Текст книги "Владычица Жемчужины"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 41 страниц)

Как только Сахор оказался внутри камеры, Нассам тут же захлопнул ее люк. Бывшему техномагу показалось, что он попал в собственный сон. Не было ни верха, ни низа, ни севера, ни юга, ни востока, ни запада. В гороновом потоке сливались пространство и время, начало и конец всего сущего. Эти категории существовали одна внутри другой, слоями, как зеркала, показывающие разные проекции одного и того же изображения. Сахор не чувствовал воздействия гороновых частиц. Под разными углами луч бесчисленное количество раз пересекал его тело.

Сахор понял, что не ошибался; он всегда знал, ради чего в'оррны прибыли на Кундалу. Кундала была ключом всех загадок, она миллионы лет ждала в'орннов, ждала его. Теперь он окончательно убедился в том, что подозревал с момента приземления. Кундала в отличие от других планет обладает собственным сознанием. Вполне возможно, что планета и есть олицетворение Великой Богини Миины.

Сахор открыл глаза и осмотрел себя. Какое-то время он видел сквозь кожу органы, сквозь органы – кости до самого мозга, в котором вились бесконечные кольца гибридного ДНК, благодаря которому он остался в живых.

Сахор нажал на какую-то кнопку на внутренней стороне люка и выбрался из камеры. Нит Нассам смотрел на него в немом изумлении. Сахор поднял руку, и в гэргона полетела гороновая стрела. Нит Нассам упал на колени, судорожно открывая и закрывая рот. Вот изо рта вытекла струйка желтоватого порошка – то, что осталось от зубов. Затем глаза побелели – радиация уничтожила зрачки и радужку. Тело обмякло, и гэргон замертво упал на бок.

Гуль Алуф по-прежнему была без сознания. Она ничего не видела, и Сахор собирался оставить ее в неведении. Он понимал, какую опасность она представляет, но чувства иногда оказывались сильнее его разума. Перед глазами стояло надменное лицо Производительницы, которая искренне верила, что он принадлежит ей душой и телом. Гуль Алуф считала, что ей дозволено все, и пользовалась своими познаниями в генетике, чтобы контролировать Нитов и подчинять их своей воле. Она тайком помогала Ниту Батоксссу, которого сама же и создала. И все-таки Сахор не мог забыть их безумные ночи, страсть и огненные поцелуи. Они вместе нарушали законы Товарищества, отключались от общей матрицы и творили такое, что могли считать себя полубогами.

Гороновый заряд рассеивался, как туман летним утром. Еще немного – и он исчезнет полностью. Можно ли увеличить его длительность и силу? А если провести в камере больше времени, то, может, заряд останется навсегда? Ответы на все эти вопросы предстояло найти позже. А сейчас у Сахора были дела поважнее.

Воспользовавшись состоянием Гуль Алуф, он решил до конца разобрать архив Нита Батокссса. Вставив бутон в прорезь, Сахор стал просматривать файлы. Даже при беглом осмотре стало ясно, что Нит Батокссс был буквально одержим Курганом и Терретттом Стогггулами. Ознакомившись с остальной информацией, Сахор испытал настоящий шок. Неужели это правда? Нит Батокссс манипулировал Терретттом Стогггулом на генетическом уровне. Бесконтрольный, плохо спланированный эксперимент. Неудивительно, что он не удался. Так какую же цель преследовал Нит Батокссс? Что он хотел создать?

– Вижу, ты неплохо справился без меня.

Услышав знакомый голос, Сахор обернулся, заранее зная, кого увидит.

– Отец!

Нит Эйнон осматривал поверженного Нита Нассама. Он так тихо вошел в лабораторию, что Сахор даже не услышал.

– Убит гороновым зарядом. Как интересно! – Нит Эйнон выглядел точно так же, как его запомнил Сахор, – высокий, худощавый, сиреневые глаза на тощем морщинистом лице ученого, искусно сотканная сеть из терциевых и германиевых схем над теменем.

– Гуль Алуф не говорила, что смогла тебя воскресить.

– Это был сюрприз. Похоже, он удался.

– Интересно, что она потребовала взамен?

Нит Эйнон нахмурился.

– Я благодарен за то, что ты сохранил мне жизнь. Но в теле тэя было очень тесно, я даже не мог как следует размяться.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Ты больше не Нит.

Сахору решительно не нравился этот разговор. Почему-то отец казался ему совершенно чужим.

– Что она с тобой сделала?

– Подарила жизнь, только и всего!

– Не верю! Я слишком хорошо ее знаю.

Нит Эйнон отмахнулся от слов сына.

– Можешь верить, во что хочешь. Ты всегда был таким. Единственное, чего хочу я, – остановить центофеннни.

– Так вот зачем она тебя воскресила! Чтобы превратить в союзника!

– Судьба в'орннов тебя совершенно не волнует.

– Я люблю кундалиан.

– Да, гораздо больше, чем в'орннов, которых готов бросить на произвол судьбы! – Нит Эйнон повернулся к голографическому экрану. – Так, значит, Нит Батокссс ставил эксперименты над Терретттом Стогггулом.

– Так или иначе, ативар Терреттта не функционирует нормально, – отозвался Сахор. – Посмотри-ка сюда! Кажется, у ативара Кургана тоже имеются отклонения.

– Только не такие, как у Терреттта. Кажется, в случае Кургана эксперимент удался. – Нит Эйнон сцепил руки за спиной и наклонил голову. – Нит Батокссс воспитывал мальчишку с самого раннего детства. Наверное, связывал с ним большие надежды.

– Но что именно он задумал?

– Это я и собираюсь узнать.

За их спинами к беседе жадно прислушивалась Гуль Алуф. Нит Эйнон вернул ей сознание сразу же, как вошел в лабораторию. Она возликовала, увидев на голографическом экране проекцию мозга Кургана Стогггула. Значит, эксперимент Нита Батокссса в конце концов удался. Почему же он ей не сказал? Судя по всему, вмешался кундалианский архидемон, вселившийся в тело гэргона. Теперь Гуль Алуф знала, что делать. Она Призовет Кургана Стогггула и закончит то, что начал ее сын.

Флот-адмирал Пнин держал на ладони череп. Это был череп кхагггуна – замечательный, абсолютно симметричный, гладкий, словно галька, цвета густых сливок. Темные пустые глазницы казались безжизненными. На гладкой поверхности черепа не видно ни следов удара, стоившего его обладателю жизни, ни каких-то других изъянов.

Пнин беспокойно огляделся по сторонам. Неужели ему снова снится гора из черепов? Да, так и есть; присмотревшись повнимательнее, он увидел, что все черепа расколоты, словно орехи, так, чтобы в них больше не могло роиться никаких коварных планов. Они давно стали никчемным грузом и будто ждали, когда маховик времени превратит их в пыль.

Совсем скоро исчезнут все черепа, кроме одного. Того, что лежит на ладони Пнина. Флот-адмирал поднял его повыше и всмотрелся в глазницы. Неужели он заметил какую-то быструю тень? Внезапно из правой глазницы выползла змея – черная, скользкая, с большой головой, которая раскачивалась ритмично, словно сердца кхагггуна. Пнину стало страшно – наконец он понял, почему череп казался таким знакомым. Это был его череп! А змея – опухоль, разрастающаяся в мозгу, разъедающая ткани и нервные окончания, пока…

Пнин проснулся в холодном поту. Кажется, он заснул прямо в кресле. На вилле неприятно пахло чем-то незнакомым: пылью и несвежей едой. Хотя что тут удивительного? Его заперли, как опасного преступника, как старого барсука в собственной норе.

Обрывки кошмара, словно пары спиртного, казались реальнее, чем вынужденная изоляция адмирала, очень похожая на тюремное заключение. Какой бесславный конец для кхагггуна! Так же как когда-то он тосковал по полям сражений, Пнин страдал по свободе. Он бы отдал сейчас все, чтобы пройтись по улицам Аксис Тэра или хотя бы выбраться в свой сад. Но ему оставалось лишь смотреть в окно, от чего он еще больше чувствовал себя пленником. Именно на это, вне всякого сомнения, и рассчитывал Иин Меннус. Звезд-адмирал, надеявшийся сломить Пнина, спланировал все правильно.

Запах ионов, который распространяли автоматы охранников, проник в каждый уголок виллы, включая спальню Ардуса. Именно этот запах он чувствовал, просыпаясь утром и отходя ко сну. Запах был знакомым, поскольку сопровождал Пнина на протяжении почти всей жизни, хотя в данной ситуации – совершенно неуместным. Без огня и крови, неизменно сопровождающих любую битву, он казался безжизненным, свидетельствуя о тирании, возмутительной и вопиющей и в то же время мелкой и эгоистичной.

В висках застучало, и Пнин нажал на них холодеющими пальцами. Когда он в последний раз принимал да'алу? Вспомнить адмирал не мог, что само по себе было плохим знаком. Коснувшись лба, Пнин почувствовал, что кожа покрыта капельками пота. Он собирался вытереть лоб, когда увидел, что перед ним стоит Иин Меннус и протягивает салфетку. Проклиная свою слабость, флот-адмирал взял ее и насухо вытер лицо. Смяв насквозь промокшую салфетку, он приложил ее к виску, будто надеялся унять стук, который очень скоро превратится в боль, – будто проснулась черная змея с большой головой. Флот-адмирал прекрасно понимал, что случится, если он немедленно не примет да'алу. Однако он не сможет сделать ничего, пока не уйдет Меннус. Пнин скорее умрет, чем продемонстрирует слабость своему мучителю.

Меннус вовсе не собирался уходить. Напротив, он уселся в кресло и радостно сообщил Пнину, что заказал ужин на двоих в его любимом ресторане.

– А пока мы ждем, – продолжал звезд-адмирал, доставая фотонный возбудитель, – познакомлю тебя с новым командованием.

Пнин тихо застонал, бессознательно растирая биоповязку на покалеченной руке.

– Это что, новый вид пытки? Мне неинтересно.

Иин Меннус пожал мясистыми плечами.

– Тебе придется посмотреть, мой адмирал. Хочу, чтобы ты видел будущее кхагггунов. – Он нажал на маленький черный шестиугольник, и в комнате появились трехмерные образы. Один, два, три, четыре – новые члены командования. Пнин смотрел на них с невольным любопытством. Он не знал ни одного из них по имени, однако с уверенностью мог сказать, что все они были слишком молодыми и амбициозными. В глазах офицеров полыхала ненависть, а руки по локоть перепачканы в крови.

– Кто эти кхагггуны? – спросил он. – Ведь явно не адмиралы.

– Конечно, нет, – потер руки Иин Меннус, – все они бывшие взвод-командиры.

– Что?!

– Ничего особенного. – Меннус наклонился вперед и хитро прищурился. Он явно наслаждался происходящим. – Я лично выбрал четырех лучших взвод-командиров и произвел их во флот-адмиралы.

– Но ведь это абсурд! Чтобы стать членом командования, нужно прослужить много лет. И это вполне обоснованно! Чтобы командовать войсками, флот-адмирал должен иметь огромный опыт.

– Да, если оставаться в рамках традиционного мышления, а ты сам знаешь, к чему оно приводит. Кхагггуны стали вялыми и безынициативными. Нужна свежая кровь и идеи.

– Нет, нет, нет! – отчаянно закричал Пнин, о чем тут же пожалел. Голова заболела еще сильнее. – Традиционное мышление – наша мудрость, она сложилась миллиарды лет назад и стала залогом и гарантом достоинства. Неужели ты не понимаешь, Меннус! Кем мы станем без чести?

– Мой милый адмирал, ты должен понять, что твоя честь, о которой ты так печешься, – настоящая помеха на пути всего нового. Новый опыт – ключ к новым знаниям и открытиям, к которым всегда стремились кхагггуны. А то, что ты назвал мудростью, делает нас слабыми и робкими. И я этого не потерплю!

– Ты сумасшедший.

– Правда? Если это твое мнение, то…

– Это приговор, ты воплощение зла.

– Если это твоя оценка, мой адмирал, то я не ошибся, когда решил изолировать тебя от общества. – Меннус подался вперед. – Твоя мудрость и мышление давно себя исчерпали. Они стали привычными и считаются добродетелью, хотя уже потеряли всякую ценность. История дает немало примеров того, что тот, кто пытался изменить существующее мышление, сначала считался злодеем. Со временем новое мышление приживается, а старое исчезает из памяти, и того, кто внедрил новшества, возводят в ранг героя. – Меннус снова откинулся на спинку стула. – На этот раз героем буду я.

Философия звезд-адмирала казалась устрашающей, потому что основывалась на железной логике. Память коротка, а история бесконечна.

– Теперь понимаешь? – самодовольно улыбнулся Меннус. – Абсолютной правды нет, только разные интерпретации.

Пнин умирал от головной боли. Он прижал салфетку к правому глазу, который, казалось, вот-вот вылетит из глазницы.

– А тех, чьи убеждения особенно прочны и непоколебимы, следует уничтожать, как уничтожили всех жрецов, поклонявшихся Энлилю. Ведь убеждения и есть столпы, на которых строится общепринятое мышление. Поэтому они и мешают всему новому.

К счастью, гнусную тираду Меннуса прервал громкий стук в дверь.

– Ура, прибыл наш ужин, – радостно подпрыгнул звезд-адмирал. – Не знаю, как ты, флот-адмирал, а я проголодался.

К величайшему удивлению звезд-адмирала, охранники не принесли ужин. Они пропустили взвод-командира Дассе и, что еще удивительнее, дочь Пнина, Лейти.

Опытным глазом оружейница оценила окружающую обстановку – местоположение противника, вооружение, эмоциональный накал. Затем ее взгляд стал метаться от Иина Меннуса к отцу.

За несколько дней домашнего ареста Пнин изменился почти до неузнаваемости. Только сейчас до Лейти дошло, насколько он стар и слаб. С самого рождения она считала его воплощением силы, мужества и неиссякаемой энергии. Возможно, ее испугали глаза отца, вернее, то, что за ними скрывалось. Флот-адмирал Пнин перестал бороться за свою жизнь и был готов упасть в ледяные объятия смерти. Как бы то ни было, Лейти понимала, что появилась вовремя.

На лице Дассе отразилось изумление.

– Звезд-адмирал, не ожидал вас здесь увидеть.

Меннус поджал губы.

– В чем дело, взвод-командир Дассе? Почему вас так удивляет мое присутствие?

– Видите ли, я привел дочь флот-адмирала.

– Я не слепой. Посещение флот-адмирала запрещено для всех, даже для членов его семьи.

– Да, конечно, – проговорил Дассе. Ему очень хотелось показать звезд-адмиралу обрубок пальца, причем так, чтобы Лейти не видела.

– Хватит кривляться! Уведите ее отсюда! – гаркнул Меннус.

– Одну секунду, – вмешался Пнин, тяжело поднявшийся со стула. – Я приказывал переделать свой ионный меч.

Меннус повернулся к своему пленнику:

– Предупреждаю, флот-адмирал, лучше иди в свой кабинет и жди ужина.

– Я хочу поговорить с отцом, – заявила Лейти.

– Ты будешь говорить, только когда тебя спросят, – рявкнул Иин Меннус.

Лейти попробовала подыграть отцу.

– Я не смогу закончить новый меч, если не переговорю с флот-адмиралом.

– Не нужен ему никакой меч! Убирайся отсюда!

– Я имею право его видеть!

– У тебя прав меньше, чем у любого из присутствующих. Думаешь, раз ты оружейница, то можешь на что-то претендовать? Ты была и остаешься тускугггун, чем бы ни занималась.

– Ваше мнение меня не интересует! – настаивала Лейти. – Я здесь и хочу поговорить с отцом.

Звезд-адмиралу, раздраженному тем, что ему не дали спокойно поужинать, надоела ее наглость, и он приказал кхагггунам вышвырнуть Лейти прочь.

– Звезд-адмирал, прошу вас, не стоит применять силу, – взмолился Пнин.

Его никто не слушал. Лейти посмотрела на приближающихся кхагггунов, чем не преминул воспользоваться Дассе, ударивший ее кулаком в грудь.

Оружейница закричала и, покачнувшись, упала на спину, а Дассе продолжал бить бывшую жену. Пнин бросился на помощь к дочери, но Меннус тут же велел кхагггунам оттащить его в сторону.

Увидев в руках Лейти ионный меч, звезд-адмирал окликнул Дассе и бросил ему свой. Взвод-командир ловко поймал оружие, и его глаза полыхнули такой злобой, что Меннус возликовал. Именно Дассе должен убить дочь флот-адмирала. Это послужит отличным уроком обоим: и отцу, и его мерзкой дочери. От тускугггун одни неприятности, Иин всегда так считал, а эта Лейти – отличное доказательство его правоты.

Лейти и ее бывший муж двигались по кругу, согнув колени, в любую минуту собираясь броситься друг на друга. Сердца Дассе бешено колотились. Как долго он ждал этого момента и, если бы не сама Лейти, никогда бы не решился на что-то подобное. Покончить с ней и всем тем, что с ней связано: с потерянной молодостью, пустыми обещаниями, перспективами, о которых он думал с тех пор, как впервые лег с этой женщиной в постель. Глупые фантазии, которыми он тешился столько лет! Всякий раз, когда Лейти тащила его в хингатту к Миирлину, он думал о том, как сильно просчитался. Каждый раз у него руки чесались придушить любопытного, не по годам смышленого мальчишку с проницательными серыми глазами. Казалось, Миирлин читает его мысли. Дассе не решался признаться даже себе, что боится собственного сына и старательно его избегает.

Ионные мечи скрестились, осыпая комнату блестящим дождем гиперактивных ионов. Для первого боя у Лейти все получалось неплохо. Она прекрасно двигалась, а в крови горела кхагггунская жажда мести. В отличие от кхагггунов ей хотелось не мстить другим расам, а бороться с несправедливостью, которую она встречала на каждом шагу. Ксенофобия, которую гэргоны генетически заложили во всех кхагггунов, Лейти не передалась. Напротив, как Маретэн и другие тускугггун, она, если бы ей дали такую возможность, смогла бы договориться и с представителями других каст, и с кунда-лианами.

Да только в данной ситуации компромисс был невозможен. Здесь все зависело от твердой руки, ловкости и воли к жизни. В тот самый миг, когда Меннус швырнул Дассе свой меч, Лейти поняла: ее ждет настоящая битва не на жизнь, а на смерть. Только один из них останется в живых. Только один.

Лейти сделала ложный выпад и перенесла корпус влево. Правда, хитрого Дассе было не провести. Очевидно, он решил не давать жене поблажек и использовал преимущество в росте, весе и силе. Снова и снова Тью наносил короткие сильные удары в стремительном ритме, который должен был обеспечить ему победу. Оружейница понимала, что стоит совершить малейшую ошибку, и бывший муж тут же ее убьет.

Дассе вынуждал Лейти отступать, пока не прижал к двери. Так не может продолжаться! Он контролирует темп боя, заставляя двигаться, куда нужно ему. Рука устала держать меч. Три пальца уже онемели от попадания ионов. Если так пойдет дальше, то ей конец.

Лейти попыталась изменить тактику и перейти в наступление, но ничего не получалось. Удары Дассе были подобны лавине, сметающей все на пути, поэтому шанса переломить ход поединка у нее не было. Она слышала, как Меннус подбадривает своего взвод-командира.

Сильный удар Дассе, и Лейти упала на колени. Бывший возлюбленный ухмылялся, и женщину охватило глухое отчаяние. Разве не к этому она стремилась всю жизнь? Шанс доказать отцу, что она не хуже любого из его кхагггунов. Она получила этот шанс, и что теперь? Неужели она ошибалась с самого начала, неужели мужчины правы, и место тускугггун – в хингатте?

Еще один удар, и Лейти притиснута к стене, а ее спина разрывается от боли. Стражники засмеялись, обсуждая ставки. Наверное, они уже ее похоронили.

Лейти была готова сдаться, когда услышала голос отца:

– Я поставлю на нее. Скажите, сколько?

Отец ставит на нее! При мысли об этом у Лейти появились новые силы. Она вспомнила свою мастерскую, коллекцию оружия, изящные линии, дизайн, прекрасные боевые качества. Ни один в'орнн не разбирался в оружии так, как она!

Дассе нанес следующий удар, и она парировала его в самый последний момент. Взвод-командир решил, что у нее не осталось сил и победа не за горами. Лезвия его меча вот-вот коснутся тела Лейти.

Дассе ожидал, что Лейти продолжит сопротивляться, однако женщина безвольно согнула локти, словно приглашая его воспользоваться ее слабостью. Тью приготовился к последнему удару, и тут Лейти ударила его рукоятью меча в подбородок. Взвод-командир безвольно запрокинул голову, а его оружие упало на пол. Ионные лезвия воткнулись в каменный пол.

Лейти тут же перешла в наступление, а безоружному Дассе оставалось только отступать. В глазах бывшей возлюбленной он прочитал приговор, и тут снова вмешался Иин Меннус. Звезд-адмирал отобрал у одного из кхагггунов ионную цепь и бросил взвод-командиру. Дассе хищно осклабился и повесил цепь на шею.

– Иди сюда! – сказал он наступающей Лейти и выпустил ионный заряд прямо в ее лицо.

Лейти подняла меч так, что цепь переплелась вокруг его лезвий. Она активизировала лезвия, и заряд гиперактивных ионов по цепи проник обратно в рукоять оружия Дассе.

Взвод-командир сморщился от боли и все-таки смог подтянуть к себе цепь вместе с Лейти. Ударив оружейницу кулаком по лицу, он попытался вырвать у нее меч. На этот раз она была готова и вовремя отстранилась.

Последующие события запечатлелись в сознании тускугггун словно кадры старого фильма: вот Дассе отделяет цепь от лезвий меча, она замахивается, мускулы бугрятся на ее руке, она готова нанести удар, двойные лезвия негромко гудят и, подрагивая, рассекают воздух.

Комнату заполнил запах гиперактивных ионов, а меч Лейти обрушился на взвод-командира, рассекая мускулы, ткани, органы. Возможно, удар был не таким сильным, и все же он с хирургической точностью перерезал позвоночник Дассе. Он умер еще до того, как упал на ковер.

Все, кто находился в комнате, оцепенели от шока.

– Я выиграл! – торжествующе заревел Пнин.

– Арестуйте ее! – приказал Меннус. – Лейти Пнин, я обвиняю тебя и признаю виновной в предумышленном убийстве взвод-командира Тью Дассе.

– Ты не можешь…

– Это в пределах моих полномочий, флот-адмирал. – Иин повернулся к Пнину и приставил к его груди ионный пистолет. – Поэтому я буду делать то, что хочу.

Два кхагггуна подошли к Лейти и схватили за руки.

– Твою дочь казнят на моих глазах. Да, чудесное будет зрелище!

Звезд-адмирал криво улыбнулся.

– Конечно, если только… – Меннус не договорил, ожидая, чтобы Пнин проглотил наживку.

– Если что? – спросил флот-адмирал. Он отчаянно боролся с головной болью и слабостью, изо всех сил стараясь произносить слова громко и четко.

– Отец, не надо, прошу тебя! – закричала Лейти. – Он ведь именно этого и добивается!

– Флот-адмирал, – начал Пнин, – оставь мою дочь, я сделаю все, что ты хочешь.

– Нет! – Лейти попыталась вырваться, хотя стражники предусмотрительно ее разоружили и связали руки. Только сейчас до нее дошло, что она несколько раз назвала его «отцом», а он не сделал ей замечания.

– Хочу, чтобы ты беспрекословно подчинился, мой адмирал. Чтобы ты выступил перед своими последователями и одобрил меня и новое командование. Затем ты объявишь об отставке и скажешь, что станешь моим политическим советником. Когда страсти поутихнут, мы с тобой уединимся в пещерах под регентским дворцом, и ты поведаешь мне все свои секреты.

По сигналу Меннуса кхагггуны приставили мечи к горлу и животу Лейти.

– Решай, мой адмирал, будет твоя дочь жить или умрет.

Перв-капитан Квенн командовал хааар-кэутами регента, поэтому без проблем прошел сквозь кордон, охраняющий виллу флот-адмирала Пнина. Удивительно, какой силой обладает имя Кургана Стогггула! От разговорчивого охранника, по-прежнему верного Пнину, перв-капитан узнал, что Лейти находится на вилле вместе со взвод-командиром Дассе и самим звезд-адмиралом.

– Полагаю, вы думаете, что мы опоздали! – сказал Квенн Сорннну, когда они быстро шагали по садовой дорожке.

– С тех пор как погибла моя возлюбленная, такое ощущение у меня возникает постоянно.

– А я подумал, что вы и дочь флот-адмирала…

Сорннн горько улыбнулся.

– Мы с Лейти поубивали бы друг друга в первую же неделю совместной жизни… – Прим-агент осекся, подумав, что Лейти, может быть, уже мертва.

Они обогнули входную дверь стороной и под сенью сэсаловых деревьев подошли к черному ходу. Естественно, Квенн не мог знать, что Сорннн, тайком встречавшийся с Пнином несколько лет, прекрасно знаком с планировкой его виллы. Например, прим-агент знал, что Ардус Пнин обычно держит открытыми незаметные двери сбоку здания. Было бы здорово, если бы звезд-адмирал, успокоенный легким штурмом виллы, не выставил охрану около бокового входа.

– Если Меннус навредил Лейти или Пнину, я убью его собственными руками, – прошептал Сорннн, нажимая на задвижку.

Квенн долго общался с регентом, баскиром, который обо всем имел собственное мнение, да еще обладал решительностью и отвагой. До встречи с Курганом перв-капитану казалось, что все баскиры очень хитрые, но слабые, мягкотелые, как коровый сыр, изнеженные и любят только деньги. Естественно, это было клише, возникшее в ходе изучения определенных поведенческих моделей, которые ассоциируются с той или иной кастой. Курган Стогггул вдребезги разбил эту модель. На ее месте возникла другая, еще менее привлекательная: баскиры несдержанны, надменны, эгоистичны и очень жестоки. А теперь Квенн встретил баскира, храброго, как кхагггун, верного и доброго. Перв-капитан чувствовал, что его симпатия к Сорннну растет с каждой минутой.

Двери открылись, и Сорннн с Квенном беззвучно вошли в дом, прошли по спальне Пнина с узкой, аккуратно застеленной кроватью, мимо стойки из хромированной стали, на которой сверкали доспехи. Когда позади остался темный, лишенный какой-либо отделки коридор, они услышали голос звезд-адмирала Иина Меннуса: «Решай, мой адмирал, будет твоя дочь жить или умрет».

Через секунду они ворвались в комнату и увидели Дассе в луже крови. Все произошло очень быстро. Увидев незваных гостей, один из охранявших Лейти кхагггунов, оставив ее, бросился к ним. Не успел Меннус обернуться на шум, как Квенн вытащил небольшой кинжальчик и ударил нападающего охранника по лицу.

Увидев, что Сорннн метнулся ко второму кхагггуну, Меннус схватил ионный пистолет и прицелился. Лейти закричала, чтобы предупредить прим-агента, и попыталась вернуть меч, который сжимал в руках раненный Квенном кхагггун. Пнин схватил Меннуса за руку и громко застонал. Ноги подкосились, изо рта пошла пена, и флот-адмирал упал как подкошенный, а звезд-адмирал смотрел на него в немом оцепенении.

Квенн прикончил первого охранника, а Сорннн налетел на второго и, ударив плечом, сбил с ног. Падая, кхагггун увлек за собой Лейти, которая потянулась за мечом. Тем временем Меннус оправился от шока, вызванного припадком Пнина, и прицелился в оружейницу. Но она была слишком далеко, равно как Квенн и СаТррэн. Никакого определенного плана у звезд-адмирала не было. Обычно ударные мечи используют для контактного боя, однако в оружии, которое ковала дочь Ардуса Пнина, всегда была какая-то изюминка. Лейти размахнулась и швырнула меч прямо в Меннуса. Двойные лезвия, вибрировавшие в нескольких сантиметрах друг от друга, попали прямо в цель. Звезд-адмирал Меннус с проколотым горлом стал сползать по стене, а гиперактивные ионы довели его кровь до кипения.

Умирая, адмирал уставился на оружейницу, не в силах поверить собственным глазам. Его убила тускугггун. Невозможно! Разве кхагггуны так погибают?

Лейти, наоборот, не желала смотреть на умирающего. Опустившись на колени, она обняла отца.

– Сорннн! – закричала она. – Сорннн, что они с ним сделали?

СаТррэн оставил второго кхагггуна на попечение перв-капитана Квенна и поспешил в спальню Пнина. Схватив пузырек да'алы, он вернулся в комнату и, с трудом разомкнув челюсти флот-адмирала, высыпал содержимое. Коррушские специи оказали воистину волшебный эффект: приступы прекратились, и через секунду Пнин спокойно спал.

Лейти посмотрела на Сорннна. Ее губы беззвучно шевелились.

Увидев, что Лейти и Сорннна, склонившихся над Пни-ном, лучше оставить наедине, Квенн тихо вышел в сад, чтобы объявить, что флот-адмирал больше не нуждается в «дополнительной защите» и его охрана может приступить к выполнению своих обязанностей. Интересно, как регент отреагирует на все эти события? А что скажут гэргоны?

Тем временем на вилле запахло мертвечиной. Сорннн и Лейти понесли флот-адмирала в спальню. Он оказался очень тяжелым, настолько, что ни СаТррэн, ни тем более молодая тускугггун не могли поднять его в одиночку.

Устроив больного с максимальным комфортом, они решили поговорить. Сорннн отвел Лейти в сад и усадил на ту же самую скамейку, где совсем недавно они сидели с Пнином и думали, как выйти из создавшегося положения. Никто и представить не мог, что все закончится именно так.

Кружево листвы заслоняло темнеющее небо, в кронах деревьев резвились неутомимые многоножки. Сорннну и Лейти казалось, что запах смерти никогда не выветрится из одежды.

– Ты в первый раз убила человека? – наконец сказал СаТррэн. Он хотел спросить совсем о другом, но именно эти слова почему-то пришли в голову.

Лейти кивнула.

– Не так-то это легко, не правда ли?

Темные глаза наполнились слезами. Было ясно, что оружейница с трудом сдерживает рыдания. Сил не хватило, и она закрыла лицо руками.

– Лейти, – негромко позвал Сорннн. – Лейти!

Она рассказала ему, как все случилось, а когда дошла до того, как отец поставил на нее, Сорннн рассмеялся. Впервые за много дней он почувствовал облегчение.

– Ах, Лейти, твой отец гордится тобой. – Прим-агент коснулся ее заплаканного лица. – Наконец-то он все понял.

– Думаешь?

– Уверен, ты сама сможешь в этом убедиться, как только он проснется.

– Знаешь, я всю жизнь его побаивалась.

– Тебе не хватало внимания?

– Просто боялась разочаровать.

– Он восхищается твоим мастерством. Ардус рассказывал, что с тех пор, как ты открыла мастерскую, он пользуется только твоим оружием.

– Правда? Отец так сказал? – От слез глаза Лейти казались бездонными. Она покачала головой. – Что с ним случилось? Он сильно болен? Сможет поправиться?

– У него опухоль мозга.

– Разве нельзя сделать операцию?

– Конечно, можно. Но, думаешь, он согласится пойти к геноматеккам?

– Неужели он решил пожертвовать жизнью ради карьеры?

– Можно сказать, что уже пожертвовал. Осталось совсем немного.

– Это же безумие!

– Нет, с его точки зрения все правильно. Флот-адмирал – это особый образ жизни, – вздохнул Сорннн. – Послушай, Лейти. Не только отец должен понять тебя, но и ты должна попытаться понять его. Иначе у вас ничего не получится, понимаешь?

Лейти не ответила, она сидела, глубоко задумавшись. Лунный свет, заливавший их зеленую беседку, на секунду померк – по небу проплыла большая туча. Сорннн наслаждался кромешной тьмой, понимая, что это совсем ненадолго. Ему казалось, что время остановилось, а Маретэн не погибла, она путешествует с новым отрядом Сопротивления по склонам Дьенн Марра. Нет, сейчас она рядом, и он может коснуться ее прекрасного гордого лица.

Однако луна вышла из-за тучи, и образ Маретэн исчез.

Лейти потянулась и встала.

– Я так перед тобой виновата…

– Не стоит, все осталось в прошлом.

– Спасибо за то, что пришел, Сорннн. Спасибо за верность моему отцу.

– Ну, хоть это нас объединяет!

На этот раз они рассмеялись вместе, и Лейти обняла Сорннна, как обняла бы своих погибших братьев. Только сейчас она поняла, как сильно по ним скучала все эти годы.