Текст книги "Владычица Жемчужины"

Автор книги: Эрик ван Ластбадер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 41 страниц)

Чтобы ничего не чувствовать, художница сосредоточилась на красоте природы. Она смотрела на молнии, озаряющие темное небо, наслаждалась ласкающим кожу ветерком, вслушивалась в шум в вершинах сосен и елей. Пошел дождь, и поляна превратилась в расплывчатое серо-зеленое пятно.

Касстна стянул с Маретэн лосины, приподнял бедра и приставил к виску пистолет.

– Не давай мне повода им воспользоваться.

Вот он навалился на Маретэн, и девушка почувствовала, как горячие слезы вместе с каплями дождя катятся по лицу.

Вытащив кинжал, Элеана полоснула по жгуту, сжимающему ногу, – никакого результата. Свободное щупальце хагошрина метнулось вверх и вновь поймало капельку крови на лету. Удерживая Вуаль одной рукой, Риана нащупала камешек поострее и провела им по исцарапанному плечу.

– О Миина, у этого монстра не кожа, а броня! Я не могу ее перерезать!

– Держись! – Риана стиснула зубы: острый камень больно поранил плечо. – Будь готова забраться на мостик!

– Он не отпускает! Держит меня так крепко… Риана!

Элеана увидела, как из раны в плече подруги льется кровь.

Свободное щупальце тут же поднялось вверх, но оно не успевало собирать все капли. Второе щупальце отпустило Элеану и присоединилось к трапезе.

– Быстро! – закричала Риана, и Элеана, раскачиваясь на Вуали, стала забираться на мост. Дар Сала-ат бросилась ей помогать, щупальца метнулись к ним обеим. Хагошрин навалился на скалу, закрыв огромным телом черный базальт.

Элеана обернулась, угрожающе размахивая кинжалом, а Риана продолжала отступать по мосту – шаг, второй, третий. Щупальца приближались. Как можно обороняться на шатком мостике? Внезапно хагошрин с силой ударил по мосту. Раздался треск, и Дар Сала-ат едва успела перетащить Элеану с крошащихся плит. Щупальца ударили еще раз, и мост стал осыпаться прямо под ногами девушек.

Риана понимала: еще секунда – и мостик рухнет. Она подняла подругу на руки и перебросила на лестницу. От неимоверного усилия начали дрожать колени, зато Элеана, быстро поднявшись, уже бежала вверх по ступенькам.

– Беги, Риана, беги!

Однако Риана не спешила.

Должен же быть способ усмирить хагошрина и убедить его, что она – Дар Сала-ат.

– Хагошрин! – закричала она. – Ты что, не узнаешь Дар Сала-ат?

– У Дар Сала-ат Кольцо, которое может открыть дверь Хранилища!

– У меня есть Вуаль. – Риана помахала ею над головой. – Вуаль Тысячи Слез.

– Вуаль – это просто драконовы слезы! – Хагошрин покачал страшной головой. – А мне плевать на драконов!

Щупальца поползли к Риане. С оглушительным треском, эхом разнесшимся по всей пещере, мост обвалился, и девушка поняла, что сейчас упадет в пропасть.

9
Три адмирала

Звезд-адмирал Иин Меннус смотрел на пыточные камеры, что находились прямо под дворцом регента. Обычно в них держали кундалиан, которых пытали при помощи специальных приспособлений, способных заставить говорить даже силиконовую куклу. Однако в тот вечер все было иначе. В тот вечер в трех камерах, на которые, собственно, и смотрел Меннус, сидели три адмирала. Все они осмелились ослушаться приказов нового командира.

Рядом с Меннусом стояли два самых надежных союзника по западному округу: взвод-командир Тью Дассе и свежеиспеченный строй-командир Ханнн Меннус, младший брат звезд-адмирала. Жаль было отрывать их от любимого занятия – массового уничтожения бойцов Сопротивления, но новый пост требовал присутствия верных друзей хотя бы на первых порах.

– Как самочувствие регента? – спросил Меннус взвод-командира Дассе.

– Буквально секунду назад перв-капитан Квенн доложил, что регент в отличной форме, – ответил Дассе. – Естественно, для баскира.

Меннус наклонил голову, а его брат пошел проверить, как себя чувствуют высокие гости.

– Предупреждаю, Курган Стогггул не такой, как все баскиры, – заявил звезд-адмирал. – Он настоящий воин и к тому же очень умен. Опасно его недооценивать.

Меннус чувствовал, что регент нравится ему все больше и больше. Это его немало удивляло, ведь он не жаловал баскиров и терпеть не мог Стогггула-старшего, бывшего регента. Однако Курган – совсем другое дело. Возможно, все объяснялось тем, что парня воспитывал гэргон, а это изменит кого угодно, даже баскира! Впрочем, интуиция, которая и сделала Меннуса прекрасным воином и лидером, подсказывала, что дело не только в этом. В отличие от всех своих предшественников Курган внушал уважение и благоговейный страх.

– Кстати о делах, взвод-командир, вам не помешает подружиться с перв-капитаном Квенном.

– Сэр?

– Регент ему благоволит.

– Не думаю, что регент благоволит кому-нибудь из кхагггунов.

– Вам платят не за то, чтобы вы думали, – рявкнул Меннус.

Вернулся Ханнн Меннус. Роста он был невысокого, особенно для кхагггуна. Бронзовый череп покрывали шрамы, равно как и сильные цепкие руки. Каждый шрам имел свою историю. Глаза казались странными: светло-серые, даже скорее молочно-белые, они напоминали отблеск луны на воде. Обычно спокойный и невозмутимый офицер страдал припадками бешенства, во время которых даже немногочисленные друзья предпочитали держаться от него подальше.

– Контр-адмирал Вон убрался в Н’Луууру, – объявил он, – контр-адмирал Лупаас тоже скоро там будет, а флот-адмирал Хиш по-прежнему без сознания.

Перечисленные в’орнны были тремя из четырех представителей верховного командования. Несколько лет назад именно они настояли на переводе Иина Меннуса из Аксис Тэра на запад. «Ну и видок у них!» – подумал Меннус, щелкнув узловатыми пальцами. Он так долго ждал этого момента. Теперь он, наконец, сможет отомстить.

Взвод-командир Дассе ушел по делам, и братья Меннусы подошли к камере, где умирал контр-адмирал Лупаас. Вид у него был жалкий, что безмерно обрадовало звезд-адмирала. Столько лет он мечтал о дне, когда его руки окажутся полностью развязанными, но почему-то не верилось, что этот день наступит.

Мощное тело контр-адмирала лежало на залитом кровью полу, лицо превратилось в сплошной синяк. Наметанным взглядом Иин Меннус осмотрел раны.

– Ты славно потрудился, Ханнн!

– Спасибо! Я рад, что ты доверил это именно мне. В такой работе самое главное – навык.

– Совершенно верно! – кивнул Меннус. – Теория – это хорошо, однако всегда важнее практический опыт. Буду настаивать, чтобы полевые учения прошли все кхагггуны. Ведь именно опыт сделал тебя лучшим. – Звезд-адмирал поймал на себе взгляд Лупааса и поморщился.

Налитые кровью глаза контр-адмирала смотрели на Иина не отрываясь.

Меннус зацокал языком.

– Лупаас, ты меня слышишь?

– Я все слышал, – ответил Лупаас резким, очень высоким голосом. – Даже то, как ты говорил обо мне в прошедшем времени.

– Так ты скоро станешь прошедшим временем, – заверил его Меннус. – Войдешь в историю как предатель, изменивший делу в’орннов.

– Я никогда не предавал в’орннов.

– Ты отрицаешь, что был одним из организаторов заговора против Кургана Стогггула? – поинтересовался Меннус.

– Я знаю, в чем все дело. В тебе!

– Во мне? Уверяю тебя, мне абсолютно все равно, что обо мне думаешь ты, Лупаас. Единственное, что меня интересует, – раскрытие заговоров и уничтожение заговорщиков.

– Никакого заговора не было.

– Это уже пройденный этап. Твоя вина доказана.

– Интересно кем? – спросил Лупаас. – Покажи мне этого в’орнна.

– Контр-адмирал Вон уже мертв, – объявил Меннус.

– Не верю… Он никогда не обвинил бы меня…

Звезд-адмирал пожал плечами.

– Бритвозуб сожрал бритвозуба. Ты отрицаешь участие в заговоре?

– Клянусь собственной жизнью!

– Напрасно клянешься, Лупаас! – наклонился над адмиралом Иин Меннус. – Твоя жизнь висит на волоске.

Контр-адмирал повернул голову и плюнул на каменную стену.

– Это так ты относишься к регенту?

– Глупый юнец! – Лупаас снова лег на спину. – В недобрый час он назначил тебя звезд-адмиралом! – В воспаленных глазах военного вспыхнула ненависть. – Кому ты предан, кроме самого себя? Ты оспариваешь любой приказ, даже построиться в шеренгу! Вини самого себя, если тебя станут презирать подчиненные.

Звезд-адмирал незаметно кивнул, и Ханнн Меннус принялся за работу. Контр-адмирал Лупаас широко раскрыл глаза, но не издал ни звука. Ханнн остановился, лишь когда стало ясно, что Лупаас умирает.

– Какое жалкое зрелище, – проговорил звезд-адмирал, – представитель верховного командования корчится в агонии! Ты знал, что умрешь, как шелудивый пес?

– Мне все равно, – прошелестел Лупаас. – Мои сыновья умерли достойно. Про дочь не знаю и знать не хочу. – Изо рта адмирала текла кровь – Ты воплощение нашей системы, сорвавшаяся с лафета ионная пушка. Самодовольный, непредсказуемый, опасный тип. Короче говоря, воплощение всех качеств, которыми не должен обладать командующий. Если бы сейчас мы сражались с центофеннни, то самым первым выстрелом я бы вышиб тебе мозги. Я…

Контр-адмирал Лупаас не успел договорить, потому что, страшно закричав, Ханнн Меннус воткнул кинжал в его сердца.

Ханнн молчал, тяжело дыша, и смотрел, как изо рта Лупааса хлещет кровавая пена.

Иин Меннус ни словом не упрекнул брата. Он очень любил Ханнна и покрывал его выходки, считая вспыльчивость признаком слабости. Звезд-адмирал заговорил, лишь увидев, что брат пришел в себя.

– Никогда не позволяй эмоциям мешать допросу, – проговорил он. – Ханнн, хочу, чтобы ты хорошенько это обдумал по возвращении в западный округ. Тем более что теперь ты там командуешь.

Элеана с ужасом поняла, что мост рушится. От волнения она потеряла равновесие, одна нога скользнула к краю ступеньки, а другая застряла в мелких обломках. Поспешно взяв себя в руки, воительница схватила Риану за руки и стала тащить на лестницу. Хагошрин не мог до них дотянуться, зато в ярости швырял камни размером с арбуз. Уклоняясь от камней, девушки побежали вверх по ступенькам и добрались до огромной трещины в стене. Там было сухо и пахло мелом с известью.

– Обратно на лестницу нам не выбраться. – Риана показала на расселину.

Подтолкнув к ней Элеану, девушка стала готовиться к прыжку, когда камень ударил ее по виску.

– Риана!

Вся в крови, Риана соскальзывала в пропасть, и Элеана едва успела ее поймать. На лице Дар Сала-ат застыло то же испуганное выражение, что и у Элеаниной сестры, которая играла в лесу и случайно натолкнулась на кхагггуна. Тот проткнул девочку мечом и даже не потрудился вытащить его из бьющегося в агонии тела. На крики дочери прибежала мать, и кхагггун убил ее выстрелом в живот. Странно, что Элеана вспомнила об этом сейчас.

Громко застонав, воительница втащила Риану на расселину.

– Вам не скрыться! – кричал хагошрин. – Убью обеих!

Элеана перевернула Риану на спину. Дар Сала-ат потеряла сознание, глаза закатились точно так же, как у Элеаниной мамы и сестры, когда она нашла их лежащими неподвижно, словно куклы. Мама обнимала сестренку за плечи, словно и после смерти пыталась защитить. Кровь, столько крови!

– Риана, пожалуйста, открой глаза!

Столько крови…

Сквозь стук дождевых капель Маретэн услышала еще какие-то звуки. Нетерпеливо рыча, Касстна стягивал краги.

– Тише! – прошипела девушка, пытаясь определить, откуда доносится шум.

Касстна не сразу обратил на нее внимание.

– Тише ты! – громче сказала Маретэн.

– Что? – поднял голову Касстна.

– Слышишь?

Дуло пистолета прижалось к виску девушки.

– Дурак! Неужели ты ничего не слышишь?

Касстна повернул голову.

– Голоса!

– Это кхагггуны, – уточнила Маретэн. – И они приближаются.

Касстна тут же слез с нее и убрал пистолет от виска. Присев на корточки, он поспешно натянул краги.

– Что они говорят?

– Развяжи мне руки, – попросила она.

– Чтобы ты побежала прямо к ним? – Касстна смерил художницу презрительным взглядом и покачал головой.

– Развяжи мне руки, я смогу тебе помочь.

– Знаешь, сколько кхагггунов я убил за свою жизнь? – ударив себя в грудь, спросил Касстна.

Маретэн наклонила голову.

– Их трое. Как минимум трое. Развяжи мне руки, Касстна, и я помогу тебе их убить.

Партизан прищурился.

– Откуда мне знать…

– Я ведь не позвала на помощь, я хочу их убить не меньше, чем ты.

И все же он колебался. Внезапно голоса приблизились, будто кхагггуны поднялись на вершину склона. Касстна неслышно подошел к ели и перерезал путы. Он заставил Маретэн сесть и, буравя ее взглядом, развязал художнице руки.

– Дай мне пистолет! – Маретэн натянула лосины и зашнуровала тунику.

Касстна отрицательно покачал головой. Они спрятались в густом подлеске под раскидистыми лапами елей-куэлло. Внезапно на поляну вышли три кхагггуна, перепачканных в грязи и крови. Один из них нес голову кундалианина. Скорее всего солдаты убили его совсем недавно, потому что кровь еще сочилась из обрубка шеи.

Смеясь, кхагггуны вышли на поляну, и перв-капитан подбросил голову прямо в ненастное небо. Голова приземлилась на носок его сапога, и он пнул ее второму кхагггуну, а тот – третьему. Жуткий футбол продолжался, пока голова не превратилась в кровавое месиво и уже не могла взлетать достаточно высоко.

– Говорю же, кундалианские головы слишком тяжелы для нормальной игры, – заворчал один из кхагггунов.

– Может, попробуем твою, третий майор? – спросил перв-капитан, и кхагггуны снова покатились от смеха.

Перв-капитан наступил на голову.

– Ну все, пора за работу! Поступили данные о повышенной активности Сопротивления в этом районе. Значит, где-то здесь есть лагерь. Нам лучше найти его, пока не стемнело.

Он повел солдат с поляны на запад.

– Нужно их остановить или по крайней мере увести в сторону от лагеря, – заметила Маретэн.

– Ты же сама сказала, что их трое. А кто знает, сколько может прийти на подмогу? Мы не станем рисковать.

– Но ведь они точно найдут лагерь Джервы!

– Тем лучше для меня, – прошипел Касстна. – На трибунале я попрошу этот район для себя.

– Ты шутишь! У меня там друзья. И даже если бы их не было, я бы ни за что не…

Касстна встряхнул Маретэн так, что у нее потемнело в глазах.

– Будешь делать, как я скажу!

– Хорошо. – Молодая женщина склонила голову, а затем, неожиданно вырвав из рук партизана портативную пушку, побежала за кхагггунами, Касстна, негромко чертыхаясь, – за ней.

На бегу Маретэн постепенно превращалась из художницы, восторгающейся красотой природы, в снайпера. Стрелять ее научила бабушка еще в детстве. Лес становился серо-черным стрельбищем, а удаляющиеся кхагггуны – мишенями. Маретэн заметила, что кхагггуны приближаются к небольшой прогалине. Не обращая внимания на Касстну, она прицелилась в перв-капитана, голова которого мелькала между елей. Приказав себе успокоиться, Маретэн прижала палец к спусковому крючку так, что, когда офицер вышел на поляну, она была готова.

Молодая женщина выстрелила. Залп бледно-зеленого огня сбил перв-капитана с ног. Через секунду он уже лежал на ложе из влажных еловых игл с простреленной головой.

Оставшиеся в живых кхагггуны стали беспорядочно палить из ионных автоматов. Маретэн, не останавливаясь, бежала вперед, когда ее нагнал Касстна и сбил с ног.

– Идиотка! – прошипел он. – Теперь они идут прямо на нас.

– Это лучше, чем погубить целый отряд. К тому же я убила перв-капитана, а без командира…

– Осторожно! – Касстна заставил Маретэн пригнуться, а пара ионных залпов пролетела над их головами, орошая потоком игл и коры.

– Бежим! – шепнула художница. – Нельзя здесь оставаться.

Она побежала на северо-восток, подальше от лагеря Джервы. Побагровевший от злости Касстна угрюмо молчал. Он достал второй пистолет, совершенно новую модель, который, очевидно, украл у Джервы. Целясь в висок Маретэн, он прошептал: «За это ты поплатишься жизнью!»

Молодая женщина не успела даже испугаться, потому что подъем становился все круче и труднее. Дождь так и не перестал, однако это было даже к лучшему, потому что он заглушал их перебранку.

– Мы пропали, и ты не хуже меня это знаешь, – ворчал Касстна. – Мы как коры в клетке с первиллонами. Рано или поздно нас найдут, и хорошо, если убьют сразу.

Он был прав. Используя детекторы теплового излучения, кхагггуны безошибочно шли по следу партизан.

– Значит, мы убьем их первыми, – ответила Маретэн, взбираясь по скользкому склону.

– И что ты предлагаешь? Этих двоих уже не застать врасплох, как их капитана.

– Верно. – Маретэн остановилась так внезапно, что Касстна на нее налетел. – Значит, нужно придумать что-то другое.

Миннум ковырялся по локоть в глине, когда почувствовал знакомое покалывание в затылке.

– Кто-то припрыгивает прямо сюда. – Он перестал копать и вытер руки о самодельный кожаный фартук.

Миннум работал целый день и порядком устал от непрерывной возни в земле и повышенного внимания со стороны кхагггунов. Как жаль, что Сорннн вернулся в Аксис Тэр! После стольких лет одиночества в Музее Ложной Памяти маленький соромиант удивлялся, что так скучает по СаТррэну. Это было лишь одним проявлением того, как сильно изменилась его жизнь после знакомства с Дар Сала-ат. До этого он и понятия не имел, что значит дружба и ответственность за чужую жизнь.

Тихий вечер распластал сапфировые крылья над бескрайней степью. Казалось, воздух вибрирует в такт Мокакаддиру – обряду, который справляли Горы. С тех пор как Горы узнали о существовании Дар Сала-ат, они разбили лагерь возле самой Им-Тэры, чтобы наблюдать за восстановлением За Хара-ата и молиться о скорейшем возвращении Рианы. Сорннн ежедневно ходил к ним и, возвращаясь, приносил тревожные новости о надвигающейся войне между пятью племенами.

Вихрь красной пыли закружился прямо перед соромиантом и тут же исчез. В песчаной воронке показалась Джийан, ее лицо было бледным и осунувшимся. Скользнув по ней взглядом, Миннум понял: ему очень не хочется знать, что она принесла в базальтовой ступке.

– Рад вас видеть, госпожа Джийан! – приветствовал ее Миннум. – Как дела в Плывущей Белизне?

– Плохо, – пробормотала колдунья, поставив ступку на обломок каменного постамента. Вокруг раздавались непонятные звуки города мертвых с его бесчисленными храмами, площадями, бульварами, испещренными таинственными рунами и призванными пробудить силовые ручьи, пересекающиеся под его фундаментом. – Перрнодт умерла. Вернее, ее убили. Соромианты, если я не ошибаюсь.

Взглянув на Миннума, Джийан успела заметить, что он морщится.

Соромиант стал готовить чай, и над руинами поплыл запах корицы. Пока чай заваривался, Джийан молча сидела, скрестив руки на груди. Бывший некромант разлил темно-розовый напиток в крошечные пиалы.

– За победу над злом! – Они чокнулись.

Миннум потряс косматой головой.

– Я боялся чего-то подобного с тех пор, как мы с Дар Сала-ат встретили здесь архонта Талаасу. Он хотел отнять Вуаль Тысячи Слез, и его пришлось убить. Получается, мы сами развязали войну, к которой соромианты готовились долго и тщательно. Смерть Перрнодт – только первый удар из тех, что они собираются нанести.

– Я так надеялась, что все мои страхи окажутся беспочвенными, но… – Джийан вздохнула. – Нужно узнать, в чем источник их невиданной силы. Перрнодт что-то говорила про других. Ты слышал о них что-нибудь?

Миннум покачал головой.

Джийан оставила пиалу и, взяв базальтовую ступку, протянула соромианту.

– Вот что было над переносицей Перрнодт.

Миннум вздрогнул, будто в руках Джийан оказалась гремучая змея. Затем из потрепанного вещевого мешка он достал тонкий изогнутый инструмент. Положив на него несколько кристаллов, соромиант внимательно их рассмотрел. Вот он потер большой палец об указательный и разгорелось зеленовато-желтое пламя, в которое Миннум бросил кристаллы.

Вспыхнул яркий свет, и Первая Матерь почувствовала неприятный едкий запах. Сильно заболели глаза, в животе образовался узел. Джийан показалось, что она падает со скалы. Через секунду перед глазами поплыли разноцветные круги, а затем все исчезло.

– Так я и знал, – проговорил Миннум. – Это кристаллы настойки мадилы.

– Мадилы? Никогда о ней не слышала.

– Неудивительно. Рамаханы не изучают наркотические растения, и напрасно.

– Галлюциноген? Так вот что со мной сейчас было!

– Значит, вы все почувствовали! – Миннум покачал головой. – Соромианты используют мадилу для самых разных целей, например, выпытывания необходимой информации. – Он аккуратно высыпал кристаллы обратно в ступку. – В большой концентрации мадила очень ядовита. – Глаза Миннума стали жесткими. – Дорогая госпожа, кажется, наша подруга умерла ужасной смертью. Перед тем как парализовать нервную систему, мадила в прямом смысле свела ее с ума.

Элеана держала подругу на руках и баюкала ее. Краем глаза она наблюдала за чудищем, или хагошрином, как называла его Риана. Откуда оно взялось? Болела голова, но еще сильнее болело сердце. И казалось, Риана дышит с трудом. На плече запеклась огромная ссадина, лицо опухло и побледнело – неудивительно, ведь она потеряла столько крови! Дар Сала-ат была холодной, как ледышка. Элеана поплотнее закутала ее в Вуаль, надеясь, что слезы драконов не дадут Риане погибнуть.

Закрыв глаза, воительница вспоминала, как в Аксис Тэре они спасались от Тзелоса и кхагггунского отряда. Тогда Элеана была на пятом месяце беременности и чуть не утонула, а Риана буквально вырвала ее из лап смерти, наложив заклинание Осору. Жаль, что она сама не знает заклинаний! Вместо этого молодая женщина прижала Дар Сала-ат к себе, словно пытаясь согреть теплом собственного тела.

Элеана нагнулась над подругой, темные волосы дождем рассыпались по лицу Рианы. Сколько всего пришлось выстрадать, а теперь еще и это! Целая семья: мама, папа, два брата, сестра, дяди, тети, племянники и племянницы уничтожены кхагггунами. А она полюбила в’орнна! Какая горькая ирония! Но что поделать? Сердцу не прикажешь! В жизни случаются совершенно немыслимые вещи. Вообще странно, что в ее полной ненависти душе нашлось место любви. И, тем не менее, лед растаял, обнажив горячее, полное страсти сердце.

– Любимый, я все знаю! Я думала, что потеряла тебя навсегда! Не представляю, как ты попал в это тело. Для меня важно лишь то, что каким-то чудом остался в живых. Ты вернулся ко мне! Узнаю твой взгляд. Когда ты впервые посмотрел на меня, мое сердце согрелось. Мне было все равно, что ты враг. Сердце знало, что я полюблю тебя с первого взгляда и навсегда. Если нужно, я пойду за тобой к самым Вратам Н’Луууры!

Элеана неистово прижимала к себе Риану, будто пыталась унять ее дрожь.

– Аннон, Аннон! Я боялась, что твое имя для меня станет символом смерти! Теперь ты живешь в этом теле. Я чувствую, я знаю, что ты там! Не покидай меня снова!

Элеана вспомнила отца, его перепачканные в земле руки и потное лицо. Как счастлив он был, когда учил ее сажать лекарственные растения. Он обрабатывал крохотные делянки, освобожденные от колючего кустарника, – предгорья Дьенн Марра не подходили для земледелия. Однако отца не останавливали никакие трудности. Если посевы погибали, он сажал снова. Как он радовался любому урожаю! Никогда не сдавался – таким был ее отец.

Она сохранила в памяти отца и всю семью живыми. А Аннон, живущий в чужом теле, какие воспоминания могли быть у него? Однажды Элеана подслушала, как Риана жаловалась, что ничего не помнит: ни мать, ни отца, ни братьев или сестер – амнезия стерла воспоминания. Почти чистый лист, жизнь без прошлого. Элеана не могла представить себе ничего ужаснее.

Она качала Раину на руках, нежно баюкала, любя.

Тело Рианы, согреваемое Вуалью и теплом Элеаниных рук, дрожало, словно утлая лодчонка в бурном море. Штормовой ветер сотрясал внутренности, пытаясь разорвать их на куски.

Элеанин отец быстро постарел и поседел от горя. Держась за маленькую ручку дочери, он дрожал и едва мог ходить. Ему не хотелось жить, без жены и детей он не представлял будущего. А однажды утром, когда дочка еще спала, отец взял ружье и ушел, не попрощавшись. Элеана не знала, как и где он умер, она и не хотела знать. Воительница лишь верила, что он смог отомстить и умер счастливым. Скорее всего глухой ночью он перерезал глотки кхагггунам, пока они спали и грезили о новых победах.

Элеана осталась одна. Пришлось учиться жить самостоятельно и убивать. В таком состоянии девушку нашел Аннон Ашера и перевернул все ее представления о в’орннах. И вот он вернулся к ней из мертвых. Нежно баюкая Риану, Элеана приняла решение. Она не позволит ей умереть. Вспомнилась давно забытая песня, которую вполголоса напевал отец, когда они вместе вспахивали землю, сажали семена или подрезали ветки клеметтовых деревьев. Простая бессмысленная песенка с такой чудесной мелодией, что слезы наворачивались на глаза. Элеана вспоминала отца, которого она так любила! А песня наполняла ее дух светом и желанием жить.

Через несколько часов Элеана проснулась. Хагошрин больше не пытался вытащить их из расщелины. По-видимому, он спрятался в глубине бездны, потому что исчез даже характерный запах. Дар Сала-ат зевнула и пошевелилась. Несколько судорожных конвульсий, и она перестала дрожать.

Элеане приснились родители, живые и счастливые, окруженные чтаврами. Она очнулась с тяжелым сердцем и склонилась к самому лицу Рианы.

– Послушай, Аннон, – зашептала воительница, – в самом начале я наврала тебе. Помнишь, я рассказывала, что мои родители разводили чтавров? Я знала – если признаюсь, что воровала их, ты не будешь мне доверять. Кто поверит воровке? Было бы здорово, если бы мои родители были живы и действительно разводили чтавров!

Признание отняло много сил, и Элеана впала в полубессознательное состояние, то засыпая, то вздрагивая от возбуждения.

Но вот ее подруга задышала ровнее, и Элеана забылась глубоким сном.

Иин Меннус стоял в полутьме пыточной камеры. Потянувшись, он снял с полки небольшой прут, активизировал его хрустальным датчиком и стал тыкать флот-адмирала Хиша, словно недожаренное жаркое. Хиш застонал. «Еще жив, – подумал Меннус, – хотя и ненадолго».

Поверженный флот-адмирал Хиш лежал на каменной скамье, где раньше рамаханы молились Миине. Он был высоким, широкоплечим и красивым. В общем, он обладал всем, чего не было у Меннуса. Точнее, раньше обладал. Двадцать часов под пытками Ханнна сильно его изменили, теперь он походил на мятый клеметт.

– Слышишь меня, адмирал?

Кусок мяса зашевелился.

– Посмотри на себя, адмирал! Какое унижение! – Меннус зацокал языком. – Какой жуткий конец! Смерти ты, конечно, не боишься, верно? А вот умереть с позором как заговорщик и предатель – вот это неприятно.

Флот-адмирал Хиш попытался выругаться, но с губ сорвался стон, потому что Меннус снова ткнул его прутом.

– Хотя ты еще можешь спасти себя, если хватит ума принять мои условия.

Хиш что-то пробормотал потрескавшимися губами.

– Что? – Меннус воткнул прут в окровавленное тело. – Не слышу!

– Ч-ч-что?

– Что? – повторил Меннус. – Все правильно! Что ты можешь сделать, чтобы избежать собачьей смерти? – Звезд-адмирал склонился пониже, стараясь не морщиться от жуткой вони, исходящей от тела раненого. – Объясни мне кое-что, – продолжал он как ни в чем не бывало. – Контр-адмирал Лупаас уже умер. Умирая, он рассказал, что именно ты стоял во главе заговора против регента.

– Строй-генерал Локкк Виэрррент…

– Да, мы все думали, что в заговоре участвовали только Виэрррент и бывший звезд-адмирал, – криво усмехнулся Меннус. – Только ты, конечно, знаешь правду. Ручаюсь, что даже лучше, чем я. – Лицо Меннуса скривилось и стало почти уродливым. – Существовал более обширный заговор. Именно это рассказал мне контр-адмирал Лупаас, прежде чем его дух отлетел в Н’Луууру. Во главе этого заговора стоял ты, Хиш. Неудивительно, ведь ты был в восторге от бывшего звезд-адмирала. Кто еще участвовал? Если скажешь, я тебя пожалею и позволю умереть спокойно. Твою семью тоже оставят в покое, деньги и привилегии останутся при них.

Контр-адмирал поднял на Меннуса мутные усталые глаза.

– Я… я ни в чем не участвовал, – прохрипел Хиш. – Ни о каком за… заговоре не знал.

– Другими словами, Лупаас врал. Это ты хочешь мне сказать?

В глазах Хиша были животный страх и боль.

– Не врал, – выдохнул он, – ошибался.

– Относительно тебя или заговора?

– Я… Я… – Флот-адмирал Хиш задыхался. Его израненное тело пахло так отвратительно, что звезд-адмирала чуть не вырвало. – Я… слышал о волнениях в некоторых казармах… Но кхагггуны никогда не бывают довольны…

Меннус повернул прут в ране.

– Так ты знал о заговоре или нет?

– Да, – выдохнул Хиш, – заговор существовал. Его составили звезд-адмирал Рэдддлин и строй-генерал Виэрррент.

– На них мне плевать. – Меннус мрачно продолжать крутить прут в ране. – Эти имена тебя не спасут.

– Что?..

– Кто еще участвовал?

Хиш зажмурился, по щекам текли слезы.

– Кто еще? – повторил Меннус, с силой налегая на прут.

Грудь Хиша тяжело вздымалась, зрачки вращались под опущенными веками. Меннус понял, что конец совсем близок.

– Рэдддлин был слишком молод и неопытен, чтобы составить такой заговор. Флот-адмирал Пнин. Это он был настоящим зачинщиком?

– Ардус Пнин? – вскричал Хиш.

– Да, – Меннус медленно вращал прут, будто помешивая густую похлебку, – Пнин.

Хиш покачал головой.

– Нет, ты сошел с ума.

Меннус продолжать вращать прут. Грудь Хиша выгнулась, рот раскрылся. Это был конец. Звезд-адмирал зашел слишком далеко. С трепещущих губ сорвался последний вздох.

– Ардус Пнин не доверял Рэдддлину, – выдохнул Хиш, – он и тебе не доверяет.

Взревев, Меннус сорвал хрустальный датчик с полки и растоптал окровавленным носком сапога.

Темная сияющая нить, которую невозможно не заметить, протянулась от регентского дворца через весь Аксис Тэр в «Недужный дух». Там она и нашла Кургана.

Яд-камень притягивал его к себе.

Сам не зная зачем, регент вернулся в апартаменты. Нервно шагая по комнате, где был спрятан камень, он думал об Элеане с благоговением, с каким животное наблюдает за надвигающимся штормом. Курган снова видел ее на Черной Ферме, и половые органы твердели от вожделения. Регент уже раскрыл бюро, где прятал похищенный трофей, выдвинул ящик и развернул окровавленную тряпицу, которую в свое время сорвал с рамаханы во время допроса. Ему казалось, что это самая подходящая упаковка для ценного трофея.

Беспросветно-черный камень начал действовать. Вот он проник в мозг Кургана, определил, чего регент домогается больше всего, и отождествился с объектом его желаний. Кургану казалось, что камень разговаривает голосом Элеаны, в комнате раздавался ее смех. Все было настолько реально, что от нетерпения регента стала бить дрожь. Колени задрожали, казалось, он вот-вот лишится чувств. Однако молодой Стогггул быстро пришел в себя и обнаружил, что побелевшими пальцами прижимает к груди яд-камень, а вены на руках стали почти черными.

Внезапно Кургану показалось, что Элеана совсем близко. Почему-то он был в этом уверен.

Элеана здесь, во дворце.

– Где же ты?

Руки снова задрожали.

– Я хочу тебя, ты будешь моей!

Курган произнес эти слова, глядя на выпуклую поверхность камня. Странно, но вместо собственного отражения он увидел Элеану. Открыв невидимую дверцу, камень показал, что объект желаний правителя находится в пещере под дворцом.