Текст книги "Секрет миссис Смитон"

Автор книги: Энн Грэнджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

– Как это не ваше! – возмутилась Винни. – Огонь мог распространиться по всей округе. Костер-то был в непосредственной близости от ваших владений, и вас это должно касаться в первую очередь.

Он взял грязную тряпку, которая висела на огромном колесе трактора и подошел к ним, вытирая руки.

– Слушайте вы, обе! – он по очереди указал на них тряпкой. – Если бы огонь начал распространяться, я бы вызвал пожарных, но он не распространился. К тому же я видел такие костры и раньше, это цыгане или хиппи. На ферме нас всего трое: жена, наш пятнадцатилетний сынишка и я, а чтобы пойти туда разбираться, нужно взять с собой с полдюжины крепких ребят, да раза в два больше собак, а ведь это даже не моя земля! Вот что я сказал полицейским и то же самое говорю вам. А еще я повторю вам, что вот этот двор – это моя земля, и я человек занятой, так что катитесь отсюда и задавайте свои вопросы где-нибудь в другом месте!

* * *

– Все он знает! – объявила Винни на обратном пути, когда они тряслись в машине. – Он признал, что видел костры и раньше, к тому же не один раз. Рано или поздно он должен был пойти посмотреть, что там делается. Он или боится, или ему заплатили, или он сам в этом участвует. Остается только гадать. Я лично считаю, что ему заплатили, чтобы оставлять у него машины, тогда их не видно с дороги. Для него это небольшой доход, и для плясунов очень удобно, оттуда до камней рукой подать. Ты заметила следы?

– Автомобильные? Да, за сараем, но их могла оставить и полицейская машина.

Винни покачала головой.

– Рисунок протекторов другой. Это полуночники оставляли там свои машины, точно.

Мередит посмотрела на часы.

– Что будем сейчас делать? Я обещала Алану встретиться с ним в «Королевской голове», так что нам пора возвращаться. Пообедаете с нами, Винни?

– Нет, дорогая, у меня дела, но держите меня в курсе, хорошо? Передайте Алану, я уверена, он обязательно что-нибудь обнаружит.

Алан мог и не оценить эту уверенность в его способностях.

– Если будет, что обнаруживать, – ответила Мередит. Она надеялась, что Винни не ожидает слишком многого.

– Что-нибудь обязательно будет, – заверила Винни. – Я чувствую. Что-то должно случиться.

* * *

Алан уже сидел в «Королевской голове» на том же месте, что и в прошлый раз, держа в руке пинту пива и лениво разглядывая других посетителей.

Мередит села напротив.

– Как успехи? – поинтересовалась она.

– Доктора еще не видел, а с Кромби состоялся длинный разговор. Что будешь пить?

– Херес. Я приглашала Винни, но у нее какие-то дела по хозяйству, а еще плохие предчувствия, – Мередит поколебалась немного и продолжила. – По правде говоря, и мне как-то тревожно. Винни считает, что-то должно случиться.

Алан пробурчал что-то себе под нос, так что Мередит ничего не поняла, потом встал и пошел к бару, принести ей хереса. Оставшись в одиночестве, Мередит обвела комнату взглядом. Она искала Мервина Полларда, но его нигде не было видно. За стойкой бара расположилась веселая молодая женщина в полотняной рубашке со множеством звенящих украшений. Алан о чем-то спрашивал ее. Мередит заметила, как женщина наморщила лоб, видимо, стараясь что-то припомнить, потом подошла к двери на кухню и, просунув голову в дверь, как будто повторила туда вопрос Алана. Мгновение спустя она вернулась к стойке и отрицательно покачала головой. Алан поблагодарил ее и вернулся к своему столику со стаканом хереса.

– Спасибо. О чем ты спрашивал? О Мервине?

– О Мервине я уже спрашивал раньше, и мне сказали, что он поехал пополнить запасы спиртного. Сейчас я интересовался, не заходил ли сюда сегодня Берри. Кромби ждет его у себя в конторе, но тот, похоже, рванул в самоволку.

– Кевин еще вчера его искал, – заметила Мередит.

– Кевин не знает, где он, по крайней мере, так сказал Кромби. А Макс считает, что у Эрни появилась очередная подружка.

Мередит рассмеялась:

– Он полон дикого очарования. Но если подумать, то нет, конечно. Он не более привлекателен, чем старая канистра из-под масла, которую выбросили в канаву.

– Ухты! Сильно сказано, но не все разделяют твое мнение. По словам Макса, Эрни пользуется у дам успехом, – он с любопытством посмотрел на нее. – О чем ты думаешь? У тебя такое смешное лицо.

– Еще бы! Я думаю, почему фавны и сатиры и подобные им уродливые создания в древнем мире символизировали сексуальность, – она отхлебнула хереса. – Будем здоровы. Что еще поведал тебе Кромби?

– Не так много, когда дошло до дела. Говорил он много, но почти ничего не поведал, как ты говоришь. Две вещи могут представлять интерес, но ни об одной из них он не захотел много распространяться. Во-первых, у него в конторе тоже имел место акт вандализма. Тут я, что называется, стрелял вслепую. Ему не особенно хотелось об этом рассказывать. Во-вторых, у него дома на втором этаже, в довольно укромном уголке коридора висит картина, выполненная владельцем вот этого самого паба. И нарисованы на ней стоящие камни.

– Что? – Мередит чуть не выронила из рук стакан. Два-три человека удивленно повернули головы в их сторону.

– Ему не понравилось, что я обратил на нее внимание, впрочем, может быть, он просто подумал, что мой визит слишком затянулся. Сказал, что учился вместе с Поллардом в школе, и тот всегда в душе был немного художником, даже в детстве. Не думаю, что это обязательно должно доказывать твою теорию.

Макби взял в руки меню, вставленное в пластиковый чехол.

– Сегодня у них цыпленок, пирог с грибами, жареная картошка и салат. Куда же подевалась вся экзотика?

– Слава Богу, сегодня Мервин решил устроить день простой пищи. Как ты думаешь, он действительно поехал за выпивкой?

– Откуда мне знать? Это мне вон та девушка сказала. Может быть, просто отсыпается после ночных бдений под луной, но, вполне возможно, что уехал по своим делам. Мы ведь точно не знаем, был ли это Поллард там, прошлой ночью.

– Я знаю, – сказала Мередит. – Мы с Винни ездили туда сегодня утром.

Макби с досадой бросил меню на стол.

– Лучше бы ты мне сказала, что собираешься туда ехать, я попросил бы тебя не делать этого.

– А что тут такого? Кстати, там же была и полиция, но, по-моему, они ничего не нашли. Не страшно, по крайней мере, Бэзил их расшевелил. О, да мы с Винни нашли, где эти танцоры оставляли машины. Там есть ферма, которая называется «Нижний край», всего в четверти мили от камней. Фермер, угрюмый такой мужичок, на мой взгляд, знает больше, чем говорит.

– Любой бы стал угрюмым, если бы на него неизвестно откуда свалились две незнакомые дамочки и начали приставать с расспросами.

– Но мы разгадали часть загадки. Я все думала, куда же они подевали машины, должны же они были туда на чем-то приехать?..

– Давай-ка лучше немного подумаем, как нам уничтожить пироги Мервина, хорошо?

* * *

После обеда они вместе дошли до ворот домика аббата.

– Встретимся, когда закончишь беседу с доктором, – сказала Мередит. – Я подожду тебя в саду Грачиного гнезда, но не думай, что я поменяла свое мнение, – быстро добавила она, заметив, как посветлело лицо Макби.

– Я и не думаю, – заверил ее Алан. – Пойди и посмотри еще разок. Я скоро приду, вряд ли я задержусь у доктора, очень сомневаюсь, что у него есть, что мне сказать. Его наверняка предупредили о моем визите, а он уж постарается не сболтнуть лишнего, – последнюю фразу Алан произнес с металлом в голосе.

– Думаешь, Кромби разыскал Барнетта и передал ему ваш разговор?

– Могу поспорить, что так, – мрачно изрек Макби.

Мередит постояла, глядя ему вслед, пока он шел по дорожке к дому, поднимался на крыльцо, звонил в звонок, потом повернулась, толкнула незапертые ворота Грачиного гнезда и вторглась в пределы чужой собственности. Но чьей собственности?

Винни говорила, что все, кроме отдельных небольших сумм, которые Оливия оставила некоторым людям, пожертвовано на благотворительность. Значит, и деньги от продажи тоже пойдут на благотворительность? Указала ли Оливия, на какие именно цели, или адвокаты сами будут принимать решение? Может, Оливии это казалось и неплохой идеей, но чем конкретнее завещание, тем лучше.

Кто-то побывал в доме и оставил открытыми ставни на втором этаже, должно быть, Джанин проветривала помещения. Не было заметно никаких признаков того, что бывшая экономка еще там. Возможно, она собиралась вернуться вечером и закрыть окно. Джанин, Макс Кромби и Берри делали все, что могли, но если дом скоро не будет продан, он неизбежно начнет ветшать.

Она медленно обошла вокруг дома. Когда-то здесь были клумбы и аллеи, вероятно, ближе к дому засаженные однолетними цветами. Наверное, Оливия и сама изредка работала в саду, несмотря на хромоту, а может быть, руководила кем-то из семейки Берри. Вот здесь младший, Кевин, приставил к стене лестницу, забрался на нее и напугал Мередит, неожиданно появившись в окне. Мередит вспомнила, как она в последний раз видела этого несчастного паренька робко стоявшим во дворе паба.

Куда же делся Эрни? Судя по всему, последние два дня его никто не видел. Никакое самое страстное увлечение, никакая новая пассия не могли выбить его из колеи так надолго, особенно, если его ждала работа. Эрни полностью зависел от такого человека, как Кромби, и уж точно не осмелился бы настолько пренебрегать подвернувшейся работой из страха навсегда лишиться источника доходов. Строитель не только лишил бы Эрни своего покровительства, но и существенно подпортил бы его положение в других местах. Достаточно было одного слова о том, что на Эрни нельзя положиться.

Мередит села на садовую скамейку. Когда-то она была выкрашена в яркий зеленый цвет, но теперь краска поблекла и местами облупилась. Мередит закрыла глаза и подставила лицо ласковым лучам солнца. Здесь было хорошо, очень хорошо, но жить здесь они не могли. Были мечты и была реальность. Мечты Алана и ее приземленный прагматизм столкнулись здесь, как это уже случалось и раньше. Неужели она всегда была такой практичной?

Нет, не всегда. Однажды, очень давно, безумный любовный роман чуть было не разрушил всю ее жизнь. Это было задолго до того, как в ее жизни появился Алан.

Она открыла глаза. Свежий ветерок залетел в этот угол сада и взъерошил ей волосы. Внезапно ей захотелось уйти отсюда. Она чувствовала, что не имеет права сидеть здесь, ведь она не собиралась покупать этот дом, только притворялась, что собирается. Нечего превращать этот сад в общественный парк, Оливия Смитон не одобрила бы этого.

Мередит поднялась и побрела обратно тем же путем, что и пришла. Через решетчатые ворота ей было видно, что дорога совершенно пуста – похоже, что Алан все еще у доктора.

Не желая возвращаться на скамейку, она направилась к обнесенному изгородью огороду, но там было очень жарко, видимо, воздух застоялся в огороженном пространстве. Мередит прошла через калитку на луг. Это место открытое, наверное, и свежий ветерок там дует. Но ветра не было и там: на лугу было все так же жарко и душно. Солнце стояло еще высоко, и растущий почти посредине луга старый каштан практически не давал тени.

Но кто-то все-таки облюбовал это место, чтобы посидеть под деревом. Она не видела, кто именно это был, потому что человек сидел с другой стороны каштана, прислонившись спиной к стволу. Она видела только одну вытянутую ногу и одну руку, голую руку, которая висела неподвижно, так что пальцы лежали на траве.

Мередит уже хотела повернуться и уйти, но в этот момент произошло нечто непонятное. Раздался шум крыльев, и черная ворона взлетела, как ей показалось, с колен сидящего человека. Тревожно каркая, она устроилась в ветвях старого дерева. Тут же за ней последовала другая.

Холодный пот тонким ручейком заструился между лопаток, сердце Мередит сжалось от нехорошего предчувствия: что-то здесь не так. Ворона, конечно, птица наглая, она может подойти очень близко, думая, что человек спит, но сидеть у него на коленях никогда не станет, если только… Вороны ведь едят падаль.

Да вот, убеждала она себя, не может быть. А вдруг все-таки? Нога и рука были по-прежнему неподвижны. Ну, а если он спит или ему плохо? Она с трудом заставила себя подойти поближе.

Голая рука сильно загорела и густо поросла темными волосами, а нога была в штанине, очень похожей на рабочие брюки. В воздухе слышалось какое-то странное жужжание, словно целая армия насекомых роилась где-то неподалеку.

Нога и рука, очевидно, принадлежали Эрни Берри, но это не мог быть Эрни Берри, не просидел же он здесь два дня?! Мередит постояла, собираясь с духом и борясь со все нараставшим страхом, потом решилась и обошла дерево, чтобы увидеть сидевшего под ним человека.

Едва она приблизилась к старому каштану, как черная туча насекомых сорвалась с верхней части туловища Эрни и, сердито жужжа, повисла в воздухе над его…

– О, Господи, Боже ты мой! – прошептала Мередит.

Не над головой, потому что головы у Эрни не было, были его крепкие рабочие ботинки, ноги в грубых брюках, грязная майка, которая в этот раз была еще грязнее из-за черных засохших пятен, мускулистые руки и широкие, волосатые плечи. Но там, где должна была быть голова, не было ничего, ничего над тем, что осталось от шеи, только почерневшее месиво из жил, сосудов и мяса, в котором деловито рылось несколько самых смелых зеленых мух, да несколько ос кружили и пикировали, как истребители, на цели внизу.

Мередит отвернулась, ее просто вывернуло наизнанку: салат и пирог с курицей моментально оказались на траве.

Глава четырнадцатая

А посреди этой долины, под скалой, голова и лик дьявола, зрелище жуткое и безобразное.

Сэр Джон Мондевиль

Миссис Барнетт открыла дверь, держа в руке пластмассовую бутылочку из-под детского питания. Увидев Макби, она смущенно воскликнула: «Ой, да проходите, проходите прямо к нему», но после этого куда-то исчезла, предоставив ему самому разыскивать дорогу.

В доме еще сильнее, чем утром, пахло вареными овощами. Наверное, это означало, что приготовление обеда подошло к концу. Следуя направлению, в котором миссис Барнетт ткнула пальцем, и своим инстинктам, Макби вскоре очутился в кабинете. Доктор Барнетт, протягивая широкую ладонь, шагнул ему навстречу.

– Жена сказала, что вы придете. Присаживайтесь! Чем могу быть полезен?

Он принадлежал к числу тех счастливых людей, которые всегда производили на окружающих впечатление крепких телом и бодрых духом, причем даже тогда, когда в действительности такими не являлись, и чей возраст определить было практически невозможно. Его круглое мальчишеское лицо, написанное на нем добродушие и непосредственные манеры позволяли предположить, что он молод, однако Макби пришел к выводу, что доктор несколько старше, чем кажется на первый взгляд, пожалуй, ему лет тридцать пять или даже чуть больше – он лет на десять старше своей жены. Исходя из жизненного опыта Алан знал, что врачи такого типа пользуются успехом у многих пожилых дам, которые отождествляют их со своими детьми или даже внуками.

Как полицейскому, Макби часто приходилось убеждаться, что этот факт может иметь большое значение. Такой милый молодой врач, адвокат, агент по продаже недвижимости, финансовый советник, сосед, сын соседа очень часто в конце концов оказывается не достойным доверия пожилого человека.

Он представился и, как мог, объяснил причину своего визита.

– Вы понимаете, что официального расследования, как такового, нет, но кое-кто весьма обеспокоен некоторыми аспектами последних событий. Так как я оказался здесь, то согласился заняться этим делом. Вообще-то я в отпуске, но нехватка людей, знаете ли…

Такой взывающий к сочувствию подход оказался верным. Реакция Барнетта была именно такой, на какую и рассчитывал Макби.

– Не повезло вам, старина. В этом наши профессии схожи. Со мной всегда то же самое. Только выберешься куда-нибудь в отпуск, так сразу у кого-то в гостинице случается сердечный приступ или солнечный удар, или кто-то хватит лишнего. Опомниться не успеешь, как управляющий уже стучит в дверь и спрашивает, не возражаю ли я? Черт, конечно, возражаю, но такая уж у нас работа, – он рассмеялся.

Где-то в недрах дома заревел ребенок. Макби автоматически отметил, насколько непохожи друг на друга добродушный весельчак доктор и его озабоченная жена, отмстил убогость обстановки у них в доме, при этом доктор, видимо, совсем неплохо зарабатывал. Конечно, у Барнетта молодая семья, но все-таки он был, что называется, стеснен в средствах. Или он тратил много денег на что-то другое, например, в отпуске, о котором он только что вспоминал, или, учитывая, что он намного старше жены, у него раньше была другая семья. Может быть, ему приходится содержать еще один выводок своих детей и бывшую супругу.

«Человек такого типа, которому нужны деньги, личный врач одинокой старухи… Хмм», – подумал Макби, а вслух сказал:

– Как я понимаю, вы были врачом миссис Смитон?

Барнетт кивнул.

– Да, она была одной из моих пациенток. У меня есть еще парочка подобных старушек в округе. Оливия поселилась здесь довольно давно, но не захотела связываться с национальной медицинской страховкой, предпочла лечиться частным образом.

– Дорогое удовольствие, а часто ли она болела?

– Нет, здоровая была, как блоха. Вот только с ногами у нее была беда. Подозреваю, что там имело место смещение тазобедренного сустава. Я все собирался предложить ей что-нибудь предпринять, но вот видите, как получилось… – он развел руками.

– Вас вызывали засвидетельствовать факт смерти? Вы были первым, кто ее осматривал?

– Да, так все и было. Ее нашла Джанин Катто, которая работала уборщицей у Оливии, она-то и прибежала за мной. Как показал осмотр, Оливия уже довольно давно была мертва, тело успело окоченеть. Весь уик-энд мы ее не видели, но тут ничего необычного не было – она редко выходила из дома.

– Простите, что спрашиваю, доктор, но вы сдвигали тело с места, когда производили осмотр, чтобы подтвердить факт смерти?

Барнетт покраснел и надулся, как индюк.

– Ну конечно же, нет! Говорю же вам, никаких сомнений в ее смерти не было. Естественно, мне пришлось взять ее руку и повернуть в процессе осмотра голову, но я сразу же восстановил статус кво.

– Она лежала на спине или на животе?

– На боку: одна нога вперед, другая назад, причем на одной ноге не хватало шлепанца, Оливия его потеряла. Я нашел его на лестнице, чуть выше, ковер там был смят, перила треснули. Я догадался, что случилось, но ничего не трогал, все оставил, как было.

Я и Джанин сказал, чтобы она ни к чему не прикасалась, это ведь было важно для следствия.

– Да, вы совершенно правы. – Доктор Барнетт смягчился, но, как выяснилось, ненадолго, а Макби тем временем продолжал:

– Если я правильно понял, для вас в порядке вещей было посещать Оливию, даже если она вас не вызывала. Вы просто заходили проведать ее.

– Нам положено это делать по долгу службы, присматривать за пожилыми пациентами, а особенно, если мы знаем, что они одиноки, – воинственно ответил Барнетт. – Это не всегда бывает возможно, если практика велика и разбросана на большой территории. Если подумать, в сутках не так уж много часов, опять же, как вы сами сказали, дает о себе знать нехватка людей – нельзя быть в нескольких местах одновременно, но Оливия была моей соседкой, и мне совсем не трудно было иной раз зайти к ней по дороге домой или из дома. Я ведь принимаю не здесь, на дому, а в новом медицинском центре в городе.

«Вот так, – подумал Макби, – врач живет у тебя под боком, но если хочешь с ним проконсультироваться – изволь ехать в город».

Вслух он сказал:

– Наверное, миссис Смитон была благодарна вам за то, что вы ее навещаете?

Барнетт кивнул с довольным видом.

– Я думаю, она ценила это.

Слишком поздно он понял, что сказал лишнее. Макби заметил, как он спохватился, но ничего уже нельзя было сделать, и он решил оставить все как есть. Щеки его порозовели, круглый подбородок вызывающе приподнялся, но он выдержал взгляд Макби.

– Так оно и было, она ведь не забыла вас в своем завещании.

– Вы неплохо осведомлены, – резко ответил Барнетт на замечание Макби. – Да, не забыла! Но вам должно быть известно, что состояния она мне не оставила. Я получил в наследство тысячу фунтов и часы, если хотите знать, вон те маленькие часы.

Он указал на стоявшие на полке часы. Макби выразил восхищение прелестной вещицей.

– Хорошая память. Оливия знала, что вам нравятся эти часы?

– Наверное, знала. Возможно, я говорил что-нибудь такое во время визитов к ней. Надо ведь о чем-то говорить, а с пожилыми дамами это не так легко.

– А о себе она никогда не рассказывала? О своей прошлой жизни? Об увлечении автогонками или о войне?

– Никогда, – отрезал доктор.

Зазвонил телефон. Было слышно, как миссис Барнетт ответила на звонок на фоне детских воплей. Барнетт беспокойно заерзал в кресле.

– Знаете, я человек занятой…

– Да, я все понимаю. Еще пару вопросов, если не возражаете.

Судя по его виду, Барнетт очень даже возражал. Он яростно глянул на непрошеного гостя.

– Только покороче.

– Постараюсь. Насколько я понял, Рори Армитадж, ветеринар, очень волновался по поводу того, как на миссис Смитон подействует смерть ее любимца, пони. Кроме того, он сначала решил, что пони сдох от старости, и только потом ему пришло в голову, что животное могло отравиться. Он сказал мне, что советовался с вами насчет того, как преподнести эту новость.

– Да, все верно, – Барнетт держался теперь более уверенно.

– Но, – мягко продолжал Макби, – во время выходных вы не удосужились перейти через дорогу и проверить, как там ваша пациентка, хотя на этот раз для этого были веские основания, не так ли?

Барнетт опешил. Постепенно его цветущее лицо стало багроветь от гнева. Он ухватился руками за подлокотники кресла и угрожающе подался вперед.

– Она не единственная моя пациентка, чтоб вы знали! Да, я мог к ней зайти и сделал бы это, если бы у меня было время, но в те выходные я был на дежурстве, ездил по вызовам – два срочных вызова, один в субботу, другой в воскресенье. У нас ведь сельская практика, поэтому ехать приходится черт знает куда, можете проверить, если хотите. А посещение Оливии я отложил до понедельника, но, к сожалению, к тому времени она уже умерла. Джанин нашла ее первой. Если бы моя жена не была так занята с детьми, она бы сходила, но она не могла оставить малюток одних, а Оливия детей терпеть не могла!

В этот момент сама миссис Барнетт, словно почувствовав, что речь зашла о ней, постучала и просунула в дверь свою остренькую мордочку.

– Простите, что перебиваю вас. Том, звонил Рори Армитадж, Джил заболела. Ты не мог бы подойти к ним прямо сейчас?

Для Барнетта слова жены были как спасательный круг для утопающего.

– Конечно, уже иду, – он вскочил. – Вот видите, суперинтендант, рад был с вами познакомиться, – он сунул Алану руку.

Макби едва успел пожать ее перед тем, как хозяин буквально вылетел из комнаты.

* * *

Когда Алан Макби позвонил у дверей домика аббата второй раз за этот день, Рори Армитадж, которому ночью пришлось принимать отел у коровы, сытно пообедав, устроился вздремнуть в старом кожаном кресле. Кресло это считалось его личной собственностью и благополучно пережило многочисленные попытки Джил выбросить его на свалку.

Рори вытянул свои длинные ноги, сложил руки на животе и с сожалением подумал, что, наверное, стареет, а ведь ему только сорок четыре. Раньше, бывало, его поднимали с теплой постели среди ночи, и до утра ему приходилось возиться в вонючем хлеву или стойле, но это его нисколько не беспокоило. Он возвращался домой, принимал душ, плотно завтракал и встречал новый день свежим, как цветок. Теперь все не так, и дело не только в бессонной ночи. Он постарался убедить себя, что его усталость вызвана тем, что он перенервничал из-за машины. Да и кто бы не перенервничал? А тут еще, вдобавок ко всему, этот полицейский, который в отпуске не нашел лучшего занятия, чем приставать к людям с дурацкими расспросами.

– Не очень-то похоже, что он найдет что-нибудь, – сонно пробормотал Рори. – Хоть бы нашли, кто мою машину изуродовал. Да и этого, пожалуй, не смогут. За что я плачу налоги, интересно?

Немного поворчав по поводу напрасной траты правительством денег налогоплательщиков и найдя в этом, подобно многим британцам, странное удовлетворение, он задремал.

Его разбудил, как он сказал потом, «рев трубы Иерихонской».

Он сел в кресле, не понимая что происходит.

– Чеччилось?

Вопль повторился. Он доносился откуда-то из сада за его домом. Вслед за воплем послышался топот ног, неуклонно приближающийся к дому. Рори вскочил и подбежал к французскому окну, выходившему в сад.

Его жена неслась к нему с белым как мел лицом, открытым ртом и выпученными глазами, причем обе руки были подняты над головой.

Рори рывком распахнул стеклянную дверь и заорал:

– Что происходит, черт возьми? Ты что, привидение увидела?

Она, рыдая, бросилась к нему в объятия, хватая раскрытым ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова. Он обнял ее, прижал к себе, осторожно подвел к своему креслу и усадил. Она полулежала, закатывая глаза и беспомощно раскрывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба.

Рори не на шутку испугался.

– Джил? Подожди, радость моя, сейчас воды принесу.

Она испустила еще один крик и схватила его за руку.

– Нет! Не уходи! Не оставляй меня одну!

Он с трудом высвободил руку.

– Джил, ради Бога, что случилось?

Она судорожно сглотнула и попыталась объяснить, но сумела произнести только:

– Там… там… – и у нее началась истерика. Рыдания сотрясали все ее тело. Она каталась в кресле, как в каком-то припадке.

– Господи! – прошептал ошеломленный Рори. – Послушай меня, успокойся. Я позвоню Тому Барнетту, пусть придет.

В конце концов, он всего лишь ветеринар. Ему приходилось иметь дело со взбесившимися лошадьми, но со взбесившимися женщинами – никогда!

* * *

– С Джил что-то случилось, – сказал Рори Барнетту, впуская его в дом. – Извини, что вытащил тебя, но я ее никогда такой не видел, ничего не могу от нее добиться.

– Все в порядке, – успокоил его доктор. – Ко мне заявился какой-то ненормальный полицейский и принялся задавать каверзные вопросы. Я уже и не надеялся, что кто-нибудь меня спасет, и тут так кстати твой звонок. Он был у Макса Кромби. Макс позвонил мне и предупредил, что он, возможно, придет. У тебя он тоже был? Бог знает, что творится в деревне в последнее время! Все с ума посходили. Ой, извини, я не имел в виду…

Джил Армитадж скорчилась в кресле. Она перестала кричать и тихо плакала, утирая слезы совершенно мокрым носовым платочком и раскачиваясь из стороны в сторону. Когда Барнетт склонился над ней, она вскрикнула и отшатнулась.

– Все в порядке, Джил, это я, – сказал он успокаивающе. – Давай-ка посмотрим. Ну, что у нас случилось, а?

Она всмотрелась в него, узнала, немного успокоилась, но по-прежнему судорожно сжимала в руках мокрый платок.

– О, Том… Где Рори?

– Я здесь, любовь моя, – подал голос муж.

Она беззвучно открыла рот, потом прошептала:

– Вы нашли ее?

Барнетт искоса взглянул на ветеринара.

– Ты не знаешь, о чем это она?

– Понятия не имею. Она прибежала из сада, сильно кричала, словно свихнулась.

– М-м… Ее что-то испугало, это ясно, – Барнетт снова склонился над пациенткой. – Все нормально, Джил. Мы все уладим, что бы там ни было. А сейчас я дам тебе кое-какие лекарства, и ты уснешь…

Она неожиданно схватила ошеломленного доктора за лацкан твидового пиджака.

– Нет! Нужно вызвать полицию!

– О, Господи, – прошептал Армитадж, – опять полиция!

– Полицию? – Барнетт поднял бровь. – Да я только что сбежал от одного ненормального полицейского, Джил. Он, наверное, еще сидит у меня дома.

– Так пойди и приведи его сюда! – заорала она ему прямо в лицо с такой силой, что он попятился.

– Подожди, дай мне с ней поговорить, – вмешался Рори, оттеснив доктора в сторону. – Джил, опять хулиганство? В саду?

Она испустила пронзительный крик, и он заткнул уши.

– Я думаю, что это наверняка в саду, – заметил доктор Барнетт.

Они услышали, как к дому подъехала машина, и Рори выглянул в окно.

– Это Полли, – сказал он, – Полли Десмонд, моя ассистентка. Хорошо, что она приехала.

Он вышел, и вскоре вернулся с энергичной молодой женщиной с длинными светлыми волосами, заплетенными в косу.

Увидев Полли, Джил Армитадж снова завопила, но на этот раз к ней, по крайней мере, вернулся дар речи:

– О, Полли, это кошмар! Я такое видела, такое! Ужас!

– Что ты видела? – Полли присела рядом с ней и взяла ее за руку, но миссис Армитадж снова утратила дар речи и беззвучно замотала головой.

– Предлагаю тебе оставить ее с Полли, – не волнуйся, все будет в порядке, – прошептал Барнетт, – а мы с тобой пойдем в сад и посмотрим, что же ее так испугало. Надо разгадать эту загадку.

– Розы… – простонала Джил, крепче сжимая руку Полли.

– Идем, – сказал Рори, – за мной.

Через стеклянную дверь они вышли в сад.

– Сад в этом году сильно пострадал, – объяснил Рори, – только розы Джил удалось выходить. Она хороший садовник, а розы – это ее гордость и отрада. У нее там небольшой розарий, – и он указал в сторону круглой клумбы с розовыми кустами.

Мужчины осторожно приблизились к цветнику.

– Похоже, именно здесь ее что-то испугало, – Барнетт указал на сломанные побеги и разбросанные по рыхлой земле розовые лепестки. Здесь же лежали брошенные совок и секатор.

– Осторожно, шипы, – предупредил Армитадж, пробираясь сквозь кусты и внимательно осматривая землю в поисках причины, напугавшей его жену.

Внезапно он остановился, и Барнетт, который шел следом, налетел на него.

– Что там? – Барнетт попытался заглянуть через плечо Рори, но это ему не удалось, и он обошел один из цветущих кустов. Обоим теперь хорошо был виден центр клумбы, который был отмечен штамбовой розой, усыпанной алыми цветами. Под этим-то кустом и лежало то, что послужило причиной истерики Джил Армитадж.

Рори не ответил доктору, только указал на предмет дрожащей рукой.

– Пресвятая богородица! – воскликнул потрясенный Барнетт.

– Ничего подобного я не видел со времен посещения анатомического театра!

– Это Эрни Берри, да? – сдавленным голосом попытался уточнить Армитадж.

Стоявший рядом с ним доктор ответил с завидным, видимо, профессиональным хладнокровием:

– Да, но здесь только голова.

Рори озадаченно огляделся и спросил:

– А где же остальное, черт возьми?

* * *

В этот самый момент ответ на вопрос Рори получил Макби, когда Мередит, едва живая от страха, упала к нему в объятия у ворот Грачиного гнезда.