Текст книги "Огненная дорога"

Автор книги: Энн Бенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

Де Шальяк угрюмо проворчал что-то, но тем не менее хлопнул в ладоши. Тут же явился слуга, которому было приказано принести желаемое. Как только это было сделано, де Шальяк вручил перо и пергамент Алехандро, а тот, в свою очередь, передал их Чосеру.

– Напишите ей, что я даже не буду пытаться сравниться с ней в щедрости. Все, что я могу предложить, – это самое искреннее обожание.

– С вашего позволения, добрый доктор, я, к ее удовольствию, немного приукрашу ваши слова. На вкус миледи они немного суховаты. Если вы не возражаете, конечно.

– Делайте, как сочтете нужным, Чосер. Вы же у нас искусник пера, не я. Я всего лишь обожатель, с языком, скованным великолепием предмета обожания, и чрезвычайно благодарен вам за помощь.

Чосер расстелил пергамент на столе, склонился над ним, задумался на миг, ухмыльнулся и принялся за дело.

«Желанная Элизабет, прекрасная и щедрая, как богиня, примите и сохраните в своем сердце заверения в моем глубочайшем восхищении вами. Пусть оно, как свеча, горит в вашей груди и согревает вас. Жажду новой встречи, а до тех пор я ваш самый преданный слуга и обожатель».

– Как пишется ваше имя?

Алехандро объяснил.

Паж вернул ему пергамент, и Алехандро прочел послание.

– На мой вкус, слишком откровенно.

– Да, сэр. Что и требовалось.

– Вам, конечно, лучше знать… Постойте, подарок.

Алехандро завел руку за голову, развязал стягивающую ее черную кожаную ленту, выдрал несколько волосков, связал их и отдал Чосеру. Взял пергамент, оторвал от него половину.

– Вряд ли ей понравится пустота, правда? Так уберем ее.

Прижимая к груди оторванный кусок пергамента, он отдал исписанную часть Чосеру.

– Очень умно, сэр. Так, конечно, графине понравится больше. Я доставлю все это ей немедленно.

– Как вам кажется, что она сделает с ним? – спросил Алехандро.

– Она спрячет ваш дар под корсаж, чтобы хранить его ближе к сердцу.

Когда молодой человек отбыл, де Шальяк чуть ли не скрежетал зубами и тут же накинулся на Алехандро.

– Вы отдаете себе отчет в том, что она будет ждать продолжения начатого вами флирта?

– Не вижу в том никакого вреда. Почему нет, если это доставит леди удовольствие? И, кстати, начал его не я. Это сделала сама леди.

– Вы даже представить себе не можете всех сложностей такой связи! Она обнаружит у себя какое-нибудь новое заболевание, чтобы вы лечили ее каждый день! Или внушит эту мысль мужу. Мы совершенно потеряем возможность управлять событиями.

– В этом вы можете винить только себя, де Шальяк.

– Не я вырывал волосы из головы и посылал их ей, чтобы она хранила их на груди.

– Вы не забыли? Если бы вы как следует лечили ногу принца Лайонела, мне вообще не было бы нужды отправляться туда.

– Вы хотите очернить мой метод лечения? Этот Лайонел – известный нытик. Если бы я бегал к нему каждый раз, когда он чихнет, то не вылезал бы из его дома. – Де Шальяк осуждающе нахмурил брови. – Не забывайте, кто вы такой.

– И кто же я?

– Еврей. Такой поклонник неприемлем даже для графини ирландского происхождения.

– Для нее я испанец. Чрезвычайно умелый, опытный лекарь. Не исключено, что леди пожелает постоянно иметь в своем доме лекаря.

– Хм-м… – проворчал француз. – Возможно. Но она пожелает не меня, а вас. Вы же мой пленник.

– Тогда почему так прямо и не сказать ей? И заодно сообщите, что я еврей. Мне это безразлично.

– Вы в своем уме? Это погубит вас и, хуже того, меня тоже.

– Тогда, полагаю, вам придется сопровождать меня каждый раз, когда я ей потребуюсь, и помалкивать о моем низком происхождении.

Их жаркий спор был прерван появлением Николаса Фламеля, который прибыл несколько раньше, чем ожидалось. Тучный алхимик сбросил плащ на руки пажу и торопливо зашагал к ним, положив конец дальнейшему обсуждению неуместного флирта.

– Добрый вечер, – сказал он, кланяясь. – Для меня великая честь снова оказаться в таком ученом обществе.

Затаив досаду, де Шальяк предложил ему сесть.

– Нет, это для нас великая честь. Разве я не прав, коллега?

«Он будет прикасаться своими толстыми короткими пальцами к этой прекрасной рукописи», – с грустью подумал Алехандро, кивнув и заставив себя улыбнуться, но не говоря ничего.

Фламель не дождется от него слов восхищения, пока Алехандро не почувствует, что этот человек не несет в себе угрозы бесценному посланию Авраама.

– Что ж, – сказал Фламель, потирая руки, – приступим к работе?

– Успокойтесь, Фламель, – ответил де Шальяк, – вы же только что прибыли.

– Коллега, простите этому человеку его пыл, – заметил Алехандро. – Такая работа захватывает.

– Безусловно! – воскликнул Фламель.

– Тогда, если позволите, джентльмены, я поднимусь к себе и принесу рукопись. – Алехандро встал и пригладил одежду. – Мне нужно немного подкрепиться, так что я возвращусь через несколько минут. Не возражаете?

– Только смотрите, чтобы это не затянулось слишком надолго, – ответил хозяин.

Фламель явно был удивлен его резким тоном. Заметив это, де Шальяк добавил более ласково:

– Бедная жена господина Фламеля скучает по нему, не следует задерживать его дольше необходимого.

– Я потороплюсь.

Алехандро вышел; охранники, естественно, следом. Фламель проводил их взглядом и посмотрел на де Шальяка.

– Почему ему всегда требуются сопровождающие?

Этот простой вопрос застал де Шальяка врасплох. Он нервозно откашлялся, придумывая правдоподобный ответ.

– У него падучая. Я не решаюсь отпускать его одного, опасаясь, что он упадет и причинит себе вред.

Солнце скрылось за горизонтом, а Каль и Марсель все трудились над письмом к Карлу Наваррскому, излагая причины, по которым сражение должно произойти около Арлена, а не у Компьена: здесь нет воды, нет дорог для доставки припасов и отступления, и войска дофина могут с легкостью окружить их. Когда текст наконец был окончательно согласован, Марсель скатал пергамент и запечатал его.

– Отправлю завтра утром.

Потом он подобрал полы своей одежды и рухнул на лежащую на скамье подушку, подняв небольшое облако пыли.

– Мы славно потрудились сегодня, с неожиданной помощью вашей юной леди. Ее отец воин?

«Ее настоящего отца можно назвать и так», – с иронией подумал Каль, но вслух сказал:

– Лекарь.

– Ну, тогда ее понимание в особенности примечательно. Я бы с удовольствием выпил за нее. В честь отлично разработанного плана.

Он протянул руку, собираясь дернуть за шнур вызова, но Каль остановил его.

– Без меня, Этьен. Я обещал вывести девушку подышать свежим воздухом.

– Воздух снаружи не лучше, чем внутри. Перестаньте! Сядьте. Выпьем вина.

Когда Кэт появилась из кухни, Марсель с улыбкой обнял ее за плечи.

– Попозже прогуляетесь. Эта женщина заслуживает получить все, что пожелает.

Они быстро шли по тускло освещенным улицам, обходя груды отбросов и мусора, которые останутся тут до утра, и в конце концов добрались до особняка де Шальяка. Каль взял Кэт за руку и повел вокруг величественного здания, пока они не оказались на западной стороне и не заняли позицию под маленьким окном; судя по тому, что оно было заколочено досками, именно там держали Алехандро.

Каль сложил руки «чашечкой», поднес их к губам и издал что-то вроде негромкого крика совы. В окне тут же появился силуэт человека.

– Гильом? – донеслось сверху.

– Да! – громким шепотом ответил тот и обхватил Кэт за плечи. – Смотрите, я привел Кэт.

– Père! – радостно воскликнула она. – Ох, père, с тобой все в порядке?

Ответа не было. Вместо него они услышали, как какой-то предмет со свистом рассек воздух и стукнулся о мостовую около их ног. Каль наклонился и поднял его. Это был обрывок пергамента с завернутым в него кусочком дерева. Потом из окна послышалось:

– Завтра приходите опять!

И силуэт исчез.

Двадцать

«Ваша просьба о доступе к информации рассмотрена и удовлетворена. Для получения затребованных документов, пожалуйста, следуйте приведенным ниже инструкциям. Проверьте доступность вашего ИД-чипа».

Джейни перевела взгляд на свою руку… и едва не рассмеялась.

«Ты не можешь видеть чип, идиотка».

Тогда зачем она посмотрела, когда ей было сказано проверить доступность чипа? Мелькнула мысль, не слишком приятная, что она превращается в робота – как они и хотели бы.

Однако непосредственно в данный момент, чтобы получить желаемое, требовалось вести себя именно так, и обойти это было невозможно, как бы ни противилась она внутренне. Ей было указано пойти на правительственный сайт, и там, после идентификации, она обнаружила поджидающие ее личные дела города Огненная Дорога и округа, в котором он находился, начиная с двух лет до Вспышек и заканчивая двумя годами после. А потом произошло неожиданное маленькое чудо – проглядывая текущие списки избирателей, она выяснила, что работавший в те времена чиновник здравоохранения все еще жив, точнее, жива.

Они тоже погибали сотнями; как врачи, матери и священники во время эпидемии в четырнадцатом веке, если верить записям в дневнике Алехандро. Пережить страшную болезнь, работая в области медицины, было равносильно тому, чтобы оказаться в составе воинского подразделения, посланного для выполнения чрезвычайно рискованной миссии, из которой живым вернулся только один. Такого человека всегда окружает атмосфера сомнений и подозрений, пусть даже невысказанных. Интересующая Джейни женщина больше не жила рядом с лагерем.

«Неудивительно, – подумала Джейни. – Ее, скорее всего, выжили оттуда».

Однако она переехала в место, находящееся на расстоянии всего часа езды от того, где жила сама Джейни.

Лучше поехать самой, чем звонить или посылать письмо. Она посмотрела, сколько еще топлива ей дозволено использовать; судя по всему, до конца года никак не хватит.

«Значит, потом буду ходить пешком или ездить на автобусе».

Джейни послала женщине сообщение, спрашивая разрешения приехать на следующий день.

«По-моему, мне лучше уволиться из фонда, – по электронной почте написала она Кристине. – Наверняка это выглядит подозрительно – что я так редко там показываюсь».

Позже у них состоялся на эту тему разговор.

– Ни в коем случае, – ответила ей Кристина. – Если вы не будете сотрудником фонда, то утратите весь авторитет. Джейни чуть не расхохоталась.

– Какой авторитет? Я всего лишь младший научный сотрудник.

– Тем не менее это же помогло вам с АМА, верно?

«Она права, – осознала Джейни. – Помогло».

– Что, если возникнет новая ситуация, в которой вам понадобится использовать свое положение? Кроме того, посмотрите, сколько времени проводят на работе другие научные сотрудники. По сравнению с ними вы просто пример трудолюбия. Так что никаких претензий к вам быть не может. Но даже если и так, почему вас это волнует? Вы же терпеть не можете свою работу.

Можно не сомневаться, Кристина и об этом знала.

– И все равно хочу делать ее хороню. А это становится все труднее, со всеми отвлекающими моментами.

Отвлекающие моменты быстро накапливались, затягивали все глубже, и скоро это начнет бросаться в глаза.

– Ты собираешься в отпуск, я видел в расписании, – день назад заметил Честер Малин, когда она появилась в офисе. Уже второй раз за последнее время он высказывался по поводу ее участившихся отлучек. – Знаю, большую часть работы ты выполняешь за пределами офиса, но неплохо бы все-таки хоть изредка видеть тебя и здесь.

Она не хотела слишком сильно увлекаться, как это случилось в Лондоне, опасаясь, что ситуация снова выйдет из-под контроля. Хорошо помня это ощущение, она боялась его возвращения. Может, поездка в Исландию окажется в конечном счете полезной – немножко охладит ее пыл, даст возможность лучше оценить ситуацию, снова собраться.

– Я полностью справляюсь со своими проектами, – ответила она Честеру. – И перед отъездом окончательно приведу все дела в порядок. В конце концов, меня не будет лишь несколько дней.

– Согласно расписанию, неделю.

– Так предполагалось вначале, но не думаю, что я использую все это время.

«Неужели?» – говорил его взгляд.

– В данный момент мне это не кажется хорошей идеей, – объяснила Джейни.

Город Беркшир лежал высоко в холмах, и Джейни с тревогой поглядывала на указатель расхода топлива, когда «вольво», завывая, на второй скорости медленно полз вверх. Утешало лишь то, что большую часть обратного пути машина проедет под уклон по инерции.

«Чтобы купить кварту молока, отсюда нужно тащиться не меньше получаса, – думала она. – Интересно, что здешние жители делают, когда им что-нибудь понадобится?»

А делали они вот что – использовали коней. На узкой, извилистой дороге Джейни встретилось их не меньше дюжины; одного или двух она едва не сшибла. В большинстве случаев позади всадника были приторочены мешки и тюки, некоторые кони даже тащили небольшие подводы. Джейни представила себе резные вывески кузнецов и тележных дел мастеров над открытыми, усыпанными соломой верандами магазинов на единственной старомодной главной улице городка. В большом городе это запрещено законом, но в маленьких поселениях среди холмов, где на велосипедах не очень-то поездишь, кони снова стали частью жизни. Во всяком случае, проблем с навозом для удобрения почвы здесь больше не возникает.

На дороге она заметила всего пару других машин – старый пикап, ползущий вниз с холма на том, что осталось от его второй скорости, и другой автомобиль, медленно едущий позади нее. Один из этих сплошь черных четырехколесных монстров Дарта Вейдера, в которых, как всегда казалось Джейни, разъезжают мафиози. Увидев тонированные стекла, она обычно задавалась вопросом, что за важная персона, желающая быть неузнанной, сидит в машине (и, конечно, не испытывает никаких трудностей с топливом).

«Может, они преследуют меня», – поддразнила она себя и улыбнулась.

«Ладно. В таком случае поймайте меня, если сможете».

Она замедлила движение; автомобиль позади сделал то же самое. Она поехал а быстрее, и «Дарт Вейдер» тоже. Джейни слегка занервничала, перестала менять скорость и дальше ехала ровно. Черная машина позади держалась на прежнем расстоянии.

На мгновение мелькнула мысль съехать на обочину, однако Джейни не стала этого делать по двум соображениям: дорога очень узкая, останавливаться без крайней необходимости на ней опасно, и еще то, что, согласно дорожным указателям, она почти добралась до цели своего путешествия. Поэтому она продолжала ехать, а когда оказалась около нужной подъездной дорожки и начала поворачивать, черный автомобиль проехал мимо.

Съехав с дороги, Джейни посидела в машине, думая о произошедшем только что. К собственному огорчению, она почувствовала, что дрожит: то, что началось как невинное подшучивание над самой собой, обернулось чем-то слишком реальным. Она вылезла из машины и немного постояла, оглядываясь по сторонам и пытаясь успокоиться. Находящийся на отшибе большой участок выглядел прекрасно. По сугубо сельскому виду дома она предположила, что обитающие тут люди вряд ли с симпатией отнесутся к ее электронному «дружку». И заперла компьютер в багажнике «вольво».

Однако когда улыбающаяся, любезная Линда Хорн ввела ее внутрь, выяснилось, что дом полон света, звуков и в нем создан прекрасный климат, с влажным воздухом, запахом торфа и бабочками, сотнями бабочек повсюду. Их разноцветные крылышки слегка трепетали. Они сидели на лампах, на книгах и безделушках, но в основном на самых разнообразных, удивительных растениях. Как будто тропическая страна чудес внезапно оказалась перемещена в холмы западного Массачусетса. В углу огромного помещения Джейни увидела блестящий новенький компьютер с мерцающим экраном.

– О господи! – ахнула она, с благоговением оглядываясь по сторонам. – Это просто… чудесно. Но как…

– Мой муж инженер-энергетик, – ответила миссис Хорн. – Он все это и устроил для меня.

– Его можно нанять?

Линда Хорн улыбнулась.

– Он уже на пенсии. Простите.

– Но если он когда-нибудь решит вернуться к работе, я буду его первым клиентом.

Женщина засмеялась и покачала головой.

– Не думаю. Это образ жизни, поверьте мне.

Маленькая яркая голубая бабочка села на плечо Джейни.

– Понимаю. Вы создали тут настоящий рай.

– И трудились над ним долго, очень долго. Мы члены общественного движения. Люди, которые хотят жить именно так.

Движение. Слово из лексикона прошлых поколений, имеющее какой-то важный подтекст.

– Его участники, наверное, очень любят уединение.

– Так оно и есть… однако мы поддерживаем связь друг с другом. – Линда с улыбкой кивнула в сторону компьютера. – Очень тесную связь, я бы сказала.

Джейни все оглядывалась по сторонам, зачарованная увиденным.

– Наверное, было достаточно сложно организовать все вот так… Это же само совершенство.

– Самой большой проблемой оказалось купить землю. Нужно иметь, по крайней мере, сотню акров, чтобы получить разрешение на проект такого типа, как здесь. Мы с мужем покупали землю по нескольку акров на протяжении всей своей совместной жизни, а иначе ничего не получилось бы. Солнечные коллекторы занимают немного места, а вот ветряные мельницы требуют большего пространства, и где попало их не разместишь.

Все еще озираясь с изумлением по сторонам, Джейни сказала:

– Поздравляю вас. Это поистине восхитительно. Тот тип жизни, который всегда привлекал меня, хотя мне никогда не удавалось даже приблизиться к нему. Я слишком… занята.

– Никогда не поздно начать, – заметила Линда Хорн.

– Ох, не думаю, что мне это удастся, по крайней мере в ближайшее время. Кстати, зачем, собственно, я здесь…

Она объяснила, тщательно подбирая слова.

Линда нахмурилась, слушая ее.

– Я всегда спрашивала себя, когда кто-нибудь наконец заинтересуется всем этим.

Похрустывая лимонными чипсами, Джейни слушала рассказ Линды о том, что произошло в лагере «Мейр».

– Они сделали анализ крови мальчикам и у некоторых обнаружили лямблии. Они также брали пробы воды в озере, которые показали зараженность. Однако мы никогда не находили ничего. Анализов крови мы не делали.

Интересно почему? Оплошность?

– Для этого была какая-то особая причина?

– Я работала на город, и мне было велено удовлетвориться лагерными анализами. Начальство считало их надежными и не хотело тратить городские деньги на ненужное дублирование. К тому же у некоторых мальчиков выявились соответствующие симптомы…

– У вас каким-нибудь чудом не сохранились записи тех времен?

– Нет. Когда все начиналось, мне и в голову не приходило, что это разовьется во что-то дурно пахнущее. Однако я все очень хорошо помню. В основном потому, что лагерная медсестра отказывалась принимать любую предлагаемую нами помощь, хотя обычно с радостью приветствовала ее. В смысле, в лагере же было полно мальчиков-подростков, так? Ну, вот. Это могло бы рассматриваться как сознательное причинение вреда, если бы все они сразу заболели. И тем не менее… Вот почему необычная реакция медсестры запала мне в память. И еще кое-что. Мы тоже брали пробы воды, но нам никогда не удавалось получить те же результаты, что у них. Вы, наверное, помните, что в те времена антибиотики начали выводить из обихода, и нам запрещалось давать разрешение на их необоснованное или профилактическое использование. Поэтому требовалось получить убедительное доказательство того, что это необходимо.

– Однако в местной воде вы ничего не обнаружили.

– Да. Хотя… постойте, не совсем так. Мы нашли одно место со слегка завышенным уровнем лямблий. Но не настолько, чтобы это могло причинить серьезный вред здоровью, и определенно не в одном из источников воды, откуда лагерь пополнял свои запасы. В озере вообще не плавали, даже на каноэ. Мы брали пробы снова и снова, в том числе во множестве других мест в окрестностях лагеря, но никогда не находили ничего более существенного, чем небольшие следы.

– Интересно.

– Очень. И тем не менее однажды в моем офисе объявился представитель страховой компании лагеря с целой кипой официальных бумаг и подробно разъяснил, как именно нас потащат в суд, если мы и дальше будем мешать сотрудникам лагеря выполнять свои обязанности in loco parentis.[25]25
  Вместо или в качестве родителей (лат.).


[Закрыть] Они сумели убедить большинство родителей, что угроза реальна.

– Однако вы так не считали.

– Не имеет значения, что я считала. Мне оставалось одно – закрыть глаза на то, что показывали наши пробы воды, а они все, кроме одной, были отрицательные.

– Но вы же дали им разрешение применить антибиотик, значит, должны были…

– На самом деле у меня не было выбора, доктор Кроув. Эти люди вели себя очень напористо. Округ и город и без того испытывали серьезные финансовые трудности – у нас катастрофически не хватало персонала, а заработную плату временами я получала с задержкой. Это не казалось такой уж жертвой – позволить лагерному начальству применить препарат, пусть даже он казался нам бесполезным, если в результате город не стали бы привлекать к судебной ответственности.

Джейни с задумчивым видом пила свой чай.

– Скажите, – в конце концов снова заговорила Линда, – а почему вы заинтересовались этой историей? Это как-то связано с работой вашего фонда?

Джейни поставила чашку.

– Заболели множество мальчиков, связанных между собой только пребыванием в этом лагере в одно и то же время. Причем симптомы у всех схожие и достаточно редкие.

– И что за симптомы?

– На данный момент я могу лишь сказать, что они носят ортопедический характер с некоторыми неврологическими последствиями. В детали я пока не вникала.

– Знаете, – сказала Линда, допив свой чай, – может, кого-то это и удивляет, только не меня. – Она помолчала, невидящим взором глядя перед собой, словно припоминая что-то. – Под каким-то идиотским предлогом я приехала в лагерь в тот день, на который были назначены инъекции. Признаюсь, мной двигало любопытство, и, как чиновника здравоохранения, они не могли просто выставить меня за дверь, предложив прийти в более подходящее, с их точки зрения, время. Я видела несколько пузырьков. Предполагалось, что они введут мальчикам трихопол. В виде раствора для инъекций это почти прозрачная жидкость с легким золотистым оттенком, которая поставлялась в стеклянных пузырьках с резиновыми крышечками. В те времена его выпускала единственная компания, именно так и выглядел ее продукт. Сейчас не выпускает никто.

– Антибиотики больше не считаются эффективными.

– Такое мнение начало складываться уже и тогда, и это вторая причина, по которой я сочла всю эту затею очень странной. В любом случае, то, что они вводили мальчикам, вытягивалось шприцом из непрозрачных белых ампул, но мне не удалось подойти достаточно близко, чтобы разглядеть как следует цвет жидкости. И они не выбрасывали использованные ампулы в специальный биобезопасный мешок для последующего уничтожения, как делается обычно, а складывали в пластиковый ящик с замком на крышке.

– То есть у вас сложилось впечатление, что они не собираются их уничтожать.

– Да. Именно так. Более того, мне показалось, будто они должны отчитаться за каждую ампулу. – Линда поглядела Джейни в глаза. – Прекрасно помню жуткое, сверхъестественное чувство, которое я испытывала всю оставшуюся часть дня. И было кое-что еще… двое мужчин, наблюдающих за происходящим. Они выглядели крайне нелепо и неуместно. В костюмах, представляете? В июле, при температуре свыше девяноста градусов.[26]26
  По Фаренгейту. Около 32 градусов по Цельсию.


[Закрыть]

– У вас есть хоть какая-то идея, кто это был?

– Никакой. Однако все в лагере были в голубых теннисках. Даже я в тот день надела такую же.

– Наверное, чтобы не выделяться?

Линда улыбнулась.

– У меня их была целая кипа. Они вечно всем раздавали эти тенниски. Мне идет голубой цвет.

Джейни задумалась над тем, что услышала. Спрашивать вроде бы больше было не о чем, и все же ей не хотелось уходить, так приятно было находиться в этом доме. Да, оставался еще один вопрос.

– Знаете, меня удивляет, – сказала она, надеясь, что у Линды сложится впечатление, будто эта мысль только сейчас пришла ей в голову, – как вы сумели… во время Вспышек…

– Выжить? – Линда улыбнулась. – Я спряталась.

– А… понятно.

– Здесь. Дом еще не был полностью закончен, но для нас это не имело значения.

– Значит, вы и ваш муж использовали это свое хозяйство в качестве… убежища.

Горькая улыбка тронула губы Линды.

– И не только мы; здесь укрылся весь город Огненная Дорога.

Джейни во все глаза смотрела на нее.

– Весь город?

– Это был маленький город.

– Тем не менее, – Джейни в который раз оглянулась, – дом, конечно, велик, но не настолько же…

– Мы организовали рядом с ним палаточный лагерь. Наши горожане имели в этом некоторый опыт. Если вы ознакомитесь с учетными записями, то выясните, что в Огненной Дороге уровень смерти был нулевой. Умирали фермеры и пришлые люди, это да…

– Но никто из горожан?

– Ни один. Мы все вышли отсюда год спустя живые и здоровые.

– Вот уж никак не ожидала счастливого конца этой истории.

– Никто не ожидал.

– Горожанам очень повезло с вами. Будем надеяться, что больше вы в этом качестве им не понадобитесь.

– Ох, уж и не знаю.

Джейни помолчала и снова откинулась на спинку кресла.

– Не совсем понимаю, что вы имеете в виду.

– Сейчас объясню. Вам доводилось слышать о возвращении Доктора Сэма? Лично я кое-что слышала и читала.

«Болезнь не может вернуться, – подумала Джейни. – Это просто немыслимо».

– Несколько дней назад я прочла в газете маленькую статью… правда, на первой полосе… но там ситуация не описывалась как возвращение.

– Значит, они замалчивают.

– Когда вы слышали… и где?

– Люди в нашем движении рассказывали – на самом деле мы живем как одна большая семья, и если появляются новости, они распространяются очень быстро. Мы все начинаем немного нервничать. За одну только последнюю неделю на Западном побережье выявлены два случая.

– Господи…

– И что больше всего тревожит: по дошедшим до нас слухам, Вспышка в Мехико продолжается, но об этом не говорят ни слова. И ни черта не делают, чтобы остановить распространение.

– Им это не впервой.

– Вот так и получилось, что эта зараза вырвалась из-под контроля.

– Ну вот, мы снова ее слышим.

Из динамика донеслись звуки отъезжающего автомобиля, хруста гравия под шинами и вскоре после этого – музыки. А потом голос Джейни, пронзительно и визгливо подпевающей Марии Калласс.

Слушатели содрогнулись и убавили громкость звука.

– Очевидно, она просто оставила его в автомобиле, когда вошла в дом.

– Хотелось бы мне знать почему. Кристина, что скажешь?

Молодая женщина оглянулась; все взгляды были прикованы к ней.

– Не знаю. Она везде носит его с собой. И сейчас тоже, просто почему-то не взяла в дом.

– Любопытно… Как думаешь, может, она что-то заподозрила?

«Позвоните мне, – говорилось в электронном сообщении агента бюро путешествий. – У меня есть для вас информация».

– Можно изменить время возвращения, – сказала агент, когда несколько минут спустя Джейни связалась с ней, – однако время вылета отсюда жестко фиксировано. Вы должны вылететь в оговоренный день. Это делается, чтобы иммиграционная служба работала более или менее равномерно. Исландия маленькая страна, даже телефонный номер ее президента до сих пор внесен в справочник.

– Шутите? Это ведь не означает, что я могу найти его, позвонить госпоже президенту и попросить ее изменить время моего вылета?

– Скорее всего, нет, – ответила женщина. – Проблема в том, что у них в иммиграционной службе слишком мало людей, чтобы просить кого-то работать сверхурочно. У них вообще плохо с кадрами.

– Однако с вылетом обратно проблем нет.

– Да. Любой самолет к вашим услугам.

Потом Джейни прочла остальную электронную почту и обнаружила второе недружелюбное послание, очень похожее на полученное несколько дней назад, насчет того, что пора ей бросить все это.

Она тогда дерзко ответила: «Я так не считаю».

Надо полагать, второе письмо поступило из того же источника, однако оно сильнее «цапнуло» ее за нервы.

Она не стала отвечать. Просто прочла и тут же уничтожила.

Джейни требовались совет и разговор с другом, поэтому она была очень благодарна Тому, когда он ответил согласием на сделанное ею в последний момент предложение вместе пообедать.

– Ты позвонила всего десять минут назад, и вот я здесь, – сказал он, когда они встретились в ресторане. – Очень трогательно, ты не находишь?

Она рассмеялась.

– Я так и представляю себе, как ты отменяешь свидание с клоном Мерилин Монро ради встречи со мной.

– Неплохо бы. Но ты ведь один из моих самых важных клиентов. Поэтому, даже будь у меня назначено такое свидание, я бы его отменил.

– Вот это и впрямь очень трогательно.

– Я так не думаю. – Том нервно откашлялся. – Когда ты уезжаешь? Скоро, надо полагать.

– На самом деле завтра.

Он на миг отвел взгляд.

– Знаю, тебя ждет приятное время. Но, как я уже говорил вчера, мне тебя будет недоставать.

Последовало молчание, насыщенное невысказанными мыслями – с обеих сторон.

– И долго тебя не будет?

– Пока не знаю. Улететь я должна завтра, у меня нет выбора. В Исландии очень жесткое расписание прилетов. А вот вернуться могу, когда пожелаю, лишь бы не позже даты, указанной в визе.

– И когда эта дата?

– Я могу пробыть там месяц, если захочу.

Лицо у него вытянулось; Джейни разглядела это выражение, хотя он тут же попытался скрыть его.

– Но столько я там не выдержу, Том. Думаю, всего несколько дней. Слишком уж я втянулась в то, чем сейчас занимаюсь. На самом деле мне вообще не хочется ехать, и это, знаешь ли, смущает меня… как и многое другое.

Они прервали разговор, так как подошел официант. Заказали что попроще – суп и салат. Как только официант удалился, Том спросил:

– Тебе просто интересно то, чем ты занимаешься, или ты рассчитываешь таким образом снова получить лицензию?

– Нет. Сейчас я вообще не думаю о лицензии. Это переросло в нечто гораздо большее.

– У меня такое чувство, будто ты действительно получаешь удовольствие.

Его способность понимать воспринималась как благословение. Восхищенно блестя глазами, она наклонилась вперед.

– Да. Так оно и есть. Не могу передать тебе, каким мелким и незначительным внезапно стало казаться все остальное. Однако мне хотелось бы… большей ясности. За последние дни все ужасно усложнилось.

Она рассказала ему о втором угрожающем послании. Он задумался; Джейни наблюдала за ним, и у нее возникло отчетливое ощущение, что он изо всех сил старается не выдать своих чувств.

– Я тут подумала – может, стоит попросить кого-то приглядеть за домом, пока меня не будет?

– Неплохая идея. Есть кто-нибудь на примете?

– Я подумываю попросить эту девушку, Кристину, которая… как бы это получше выразиться… курирует меня.

– Интересное слово ты нашла.

– Так это ощущается. Не знаю, как по-другому сказать. Похоже, она за мной приглядывает.

– У Бонда был его М., а у тебя Кристина.

– Ну вот, ты понял. – Джейни похлопала по портфелю с компьютером. – А еще и эта фантастическая штуковина. Не думаю, что стоит брать компьютер в Исландию.

– Просто отдай его ей, пусть подержит пока у себя.