Текст книги "Огненная дорога"

Автор книги: Энн Бенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

Кэт разглядывала его в свете свечи, восхищаясь сильным телом и чувствуя, как пылают щеки. Неожиданно ей показалось, что в комнате очень жарко. Кэт окунула пальцы в кувшин с водой и смочила лоб, но это мало помогло.

Если бы père увидел ее сейчас… что бы он сказал? Отругал бы за то, что она раздела беднягу и глазела на него, зная, что он лишен возможности прикрыться?

«Он понял бы. Ведь это все ради опрятности, а père так любит опрятность…»

В комнату проник лунный луч, и Кэт задула свечи; теперь скромность Гильома была уязвлена не так сильно. Налив воды в чашу, девушка смочила в ней ткань, отжала ее и начала смывать грязь с мужского тела.

Он застонал во сне, и она подумала, что, может, прикосновение влажной тряпки его беспокоит. Однако, наклонившись, она разглядела, что, хотя его глаза по-прежнему закрыты, на губах расплылась блаженная улыбка.

«Прохлада воды приятна его коже», – рассудила она, страстно желая поскорее вымыться самой.

Она продолжала трудиться над ним и уже добралась до груди, когда ее внимание привлекло какое-то движение.

«Бог мой, – подумала она, – так вот что имеют в виду, говоря о…»

Она сидела, с настороженным восхищением глядя, как поднимается плоть Гильома, и чувствуя прилив тепла в той части тела, где никогда прежде его не ощущала. Она всмотрелась в его лицо, но он полностью погрузился в свой пьяный мир. Очень медленно, чувствуя, как дрожат пальцы, она протянула руку и прикоснулась к вздыбившейся плоти.

Внезапно эта часть его тела снова пришла в движение. Кэт отдернула руку и прижала ее к груди.

Однако пальцы все еще сохраняли ощущение его кожи. Кэт вытянула руку и внимательно всмотрелась в нее. Она выглядела, как и раньше, – ее собственная, хорошо знакомая рука. Тем не менее ощущение было какое-то новое.

Вздрогнув, она как можно лучше прополоскала грязную тряпку, вылила в окно использованную воду и налила в чашу свежую. Сняла одежду и вымылась сама, время от времени оглядываясь через плечо на своего нежданного «кавалера». Натянула нижнюю сорочку и легла, и, когда солома при этом зашелестела, Гильом потянулся к ней, как будто это была самая естественная вещь – обнять ее. На миг он приоткрыл глаза и невнятно пробормотал:

– Я сплю или и впрямь обнимаю тебя?

После короткой паузы она ответила:

– От тебя несло, и я тебя вымыла. Нам предложили всего одну постель.

Вид у него сделался смущенный.

Рука Гильома на ее плече была теплой, прикосновение нежным, и вопреки собственной воле Кэт почувствовала к нему расположение. Однако она тут же взяла себя в руки и сказала строго:

– У нас нет выбора, придется спать вместе. Я верю в твое благородство, а иначе мне придется вылить на тебя остатки воды.

– Что ты… – забормотал он. – Я могу поклясться…

Кэт приложила палец к его губам.

– Ты пьян, Гильом, – прошептала она. – Давай спи дальше.

Он закрыл глаза и начал засыпать.

– Пьян… да… ты права… – Он произносил слова так невнятно, что она едва понимала их, однако последняя фраза прозвучала на удивление разборчиво: – А ты прекрасна.

Почувствовав, что сыт, Алехандро невольно ощутил себя виноватым при мысли о Кэт, которая, может быть, в этот момент бродит голодная где-то по улицам, пока он объедается в роскошном особняке.

«Где она сейчас? Понимает ли этот грубый француз, как следует о ней заботиться?»

Еще он задавался вопросом, стыдится ли хоть отчасти де Шальяк богатства своего стола, когда крестьяне по всей стране голодают, и решил, что вряд ли: не тот он человек, чтобы обременять себя подобными вещами.

«Но он, безусловно, хочет услышать от меня слова восхищения».

– Благодарю за гостеприимство, – сказал Алехандро, с трудом преодолевая чувство горечи. – Такого я не ел со времен пребывания при дворе Эдуарда.

– Я польщен, доктор, поскольку Эдуард известен своим гостеприимством. – Де Шальяк вскинул бровь. – Конечно, вы и сами могли бы жить очень даже неплохо.

«А теперь не смогу, поскольку мое богатство в твоих руках, и ты, надо думать, воспользуешься им сам».

– Это не проблема экономии, – сказал Алехандро. – Я не хотел привлекать внимание вызывающим поведением.

– Расходование денег на еду вряд ли можно счесть вызывающим поведением. Не забывайте, вы во Франции. Здесь все питаются так хорошо, как могут. Одни лучше, другие хуже, конечно.

Алехандро спрашивал себя, имеет ли де Шальяк вообще представление о царящем во Франции голоде. Гнев заклокотал внутри, однако каким-то чудом он сумел сдержать его усилием воли, внешне оставаясь спокойным. Единственное, что его по-настоящему волновало сейчас, это как сбежать и встретиться с Кэт. И если не удастся вернуть свое золото, что же… так тому и быть. Он выживет.

Да, есть же еще книга Авраама, как с ней? Несомненно, де Шальяк понимает ее ценность и будет обращаться с ней бережно, но если она останется у него, люди, для которых она предназначена, так и не узнают скрытых в ней сокровищ мудрости.

«Может, он все же вернет ее мне…»

Нет. Глупо даже спрашивать. Де Шальяк ни за что не согласится.

«Однако без помощи еврея секреты книги останутся для него за семью печатями, а единственный еврей, который у него есть, это я».

Какой смысл спорить с самим собой, когда рядом сидит человек, от которого…

– Рукопись, которая была при мне, – начал Алехандро, тщательно подбирая слова.

– Ах да. – Де Шальяк откинулся в кресле, ожидая продолжения.

– Она очень много для меня значит.

– Прекрасная книга, должен признать, но, как мне представляется, не более ценная, чем любая другая. В чем ее значение?

Де Шальяк снова играл с ним, это ясно, поскольку даже переведенного отрывка достаточно, чтобы понять природу скрытых в книге секретов.

«Он хочет услышать это от меня».

– В ней сокрыто послание мудрости, предназначенное для моих соотечественников.

– Послание от вашего бога?

– Нет.

– Тогда от кого? – В голосе де Шальяка внезапно послышались нотки раздражения.

Алехандро молчал.

– Повторяю вопрос: от кого?

– Не знаю я, от кого! – почти прокричал Алехандро. – Знаю лишь, что ее написал человек по имени Авраам, который называет себя священником или левитом.

– На некоторых страницах есть алхимические символы, коллега. Этот Авраам… он разбирается в искусстве алхимии?

– Я расшифровал недостаточно, чтобы ответить на ваш вопрос.

Некоторое время элегантный француз с задумчивым видом сидел в резном кресле и глядел в пространство, по-видимому забыв о госте. Потом он поднялся и начал расхаживать по комнате, но в конце концов остановился и посмотрел на Алехандро.

– Завтра я приглашу кое-каких гостей отобедать со мной. Среди них будет человек, знакомый с искусством алхимии.

Алехандро вперил в де Шальяка ледяной взгляд.

«Завтра? – подумал он. – Нет, не завтра, поскольку завтра я сбегу отсюда, даже если это будет стоить мне сломанной ноги».

Вслух же он сказал:

– Как пожелаете. Буду с нетерпением ждать.

Когда сменившиеся охранники снова отвели Алехандро в крошечную комнатушку, он с великим огорчением обнаружил, что окно заколочено редкими деревянными планками. Работа явно была сделана на скорую руку, плотник даже оставил на полу маленькие обрезки дерева. Алехандро поднял один из них и повертел в пальцах.

«Значит, де Шальяк намерен и дальше держать меня здесь, – подумал он. – Властям выдавать не собирается».

Горький смех сорвался с его губ.

«Сейчас и властей-то никаких нет».

Он попытался выглянуть наружу, но голова не пролезала между планками.

«По крайней мере, одно он мне оставил, – мелькнула горькая мысль. – Вид на реку. Значит, остается и надежда».

Двенадцать

Птицы. Солнечный свет. Запах кофе.

«Вчера, прежде чем уйти, Том запрограммировал кофеварку, – подумала Джейни, испытывая жгучую благодарность к нему. Мелькнула мысль, удивившая ее саму: – Жаль, что его здесь нет, а то снова приготовил бы завтрак».

Но потом ее внимание привлек изумительный аромат свежеиспеченных оладий.

«Он остался».

Эта мысль была неожиданно приятна. Может, спал на кушетке. Она надела поверх ночной рубашки халат и пошла на запах – в кухню.

На столе тарелка с золотистыми оладьями, на которых таял кусочек масла, рядом – кружка с кофе, накрытая блюдцем. И около нее лежала записка.

«Звонил Брюс… Я тебя люблю».

Джейни вытянула записку на длину руки, прочла ее.

И тут услышала шум в гостиной.

– Том?

Никакого ответа. Сжимая в руке записку и рассчитывая услышать «доброе утро», Джейни направилась в гостиную, большую, полную света комнату с высоким потолком.

Однако это оказался не Том, давний друг и адвокат. Вместо него она увидела абсолютно незнакомую молодую женщину, лет, наверное, двадцати с небольшим; если память не изменяла Джейни, она никогда ее прежде не видела, и уж точно не в своем доме. Негромко напевая, девушка приводила в порядок остатки вчерашнего разгрома. Длинноногая, худощавая, с густыми, вьющимися светлыми волосами, перевязанными банданой, и в фартуке. На вид добродушная, деятельная – ни дать ни взять хозяйка или служанка за домашней работой.

Тем не менее она была тут посторонняя. Джейни потрясенно выругалась и, все еще сжимая в руке записку, бегом вернулась на кухню в поисках чего-нибудь режущего, колющего… в общем, достаточно устрашающего.

Девушка выронила вещи, которые только что подняла, и бросилась следом.

– Постойте!

Оказавшись на кухне, незнакомка увидела Джейни, вскинувшую в поднятой руке блестящий изогнутый нож.

– Убирайтесь отсюда!

– Нет, постойте, это совсем не то, что вы думаете…

– Вам мало того, что вы унесли в прошлый раз?

Джейни взмахнула ножом.

– Доктор Кроув, подождите минуточку… я не вор… может, вы положите…

Джейни снова взмахнула ножом, на этот раз более угрожающе. Молодая женщина в страхе отшатнулась.

– Кто вы?

Возникла напряженная пауза.

– Я задавала вам тот же вопрос.

– Никаких вопросов вы мне не задавали. Мы никогда не встречались прежде.

– Лично нет. Пожалуйста, положите нож.

– Нет – пока вы не объясните мне, какого черта делаете здесь. – Голос Джейни дрожал от страха, но она не собиралась сдавать позиции. – И я сама буду решать, использовать его или нет.

Девушка отступила чуть дальше, оборонительным жестом выставив перед собой руки.

– Не бойтесь, – негромко сказала она.

– Что?

– Я сказала: не бойтесь.

Электронная почта. Видимо, именно эта девушка отправила ей то послание.

– О господи!

Джейни и девушка, не отрываясь, смотрели друг на друга. Спустя несколько мгновений Джейни медленно положила нож на стол, не отнимая, однако, руки от его рукоятки и взглядом говоря незнакомке: «Не делайте никаких глупостей».

Девушка выдохнула; чувствовалось, что несколько мгновений она вообще боялась дышать. Снова продемонстрировав пустые руки, она сказала:

– Я безоружна. У меня нет даже пилки для ногтей.

Это, однако, никак не объясняло ее присутствие здесь.

– Продолжайте, – сказала Джейни.

– Хорошо. Просто… расслабьтесь. Меня зовут Кристина Вогел. – Она настороженно сделала шаг вперед и протянула Джейни руку. – Я давно жду встречи с вами.

Джейни не была готова пожимать незнакомке руку; она отступила и поплотнее запахнула халат.

Вогел. Ну конечно.

– Значит, это вы…

Кристина улыбнулась.

– Да, все правильно.

– Что вы делаете у меня в кухне?

Как если бы этот вопрос удивил ее, Кристина сделала жест в сторону тарелки с оладьями и кофейной кружки.

– Я приготовила вам завтрак, – с невинным видом ответила она. – Подумала, что вы проголодаетесь. – Она повернула голову в сторону гостиной. – И еще я подумала, что стоит немного убраться, но как раз хотела разбудить вас, потому что есть вещи, которые не знаю, куда класть, да и оладьи были уже готовы…

– Остановитесь. Просто остановитесь. – В сознании Джейни вспыхнул образ: она просыпается и обнаруживает стоящую над ней незнакомку. И не успокаивал даже тот факт, что Кристина казалась такой… молодой. – Я хочу знать, как вы оказались здесь.

– Просто толкнула дверь. Она оказалась незаперта.

«Незаперта? Невозможно, – подумала Джейни. – Том в жизни не оставил бы дверь незапертой».

Она прищурилась, подозрительно глядя на девушку.

– Это Том послал вас?

– Кто такой Том?

Проснувшись, Джейни испытывала почти зверский голод, но утренние события так ошеломили ее, что она лишь отщипнула оладью, даже не почувствовав ее вкуса. Записка Тома с ее очаровательной двусмысленностью была мгновенно забыта.

В конце концов Джейни удалось добиться более или менее внятного ответа.

– Лагерь «Мейр», – сказала Кристина. – Вот почему я здесь. Своими расспросами вы попали не в бровь, а в глаз. Нужно же было что-то сделать в ответ.

– Но… вас кто-то послал или это ваша собственная инициатива?

– Нет, меня послали. – Кристина отпила глоток кофе.

– Кто?

– Вы правда хотите это знать?

– Конечно!

– Мне очень жаль… пока я не могу вам ответить. Сначала нужно кое-что выяснить. У вас.

Джейни сердито смотрела на свою гостью. Какое нахальство, какая бесцеремонность!

«Какое бесстрашие, – подумала она. – И как сильно девушка похожа на Бетси!»

– Если вам известно о моих расспросах насчет лагеря, вы, надо думать, пристально следили за мной.

– На самом деле – нет. На самом деле это вы нашли нас. Вы заглянули на некий веб-сайт, а мы просто отследили это.

– Думаю, его посещают множество людей.

– Вы единственная, у кого нет детей.

Выждав, пока утихнет боль, вызванная этим замечанием, Джейни сказала:

– Бросьте. Уверена, на этот сайт не раз натыкались люди, не имеющие к тому серьезных оснований.

– Натыкались, смотрели и уходили. Вы же проглядели другие связанные с ним сайты. И один даже распечатали.

Джейни почувствовала, как подскочило давление.

– Значит, вы отслеживали мои поиски в Сети… отсюда явно следует, что вы очень много обо мне знаете.

– Кое-что. То, что можно узнать таким способом. Однако у компьютеров есть свои ограничения, знаете ли. Нам по-прежнему непонятно, каким образом вы вышли на лагерь «Мейр».

– Вышла? Я не выходила на него. Мне о нем рассказали, а я просто проверила эти сведения, потому что делаю кое-что для мальчика, когда-то отдыхавшего там.

В глазах Кристины промелькнуло выражение понимания; Джейни даже подумала, что вот-вот услышит имя Абрахама Прайвеса. Однако она была разочарована. Кристина сказала лишь:

– Вы распечатали сайт с мальчиком в инвалидной коляске. Из вашего резюме нам известно…

– Постойте-ка… Вы все время говорите «нам», «мы»… Кто эти «мы»?

Кристина Вогел, по-видимому, не привыкла, чтобы ее перебивали, и не испытывала удовольствия по этому поводу.

– Минуточку, – с нотками возмущения в голосе сказала она, – я боюсь потерять мысль. Как уже было сказано, мы ознакомились с вашим резюме, с другими вашими работами и пришли к выводу, что вы умная женщина и основательный, наблюдательный ученый. Ваши труды в области нейрохирургии можно назвать блестящими. Кстати, в связи со всем этим мы считаем позором тот факт, что у вас возникла проблема с возобновлением лицензии.

Джейни поражение смотрела на молодую женщину, продолжающую детально излагать ее, Джейни, историю.

– А что касается исследования почвы в Лондоне… насколько я могу судить, это просто замечательная работа. Очень впечатляющая.

– Я ее пока не публиковала.

Кристина на секунду растерялась.

– Да? Как бы то ни было, я ее читала, понятия не имея, что она не опубликована.

– Она на жестком диске моего компьютера. Того самого, который украли. И на моем рабочем компьютере, и еще отпечатанная копия хранится у моего адвоката.

– Ну, в общем, не важно, каким образом…

– Напротив, важно. Для меня, по крайней мере.

Вымученно улыбнувшись, Кристина продолжала гнуть свою линию, пропустив мимо ушей выпады Джейни.

– Не важно, каким образом мы узнали о ваших качествах ученого. Важно, что узнали. И естественно, сделали вывод, что, заинтересовавшись лагерем «Мейр», вы сложили два и два и получили пятьдесят три. Или любую другую сумму.

– Это можно допустить.

Джейни устремила долгий взгляд на сидящую напротив молодую женщину, не в силах отделаться от мысли, что ее собственной дочери Бетси через месяц исполнилось бы двадцать – если бы она не пала жертвой чумы.

«Этой девушке примерно столько же».

Джейни попыталась представить себе Бетси, сидящую за кухонным столом совершенно незнакомой женщины, к которой она явилась без приглашения, и чувствующей себя при этом абсолютно спокойно. А что? Картина казалась вполне реальной. Бетси была энергичным ребенком, просто судьба не дала ей возможности полностью раскрыть свой потенциал.

И откуда такая юная женщина черпает свое бесстрашие? Многие пережившие Вспышки молодые люди стали более смелыми, даже более жесткими… в их среде огромным успехом пользуются всякие культы силы. Но можно ли сказать, что этой девушке присуща жесткость?

«Нет. Смелость – да; сила, может быть».

Однако не жесткость. Напротив, здесь ощущалась даже некоторая уязвимость, некоторая жажда одобрения.

– Думаю, пора объяснить наконец, кто такие «мы».

Кристина выглядела сбитой с толку.

– Мы?

– Да, мы. Вы только что говорили: «мы узнали то, мы узнали это, мы сделали вывод…» и прочее. Я спрашиваю, кто такие «мы».

– Ну-у…

– Не можете вспомнить?

У Кристины сделался такой вид, точно она усиленно напрягает память. Как будто, пока Джейни задумалась, она мысленно уплыла куда-то.

Потом ее лицо озарил свет понимания.

– Ох, да! Мы.

Оправившись от своего недолгого забытья, Кристина сделала глубокий вдох, как бы готовясь произнести речь. Однако ее объяснение оказалось таким коротким и механическим, что у Джейни сложилось впечатление, будто оно было тщательно заготовлено заранее и заучено наизусть.

– Мы – агентство обеспокоенных граждан-добровольцев, занимающееся расследованием случаев, которые, возможно, связаны с незаконными генетическими манипуляциями.

«Простенько, но со вкусом», – подумала Джейни.

– Правительственное агентство?

Вопрос, казалось, почти оскорбил Кристину.

– Нет, нет. Частное. Полностью независимое. Добровольцы, как я сказала.

– Кто вас спонсирует?

Девушка ответила не сразу, как бы решая, что именно сказать; складывалось впечатление, что этот вопрос не был предусмотрен сценарием.

– У нас есть свои методы. – Вот и все, что она выдала в конце концов. – Но пусть это вас не беспокоит, по крайней мере в данный момент.

– Меня это беспокоит, что бы вы ни думали по этому поводу. Точно так же, как меня беспокоит, каким образом вы получили доступ к моим лондонским запискам. Однако еще больше и прежде всего меня беспокоит, зачем вообще вы здесь. Это никак не может быть данью моей научной проницательности. И плохо верится, что вас прислал кто-то из лагеря «Мейр».

– Вот это уж точно нет.

– Значит, вам что-то от меня нужно.

– М-м… да.

– И что именно?

– Мы хотим, чтобы вы кое-что для нас сделали.

«Вот это сюрприз».

– Что именно?

– Небольшое расследование.

– Я не специалист по расследованиям. Безусловно, есть множество людей, гораздо более сведущих в этой сфере. Почему бы вам не обратиться к ним?

– Потому что мы не доверяем никому из них.

– А мне доверяете?

– Да. Вас нам… рекомендовали.

– Вы не будете возражать, если я поинтересуюсь кто?

– Думаю, на данном этапе раскрывать это неразумно.

«Она играет со мной, как кошка с мышкой. Какая нелепость!»

– Ох, бога ради…

Кристина просто отмахнулась от возражений Джейни.

– У нас есть собственная база данных, и кое-какие люди в ней помечены как возможные жертвы генетических манипуляций. Вы наткнулись на некоторых из них, и у вас достаточно умения, чтобы помочь нам выяснить, что на самом деле происходит.

– Но я не генетик.

– Это несущественно. Я неплохо знакома с генетикой. У нас есть и другие люди, которые помогут разобраться с той информацией, которую вы добудете в…

– В Большой базе, надо полагать?

Кристина кивнула, достала из кармана маленький сложенный листок бумаги, развернула его и прочла, что там написано.

– Абрахам Прайвес. Можно только поражаться точности вашей интуиции. Вот мы и решили, что стоит присмотреться к вам. И когда присмотрелись, нам понравилось то, что мы увидели.

Джейни сделала жест в сторону гостиной.

– Можно было действовать поделикатнее.

– В чем мы проявили неделикатность?

– Прошлой ночью… это проникновение.

– Это не мы, – очень взвешенно и серьезно ответила Кристина. – Это как раз то, почему я сегодня здесь. Мы пришли к выводу, что ждать больше нельзя.

Поначалу Джейни не верила, что Кристина и ее группа не имеют отношения к событиям прошлой ночи, однако девушка стояла на своем. И потом, почти против воли и уж точно вопреки здравому смыслу, Джейни начала прислушиваться к ее доводам.

– Тогда кто это мог быть?

– Вот этого мы не знаем, хотя очень хотели бы знать. Слишком уж много совпадений: вы находите способ тайком добыть данные, и компьютер с этими данными оказывается единственной вещью, которую тут же украли в вашем доме. – Кристина наклонилась вперед, с вызовом глядя в глаза Джейни. – У вас есть умение, мотивация и упорство, чтобы выяснить, кто старается защитить секреты лагеря «Мейр» и почему. Однако я должна предостеречь вас – возможно, это дело опасное. Если вы решите помочь нам, на что мы очень надеемся, вам на всякий случай следует привести свои дела в порядок.

Джейни снова насторожилась.

– По-вашему, кто-то может попытаться причинить мне вред?

– Скорее всего, не физически. Однако вам лучше копировать все материалы и то, что у вас есть ценного, хранить в надежном месте. Просто на всякий случай.

– Когда я должна сообщить вам о результатах?

– Как можно быстрее.

– Как мне связаться с вами?

– Мы сами с вами свяжемся.

И на этом Кристина отбыла, уехала в маленьком автомобиле, который ночью припарковала на подъездной дорожке.

Провожая его взглядом, Джейни спрашивала себя, во что ввязывается.

Потом она сидела на кухне, собираясь с мыслями. Записка от Брюса, написанная Томом, по-прежнему лежала на столе. Джейни уставилась на нее, словно ожидая, что та заговорит. Однако записка стоически молчала и даже еще больше запутывала ситуацию.

Это не было их обычное время звонка, но ей очень требовалось разобраться в том, что происходит. По счастью, Брюс все еще был у себя в офисе.

– Ты не поверишь, что произошло за последние двадцать четыре часа.

Брюс выслушал ее, не перебивая. По ее возбужденному тону было ясно – она рассчитывает, что он поймет, насколько притягательна для нее вся эта история в целом. Однако его реакция охладила ее энтузиазм.

– Я знаю, тебе не понравится то, что я скажу, – заявил он, – но мне все это совсем не нравится. На протяжении двух дней в твоем доме дважды объявляются незнакомцы. Кто-то «приглядывается» к тебе. Джейни… я обеспокоен… все это очень странно, и, по-моему, тебе следует быть менее опрометчивой. Такое впечатление, что ты готова погрузиться в это дело с головой. Может, разумнее выйти из игры… раздобыть визу, куда получится, и убраться к чертям подальше. Плюнуть на свою работу и просто уехать. Куда угодно.

– Брюс, о чем ты говоришь? Я не могу просто уехать… в смысле, я с радостью плюнула бы на свою работу, но вот все остальное… Нет, я не могу просто сбежать.

– Почему?

– Потому что… потому что у меня есть чувство ответственности, вот почему.

– Ради чего такого уж важного стоит подвергать себя опасности?

«Ради счастья делать что-то, имеющее смысл, – вспыхнуло в ее сознании. – Ради выброса адреналина, которым это сопровождается. Ради Абрахама Прайвеса, а может, и ради других мальчиков».

Однако ничего этого она не сказала.

– Прежде всего я вовсе не уверена, что мне угрожает реальная опасность.

– Человек мертв, в твой дом вломились. Появляется очаровательная незнакомка – по чистой случайности, разумеется, возраста твоей покойной дочери, что, конечно, глубоко затрагивает твои чувства, и пытается втянуть тебя во что-то, сильно отдающее нарушением законности. Это опасно.

– Со мной все будет в порядке, я в состоянии позаботиться о себе…

– А как насчет нас? Если у тебя возникнут новые проблемы, это затронет нас обоих. Не исключено, что тогда мы вообще не сможем быть вместе… ты этого хочешь?

По ее мнению, она достаточно ясно дала ему понять, что жаждет их воссоединения. Как только ему могла прийти в голову мысль, что это для нее не важно? То, что он заговорил об этом, ужасно нервировало.

– Нет, конечно нет, – ответила она после паузы. – А как насчет моей ответственности по отношению к самой себе? Это Может стать чем-то, что я хочу делать. Вот почему это так… важно.

– Знаю. Ты ненавидишь свою нынешнюю работу, я понимаю. Но ты же знаешь, это временно, пока не наладится нормальная жизнь.

– Не похоже, что это произойдет скоро.

– Джейни, пожалуйста, брось все это.

– Брюс… пожалуйста, не проси меня об этом. Я уже влезла во все это.

Услышав его вздох, она почти обрадовалась, что он не видит ее.

– Том оставил тебе записку, как я его просил?

– Да.

– Там все чистая правда. Я люблю тебя и просто хочу, чтобы все у нас было хорошо.

Закончив разговор, Джейни скомкала записку и бросила ее в мусорную корзину. Настало время привести в порядок свои дела, как выразилась Кристина.

Сначала она позвонила в хранилище еврейских книг. Майра Росс ужасно обрадовалась тому, что услышала.

– В любое время, – сказала она. – Позвоните мне, как только дневник будет у вас. – В ее голосе послышались восторженные нотки. – Это замечательно, просто замечательно! Жду с нетерпением.

Позвонив Тому и убедившись, что он в офисе, Джейни потратила драгоценное топливо на поездку к нему. Она взяла с собой целую сумку личных вещей, главным образом драгоценностей: обручальное кольцо, подаренное ныне покойным мужем, кое-какие недорогие, но бесценные для нее безделки, оставшиеся от матери, тоже павшей жертвой чумы, бабушкин серебряный сервиз. Маленький конверт с молочными зубами Бетси и локоном ее золотистых волос. Еще один диск с копией фотоальбома и коллекцией домашних видеозаписей, где была запечатлена ее жизнь до того, как все пошло прахом.

– Мне понадобится сейф побольше, если ты и дальше будешь приносить свои вещи, – заявил Том, когда она приехала. – Может, тебе просто переехать сюда?

– Жаль, я не влезу в сейф, а то стоило бы обдумать эту идею. Послушай, Том, когда я в последний раз меняла свое завещание?

– Три месяца назад.

– Ох, ну да. Я забыла.

На лице Тома возникло выражение беспокойства.

– Голова у тебя сейчас, конечно, забита, но обычно ты не забываешь о вещах такого рода, так что для меня удивительно…

Это замечание заставило Джейни вспомнить о сбое в памяти Кристины Вогел.

Может, это заразно?

– И копии моих страховых полисов тоже у тебя?

Лицо Тома еще больше омрачилось.

– Ты о чем-то недоговариваешь, да? Ты еще вчера сказала, что хочешь поговорить. Сейчас у меня есть время.

Джейни смотрела на него, спрашивая себя, стоит ли рассказывать об утреннем событии. Она доверяла ему все; почему не это?

– Нет, – в конце концов ответила она, хотя испытывала странное чувство печали, произнося это слово. – Все, в общем, свелось к пустякам. Просто от усталости разыгралось воображение. – Она улыбнулась. – Ты же меня знаешь. Всего лишь страх перед еще одной ночью. Не хочу, чтобы пропали важные для меня вещи. Иногда я думаю, это будет все, что останется у меня, когда я состарюсь. Если состарюсь.

– Может, ты немножко паникерша?

– Нет, – твердо ответила она. – Не думаю.

Оставив машину припаркованной возле офиса Тома, Джейни взяла такси. Цена была непомерной, но казалась почти ничтожной на фоне ощущения, что все в ее жизни, включая Дневник, внезапно может быть похищено. Она возликовала, когда такси остановилось у порога хранилища и ей осталось со своим бесценным грузом преодолеть всего несколько ступенек.

Когда она вылезала из такси, на стоянку въехал автомобиль с тонированными стеклами и занял место между двумя другими машинами. Джейни остановилась, ожидая, что водитель выйдет. Однако этого не произошло. Она замерла, прижимая к груди конверт с дневником.

«Это ничего не значит».

Она сумела убедить себя в том, что все дело в повышенной восприимчивости, вполне естественной, учитывая события последних дней. Однако, преодолевая последние несколько шагов до хранилища, она очень торопилась. Миссис Росс ждала ее в приемной.

– Не возражаете, если мы пройдем в одно из рабочих помещений? – спросила она.

Джейни кивнула и пошла рядом с хранительницей по длинному коридору, обшаривая взглядом каждую дверь, мимо которой проходила.

– С вами все в порядке? – спросила Майра. – Вы как будто чем-то взволнованы.

«Значит, это заметно».

– Все нормально, – ответила Джейни, стараясь успокоиться. – Просто нервничала по дороге, когда везла сюда дневник.

Майра бросила взгляд на пакет, который крепко стискивала Джейни, и одарила ее почти материнским взглядом.

– Могу понять. – Она остановилась и указала на дверь справа. – Вот мы и пришли.

Они вошли в большую комнату, свет в которую вливался через застекленную крышу и был ярким, но непрямым. Минимум мебели, вся сугубо функциональная. Джейни положила пакет на стоящий в центре большой стол и подвинула его в направлении Майры.

– Мы используем это помещение для восстановительных работ. Здесь превосходное оборудование. – С взволнованным видом, более уместным, по мнению Джейни, для малого ребенка, Майра притянула к себе пакет и расстегнула зажим. – Простая коричневая суперобложка. – У нее вырвался легкий смешок. – Должно быть, поначалу вы сочли эту тетрадь просто каким-то отчетом, но уж никак не сокровищем.

Майра достала из выдвижного ящика стола перчатки из латекса и натянула их, как показалось Джейни, ритуальным жестом. Сняла с дневника коричневую суперобложку, положила его на стол, бережно открыла обложку и взглянула на первую страницу.

– Боже мой!

Глаза хранительницы увлажнились слезами.

– Мне казалось, я единственная, кто способен прослезиться при виде такой вещи, – сказала Джейни.

– О, я в этом смысле безнадежна, – ответила Майра. – Ужасно эмоционально воспринимаю редкие вещи. Хотя, должна признаться, давненько не плакала над новым экспонатом. – Она шмыгнула носом. – Если это то, чем, по вашим словам, оно является, а на первый взгляд так оно и есть, то… – она провела над дневником рукой, как бы гладя его на расстоянии, – это просто чудо. – Она снова опустила взгляд на страницу. – Алехандро Санчес. Испанец. Фамилия относительно широко распространенная, но вот имя для еврея того столетия необычное.

– Мне мало известно об этом периоде истории. Только то, что я прочитала с тех пор, как дневник попал в мои руки, – сказала Джейни. – Я пыталась понять контекст тех времен, но это нелегко… и большая часть дневника относится не к жизни в Испании, а к тому, как он учился во Франции, и последующим путешествиям. Эту часть я сумела перевести сама, правда, с помощью специалистов по архаичному французскому, которых нашла в Интернете. А вот самое начало, на иврите… тут я пас.