Текст книги "Секрет миссис Смитон"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

– Еще не знаю. В любом случае, я сообщу в полицию о том, что сделали с клумбой Винни и поговорю с теми, кто знал Оливию. Не знаю, что я еще могу сделать, – Алан о чем-то задумался. Из его следующих слов стало ясно, о чем. – По-моему, они там очень уютно живут, Бэзил и Мойра.

– Да, конечно, но не забывай, что у них еще есть дом в городе. На мой взгляд, Мойра совершенно правильно не хочет обрывать все связи.

– Ну, у нее все совсем по-другому, – не согласился Макби. – У Мойры, вероятно, много друзей в городе, а у тебя в Бамфорде друзей совсем нет, только знакомые, да и у меня тоже. Я вовсе не хочу, чтобы те, кто считает меня своим приятелем, попадались мне на глаза каждые пять минут, пожалуй, за исключением Лауры и ее семьи, но у них теперь тоже есть коттедж, и если мы…

– Если мы купим Грачиное гнездо, то будем видеться с ними каждый раз, когда они будут к нам приезжать, – закончила за него Мередит. – Нет, Алан, так дело не пойдет. Я не собираюсь бросать работу, и это окончательное решение! Если хочешь, ты можешь отправляться на пенсию, но только один, можешь замуровать себя в этом Грачином гнезде, как Оливия, но, вот увидишь, ты и месяца не продержишься.

– В деревнях тоже происходит много интересного, люди придумывают себе другие развлечения. Ты ведь не пыталась узнать.

– Как раз наоборот! Я получила полный отчет об их развлечениях от преподобного Дейва. И мне предложили выбирать между клубом престарелых и клубом молодых матерей. Мне не хватает только ребенка или пенсионной книжки для полноправного членства! Еще я могу вступить в бригаду, которая готовит для них чай, из вредности могу записаться в команду Сэди. Не сомневаюсь, что жители Парсло-Сент-Джон придумывают себе развлечения, да еще какие! Только мне все это не подходит.

Он ответил с такой горячностью, которой она от него не ожидала:

– Тебе не нравится соглашаться с идеями других людей. Ты как пахарь-единоличник, который делает свою собственную борозду. Тебе никогда не приходило в голову, что другие люди могут просто сторониться тебя из-за этого? Может быть, причина того, что ты не можешь получить назначение за границу, как раз в том, что с тобой трудно иметь дело?

– Ты не имеешь никакого права так говорить! Откуда ты знаешь? Ты что, работал со мной?

Ей захотелось остановить машину и высадить его, пусть добирается пешком. Если бы они не мчались по бескрайним просторам, а проезжали бы какой-нибудь населенный пункт, она бы так и сделала, так она разозлилась. Вместо этого она еще прибавила скорости и помчалась, не разбирая дороги.

– Эй, куда ты так гонишь?

– Попросите еще показать мое водительское удостоверение, господин суперинтендант!

– Мередит, не обязательно загонять машину в канаву, чтобы доказать свою правоту.

– Я ничего не собираюсь доказывать! С какой стати? Это ты все время что-то доказываешь, и все это направлено против меня!

– Ну извини, – она услышала, как он вздохнул. – Нет, в самом деле, я не имел права говорить то, что сказал. Я действительно с тобой не работал. Может быть, у себя в офисе ты настоящая Золушка. – Машина слегка замедлила ход на повороте. – Послушай, я тебя люблю и просто хочу жить с тобой в хорошем, уютном доме. Посмотри на вещи здраво.

– По-твоему, я смотрю не здраво? Спасибо.

– Никто ведь не заставляет тебя целыми днями заваривать чай для каких-то клубов.

– Если хочешь знать, в Бамфорде я помогала Джеймсу Холланду с его молодежным клубом.

– Да, я знаю. Ну извини, ладно?

Их пререкания были внезапно прерваны неожиданным для обоих образом. Мередит резко затормозила, Алан едва успел упереться рукой в приборную панель. Прежде чем он начал протестовать, последовал вопрос:

– Что это там такое? Вон то зарево на горизонте?

Над гребнем холма, прямо перед ними, висело красное зарево. Мередит остановила машину, и оба стали вглядываться сквозь стекло.

– Пожар, что ли? – пробормотал Алан. – Но здесь нет никакого жилья. Мы ведь не видели, когда ехали к Ньютонам? Может, горит стог сена?

Мередит заглушила мотор.

– Идем! – Она взялась за ручку дверцы.

– Куда?

– Куда? Туда, куда же еще!

– Постой. Мы ведь можем подъехать поближе на машине и рассмотреть все с дороги.

Но она уже вышла из машины.

– Мы срежем угол по полю, – сказала она ему в окно. – Могу поспорить на что хочешь, это горит возле камней.

Макби тоже вышел. Они пролезли сквозь дыру в живой изгороди и пошли наискосок по полю вверх по косогору.

Стало холодно, от ветра мерзли руки и лица. Макби оступился, едва не упал и в сердцах выругался.

– Не хватало еще ноги переломать! В конце концов окажется, что это какие-нибудь туристы разбили лагерь и разожгли костер. Предупреждаю, у них могут быть собаки.

Но голос выдавал, что он и сам заинтригован. Ему ничуть не меньше хотелось узнать, что там происходит.

Они были уже близко. Теперь только узкая лесная посадка отделяла их от поля, на котором стояли камни. Черные кроны деревьев четко вырисовывались на фоне более светлого неба. Мередит и Алан пробирались сквозь посадку, спотыкаясь о корни деревьев, цепляясь за ветки и проваливаясь по щиколотку в ямы, заполненные прелыми листьями.

На краю они остановились. Прямо перед ними поднималось вверх пастбище. На его краю, в самой высокой точке, происходило нечто необычайное. Именно там располагались древние камни, освещенные пламенем большого костра. Ветер раздувал пламя, швырял его в разных направлениях, то туда, то сюда. Казалось, если неосторожно подойти близко к костру, красные огненные пальцы намертво вцепятся в одежду или волосы, лизнут, обжигая. Несмотря на риск, вокруг древнего памятника, взявшись за руки, кружились в хороводе освещенные оранжевым сиянием черные фигуры, четко очерченные на фоне неба. Иногда танцующие подходили к самым камням, а иногда отступали назад.

У Мередит захватило дух. Она спряталась за ствол дерева и выглядывала из-за него.

– Нельзя, чтобы нас заметили, – прошептала она.

Она слышала, как Алан вполголоса считал:

– Один, два…

Вскоре он сказал:

– Я насчитал двенадцать, все взрослые. Не могу разобрать – мужчины или женщины.

– Алан, – произнесла Мередит каким-то странным голосом. – Их там двенадцать и три камня!

Глава одиннадцатая

Что до меня, то я всегда верил, а теперь знаю: ведьмы есть!

Сэр Томас Брауни

Не было никаких сомнений, что черных неподвижных силуэтов теперь было три, хотя еще днем камней было два.

– Вон каменный воин, я узнаю его по характерной форме, – прошептала Мередит. – А вон второй каменный воин, в нескольких футах от первого.

– Это его каменная женщина, – так же шепотом возразил Алан.

– Нет, женщина вон, с другой стороны. Она пониже ростом.

Они слышали треск сучьев в костре, чувствовали запах дыма. Мередит казалось, что она слышала еще какой-то звук – монотонные причитания, словно танцующие повторяли снова и снова какие-то мантры.

Она вдруг почувствовала страх и схватила Алана за руку.

– Алан! Помнишь, Мойра сказала, что было три камня, а потом один куда-то исчез.

– Что ж ты думаешь – он сам пришел обратно? Смотри, смотри, – он крепко сжал ее руку. – Это не камень, это человек, только он не пляшет, а стоит неподвижно.

В это самое время фигура, которую Мередит приняла за третий камень, сдвинулась с места. Женщина с трудом подавила крик, но Алан крепко сжал ее руку. Темный силуэт, на самом деле оказавшийся живым человеком, передвигался, но при этом сохранял характерную осанку, которая делала его похожим на каменного воина, – одно плечо выше другого, голова слегка склонена набок, словно каменный истукан сам пожелал присоединиться к танцующим.

Хоровод вдруг остановился. Тот неуклюжий, которого Мередит приняла за третий камень, приблизился к камню-воину. При этом в руке он держал какой-то длинный и тонкий предмет. Подняв его, резко опустил, словно ударил. Снова поднял и принялся чертить его концом какие-то сложные знаки в воздухе перед камнем. Остальные участники раскачивались и негромко подвывали.

– Тринадцать, – тихо сказал Алан. – Тринадцать любителей потанцевать ночью у костра, или как там их называют. А вот этот, должно быть, у них за старшего.

Порожденная страхом тревога ушла. Мередит узнала высокую нескладную фигуру.

– Это Мервин Поллард, – твердо сказала она.

Прежде чем Алан смог ответить, у костра началось что-то новенькое: круг распался, все сбились в кучу. Потом два или три силуэта отделились от остальных и подошли к кострищу. Языки пламени опали, потом взметнулись вновь, но уже без прежней силы.

– Они гасят костер, – сказал Алан. – Обряд подошел к концу. Пойдем, нам пора.

Они снова миновали посадку и направились через поле к машине. В глубине души обоим хотелось, чтобы ночь была потемнее, хотя вслух ни один из них этого не высказал. Они пересекали поле, залитое серебряным светом луны, и чувствовали себя такими же уязвимыми, как конькобежцы на льду.

Забравшись в теплую машину, Мередит почувствовала облегчение: знакомые предметы действовали успокаивающе. Там, за пределами автомобиля, было нечто древнее, странное и уж точно не дружественное. В машине же они снова оказались в привычной обстановке и снова могли контролировать ситуацию.

Теперь Мередит легче было справиться со своими чувствами.

– Извини за эту ссору, Алан, – сказала она. – Я как тот солдат, который один идет в ногу, а остальные не в ногу.

Он обнял ее за плечи, и она уткнулась лицом в грубую ткань его пиджака.

– Я тоже наговорил тебе Бог знает чего, – сказал он. – Не хочу, чтобы ты была другой, я люблю тебя такой, какая ты есть. Мы что-нибудь придумаем, – и он поцеловал ее в макушку.

Конечно, он стал уступчив, и она это оценила, в то же время зная, чего он хотел на самом деле. Он был бы рад, если бы она изменилась, но она не могла этого сделать.

«Слишком уж это болезненно, пусть и для моего собственного блага, – подумала она. – Впредь следует избегать глупых ссор. Такие пустые размолвки иной раз наносят большой вред отношениям людей, а причиной всех ссор чаще всего бывает потеря контроля над собой». Она подумала о людях у костра. Может быть, они исполняли какой-то старинный, вполне безобидный ритуал. Они же не безумцы и не станут идти на риск и выпускать какие-то сверхъестественные силы, над которыми потом будут не властны. А эти силы пойдут сеять хаос по всей округе.

– Кто бы они ни были, лучше держаться от них подальше, – вслух произнесла она.

* * *

Они миновали пустую площадку для машин. Если ночные танцоры приехали сюда на автомобилях, то оставили их где-то в другом месте, чтобы никто, проезжая мимо, не заметил их и не запомнил номеров. Оба почувствовали себя гораздо спокойнее, когда, наконец, оказались дома.

Мередит сбросила безнадежно испорченные туфли и принялась исследовать дыры на колготках и исцарапанные ноги. Оценив размер нанесенного ей ущерба, она опустилась на стул в кухне, а Алан поставил на плиту чайник.

– Самое лучшее английское средство – чашка чая. Помогает от всего, даже от колдовства.

– Если это было колдовство.

– А что же еще? Самый натуральный шабаш. Я в таких вещах несведущ, но точно знаю, что количество участников должно быть нечетным. Потом число тринадцать тоже о многом говорит, а их было как раз двенадцать плюс один, что мы и видели собственными глазами: двенадцать рядовых и один командир.

– Так ты думаешь, этот, тринадцатый, хозяин паба?

– Конечно, это он. Более того, это именно он нарисовал картину, на которой изображены эти самые злосчастные камни, ну ту, что висит у Сэди в магазине. А мне он картину отказался продать, а все потому, что я не одна из них. Послушайся моего совета, Алан. Обойди деревню и узнай, у кого еще есть картины Мервина Полларда с этими камнями и ты узнаешь, кто плясал сегодня ночью у костра.

Алан усмехнулся и подал ей чашку чая, и она с благодарностью взяла ее двумя руками, согревая их.

– Вряд ли суд зачтет это в качестве доказательств, – заметил он, поддразнивая ее.

– Перестань, – устало отозвалась она.

– Нам повезло: у нас есть суды, которые требуют веских доказательств. Раньше людей отправляли на виселицу или сжигали на костре за странную форму родинок или за то, что кто-то слышал, как человек разговаривал со своим котом.

Она отхлебнула из чашки.

– Ну хорошо. Так что нам делать? Сообщить в местную полицию? В конце концов, эти камни являются местной достопримечательностью, историческим памятником, они ведь могут их повредить.

Он покачал головой.

– Люди, которых мы видели сегодня, меньше всего способны повредить эти камни. Наоборот, они заинтересованы в их сохранении. Я совсем не уверен, что мы должны сообщать об этом в полицию. – Он поймал ее вопросительный взгляд. – Видишь ли, эти танцоры, скорее всего, принадлежат к числу местных жителей, а, как говорил Бэзил, никогда не знаешь, кем они могут оказаться. – Он поставил кружку на стол и посмотрел на настенные часы. – Уже поздно, но, думаю, можно позвонить Бэзилу и рассказать ему обо всем, хотя я не вижу в поступках этих тринадцати ничего противозаконного.

– Они наверняка находились на чьей-то частной территории. И потом, нельзя же жечь костры где попало: пожарные этого не одобряют. В этом году даже фермерам не разрешают выжигать стерню. Тот костер мог выйти из-под контроля, тем более, что ночь была довольно ветреной, а после жаркого лета все вокруг стоит сухое, один порыв ветра – и привет! – Мередит изобразила кружкой широкую дугу, показывая, как мог распространиться пожар, но при этом чай выплеснулся через край.

– Ладно, позвоню Бэзилу, но сейчас ехать туда совершенно бесполезно. Они уже заканчивали, когда мы оттуда ретировались, так что сейчас там уже давно никого нет.

– У полиции нет возможности переписать их имена и адреса, – слабо улыбнулась Мередит.

– Что сказал Бэзил? – нетерпеливо спросила Мередит, когда он вернулся.

– Да ничего особенного.

Она наградила его уничтожающим взглядом за такой ответ.

– А что он мог сказать? Сначала мне пришлось извиняться, потому что они уже почти уснули и я их разбудил, потом трубку перехватила Мойра. Ей не терпелось узнать все об этом, как она говорит, приключении. Кстати, она сказала, что ты права: двенадцать плюс один – максимальное число участников шабаша, а вообще тринадцать – идеальное для таких дел число. У нее есть друг, председатель местного исторического общества, и завтра они поищут какую-нибудь информацию на эту тему: просмотрят все старые книги, рукописи. Бэзил позвонит местным ребятам, они пошлют машину, посмотрят, что там был за костер. Да, девочка моя, ты все-таки заставила нас всех отрабатывать новую версию.

– Я? Но ведь ты тоже был со мной и видел все собственными глазами.

– Да, и собираюсь обо всем забыть. Я устал и хочу отдохнуть. Если хочешь, повесь над дверью несколько головок чеснока и тоже ложись спать!

* * *

Сэр Бэзил позвонил им в девять утра. «Отомстил за вчерашний поздний звонок», – подумал Алан, но других тот потревожил еще раньше.

– Звонил своему преемнику, – сообщил Бэзил. – Он не возражает, если ты порасспрашиваешь кой-кого об Оливии Смитон, без протокола, конечно. Если что-то раскопаешь, придется все оформить официально, но ее ведь уже нет в живых, более того, она уже похоронена, так что теперь уже вряд ли удастся что-либо разузнать. Со своей стороны, Мойра собирается написать Мирей Смитон. Если хочешь, она спросит, готов ли Лоуренс поговорить с тобой, конечно, если ты не возражаешь прокатиться в Камборн. Сомневаюсь, что Лоуренсы сами приедут сюда ради этого, да я, по сути дела, и не знаю, насколько им позволит это сделать состояние здоровья.

– Да, конечно, я поеду и повидаюсь с ним, если ничего не смогу здесь выяснить, – ответил Макби, а про себя добавил: «Черт!»

– Между прочим, главный констебль очень заинтересовался вашим делом, – продолжал, сэр Бэзил. – Мотоспорт – его хобби, и он хорошо знаком с именем Оливии, он припомнил, что действительно читал некролог, но и не подозревал, что она жила в нашем графстве. Так что, когда закончишь, можешь отослать ему краткий отчет. Ему будет интересно узнать, чем все это закончится, если, конечно, хоть что-то удастся разузнать.

«И он такой не один», – угрюмо подумал Макби, повесив трубку. Он и сам, рассказав сэру Бэзилу о подозрениях Винни, был виноват в том, в чем обвинял Мередит, а теперь ему же придется все это расхлебывать, а для этого проводить расследование, для которого нет никаких оснований, а только одобрительный официальный кивок. Если он что-нибудь найдет – напишет рапорт, как и полагается, и тогда пусть копают другие, если нет, то, по крайней мере, он сможет успокоить Винни и этого любителя мотогонок, который теперь у него в начальниках.

– Пожелай мне удачи, – сказал он, собираясь уходить.

– Куда ты сначала пойдешь?

– Поговорю с доктором, если он свободен, потом найду этого Кромби. В обед встретимся в пабе.

– Конечно! – как показалось Макби, с излишним энтузиазмом ответила Мередит.

Выходя за порог, он посоветовал:

– Только не спрашивай хозяина, почему у него мешки под глазами.

* * *

Получилось так, что Макби встретился с теми, с кем намеревался поговорить, в обратном порядке. Началось все с того, что доктор Барнетт уехал куда-то по вызову и обещал быть дома только во второй половине дня.

Эту информацию Алан получил от миссис Барнетт, тоненькой, нервной женщины с густо покрытыми лаком волосами. Она прижимала ребенка к своей неразвитой, плоской груди, а за руку держала второго сорванца, который постоянно пытался высвободиться из-под материнской опеки.

Макби показалось, что она очень молода, не старше двадцати трех, и он подивился, как она справляется с двумя детьми.

Если снаружи домик аббата был в плачевном состоянии, то и внутри, как успел заметить Макби, он был нисколько не лучше. Стены в холле были грязные, испещренные отпечатками маленьких пальчиков, ковер вытерся до нитей основы, а в воздухе витал стойкий аромат простой стряпни, смешанный с миазмами дешевого стирального порошка. Откуда-то из недр дома доносился шум работающей стиральной машины.

Дом был достаточно велик, и Макби подумал, что хозяйке явно не помешала бы помощь, похоже, услуги Джанин Катто не были бы здесь лишними.

Без особого энтузиазма Макби договорился, что зайдет во второй половине дня.

– Как вас зовут? – спросила она на прощание. – Подожди, Бенджи, видишь, мама разговаривает с дядей. Вы пациент?

– Макби, – ответил он, – суперинтендант Макби. Я не по поводу своего здоровья, а в рамках расследования одного дела. – Огонек надежды в ее глазах погас, на лице появилась тревога.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, мой визит носит частный характер.

Она посмотрела на него с сомнением.

– Хорошо, – и дверь бесцеремонно захлопнулась у него перед носом. Макби немного постоял, разглядывая старые доски двери. Он думал не о докторе Барнетте и не о его жене, а о чем-то другом, гораздо более важном лично для него.

Он отошел назад и осмотрел фасад дома. Мередит была права, по крайней мере, в том вопросе, что касался состояния, в котором находился дом. Он прикинул, во что обойдется доктору приведение дома в порядок, хотя бы самое необходимое, потом стал вычислять, сколько денег понадобится, чтобы подновить Грачиное гнездо.

На окне заколыхалась занавеска, и он поспешил уйти. Грачиное гнездо, конечно, в лучшем состоянии, чем домик аббата, но все же ремонт влетит новым владельцам в копеечку.

– Пожалуй, не разорюсь, – пробормотал он сам себе. Долгие годы ему приходилось заботиться только о себе самом при том, что в своем звании он получал неплохое жалование. – По-моему, уже пора себе что-нибудь позволить.

С тех пор, как Макби развелся, прошло уже много лет. Тогда главной причиной развода оказалась недостаточно большая зарплата рядового работника полиции. Детей у них не было. Рэйчел, его бывшая жена, быстро поняла, что нет смысла тратить время на бесконечные пререкания и ждать, когда он сделает карьеру. Она подала на развод и ушла, прихватив с собой всю лучшую мебель, большинство свадебных подарков и всю домашнюю технику, начиная от телевизора и заканчивая миксером. Ему оставили диван, сделанный из верблюжьего седла, табурет (оригинальный подарок, который кто-то преподнес им на свадьбу), набор посуды для пикника и три комплекта занавесок. По правде говоря, большинство свадебных подарков они получили от ее друзей и ее семьи, поэтому она имела право претендовать на них.

Но в то время это его мало беспокоило. Получив назначение в Бамфорд, он купил там виллу в викторианском стиле, повесил на окна занавески, а верблюжье седло отдал старьевщику, и стал жить. С тех пор он разжился кое-какой мебелью, но один комплект занавесок все еще висел в комнате для гостей. Алан не был домовитым хозяином, как в свое время справедливо заметила Рэйчел, однако ему нравился домашний уют, которого сам он создать не мог. Именно по этой причине он любил бывать у сестры. Ему также нравилось проводить время с Мередит. Он мечтал, что они будут делить кров, а не только постель, да и то иногда, в то же время он чувствовал, что осуществить эту мечту будет непросто, и поэтому вчера был так непростительно резок с Мередит. Он до сих пор еще чувствовал угрызения совести, но мечта по-прежнему была жива.

Выйдя от доктора, он обнаружил, что стоит перед Грачиным гнездом, как раз напротив. Подойдя к воротам, он заглянул во двор: к дому вела дорога, заросшая сорняками, а оторвавшийся кусок брезента на крыше все еще хлопал на ветру. Значит, Кромби еще не починил ее. Кромби. Если этим утром он не смог поговорить с доктором Барнеттом, стоит попробовать поймать строителя.