Текст книги "Секрет миссис Смитон"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава шестая

«Вы не должны рассказывать нам то, что сказал солдат или какой-то другой человек, сэр, – вмешался судья. – Это не доказательство».

Чарльз Диккенс

– Здесь нечего расследовать, Винни, – терпеливо повторил Алан Макби (он уже потерял счет, в который раз он это говорит), – совсем нечего.

– Ну, не знаю, – задумчиво произнесла Мередит и получила за это такой взгляд, который ясно давал понять, что ей нужно было поддержать его, а не переходить в стан противника.

Они сидели за шатким столом у большого каменного очага в «Королевской голове». Когда они вернулись из Грачиного гнезда, настало время обеда, и Винни предложила ознакомиться с местной кухней.

– Мервин Поллард очень хочет подняться до уровня ресторана. Пока у него не хватает места, чтобы открыть ресторан, поэтому есть приходится в баре, но он почти всегда полупустой, а его меню довольно-таки амбициозно. Иногда, – загадочно заключила Винни.

Подготовленные таким заявлением Винни, Мередит и Алан ожидали разнообразного выбора простых сельских блюд и больших порций, и были весьма озадачены, когда обнаружили в меню два или три экзотических блюда индонезийской кухни, а из более знакомого – пару разновидностей «обеда пахаря», сыр и паштет.

– Вы правы, Винни, – пробормотал Макби. – Меню действительно амбициозное.

Немного позже Мередит прикрыла салатным листом горку коричневатого риса, которая осталась от ее «обеда пахаря». Она выбрала самое простое, не слишком доверяя экзотике, но жареный рис ее разочаровал.

Сам хозяин, знаменитый кулинар Мервин Поллард, пробрался к ним и убрал грязные тарелки.

– У нас есть большой выбор пудингов, – сообщил он. – А сегодня особое блюдо. Тирам-узу.

– А это что еще такое, Мервин? – поинтересовалась Винни.

– Это блюдо итальянской кухни, напоминает шоколадные трюфели.

Они поблагодарили, но от тирам-узу отказались. Мервин, казалось, был удивлен и спросил, не хотят ли они еще выпить. По его тону было ясно, что отказаться будет крайне невежливо. Пришлось сделать заказ.

– Уже несу, – улыбнулся Мервин.

Мередит смотрела, как он лавирует среди столиков и стульев, загромождавших его тесный зальчик. Потолок был слишком низок, с массивными дубовыми балками, а хозяин очень высок, настоящий великан, хоть и не очень ладно скроенный, но крепко сбитый. Его огромная фигура среди столиков смотрелась нелепо, а тарелки в его руках, чем-то напоминавших лопаты, казались особенно хрупкими. Она заметила объявление, предупреждавшее посетителей о низком потолке. «Берегите головы, присаживайтесь», – гласила остроумная надпись. Сам Мервин, чтобы избежать столкновения с потолочными балками, смешно наклонял голову в одну сторону, при этом одно плечо у него оказывалось выше другого, как у Игоря, слуги Франкенштейна в старом фильме.

Он скрылся за какой-то дверью, которая, вероятно, вела в кухню, и было слышно, как он там переругивается с кем-то, отвечающим ему пронзительным женским голосом.

Когда Мервин ушел, Винни возобновила баталию. Ее лицо раскраснелось, отчасти от эмоций, отчасти от выпитого джина с тоником, а все шпильки в волосах готовы были попадать на стол.

– Ну послушайте же, Алан! – убеждала она. – Я специально не говорю вам, что думаю. Мне хочется, чтобы вы сами пришли к тому же выводу. Вот почему я только изложила факты и даю вам возможность самому обдумать ситуацию. Я стараюсь не оказывать давления на следствие, так, кажется, говорят? Убеждена, такой опытный полицейский, как вы, сразу же заметит то, что заметила я!

Седой локон вывалился из ее прически и повис перед носом. Она небрежно сунула его обратно.

– Но вы же не даете мне выработать собственное мнение, – возразил Алан. – Вы стараетесь навязать мне свое.

– Я много лет проработала журналисткой и чую, когда пахнет преступлением, – не сдавалась Винни. – У вас как у полицейского тоже должно быть чутье на такие вещи.

– А вы когда-нибудь сдавали статью в печать, не проверив как следует все факты, Винни?

– Нет, конечно! – оскорбилась она. Шпильки вздрогнули, и одна из них, описав дугу, несовместимую с законом гравитации, шлепнулась на стол. Мередит с интересом следила за ее полетом.

– Ну вот и я тоже. Хочу сказать, что никогда не прихожу к каким-либо выводам, не имея достаточных к тому оснований. Винни, здесь нет никаких оснований!

Мередит отметила, что в его голосе появились упрямые нотки. Все же, он, наверное, не всерьез собрался покупать Грачиное гнездо. Так, фантазия под влиянием момента, хотя дом очень милый. Она вздохнула.

Винни была готова вскочить на ноги от избытка чувств, но появился Мервин с подносом и старательно расставил перед ними напитки, при этом перепутав, кому что. Когда он удалился, склонив голову набок, они сами разобрали свои стаканы. Винни, которой достался сидр, взяла заказанный ей джин. Сидр придвинула к себе Мередит, а пиво, которое перед ней поставил Мервин, передала Алану.

Винни воспользовалась паузой, чтобы привести свои аргументы.

– Вам придется признать, Алан, что поведение Оливии достаточно странно. Она пряталась здесь, в Парсло-Сент-Джон, вот что она делала!

– Я от людей бежал в пустынный уголок… – продекламировал Алан.

– Вы, по крайней мере, могли бы быть посерьезнее хотя бы из вежливости.

– Простите, Винни, – смутился он.

Винни подалась к нему через стол и прошептала:

– То, чего она так боялась, в конце концов все же нашло ее!

– Да что вы?! Ой, еще раз извините, Винни, но, честное слово, я не вижу здесь ни одного доказательства этого предположения.

– Я не верю, – твердо заявила она, – что Оливия случайно упала с лестницы. Да, я знаю, что подошва оторвалась, но она ходила так годами, и мы не знаем, насколько сильно она была оторвана. Я хочу сказать, что, если кто-то ее столкнул, то первое, что сделал бы убийца – это надорвал подошву чуть больше, а затем сломал бы перила.

Она могла упасть в любой день недели, Алан, но она упала именно в пятницу, когда до понедельника никто не должен был ее найти. В общем, я не верю, что это несчастный случай.

– Это просто совпадение, но они же иногда случаются. Оливия была уже стара, плохо ходила и могла упасть и без этой подошвы. Расследование должно было учесть все детали. Если бы появились какие-то хоть более или менее обоснованные сомнения, следователь бы этого так не оставил. Но сомнений, как видно, не было. А что касается того, что она пряталась, я бы сказал иначе. Само собой, она жила затворницей. Она потеряла подругу, вместе с которой прожила много лет, а перед этим – мужа. Ну, и решила жить одна, чтобы избежать горечи новых потерь. Есть ли какие-то указания на то, что в последние годы она была несчастлива?

– Кто-нибудь хочет услышать, что я думаю? – вмешалась Мередит.

Винни и Алан повернулись к ней, приготовившись внимательно ее выслушать.

– Мы вовсе не исключаем вас из разговора, моя дорогая, – Винни дружески похлопала ее по руке.

– А я и думаю, что ты все молчишь? – добавил Алан. – Ну, давай, мы слушаем.

– По-моему, ты относишься к этому делу слишком легкомысленно, Алан. Я, как и Винни, считаю, что это очень серьезно. Ведь мы говорим о жизни и смерти, – Мередит нахмурилась. – Только мы уже не сможем ни о чем расспросить Оливию – слишком поздно. Винни попыталась это сделать, когда составляла некролог, но у нее ничего не получилось. Вы не подумали о мотивах. Я понимаю, Винни подозревает кого-то из ее прошлого, но я не думаю, что кто-то мог настолько ненавидеть женщину, которой уже за восемьдесят, чтобы убить ее, ей ведь и так немного оставалось. Вот это обстоятельство и кажется мне весьма важным.

Все помолчали. Алан отхлебнул пива.

– Продолжай, – сказал он.

– Что обычно делают в конце жизни? Приводят все дела в порядок, проверяют завещание. Не забывайте, что Оливия была очень богата. Кто-то мог ожидать получить что-нибудь по ее завещанию. Но старики иногда меняют завещания просто так, по капризу. Поэтому кто-то, кому нужны деньги, и кто считал себя главным наследником, мог попытаться лишить ее шанса что-то изменить не в его пользу.

– Но по ее завещанию никто не получил много денег, – задумчиво сказала Винни. – Джули Кромби получила пару тысяч, но у Макса и без того много денег.

– Предполагаемый наследник ошибся. Я все же думаю, это стоит проверить, хотя бы из-за того, что рассказала нам Джанин.

– Ты имеешь в виду скупость Оливии? – уточнил Алан.

– Нет, тот разговор на кухне, когда Джанин убедила ее заказать себе новые тапочки. Вспомните, как было дело, – Мередит выдержала паузу для пущего эффекта. – Все это происходило в жаркий день в кухне, когда Джанин занималась выпечкой и все двери и окна были открыты. Любой, кто находился в это время в доме или в саду, мог услышать ее слова о подлости и низости людей и у него могли появиться не очень хорошие идеи.

Макби на мгновение закрыл лицо руками. Потом сказал:

– Фантазии у тебя – прямо как у Винни. Заметь, я даже не извиняюсь! Да, это возможно. Кто-то мог услышать, но у нас нет никаких оснований полагать, что этот кто-то услышал, и даже что этот мифический кто-то вообще был там!

– Можно еще раз поговорить с Джанин, – заметила Мередит.

– Нет, только не я! Меня это абсолютно не касается.

– Вы забыли еще кое о чем, – добавила Винни. – О пони.

– Ох, опять эта чертова лошадь!

– Да, и история очень подозрительная. Кто-то отравил бедное животное. Спросите Рори Армитаджа. Кто-то настолько ненавидел Оливию, что хотел, чтобы она заболела.

Они могли бы продолжать спор неизвестно сколько, но тут Мередит, глядя через столик в сторону входа, вдруг спросила:

– А это еще кто такой?

Вошедший почти полностью заполнил собой низкий дверной проем. Он был невысокого роста, почти квадратный, с открытыми взорам могучими плечами и руками, так как он был в одной майке. Кроме майки, на нем были грубые брюки и тяжелые рабочие ботинки. Шея и руки густо поросли шерстью.

«Кинг-Конг какой-то», – подумала Мередит. Голова его, однако, была совершенно лысой, круглой и гладкой, как купол собора, а на загорелом лице сияла дружелюбная улыбка. Приглядевшись получше, Мередит решила, что улыбка была вовсе не так уж и дружелюбна. Она была неизменной, застывшей, как маска, может быть, в результате защемления каких-нибудь мышц, и не означала ровным счетом ничего. «Голова, как тыква, – подумала Мередит. – Такого встретишь на Хэллоуин – испугаешься!»

* * *

Вновь прибывший оглядел бар со своей застывшей улыбкой налицо и поприветствовал всех хриплым «Здрасьте».

Разнобой голосов ответил на приветствие, но при этом никто и не взглянул в его сторону. Он подошел к стойке, где Мервин неторопливо вытирал пролитое пиво.

– Привет, Эрни! Как обычно?

– Это всего лишь Эрни Берри, – тихо сказала Винни, – наш мастер на все руки. Он не красавец, но хорошо, когда такой человек есть под рукой. За деньги Эрни может сделать абсолютно все, для него не существует слишком грязной, тяжелой или неприятной работы. Именно его позвали хоронить пони. Конечно, ему понадобилась помощь, один он бы не справился.

– Это отец Кевина? – догадалась Мередит.

Винни состроила гримаску.

– Считается, что да. Эрни никогда не был женат, но на протяжении многих лет делил кров с несколькими женщинами. Он называет их подругами. В последнее время, правда, у него никого нет. Так вот, одна из его подруг, когда уходила от него, оставила ему ребенка. Действительно ли Кевин его сын, или он уже был у той женщины, когда она сошлась с Эрни, этого никто не знает. Парень все время живет с Эрни, да и работают они вместе. Берри неплохой работник, вовсе не ковбой, как его иногда называют, но и не халтурщик. Конечно, он не универсал: лучше всего справляется с какой-нибудь ручной работой, и чтобы не было проводов. Туда, где есть электричество, я бы его и близко не подпустила.

– Могу поспорить, что он не ведет приходной книги, – сказал Макби, – но меня это не интересует, Винни, я не служу в налоговой полиции. Но мне приходилось встречаться с такими работниками, как Берри, и я знаю, что они всегда берут только наличными.

– И Эрни тоже, – согласилась Винни, – но это еще и потому, что он неграмотный, не может даже свое имя написать.

– То есть не может выписать квитанцию, – попытки Винни оправдать Эрни не произвели на Алана впечатления, – и, конечно не соблюдает никаких правил, потому что не может их прочитать.

– Но ему же приходится иногда заполнять какие-то формы. Как он выходит из положения? – поинтересовалась Мередит.

– За него это делает Кевин, – объяснила Винни. – Кевин ходил в школу и умеет читать и писать. Он не особенно сообразительный, но все может понять, если ему объяснить попроще. Думаю, Оливия всегда помогала им, когда они сталкивались с чем-то, чего не могли понять. Например, объясняла, как надо заполнять бланки или помогала с письмами в официальных коричневых конвертах, которые Берри иногда получает. Видите ли, Эрни не хотел, чтобы местное общество знало о его личных делах, но Оливию он не считал местной кумушкой, которая станет сплетничать о нем. Она была настоящей леди, и если ей и приходилось читать чужие письма, она держала рот на замке.

– И она не забыла их в своем завещании? – спросила Мередит.

– Что? Ах, да! По паре сотен каждому. Которые, – едко добавила Винни, – весьма пригодятся Мервину.

* * *

– Она была такая ранимая, такая одинокая в своем большом доме, – проговорила Мередит.

Они были, наконец, одни у себя в коттедже – сидели перед камином, в котором в этот вечер пылал огонь. У каждого было по порции омлета и по стакану вина, причем омлеты приготовил Алан. Мередит не любила готовить и считала это вполне сносным оправданием. Все, что она клала на сковородку, немедленно пригорало. Алан не был первоклассным поваром, но один из его родственников научил его готовить. В общем, омлеты получились славные, и Мередит с готовностью похвалила их.

Макби скромно принял похвалу и вернулся к ее предыдущему замечанию.

– Да, Оливия была ранима, как и любой старый человек. Твоя теория насчет завещания не лишена смысла, но мы сейчас не можем ничего доказать. Я знаю множество таких случаев: совпадения, неудовлетворительные объяснения, беспринципные люди, в общем, этого недостаточно.

– Возьми в качестве примера Берри. Если верить Винни, он хороший работник. Кажется, он неплохо ладил с Оливией и уважал ее. Может быть, он ее побаивался, ведь он относил ей читать свою официальную почту, если Кевин не мог чего-то понять? В сущности, по-своему он вполне нормальный человек. Естественно, я бы не стал ему доверять. Я видел таких и раньше: у них есть машины, но они не проходят техосмотр, имеют ружья, на которые нет разрешений, телевизоры без лицензий и тому подобное. Они не преступники, просто не утруждают себя соблюдением законов. Согласен, если бы у меня были престарелые родственники, я бы не хотел, чтобы они зависели от такого парня, как Берри, но в данном случае у меня нет причин думать, что он обманывал Оливию или пытался как-то воспользоваться ею.

– Тебе сначала надо поговорить с Рори Армитаджем. Ты обещал, что сходишь ка нему.

Он вздохнул и отложил вилку.

– Ладно, давай пока оставим это. С тобой и Винни я чувствую себя, как загнанный зверь. Пойду поговорю с этим ветеринаром завтра утром, сразу после завтрака; поймаю его до того, как он уйдет на работу. Пойдешь со мной?

– Нет уж, иди один, – Мередит старалась не встречаться с ним взглядом. – Если два человека явятся без приглашения и начнут задавать странные вопросы, это может его обескуражить. Лучше поговори с ним с глазу на глаз. А я, э… Я лучше схожу на Конюшенную, заглянув тот странный магазинчик.

– Это еще зачем?

Мередит немного смутилась.

– Ну, если хочешь знать, затем, что Винни сказала мне, будто бы Сэди Уоррен, хозяйка, местная ведьма. Я хочу просто посмотреть на нее. Я еще никогда не встречала ведьм.

– Ты и завтра ее не встретишь, – уверенно сказал Алан. – Ты познакомишься с какой-нибудь старушенцией, которая просто уверена, что она ведьма.

– Надеюсь, в этом нет ничего незаконного?

– В том, чтобы прикидываться ведьмой? Если только это, то ничего. Все зависит от того, что она делает. Если она просто пляшет в каких-нибудь лохмотьях и бормочет заклинания, пусть себе пляшет, но если занимается наркотиками или растлением малолетних, то это совсем другое дело. Она, наверное, считает себя белой колдуньей. Такие относительно безобидны. Она будет тебе рассказывать насчет языческих религий, дохристианских верований, зеленых человечков, о великом боге Пане, о Матери-земле, мужских и женских элементах в природе, о летних и зимних солнцестояниях и все это будет обильно приправлено древнеегипетскими культами. Многие люди верят в подобную чушь.

– А как насчет продажи заговоров?

– Вот этого я бы ей не советовал делать. Или пытаться навести на кого-нибудь порчу. Это уже похоже на обман или вымогательство и может расцениваться как преступление. – Он посмотрел на нее и усмехнулся. – Надеюсь, ты не собираешься покупать у нее заговор?

– Нет, – ответила Мередит, собирая тарелки. – Я собираюсь купить сувенир на память о Парсло-Сент-Джон.

– Желаю удачи, но вряд ли ты что-нибудь у нее получишь – ты здесь чужая. Она побоится тебе доверять. Может, и всучит тебе диковинный камешек или амулет, но не станет утверждать, что они обладают чудодейственной силой. Они шарлатаны, эти люди, но не дураки.

Нагруженная тарелками Мередит задержалась у двери.

– Как ты думаешь, народ в Парсло-Сент-Джон верит, что она ведьма?

Он кивнул:

– Думаю, местные верят. Не надо недооценивать того, что творится в английских деревнях.

Глава седьмая

«Три молодые женщины из нашего города были в субботу обвинены в колдовстве…»

«Описание и объяснение колдовства. 1709 г.»

Было прекрасное утро. Прохлада в воздухе напоминала о том, что лето подходит к концу. У порога стояла осень, а за ее спиной уже маячила зима.

Мередит любила такую погоду. И лето, и зима, каждое по-своему, навевали по утрам лень и сонливость, но в такие дни что-то заставляло ее подниматься и идти. Было ровно девять утра, и вот она шла на Конюшенную улицу с твердым намерением поймать Сэди в ее норе прежде, чем разгорится день.

Она оставила Алана в коттедже за чашкой кофе и чтением газеты, но он пообещал, что сходит к ветеринару, и она знала, он сдержит слово. Позже они встретятся в коттедже и обменяются впечатлениями.

На Конюшенной Брюс и Рики гоняли футбольный мяч, и их крики были слышны всей улице. Здесь в любое время дня полностью отсутствовало какое бы то ни было движение, и поэтому идея открыть в таком месте магазин казалась более чем странной, если только у того, кому такая идея пришла в голову, не было веских причин держаться в тени.

Магазин «Тысяча мелочей» выглядел точно так же, как и накануне: та же самая пыль в витрине, те же непривлекательные товары, даже кошка была на том же месте и в той же позе, как будто никуда и не выходила. Мередит стала всматриваться, сомневаясь, действительно ли она живая. Женщина заметила, как от дыхания слабо поднимается ее плохо ухоженная шкура. Ну, слава Богу! И тут она почувствовала, что и ее кто-то пристально рассматривает.

С другой стороны окна, за запыленной витриной кто-то был, и этот кто-то внимательно ее изучал. Мередит шестым чувством почувствовала этот вопросительный и слегка враждебный взгляд, прежде чем заметила за окном движение и увидела, как тень человека растворилась в глубине магазина. Теперь уже поздно было отступать. Слегка волнуясь, Мередит толкнула дверь.

Помещение было маленьким, и казалось еще меньше из-за прилавка, который занимал почти треть свободного пространства. За прилавком с огромной кассой в викторианском стиле стояла хозяйка.

Сэди Уоррен была высокой женщиной, почти такой же высокой, как Мередит, а Мередит была ростом пять футов и десять дюймов. Это удивило посетительницу, хотя у нее не было никаких оснований полагать, что миссис Уоррен должна быть высокой, маленькой, худой, толстой или какой-нибудь еще. Впрочем, впечатлял не только рост, во всей фигуре была какая-то тяжеловесность.

Сэди являлась хозяйкой довольно крупного тела с узкими плечами, четкие очертания которого скрывал голубой балахон, усеянный розовыми и желтыми маргаритками. Овальное лицо украшали нос того типа, который принято называть римским, и острые глаза с пронзительным взглядом. Этот взгляд Мередит уже ощутила на себе даже сквозь стекло витрины. Подозрительно черные волосы были собраны наверху и закреплены по обеим сторонам головы двумя розовыми пластмассовыми зажимами в форме бабочек. Ее губы улыбались посетительнице, но круглые темные глаза оставались холодными.

Мередит подумала об Эрни Берри. Похоже, что в этой деревне много улыбок, которые не доходят до глаз. «У них есть какой-то общий секрет…» – подумала она, и эта мысль не показалась ей приятной.

– Я вас слушаю, – произнесла Сэди. Голос у нее был низкий, немного хрипловатый, и Мередит решила, что эта женщина слишком хорошо знакома с джином и табаком.

– Здравствуйте, – приветливо сказала она. – Я на несколько дней приехала в вашу деревушку…

– Да, – согласилась миссис Уоррен, как будто собиралась поставить хорошую оценку за правильный ответ.

Такой ответ несколько обескуражил Мередит. Сэди уже прекрасно знала об этом, наверное, знала о ней и больше, поэтому с ней надо быть поосторожней. Знает ли она, например, что они ходили в Грачиное гнездо? Вероятно, знает, потому что Брюс и Рики проводят здесь немало времени, а значит, сюда заходит и их мать. Знает ли она, что Алан полицейский? Может быть, ведь покойная Флоренс Дэнби наверняка говорила о своем племяннике, его жене, семье. Есть ли что-нибудь, что связано с Парсло-Сент-Джон, и чего Сэди не знает?

– Я бы хотела купить небольшой сувенир, – сказала Мередит. – Не для себя, для племянницы моего друга.

– Это для той маленькой девочки, которая любит лошадей? – тем же осведомленным тоном поинтересовалась Сэди.

– Да, для Эммы.

Господи, да она все знает! У нее есть хрустальный шар среди ее колдовских атрибутов? Да нет! Просто Флоренс Дэнби рассказывала в деревне о своей семье. Если уж на то пошло, то Поль, Лаура и дети наверняка приезжали в Парсло-Сент-Джон, и не раз. Сэди могла даже видеть Эмму.

– Эмма, – продолжала Мередит с неожиданной откровенностью, – собирает интересные поделки и фарфоровые безделушки. А если на них еще и оказывается изображение лошади, тогда совсем хорошо, а если нет, то можно изображение какого-нибудь другого животного. А может быть, у вас есть фигурки животных? Мне кажется, я видела что-то в этом роде у вас на витрине… – она оглядела странный ассортимент вещей на полке позади Сэди. – Да у вас почти все есть!

Сэди кивнула и повернулась к полке.

– Ну, давайте посмотрим. С лошадками сейчас ничего нет, а вот, постойте-ка… – она принялась рыться в грудах пыльной посуды. – Как насчет этого? – и она положила на прилавок полиэтиленовый пакет, на котором красовалась наклейка: «Детский набор для рукоделия». Внутри был кусок ткани с напечатанным на нем довольно грубым изображением лошадиной головы, несколько маленьких мотков цветной шерсти, шило и сложенная бумага.

– Инструкция там, внутри. Дети должны учиться делать что-то своими руками. Если девочка доведет работу до конца, мама сможет, поместив в рамочку, повесить ее где-нибудь. Детей следует приучать к труду, по крайней мере, я так считаю.

Мередит не стала спорить, а Сэди отвернулась и принялась перебирать различные предметы, по очереди снимая их с полок и крючков.

– Вот очень симпатичный глиняный спаниель, ой, немного отколот! Вы, наверное, не захотите его брать, хотя, если захотите, я отдам его за полцены. Пепельница с котом. Нет, не надо поощрять дурные привычки у детей. Если вовремя не пресечь их поползновений, они начинают слишком рано курить. Как вот эти двое, – и она кивнула куда-то в сторону, очевидно имея в виду Брюса и Рики.

– Где же они берут сигареты? – спросила потрясенная Мередит. Братья Катто были, на ее взгляд, еще слишком маленькими для этого.

– Воруют, я думаю, – ответила Сэди, – но не у меня. Я-то за ними слежу, когда они заявляются ко мне. Так, значит, животные…

– А это что? – неожиданно спросила Мередит.

Сэди обернулась.

– Это картина, – лаконично ответила она.

– Да, но… Кто там изображен?

Картина, которая привлекла внимание Мередит, висела на стене между полками и занавеской из синих бусин, отделявшей торговую часть от святилища. Было неясно, продается картина или нет. Цены на ней видно не было. Мередит обратила внимание на то, что, в отличие от всего остального, картина выглядела довольно чистой. Судя по всему, она была написана не профессионалом, но человеком не без способностей. Вероятно, она изображала какие-то окрестности Парсло-Сент-Джон: окруженный деревьями луг, а в самом центре – две непонятные серые фигуры. Именно о них и спрашивала Мередит.

Сэди вдруг как-то вся сжалась: улыбка исчезла с лица, в глазах появилось настороженное выражение, тело под балахоном заметно напряглось.

– Это «Застывший воин и его женщина», – она неохотно повернулась к картине и указала на две серые фигуры. – Это древнее капище, оно даже обозначено на картах. Знаете, как Стоунхендж, только меньше, всего два камня, и название это тоже очень древнее, его всегда так называли, – она показала на ближний камень на картине. – Вот это застывший воин, – она опустила свою маленькую пухлую руку, – а другой – его женщина.

– Вот это сувенир так сувенир! – воскликнула Мередит.

Сэди быстро качнула головой:

– Вам это не подходит: здесь нет ни лошадей, ни других животных.

– Не для Эммы, для меня. Сколько это стоит?

– Это не продается. Мне эту картину подарил на день рождения один старый друг. Мне и самой она очень нравится.

– Жаль. Это местный художник?

Она ответила не сразу.

– Мервин Поллард из паба. Он немного рисует.

Мередит с трудом скрыла удивление. Она помнила, каким неуклюжим он показался ей, когда лавировал между столиками с тарелками в руках. Трудно представить себе его огромную руку с толстыми неловкими пальцами, держащей кисточку.

– Может быть, у него есть еще что-нибудь подобное? Что, если я попрошу его продать мне одну из его картин?

– Может быть.

Сэди явно раздражал этот разговор. Мередит подумала, не зайти ли ей в магазин в другой раз. Интересно, будет ли еще висеть здесь эта картина? Она привлекает внимание случайных посетителей.

Сэди ждала.

– Я возьму этот набор для рукоделия. – Мередит достала кошелек.

– Маленькой девочке он понравится, – сказала Сэди таким тоном, как будто точно знала сокровенные мечты Эммы. Мередит же про себя решила, что эта странная владелица магазина просто старается произвести такое впечатление, и, если судить по ее репутации, это ей довольно неплохо удается.

– Странно, – заметила Мередит, забирая покупку, – почему девчонки так любят пони? Вот и Джули Кромби, здесь, в деревне…

– Она весьма успешно выступает на местных состязаниях по конному спорту.

– Но она училась ездить верхом еще на пони миссис Смитон, не так ли? Жаль бедняжку-пони. Джули, наверное, плакала, когда он умер.

– Это был несчастный случай, – отрезала Сэди, – он наелся какой-то ядовитой травы. – Она подошла к двери. – Собственно, произошло даже два несчастных случая, второй, когда старая леди свалилась с лестницы. – Сэди открыла дверь, Мередит поняла намек и вышла.

* * *

Макби рассказали, где находится дом ветеринара, и вскоре после того, как ушла Мередит, он отправился в путь, хотя вышел из дома с гораздо меньшим энтузиазмом, чем она: ему было неловко. Ну как он может ни с того, ни с сего начать расспрашивать незнакомого человека о пони, да еще и сдохшем? Как объяснить свой интерес? Не воспримет ли Армитадж его вопросы как камень в свой огород?

– Черт! – пробормотал Макби, выходя на улицу. Его не вдохновило даже свежее утро, которое так радовало Мередит. – Зачем я только согласился ввязаться в это дело? Должно быть, у меня не все в порядке с головой.

Дом ветеринара располагался ниже по склону на краю старой части деревни. За ним уже начинались маленькие, аккуратные, похожие друг на друга как две капли воды дома местного совета, а еще дальше – яркие кирпичные новые дома. Жилище ветеринара было окрашено в серый цвет и надежно скрыто от посторонних глаз высоким забором. Впрочем, проникнуть за забор было весьма просто: для этого служили широкие ворота, за которыми находился покрытый гравием двор.

Подойдя к воротам, Макби услышал, как кто-то ругается. Это была не обычная, заурядная ругань, а богатая вариациями, сочная и крепкая брань, свидетельствовавшая о крайней степени гнева и душевных страданий. Возле дома он увидел навес, а под ним – рейндж-ровер. Рядом с машиной стояли мужчина и женщина, причем женщина в отчаянии заламывала руки, а мужчина тряс в воздухе кулаками. Дверь дома была открыта, предположительно, они только что вышли оттуда. Алан решил, что это и есть Армитадж со своей женой. Он уже собирался окликнуть их, но вдруг ощутил в воздухе какой-то резкий сильный запах, который не смог сразу узнать, и принялся крутиться на месте, пытаясь обнаружить источник запаха.

Видимо, гравий заскрипел под его ногами, и женщина обернулась на этот звук. Черты ее довольно простенького лица были искажены страхом.

– О! – воскликнула она. – Вы из полиции?

Это было все равно, как если бы пожарная машина прибыла к месту пожара еще до того, как он начался.

– И да, и нет, – смущаясь, ответил он. – Вообще-то я полицейский, но я не знал, что вы меня ждете. Вы вызывали полицию?

Теперь обернулся и мужчина, темноволосый, приятной наружности, примерно того же возраста, что и Макби.

– Вызывали, черт возьми! – проревел он. – А если вы не тот, кого мы вызывали, какого черта вы здесь делаете?

– А что у вас произошло? – осведомился Алан и подошел ближе, запах стал сильнее.

– Что произошло? – закричал Армитадж. – Посмотрите сами, что произошло! – Он отступил в сторону, давая Алану возможность осмотреть машину.

Рейндж-ровер, видимо, еще недавно выглядел шикарно, но теперь имел плачевный вид: через всю крышу шла широкая полоса пузырящейся пены, а от нее в разные стороны растекались грязноватые ручейки. Все это безобразие издавало сильный характерный запах.

– Растворитель для снятия краски, – определил, наконец, Макби.

– Вандализм! – орал ветеринар.

– Кто мог это сделать? – шептала его жена.

– Хулиганы! Я их упрячу за решетку! Где эта чертова полиция? Эй, послушайте… – до Армитаджа, кажется, наконец дошел смысл слов Макби. – Если вы полицейский, то вполне сгодитесь.

– Простите, но не сгожусь, вы ведь уже вызвали местную полицию, а я здесь в отпуске и зашел к вам совсем по другому делу, да, видно, не вовремя. Я зайду в другой раз.