Текст книги "Огненная дорога"

Автор книги: Энн Бенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 33 страниц)

Тридцать

Кристина появилась позже тем же утром и продемонстрировала Джейни плоды своих трудов – коробку, полную маленьких пакетов, каждый из которых предназначался конкретному агенту на местах.

– Снадобье Алехандро. – Она победоносно улыбнулась. – Готовое к бою. Здесь хватит на всех мальчиков, о которых нам известно. Нужно разослать их самолетами.

– Просто не верится, что вы так быстро провернули всю эту работу, – недоверчиво среагировала Джейни.

– Я трудилась всю ночь, компьютер чуть не задымился.

– Неплохо. И все же… слишком быстро. Вы совершенно уверены, что все сделали правильно?

– Все безупречно. Даю слово.

Надо же, какая убежденность!

– Тогда давайте займемся рассылкой, прежде…

Джейни хотела сказать «прежде чем будет слишком поздно», но вместо этого закончила предложение словами: «…прежде чем воздушные перевозки отменят». Прикоснувшись несколько раз к дисплею, Джейни получила телефонные номера всех компаний, осуществляющих воздушные грузоперевозки в этом районе, и тут же позвонила по ближайшему номеру.

Однако здесь доставка уже была временно приостановлена, и она позвонила по следующему номеру. Один за другим она по алфавиту перебирала весь список грузоперевозчиков и везде получала один и тот же ответ: «Простите, мы готовы доставить ваш груз по воздуху, но привезти его сюда вам придется самостоятельно».

В одном случае самолет стоял на взлетной площадке под погрузкой; согласно расписанию, он должен был взлететь через два часа. Это будет их последний перелет из Западного Массачусетса на оптовую базу, потому что все пилоты переводятся на более приоритетные направления. Пилот конкретно этого перелета останется на Среднем Западе до получения нового назначения, не вернется больше на свою прежнюю базу, которая закрывается.

Кристина помчалась в аэропорт, а Джейни по электронной почте сообщила всем операторам: «Ждите посылку, инструкции прилагаются».

Она провела языком по зубам.

«Неужели я забыла почистить их утром?»

Она поднялась по лестнице в ванную и взяла тюбик зубной пасты, наполовину скатанный. Прежде чем выдавить пасту на щетку, она, с тюбиком в руке, на миг замерла, обдумывая две вещи. Первое: что они с Томом оба имеют привычку скатывать тюбик снизу, а не выдавливать пасту из его середины. И второе: как ей противно было бы остаться без зубной пасты.

Это была одна из тех необходимых мелочей, которые вскоре станет трудно – если вообще возможно – приобрести. Существовали и другие, поэтому Джейни вывела свой поскрипывающий «вольво» из гаража Тома, собираясь накупить как можно больше таких вещей, пока еще не воцарился хаос.

Бензин всегда был Святым Граалем, и на станции, где она обычно заправлялась, уже выстроилась длинная очередь; нервничая и суетясь, люди наполняли баки, канистры и банки. На миг у Джейни мелькнула мысль поискать другую станцию, но она понимала, что везде будет то же самое.

Она проторчала в очереди целый драгоценный час, сожалея о каждой потерянной минуте, но куда было деваться? Когда наконец подошла ее очередь, она провела рукой над сенсором и потом стояла, с облегчением вслушиваясь в булькающий звук льющейся в бак драгоценной жидкости. Пока энергия, позволяющая переезжать с места на место, вливалась в ее автомобиль, Джейни с поразительной ясностью вспомнила, как быстро начались трудности с поездками в прошлый раз. На протяжении многих месяцев люди пешком ходили на любые расстояния, носили на себе или волокли вещи – до тех пор, пока рабочие, умеющие извлекать нефть из земли и получать из нее бензин, не вылезли из своих пещер и не начали снова трудиться. Топливо тогда купить было почти невозможно; Джейни доводилось слышать, что его приобретали в обмен на редкие автомобильные детали, нужные инструменты и даже кофе. Однако требовалось иметь знакомство с нужным человеком – или ходить пешком.

Она закупила батарейки, свечи, сухое молоко, консервы в банках, воду в бутылках, тампоны и – один из предметов первой необходимости – туалетную бумагу. В скобяной лавке она умудрилась найти швейцарский армейский нож, провалившийся за грязную полку, – кто-то, видимо, уронил его туда давным-давно, и Джейни не сомневалась, что нож дожидался именно ее. Все другие ножи были давно проданы. Сколько времени пройдет, прежде чем полки снова полностью опустеют и служащие магазинов исчезнут, оставив их на попечение электроники?

И сколько времени пройдет, прежде чем электроника выйдет из строя и начнутся грабежи?

Автоматические торговые автоматы, продающие биозащиту для лица и рук, выросли, точно грибы после дождя. Большие, зеленые, они торчали на углах улиц, словно провозвестники смерти и опустошения, словно напоминание о том, что мир катится в пропасть. Люди торопливо пробегали мимо, потому что остановиться и воспользоваться ими означало признать немыслимое и примириться с неизбежным. Джейни на мгновение остановилась, охваченная испугом и печалью, но покупать ничего не стала.

Последнюю остановку она сделала в маленьком бакалейном магазине, известном прекрасным качеством своих товаров, – чтобы купить обжаренные кофейные зерна. Лежащий открытым на стойке наполовину пустой джутовый мешок – это было все, что осталось. Джейни не сомневалась, что пройдет не больше часа, и он опустеет совсем. Владелец еще не нацепил маску; Джейни бросила на него умоляющий взгляд, безмолвно спросив: «Можно?» Он кивнул с мрачным видом. Она сунула руку в мешок, зачерпнула зерен и с неохотой уступила место другому покупателю, жаждущему того же самого.

Потом она обратила взгляд на подносы, на которых обычно грудами лежали разноцветные, сочные фрукты, однако сейчас они были почти пусты. Джейни взяла единственный уцелевший лимон и сжала его в руке, пытаясь сохранить в памяти ощущение приятной твердости и свежести. Поднесла лимон к лицу, прижала к щеке и на миг закрыла глаза. Слегка надкусила его, чтобы почувствовать вкус, одновременно и горьковатый, и кисло-сладкий, понимая, как сильно ей будет недоставать его.

Отдышавшись, Джейни бегом поднялась по лестнице в гостевую комнату Тома. Брюс оказался дома и рад ее слышать; однако она сомневалась, что он сохранит это настроение до конца их разговора.

– Мир сходит с ума, – сказала она, обращаясь к его изображению на экране Мнемоника. – Не знаю прямо, что и делать, если вообще нам что-то нужно делать…

– Постой-ка, – прервал он ее. – Я не понимаю, о чем ты толкуешь. В каком смысле нам что-то нужно делать?

– Доктор Сэм, – удивленно ответила Джейни. – Болезнь возвращается.

Последовала пауза.

– Не здесь, – сказал потом Брюс.

Джейни непонимающе смотрела на него. Может, она ослышалась?

– Ты уверен?

– Тут нет никаких разговоров на эту тему.

– И новостные бюллетени не выходят, и меры безопасности не повышаются?

– Ничего.

– Очень странно, – растерянно сказала Джейни. – Может, у вас там и нет ничего. Может, только здесь.

– Если что и есть, об этом помалкивают. Никаких намеков.

Они помолчали; Джейн знала, что Брюс так же пристально вглядывается в ее лицо на экране, как она в его. Пауза затягивалась, и сердце у нее билось все сильнее.

– Но какое все это имеет значение для нас? – в конце концов спросил Брюс.

Джейни потребовались невероятные усилия, чтобы голос звучал ровно.

– Сейчас ситуация такая, что, если куда-то ехать, нужно делать это быстро. Когда новая волна болезни накроет нас, с поездками будет покончено.

– Джейни, что означает это «если»? Я думал, речь может идти лишь о «когда». Послушай, ты о чем-то недоговариваешь?

Язык не слушался ее. Брюс был первым мужчиной, которого она полюбила после смерти мужа. Они прошли через ад и не так уж долго были вместе, но успели поверить друг в друга и собирались не расставаться всю оставшуюся жизнь.

Но молчать и дальше просто не было сил.

– Ох, Брюс… я… я…

Установленный на Виртуальном Мнемонике старомодный передатчик работал прекрасно, на частоте, которая никем не прослушивалась, и разговор Джейни с Брюсом доносился совершенно отчетливо. Однако по мере его развития слушатели начали сожалеть, что слышат его.

– Я сейчас заплачу, – со вздохом сказала Кристина.

Сидящий рядом с ней мужчина кивнул и покачал головой.

– Том захочет прослушать запись, когда доберется сюда.

– Может, надо сначала отредактировать ее. Вряд ли ему доставит удовольствие услышать все как есть.

– Может быть. Однако суть он захочет узнать.

– Мне не кажется, что ей удалось в полной мере убедить его, – сказала Кристина. – Похоже, он полон решимости бороться.

– Мы можем затруднить ему это, сделав невозможным его приезд сюда. К примеру, подсунуть ему что-то компрометирующее.

– Нет… это чересчур. Не годится, если в результате всю оставшуюся жизнь он будет страдать. Наша задача, чтобы он сидел, где сидит, вот и все.

Мужчина задумался над словами Кристины.

– Ты, скорее всего, права. И если мы вмешаемся, Том будет недоволен тем, что мы нарушаем естественный порядок вещей.

– Но именно этим мы и занимаемся, – возразила Кристина. – В этом вся суть нашей деятельности.

– Нет. Суть в том, что мы восстанавливаем естественный порядок вещей.

– Путем вмешательства.

– А разве бывает по-другому? Все имеет свою обратную сторону. Вмешательство может быть полезным, продуктивным или вредным, контрпродуктивным.

– Ладно, – сказала Кристина. – Тогда, надо полагать, лучше не делать ничего. Пусть события развиваются сами собой.

– Так всегда и происходит, нравится нам это или нет.

После разговора с Брюсом Джейни спускалась по лестнице с таким чувством, как будто над головой у нее висит обоюдоострый топор и, куда бы она ни наклонилась и ни повернулась, случится беда. Однако, войдя на кухню, она увидела, что приборы на столе расставлены, вино налито, а Том стоит у плиты и помешивает что-то, пахнущее аппетитно и восхитительно. В тени надвигающегося бедствия он безмятежно готовил обед.

Топор растаял в воздухе. Она втянула изумительный запах и сказала:

– Из тебя получилась бы чудесная жена.

– На то есть серьезные основания. Долгое время я сам вел хозяйство.

– И, видно, многому научился.

Он переложил свою аппетитную стряпню на блюдо и поставил его на стол.

– Я живу, чтобы учиться.

– Это одна из множества черт, которые мне всегда нравились в тебе.

Они улыбнулись друг другу с ощущением полного взаимопонимания.

– Усаживайся поудобнее, – сказал Том. – Ты вся напряжена.

Джейни села к столу, он напротив.

– Так оно и есть.

– Знаешь, я тоже.

– Тогда ты скрываешь это лучше меня.

– Просто я не позволяю эмоциям с такой легкостью прорываться наружу. И это вовсе не всегда хорошо.

– Так не сдерживай их. Расскажи о том, что тебя беспокоит. Я-то все время жалуюсь на свои беды.

– Это что, требование?

Джейни открыла рот, но не нашлась, что сказать.

– Прости. – Том улыбнулся. – Очередная неудачная шутка. – Его улыбка увяла. – Я расскажу тебе, что меня беспокоит. Сегодня целый день я просматривал старые рабочие бумаги и нашел кое-что, проливающее свет на предмет ваших с Кристиной поисков.

Это было совсем не то, чего Джейни ожидала; она думала, что речь пойдет о новой волне заболевания. Она выпрямилась и с любопытством посмотрела на него.

– И что это?

Он достал из кармана рубашки сложенный документ, заполненный с обеих сторон, и протянул его Джейни поверх блюда.

– Думаю, это начиналось как вполне разумный генетический проект, но потом все пошло не так, как планировалось.

Джейни взяла бумагу.

– Многие проекты идут не так, как планируется.

– Это исключительный случай.

Она читала бумагу, хмуря брови, но когда подняла на Тома взгляд, на ее лице появилось выражение облегчения.

– Может, это шутка?

– Нет, нет. Все так и есть.

– Господи! – Она подняла на него полный удивления взгляд. – Но тогда все сходится, верно? Раздробление костей, блокировка усвоения кальция… Неудивительно, что мы не могли найти владельца патента.

– Вы, может, так никогда и не узнаете, кто за всем этим стоит.

– Но с этим…

– Джейни, дело в том, что может просто не хватить времени. По крайней мере, сейчас. То, что вы сделали, – хорошее начало процесса подготовки, но вы лишь поскребли по поверхности, и ты понимаешь это. Пора довести подготовку до конца.

– Боже мой, Том, как можно подготовиться к тому, что пожирает все на своем пути?

– Найти способ убраться с этого пути. – Он поднял взгляд на настенные часы и встал. – Хочешь немного прогуляться?

Брюса отнюдь не радовал тот факт, что встреча происходила в одном из самых грязных, прокуренных пабов Лондона. Однако не он выбирал это место, а человек, с которым он вступил в контакт.

– Учтите, только наличные, – сказал этот человек.

Тащить с собой такую большую сумму в купюрах – тут было от чего занервничать. Брюс привык расплачиваться с помощью карточки. Наличные деньги… это так обременительно – учитывая, как их много, да еще на них могут быть микробы, да еще их запросто могут украсть.

Тот, с кем у него было назначено «свидание», запаздывал, причем значительно, и он уже готов был встать и уйти, когда кто-то из-за спины похлопал его по плечу.

Брюс обернулся. Он ожидал увидеть отталкивающего типа в неопрятной одежде, воняющего алкоголем, на физиономии которого просто написана тяга к противозаконным действиям. Человека несравненно более маргинального, чем тот, что стоял перед ним. И, определенно, мужчину.

– Это вы Мэрил Дженкинс?

Изящная, привлекательная, ухоженная женщина улыбнулась.

– Ну что вы, нет. Я его помощница. Меня послали за вами. Мистер Дженкинс ожидает снаружи в автомобиле. Будьте так любезны, следуйте за мной.

Брюс взял куртку, зонтик и вслед за молодой женщиной вышел из паба, провожаемый завистливыми взглядами других клиентов, которые ошибочно представляли себе, что его ожидает. Они думали, что он заплатил женщине за любовные утехи, а на самом деле он заплатил ее хозяину (и существенно больше, чем стоило удовольствие провести с ней время) за то, чтобы его визовая проблема перестала существовать.

– Возьми все необходимое, чтобы переночевать, – сказал Том, добавив, что они вернутся утром.

Джейни покидала вещи в рюкзак: смену одежды, свитер, ночную рубашку, туалетные принадлежности…

Туфли… последняя уцелевшая пара из когда-то великолепной коллекции. Она сняла их и засунула под кровать в гостевой комнате, прямо перед разговором с Брюсом. Однако с ходу разглядеть их не удалось, поэтому она опустилась на руки и колени и заглянула под край постельного покрывала.

Да, они были там. Вытаскивая их по деревянному полу, она услышала шелест.

Между туфлями застряла обертка от мятной пастилки.

Несколько секунд она изумленно смотрела на нее.

– О господи…

Когда они ближе к вечеру покидали город, мимо проехала «скорая помощь». Они нервно обменялись взглядами. На перекрестке вспыхнул красный свет.

«Как эта обертка оказалась под кроватью в гостевой комнате?»

Джейни попыталась вспомнить, заходила ли когда-нибудь Кристина в эту комнату, но при ней не было ни одного такого случая – они всегда работали в кабинете Тома. Она чувствовала себя преданной, сбитой с толку и очень усталой.

Еще одна «скорая» промчалась мимо, ее задние огни исчезли вдали.

– Я все больше нервничаю, – сказала Джейни.

«Наверное, между ними существуют какие-то взаимоотношения, которые они скрывают; неудивительно, что они так быстро свыклись друг с другом».

– Вполне естественно. Мы и должны нервничать. Из-за множества вещей.

Он отказался сказать ей, куда они едут.

– Хочу сделать тебе сюрприз.

«Еще один сюрприз?» – подумала Джейни.

Вряд ли ее можно было удивить больше, чем это уже произошло.

– Просто доверься мне, – продолжал Том.

«Ох, как хотелось бы… но…»

Она взяла лежащий у ног маленький рюкзак и положила его на колени.

– Знаешь, это ведь почти все, что у меня есть в этом мире. Кое-какая одежда у тебя дома, то, что лежит в твоем сейфе, и вот это.

– Тебе недостает чего-то? – после паузы спросил Том.

Вопрос показался ей глупым.

– Мне недостает привычного порядка вещей.

– Думаю, на какое-то время нам всем придется отказаться от привычного порядка вещей. Пока облако не рассеется.

– Ты говоришь так, словно уверен, что оно рассеется.

– Все в этом мире проходит. Вопрос только когда.

«Пожалуйста, ох, пожалуйста, пусть мои подозрения исчезнут, и побыстрее».

Они мчались сквозь сгущающуюся тьму. Джейни откинулась на спинку сиденья и закрыла глаза.

– Есть кое-что конкретное, чего мне недостает, – сказала она спустя некоторое время.

– Чего же?

– Моего сада. Я много лет старалась сделать так, чтобы он действительно был моим. Мне будет недоставать его следующей весной, если я не смогу возродить его.

– Скорее всего, не сможешь.

– Почему ты так думаешь? – удивленно спросила она.

– Если эпидемия вернется хотя бы в половину той силы, что в прошлый раз, тебя меньше всего будет заботить восстановление дома и возрождение сада.

– Ты пугаешь меня, Том.

– Чего я и добиваюсь.

Джейни надолго замолчала, а потом сказала:

– Я чувствовала бы себя лучше, если бы ты объяснил, куда мы едем.

– Мы почти на месте.

Том кивнул на дорожный знак на обочине.

Фары осветили его, и Джейни увидела надпись:

«Огненная Дорога, 5 миль».

Джейни потрясенно смотрела на приветствующих ее людей. Одни были ей знакомы, другие нет. Наконец она снова обрела способность говорить.

– Не понимаю. Может, я просто попала в «Атлант расправил плечи»?[32]32
  Роман американской писательницы Эйн Рэнд (1905–1982).


[Закрыть]

Джон Сэндхауз, широко улыбаясь, оглядел комнату и снова посмотрел на Джейни.

– Ни архитекторов, ни баронов-разбойников. – Он перевел взгляд на Кристину. – Видишь тут хоть одного?

– Нет, – ответила девушка. – И вообще не понимаю, о чем вы.

– Для этого вы слишком молоды, – сказала Джейни. – Но когда-нибудь вы, без сомнения, прочтете эту книгу, и, судя по тому, как разворачиваются события, время для этого у вас может появиться уже нынешней зимой. – Она недоверчиво покачала головой. – Я просто… ошеломлена всем этим.

Она пробежала взглядом по лицам: Джон Сэндхауз, его жена Кэти, их дети, жмущиеся к ногам родителей; Кристина, как всегда, по-юношески полная энтузиазма; Линда Хорн – леди с «бабочками» – безмятежная, царственная, и мужчина рядом с ней, которого Джейни сочла ее мужем.

Еще один мужчина, до сих пор остававшийся в стороне, вышел вперед и протянул ей руку.

– Джейсон Дэвис. Бывший владелец этого заведения.

– Бывший?

Все взгляды обратились к Тому.

– И по-прежнему владелец по документам – для всех во внешнем мире, – сказал он, мягко положив руку на плечо Джейни. – Добро пожаловать в лагерь «Мейр».

Джейни снова перевела взгляд на Дэвиса.

– Как вы поступили бы, если бы я в разговоре с вами сказала, что хочу заглянуть сюда?

– Сделал бы соответствующие приготовления, – ответил он. – Нам ничего не стоит придать дому обычный сельский вид.

Комната, где они находились, очевидно, служила залом для собраний и меньше всего напоминала часть сельского дома. Остроконечная застекленная крыша, ритмично вращающиеся над головой бесшумные вентиляторы, колышущие листья растений. Однако вдоль всего конька крыши и там, где стены сходились с ней, висели драпировки, скатанные и подвязанные; без сомнения, их можно было быстро опустить, чтобы сбить с толку неожиданного посетителя. Еще здесь имелось множество окон, устроенных таким образом, что при необходимости они могли уйти в стену. Чистый, прохладный и влажный воздух сильно напоминал тот, который был в доме Линды Хорн.

Джейни перевела взгляд на бывшую лагерную медсестру.

– Никаких бабочек?

– Я не могу перевезти их сюда, пока мы окончательно не отгородимся от остального мира. Но я сделаю это, как только время придет.

– Скоро, надо полагать, – сказала Джейни.

– Думаю, вы правы.

Джейни посмотрела на Тома.

– Ты продолжаешь удивлять меня.

– Еще только начал.

– Верю. – Она снова обежала взглядом огромное пространство зала. – Потрясающе… Это и есть тот утопический рай, о котором ты говорил? Где мы будем прятаться от надвигающегося мора?

Послышались нервные смешки, однако ответ Тома прозвучал со всей серьезностью:

– Да, это он и есть.

Тридцать один

После долгих, мучительных и жарких дебатов было принято решение, что завтра утром вся армия отправится на оговоренное место встречи и будет ждать появления либо Каля, либо войска Наварры. Командиры разошлись по поляне, рассказывая солдатам, что предводитель не вернулся, что горнист поднимет их завтра задолго до рассвета, что они должны быть готовы быстро встать, перекусить, напиться, взять оружие, надеть доспехи и выступить на Компьенскую дорогу.

Кэт, однако, не ложилась; даже когда стемнело, она продолжала сидеть на холме, откуда открывался вид на дорогу, вслушиваясь, не раздастся ли стук копыт – звук, которого больше всего жаждала услышать ее душа. На все уговоры уйти она не обращала внимания. В конце концов, во исполнение данного Гильому обещания, Алехандро взял ее за руку и буквально затащил в дом.

Она рыдала в его объятиях, он утирал ей слезы, а потом, совершенно измотанная, обессиленная, она заснула у него на плече. Ее сердце было разбито, надежды развеялись, как дым; те же чувства испытывал и Алехандро.

«Кто знал, что мое отцовство не будет иметь конца?» – Думал он, баюкая у своей груди женщину-дитя и ощущая ее боль, как свою собственную.

Кто мог предположить, что дочь, даже не родная по крови, навсегда завладеет частью его души?

Частички его души были разбросаны по всей Европе. Одна осталась в Сервере, его родном городе в прекрасной испанской провинции Арагон. Значительная часть его души покоилась в Англии, вместе с Аделью; и в Авиньоне, где он в последний раз видел Эрнандеса и где, как он надеялся вопреки доводам разума, его престарелые родители нашли безопасное убежище. Часть души осталась и в Париже, с презираемым и одновременно вызывающим восхищение де Шальяком; даже против воли Алехандро она всегда будет тосковать по этому человеку. И здесь, на его плече, спала молодая женщина, владевшая настолько значительной частью его души, что, возможно, когда-нибудь это погубит его.

Закрыв глаза и привалившись к стогу соломы, он крепко обнимал свою беременную дочь, чей муж сейчас находился в руках человека, который успел доказать, что для достижения своих целей не остановится ни перед каким зверством. Незаметно для себя Алехандро задремал, и в этом полусне ему снова явился Карлос Альдерон, только на сей раз кузнец преследовал не его самого, а Гильома Каля.

Казалось, он спал всего несколько минут, но вот пропела труба, и Алехандро мгновенно очнулся, по-прежнему прижимая к груди спящую Кэт. Он бережно положил ее на солому. Снял рубашку, умылся, надел самую грубую, прочную одежду. Заглянул в свою лекарскую сумку, подумал, что неплохо бы иметь инструменты получше, но и эти сгодятся для оказания первой помощи раненым. Проверил, сколько у него перевязочного материала, пожалев, что не вчетверо больше. Все горшки и баки были полны отфильтрованной воды, с потолка свисали пучки трав, которые также потребуются для лечения и приглушения боли. Со вздохом глубокого беспокойства обследовал запасы опия.

Покончив с этими приготовлениями, Алехандро намочил в чистой воде тряпку и вытер с глаз дочери засохшие слезы. Это разбудило ее.

Первыми словами Кэт были:

– Он вернулся?

Алехандро нежно пригладил ее волосы и печально покачал головой.

– Нет, дочь, не вернулся.

Не говоря ни слова, она встала и быстро привела себя в порядок. Солдаты входили в дом, брали свое простое оружие и выходили наружу. Командиры скакали среди солдат, помогая выстраиваться в боевом порядке. Наконец армия пришла в движение. Они с Кэт покинули дом, и Алехандро остановил скачущего мимо командира.

– Если дело дойдет до битвы, приносите в дом только тех раненых, которых еще можно спасти. У нас нет места для тех, кто неизбежно истечет кровью и испустит дух.

Командир просто кивнул, передал эту просьбу соратникам и поскакал вперед, чтобы занять место во главе строя.

– Мы будем смотреть с холма, – заявила Кэт и, не дав Алехандро возразить, потащила его за собой.

Стоило ему закрыть глаза, и, казалось, ее рука становится маленькой, а его не такой грубой, и топот марширующих ног сменяется детским смехом. Однако когда он снова открывал глаза, на него обрушивались звуки и образы надвигающейся битвы, и лицо невольно искажала гримаса. Они пробежали вдоль рядов солдат, свернули в сторону и начали подниматься по склону, сквозь влажную прохладу леса. Достигнув вершины холма, они остановились и замерли в ожидании.

Армия Гильома Каля производила поразительное, устрашающее впечатление. На первый взгляд можно было сказать, что это всего лишь чуть приодетые нищие, однако головы они держали высоко, а оружие наготове и, размахивая потрепанными знаменами, выкрикивали призывы со страстью подлинных воинов. Во главе фаланги скакали всадники с пиками, за ними шли копьеносцы, лучники со своими грубыми луками, люди, вооруженные просто дубинками и булавами, а в конце, и таких было больше всего, те, чьим оружием были лишь ножи и голые руки.

Когда солнце поднялось над верхушками деревьев, эта человеческая масса протяженностью в половину мили замерла почти в полном молчании, с волнением ожидая возвращения своего короля.

Прошло совсем немного времени, и послышался крик дозорного:

– Армия приближается!

По многотысячной толпе пробежал взволнованный шум, и вскоре даже те, кто стоял в самых задних рядах, поняли, что в их направлении движется войско Карла Наваррского.

Кэт и Алехандро тоже увидели его, но поскольку они находились на возвышенной точке, то имели возможность разглядеть, что впереди основной массы скачет отряд из шести-семи всадников. Защищаясь от солнца, Алехандро прикрыл ладонью глаза, но все равно детали пока ускользали.

– Я ничего не вижу, père! – закричала Кэт.

– И я тоже! Они все еще слишком далеко. Но постой… что-то происходит. – Он еще тщательнее затенил глаза. – Сама армия остановилась, но передовой отряд продолжает двигаться вперед.

Его зрение всегда было острее, чем у Кэт – трудности при разглядывании дальних предметов, по-видимому, были у нее в крови, хотя она страдала от этого не так сильно, как другие члены ее семьи. Алехандро продолжал вглядываться, испытывая нарастающее чувство страха. Впереди скакал воин в прекрасных доспехах с высоко поднятым флагом барона де Куси, за ним молодой человек, по-видимому, сам барон. Дальше следовали еще три всадника, все на прекрасных конях, вооруженные мечами, булавами и пиками самого высшего качества. И между ними скакал Гильом Каль. На голове у него красовался шлем с плюмажем. Алехандро смотрел, затаив дыхание.

Прошло немного времени, и солдаты тоже увидели то, что Алехандро предпочел утаить от дочери. Послышались крики:

– Да здравствует король Жакерии!

Кэт сжала руку Алехандро, умоляя не скупиться на детали.

– Рассказывай, père! Ох, будь проклята эта моя неспособность видеть вдаль!

– Они считают, что Гильом среди всадников, – еле слышно сказал Алехандро, – и я тоже так думаю.

Не говоря ни слова, Кэт бросилась вниз по склону холма. Алехандро не оставалось ничего иного, кроме как последовать за ней.

Они пробежали мимо первых рядом фаланги, мимо командиров, которые как будто чего-то выжидали. Их кони нервно гарцевали на месте.

«Почему они не скачут ему навстречу?» – удивился Алехандро.

Командиры выглядели такими же сбитыми с толку, как и он сам, и у них хватило ума сдерживать солдат. Кэт и Алехандро бежали вдоль края леса и наконец остановились там, откуда хорошо видно было все, что происходит впереди.

Отряд продолжал скакать, медленно, шаг за шагом. Кэт повернулась к Алехандро.

– Ох, père, это же Гильом! – В ее голосе звенела радость. – Господь услышал мои молитвы!

И она снова повернулась в сторону всадников.

Положив руку ей на плечо, Алехандро почувствовал, что она дрожит. И потом всадники остановились, все, кроме Каля; плечо Кэт ощутимо напряглось. Алехандро прищурился, чтобы лучше видеть; что-то явно было не так. Гильом Каль покачивался в седле, а его конь продолжал скакать вперед как будто по собственной воле, словно не всадник направлял его. Затаив дыхание, Алехандро обхватил Кэт за талию и сомкнул руки у нее на животе. Сердце билось так громко, что стук отдавался в висках. Алехандро смотрел; все смотрели.

В конце концов конь в растерянности резко остановился, и Каль качнулся вперед. Казалось, он не может оторвать руки от какой-то точки седла. Шлем с плюмажем упал вперед и с грохотом покатился по земле – под ним не было ничего, что бы его удерживало.

Кэт вскрикнула и попыталась вырваться из рук Алехандро. Обезглавленное тело ее мужа моталось туда и обратно – это испуганный конь кружился на одном месте, то и дело взбрыкивая. Наконец несколько командиров поскакали вперед, чтобы остановить коня, и закрыли собой ужасное зрелище. Колени у Кэт подогнулись, она упала на землю, почти без сознания. Алехандро подхватил ее и побежал к дому. Он мчался через лес, перед глазами все расплывалось от слез; по пути он услышал, как пропела труба, мятежники закричали, и под топот копыт армия Жакерии ринулась вперед, чтобы отомстить жестокому убийце своего вождя. Навстречу им помчались солдаты Наварры. А что еще им оставалось делать, если, как впоследствии будут утверждать Наварра и де Куси, на них напали вопреки предложению заключить союз?

Армии встретились и перемешались; теперь грохот сражения перекрывал все звуки. При каждом вздохе горло Алехандро обжигало болью, грудь саднило, руки едва не отваливались, удерживая почти непосильную ношу. Ростом Кэт была с него и, как ему казалось сейчас, весом тоже. Тем не менее ноги Алехандро чудесным образом не подвели его, и он добежал до дома.

Положил ее на скамью и не слишком нежно похлопал по щекам, чтобы привести в чувство. Наконец она открыла глаза, и на ее лице возникло такое душераздирающее выражение горя, какого Алехандро в жизни не видел. Она снова запричитала, он обнял ее и прижал к груди, легонько покачивая; ее тело, казалось, окоченело и никак не реагировало на его объятия, недвижностью напоминая труп.

Звуки боя приближались. Совсем скоро на них обрушится целый поток раненых, истекающих кровью людей, умоляющих о милосердии, и для многих из них проявлением милосердия станет скорая смерть. Алехандро выпустил Кэт из объятий и с силой взял ее за плечи.

– Дочь, твое горе безмерно, я понимаю это. Но ты сможешь позволить себе быть вдовой лишь завтра. Здесь и сейчас требуется твое умение целительницы.

– Ох, père, ох, père… – продолжала рыдать она. – Его больше нет… Мой муж мертв.

– И никогда не вернется, – жестко, но с болью и сочувствием сказал Алехандро. – Отныне и навсегда это твоя ноша. – Потом голос его зазвучал мягче. – Я тоже не могу похвастаться тем, что Адель была со мной на протяжении долгих лет, и боль утраты все еще живет во мне. Но у меня есть ты, а у тебя есть я. А скоро у нас будет и твой ребенок. Мы должны сделать все, чтобы у него был мир, где он сможет расти.