Текст книги "Любовь черного лорда"
Автор книги: Энн Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
– Я не сплю с вами, – только и смогла сказать Эмма в ответ на этот поток оскорбительных заявлений.
– Но Дарнли-то этого не знает. И не поверит тебе, даже если ты поклянешься всеми святыми. Все это делает происходящее и то, что еще произойдет, страшно интересным, – он усмехнулся, а Эмма готова была от стыда провалиться сквозь землю. В какой ужасной ситуации она оказалась!
– И вам все равно, что другие люди подумают, будто вы питаете чувства… низменные чувства к своей сестре?
– Моей репутации повредить уже ничего не сможет. Подобные слухи укрепят сложившееся обо мне мнение, вот и все.
Эмма была потрясена таким ответом до глубины своей души и тут же подумала о том, есть ли она у графа.
– У вас что, совсем нет души? – других слов у девушки не нашлось.
На мгновение лицо Киллорана утратило привычное безразличие.
– Нет, – холодно ответил он и повернулся, услышав шаги на лестнице.
– Киллоран! – К ним быстро подошел встрепанный джентльмен и коснулся рукава камзола графа. – Ты должен мне помочь! Я просто в отчаянии!
– Что на этот раз, Сандерсон? – Киллоран решительно отодвинулся.
Мужчина бросил смущенный взгляд на Эмму.
– Можем мы поговорить наедине?
Граф тяжело вздохнул.
– Подожди меня здесь, Эмма, – сказав это, Киллоран сделал несколько шагов в сторону, и Сандерсон тут же последовал за ним. Они скрылись в коридоре.
Девушка смотрела на спину удалявшегося графа, не в силах понять, на самом ли деле она его ненавидит. С одной стороны, этот циничный человек открыто признается, что хочет использовать ее в своих целях. С другой, Киллоран уже дважды спасал ее… Нет, даже трижды, если считать неудачную попытку сбежать из его дома в снежную бурю. Вдобавок он не посягает на ее добродетель. Разве всего этого недостаточно, чтобы отнестись к графу Киллорану с благодарностью?
Она и была бы благодарна, прояви он хотя бы капельку… капельку настоящего человеческого чувства, скажем, участия. Наверное, все было бы иначе, не преврати граф ее в свою пленницу. Впрочем, и это не так. Она может уйти в любую минуту, но ведь идти ей, собственно говоря, некуда.
А кроме всего прочего, еще одна напасть… Киллоран так красив!
Эмма не привыкла к обществу привлекательных мужчин. Будь у нее хотя бы немного здравого смысла, она наверняка влюбилась бы в Натаниэля – у молодого человека такие широкие плечи, благородные манеры, природное обаяние, и он так искренне расположен к ней.
А она увлеклась Киллораном! Она, считавшая себя образцом рассудительности, пала жертвой чар, которые не сулили ей ничего, кроме разочарования и боли. Но сколько бы Эмма ни повторяла себе это, сердце неизменно оказывалось сильнее рассудка.
Сейчас она поежилась, чувствуя неловкость от того, что ее рыжие локоны свободно падают на плечи и спину. Эмме весь вечер казалось, будто ее выставили на всеобщее обозрение: в опере и доме лорда Дарнли все бросали на нее быстрые взгляды и тут же отводили глаза прочь, как будто она была… прокаженной. Казалось бы, какое ей дело до того, что думают о ней все эти люди, но чувство неловкости не проходило.
Эмма подошла к высокому окну. Из него открывался замечательный вид на Кенсингтонский парк. На аллеях лежал снег, а на улицах он давно растаял. Мысли девушки опять вернулись в привычное русло. Можно было бы сбежать прямо сейчас… Вот только куда? На шее у нее сейчас настоящее сокровище. Если продать колье, денег вполне хватит на то, чтобы уехать из Лондона и поселиться где-нибудь в отдаленном графстве. Но как и, главное, кому можно продать такую вещь?
И еще беда… Ей вовсе не хочется бежать. По крайней мере, сейчас. Нужно понять, чего на самом деле хочет от нее Киллоран. Этот человек был и остается для нее загадкой. Он одинаково сильно привлекает и отталкивает ее. Сбеги она сейчас, и воспоминания о графе будут преследовать ее всю оставшуюся жизнь.
Внезапно девушка затылком почувствовала на себе чей-то настойчивый взгляд. Впрочем, почему чей-то? Это, без сомнений, был взгляд Киллорана. Ничего нового опасаться не приходилось, однако Эмма почувствовала, что у нее стиснуло сердце.
Она обернулась и встретилась глазами с лордом Дарнли, стоявшим на нижней ступени лестницы, ведущей со второго этажа.
– Должно быть, это ловушка, – он шел к Эмме.
– Прошу прощения. О чем вы, милорд?
– Он бы не оставил тебя здесь одну… Привел в мой дом, чтобы я все вспомнил… Мерзавец слишком хорошо меня знает…
– О чем вы? – Эмма ничего не понимала из бессвязной речи хозяина дома, но ей стало страшно.
– С другой стороны, Киллоран не из тех, кто торопит события. Где ваш кузен? – последний вопрос уже был адресован ей, и девушка выпалила:
– Он мне не кузен!
– Этого следовало ожидать, – Дарнли кивнул и подошел ближе. – Впрочем, какая разница? Будь он вашим кузеном, а еще лучше братом, это только сделало бы наш поединок интереснее.
– Какой поединок?
Теперь Дарнли подошел к ней чуть ли не вплотную. От него пахло вином и какими-то тяжелыми, приторными духами.
– Какие рыжие волосы… – пробормотал он. – Вы же знаете, Киллоран привел вас сюда не просто так… Он привел вас для меня.
Эмма постаралась ничем не выдать свой ужас.
– Прошу меня извинить, – сказав это, она направилась к двери.
Для пьяного реакция у лорда Дарнли оказалась весьма быстрой, а сам он очень сильным. К тому же Эмма растерялась…
Хозяин дома в одно мгновение проволок ее по коридору и куда-то толкнул. Это оказалась крошечная темная каморка, очевидно служившая кладовой. Девушка ударилась спиной о стену и тут же услышала звук захлопнувшейся двери. Руки Дарнли сжали ей плечи, скользнули по шее. Он рванул застежку бриллиантового колье, и Эмма едва не вскрикнула от острой боли. Конечно, она сопротивлялась, но силы были неравны. На этот раз ей пришлось противостоять не похотливому старику или охваченному животной страстью юнцу, а сильному мужчине. Она царапалась, кусалась, даже лягалась, но все было бесполезно. К тому же в этой западне нельзя было развернуться. Дарнли налегал на нее всем телом, пытаясь сломить отчаянное сопротивление.
И тут дверь кладовой с треском распахнулась. В глаза Эмме ударил свет, и тут же Дарнли рухнул на пол. Девушка, все еще прижимаясь к стене, сделала шаг в сторону – больше места не было. В эту секунду она чувствовала себя загнанной косулей, которой некуда деваться от охотника. Или от охотников?..
Дарнли лежал на полу, глядя снизу вверх на того, кто его поверг. Киллоран, изящным жестом отряхнув кружевные манжеты, рассеянно огляделся.
– Очень удачно, что я не стал задерживаться с Сандерсом, – это он очень любезно сказал Эмме, а потом спокойно обратился к Дарнли: – Моя кузина не любит, когда с ней так обращаются, а в гневе она способна на любое безрассудство. Не исключено, друг мой, что я спас тебе жизнь.
Дарнли попытался сесть, но не преуспел в этой попытке.
– Так я и знал… Это ловушка, – еле выговорил он.
– А если знал, зачем в нее полез? Тебе следовало быть осторожнее.
Киллоран протянул Эмме руку, но она еще сильнее вжалась спиной в стену.
– Ты испугалась, детка? – граф выглядел немного удивленным, и этот циничный вопрос стал последней каплей в чаше терпения Эммы Ланголет.
Если бы в руках у нее сейчас был пистолет, она бы не задумываясь пристрелила Киллорана, а заодно и Дарнли. Но оружия не было, и Эмма просто смотрела на графа с нескрываемой ненавистью. Впрочем, в полумраке кладовой он все равно не смог бы этого разглядеть.
Эмма наклонилась и подняла с пола бриллиантовое колье. Она не знала, все ли камни целы, но это девушку и не интересовало. Ей хотелось одного: оказаться как можно дальше от мужчины, лежавшего у ее ног и взиравшего на нее одновременно со злобой и вожделением. Впрочем, еще больше Эмме хотелось бежать от того, кто стоял сейчас в дверях, испытывая – в этом она не сомневалась – полное удовлетворение от того, что все так интересно сложилось.
Девушка попыталась проскользнуть мимо Киллорана, но тот придержал ее за руку, и высвободиться ей не удалось. Граф пропустил ее вперед и обернулся. Тон его стал еще спокойнее:
– Ты не сможешь ее получить, Дарнли. Если попробуешь еще раз прикоснуться к моей сестре, я тебя убью.
Немного пришла в себя Эмма только в карете. Она не помнила, как слуга подал ей плащ, как они выходили из дома Дарнли… Сломанное колье она все еще сжимала в руке. Киллоран, сидевший напротив, откинулся на мягкие подушки и прикрыл глаза. Он явно не собирался ничего ей объяснять, и Эмма дала волю своим чувствам.
– Теперь мне ясно, чего вы хотите! Вы желаете смерти этого человека! Хотите убить его! И мне отведена здесь очень неблаговидная роль! – Голос девушки дрожал от ярости.
Киллоран лениво пожал плечами. В полумраке кареты он выглядел равнодушным и холодным. Впрочем, так он выглядел и при свете – солнца ли, свечей ли.
– Да, я хочу его смерти, – голос графа звучал совершенно бесстрастно.
– И что же мешает вам воплотить свое желание в жизнь? Зачем вы втягиваете в свою игру меня?
– Просто смерть – это скучно. Дарнли все-таки аристократ и заслуживает более зрелищной кончины. Мне бы хотелось превратить ее в нечто особенное. Пусть он умрет с мыслью о том, что его сгубили собственные желания, которым он не захотел противостоять, хотя обязан был это сделать.
– Для этого я вам и нужна?
– Я ведь объяснял. Дарнли неравнодушен к рыжеволосым женщинам. Это его слабость.
– А у вас есть слабости? – Вопрос не имел отношения к тому, о чем они сейчас говорили, и взгляд Киллорана из равнодушного стал слегка заинтересованным.
– В том, что касается женщин, нет.
– Почему вы так хотите смерти этого человека? – Эмма вернулась к предмету их разговора, и взор графа снова подернулся скукой.
– У меня для этого есть причины, – тем не менее ответил он. – Наша взаимная вражда длится не первый год… Все началось с того, что я стал ухаживать за его сестрой. Всем Дарнли не понравилось, что какой-то там ирландский выскочка добивается руки Мод, и мне дали это понять. Я открыто сказал, что сие для меня не самое главное. Словом, то, что началось плохо, закончилось еще хуже.
– И как давно это было?
– Почти десять лет назад. За эти годы у нас с Дарнли было немало столкновений… Последнее произошло за пару месяцев до того, как я встретил тебя в «Груше и куропатке». Я бы, пожалуй, подразнил так судьбу еще год-другой, но тут она сама послала мне, так сказать, свое орудие – тебя. Идеальное орудие, чтобы отомстить.
– Боюсь не оправдать такие лестные аттестации.
И тут произошло невероятное – граф Киллоран рассмеялся.
– Я с трудом поборол искушение оставить вас в этой конуре и посмотреть, кто выйдет победителем. Побоялся, что с Дарнли не справится даже такая фурия, как ты. Но то, что требовалось от тебя, ты сделала, хотя и не понимаешь этого. Теперь-то он наверняка будет думать только о тебе, Эмма. А то, что Дарнли считает тебя моей кузиной, лишь добавляет в это блюдо перца. Жаль, конечно, что я не могу представить тебя как свою сестру…
– А что случилось с его собственной сестрой?
– Она умерла, – ответ прозвучал равнодушно, но Эмма сразу усомнилась в этом равнодушии. – Ходили слухи, что это произошло во время родов, но, поскольку Мод так и не вышла замуж за богатого английского аристократа, которому была обещана ее рука, им мало кто поверил. Очень может быть, что она покончила с собой.
– Вы ее любили?
Киллоран взглянул на Эмму с сожалением.
– Детка, я не понимаю, о чем ты говоришь. Я желал Мод Дарнли. Желал за происхождение, за красоту. Меня привлекала ее страстная натура. Мне очень нравились ее медно-рыжие волосы. Но все это не значит, что я ее любил.
– Она была беременна от вас?
Эмма и сама не знала, откуда у нее взялась смелость задать столь нескромный вопрос.
– Твоя дерзость просто удивительна, – Киллоран усмехнулся. – Одна из тех черт, которые я нахожу неотразимыми. – Он взял ее за руку. Это был кулак, в котором Эмма так и держала разорванное бриллиантовое колье. Киллоран без труда разжал ее пальцы и глянул на украшение.
– Оно сломалось, – девушка сунула колье ему в руку и откинулась назад, на мягкие подушки.
– Не может быть. Я покупаю своим женщинам только лучшие драгоценности.
– Я не ваша женщина…
– Ну, сломалось так сломалось, – он тоже откинулся назад. – Куплю другое. Нужно, чтобы Дарнли понял, как много ты значишь для меня.
– Я не намерена играть в ваши игры.
– У тебя нет выбора, – в голосе Киллорана послышались стальные нотки. – Ты живешь в тепле, довольстве и комфорте, причем за это от тебя не требуется ничего, кроме того, чтобы ты делала то, что скажу. Впрочем, можешь отправляться на улицу, но там ты долго не протянешь. Несколько недель, а может быть, даже дней, и окажешься в лучшем из миров.
– А если я все-таки выберу улицу?
– Пожалуй, все равно не отпущу…
– Вы сказали, что у меня есть выбор.
– Я солгал.
Эмма онемела от ярости. Карета в это время остановилась, и девушка поняла, что они приехали. Нужно было все-таки услышать ответ на главный вопрос, который ее сейчас занимал.
– Почему вы хотите убить лорда Дарнли?
– Я не собираюсь тебе больше ничего объяснять. И так уже много сказал…
– Почему вы хотите его убить? – упрямо повторила свой вопрос Эмма.
Киллоран преувеличенно устало вздохнул.
– Мод Дарнли была беременна не от меня…
– А от кого?
– От брата, – Киллоран вышел из кареты и подал Эмме руку.
Девушка ее даже не заметила. Она продолжала сидеть не двигаясь. Эмма Ланголет была в шоке.
Киллоран зашел в библиотеку, но тут же пожалел об этом. Его ждал Натаниэль. На лице молодого человека застыла гримаса осуждения.
– Вы не должны так поступать, Киллоран, – заявил юноша, как только понял, что граф собирается развернуться прямо с порога.
– Ты ведь говоришь не о том, что я хочу уйти в другую комнату, Натаниэль? А вообще-то я могу делать все, что мне заблагорассудится. Чем ты недоволен на этот раз?
– Вы не должны были выводить Эмму в свет как свою кузину и уж тем более не должны были привозить ее в дом к Дарнли. Вести себя так, словно между вами есть… есть отношения… связь…
– Вот как? – Киллоран улыбнулся. – Слухи в этом городе распространяются быстро. Тебя ведь не было у Дарнли… Ну ладно. Раз уж ты решил дождаться меня и высказать все, что у тебя накипело, можешь продолжать.
– Вы должны прекратить эту отвратительную игру.
– С чего бы?
Этот простой вопрос на мгновение поставил Натаниэля Хепберна в тупик. Пока молодой человек собирался с мыслями, Киллоран решил налить себе бренди. Конечно, он пьет много. В свое время мать предостерегала его от пьянства, но теперь заботиться о его здоровье некому. И радостей у него мало. Бренди, безусловно, одна из них, так что же от него отказываться?
Киллоран сделал несколько глотков и вопросительно посмотрел на своего юного родственника. Натаниэль замялся:
– Потому что… Так не принято.
– Ты решил читать мне мораль? – притворно удивился Киллоран. – И когда же ты успел усвоить ее нормы? Уж не за те ли несколько недель, что провел в Лондоне?
– Но вы не можете представлять всем постороннюю девушку как свою сестру! Вы даже не знаете, кто она, откуда родом!
– Натаниэль, – граф устало вздохнул. – Я могу делать все, что хочу. И потом, мне казалось, что тебе наша гостья нравится.
– Не буду лукавить, это действительно так. И я не хочу, чтобы Эмма стала пешкой в вашей игре.
– Вы все пешки в моей игре, – Киллоран пожал плечами.
– Отпустите ее, Джеймс.
Киллоран обманчиво любезно улыбнулся. Это был беспроигрышный трюк – сия улыбка всегда наводила ужас даже на людей, куда более искушенных в жизни, чем Натаниэль Хепберн. Так случилось и на этот раз: молодой человек побледнел.
– Я не собираюсь ее отпускать и тебе, друг мой, хочу напомнить, что сам ты мой гость. Не имею ничего против того, чтобы ты время от времени составлял Эмме компанию, но не более. Сосредоточь свое внимание на леди Барбаре. Там благородные порывы будут не совсем уместны, но это уж как хочешь, советов давать не стану. Надеюсь, все понятно?
– Мне не ясно…
– Объясняю. Ты пылаешь чувствами к леди Барбаре, а она по какой-то совершенно неинтересной мне причине с тобой необычайно терпелива. Воспользуйся этим. Поверь, она тебя не разочарует.
– Пожалуй, вас стоило бы проучить.
– У тебя это вряд ли получится, – Киллоран пожал плечами. – Впрочем, можешь попробовать. Натаниэль, сосредоточься на чем-нибудь одном. Кто является предметом твоего интереса? Загадочная мисс Браун, о которой никто ничего не знает? Леди Барбара Фицхью, о которой всем все известно?
Натаниэль смотрел на графа с отчаянием и гневом. Киллоран спокойно допил бренди и налил еще – себе и молодому человеку.
– Не кипятись попусту, мой мальчик, – он протянул стакан юноше. – Через полгода ни та, ни другая не будет значить для тебя ровным счетом ничего.
Натаниэль взял бренди.
– Даже не знаю, кого мне жаль больше, – словно в раздумье, сказал он.
– Зачем их жалеть? Барбара делает все возможное, чтобы уж точно попасть в ад, и рано или поздно преуспеет в этом. Ну а мисс Браун покинет этот дом с солидной суммой, которой ей вполне хватит на то, чтобы так или иначе устроить свою жизнь. Поверь, ни ту, ни другую жалеть не стоит.
– Я не о женщинах, – Натаниэль сделал глоток и посмотрел графу прямо в глаза. – Мне жалко вас.
Эти слова Киллорана и удивили, и позабавили.
– Боже милостивый! – он испуганно махнул рукой и пролил немного бренди. – Пожалуй, мое воспитание пока не дает плодов…
Глава 9
Солнце над Лондоном еще только собиралось вставать. Снег на улицах начал таять, предвещая приближение весны, но в воздухе ее радостного предчувствия еще не ощущалось. Впрочем, граф Киллоран все равно бы этого не заметил. Сейчас он сидел у камина, вытянув ноги. В руке у него был стакан бренди. Простое ирландское стекло. Он предпочитал именно такую посуду. Нелепо, сентиментально, но факт.
Рассвет был каким-то тусклым и как нельзя лучше соответствовал мрачному настроению Киллорана.
Наверху мирно спала Эмма, разметав по подушке рыжие локоны. Граф снова и снова пытался убедить себя в том, что ему это безразлично, однако что толку обманывать себя самого?..
Он мог спать всего несколько часов в сутки, и те не всегда были спокойными. Ночью к Киллорану возвращалось прошлое. Ему снилось все то, что он давно изгнал из своей жизни. Граф ненавидел эти образы былого, которые обступали его со всех сторон во время сна.
Вчера вечером все сложилось как нельзя лучше. Даже странно, что он не испытывал при этом тех ощущений, на которые можно было надеяться. Реакция Дарнли на появление в его доме Эммы оказалась более чем многообещающей. Если уж на то пошло, сама внешность этой высокой рыжеволосой девушки стала для него залогом успеха, и Киллоран не преминул воспользоваться этим.
Он вспомнил, как рухнул к ногам Эммы Дарнли, и мимолетно улыбнулся. Конечно, ему бы не стоило труда вообще свернуть мерзавцу в эту минуту шею, но сие было бы слишком просто. Правда, пришлось вспомнить о том, что его самообладание уже стало легендой… В то мгновение оно очень понадобилось – холодная, мрачная ненависть, копившаяся на протяжении десяти лет, готова была прорваться наружу. А когда Киллоран увидел, как его злейший враг накинулся на Эмму, ему чуть не изменил рассудок.
Пожалуй, именно это больше всего и обеспокоило графа. Он полагал, что умеет управлять своими чувствами так хорошо, что окружающие думали, будто эти самые чувства ему вообще неведомы, а слабостей у Киллорана нет ни одной. Так оно и было, и единственное, что его еще радовало, – это предвкушение не слишком скучного вечера, проведенного в собственном доме, да мысли о скорой смерти Джаспера Дарнли. А тут вдруг вновь вскипели желания совсем другого рода, и посильнее, чем за все предыдущие годы. Киллорану это решительно не нравилось.
Сейчас он думал о том, что это не нравится и Эмме. В карете, когда они ехали домой, граф явственно ощущал ее враждебность, и сие было крайне возбуждающим. Такими же возбуждающими стали и воспоминания об опере. Сейчас он, как наяву, видел перед собой сияющее от удовольствия лицо Эммы. Киллорану захотелось прикоснуться к ее волосам, прижать девушку к себе, поцеловать. Разумеется, она стала бы сопротивляться, и в этом тоже была своя прелесть.
Интересно и другое: сколько времени потребуется для того, чтобы Эмма поддалась соблазну? Какие звуки слетят с ее прелестных губ в тот момент, когда с нее упадет черное шелковое платье, а следом корсет и все остальное? А после того, как он возьмет ее в порыве страсти?
В том, что ему удастся это сделать, Киллоран не сомневался. Он смог с самого начала заинтриговать Эмму. Да, многие его слова и уж тем более поступки ей не слишком нравятся. Ну так что же? Подобно большинству женщин, она ошибочно решила, что у него еще есть душа, и, если эту фантазию не развеять, рано или поздно она захочет эту душу спасти.
Джеймс Киллоран знал, что спасение такого рода не для него.
Как только Эмма сыграет в этой игре свою роль и с Дарнли будет покончено, он возьмет ее – именно тогда и ни минутой раньше. Он научит девушку любви – обычной и изысканной, превратит в менаду, которая будет во сне и наяву грезить его ласками. После этого ее можно будет отпустить. Со временем ее место займет другая женщина, а вот Эмме никогда уже не встретить мужчину, который сможет заменить ей графа Киллорана.
Он откинулся на спинку кресла и на мгновение прикрыл глаза. Разумеется, это были недостойные мысли, но Киллоран уже давно прислушивался не к мыслям, а к своим желаниям. Сейчас последние сосредоточились на рыжеволосой девушке, мирно спавшей наверху.
В это унылое утро его согревала не она, а пламя камина и бренди. Киллоран слышал, как тихонько потрескивают дрова, и вдруг уловил другой, еще более тихий звук. Кто-то осторожно спускался по лестнице. Спокойствие графа как рукой сняло.
Неужели она опять пытается сбежать?! Что, ему снова вставать с кресла и нестись за ней в сад? Да, Эмма на самом деле нужна ему для осуществления задуманного плана, но если окажется, что тревог от нее больше, чем пользы, от хитроумного замысла придется отказаться и просто проткнуть Дарнли шпагой. Удовольствия от задуманной игры тогда не будет, но он получит другое удовольствие. После смерти ненавистного врага он сможет насладиться Эммой.
Дверь в библиотеку была открыта. Спустившись с лестницы, девушка могла сразу направиться к выходу, для этого ей не надо было проходить мимо комнаты, где сейчас сидел Киллоран. Если бы все произошло именно так, графу пришлось бы последовать за беглянкой, а ему даже вставать не хотелось.
Эмма замерла на последней ступеньке. Киллоран затаил дыхание в кресле у камина.
Затем вновь раздались ее шаги – все ближе и ближе. Девушка шла к библиотеке.
Вот в дверном проеме обрисовался ее силуэт. Лицо в обрамлении рыжих волос казалось совсем белым. На Эмме был плотный пеньюар, и граф мысленно чертыхнулся: надо было купить ей домашнюю одежду полегче. Он сам лишил себя на редкость приятного зрелища.
Эмма замерла, вглядываясь в полумрак.
У Киллорана мелькнула мысль, что рыжеволосая красотка пришла соблазнить его, но только на одно мгновение. Характер у этой девушки такой, что сие предположение было маловероятно. Или он все-таки ошибся в своих оценках?
Наконец Эмма разглядела сидящего около догоравшего камина хозяина дома и приблизилась к нему. Тому, что на рассвете Киллоран находится не в своей постели, а в кресле в темной библиотеке, она, похоже, совсем не удивилась.
– Мне надо вам кое-что сказать.
При других обстоятельствах графа позабавило бы то, как может взволновать голос – просто голос. В его жизни было столько женщин, что ничего нового он от них уже не ждал. Да и чего, собственно, можно было ожидать от девственницы? И все-таки его покинули последние сомнения: эта босоногая девушка, решившая на исходе ночи ему что-то сказать, возбуждала его так, как до нее не возбуждала ни одна опытная куртизанка.
Все дело в том, что она дьявольски похожа на Мод, поспешил он найти объяснение сему невероятному факту. Это сходство возвращает его в те времена, когда он был куда более благороден и впечатлителен.
И даже в эту минуту Киллоран знал, что говорит себе неправду. Эмма Браун не так уж походила на Мод Дарнли, особенно в том, что касалось характера. Мод была хрупким, беспомощным созданием, которому, впрочем, не чуждо было вероломство, присущее всем женщинам – и слабым, и сильным. Это ее и погубило. Киллоран испытывал к Мод нежность, но даже в ту пору не называл свое чувство любовью. Они познакомились вскоре после приезда графа в Англию. В то время над ним еще довлело пережитое горе – недавняя смерть родителей… Мод была само очарование, и он немного отвлекся от мрачных мыслей. Однако и тогда Киллоран считал, что женщины отнюдь не главное в жизни мужчин, и поэтому не придал значения состоянию Мод в тот день, когда она пришла к нему с мольбой о помощи.
Если бы у Мод Дарнли была хоть десятая доля силы воли Эммы, она была бы сейчас жива…
Что касается внешнего сходства, они обе были рыжими, но у Эммы волосы более яркого оттенка, а фигура намного соблазнительнее, чем у Мод. Последнее очень хорошо. Джаспер Дарнли не устоит.
Между тем Эмма остановилась в шаге от кресла, в котором сидел Киллоран. В отблесках догорающих в камине поленьев граф увидел, что на щеках девушки выступила легкая краска. Нет, она пришла сюда вовсе не для того, чтобы броситься в его объятия, подумал Киллоран и на миг испытал разочарование.
Он знал, что Эмма близорука, и лениво разглядывал девушку, даже не потрудившись встать.
Она протянула на ладони что-то блестящее, и граф перевел взгляд на это странное подношение. Половинка сломанного бриллиантового колье. Другую часть он вечером положил в карман, даже не взглянув на нее.
– Я хотела оставить себе бриллианты, – было видно, что девушке нелегко далось признание. – Собиралась продать их, когда убегу из вашего дома. Сегодня ночью я думала, как мне это сделать, но потом поняла, что не смогу так поступить. Вы были добры ко мне, и я не обману ваше доверие.
Киллорану захотелось ударить Эмму, хотя он ни разу в жизни не поднял руку на женщину. Графу вообще не доставляло удовольствия демонстрировать свою физическую силу тем, кто был слабее. И тут вдруг такое желание…
– И доброта, и доверие к людям мне чужды, – процедил он сквозь зубы. – Неужели ты до сих пор этого не поняла? И что мне еще нужно сделать для того, чтобы развеять твои сомнения?
Бог мой!.. Эмма опустилась на колени и крепко сжала его руку…
– Не знаю, почему вы так настойчиво пытаетесь доказать мне, что вам чуждо благородство и порядочность. Других вы можете ввести в заблуждение, но мне-то известно, что вы не злодей и не подлец. Это всего лишь…
– Маска? – насмешливо подсказал Киллоран. – Ты ошибаешься, Эмма. Ошибаешься, и все тут. Порядочность мне на самом деле чужда, и благие порывы тоже. Я спас тебя на постоялом дворе только потому, что меня это на минуту развлекло. Второй раз я избавил тебя от неприятностей, поскольку тогда уже подумал об одном деле, которое до сих пор осталось недоделанным. Если бы не твои рыжие волосы, я бросил бы тебя на произвол судьбы.
– Это неправда. Я не верю.
– Да неужели? Ты не можешь поверить в то, что я не такой человек, который будет тратить свое время на спасение несчастных девиц? – Киллоран видел, как меняется выражение лица Эммы, и стал говорить еще холоднее. – С твоей помощью я намерен получить один старый долг. Именно поэтому-то я привел тебя в свой дом, – он сжал пальцы на руке девушки, где лежали бриллианты, в кулак. – Оставь это себе. Ты заслужила в награду не только сломанное колье. Мы еще поговорим об этом.
Эмма резко встала. В голосе ее теперь тоже звучали совсем другие нотки.
– Что я должна буду сделать? Лечь в постель с лордом Дарнли? А может быть, убить его? Но вы, кажется, говорили, что не нуждаетесь в услугах наемных убийц.
– У тебя хорошая память, детка, – ни на один из ее вопросов Киллоран не ответил.
– Не называйте меня деткой!
– Тогда не веди себя так, как ведут дети. Лорд Дарнли, хотя и был пьян, прекрасно понял, зачем я привел тебя в его дом. Да, ты приманка, и он обязательно на эту приманку клюнет. Твоя задача – подвести его к последней черте, а я нанесу завершающий удар. После этого мы сможем с тобой расстаться.
Сейчас Эмма выглядела совершенно спокойной, но это спокойствие нервировало Киллорана больше, чем истерики, свидетелем, а чаще виновником которых он столько раз был.
– Прекрасно, – девушка повернулась, чтобы уйти, и в этот момент по ее спине скользнул солнечный луч. Он блеснул на ее волосах не хуже бриллиантов…
Киллоран вскочил с кресла и резко повернул девушку к себе.
– Не надо! – закричала Эмма, но граф уже ничего не слышал.
Он рванул тонкую ткань пеньюара, и на пол посыпались пуговицы. Сейчас остановить Киллорана не смогли бы никакие слова, но, увидев на нежной шее Эммы синяки и царапины, он замер.
Девушка рванулась, но Киллоран властно удержал ее левой рукой за плечо. Правой он откинул голову Эммы назад, чтобы получше разглядеть «украшение».
– Дарнли…
Эмму потряс его совершенно неживой голос.
– Он не специально! Это из-за колье.
– Дарнли ответит и за это, – в голосе графа зазвучали знакомые ноты, и Эмма вздохнула спокойнее. – Он умрет, но перед смертью я вспомню ему и это, – Киллоран легонько провел пальцем по ее оцарапанной коже.
Внутри у Эммы все дрожало, но говорить она старалась спокойно.
– Ничего страшного со мной не случилось. И, кстати сказать, выглядит это так, будто меня пытались повесить. Подходящее наказание за убийство, не так ли?
Если она пыталась все свести к шутке, то особого успеха не достигла. Тем не менее Киллоран кивнул.
– Весьма подходящее.
Он чувствовал пальцами тепло ее кожи и видел соблазнительные линии тела. Ткань пеньюара была плотной, но для опытного глаза тайн тут быть не могло.
Искушение оказалось очень сильным. Киллоран наклонился и прильнул губами к тому месту на шее Эммы, которое было чуть ниже синяков и царапин.
Там лихорадочно билась крохотная жилка. Что стало причиной этого – страх или желание? Киллоран крепко прижал девушку к себе. Эмма была высокой – выше тех женщин, с которыми он привык иметь дело, и это оказалось весьма удобно: ее бедра прильнули к его бедрам, грудь оказалась на уровне его груди, а шея манила к поцелуям. Граф провел рукой по ее боку, и Эмма задрожала. Ощущение именно этого теплого, податливого тела в руках было завораживающим: Киллоран буквально растворился в нем.
Он желал Эмму всем своим существом. Хотел целовать ее губы, ее грудь. Хотел подхватить ее на руки и перенести на диван, чтобы там, сорвав пеньюар, увидеть наконец ее всю. Он бы ласкал это тело до тех пор, пока оба они не обессилели бы от ласк. И пусть сие продлится не один час и даже не один день! Он брал бы ее вновь и вновь и никогда уже не позволил ей уйти…
