Текст книги "Огненная дорога"

Автор книги: Энн Бенсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

– Знаю, ему нравился процесс познания сам по себе, однако непонятно, что такое ценное он нашел в этой книге.

– Конкретно сказать трудно. Однако если бы я была евреем и жила в те времена, то ценила бы все, что сделало бы мою жизнь хоть немного легче. А эта рукопись на самом деле представляет собой одно очень длинное письмо, в котором ее автор, человек по имени Авраам, дает наставления евреям, живущим в Европе. – Глаза Майры возбужденно вспыхнули. – В первой части книги он советует им, как жить, однако в основном она представляет собой руководство по алхимии. Здесь приведено множество подробнейших рецептов, как превратить обычные металлы в золото. По моему мнению, этот Авраам хотел быть уверен, что у его народа будут средства, чтобы выжить. Очаровательно, не правда ли?

– Но это же просто чушь!

– Чушь для нас, но в те годы многие люди страстно верили, что такое возможно. Во времена Средневековья и раннего Ренессанса все просто с ума сходили по этой идее. Сейчас нас сводит с ума поиск способа «просвечивать людей насквозь», а тогда это было превращение металлов. Не исключено, что доктор Санчес сам верил в это.

– Не думаю, – категорично заявила Джейни. – Алехандро был ученый, и очень талантливый.

Глаза Майры вспыхнули.

– Средневековый ученый. Скорее всего, он полагал, что мир плоский – если вообще задумывался об этом. И не сомневался, что дети зарождаются, когда крошечные человечки – они называли их «гомункулы» – во время совокупления переплывают от отца к матери. Поэтому он вполне мог уделить серьезное внимание руководству по алхимии. Именно алхимики, по крайней мере в Европе, занимались тем, что отдаленно напоминает сегодняшнюю химию. И все это было связано с религиозными ритуалами… – Майра оборвала себя, разглядев подавленное выражение на лице Джейни. – Что с вами?

– Я немного разочарована.

– Господи всемогущий, почему? Вы снова делаете из него героя – это, конечно, выглядит гораздо более волнующе.

– Из того, что я прочла в дневнике, у меня создалось впечатление, что он был человек выдающийся.

Майра вздохнула и покачала головой.

– Иврит, французский, латынь, испанский, не говоря уж об английском, который в те времена мало кто знал. Конечно, он был человек выдающийся. Те, кто переводил книгу Авраама после него, делали это гораздо менее близко к тексту. Он перевел большой кусок в начале, а потом внезапно прекратил работу. Хотя, замечу, пару ошибок он все-таки допустил. Но, готова поспорить на что угодно, сделал это умышленно. Это были совсем простые слова, а он переставил их, изменив смысл.

– Он не мог сделать это по невнимательности.

– Может, он переводил под каким-то давлением и не хотел, чтобы истинная суть книги стала доступна не тому, кому следует.

– Это более похоже на него, – сказала Джейни.

Майра с улыбкой посмотрела на рукопись.

– Ошибка там или нет, все равно это очаровывает, что ни говори. – Она осторожно перевернула страницу и прочла слова приветствия. – «Еврей Авраам, принц, жрец, левит, астролог и философ, ко всем евреям, гневом Господа рассеянным среди галлов, с пожеланием здоровья». – Она просто сияла от удовольствия. – Он писал на обратной стороне листов. Папирус – это ведь в буквальном смысле листья. Вот почему он такой хрупкий. Предполагается, что листья имеют тенденцию разлагаться.

Джейни недоверчиво покачала головой.

– Поразительно.

– Согласна. Этот человек перехитрил время.

– Хотел он того или нет. – Джейни взволнованно переводила взгляд с одной книги на другую. – Алехандро Санчес очаровал меня с тех пор, как я впервые увидела его дневник. Можете себе представить? Еще в четырнадцатом столетии он понимал, что такое антитела, и использовал это свое понимание для разработки лекарства от чумы. От чумы! Если бы власти прислушались к нему, если бы сделали несколько очень простых вещей, «черная смерть» не затянулась бы так надолго, и миллионы жизней оказались бы спасены. Но все они, наверное, считал и его безумцем. – Она рассеянно посмотрела вниз, а когда снова подняла взгляд, на лице возникло выражение тревоги. – Безумец он был или нет, иногда у меня возникает чувство, что я люблю этого человека. Через века. Не романтической любовью, нет; просто ощущение чуда, вроде того, какое испытываешь, глядя на ребенка.

– Тогда я официально объявляю вас почетной еврейской матерью, – с воодушевлением заявила Майра. – Теперь вы можете на законном основании сказать: «И это мой сын, доктор…»

Джейни рассмеялась.

– Я польщена. Правда. Но скажите мне, как одна еврейская мать другой, что из всего этого следует?

– Из этого следует, что ваш дневник гораздо более ценен, чем я поначалу думала. И я имею в виду не только деньги.

Новость о потенциальной ценности дневника не слишком взбудоражила Джейни; она просто поставила галочку в уме, понимая, что к этому придется вскоре вернуться.

Когда тем же днем она снова включила Виртуальный Мнемоник, ее ждал второй сюрприз. Оценочная программа, которую она запустила утром, закончила свою работу, и Джейни поспешно принялась просматривать результаты.

Едва открыв файл, она поняла, что не скоро оторвется от его изучения.

– Я солгала тебе тогда, – сообщила она Тому. – Нужно поговорить.

– Знаешь что? Думаю, тебе не помешает хорошая прогулка.

Вот так-так! Она сунула выскользнувшую прядь волос за ухо и прикусила губу, радуясь, что Том не видит этих нервных жестов.

– А… Я забыла оплатить счет?

Он засмеялся; этот низкий, какой-то нутряной звук слегка успокоил ее.

– Нет. Просто очередная неудачная попытка пошутить. Ну, не мое это, что поделаешь? Хотя я, наверное, никогда не перестану пытаться. Сегодня днем у меня зарезервировано время для небольшой прогулки. И погода подходящая. Но моя постоянная партнерша отказалась. Я, однако, по-прежнему не прочь пройтись, просто не хочу делать это в одиночку. Можно ведь и гулять, и говорить одновременно, верно?

Его постоянная партнерша. Звучит не слишком приятно, но спрашивать она не стала.

– Не знаю. Не могу обещать. Однако постараюсь.

– Ошибка номер один, которую совершают путешественники: слишком много всего тащат на себе. – Он игриво оттянул лямку ее рюкзака. – Ты бы так не мучилась, если бы он был полегче.

– Он не тяжелый, – возразила Джейни. – И я не взяла с собой ничего лишнего.

Они медленно, но верно поднимались по длинному скалистому склону – это был уже не холм, но еще не гора, – вероломному, как логово льва. На пути сюда Том описал этот подъем как «тропу средней тяжести», однако постепенно склон становился все круче, и Джейни с трудом находила опору. Оглянувшись, она бросила сердитый взгляд на Тома; он шел по пятам за ней, посмеиваясь себе под нос. Ему, видите ли, смешно! Возникло мимолетное желание заехать подкованным ботинком прямо ему в лицо.

– По-твоему, это забавно? – сказала Джейни. – По-моему, нет. Вроде бы ты говорил, что мы идем прогуляться.

Добравшись до верха, Джейни уселась на валун, прислонилась спиной к скале и позволила расслабиться усталым рукам и ногам. Надолго присосалась к бутылке с водой, слегка опрыскала лицо, промокнула его рукавом рубашки и заодно вытерла нос.

– Фу-у-у… С одной стороны пот, с другой стороны жидкость от комаров… я чувствую себя ужасно грязной и вообще отвратительной.

– Это неотъемлемое право человека – время от времени быть таким. Вот в данный момент мы и осуществляем свои права.

На лице Тома расплылась юношеская улыбка, и на миг Джейни забыла, что он человек средних лет, как и она сама. Голову он повязал банданой, и это позволяло вообразить под ней копну волос, которая у него когда-то была, хотя даже в молодые годы бросалось в глаза, как быстро она редеет.

– Вот такие они, люди, – провозгласил он, обращаясь к скалам, и с энтузиазмом ударил себя кулаками по груди. – Потные, грязные, с ноющими от боли мышцами.

Джейни рассмеялась.

– Другие люди, а мне, пожалуйста, покажи, где тут поблизости джакузи.

– Чуть позже, женщина. Сначала заработай. – Он сделал хороший глоток из своей бутылки с водой и тоже вытерся рукавом. – Ну, рассказывай.

– Может, сначала придумаешь для меня какую-нибудь новую пытку?

– Нет. По-моему, с тебя хватит.

– По-моему, тоже.

Том выждал немного, но, не услышав продолжения, спросил:

– Тебя все это достало, надо понимать?

Внимание Джейни привлек кружащий над головой ястреб. Заслонив от солнца глаза, она смотрела, как он без видимых усилий скользит в высоте в поисках очередной закуски, за которую ему не придется платить и которую он не будет жарить. Она завистливо вздохнула и перевела взгляд на своего дорогого, верного друга.

– Да, меня все это достало. Пару дней назад Брюс посоветовал мне бросить все к черту и сбежать, куда получится. Может, он был прав.

Том сбил с руки комара и иронически усмехнулся.

– В Боливию получится. И на Мадагаскар. И даже такой неопытный в иммиграционных законах человек, как я, смог бы, наверное, отправить тебя в какую-нибудь центральноафриканскую страну. Или в Индию, если тебя уж совсем прижало.

– Беда в том, что я не хочу никуда ехать.

– По правде говоря, меня это радует.

Их взгляды встретились.

– Я скучал бы по тебе.

Последовала пауза длиной в целую вечность. Потом Джейни снова обрела голос.

– Я бы по тебе тоже.

Напряженный момент требовал разрядки, и Том, как всегда, сумел найти выход.

– Я о том, что ты будешь делать со всеми своими деньгами, если перестанешь платить мне?

– Скорее всего, буду платить новому адвокату.

Он засмеялся, совершенно искренне.

– Что ж, по крайней мере, они останутся в нашей сфере деятельности, и на том спасибо. – Он круто сменил тему разговора, выручая их обоих. – Ты что, тащила меня сюда только ради того, чтобы сказать…

Джейни удивленно вскинула брови.

– У меня совсем другое мнение насчет того, кто кого тащил. – Она вздохнула и перевела взгляд на далекий горизонт. – Такое чувство, будто меня снова со всех сторон обложили.

Он положил руку ей на плечо и слегка сжал его.

– Твои правовые проблемы со временем разрешатся сами собой. Нужно просто проявить терпение, вот все, что я могу сказать.

– Хотелось бы, чтобы у меня были только правовые проблемы.

– Мои гарантии ни на что другое не распространяются.

– Сейчас мне нужен не адвокат, Том, а друг.

Всякий оттенок юмора исчез из его голоса.

– Джейни, ты же знаешь, я всегда готов выступить в этом качестве. Не нужно даже просить.

– Знаю. Не думай, что я в тебе усомнилась. Прости. Насколько хорошим другом ты чувствуешь себя сегодня?

Он снова заговорил не так серьезно.

– Настолько, насколько пожелаешь.

– Типа «совершенно секретно» подойдет?

– Черт! А зачем иначе я повел тебя сюда?

Джейни не могла сдержать улыбки.

– Ну, может, не совсем «совершенно секретно». На самом деле я не знаю, как ко всему этому относиться.

Она открыла рюкзак, вытащила Виртуальный Мнемоник, установила его на коленях и рассказала о Кристине и о том, как она напористо вторглась в ее жизнь. В общих чертах описала, чем ее просила заняться эта молодая женщина, слишком сильно напоминающая Бетси, чтобы чувствовать себя с ней спокойно.

– Это похоже на «Миссия невыполнима».

– И все это вот тут, в Виртуальном Мнемонике, моем новом «песике». Кстати, я не должна оставлять его одного.

– Почему? Он может погрызть мебель?

– Нет, слава богу, пока он кажется очень воспитанным. – Она открыла крышку, и экран ожил. – Просто потому, что, похоже, могут возникнуть большие неприятности, если он попадет не в те руки.

Том задумался.

– Поэтому ты спрашивала меня о завещании, страховом полисе и положила в мой сейф свои ценности?

– Да. Кристина высказалась в том смысле, что мне неплохо бы «привести дела в порядок».

– Ничего себе! – Некоторое время Том пристально смотрел вниз, потом снова поднял взгляд на Джейни. – Говоря в терминах нашей юности, это круто.

– Да. Сегодня вечером я просмотрю первые результаты работы оценочной программы. Понятия не имею, что там обнаружу, но очень надеюсь, что начнут вырисовываться какие-то связи.

Том снова задумчиво помолчал.

– Джейни, тебя все это беспокоит?

– Конечно! Я же не идиотка, чтобы ничего не бояться. В наши дни это нормальное состояние. Сообщения даже об отдельных случаях чумы пугают меня до чертиков.

– Тут ты не одинока. Меня это тоже пугает.

– Господи, Том, что мы будем делать, если болезнь явится снова?

– Понятия не имею.

Они помолчали.

– И все же знаешь что? – в конце концов сказала Джейни. – Беспокоюсь я или нет, но мне не терпится вернуться домой и посмотреть данные.

Том взял ее за руку и сжал, как бы подбадривая.

– И в то же время, по твоим словам, все это сводит тебя с ума. Думаю, тут ты не права. Впервые за несколько лет ты чувствуешь себя по-настоящему живой и не знаешь, куда девать всю эту позитивную энергию.

– Однако я… разрываюсь… по многим причинам…

– Самая главная из которых состоит в том, что ты жаждешь вернуться к тихой, нормальной жизни. Боюсь, у Космического Тролля насчет тебя другие планы.

– В данный момент я хочу, чтобы он вылез вон из-под того моста не в самом скверном настроении.

– Не по твоему призыву, дорогая.

– Об этом можно поспорить.

Том криво улыбнулся.

– И ни до чего не договориться.

Джейни сделала глубокий, медленный вдох.

– Итак, что, по-твоему, мне делать, о Мудрейший?

– Тебе нужен совет адвоката или друга?

– По-моему, мы сейчас в режиме друга.

– Тогда я считаю, что ты должна продолжать это – исследования, я имею в виду. Ты не будешь счастлива, если бросишь все. И я не верю, что ты готова сбежать, пока не удовлетворишься результатами своих трудов. – Он встал и отряхнул грязь с брюк. – Разве что вон туда.

Он взмахнул рукой в сторону другой, еще более высокой группы скал.

– А как с Исландией быть?

Он отвел взгляд.

– Ну, этим, конечно, не стоит пренебрегать.

Он простился с ней у порога ее дома, наградив нежным поцелуем, который, по зрелом размышлении, Джейни решила счесть дружеским, не стоящим того, чтобы возбуждаться по этому поводу. Она приняла душ и терла себя до тех пор, пока кожа не покраснела, а вся грязь и пот после прогулки в горах не ушли в сток, как словно вши после санобработки.

Маленький почтальон в компьютере улыбался, размахивая пачкой писем.

Рекламу она уничтожила, не взглянув, и занялась тем, что ее интересовало. Личные сообщения выстроились по размеру в порядке уменьшения.

От Брюса: «Люблю, пожалуйста, не пойми неправильно то, что я говорил, ты замечательная». И прочее в том же духе.

От Кэролайн: «Все в порядке? Мы беспокоимся о тебе. Позвони, как сможешь».

От Кристины: «Позже».

Джейни решила, что это «позже» означает появление у нее Кристины позже этим вечером. Так и не сняв с головы полотенце, она открыла оценочную программу и приступила к тому, чем так жаждала заняться.

Однако, изучив отсортированные данные, она почувствовала разочарование. Отфильтровала их по возрасту, месту рождения, росту, весу, наследственности, полученным прививкам, медицинской истории и прочему в том же духе, но, к сожалению, ничего особо выдающегося это не дало. Единственным общим знаменателем по-прежнему оставался летний лагерь.

Это и раздражало, и огорчало.

– Ладно, будь по-твоему, – сказала она компьютеру, как будто он нес личную ответственность за введенные в него данные. – А как насчет того, чтобы сообщить мне что-то, чего я еще не знаю? – Она вызвала программу генетической оценки. – Вот, займись этим, пока я оденусь.

Джейни сделала необходимые звонки, высушила волосы, поужинала и вернулась к Мнемонику. Маленький компьютер проделал уже восемьдесят процентов порученной ему огромной работы, оставалось рассмотреть еще несколько мальчиков. Тем не менее Джейни хватило одного взгляда на экран, чтобы понять: наконец-то там появилось нечто неожиданное.

Семнадцать

– Я чуть было не сделал глупость; спасибо этим новым гостям, что появились вовремя, – снова опустившись в кресло, прошептал Чосер на ухо Алехандро.

Тот, однако, никак не реагировал. Все его внимание было сосредоточено на Гильоме Кале, который уселся прямо напротив и, бледный как мел, не отрываясь, смотрел ему в глаза.

Их сосредоточенность друг на друге не осталась незамеченной де Шальяком, который наблюдал за происходящим со своего кресла с высокой спинкой во главе стола.

– Марсель, представьте вашего спутника, – сказал он.

Не догадываясь о разворачивающейся перед ним интриге, Марсель встал и положил руку на плечо Калю.

– Это мой молодой племянник Жак, приехал в Париж с визитом. Не слишком подходящее время для таких вещей, должен сказать, однако моя сестра настояла, чтобы он выразил уважение своей бабушке. Я не счел уместным его отговаривать.

– Приветствую вас, племянник моего большого друга прево. Счастлив познакомиться с вами и польщен тем, что вы сочли возможным покинуть бабушку, чтобы прийти сюда. Однако, по-моему, вы знакомы с одним из моих гостей.

Каль нервно взглянул на де Шальяка и обежал взглядом стол, чувствуя, что остальные гости с любопытством разглядывают его, в особенности юный Чосер. В конце концов, справившись с неловкостью, он, запинаясь, ответил:

– Н-нет… просто вон тот джентльмен напомнил мне кого-то. – Он посмотрел на Алехандро. – Простите, сэр, и не сочтите за оскорбление мое пристальное внимание.

Алехандро покачал головой. Он сидел, словно окаменев, и не спускал взгляда с рыжеволосого молодчика, который, как предполагалось, присматривает за его обожаемой Кэт.

«Что все это значит?» – думал он, слушая измышления Марселя. Может, и все остальные здесь не те, за кого себя выдают? Когда подошла его очередь назвать свое имя вновь прибывшим, он слегка привстал и тоже включился в игру:

– Эрнандес, к вашим услугам, господа.

Де Шальяк тут же добавил:

– Какие все тут скромные! Это доктор Эрнандес, точнее говоря. Мой бывший ученик.

– Тогда на вас, должно быть, большой спрос! – воскликнул Марсель. – В Париже осталось так мало докторов. Я провел немало времени в заботах о том, чтобы обеспечить нашим гражданам их помощь.

На это Чосеру было что сказать, и он с энтузиазмом включился в разговор.

– Милорд Лайонел часто рассказывает, как его отец жалуется на нехватку лекарей и засилье законников.

Марсель улыбнулся.

– Сочувствую королю, поскольку сам страдаю от законников. Однако лекари – это просто сокровище.

– Он прибыл сюда не с целью лечить пациентов, Этьен, – сказал де Шальяк, – а в поисках знаний. Принес с собой прекрасную медицинскую книгу и хочет, чтобы я ознакомился с ней. – Он сладко улыбнулся Алехандро. – Чрезвычайно польщен тем, что доктор Эрнандес счел важным для себя выслушать мое мнение.

– Тогда я еще больше поражен! – воскликнул Марсель, во все глаза глядя на Алехандро. – Знаете ли вы, сэр, что французская королевская семья часто спрашивает мнение вашего учителя? И святые отцы, да покоятся в мире те из них, кто уже покинул нас.

Это сделанное без всяких дурных намерений напоминание об иронии судьбы задело де Шальяка; Марсель тут же заметил изменившееся выражение его лица и мгновенно сменил акценты.

– Давайте просто скажем, что вы в прекрасной, благородной компании.

Кровь стучала в висках Алехандро так громко, что он едва расслышал собственный ответ.

– Гораздо более, чем мое положение того заслуживает.

Де Шальяк снова оживился.

– Позвольте снова заметить, коллега, что вы скромничаете. По моему мнению, вы могли бы служить любому королю.

– Осмелюсь спросить, а каково оно, ваше положение? – спросил Марсель.

После небольшой паузы Алехандро ответил:

– Я испанец.

– Я так и понял, судя по вашей фамилии. А ваша семья?

Пришлось солгать:

– Обычные жители Арагона.

– И тем не менее вы хорошо образованный человек.

На этот раз на придумывание правдоподобного ответа у Алехандро ушло чуть больше времени.

– Горожане нуждались в лекаре и сочли меня пригодным для обучения. Получив образование, я усердно служил им.

– И теперь осчастливили своим присутствием Париж. Давно вы покинули свой прекрасный город?

– Я только что прибыл.

– Вашим горожанам, наверное, будет недоставать вас.

– Надеюсь.

– Что побудило вас уехать? Я имею в виду, кроме красот Парижа и мудрости вашего глубокоуважаемого учителя?

Алехандро едва сдерживался; ему хотелось одного – оказаться наедине с Калем и узнать, что с Кэт. Однако он заставил себя быть вежливым.

– На то имелись разные причины, но, может быть, самая значительная – страсть к путешествиям.

– Свойство, скорее, молодого человека. – Марсель сделал жест в сторону Каля. – Такого, как мой племянник. Люди постарше, я имею в виду нашего хозяина и себя самого, довольствуются тем, что остаются дома и выполняют свои обязанности. Хотя я не сомневаюсь, что Жак, по натуре человек выдающийся, тоже будет ответственно относиться к своим обязанностям, когда придет время.

Де Шальяк рассмеялся. Судя по всему, у них с Марселем явно были свои тайны. Каль лишь едва улыбнулся и кивнул, по-видимому разыгрывая провинциального простака.

«Это хорошо, – подумал Алехандро. – Чем меньше внимания он к себе привлекает, тем лучше».

Потом женщина возобновила танец, и слуги начали вносить огромные блюда с восхитительной едой: источающее ароматный пар мясо с тушеной репой и зеленью, длинные батоны хлеба и толстые куски желтоватого масла. На столе возникли бутылки с темно-красным вином, и гостей пригласили не стесняться, наливать себе самим, против чего они нисколько не возражали. Стоило бутылке опустеть, ее тут же заменяли другой, и очень скоро все оживились даже больше, чем прежде.

– Прекрасное празднество, правда? – спросил Чосер у Алехандро. – Милорд Лайонел огорчится, что ему пришлось пропустить его.

– Предполагается, что ваш лорд злоупотребляет празднествами, отчего и болен.

Чосер бросил быстрый взгляд на де Шальяка, убедился, что тот увлечен разговором, и сказал:

– Ну да. И де Шальяк говорит, что в его возрасте такими болезнями не страдают. Милорд жалуется, что мсье доктор ему не сочувствует. Он умолял его дать немного опия, чтобы облегчить боль, но тот наотрез отказался.

«И правильно сделал, – чуть не вырвалось у Алехандро, – поскольку от этого внутренности у принца Лайонела слипнутся, а подагра лишь усугубится».

Однако он не стал высказываться по этому поводу, поскольку внезапно у него возникла идея.

– Может, милорду стоит показаться другому врачу, – сказал он. – Я с удовольствием осмотрю его, с согласия мсье де Шальяка, конечно.

Чосер бросил взгляд на высокомерного хозяина; даже он, простой паж, понимал, что де Шальяк слишком много о себе мнит. Наклонившись поближе к Алехандро, молодой человек прошептал:

– Эту просьбу нужно высказать очень деликатно, в самых вежливых выражениях.

Парень явно заглотнул наживку; авантюрная натура и любопытство юноши восхитили Алехандро. Он уговаривал себя не упустить открывавшуюся перед ним возможность воспользоваться ею с умом и к собственной выгоде.

– Вы производите впечатление человека, который за словом в карман не лезет, друг мой. Потрудитесь ради своего лорда.

Чосер принял вызов.

– Легче сказать, чем сделать. – Он улыбнулся. – Однако я все устрою.

Алехандро подумал, что получится совсем неплохо, если он исцелит младшего брата Изабеллы. В свое время его усилия по охране здоровья Плантагенетов в Англии не были оценены должным образом. На этот раз уж он постарается, чтобы его деяния не остались незамеченными.

Возможность переговорить с Калем представилась Алехандро лишь тогда, когда обед подошел к концу и объевшиеся, упившиеся, довольные гости оторвались от стола. Упорно дожидаясь этого момента, он едва прикоснулся к своему бокалу; де Шальяку, по счастью, было не до него. Алехандро знал – хотя охранники не спускают с него глаз, они не забеспокоятся, если он один на один поговорит с другим гостем.

В конце концов де Шальяк подхватил алхимика Фламеля под руку и повел его вверх по лестнице, туда, где находилась комната, в которой держали Алехандро. Это отчасти встревожило его – ясное дело, де Шальяк собирается показать Фламелю рукопись. На один краткий миг возникло ужасное искушение последовать за ними, послушать, что алхимик скажет о записках Авраама. Однако он не мог упустить случая поговорить с Калем без пристального наблюдения своего тюремщика.

Марсель углубился в пьяноватый, очень страстный спор с одним из гостей, оставив своего «племянника» без надзора. Алехандро взял Каля за руку, не слишком деликатно, и оттащил его в вестибюль. Охранники не спускали с него глаз, но не вмешивались.

Когда, по его мнению, их никто не мог подслушать, он прошипел:

– Что с ней? Говорите!

– Успокойтесь, лекарь, – ответил Каль, – и отпустите мою руку! Еще чуть-чуть, и вы ее сломаете.

Алехандро разжал пальцы.

– Ваша рука свободна, говорите. И говорите откровенно, поскольку у нас, скорее всего, мало времени.

Отвечая, Каль то и дело оглядывался через плечо.

– С ней все в полном порядке, поверьте. Мы несколько раз ходили искать вас.

– На улицу Роз? Там, где сырная лавка?

– Точно.

– Значит, она не забыла, даже спустя столько лет.

– Да, она помнит – лучше вас, похоже. А вы, оказывается, вот где, совсем рядом! – воскликнул Каль. – Почему вы не приходили туда?

Алехандро недоверчиво смотрел на него.

– Разве вы не понимаете, что я пленник?

– Что-то я не вижу на вас оков.

Алехандро кивнул в сторону охранников у двери.

– Он сковал меня с помощью вон тех людей. Неужели, по-вашему, я не пришел бы, если бы смог?

Каль вперил в него сердитый взгляд.

– Откуда мне знать, что вы сделаете или не сделаете?

– Моя дочь знает! Не может быть, чтобы она не говорила вам, как всецело я ей предан.

– Говорила, и не раз. На этот счет можете не беспокоиться.

Алехандро с еще более угрожающим видом наклонился к Калю.

– А на какой счет мне следует беспокоиться?

Молодой человек заколебался, и Алехандро, конечно, не упустил этого из виду.

– Ну?

– Да нет же, она довольна и счастлива.

– Счастлива? Как девушка в разлуке с отцом может быть счастлива?

– Ну, может, и не совсем счастлива, – забормотал Каль, – но вполне довольна. У нее есть приятельница, служанка в доме Марселя, где…

– Вы привели ее в дом к Марселю?

– Да. И он очень хорошо отнесся к нам – не любопытствуя, кто она такая и почему со мной. Я пошел туда, потому что не знаю другого места в Париже, где у нее была бы крыша над головой. И у меня тоже.

– Любая конюшня была бы для нее безопаснее. Туда же без конца приходят всякие дворяне!

Каль прищурился, решив, что пора положить конец таинственности.

– Думаю, самое время рассказать, почему вы стараетесь никому ее не показывать.

– Значит, она сама ничего вам не говорила.

– О чем не говорила? – раздраженно прошипел Каль.

Алехандро не отвечал, застыв с каменным лицом, на котором ничего нельзя было прочесть.

– Вот вернусь к Марселю и попрошу ее открыть мне свой секрет, – с угрозой произнес Каль.

– Она этого не сделает.

Каль схватил Алехандро за воротник и притянул к себе.

– Не будьте так уж уверены в этом, лекарь.

Их взгляды встретились; обоих трясло от мысли, что им не обойтись друг без друга. И тут Алехандро услышал звуки шагов на каменных ступенях и шелест одежды. Оглянувшись, он увидел, что по лестнице, оживленно беседуя, спускаются де Шальяк и Фламель. Снова повернувшись к Калю, он прошептал:

– Все, время вышло. Нужно что-то придумать, чтобы вытащить меня отсюда. Из этого дома сбежать нелегко, меня постоянно охраняют.

– Тогда как…

– Я найду выход.

Де Шальяк, в изящно развевающемся алом одеянии, шел через зал вместе с краснолицым алхимиком. Алехандро не сомневался, что сейчас на него обрушится град вопросов.

– На верхнем этаже этого особняка есть забитое деревянными планками окно, выходящее на запад. Там меня и держат. Завтра после наступления темноты я брошу оттуда письмо. Не подведите меня, а не то…

Договорить, однако, он не успел; де Шальяк и его спутник уже стояли рядом.

– Какая дружеская беседа! Признайтесь, вы были знакомы раньше.

– Нет, сэр, мы только сегодня познакомились, – вежливо ответил Каль, – но поскольку этот джентльмен лекарь, а их, как сказал мой дорогой дядя Этьен, в наши дни очень мало, я и подумал, что стоит расспросить его о хвори, которой я страдаю. Она может… м-м… огорчить женщину.

– Ах! – Де Шальяк взмахнул рукой. – Эти грязные болезни. Ни слова больше!

– По счастью, мы как раз закончили. Добрый доктор дал мне, кажется, превосходный совет.

– Он же превосходный лекарь. Вы поступите мудро, если прислушаетесь к нему. Не возражаете, если я тоже дам вам совет?

– Будьте добры. Я рад любому совету в этой области.

Де Шальяк улыбнулся.

– Тогда советую вам, молодой человек, быть осмотрительным в выборе женщин.

Каль и Алехандро обменялись быстрыми взглядами.

– В данном случае, сэр, – сказал Каль, – девушка сама меня выбрала.

И с вежливым поклоном он отошел.

Алехандро настолько погрузился в себя, что не сразу осознал, что Фламель обращается к нему. Пришлось попросить повторить вопрос и, услышав его, быстро придумать, как объяснить появление у него рукописи.

– Я купил ее у аптекаря.

– Где, можно узнать?

– Точно не помню. В то время я путешествовал и не всегда знал даже названия деревень, через которые проезжал. Кажется, на севере. Нет, постойте… может, и на юге. – Алехандро с виноватым видом пожал плечами. – Я плохо запоминаю такие детали.

Фламель, с пылающим от возбуждения лицом, посмотрел на де Шальяка и снова перевел взгляд на Алехандро.

– Я долгие годы искал эту рукопись. В наших кругах ходили слухи о том, что она существует, но никто никогда ее не видел. Найдя ее, вы оказали миру неоценимую услугу. Скажите, а как она попала к аптекарю?

– Я его не спрашивал, а сам он ничего не объяснял. Наверное, она досталась ему от какого-то еврея. Возможно, во время погрома в Страсбурге. Или он купил ее у еврея, которому удалось сбежать.

– Мало кто сумел сбежать, слава Господу.

– Хватило бы и одного, – с горечью ответил Алехандро.

Желая предотвратить дальнейшее углубление в эту неприятную тему, в разговор вмешался де Шальяк.

– Я заметил, ваш перевод успешно продвигается.

– Это правда, но осталось еще очень много.

– Вы как раз добрались до страниц, где речь идет о преобразовании одних видов металлов в другие, – сказал Фламель. – Для меня было бы большой честью узнать, что вы там прочтете. Я даже мог бы помочь вам, поскольку понимаю смысл многих символов, которые встречаются в рукописи.

– Это замечательная идея! – воскликнул де Шальяк.

И Алехандро понял, что у него нет выбора, что они уже обо всем договорились, пока были в его комнате. Интересно, как де Шальяк объяснил заколоченное окно? Если алхимик вообще заметил этот факт.

Званый ужин закончился, и гости один за другим начали расходиться. Ушел и Каль вместе с Марселем, оставив Алехандро в страхе, что может никогда не вернуться. А вот надоедливый алхимик заверил его, что вернется непременно.