Текст книги "Любовь черного лорда"
Автор книги: Энн Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
Как же он устал от всего этого!
Граф Киллоран давно сделал вывод, что порядочность – не его удел. Судьба распорядилась так, что еще в юности из-за его горячности несколько человек лишились жизни. Тогда он решил, что пополнить ряды тех, кого в обществе шепотом называли негодяями, написано у него на роду. С тех пор для него не существовало понятия «мораль», ибо именно моральные принципы обрекли на смерть его близких. Заодно граф избавился и от прочих, не менее обременительных понятий. Его доблестями стали удача в картах и умение обращаться женщинами. И с лошадьми, конечно.
Жить без совести и без души оказалось нетрудно. Киллоран знал это, поскольку и то и другое время от времени пыталось напомнить ему о себе, но избавляться от незваных гостей сознания с каждым разом ему становилось все проще и проще. Сомнений в том, что очень скоро они и вовсе перестанут его беспокоить, у графа не было.
Впрочем, сейчас он не мог избавиться от мыслей о судьбе рыжеволосой незнакомки, в то время как самым разумным было бы поразмыслить о том, насколько хорош бренди в его стакане. Что толку думать об этой девушке и своем нелепом поступке? Это было не более чем минутное помрачение рассудка, вызванное все тем же самым бренди, выпитым накануне. А может, он просто поддался очарованию медно-рыжих волос?.. Хорошо хоть, что сообразил вовремя уйти оттуда! Бог знает, сколько еще добрых дел он мог натворить… От этой мысли по спине лорда Киллорана пробежал холодок.
К черту этот внезапный приступ явления души!
Граф быстро допил бренди, поставил пустой стакан на стол и вышел в коридор. Нужно как можно скорее покинуть постоялый двор «Груша и куропатка», чтобы не увидеть рыжеволосую красавицу еще раз.
Иначе он за себя не отвечает.
Глава 2
Он был один в полутемном коридоре, ее спаситель. Эмма сразу увидела его, спустившись по узкой лестнице. Заметив ее, он замер и, кажется, насторожился. Эмма Мэри Кэтрин Ланголет, исполненная благодарности, устремилась вперед, чтобы броситься к ногам аристократа, избавившего ее от петли.
Незнакомец тут же перехватил ее и не позволил Эмме пасть на колени. Руки у него оказались не только изящные, но и сильные.
– Ну-ну, детка! Не то чтобы я не мог найти тебе применения в этой позе, – насмешливо протянул он, – но мы как-никак в общественном месте. Коридор ведь считается именно таковым, не правда ли?
Эмма понятия не имела, о чем он говорил, но почему-то покраснела.
– Я обязана вам жизнью, – прошептала она. – Если бы только я могла вознаградить вас за доброту и благородство…
– Ты насчет меня в заблуждении, – голос незнакомца звучал холодно и иронично. – Во мне нет ни капли доброты и благородства.
– Но вы спасли меня! Рисковали собственной жизнью, репутацией, а ведь это сокровище сердца любого человека.
Киллоран от таких речей оторопел.
– У меня нет сердца, – холодно улыбнулся он. – Как нет и его сокровища – репутации, которую можно испортить. О риске и вовсе говорить не стоит. Твой… родственник был бы не первым человеком, которого я убил, и уж наверняка не последним.
– И все же…
– И ничего, радость моя. Повторяю еще раз: я взял на себя вину за убийство твоего отца вовсе не по доброте сердечной, как, впрочем, и не ради твоих прекрасных глаз.
– Моего дяди, – машинально поправила Эмма. – Это бы отец моей кузины.
– Неважно, – незнакомец небрежно махнул рукой. – Я сделал это, чтобы развлечься.
– Развлечься? – Эмма была не в силах поверить услышанному.
– Именно развлечься. Я скучал. Смертельно скучал. Это маленькое происшествие меня развлекло, но сейчас скуку на меня наводишь ты сама. Ступай с богом, девочка. Иди своей дорогой.
Эмма ошеломленно смотрела на своего спасителя. Он же разглядывал ее с тем интересом, с каким гурман может смотреть на вино двадцатилетней выдержки.
– Своим путем?..
Эмме тут же стало стыдно за нотки беспомощности, прозвучавшие в ее голосе.
Он поднял одну бровь – черную, прекрасно очерченную.
– Ты что же, собиралась уехать со мной? Это напрасно: любовница мне не нужна, а для простой служанки ты слишком хороша. Правда, я мог бы использовать другие твои качества… Вдруг мне понадобится кого-нибудь проткнуть шпагой… Хотя тоже нет… Со своими врагами я предпочитаю расправляться сам.
Насмешки этого человека были подобны пощечинам. Эмма попятилась, глядя на этого господина – такого элегантного! – с нескрываемым ужасом.
– Простите, – опять прошептала она. – Я не хотела…
От улыбки аристократа повеяло холодом.
– Ты очень милая девочка, – он небрежно коснулся ее щеки двумя пальцами.
Эмма дернулась, но мужчина не обратил на это ни малейшего внимания.
– Если сейчас ты сядешь в гостиной этого постоялого двора и будешь смотреть на окружающих своими прелестными, полными слез глазами, наверняка найдутся желающие позаботиться о тебе, – аристократ задумчиво окинул девушку взглядом. – Впрочем, сначала тебе нужно смыть кровь с рук, а то это может быть мужчинами неправильно истолковано.
Эмма сделала попытку убрать руки за спину, однако у этого человека оказалась молниеносная реакция. Секунда, и его пальцы сомкнулись на запястье девушки.
– Однако, – пробормотал он, склоняясь к лицу Эммы, – меня это совсем не смущает.
Эмма, у которой от взгляда незнакомца уже слегка кружилась голова, в панике подумала о том, что может произойти, если он придвинется еще ближе.
– Киллоран! – Голос молодого человека, стоявшего в дверях в конце коридора, был полон ужаса и возмущения.
Черноволосый красавец слегка улыбнулся и перевел взгляд с Эммы на негодующего юношу. Руку девушки он выпустил.
– Совесть… Опять явилась, – сказав эти непонятные слова, он повернулся и пошел по коридору.
Судя по всему, сделав два шага, незнакомец уже забыл о ее существовании.
Эмма смотрела ему вслед. Внезапно она почувствовала, что дрожит всем телом. Рука девушки до сих пор ощущала тепло его ладони, а щека – прикосновение пальцев. Каким-то внутренним чувством Эмма поняла, что избежала опасности даже худшей, чем то, что готовил ей дядя Хорас, а ведь она не сомневалась в том, что дядюшка мог ее убить.
Наверное, ей очень и очень повезло.
– Вы не можете бросить эту девушку на произвол судьбы, – сказал Натаниэль в спину Киллорану, пытаясь угнаться за ним.
Граф остановился и глянул на своего нового подопечного с наигранной скукой.
– И что ты предлагаешь? Взять ее с собой в Лондон? Можно было бы, но ты смотрел на меня с таким негодованием, что я тут же отбросил прочь все недостойные помыслы.
– Эта девушка невинна!
– Ну да. В той мере, в какой женщины вообще могут быть невинными. Именно поэтому мы и оставляем ее здесь. Позволь предостеречь тебя, мой мальчик. Никогда не связывайся с представителями среднего класса. Эти люди все как один ярые поборники морали. Ты не можешь иметь дела с их дочерьми и при этом остаться безнаказанным. Совсем иное дело – девушки из городской бедноты. Да и сельской тоже… Они будут признательны тебе за внимание и подарки. Немногим отличаются от них и аристократки: в высшем обществе все правила условны. Но средний класс не может думать ни о чем, кроме приличия! Свяжись мы сейчас с этой девушкой, и очень скоро ты… или я… словом, мы можем оказаться в западне. Мне-то что, а вот твой отец, полагаю, от такой партии будет не в восторге. Если его не устроила даже мисс Поттл, что уж говорить об этой юной особе!
– Черт возьми, вы же убили ее отца!
– Дядю, – поправил его Киллоран, наконец-то усвоивший, кем приходилось рыжеволосой красавице лежавшее на полу у ее ног тело.
– Я… Вы… Мы не можем вот так взять и оставить ее здесь!
Киллоран взглянул на Натаниэля с выражением крайнего смирения.
– Если ты решил уложить ее в постель, я готов удовольствоваться еще парой стаканов местного бренди… Хотя, конечно, привык к лучшему… За час управишься?
– Мне бы следовало проучить вас за это! – в гневе воскликнул Натаниэль.
– Что такое? Я задел твои чувства к этой девице?
– Вы задели мою честь!
– Поверь, она недолго будет тебя обременять, – вздохнул Киллоран. – И что, по-твоему, я должен сделать для этой особы?
– Это по вашей вине она сейчас осталась в одиночестве… И в отчаянии…
– Как сказать, – покачал головой Киллоран.
– Однако не она же пронзила шпагой своего… дядю.
Граф улыбнулся.
– Поверь, я сослужил ей хорошую службу.
Он сунул руку в карман и вытащил оттуда золотую монету. Хозяин постоялого двора, все время следовавший за ними, хотя и на приличном расстоянии, подскочил и подставил ладонь.
– Вот что, Бейверс… Передай эти деньги девушке. Ну, той самой… Ты меня понял? – Киллоран сказал это так, что хозяин «Груши и куропатки» кивнул не один раз, а целых три.
– Он и не подумает это сделать, – процедил сквозь зубы Натаниэль.
– У тебя доброе сердце, мальчик, – улыбнулся граф. – Но надеюсь, ты не станешь приносить домой бездомных котят и приводить маленьких попрошаек, – он снова взглянул на владельца постоялого двора, и теперь взгляд Киллорана стал тверже кинжала. – Постарайся не забыть о моей просьбе, Бейверс, иначе тебя ждут серьезные неприятности. Отдай девушке монету и скажи вот что… Пусть отправляется к миссис Уизерседж на Маунт-стрит. Эта дама найдет ей какое-нибудь занятие.
– Миссис Уизерседж с Маунт-стрит, – повторил Бейверс, с сожалением глядя на золотую монету.
Киллоран между тем уже сел в карету. Натаниэль, кипя от гнева и возмущения, последовал за ним.
– Да вы и правда дьявол во плоти, – мрачно вынес он свой вердикт.
– Рад, что сумел оправдать твои ожидания, – Киллоран небрежно откинулся на бархатные подушки. – И что, если не секрет, убедило тебя в истинности этого факта?
Карета тронулась с места.
– Не прошло и нескольких минут после нашего знакомства, как вы убили человека!
– Поверь, что не будь у тебя столь изысканных манер, – любезно заметил Киллоран, – мне пришлось бы убить тебя. К счастью, ты прекрасно воспитан. Как и все в нашей семье.
– А потом вы решили отправить эту несчастную особу – невинную девушку! – в бордель.
– И с чего же ты решил, что миссис Уизерседж является хозяйкой борделя? – лениво поинтересовался Киллоран.
– Полагаю, вы знакомы с женщинами только определенного сорта. Которые могут найти девушке какое-нибудь… занятие.
Киллоран устало прикрыл глаза.
– Полагаешь, стало быть… Ты ошибаешься, Натаниэль, и очень скоро поймешь, что у людей нашего круга нет никакой необходимости посещать бордели, а тем более набирать для них… работниц. Сомневаюсь, чтобы наша новая знакомая преуспела на поприще шлюхи. Если не считать роскошной фигуры и волос, действительно чудесных, что уж тут лукавить, ее внешние данные такой карьере не способствуют.
– Как это? Мне казалось, привлекательной внешности вполне достаточно для того, чтобы… – молодой человек замолчал, смущенный непривычной темой.
– Похоже, ты ею действительно увлекся-а-а, – задумчиво протянул Киллоран. – Так бы сразу и сказал. Взяли бы ее с собой, и никаких проблем.
– Я никогда не смогу снова полюбить!
– Ну-ну! Посмотрим, на сколько тебя хватит. К тому же, если не ошибаюсь, речь идет не о любви, а о другом, куда более понятном чувстве, – граф вытянул ноги и развалился на сиденье поудобнее. – Впрочем, если ты не испытываешь к этой девице влечения, я не могу понять, с какой стати она занимает твои мысли. Она, безусловно, красива, но эта красота на любителя. Чтобы оценить ее, нужен знаток, а ты не можешь быть таковым в силу своего юного возраста. Не переживай из-за нее, Натаниэль. Эта девушка сможет сама позаботиться о себе, уверяю тебя. Судя по всему, она на редкость хладнокровна, – на губах графа появилась загадочная улыбка.
– Вы точно дьявол, – опять взялся за свое Натаниэль, тоже откидываясь на сиденье. На лице его застыла гримаса возмущения.
– Ты так думаешь? Ну, не буду спорить с тобой, мой мальчик. И не нужно дуться. В конце концов, ничто не мешает тебе самому навестить миссис Уизерседж. Так, на всякий случай. Сможешь убедиться, чтобы волнения тебя больше не тревожили.
– Вы же сказали, что у нее не бордель!
– А ты и поверил, – улыбнулся Киллоран. – Ну подумай сам, где еще может заработать на жизнь молодая девушка, оказавшаяся в Лондоне без какой-либо помощи и поддержки?
– Подлец, – выдохнул Натаниэль.
– Весьма смело с твоей стороны, друг мой, – зевнул Киллоран. – Пожалуй, я заставил бы тебя заплатить за это замечание, если бы сегодня уже не отправил одного человека к праотцам. Вот тебе первый урок относительно поведения в свете: никогда не оскорбляй джентльмена даже шепотом. В противном случае ты не проживешь в Лондоне и недели, а на мою долю выпадет малоприятная участь сообщить твоему отцу о преждевременной кончине сына…
– Тогда-то она и пожалеет, – пробормотал себе под нос Натаниэль, весь в собственных думах.
– Сомневаюсь. Не исключено, что мисс Поттл назовет в честь тебя своего первенца, но на этом все и закончится. В конце концов, ты ее горе, последует оно или нет, уже не увидишь и не сможешь им насладиться. Второй урок, мой мальчик, таков: все женщины – ветреные и самовлюбленные особы. Все как одна! Да, они дарят нам немало удовольствий, но стоит дать им это почувствовать, как женщины погубят тебя, и произойдет сие весьма быстро.
– Так это женщина оказалась причиной вашей гибели? – опять так же смело спросил Натаниэль.
– Пожалуй, тебя все-таки придется проучить, – голос Киллорана стал холодно-любезен. – Единственной женщиной, обрекшей меня на погибель, была моя собственная матушка, имевшая несчастье произвести меня на свет.
– Лорд Киллоран…
– Довольно болтовни! Если ты и впредь продолжишь донимать меня вопросами, мне придется отправить к миссис Уизерседж и тебя. Привлекательные юноши сейчас нарасхват.
Сказать, что, услышав это, Натаниэль Хепберн пришел в ужас, значит не сказать ничего.
– Вы хотите сказать, – промолвил он наконец, – что такие места посещают и дамы?
Граф по-настоящему развеселился – впервые за несколько дней.
– Очень редко, мой мальчик. Ты станешь утехой для джентльменов с утонченными вкусами.
Натаниэль не счел возможным развивать тему, и Киллоран закрыл глаза, тут же забыв и о кузене, и о соблазнительной девице с роскошными рыжими волосами. Он начал погружаться в сон. Сон об Ирландии.
Двенадцать лет назад он был так же молод и так же наивен, как Натаниэль Хепберн. Ему тоже казалось, что жизнь будет к нему милостива, а судьба благосклонна. Он верил в то, что за истину следует бороться и что право всегда восторжествует над силой.
Прежде чем Киллоран убедился в обратном, было пролито много крови. Родители погибли, чтобы он смог жить, и Джеймс жил – жил, мучаясь осознанием собственной вины.
Натаниэль поудобнее устроился в дорожной карете. Его отец был человеком богатым, но о том, что существует такая роскошь, вряд ли подозревал, как и сам Натаниэль. Подушки в карете были из такого бархата, который могла бы пожелать себе на платье первая модница Нортумберленда.
Человек, согласившийся представить его в свете, был для Натаниэля малоприятной загадкой. Сейчас он дремал, сидя напротив, забыв и о своем юном госте, и о несчастной девушке из «Груши и куропатки»… Не говоря уж о том, кого он хладнокровно убил сегодня вечером. Все это подтверждало то мнение, которое сложилось у Натаниэля еще до знакомства с лордом Киллораном. Слава о последнем, конечно, дошла до Нортумберленда. Люди охотно делились с Хепбернами слухами и фактами, в которые трудно было поверить. Судя по всему тому, чему стал сегодня свидетелем сам Натаниэль, они не были досужим вымыслом.
Джеймс Майкл Патрик, четвертый граф Киллоран, был одной из примечательнейших фигур лондонского общества. Правда, принимали его далеко не везде. Он все-таки по рождению являлся ирландцем, что автоматически делало Киллорана в глазах многих бездельником, игроком, повесой и большим любителем выпить. При этом следовало заметить, что сам граф не предпринял ничего, чтобы хоть как-то поколебать мнение общества.
Будучи ирландцем, он обладал к тому же не только заброшенным поместьем где-то на родине, но и тем, что французы называют шармом, а также глазами, цвет которых имел только одно название – изумрудные. Природа щедро одарила Киллорана. Он был поистине неотразим: высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица, густыми черными волосами и глазами, о которых кроме того, что было сказано, добавить нечего. Крепкий телосложением, Киллоран отличался изяществом, свойственным настоящим аристократам. Все это, вместе взятое, было гибельно для представительниц прекрасной половины человечества.
Гибельно, поскольку человек этот был бессердечен, безрассуден и безудержен в своих страстях. Остроумие и пренебрежительное отношение ко всему тому, что добропорядочные люди считали основой основ, в частности к вопросам веры, превращали его в опасную силу, с которой приходилось считаться. Киллоран появился в Лондоне словно бы из ниоткуда (как позже выяснилось, из Ирландии, что для многих было одно и то же). Прожив несколько лет в метрополии, он сумел составить себе состояние – во многом благодаря тому, что был дьявольски удачлив за карточным столом. Выигрывал он столько, что в обществе поползли слухи: этот человек либо мошенничает, либо продал душу сатане, и большинство склонялось к последнему. Впрочем, некоторые опасались худшего: поговаривали, что если Киллоран во что-то и верил, это была вера католика.
Впрочем, в то, что граф остался верен католической церкви, верили немногие, хотя с ирландцев станется. Образование Киллоран получил в одном из учебных заведений во Франции, однако там учились и многие ирландцы, ставшие протестантами. Никто и никогда не замечал, чтобы он соблюдал обряды католической церкви, как, впрочем, и любой другой. Во всем остальном граф Киллоран давно стал англичанином. Он являлся аристократом, и титул открыл ему дорогу в высшее общество. Киллоран мог пить не пьянея и всю ночь просидеть за карточным столом, чтобы наутро встать из-за него победителем или – очень редко проигравшим с одинаково невозмутимым видом. Он держал лошадей, отлично на них ездил, охотился и боксировал. Он дрался на дуэлях, причем несколько раз исход их стал для противников графа фатальным. Он был любим светскими дамами – теми, кто в силу своего возраста и жизненного опыта могли противостоять его натуре. Во всяком случае, они пытались сделать это. Джентльмены тоже охотно проводили время в компании с Киллораном. По крайней мере, те из них, кто не имел ничего против его сарказма или скрытого презрения к окружающим.
В свете все сходились во мнении, что граф Киллоран приехал в Лондон с одной-единственной целью: вернуть своему имени былой блеск, а себе – былое богатство. Другой бы на его месте нашел жену, за которой удалось взять богатое приданое, и тем самым решил вторую проблему. Конечно, отдать дочь за ирландца согласилась бы не все. Слухов по этому поводу ходило много. Вроде бы однажды Киллоран чуть было тайно не обвенчался с одной девицей из очень знатной и богатой семьи, но в последний момент этому сумел воспрепятствовать разъяренный брат невесты. Поговаривали также о несостоявшемся браке с не просто богатой – богатейшей вдовой… Сколько во всем этом было правды, а сколько вымысла, не знал никто, но Киллоран оставался холостяком – циничным и пренебрегающим всеми нормами морали.
Шептались также, что как-то раз его все-таки угораздило влюбиться. В первый год своей жизни в Лондоне он страстно увлекся рыжеволосой голубоглазой Мод Дарнли – девушкой, внешность которой превосходно оттеняла его собственную брутальную красоту. Никто не знал, делал ли граф предложение. Одни считали это маловероятым, потому что Киллоран не мог не понимать, что его предложение не будет принято ни при каких обстоятельствах. Другие намекали на то, что граф все же сделал попытку объясниться. Но что в этом было толку? Мисс Дарнли была из семьи, принадлежавшей к сливкам лондонского общества, и ей бы никогда не позволили выйти замуж за нищего ирландского графа. Так или иначе, Господь отмерил этой девушке недолгий век – Мод умерла совсем молодой, и теперь уже ответить на вопрос, как все произошло на самом деле, мог только сам Киллоран да еще один человек, но оба молчали.
Некоторые считали эту историю началом падения графа. Были и такие, кто настаивал на том, что он уже и до того катился вниз. Но все это лишь разговоры – не более. До тех пор, пока Киллоран не был уличен в нечестной игре, мог пить не пьянея и вел себя, как подобает джентльмену, в обществе не могли закрыть перед ним двери.
Приятелей у него было много, а о друзьях никто не слышал. «Он, безусловно, джентльмен, – говорили друг другу люди. – Но слишком сближаться с ним не стоит. Ирландец… Сами понимаете. Конечно, в лошадях лорд Киллоран разбирается, как никто другой. И еще ему чертовски везет в карты!»
Сам граф, которому не раз доводилось ненароком слышать эти речи, только улыбался – холодно и безразлично.
«Не надо было мне идти на поводу у отца, – с горечью думал Натаниэль Хепберн. – Зачем я приехал к этому ужасному человеку?..» Но отец редко обращался к сыну с просьбами, и Натаниэль никогда не отказывал ему. А после того, как поступила с ним Эльспет Поттл, у молодого человека и вовсе не осталось повода для возражений. Интересно, что она скажет, когда он вернется домой, изведав все удовольствия света? Наверняка пожалеет о своем решении, но уже будет поздно.
Натаниэль украдкой бросил взгляд на своего кузена и снова погрузился в размышления. Он не настолько глуп, чтобы недооценивать этого человека. До весны ему придется прожить в Лондоне в доме графа Киллорана, и поделать тут ничего не возможно. Значит, нужно извлечь из этого максимум возможного.
Дальше до самого возвращения в Лондон они не сказали друг другу ни слова. Казалось, что молодой человек тоже задремал, но по его редким вздохам, явно выражавшим недовольство, можно было понять, что Натаниэль продолжает размышлять о чем-то своем.
День, начавшийся для графа Киллорана так неудачно, окрасился в более яркие тона благодаря пикантному происшествию в «Груше и куропатке», но очень ненадолго. Приезд Натаниэля должен был бы развлечь его, но не случилось и этого. И вообще сейчас Киллорану хотелось швырнуть своего гостя в Темзу…
Пожалуй, оставить рыжеволосую красотку, заколовшую собственного дядю, на постоялом дворе было ошибкой. Нужно было взять ее с собой, а там оставить этого провинциального зануду. С тех пор как Киллоран оживлялся при разговоре о девственницах, прошло немало лет, однако юная особа с окровавленными руками вполне могла оказаться чем-то особенным. Интересно, что бы он испытал, лишив ее невинности в собственной карете по пути в Лондон? А она?..
Другой вопрос, что делать с барышней потом. Если она им увлечется, а так, скорее всего, и произойдет, отвязаться от девушки, да, собственно, уже вовсе и не от девушки, будет не так-то легко. А если не увлечется, его собственное удовольствие окажется не таким уж удовольствием. Ну и какой смысл вообще затевать все это?
Киллоран с любопытством взглянул на юношу. Натаниэль, недовольно выпятив нижнюю губу, смотрел в окно, словно мог разглядеть что-нибудь в темноте. Пожалуй, ему следовало прихватить с собой и кузена, и эту незнакомку. Они занялись бы друг другом, поговорили бы…
Вот только вряд ли кузен, в полной мере отягощенный моральными принципами, оправдал бы его ожидания. Киллоран вздохнул. Не оставалось ничего другого, как только бросить этого моралиста в доме на Керзон-стрит, а самому побыстрее отправиться в клуб. Там он как следует напьется, чтобы хоть чуть взбодриться. Неплохо бы также проиграться до последнего пенни – способствует обострению восприятия происходящего вокруг. Но это развлечение выпадало графу Киллорану нечасто: кто бы что ни говорил, ему действительно дьявольски везло в карты.
– Что с ней будет дальше?
Киллоран, не ожидавший от своего спутника вообще никаких вопросов, а этого меньше всего, внимательно посмотрел на кузена, пытаясь определить, чем вызван сей мрачный тон.
– Кто знает? – он пожал плечами. – Не исключено, что она просто вернется туда, откуда приехала. Откровенно говоря, я не интересовался, с какой стати она вообще оказалась на этом постоялом дворе, да еще в одной комнате со своим дядей, но этому наверняка есть какое-нибудь объяснение. Предположим, она хотела тайно венчаться, а дядя решил ее остановить. Это значит, что ее возлюбленный вот– вот объявится и они, взявшись за руки, отправятся, куда собирались.
– Сомнительно.
– Да неужели? Впрочем, действительно сомнительно, – Киллоран зевнул. – Второй вариант. Девушка возьмет у Биверса деньги и отправится к миссис Уизерседж. Не исключено, впрочем, что она предпочтет улицу и будет зарабатывать на жизнь… Ну, сам понимаешь как. Лично я надеюсь, что этого не произойдет.
– Почему?
– Такая девушка заслуживает большего, чем шиллинг за встречу.
– Не нужно было оставлять ее там, – Натаниэль снова уставился в окно.
Киллоран зевнул еще раз.
– В этом мире полно бездомных и заблудших, мой мальчик, так с какой же стати тратить на них свое время? Конечно, далеко не все они так соблазнительны, как незнакомка из «Груши и куропатки», но мало кто будет так же опасен, как она.
– Опасен? Почему вы считаете ее опасной?
Киллоран хотел было сказать кузену правду, но тут же передумал. Признайся он Натаниэлю Хепберну в том, что взял на себя чужую вину, тот мог бы счесть его поступок на редкость благородным, а Киллоран вовсе этого не хотел. Такой удар по его репутации! Ему-то хотелось одного-единственного: развлечься. Но как объяснить это наивному и неопытному юноше?
– Друг мой, все красивые женщины опасны, – глубокомысленно заметил граф. – Разве ты еще не успел этого понять?
– Я не думаю…
– Вот мы и дома, – не дал ему договорить Киллоран.
Карета остановилась около большого дома на Керзон-стрит.
– И, похоже, дома мы не одни, – добавил граф со вздохом.
– У вас гости? – удивился Натаниэль.
– Скорее всего, гостья. Впрочем, этого следовало ожидать.
– Гостья? – было видно, что молодой человек безмерно удивлен.
«Пожалуй, совратить его с пути истинного будет не так уж трудно», – с иронией подумал Киллоран.
И сделать это можно прямо сегодня. Та, что сейчас в его доме, поможет.
Жилище графа оказалось под стать его карете – все вокруг поражало роскошью и было очень изысканным. Натаниэль не мог скрыть свое удивление и восхищение, следуя за хозяином из одной комнаты в другую. Ничего подобного в своем Нортумберленде ему видеть не доводилось. Дом лорда Киллорана был обставлен в восточном стиле и напоминал скорее дворец султана, чем жилье английского джентльмена. По сути, это являлось вызовом тому скромному дому, в котором жили когда-то его родители, и вырос он сам. Для них все изменилось в тот самый день, когда его отец унаследовал титул от старшего брата – второго графа Киллорана, который имел обыкновение, выпив лишнего, ездить верхом, не разбирая дороги, причем очень быстро.
Джеффрис, дворецкий графа, уже ждал хозяина. На его лице, обычно совершенно невозмутимом, сейчас можно было различить признаки тревоги.
– По какому поводу столько переживаний, Джеффрис? – поинтересовался Киллоран, направляясь в гостиную. – Как я понимаю, здесь леди Барбара.
Дворецкий с облегчением вздохнул.
– Да, милорд.
– И где же она, позволь узнать?
– В вашей спальне, милорд.
– Леди Барбара становится на редкость назойливой, – Киллоран поморщился. – Пусть миссис Рамсон поднимется наверх и скажет, что я вернулся с гостем. Другими словами, леди Барбаре нужно передать, чтобы она как можно скорее выметалась из моей постели. В противном случае мне придется вытащить ее оттуда прямо в том, что на ней надето.
– Ваша светлость не будет возражать, если мы облечем вашу просьбу в более вежливую форму?
– Будет! Еще как будет! – Киллоран опустился в кресло возле камина. – Принеси-ка мне бренди, Джеффрис. И три стакана… с расчетом на то, что леди Барбара оденется и присоединится к нам.
– Я не пью бренди, – пролепетал шокированный всем услышанным Натаниэль.
– Разве? Стоит попробовать. Тебе понравится! – оживился Киллоран.
– Мне лучше уйти. Ваша… подруга наверняка смутится, встретившись с незнакомым человеком.
– Моя любовница. Ты это хотел сказать? Подруги не являются в дом незваными и не залезают без спроса в чужую постель. Впрочем, леди Барбара пока что мне не любовница. Она лишь борется за это звание.
– Сэр!
– Да, сэр! – передразнил его Киллоран. – Натаниэль, пора приступить к твоему обучению, и придумать более удачное начало, чем знакомство с леди Барбарой, трудно.
– Но я не могу…
– Джеймс! – раздался с лестницы мелодичный женский голос.
Мгновение спустя на пороге появилась редкой красоты женщина, которую не могло испортить даже то, что она буквально кипела от злости.
Леди Барбара Фицхью была еще очень молода, но репутацию и привычки имела отнюдь не соответствующие возрасту. В свои двадцать два года она успела сменить больше дюжины любовников. В обществе Киллорана считали одним из них, хотя он еще не прикасался к белоснежной коже, которая была видна в вырезе полузастегнутого пеньюара – одеться как полагается она не потрудилась. И причесаться тоже – белокурые волосы леди Барбары волной опускались ей на спину. Голубые глаза сверкали негодованием, а на щеках выступил яркий румянец.
– Леди Барбара, – приветствовал ее Киллоран, не потрудившись при этом встать.
– Да как вы смеете! – воскликнула она, не подозревая о присутствии Натаниэля, затаившегося в дальнем углу гостиной. – Угрожать мне! Стоит мне сказать одно слово, и кто-нибудь из моих поклонников вызовет вас на дуэль!
– Сомневаюсь, – протянул Киллоран, стараясь раззадорить ее еще больше. – Все мои дуэли заканчиваются, как правило, тем, что соперник отправляется на тот свет, и вашим… поклонникам это прекрасно известно. Кто захочет умереть во имя вашей чести, если доподлинно неизвестно, есть ли она у вас вообще?
Барбара побледнела и вскинула руку, намереваясь влепить графу пощечину. При этом пеньюар чуть не соскользнул с ее плеч, и женщина поспешила подхватить его. Словом, все вышло как нельзя лучше. Ударь она Киллорана, и ему тоже пришлось бы дать ей пощечину. Натаниэль, без сомнения, вызвал бы его на дуэль, и веселье закончилось бы, едва успев начаться.
– Ненавижу, – прошипела леди Барбара и повернулась, чтобы уйти, но в этот момент взгляд ее огромных голубых глаз упал на Натаниэля.
Женщина вспыхнула, и это не ускользнуло от внимания Киллорана. Он перевел взгляд на Натаниэля. Так и есть… Хотя его губы оставались сурово поджатыми, глаза смотрели на красавицу с обожанием.
– Леди Барбара, – Киллоран наконец соизволил подняться. – Разрешите представить вам моего гостя. Натаниэль Хепберн – сын моего дальнего родственника. Приехал в Лондон, чтобы увидеть свет и понять его обычаи, – тон его не оставлял никаких сомнений в том, какие именно обычаи он будет растолковывать Натаниэлю, не сводящему с Барбары горящего взора. Та сделала вид, что хочет застегнуть пеньюар, и теперь покраснел уже юноша.
