Текст книги "Любовь черного лорда"
Автор книги: Энн Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Последняя мысль колоколом прозвенела в голове графа. Он отпустил девушку так же внезапно, как схватил, – только придержал за талию, чтобы она не упала, в одно мгновение лишившись опоры.
С момента их знакомства Киллорану несколько раз приходилось видеть Эмму растерянной, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что отразилось на ее лице сейчас. Глаза девушки смотрели на него с откровенным недоумением, а грудь судорожно вздымалась. «Я так и не поцеловал ее в губы… – внезапно подумал граф. – И слава богу».
Эмма была слишком потрясена, чтобы обратить внимание на то, что руки Киллорана слегка дрожат.
– Да, он за все ответит, – граф словно и не прерывал разговор, хотя сейчас в его душе бушевала целая буря, казалось бы, давно забытых чувств. – Не пройдет и месяца, как Дарнли будет лизать тебе руки. Если все сложится удачно, тебе даже удастся сохранить свое сокровище – невинность.
Киллоран сказал это умышленно, надеясь вывести Эмму из себя. Он хотел, чтобы девушка пришла в ярость и все-таки ушла из его дома. На этот раз он не бросился бы за ней. В конце концов, он найдет какой-нибудь другой способ напомнить Дарнли перед смертью о том, что произошло десять лет назад. Эта девушка грозит его душевному спокойствию.
Эмма ничего не ответила. Она лишь взглянула на него, и в этом взгляде была бесконечная печаль. Девушка повернулась и вышла из библиотеки.
Киллоран замер, прислушиваясь. Было слышно, как она поднимается по лестнице, теперь уже не стараясь ступать бесшумно. Затем хлопнула дверь, и все смолкло.
Граф налил себе бренди. Чтобы унять дрожь в руках и в… душе, ему потребовалось сделать это несколько раз. Изгнать из памяти запах Эммы и тепло ее тела бренди не помог.
Бог Мириам де Винтер никогда не оставлял ее своими заботами. По-другому и быть не могло, ведь Мириам все делала по воле Всевышнего.
В газете она просматривала только новости биржи, поскольку деньги любила почти так же, как Господа. Еще ее интересовали военные притязания Англии – они сулили новые доходы с капитала покойного Ланголета.
В то утро все с самого начала пошло не так, как обычно. Наверное, потому, что ночью ей приснилась Эмма. Ярость снова захлестнула Мириам, так что сейчас она в раздражении металась по мрачной маленькой гостиной, служившей ей одновременно кабинетом. Мириам уже успела выплеснуть гнев на всех тех, кто ненароком попался ей под руку. Больше всех досталось повару и горничной. Не обошла гроза стороной и Прингла, ее флегматичного, ничему не удивлявшегося секретаря. Мисс де Винтер редко давала выход гневу, предпочитая ему ледяное спокойствие, но сейчас она не могла совладать с собой. Мириам схватила фарфоровую статуэтку – собачку, так нравившуюся ее отцу, и с размаху бросила об стену.
Затем она рухнула на диван, который протестующе заскрипел, и схватила со стола газету, надеясь узнать, нет ли где новой войны.
В этот самый момент Господь сподобил мисс де Винтер перевести взгляд на светские ново сти. Главная из них касалась появления в обществе загадочной незнакомки. Рыжеволосой.
– Прингл! – Пронзительный вопль Мириам эхом разнесся по всему старому дому.
Секретарь тут же возник в дверях гостиной.
– Слушаю, мисс де Винтер, – прошелестел он.
Мириам ткнула костлявым пальцем в газету.
– Я хочу знать, о ком идет речь, – безапелляционно заявила она. – Здесь написано лорд К. и мисс Э. Б. Мне нужно имя этой мисс. И лорда тоже! Причем не через неделю, а сегодня!
Секретарь с опаской вошел в гостиную, словно это была не комната в лондонском особняке, а клетка с тигром в итальянском цирке.
– В газетах никогда не пишут настоящих имен, если речь идет о важных особах.
– Почему?
– Полагаю, потому, что в высшем свете все и так хорошо знают друг друга, а если вы не принадлежите к их кругу, вам это и знать не нужно.
Мириам схватила газету и швырнула ее в Прингла.
– Здесь упомянуты семнадцать человек. Семнадцать, Прингл. Все они были вчера в опере, а потом на вечере с танцами у лорда Д. Мне нужны имена! Сегодня!
Секретарь поднял газету. Его хозяйка редко выходила из себя так, чтобы швыряться статуэтками и газетами, но смерть отца и совпавшее с этим печальным событием исчезновение кузины сказались на ее самообладании, и не лучшим образом.
– Я сделаю все, что смогу, мисс де Винтер.
– Ты сделаешь все, что нужно, Прингл, – в голосе Мириам явно слышались стальные нотки.
– Да, мисс.
Джаспер Дарнли стоял на коленях около своей кровати. Он склонился над тазиком. Лорда буквально выворачивало наизнанку. В последний год день часто начинался с этого. Организм просто не справлялся с тем, что ежедневная порция бренди стала непомерно велика, но Дарнли упорно не хотел ее уменьшать. Напротив, он стал пить еще больше, желая, чтобы его не тревожили тени прошлого и не досаждали призраки настоящего. Злейший враг – Киллоран – знал об этой проблеме.
Прошлой осенью они встретились на пустынной дороге в окрестностях Лондона. Дарнли думал, что ему предстоит дуэль, как принято у приличных людей, но проклятый ирландец набросился на него с кулаками. Они дрались до крови.
Исход этого неэлегантного поединка здорово удивил Дарнли. Он был сильнее Киллорана и даже медведя, обитателя лесов родины графа. Правда, соперник ему достался выше ростом и проворнее. Вдобавок Киллоран несколько раз ударил Дарнли в живот, и последний из этих ударов стал роковым. Когда Джаспер упал на землю, не в силах больше подняться, Киллоран пнул его еще раз, опять-таки в живот. Он явно преследовал какую-то цель.
После этого Дарнли месяц рвало кровью.
Немного утешало то, что и Киллорану тогда досталось.
А ведь, сложись все иначе, они могли бы быть друзьями… Да нет, вряд ли. Ни один из них не считал дружбу чем-то таким, что могло занимать важное место в жизни. Вот вместе гулять они могли бы. Уж женщин бы они поделили… И не поделили бы – не беда. Впрочем, одну они все-таки не поделили, и это стало бедой. Для всех троих…
А все Киллоран! И как только у него хватило наглости претендовать на руку такой девушки, как Мод Дарнли! Если бы не это, Джаспер бы тоже не увидел в ней женщину. Он вообще редко вспоминал, что у него есть сестра, и вообще забыл бы об этом, если бы не ирландский выскочка, осмелившийся посчитать себя достойной партии для английской леди. Сего оказалось достаточно, чтобы того… чтобы началась вся эта история… Конечно, со временем Мод вышла бы замуж. Но ведь не за ирландца же!
Тяжело дыша, Дарнли прижался затылком к стене. Боль в животе была невыносимой. Сегодня ночью ему вновь приснился кошмар: его опять соблазняет эта шлюха. Хотя он и пытался сопротивляться ведьме, искушение оказалось слишком сильно. Но на этот раз, когда он сжал ее шею пальцами, на него смотрели уже не голубые глаза Мод. Теперь они были карими. Женщина была другая. Сестра. Но не его собственная, а Киллорана.
Дарнли знал, что эта рыжеволосая не может быть ни его кузиной, ни тем более сестрой. Слишком явным было совпадение. И все же ему хотелось верить в это. Он смотрел вчера на этих двоих и думал, что сходит с ума. К тому времени до Дарнли уже дошли слухи о неизвестно откуда взявшейся родственнице лорда Киллорана, сплетни ведь разносятся быстро. А вот о том, насколько эта девушка похожа на Мод, его никто не предупредил…
Да, его сестра была пониже и постройнее. А еще Мод была слабее. И она не сопротивлялась, во всяком случае не так остервенело. Сегодня утром Дарнли увидел на своих щеках несколько царапин. Вдобавок эта рыжая сильно стукнула его ногой. Безусловно, она за это заплатит. Он ее обязательно получит, и Киллоран не сможет ему в этом помешать.
Пока он сам не знает, как воплотить эти мечты в жизнь. В последние несколько месяцев его ум утратил былую остроту. Вернуть ее помогала определенная доза бренди в сочетании с опиумом, но надо признать, что теперь она часто становилась избыточной, к тому же моменты абсолютно счастливого восприятия жизни быстро сменялись полным равнодушием, если не ненавистью к ней.
Теперь у Дарнли разболелась и голова. Живот тоже не давал забыть о себе, но он уже изверг изнутри все, что мог. Джаспер со стоном схватился за желудок. Пожалуй, ему стоит остановиться. Чтобы не разочаровать сестру Киллорана и заодно покончить с этим ирландским ублюдком, нужны силы. Чем скорее его заклятый враг отправится к праотцам, тем вернее он сможет возвратиться к привычному образу жизни и снова ощутить ее вкус.
Несколько недель относительного воздержания – не такая уж высокая цена за это счастье. Голова и желудок будут ему благодарны, но главную награду получит другая часть его тела. Этой наградой станет рыжеволосая красотка, которую Киллоран посмел назвать своей сестрой.
Она еще чувствовала прикосновения губ графа к своей шее. Эмма лежала в постели. Портьеры в спальне были задернуты, и унылый зимний пейзаж не мешал девушке предаваться солнечными мечтами. Она легонько коснулась ключицы и вспомнила ласку Киллорана, его сильные, уверенные руки. Эмма не забыла, какими нежными стали зеленые глаза, когда граф прильнул к ее шее… как не забыла и его внезапной холодности, потрясшей ее до глубины души.
Почему? Почему он так поступил? К чему была эта минутная ласка, прервавшаяся столь необъяснимо? Она ведь была буквально одурманена им и, честно говоря, не отказала бы… Киллоран это наверняка понимал. Или она все-таки не смогла пробудить желание у человека, возлюбленной которого была такая женщина, как леди Барбара?
Странно только, что она никогда не оставалась ночевать в доме на Керзон-стрит. Да и вне дома граф проводил с леди Барбарой не так уж много времени…
Возможно, он просто щадил чувства Натаниэля, но в этом Эмма тут же усомнилась. Конечно, Киллоран был не таким отъявленным негодяем, каким хотел казаться, но в данном случае это еще ничего не значило. В конце концов, он не из тех мужчин, что готовы пожертвовать своими желаниями ради впечатлительного юнца, воспылавшего страстью к их женщине. Должно быть, сие – часть хитроумной игры графа.
Что касается ее самой, наверное, Киллоран хочет добиться от нее покорности ласками или подарками. Значит, он не такой уж хороший знаток женщин, каким хочет казаться.
Она и так готова сделать для него все, что тот захочет. Ни бриллианты, ни его мужское внимание ей вовсе не нужны. В любом случае последнего она не хочет точно.
Эмма вдруг подумала, что, очевидно, уже очень давно никто не исполнял желания Киллорана просто так, не рассчитывая на вознаграждение. Она же вовсе не собиралась его получать и уж тем более торговаться из-за него. Если графу зачем-то нужно представить ее в обществе как свою кузину или даже сестру, пусть так и будет. Если он хочет, чтобы она вскружила голову его врагу, она готова это сделать. С собой Эмма не стала лукавить: ради Киллорана она согласится даже лечь в постель с Дарнли.
Все ясно. Она сошла с ума. Девушка даже знала, что было причиной ее безумия. Ей ведь пришлось провести свою жизнь в полном уединении, вне общества привлекательных молодых людей… Вот она и влюбилась в первого же мужчину, с которым ее свела судьба. И что с того, что он оказался пресыщенным жизнью и высокомерным, лишенным элементарных представлений о порядочности? Ей все равно. Ее не отпугивают ни его цинизм, ни распутная жизнь.
Эмма Ланголет всегда считала себя рассудительной девушкой. И вот теперь, лежа в темноте, она обдумывала то затруднительное положение, в котором оказалась. Вообще-то в том, что ее, несмотря ни на что, тянет к Киллорану, нет ничего странного. Этот человек спас ее от верной смерти. Какая разница, что побуждения его были далеки от благородных? Он взял на себя ее вину, и она осталась жива. А еще он так хорош собой…
Если бы их первая встреча оказалась единственной, она бы забыла зеленоглазого красавца. Но он снова оказался рядом в тот самый момент, когда она больше всего нуждалась в помощи.
Впрочем, все эти неуместные чувства рано или поздно пройдут. Что ни говори, граф Киллоран часто поступает очень дурно. За те несколько недель, которые ей по его прихоти предстоит провести в лондонском обществе, она встретит и других мужчин. Кто-то из них наверняка окажется порядочнее, добрее и красивее, чем Киллоран.
Может быть, она даже выйдет замуж. А почему бы нет? Она, в конце концов, унаследовала от отца большое состояние, да и собой не так уж нехороша. Правда, состояние еще придется отвоевать у кузины Мириам…
В любом случае у этой грустной истории еще может оказаться счастливый конец. Беда лишь в том, что она не представляет его себе без Джеймса Киллорана.
Глава 10
– Вы видели цветы?
Этот вопрос Натаниэля заставил Эмму очнуться. Она подняла взгляд от тарелки. Поспать девушке удалось всего несколько часов, так что днем она с трудом боролась с дремотой. Даже крепкий чай, который вопреки традиции Эмма выпила без молока, не смог придать ей бодрости. Еще девушке приходилось противостоять искушению съесть столько пирожных, сколько ей хотелось бы.
Радовало одно – сегодня лорд Киллоран не пил чай дома, избавив их с Натаниэлем от своего общества. Хватит и того, что несколько часов ее сна и так были наполнены его присутствием – таким призрачным и в то же время таким реальным.
– В этой гостиной всегда стоят цветы, – пожала плечами Эмма. – Удивительно… Где их только берет граф в самом конце зимы? Впрочем, я не завидую тому несчастному, кто не выполнит волю его светлости, слуга это окажется или вовсе не слуга…
– Вы не слишком расположены к нашему хозяину, кузина Эмма, и я могу вас понять, – усмехнулся Натаниэль и тут же сменил тему: – Как прошел вчерашний вечер? Понравилось вам у Дарнли?
– Нет. Все искоса меня разглядывали, но никто не сказал ни слова. К тому же я не умею танцевать. Правда, Киллоран сначала об этом не знал и предупредил, чтобы я не принимала приглашения, если таковые последуют.
– Тогда зачем он повез вас на вечер с танцами?
– Чтобы показать своим знакомым, я так полагаю. Не могу сказать, что все это было мне приятно.
– А с Джаспером Дарнли он вас познакомил?
Что-то в голосе Натаниэля показалось Эмме странным, и вся ее сонливость мгновенно исчезла. Девушка невольно поднесла руку к шее, хотя сейчас на ней было закрытое платье и молодой человек не мог видеть ни синяков, ни царапин.
– Почему вы спросили об этом? – она смотрела на юношу с тревогой.
– Цветы, – кивнул на вазу Натаниэль. – Это не те, которые обычно покупает Киллоран. Букет от лорда Дарнли. Для вас, кузина Эмма.
– Вот как…
Эмма встала и подошла к маленькому столику, на котором стояли цветы, чтобы получше рассмотреть их, и тут же отпрянула. Букет был непростой: багровые и пурпурные лепестки напоминали пятна крови, от бутонов исходил тяжелый, приторно-сладкий запах. Девушка невольно отступила назад.
– Ужасный букет, – прошептала она. – С чего вы решили, что это мне?
– Цветы принесли, когда мы с Киллораном завтракали. Он тут же прочитал записку, которая была приложена к букету, и сказал, что это от Дарнли вам. Киллоран выглядел очень довольным. Мне сие показалось странным, ведь весь свет знает, что они друг друга терпеть не могут. Представьте себе, заклятый враг присылает цветы его кузине, а тот радуется.
– Я ему не кузина! – возмутилась Эмма, с трудом подавив желание швырнуть этот букет на пол, а еще лучше – в окно.
Теперь, когда Натаниэль рассказал ей эту историю, девушке казалось, что отвратительный запах заполнил собой всю гостиную. Она уже не могла избавиться от мысли, что цветы предвещают ей что-то зловещее.
– Не обращайте на них внимания, – попытался отвлечь Эмму Натаниэль. – Скажите лучше, что вы думаете о нем?
– О ком?
– Ну что значит – о ком? Конечно, о Киллоране. Я вижу, что все ваши мысли теперь только о нем, Эмма.
– Неужели это так заметно? – девушка была поражена.
– Вы влюбились в него, как и все остальные женщины, – в голосе Натаниэля послышалась горечь. – Как вы все легкомысленны!
– Не думаю, чтобы леди Барбару можно было назвать легкомысленной, – мягко заметила Эмма.
Тем не менее молодой человек вспыхнул.
– А кто говорит о леди Барбаре?
– Но вы же сами сказали: «Все женщины»…
На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Эмма размышляла о превратностях судьбы – своей собственной и Натаниэля.
– Вы сказали, что не умеете танцевать? – следующий вопрос юноши вернул ее к существующим реалиям. – Как такое может быть?
– Граф тоже удивился. Но ведь не все выросли в таких условиях, как вы двое… В таком изысканном окружении…
– Сомневаюсь, чтобы окружение Киллорана было столь уж изысканным. В Ирландии это вряд ли возможно, – Натаниэль словно размышлял о том, что и его занимало. – К тому же отец Джеймса довольно поздно вступил во владение наследством. Его мать была католичкой… Их семейное счастье оказалось недолгим. Мой отец говорил, что там произошла какая-то трагедия…
– И как же…
Но ничего спросить Эмме не удалось. Натаниэль внезапно сменил тему:
– Киллоран терпеть не может сплетен, а я не желаю, чтобы он считал сплетником меня. Знаете что, кузина Эмма? Давайте я научу вас танцевать.
– Я не хочу…
И снова договорить девушке не удалось. Молодой человек встал и предложил ей свою руку. Эмма вздохнула и приняла ее.
Они поднялись на второй этаж, в большой бальный зал, где Эмма еще ни разу не была. Натаниэль распахнул двери, девушка шагнула внутрь и замерла в удивлении.
Кто бы мог подумать, что в этом изысканном, элегантном особняке есть столь непривлекательное помещение! Стены здесь были не затянуты шелком, а просто оштукатурены и покрашены, паркетный пол не натерт. Вдобавок в зале оказалось мало света: маленькие окна его почти не пропускали, а свечей в канделябрах не было.
В углу стоял старый клавесин. Вдоль стен были расставлены стулья. Два больших камина – безжизненно холодных – собрали на себя всю пыль Лондона.
– Почему этот зал так запущен?! – Эмма не смогла сдержать возглас удивления и возмущения.
– Киллоран выиграл дом у одного молодого аристократа, – издалека стал рассказывать Натаниэль, шагая следом за девушкой по паркету, нуждавшемуся в основательной чистке. – Лорд только-только вступил в права наследства и собрался перестраивать этот дом, когда злой случай свел его с Киллораном. Прошло совсем немного времени, и у Уиттена не осталось ни дома, ни состояния, ни будущего.
– Не осталось будущего? – Эмма вопросительно взглянула на Натаниэля.
– Бедняга покончил с собой. Должно быть, не смог перенести такого удара. Стоит ли говорить, что общество во всем этом обвинило Киллорана?.. Графу дали понять, что бальный зал ему не потребуется…
– Несчастный…
– Впрочем, есть люди, которые считают, что Уиттен во всем виноват сам. Ему не нужно было садиться играть с Киллораном.
– Я говорю вовсе не об этом человеке, а о графе, – словно удивилась непонятливости юноши Эмма. – Он же не виноват, что ему чертовски везет в карты!
– Если не ошибаюсь, они играли в кости, – Натаниэль был удивлен тем, что даже в такой ситуации девушка защищает Киллорана, и счел за благо сменить тему. – Дайте мне руку.
– Зачем? – удивилась Эмма.
– Хочу показать вам танцевальные движения. Начнем с самого простого танца – менуэта. Девушка вы грациозная, так что все должно получиться.
– Но я не знаю…
– Давайте руку, Эмма, – это было сказано тоном старшего брата. – Я вас не укушу.
Эмма подала руку. Натаниэль вывел ее на середину зала и стал негромко напевать мелодию. К несчастью, музыкального слуха у молодого человека не оказалось, так что перевирал он ее безбожно. Правда, ритм различить было можно. Эмма послушно следовала за своим учителем, стараясь воспроизвести каждое его движение, а про себя размышляла о том, каково это – танцевать с лордом Киллораном…
– Ради всего святого, чем это вы тут занимаетесь? – Голос леди Барбары застал танцоров врасплох.
Натаниэль с нелестной для Эммы поспешностью выпустил ее руку. Даже в полумраке огромного зала было видно, что он залился румянцем.
– Кузина Эмма не умеет танцевать, – это объяснение прозвучало как оправдание. – Вот я и решил научить ее.
Леди Барбара сделала несколько шагов вперед. Девушка сразу отметила изысканный туалет, роскошные украшения и сложную прическу красавицы. Одну мушку она приклеила в уголок своего чувственного рта, а вторую чуть ниже левой ключицы. Натаниэль все это тоже не оставил без внимания. У молодого человека перехватило дыхание, но леди Барбара подобные мелочи не замечала.
Она была не такая высокая, как Эмма, и потому, подойдя к девушке, вынуждена была слегка откинуть голову назад. Улыбка на ее лице противоречила плохо скрытой неприязни.
– Нас не представили друг другу, но это не беда, – она окинула взглядом фигуру Эммы и задержала взгляд на ее рыжих волосах. – Я так люблю Киллорана, что его кузина, безусловно, станет моей подругой.
– Я ему не кузина, – сказав это, Эмма испугалась, но улыбка леди Барбары стала еще язвительно-приветливее.
– Да, он предупреждал, что вы скромны и будете отрицать ваше родство, – кивнула Барбара. – Лично мне нетрудно в это поверить, поскольку – так уж получилось – именно я свела вас обоих. Но в свете к вашим словам, дорогая, отнесутся иначе. Чем решительнее вы будете это отрицать, тем меньше у людей останется сомнений в том, что вы действительно кузина графа. На вашем месте я бы перестала опровергать сей факт. Мой вам совет – просто улыбайтесь как можно загадочнее. Это лучший способ пробудить у окружающих сомнение.
Закончив свои наставления, леди Барбара повернулась к Натаниэлю. Беднягу тут же кинуло в жар.
– Учитель из вас посредственный, – сухо заметила она, – но танцуете вы неплохо. Пожалуй, мы можем показать… кузине Эмме несколько танцевальных движений, если она сыграет на клавесине. Или вы и этого не умеете? – В голосе красавицы прозвучал притворный ужас.
– Умею, – поспешила Эмма развеять ее сомнения.
Девушка не могла пока разобраться в своем отношении к этой женщине. С одной стороны, леди Барбара делала все, чтобы уязвить ее, а с другой – Эмма, обладавшая тонкой интуицией, серьезной вражды той, что была любовницей Киллорана, не чувствовала. Об этом предстояло подумать.
Старый клавесин давно никто не настраивал. Клавиши пожелтели и покрылись пылью, а скамеечка перед инструментом, когда Эмма с опаской присела на нее, угрожающе заскрипела. Но все это уже не имело значения. Как только из-под пальцев ее полились звуки музыки, девушка забыла обо всем: о том, что ей неудобно сидеть, а клавесин расстроен, о тревогах и переживаниях и даже о лорде Киллоране.
Это было то единственное, что кузина Мириам не смогла отнять у Эммы. К тому времени, когда ей пришлось переселиться в дом де Винтеров, девочка уже хорошо играла. Кузина не стала запрещать ей музицировать, но строго ограничила репертуар: играть можно было только церковные хоралы, причем негромко. Для Эммы так и осталось загадкой, чем была вызвана подобная поблажка. Скорее всего, это позволило Мириам удержать ее в доме, иначе наследница состояния Ланголета сбежала бы от них.
Пальцы Эммы порхали по клавишам. Она очнулась от своих дум и стала смотреть на Натаниэля и леди Барбару, которые кружились в танце.
В зале по-прежнему царил полумрак. Пышные юбки леди Барбары поднимали с пола пыль, но разве стоило на это обращать внимание? Казалось, все трое растворились в звуках музыки и плавных движениях менуэта. Эмма играла все громче и вдруг ощутила то безнадежное томление, что связывало сейчас танцующих, причем сие касалось не только Натаниэля, но и леди Барбары. Правда, предмет этого томления у них, скорее всего, был разный.
И тут раздались издевательские, нарочито медленные аплодисменты. В дверях, небрежно привалившись к косяку, стоял Киллоран – черная тень на грани серого полумрака. За спиной графа виднелся слуга с канделябром в руке.
Эмма перестала играть. Натаниэль оступился. Леди Барбара смутилась. Холодная светская красавица выглядела провинившейся. Это еще одно доказательство того, подумала девушка, что она действительно является любовницей Киллорана.
– Сожалею, если помешал вам, – граф был подчеркнуто любезен, – но, вернувшись домой, я обнаружил, что у нас гости. Леди Барбару я, разумеется, таковой не считаю. Речь идет о даме, которая сидит в гостиной в полном одиночестве. Она желает видеть мою кузину.
Эмма оцепенела. Неужели Мириам все-таки разыскала ее?
– Кто это? – В голосе девушки прозвучал ужас, и это услышали все трое.
Киллоран, не обращая внимания на застывших танцоров, направился к Эмме. За ним следовал слуга. Остановившись у клавесина, Киллоран бросил взгляд на руки девушки, все еще лежавшие на клавишах.
– Неплохая игра, – похвалил он Эмму. – Оказывается, у тебя есть способности.
Но девушку сейчас интересовало только одно.
– Кто хочет меня видеть?
– Ты что-то побледнела, – Киллоран сделал слуге знак нагнуться и посветить получше. – Боишься кого-то? Уж не жену ли своей первой жертвы? Или опасаешься, что это миссис Варьенн?
– Первой жертвы?.. О чем это вы? – очнулась леди Барбара.
Киллоран не взглянул на нее, но ответил:
– У моей кузины есть странная причуда. Ей хочется убить каждого, кто поведет себя с ней излишне вольно. Одного она уже отправила на тот свет, а вот молодому Варьенну повезло больше. Счастье, что вы не столь экстравагантны, Барбара, иначе у гробовщиков в Лондоне было бы очень много работы.
– Киллоран! – Голос Натаниэля дрожал от ярости.
– Да, друг мой? – повернулся к нему граф и тут же добавил: – Идите с леди Барбарой в гостиную, развлеките нашу гостью. И, кстати, скажите ей, что моя кузина нездорова и поэтому не выйдет, – граф забрал у слуги канделябр, поставил его на клавесин и кивком отпустил лакея.
– Что за гостья, Киллоран? – Голос леди Барбары стал настойчивее.
– Леди Орелия Дарнли. Мачеха Джаспера. Сказать по правде, я не расположен к этой женщине. Придется отказать ей в удовольствии видеть мою кузину.
Эмма даже не пыталась скрыть облегчение. Она судорожно выдохнула, плечи ее обмякли. Только тут девушка заметила, что руки ее, по-прежнему лежавшие на клавишах, мелко дрожат. Она поспешно опустила их на колени и сжала, хотя не сомневалась, что от внимания Киллорана ничего не ускользнуло.
– Я вам не кузина, – это упрямое заявление было единственным, в чем она еще осмеливалась противиться графу.
Когда они остались вдвоем, Киллоран облокотился на клавесин и окинул взглядом просторный зал. Слуга, вышедший последним, закрыл за собой дверь.
– Пожалуй, стоит привести зал в порядок, – пробормотал Киллоран и тут же воодушевился: – Отличная идея! Я устрою здесь прием в честь моей обожаемой кузины.
– Натаниэль сказал, что сюда никто не придет.
Граф холодно улыбнулся.
– Натаниэль поведал тебе о грехах моей юности? Рассказал, что я погубил неопытную душу. Не имею ни жалости, ни совести. А чего еще ждать от ирландца? Да, Эмма, все, что обо мне говорят, – истинная правда. И это далеко не полный список моих прегрешений. Многие даже уверены в том, что я заключил сделку с дьяволом, мне ведь чертовски везет. Я всегда выигрываю – и в карты, и в кости, и во все другие игры. Меня-то самого сие уже немного утомляет…
– Как не посочувствовать, – отозвалась Эмма и посмотрела графу прямо в глаза. В эти невозможные зеленые глаза…
Сегодня он был одет очень просто, и черный камзол как нельзя лучше сочетался с ее собственным платьем. Девушка не могла не отметить, что даже в скромной одежде Киллоран выглядел элегантно, как выглядят немногие.
– Сыграй еще что-нибудь. Для меня, – то ли попросил, то ли предложил граф. – Или хочешь, чтобы я научил тебя танцевать?
– Это все затеял Натаниэль, – она словно оправдывалась.
– Ему бы лучше держаться подальше от тебя, – заметил Киллоран. – Я ведь предупреждал негодника.
Неужели он ревнует? Да нет, этого не может быть, и все-таки Эмма не удержалась от вопроса:
– Почему это Натаниэль должен держаться от меня подальше?
– Потому что поближе буду держаться я. Ты ведь знаешь о моем плане. Я привел тебя в свой дом не ради того, чтобы ты согревала чью-нибудь постель – мою или Натаниэля, у меня совсем другая цель. Ты должна стать приманкой для Джаспера Дарнли. Судя по тому, что он прислал сюда сначала цветы, а потом свою мачеху, мне удастся достигнуть желаемого, и очень быстро.
Эмма отвела взгляд.
– Я здесь только поэтому?
– А что еще, по-твоему, могло сподвигнуть меня на подобный шаг? – граф явно удивился, но девушка не сдавалась.
– Христианское милосердие, например.
Киллоран расхохотался.
– К твоему сведению, детка, ирландский католик по вашим английским меркам не может считаться настоящим христианином. Что касается милосердия, я вообще не знаю, что это такое, – он одним движением снял с ее волос ленту, и локоны свободно рассыпались по плечам. – Ну что? Танцуем или играешь?
Эмма резко встала. Она и сама не могла понять, что ее так рассердило. Киллоран и поведением, и речами стремился доказать ей, что он злодей – всегда и во всем, и у девушки не было оснований не верить этому. И все-таки она надеялась услышать от него хоть одно доброе слово. Глупо, что и говорить.
– Ни то, ни другое, ваша светлость, – она сделала несколько шагов к выходу, стараясь держаться подальше от Киллорана.
Ей уже следовало бы знать его лучше… Мгновение, и рука графа сжала ее запястье.
– Значит, танцуем, – сказал Киллоран так, словно минуту назад она согласилась.
Да, спасения от него нет.
Боли девушка не чувствовала, однако ее рука была словно в тисках. Ей пришлось последовать за Киллораном.
Им никто не играл, никто не напевал мелодию. В зале стояла абсолютная тишина, нарушаемая лишь шелестом платья Эммы. Мерцание свечи наполняло полумрак причудливыми тенями, которые танцевали вместе с ними. Эти призрачные гости парили над их головами, следовали по пятам и подражали каждому их движению.
В ответ на насмешливый поклон Киллорана Эмма склонилась в нарочито торжественном реверансе. Девушка замерла в этом положении, чувствуя, как бешено колотится ее сердце. Без музыки их безмолвный танец казался невероятно, пугающе интимным. Он заставил девушку вспомнить то, что шепотом рассказывала ей старая Герти. О сплетенных в порыве страсти телах и многом другом…
Холодные пальцы Киллорана коснулись ее подбородка. Граф заставил ее поднять голову.
– И танцуешь ты хорошо, – заметил он. – Быстро все поняла.
Как ни странно, в словах его не слышалось привычной насмешки. Киллоран продолжил ее хвалить:
– Природа щедро наделила тебя грацией.
Эмма, все еще в реверансе, смотрела на графа снизу вверх, словно завороженная его пристальным взглядом. А затем, едва ли не против своей воли, она опять склонила голову и прижалась щекой к его руке.
Граф легонько пробежал пальцем по ее губам, и Эмма затрепетала. Было что-то волшебное в этом мгновении: слиянии взглядов, прикосновениях… Девушка замерла в тревожном ожидании. Ей казалось, что сейчас произойдет нечто такое, что изменит в ее жизни все.
