Текст книги "Секрет миссис Смитон"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 19 страниц)

– Мы очень благодарны вам, – вмешалась Мередит, – за то, что вы согласились приехать сюда и обсудить это с нами.

Лоуренс крутил конверт в пальцах.

– Вы понимаете, я не хранил фотографий Оливии, но у меня остались снимки, сделанные еще на свадьбе моего брата; там есть Оливия, и все, кто присутствовал. Возможно, вы хотели бы на них взглянуть?

Сэр Бэзил протянул стопку черно-белых снимков Армитаджу, чтобы тот, посмотрев, передал их по кругу. Просматривая их, Рори пристально вгляделся в один, что-то бормоча себе под нос. Потом взял еще один снимок, поглядел на него и, наконец, передал все фото своей жене, не сказав при этом ни слова. Закончив рассматривать фотографии, Джил бросила на мужа быстрый взгляд, а потом молча передала их Тому Барнетту. Тот удивленно поднял брови, разглядывая листки, а после отдал их Мередит. Она, в свою очередь, взяла их с нескрываемым любопытством.

Всегда немного грустно рассматривать старые фотографии: изображенные на них люди состарились или умерли, их мир безвозвратно канул в прошлое. Это были, в общем-то, типичные свадебные фотографии времен войны: все мужчины в форме, невеста в платье чуть ниже колен с накладными плечами и складками вдоль корсажа. Платье сшито, судя по всему, из жоржета, к корсажу приколот ландыш. Модные туфли с открытыми носками, похоже, замшевые, маленькая круглая шляпка с вуалью, надвинутая на лоб. Подружка невесты в платье строгого покроя с таким же лифом и шляпкой, похожей на перевернутый цветочный горшок, слегка сдвинутый набок. Все картинно улыбались, лишь подружка невесты выглядела оцепеневшей. В нахмурившемся юноше Мередит узнала молодого Лоуренса, только тогда он был ниже ростом. Возможно, он просто хмурился из-за светившего в глаза солнца. Маркус, жених, был выше, худощавее, с более приятной внешностью, чем его брат, чем-то напоминавший бульдога. Он один уверенно улыбался в камеру.

Мередит в первый раз пришло в голову, что Маркус во время войны мог работать в разведке. Внешность же Лоуренса выдавала в нем человека действия. Традиционно старший брат защищает младшего, но в этой семье, похоже, все было наоборот. Младший, более открытый, спортивный мальчик, мог выступать защитником старшего, молчаливого и любящего книги. Если так, Лоуренс продолжал выполнять эту роль и после смерти брата, пытаясь любой ценой защитить его репутацию.

Она вручила фотографии Винни, которая получила их последней и разложила на столике.

Все ждали, что же скажет Винни, и она сказала:

– Ах, да, это Оливия, все правильно. Вы согласны, Рори? Джил? Том?

Все трое кивнули. Мужчинам, казалось, было не по себе, а Джил Армитадж даже покраснела, и ее глаза блестели от плохо скрываемого волнения.

Винни вытянула руку.

– Итак, вы согласны. Эта женщина, здесь, на фотографии, женщина, которую мы знали как старую леди, это Оливия Смитон, которая жила в Парсло-Сент-Джон.

Ее палец указывал на изображение подружки невесты, Виолетты Доусон.

Глава двадцать четвертая

Слово после смерти.

– Как и Мередит, – начал Алан Макби, – я не могу с уверенностью сказать, что произошло, но могу высказать свое мнение об этом. С вашего позволения, генерал?

Они ждали ответа Лоуренса. Смитон тем временем собрав фотографии со стола, спрятал их обратно в конверт, а тот засунул в карман пиджака, и только после этого кивнул в ответ на вопросительный взгляд Макби.

– Валяйте, проясните ситуацию. Давайте разберемся с этим чертовым делом раз и навсегда, – его голос звучал устало, но решительно.

Сэр Бэзил, пристально посмотрев на своего старого друга, устроился в кресле с бутылкой сливового вина под рукой, согласный на роль наблюдателя.

– Итак, вот как я это вижу, – начал Алан. – После свадьбы Маркус и Оливия Смитон составили завещания, оставляя все тому, кто останется в живых. Простые и ясные документы, написанные в трудные времена с минимумом деталей. Со временем излишняя простота и стала причиной конфликта. К сожалению, один из них, Маркус, погиб через несколько месяцев, оставив Оливию вдовой, хотя и не в одиночестве. С самой свадьбы Виолетта Доусон, ее давняя школьная подруга, жила со Смитонами в их доме. Возможно, немного необычно для молодоженов, но помните, это было во время войны. Многие остались без крова из-за бомбежек, и их приютили родственники или соседи. Совместное ведение хозяйства сводило расходы к минимуму, что тоже имело значение в те голодные дни.

Макби повернулся к Лоуренсу.

– Причины симпатии между мужчиной и женщиной могут иметь не только сексуальный характер, генерал, и если это вас утешит, я уверен, что Оливия любила вашего брата, даже если у нее были несколько иные сексуальные пристрастия. Она очень горевала после его смерти. Мы не знаем, почему она не составила нового завещания. Возможно, причиной тому было ее горе, а может быть, после окончания военных действий это уже не казалось неотложным делом. Помните, она была тогда еще довольно молодой женщиной. Баренс, ее адвокат тех лет, сделал все, что мог, но не нашел нового завещания, пока женщина, назвавшаяся Оливией Смитон, не пришла к нему пятнадцать лет назад и не попросила составить то завещание, о котором все мы знаем. Казалось бы, не было никакого более раннего завещания, заменившего составленное во время войны. В промежутке между смертью мужа и обращением к Баренсу, Оливия или женщина с ее именем фактически не имела завещания. Это очень важный факт, – Макби сделал эффектную паузу.

– Ну, продолжайте же, – поторопила его Винни.

– Есть только одна причина, по которой настоящая Оливия не спешила приводить свои дела в порядок, и эта причина состоит в переезде ее во Францию вместе со своей подругой и компаньонкой Виолеттой Доусон. Возможно, Оливия не хотела составлять завещание во Франции. Есть некоторая разница в законе о наследовании в этих двух странах, и это могло ее тревожить. У Виолетты не было своих денег, но Оливия оплачивала все расходы, и они жили вполне комфортно. До встречи с Оливией Виолетта влачила жалкую жизнь оплачиваемой компаньонки у разных неприятных работодателей, но ничего другого делать она не умела.

Проведя несколько лет за границей, обе женщины решили вернуться в Англию. Они отправились в обратный путь, но по дороге произошла трагедия. Как установили французские власти, машину тогда вела Виолетта, хотя лично я в этом сильно сомневаюсь. Зная то, что мы знаем об Оливии, трудно поверить, чтобы она согласилась оставаться на заднем сидении и позволила вести машину кому-то другому. Кроме того, в свете произошедших событий, я не верю, что Виолетта вообще умела водить машину. Думаю, в тот фатальный день за рулем была именно Оливия, а Виолетта сидела на заднем сидении. От машины остались одни обломки, водитель погиб – авария была серьезной. Тогда еще не существовало ремней безопасности, возможно, тело водителя выбросило из машины, а может быть, Виолетта вытащила свою подругу из искореженных обломков, надеясь дождаться скорой помощи, или опасаясь взрыва и еще не понимая, что та уже мертва, теперь невозможно установить истинную картину.

Французская полиция по прибытии на место обнаружила двух женщин на обочине дороги, одну мертвую, другую близкую к истерике. Когда оставшаяся в живых немного успокоилась, они попросили ее назвать себя и опознать мертвую женщину, а потом поинтересовались, кто был за рулем. У Виолетты Доусон, хоть и сломленной горем, было время осознать, что смерть Оливии означает лично для нее – она опять вынуждена будет влачить нищенское существование. Возможно, Оливия собиралась составить завещание в пользу Виолетты по возвращении в Англию, мы не знаем, но Виолетта знала только об одном завещании – старом, времен войны, упоминавшем только Маркуса и потерявшем свою силу.

При таких обстоятельствах, когда человек умер, не оставив завещания, не имея мужа и детей, все усилия направлены на поиск кровных родственников, и если таковые найдутся, согласно установленным процедурам все имущество будет разделено между ними. Если же поиски окажутся безрезультатными и никто не предъявит на наследство своих прав, все имущество отойдет в пользу государства.

Виолетта не была кровной родственницей и не могла претендовать на наследство Оливии. Более того, она знала, что у Оливии вообще не осталось родственников, а, значит, некому будет раскрыть ее обман, и она сказала французским полицейским, что она и есть Оливия Смитон, а Виолетта Доусон погибла в автокатастрофе.

Помните, прошли годы. Обе женщины уже постарели и немного утратили свою привлекательность. Еще в молодости будучи чем-то похожими друг на друга, прожив вместе столько лет, одеваясь в почти одинаковые платья и делая такие же одинаковые прически, приобретя схожие манеры и взгляды на жизнь, они смотрелись скорее как сестры, нежели как подруги. У погибшего водителя – Оливии – почти наверняка серьезно пострадало лицо, а подменить документы для Виолетты было не так уж трудно.

Тем не менее, вернувшись в Англию, она не осмелилась жить в Лондоне, где можно было столкнуться со старыми знакомыми, и не вернулась в свой родной город, где старики могли вспомнить молодую Виолетту Доусон – она выбрала нейтральную территорию, уединенную деревню Парсло-Сент-Джон. Она была особо привлекательна для нее из-за дома, Грачиного гнезда, который она купила, потому что он напомнил ей дом, где прошло ее детство. Помните, Виолетта была дочерью священника. На снимке, который, как видела Джанин, сожгла ее хозяйка, был большой дом возле церкви. Несомненно, это был дом священника, где выросла Виолетта, единственное напоминание о прошлой жизни, которое она хранила. Последний мост был безжалостно разрушен, как и все остальное, когда после стольких лет она вдруг получила письмо от бывшего деверя Оливии, Лоуренса Смитона. Мы можем только догадываться о реакции распечатавшей письмо Виолетты. Неверие, изумление, страх, гнев – момент настоящего ужаса для нее. Зная, как сильно ссорились Лоуренс Смитон и Оливия, Виолетта и представить себе не могла, что он вдруг снова захочет с нею увидеться!

В письме Смитон предлагал встретиться и положить конец их старой ссоре. Он также – простите меня, генерал, – старел, и ему хотелось загладить прошлое, – Макби снова прервал свой рассказ, чтобы отхлебнуть вина.

– «Не дайте солнцу закатиться над вашим гневом», – сказал Лоуренс. – Библия, не так ли? Я не хотел, чтобы мы с Оливией сошли в могилу врагами. Это было бы неправильно. Маркус не хотел этого.

– Совершенно верно. Но ваш порыв ужаснул Виолетту, игравшую роль Оливии. Ей не удалось бы обмануть вас, генерал, вы знали их обеих так же хорошо, как свою супругу! Испугавшись, она позвонила Баренсу и настояла, чтобы он связался с вами и ясно дал понять: она не хочет иметь с вами никаких дел.

Макби горько улыбнулся.

– Вы знаете, ей все могло сойти с рук, никто бы и не узнал, но помешали две вещи. Первое: Оливия в юности была достаточно знаменита, или известна, чтобы быть упомянутой в колонке некрологов в газете, и опытная журналистка пустилась по ее следу!

Макби кивнул на Винни, благосклонно принявшую этот комплимент.

– Журналистка сразу учуяла, что что-то здесь не так. Она не могла сказать, что именно, но профессиональное чутье подсказывало ей, что здесь можно отыскать какой-то сенсационный материал для газеты. Она думала, что это может быть связано с тем несчастным случаем падения с лестницы, но я как раз склонен считать, что это действительно был несчастный случай, произошедший по вине изношенных шлепанцев, как и установило следствие. Преступление, подлог и воровство произошли многими годами раньше. Но выдал Виолетту с головой – кто бы вы думали? – пони.

– Как это? – непонимающе спросил Рори.

– Генерал? – повернулся Макби к Лоуренсу.

– У Оливии была аллергия на лошадей, – ответил Лоуренс. – Моя жена может в этом поклясться. Оливия не могла даже рядом с ними находиться, у нее начиналась сыпь и поднималась температура, как при сенной лихорадке или еще хуже.

– Ну и ну! – сказал Барнетт, присвистнув.

– Итак, вы видите, – продолжал Макби, – что Оливия никогда бы не приобрела двуколку с пони и никогда бы не ездила в ней, да еще несколько лет подряд, и уж тем более не держала бы пони в качестве домашнего животного! А Виолетта любила лошадей, она даже настояла на том, чтобы последнего похоронили на лугу под старым каштаном. Кроме того, она не умела водить машину и годами пользовалась двуколкой, нужно же ей было как-то передвигаться? Вот и пришлось рискнуть и приобрести лошадь, даже если ей было известно, что Оливия этого никогда бы не сделала. Она продала двуколку сразу же, как перестала в ней нуждаться, и ее купил Эрни Берри, во дворе которого она до сих пор и стоит, полуразвалившаяся и грязная. Но пони был ее любимцем, она не смогла с ним расстаться, и это ее выдало.

Наступило молчание: все обдумывали услышанное, но мысли Тома Барнетта текли в ином направлении. Он прокашлялся.

– Из чистого любопытства… – он покраснел, когда все посмотрели на него. – Просто интересно, а что же с завещанием? Оливия, то есть Виолетта, завещала большую часть своих денег на благотворительность и оставила небольшие суммы Джанин, семье Берри, Джули Кромби, вам, Рори, и, хм, мне. Ведь эти деньги не принадлежали ей.

– У меня свой взгляд на это, и я хотел бы его высказать, – громко заявил Лоуренс. – Составила или нет Оливия завещание в пользу Виолетты, я совершенно уверен, что она рано или поздно сделала бы это, если бы не погибла в автокатастрофе. Она бы хотела, чтобы Виолетта жила в уюте. Как военный я знаком с солдатскими завещаниями, которые могут быть и устными: желание, высказанное при свидетелях. Я, конечно, понимаю, у штатских так не принято. Очень жаль, что Виолетта уничтожила все письма Оливии, ведь если бы Оливия в письме четко отразила свое желание оставить все Виолетте, оно могло бы считаться завещанием. Как бы там ни было, я отношусь к этому по-солдатски. Нельзя все время возиться с бумажками. Думаю, что воля Оливии исполнилась, пусть и таким специфическим образом! Никто, как только что отметили, не был обделен, у Оливии не было близкой родни. Если кого и обошли, то это государство.

Он сделал паузу, и Макби продолжил:

– Забавно, если бы Виолетта была честной и следовала букве закона, даже государство могло проявить снисхождение в тех обстоятельствах и признать, что она имела право хотя бы на доходы с наследства, но Виолетта решила не рисковать. Все это было не совсем по правилам, и адвокаты вряд ли согласились бы взяться за это дело, но я согласен с генералом: по сути воля Оливии была исполнена.

– Верно, – сказал Смитон, – и, черт возьми, это и было бы в завещании!

– Кроме того, – добавил Макби с улыбкой, – все, о чем мы говорили, всего лишь только догадки. Нам кажется, мы знаем, что произошло, но доказать это суду будет очень трудно. Требовать, чтобы завещание было аннулировано на основе каких-то старых свадебных фотографий? Те, кто получил по завещанию деньги на благотворительность, несомненно, пресекут любую нашу попытку.

– Точно, – кивнул Лоуренс. – Мне кажется, дело улажено, мы все выяснили. Все присутствующие в этой комнате знают правду, и этого достаточно. Все, что здесь говорилось, должно остаться в этих стенах, и я не вижу причин поступать по-другому. Это вызвало бы чертовский переполох, думаю, просто глупо выносить все это на обозрение публики. Все согласны?

Все были согласны.

* * *

Позднее тем же вечером, когда уже смеркалось, Мередит и Алан направлялись по дороге к Грачиному гнезду. Они остановились у ворот, глядя сквозь железные прутья решетки на подъездную дорогу и старую постройку в стиле короля Георга. В лучах заходящего солнца камень светился каким-то медовым светом, а окна блестели розовым. Это был пряничный домик из волшебной сказки.

– Как красиво, – тихо сказала Мередит. – Но я не могла бы жить здесь, особенно теперь.

– Да, – сказал он, – и я не смог бы. Это был просто сон. Маленькая мечта.

Она взяла его за руку.

– Возможно, когда-нибудь мы найдем другой дом, такой же милый, как этот, но не сейчас.

Он взглянул на нее. В свете заходящего солнца, от которого светились окна, ее каштановые волосы пылали медью. В этот момент она более чем когда бы то ни было была близка к мысли, что однажды они смогут жить вместе.

Сейчас до этого еще далеко, но они придут к этому, должны прийти.

* * *

– Добро пожаловать домой! – заявил Поль, наливая вино. – Рад вас снова видеть вместе.

Все они подняли стаканы, и Лаура подвела итог:

– Надеюсь, Парсло-Сент-Джон снова превратилась в ту сонную деревушку, какой казалась нам всегда, когда мы навещали тетушку Поля, и если я собираюсь провести отпуск в том коттедже, то хочу быть уверена, что в кустах не прячется какой-нибудь психопат!

– Не говори глупостей, – ответил ее муж. – Что они сделали с тем рехнувшимся парнем?

– В настоящее время, – ответил Макби, – с ним занимаются врачи. Подозреваю, ему будет рекомендована помощь психиатра, во всяком случае, я на это надеюсь. Ему она просто необходима.

– Не думаешь же ты, что он ее получит, – уныло спросил Поль. – Они продержат его взаперти пару месяцев, объявят излечившимся и отпустят бродить по улицам и кидаться на несчастных прохожих.

– Ни капли оптимизма, – констатировала его жена. – Почему бы тебе не пойти и не проверить, как там жаркое?

– Вообще-то, – Макби откинулся на спинку стула и вытянул ноги, – несмотря ни на что, в общем, отпуск удался. Я чувствую себя посвежевшим и отдохнувшим. А ты как? – он обернулся и посмотрел на Мередит.

– Ммм? – она смотрела в другой конец комнаты и, похоже, не прислушивалась к их речам. – Лаура, – спросила она, – как давно у тебя висит эта картина?

– Которая? – Лаура посмотрела, куда указывала Мередит. – О, эта. Она висела в коттедже в Парсло и Поль привез ее сюда после смерти тетушки Флорри, очень уж она ему приглянулась. Ты должна узнать ее, это то капище, «Застывший воин и его женщина», где ты встретилась с Кевином и Сэди Уоррен, Мередит. Не особенно хороша, написана немного примитивно, но ты не поверишь, она нарисована хозяином паба, «Королевской головы», Мервином Поллардом.

Лаура поджала губы, думая о том, как Мервин старался.

– Да, живопись – не мой конек. Представления не имею, что тетушка Флорри с ней делала. Может, это подарок Мервина? Сомневаюсь, чтобы она ее купила. По-моему, довольно безвкусно, не правда ли?