что Лэрри теперь со всеми дерется и думает, что мы ленивые проститутки. Это все потому, что наши дети ходят в потрепанной одежде и у них бывают вши. Боже мой, он хочет, чтобы мы отсюда убрались.

Бонни трясло, она плакала. Сэл обняла ее.

– Что ты собираешься делать?

– Не знаю. Мне давно не было так хорошо, как здесь. Здесь мы с Розмари узнали друг друга. Эльсидер играл с друзьями, и только здесь он научился смеяться. Мне нужно поговорить с Валери. Она скоро вернется из суда.

Энгус в тот день тоже был в суде. Руперт хорошенько проинструктировался у верховного адвоката.

– Мой клиент хочет взять детей под свою личную опеку. Как вы видите из показаний врача, его жена пьет так много, что превратилась в алкоголичку и пристрастилась к транквилизаторам. Я не сомневаюсь, что суд согласится с тем, что она не может быть хорошей матерью.

Судья посмотрел на Энгуса. «Боже мой, – подумал он. – Это сын старого Александра. Какой же изверг был его отец!»

– Хорошо, – сказал судья, – я не люблю, когда подают прошения, но ваша жена может прийти сюда до суда или после, если ей покажется, что решение несправедливо. Суд решает вопрос в пользу истца.

– Не могу поверить, что сын Александра женился на алкоголичке, – сказал он, снимая мантию.

– Не знаю, что происходит в наши дни, – сказал клерк, – многие женщины бегут от своих мужей. Это неправильно.

Старый судья покачал головой.

– А в наши дни…

Они продолжали сетовать о том, что уже давно прошло.

Петси, вольнонаемная рабочая с ужасными зубами, радовалась слезам Бонни. «Поделом ей, – думала она. – Эта богатая сука из золотой клетки все это заслужила». Несколько дней назад Бонни посмела ей возразить. Все женщины слушали, как Петси говорила о том, что их проблемы не имеют ничего общего с насилием мужчин, а лежат в основе капиталистического общества.

– Джо бил тебя, – сказала она Салли, – потому что занимался нудной бессмысленной работой. Он терпеть не мог свою работу. Он занимал деньги и топил свои несчастья в выпивке.

Она протянула слово «несчастья». Бонни не нравилась Петси и ее политика. Она слушала, как Петси все это объясняет.

Салли была поражена услышанным.

– Да, наверное, ты права, – осторожно сказал она.

Бонни не выдержала. Она резко вступила в разговор.

– Но Энгусу не нужны деньги – он мультимиллионер. И бил он меня не потому, что не любил свою работу. Пьет он оттого, что ему нравится находить в пьянстве оправдание своим поступкам. – Она посмотрела на Петси. – Энгус такой жестокий потому, что он образцом поведения считает своего отца. Но и это не оправдание. Он должен отвечать за свои поступки, также как и Джо за то, что избивает Салли. Ты не можешь сказать, что утомительная работа или нехватка денег – причина для того, чтобы быть жестоким по отношению к жене. Если бы это было так, каждый безработный и бездомный бил бы свою жену и детей.

Все женщины согласились с Бонни. Петси покраснела и бросила злой взгляд на Бонни.

– Богатым женщинам типа тебя здесь нечего делать. Ты занимаешь место какой-нибудь несчастной, которой некуда деться.

Бонни посмотрела на нее. До прихода сюда такое замечание потрясло бы ее. Но прожив здесь несколько месяцев, она изменилась.

– Ты не понимаешь этого, – сказала она, – любая женщина, будучи замужем за жестоким человеком, нуждается в помощи. Их мужья не дают им жить. У меня не больше денег, чем у Салли или у кого-нибудь другого здесь. Мы все в одной лодке. Энгус не многим отличается от Джо. В таком приюте ты возвращаешь уважение к себе. И теперь впервые в жизни я знаю, кто я. – Она засмеялась. – И самое прекрасное – то, что мне это нравится. Спасибо Салли, Вал, всем за то, что здесь я так много узнала о себе и своих детях.

А сейчас Петси была отомщена, она смотрела, как плачет Бонни.

Вэл, вернувшись из суда, вошла в комнату. Ее лицо было напряжено: был трудный процесс. Была сделана очередная попытка упрятать ее за решетку. На этот раз из-за того, что она укрыла мать и ее троих детей, несмотря на решение суда, вопреки тому факту, что муж был приговорен за убийство.

– Виновна, – объявила всем Вэл. – Мне нужно найти пять тысяч фунтов на адвокатов, другие расходы и уплату штрафов. – Она вздохнула. – К счастью, у меня есть друзья, они помогут, а иначе – девять месяцев тюрьмы. – Она нахмурилась. – Такой приговор – ужасная несправедливость.

Она вдруг заметила Бонни, которая стояла позади всех, подошла к ней.

– Ну, Бонни, Энгус уже, наверное, подал документы на опеку и может официально держать детей у себя. А ты не сможешь забрать их у него.

– Я тоже так думаю. Мне придется уехать с ними из Англии. Я не могу больше здесь оставаться. Он найдет меня везде. Вэл, можно мне позвонить от тебя Мици? Я знаю, что это дорого, но, может быть, она что-нибудь придумает. Америка велика.

Вэл засмеялась.

– В Америке много приютов. Может, попадешь в какой-нибудь, похожий, на наш.

Бонни вытерла глаза.

– Мне нужно будет вернуться и никуда не показываться. Может, Мици поможет мне.

Вэл пожала ей руку.

– Знаешь, Бонни, ты молодец. Я никогда не думала, что ты здесь останешься. Что заставило тебя отказаться от Энгуса?

Бонни задумалась.

– Я думаю, твои слова. Когда ты сказала, что мне не стоит винить себя за уход отца. Это открыло мне глаза. Я не должна себя больше наказывать. А также врать, откуда взялись синяки, чувствовать себя виноватой из-за детей, прощать мужа, обвинять себя – сколько можно?

– Бонни, тебе звонят, – позвала Салли из кухни, – мне кажется, что это Розмари.

– Ладно, – она поднялась и посмотрела на Вэл. – Я уйду. Я решила.

– Хорошо, – одобрительно сказала Вэл.

– Она никогда не уйдет из семьи, – сказала Петси, собираясь домой, после того, как Бонни вышла. – Ее богатое прошлое слишком хорошо, чтобы вот так забыть его.

Вэл посмотрела на нее.

– Забери все свое барахло и завтра сюда не возвращайся. Играй в политику с другими.

Петси злобно заявила:

– Есть еще приюты, где люди понимают необходимость рабочей солидарности.

– Я знаю, – ответила Вэл. – Они тратят деньги на роскошные конференции, посвященные мужененавистничеству. Я знаю, как ты пыталась прикрыть свою неприязнь политической демагогией, но в глубине души у тебя ненависть, а не любовь. Неудивительно, что наше движение гибнет.

Петси замотала длинный грязный шарф вокруг шеи.

– Я донесу на вас властям.

– Давай. Таких женщин, как я, много, и на всех не донесешь.

Дверь захлопнулась. Из кухни вышла Бонни.

– Я сказала Розмари, что приеду завтра. Сегодня я хочу побыть здесь. – Она поморщилась. – Энгус затевает праздник. На этот раз с детьми.

Вэл улыбнулась:

– Медовый месяц.

– Я знаю. Энгус всегда восхитителен, когда путешествует. Но не волнуйся, Вэл. Я знаю, что за этим последует. В каком-то смысле, – она задумалась, – только женщина, которую били, может понять все это… Я предпочитаю, когда медовый месяц заканчивается, и Энгус опять кричит и безумствует; когда он нежен и предупредителен, я теряюсь. Конечно, гораздо хуже ждать, когда он сделает первый удар после периода спокойствия… все это так странно…

– Нет, – ответила Вэл. – Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в жестокости Энгуса.

– Розмари говорит, что он заставляет прилететь сюда мою мать. – В голосе Бонни слышалось удивление.

Вэл тоже удивилась.

– Воспользуйся этим, пусть она посмотрит, как он к тебе относится. И еще. Я не должна этого говорить, – сказала Вэл, – но присмотрись к ней хорошенько. Никто не знал, что ты прячешься от мужа, и твоя мать узнала это от него.

– Это так, но моя мать очень связана с церковью, и я всегда хотела верить в то, что она изменилась. Я думала, если она изменилась, Энгус тоже изменится.

Вэл засмеялась.

– Бонни, большинство жестоких людей маскируют свою сущность, прикрываясь религией. Я знаю многих по-настоящему опасных людей, которые вдруг клянутся в том, что они обрели Бога, но если к ним присмотреться, они такие же жестокие, как и были. Они становятся фанатиками и проповедуют дьявольский огонь и вечные муки в аду. Не думаю, что твоя мать изменилась. Она сменила курс, вот и все. – Вэл посмотрела на часы. – Мне нужно бежать на автобус. Позвони подруге, а завтра мы увидимся до того, как ты уйдешь.

Они пожелали друг другу спокойной ночи.

– Спасибо, Вэл, – и глаза Бонни опять наполнились слезами.

– Мне не нужна благодарность. Я хочу только знать, что ты свободна от Энгуса.

Бонни улыбнулась.

– Знай это.

Мици удивилась, услышав голос Бонни.

– Бонни, – закричала она, – сколько зим, сколько лет! Где ты? Несколько недель назад звонил Энгус. Он сказал, что ты с детьми уехала.

– Слушай, Мици. Мне нужна твоя помощь, – Бонни быстро объяснила в чем дело.

Мици была в шоке.

– Неужели все так плохо?

– Да.

– Как ты можешь к нему вернуться? Он же тебя убьет.

– Я не могу оставить с ним детей, возвращаться – тоже риск, на который мне придется пойти, чтобы потом уехать с детьми. Я хочу, чтобы ты узнала насчет приютов.

Мици подумала.

– Есть такой в Мерилле. Он открылся пару лет назад.

– Это же будет первым местом, куда заявится Энгус. А еще где-нибудь?

– Еще есть в Алекстоне, соседнем городке. Я съезжу на этой неделе и узнаю. Когда, ты думаешь, сможешь убежать?

– Не знаю. Сначала нужно вернуть свой паспорт. Это займет много времени.

– Я рассказала Майклу… ты помнишь Майкла Эдвардза? Я рассказала ему о том, что Энгус бьет тебя. Пожалуйста, не думай, что я предала тебя.

– Я так не думаю. Майкл всегда ко мне хорошо относился. – Бонни улыбнулась, вспомнив их последнюю встречу. – Мне теперь не стыдно. Я знаю, что я не отвечаю за поведение Энгуса. Это его проблемы.

– Отлично. Я поговорю с Майклом. У него хорошо идут дела в его адвокатской конторе. Может, он сможет тебе помочь.

– Спроси его, сможет ли он одолжить мне и детям денег на дорогу. Ненавижу просить, но я больше никого не знаю. Бабушка будет убита, если узнает, что я так несчастлива. Будет здорово, если Майкл поможет. – Мици понравился уверенный тон Бонни. – Я позвоню, Мици, когда смогу. До свидания и спасибо тебе.

– Береги себя. Поцелуй детей и будь осторожна.

Бонни повесила трубку. Весь остальной вечер она проговорила с Салли и другими женщинами.

Наступил рассвет, а Бонни лежала на своем матрасе. Она смотрела, как первые серебристые лучи солнца коснулись детских лиц. Ей очень не хотелось возвращаться, но она знала, что никогда не бросит Розмари и Эльсидера. Она поклялась, что спасет их от насилия и унижения. Она уснула на рассвете, мечтая о новой жизни в Америке.