Текст книги "На путях преисподней"
Автор книги: Энгус Уэллс
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
Он наклонился и принялся развязывать веревки. Юноша не видел Тепшена, но догадывался, что тот обнажил кинжал и готов ударить в любой момент. Освободившись, Браннок пошевелил затекшими руками и принялся разминать запястья, но даже не попытался встать. Покончив с веревками, Кедрин взял Браннока за руку.
– Коснись Камня Кирье, дружище, – произнес он. – Если ты стал… одними из них… я сомневаюсь, что ты выдержишь это прикосновение.
Браннок облизнул губы и позволил юноше поднести свою ладонь к талисману. Когда Камень коснулся его кожи, он закрыл глаза, словно ожидая страшной боли, и сжал кулак. Его напряженное лицо расслабилось.
– Я чувствую… покой… – прошептал он. – Как в тот раз… когда Герат ворожила надо мной.
– Возможно, ее чары поддерживают тебя, – Кедрин улыбнулся. – Искусство Эстревана и сила амулета помогают тебе противостоять колдовству.
– Еще одно испытание, – предложил Тепшен. – Наклонись к воде и умойся.
Браннок нахмурился, но в его темных глазах мелькнула надежда. Словно преодолевая сопротивление, он сел на скамью, свесился через борт и, зачерпнув воды, плеснул себе в лицо.
– Ночью вода причинила тебе боль, – сообщил ему Кедрин. – А сейчас… Нам нет смысла… – он едва удержался, чтобы не сказать «бояться тебя», – нет смысла беспокоиться до захода солнца.
– А после заката? – с горечью спросил Браннок. – Что тогда?
– Перед тем как солнце сядет, мы тебя свяжем, – ответил Тепшен.
– И так каждую ночь? По ночам я буду опасен?
– Надеюсь, когда мы покинем эти края, проклятие потеряет силу, – проговорил Кедрин. – А может быть, талисман тебя исцелит.
– Может быть, – чуть слышно отозвался Браннок. – Но если нет… Тепшен, помни: ты дал мне слово.
– И я сдержу обещание, – торжественно произнес кьо.
– А теперь поешь, – сказал Кедрин.
Браннок кивнул. Он съел все, что предложил ему Кедрин, но взгляд его был полон скорби. Кедрин попытался подбодрить друга, но тот лег на дно лодки и замкнулся в своем горе. В конце концов Кедрин и Тепшен тоже умолкли. Плоскодонка плавно скользила по течению, день неуклонно клонился к сумеркам.
Когда солнце коснулось вершин деревьев, Браннок подошел к Тепшену и протянул ему руки. Кьо крепко связал его, Кедрин расстелил на дне лодки ковер, полукровка лег на него и свернулся.
– Если я вырвусь… – сказал он Тепшену.
– Конечно, – откликнулся кьо. Браннок кивнул и стиснул зубы. Он ждал прихода ночи.
При первых криках оборотней из груди Браннока вырвался вой. Кедрин не смог справиться с нахлынувшим ужасом. Его друг снова преображался на глазах. Тепшен стоял на носу лодки, держа наготове обнаженный кинжал. Браннок забился, пытаясь освободиться. Его тело выгнулось дугой, голова запрокинулась, зубы обнажились в оскале – то ли от ярости, то ли от боли. Кедрин глядел на полукровку, силясь понять, действительно ли его облик изменился сильнее, чем прошлой ночью. Юноше показалось, что челюсти Браннока выдаются вперед, как у собаки или волка, волосы на груди и на руках стали гуще и темнее. Наконец юноша не выдержал и отвел взгляд.
И тут его внимание вновь привлекли красные отсветы в небе. Теперь они стали ярче и охватывали полнеба, а над горизонтом угадывались языки пламени.
– Видишь? – крикнул он Тепшену, стараясь заглушить вопли оборотней, и указал в направлении багрового сияния. – Это наверняка огненные горы Тазиела.
Кьо на миг обернулся и тут же снова перевел взгляд на извивающегося у его ног Браннока.
– Вижу! – прокричал он в ответ. Казалось, они переговариваются через пропасть. – Такие же горы есть у меня на родине! Правда, выглядят не так грозно.
– Как ты думаешь… мы скоро до них доплывем?
Тепшен пожал плечами.
– Если они так велики, как кажется – через пару дней, не больше!
Кедрин кивнул и посмотрел на Браннока. Теперь каждую ночь его придется связывать. В голове юноши зашевелилось скверное подозрение. Не приведут ли эти ночные преображения к тому, что Браннок в конце концов перестанет сопротивляться чарам Ашара? Не случится ли так, что по мере приближения к обители владыки преисподней их друг будет становиться все более опасным?
А если он и с рассветом останется чудовищем? Тогда… Кедрин с ужасом отбросил эту мысль. Если все его страхи оправдаются, останется лишь один выход: Тепшену придется выполнить свое обещание.
Он сжал в руке талисман и молча воззвал к Госпоже. Он горячо молился, чтобы Она даровала Бранноку исцеление, очистила от скверны, занесенной в его кровь оборотнем, чтобы их друг снова стал прежним. То, о чем он просил теперь, перекликалось с целью, ради которой он жил. И прежде вмешательство Ашара в дела людей наполняло его возмущением. Затем мерзкое божество похитило женщину, которую он любил. Но теперь ненависть Кедрина стала чем-то большим. Скверна, порожденная Ашаром, лишила его друга самой человеческой сущности. Кедрин чувствовал, как праведный гнев поднимается в его душе, переполняет ее, ослепляя грозным сиянием ярче огней у горизонта. Крики Браннока, вой оборотней на берегу – все утонуло в нем. Кедрин не сводил глаз с огней, зовущих вперед. Уста юноши шевельнулись, и с них сорвались слова обета, ставшие для него продолжением молитвы:
– Я уничтожу Его. Клянусь жизнью, я с Ним покончу.
При этих словах хор оборотней, казалось, зазвучал громче, а Браннок забился с новой силой. Тепшен шевельнулся и подвинулся ближе. Связанный выгнулся дугой и злобно лязгнул клыками. Кьо отпрянул, хотя на его лице не дрогнул ни один мускул. Сняв с шеи талисман, Кедрин быстрым движением поднес Камень Бранноку. Тот с жалобным стоном отшатнулся от голубого сияния и затих. Похоже, свет талисмана до некоторой степени успокоил полукровку. Теперь он метался реже и не с такой силой, рычание уже не вырывалось из горла. Напоследок он протяжно и негромко всхлипнул и погрузился в молчание.
– Поспи, если можешь, – осторожно проговорил Тепшен.
Юноша кивнул и закрыл глаза. Спал ли он? Кедрин не мог сказать наверняка. Равно как и не знал, что породило образы, которые ему привиделись. Может, это были просто сны, а может быть, талисман или что-то иное наполнило ими его ум. Он видел Уинетт. Охваченная страхом, она стояла во тьме, и какое-то создание угрожало ей. Темнота не позволяла рассмотреть это существо, зато ощущалось зло, которое оно излучало. Он пробудился от того, что Тепшен толкает его кончиком ножен. Озаренный утренними лучами, кьо выглядел хмурым, как туча.
– Ты кричал, – объяснил он.
Кедрин кивнул. Ночные видения все еще стояли перед глазами. Во рту пересохло от пережитого ужаса.
– Я видел Уинетт, – медленно проговорил юноша. – Она в смертельной опасности.
– У нее талисман.
Кедрин коснулся своего Камня – и тут же на него накатила новая волна страха. Что-то неуловимо изменилось. Камень по-прежнему трепетал в пальцах, но трепет стал иным. Кедрин поднял на своего друга полные ужаса глаза.
– Мы делаем все, что можем, – произнес Тепшен. Паника, охватившая юношу, не укрылась от его взгляда. – До кузницы Тазиела уже недалеко. Гляди.
Он указал через плечо. Занимался новый день, и небо уже не сияло лазурью. Оно розовело, как рубин, и это не было румянцем зари. Над горизонтом сгустились тени, словно далеко в тумане громоздились скалы. Кедрин подавил страх и крепче сжал талисман.
– Да, – голос короля зазвенел. – Осталось немного.
– Возможно, Ашар посылает наваждения, чтобы запугать нас.
– Возможно.
Он произнес это без особого воодушевления. Надеясь ободрить юношу, кьо указал на Браннока.
– Хотя бы наш друг снова пришел в себя.
Кедрин кивнул, нагнулся и освободил Браннока. Бывший разбойник прочистил горло и поднял голову. Его лицо осунулось. Словно желая удостовериться, что снова стал человеком, он перегнулся за борт и плеснул водой в лицо, столь ретиво, что едва не окатил заодно и своих спутников.
– Я проголодался, – пробормотал он, стараясь не встречаться с ними взглядом.
Друзья подкрепились. Им предстоял еще один нелегкий день. Но ничего особенного не произошло. Дневной свет угас, сменившись сумерками. И снова Браннок лежал связанный посреди лодки и бился, пока Кедрин не поднес к нему талисман. Сияние на горизонте все разгоралось, приобретая грозный пунцовый оттенок. С восходом оно не исчезло. Багрянец сгущался, заливая небо, и лишь обернувшись, можно было увидеть, как он нехотя уступает место привычной лазури. Леса поредели, трава на прибрежных лугах пожухла. Толпы оборотней на берегах были уже не столь многочисленны. Воздух потеплел и все острее пах гарью. Минула ночь, и в свете зари они пересекли границу страны лесов.
Плоскодонка угрожающе качнулась, переваливаясь через небольшой порог. Течение ускорилось, словно воде было легче скользить по голому камню. Вскоре последние деревья скрылись за горизонтом, и теперь местность напоминала пепельные земли Равнины Отчаяния. Все вокруг покрывали бесплодные шлаки. Горы уже ясно различались впереди. Неясная тень на горизонте стала мощной цепью иззубренных скал, их острые вершины грозно тянулись в небо, а оно взирало на них с гневом и яростью. Лазурные краски исчезли без следа – осталось лишь гневно-красное сияние, мерцающее и дрожащее над вершинами. Становилось жарко. Пепел наполнял воздух, вызывая удушье, падал, точно снег, устилая берега и оседая на воду. К запаху гари все более отчетливо примешивалась серная вонь. Откуда-то начал наплывать мерный гул. Подплыв еще ближе, они увидели, что при каждом усилении звука в небо взлетают столбы пламени, увлекая за собой раскаленные камни и пепел. Казалось, в горах укрылось огнедышащее чудовище. Браннок любовался этой картиной, забыв об унынии. Кедрина куда больше волновала безопасность их суденышка: ближе к ночи искры стали долетать до реки и то и дело опаляли волосы и кожу.
С закатом Браннок снова преобразился, но не столь сильно, как в прошлую ночь. Возможно, в отсутствие подданных Тарона колдовство ослабло. Полукровка тихо лежал на дне лодки и лишь поскуливал, точно пес, напуганный бурей.
Ночь выдалась поистине ужасная. Небо пылало, словно гигантский огненный занавес. Со всех сторон летели яркие искры. Раскаленные камни с оглушительным плеском и шипением падали в реку, поднимая брызги и облака пара. Но все звуки тонули в грохоте, который исходил от самих гор. Вблизи они выглядели еще более жутко. Мрачные, неприступные, они высились в багровом сиянии, а их вершины непрерывно изрыгали пламя, которое долетало до самого неба. Не раз Кедрину и Тепшену приходилось сбивать язычки пламени и плескать водой на затлевшую одежду. Порой брызги попадали на Браннока, и полукровка дико стонал, но его товарищам приходилось не обращать внимания. Когда занялось утро, все трое были совершенно измучены.
Новый день принес мало перемен. Свечение неба усиливалось, пепел гуще висел в раскаленном воздухе. Над рекой висел пар, словно вода дымилась. Дышать становилось все труднее. Лодку швыряло то вправо, то влево, и друзья изо всех сил держались за борт, чтобы не вылететь наружу. Неистовое течение неумолимо несло их к зловещим вершинам.
Около полудня впереди показался узкий каменный перешеек. Вода яростно билась о каменную преграду, рядом тянулся пляж, покрытый оплавленной галькой. Плоскодонка, точно обезумев, неслась вперед, крутясь в случайных водоворотах и колотясь о скалы. Но каждый толчок приближал ее к берегу. Наконец, лодку выбросило кормой на пляж.
Кедрин бросил на галечник меч Друла и выскочил следом. Лодку снова потащило к воде, и он едва успел вцепиться в корму. Тепшен сгреб остатки припасов и прыгнул на сушу, за ним последовал и Браннок. Тогда Кедрин разжал руку. Он смотрел, как плоскодонку понесло, повернуло раз, другой, третий, а затем ударило о камни. Разбитые доски затрещали, и суденышко погрузилось в воду. Браннок протянул юноше веревки, которыми его связывали по ночам, печальная улыбка озарила его изможденное лицо.
– Не забудьте. Они вам еще понадобятся.
Кедрин молча кивнул, сунул веревки за пояс и огляделся. Жара была невыносимой. По лицу струился пот, рубашка прилипла к спине. Запах серы усилился. Зато прекратился раскаленный град: похоже, путники достаточно приблизились к огнедышащим горам, и камни пролетали над головой и падали дальше. Пляж, на который они выбрались, выдавался острым клином. От пляжа перешеек выгибался горбом, через него вела тропка. Не видя иного пути, Кедрин и его спутники двинулись по ней.
Вскоре галька осталась позади. Теперь под ногами был гладкий черный камень, блестящий, как стекло. Дорожка стала шире, она вилась меж зубчатых скал и убегала на мрачные склоны. Но и по ровной дороге идти было нелегко. Раскаленный воздух опалял легкие, от едкой серы слезились глаза. Друзья подняли горловины рубах, закрыв полотном рот и нос. Никому даже в голову не приходило заговорить. Каждый думал лишь об одном: поскорее пройти через зловонный туман и пепельный дождь. Они шли вперед, с трудом передвигая ватные ноги, держась как можно теснее, чтобы не потерять друг друга. Кто знает, какие опасности таились в этом смердящем полумраке?
Кедрин не мог сказать, сколько времени они взбирались на гору. Лишь в нескольких шагах можно было разобрать очертания предметов – дальше все терялось в сером тумане, лишь наверху багровело небо. Глаза воспалились, юноша едва различал фигуры товарищей, шагающих рядом. В груди пекло, каждый вдох давался с трудом и вызывал боль, каждый шаг стоил усилий. При мысли о том, чтобы ночевать в этом проклятом месте, волосы у него вставали дыбом. Он не сомневался, что на рассвете – если здесь вообще наступает рассвет – все трое будут лежать мертвыми, задохнувшись под слоем пепла… если попросту не изжарятся. Жар раскаленной почвы ощущался даже сквозь крепкие подошвы его сапог. Он привычно сжал в руке талисман, ища утешения и поддержки. Но прикосновение наполнило его тревогой. С камнем что-то происходило. Страх за Уинетт прибавился к тяготам их восхождения.
И вдруг он остановился, протер слезящиеся глаза и вгляделся в раскаленную серую мглу. Тепшен и Браннок тоже остановились, недоуменно глядя на своего спутника. Не в силах произнести ни слова, Кедрин указывал вперед. В нескольких шагах возвышалась каменная стена – монолит, темный и блестящий, такой же, как у них под ногами. Поверхность скалы казалась оплавленной – ни трещин, ни выступов, за которые можно уцепиться. Дорога упиралась в ее подножие. Кедрин почувствовал, как угасает надежда. Идти было некуда – эту преграду было не обойти и не преодолеть. Плоскодонка утонула, и путь назад, из этих проклятых мест, был отрезан. Кедрин крепко выругался и шагнул вперед, подняв сжатые кулаки, словно надеялся голыми руками сокрушить скалу. Но в хриплом проклятии внезапно прозвучала радость. Во тьме засиял багровый свет, и Кедрин понял, что в скале открылся проход.
– Это может быть пещерой Тазиела? – прокричал он в ухо Тепшену, перекрывая несмолкающий рев огня.
Кьо кивнул и, вынув из ножен меч, первым шагнул в отверстие.
Кедрин последовал за ним, держа наготове меч Друла, Браннок с саблей в руке шел с ним рядом.
Вновь полыхнуло пламя. Вместе с порывом опаляющего ветра из темноты донесся звук удара металла о металл. Пепел не залетал в проход, но жара становилась все сильнее. Кедрин и его спутники осторожно шли по туннелю, пробитому в блестящем черном камне.
Внезапно стены расступились. Друзья стояли на пороге огромной пещеры. Озеро лавы в центре озаряло ее ярким пламенем. На берегу возвышалась наковальня, и уродливое существо, напоминающее жуткую пародию на человека, било по ней могучим молотом.
Почуяв присутствие людей, кузнец обернулся. Его голова казалась грубо слепленной из негодной глины. Безволосый череп обтягивала кожа цвета сырого мяса. Высокий выпуклый лоб словно обтекал под собственной тяжестью, образуя мощные надбровные дуги, крохотные красные глазки были глубоко вдавлены в плоть. Небольшой бугорок на месте носа прорезали две вертикальные щели, их края раздвинулись, втягивая запах пришельцев. Рот – широкая безгубая трещина – раздался в жутком подобии улыбки, открыв два ряда почерневших острых зубов. Голова казалась насаженной прямо на могучие плечи, торс – груда вздутых мышц – контрастировал с карикатурно узким тазом. Это несоразмерное тело покачивалось на коротких кривых ногах с громадными стопами, пальцы рук и ног заканчивались когтями.
Мускулистая рука опустила молот.
– Человечишки, – кузнец говорил громко, но невнятно. По крошечному подбородку стекала слюна. – Пришли живые человечишки, чтобы утолить голод Тазиела.
Кедрин опустил ткань, открыв лицо.
– У нас есть для тебя работа, Тазиел.
– Работа? – уродливая голова дернулась и, повернувшись в одну сторону, потом в другую, блестящие глазки задержались на каждом из незваных гостей. – Какой работы желают человечишки от кузнеца Ашара? – он фыркнул, обильно обрызгав слюной красноватую кожу. Безобразное тело затряслось, в пасти мелькнул длинный серый язык, облизав неровные зубы.
– Я хочу, чтобы ты заменил Камень в навершии этого меча, – Кедрин указал на меч Друла и достал из-под рубахи талисман.
Тазиел прекратил смеяться и заморгал, удивленно и недоверчиво.
– Меч Друла, – каркнул он. – Я выковал этот меч по велению моего господина, чтобы Его слово несли на лезвии клинка. Как он к тебе попал?
– Друл дал мне его.
– Так, – проскрежетал Тазиел. – И какова была цена?
– Это был честный обмен – меч за меч.
Тазиел кивнул – если это движение огромной головы можно было назвать кивком.
– Камень – иной. Он от врага моего господина. Я чувствую его мощь, и она раздражает меня.
– Это Камень Кирье, – честно признался Кедрин. – Вставь его в навершие – и я унесу его с собой.
– Для чего это тебе?
– Твой господин похитил мою жену. Я хочу вернуть ее.
– Ты хочешь получить от меня оружие, которое погубит моего повелителя, – хрипло ответил кузнец. – Откуда у тебя Камень?
– Мне его дали Сестры Эстревана. Вторая половина этого Камня у моей жены.
– Дали? – язык вновь высунулся и коснулся ноздрей. – И ничего не взяли взамен?
Кедрин покачал головой, с трудом скрывая отвращение.
– Я принял обет, – сказал он. Впервые он ощутил подлинный смысл этих слов. – Когда я взял камень, я принял на себя обязательство неустанно защищать Три Королевства.
Тазиел крякнул с явным удовольствием.
– Ничто не дается даром, у всего есть цена.
– Назначь свою цену.
Безобразное создание обернулось к нему, и Кедрин обнаружил, что безгубый рот кузнеца способен изогнуться в подобии улыбки. Зрелище было жуткое.
– Жизнь, – изрек Тазиел.
– Нет! – Кедрин ответил не задумываясь.
– Тогда ты не получишь меча, – прокаркал кузнец, – и все вы умрете здесь, а я наемся вашего мяса.
– Что угодно, только не это, – в голосе Кедрина послышалась мольба.
Голова Тазиела качнулась из стороны в сторону.
– Другого мне не надо. Все имеет свою цену. Моя цена такова. Когда я выковал этот клинок для Друла, он отдал девять раз по девять жизней «кровавому орлу». А с тебя я хочу только одну.
– Это невозможно, – повторил юноша.
– Подожди, – Браннок отстранил короля и шагнул вперед. На его изможденное лицо упал красный отсвет расплавленной лавы.
– Если ты получишь то, что требуешь, кузнец – ты окажешь нам услугу?
– Нет! – Кедрин вцепился в плечо друга.
Браннок стряхнул его руку, не сводя измученных глаз с безобразной рожи Тазиела.
– Да, – ответил кузнец.
– А когда все будет сделано… как им пройти к Ашару?
– Легко, – ответил Тазиел. – Как только Камень соединится с мечом, путь откроется, – и он указал в глубь пещеры, где чернел проход.
– Путь к пристанищу Ашара? – переспросил Браннок. – Они смогут добраться туда через этот ход?
Голова Тазиела качнулась в утвердительном кивке.
– Не встретив ни препятствий, ни ловушек?
– Ты слишком много спрашиваешь, – проворчал кузнец. – Но я давно не пробовал нежной человечины. И я отвечу. Твои друзья дойдут целыми и невредимыми. Но… – он нехорошо ухмыльнулся, – они не вернутся.
– Тогда бери свой молот, – произнес Браннок. – Ты получишь плату.
– Нет! – закричал Кедрин. – Браннок, я приказываю! Мы… что-нибудь придумаем!
– Ничего другого не остается, – Браннок повернулся к Кедрину и заговорил тихо и властно: – Ты знаешь это не хуже меня. Не соединив Камень и меч, ты не сможешь сокрушить Ашара и спасти Уинетт. Никто, кроме этой проклятой твари, тебе не поможет. Но он и пальцем не шевельнет, пока не получит плату.
– И все же я запрещаю, – повторил Кедрин.
Тень былой улыбки мелькнула на губах Браннока. Он убрал саблю в ножны и положил руки на плечи Кедрину.
– Я проклят, – тихо проговорил он. – Эта дрянь у меня в крови и… ты сам видел, во что я превращаюсь по ночам. Я не хочу быть оборотнем, чудовищем, которое приходится связывать, как только зайдет солнце. Это не жизнь, Кедрин. Чем скорее я сведу с ней счеты, тем лучше. Пусть это послужит твоей цели.
Кедрин медленно покачал головой, и Браннок повернулся к Тепшену.
– Это единственный выход, скажи ему, дружище, – умоляюще промолвил он. – Если мы откажемся заплатить… ты слышал, что говорил кузнец: мы здесь все погибнем… без всякой пользы.
Тепшен посмотрел на Браннока, лицо его стало торжественным, рука стиснула запястье полукровки.
– Я никогда не сомневался в твоей храбрости, волчий пастух. Но это больше чем храбрость.
– Твое слово? Да или нет?
Глаза кьо заволокла печаль, и он кивнул:
– Мое слово – да.
– Нет! – бессильно воскликнул Кедрин.
Браннок обнял молодого короля.
– Это единственный выход. Я не хочу жить. Считай это моей последней службой.
Он уронил руки и шагнул к Тазиелу. Кедрин рванулся было за ним, надеясь остановить полукровку, но Тепшен схватил юношу и держал его, не давая пошевелиться.
– Соедини Камень с мечом, кузнец. Я согласен на твою цену, – он обернулся, выхватил у Кедрина меч и бросил его Тазиелу. – А теперь дай мне талисман, Кедрин. Прошу тебя, во имя Госпожи. Дай мне его и даруй мне мир.
Не в силах произнести ни звука, Кедрин только покачал головой. Тогда Браннок подошел и потянулся к цепочке. Юноша забился в объятиях Тепшена, но не смог вырваться.
– За дело! – крикнул Браннок и, шагнув к Тазиелу, протянул ему талисман.
Кузнец принял Камень, не сводя с Браннока алчного взгляда.
– Сначала займись мечом, – хрипло бросил полукровка.
Тазиел склонил уродливую голову и шагнул к наковальне. Кедрин, рыдая, пытался освободиться. Рукоять меча уже была погружена в пламя, и Браннок, скрестив руки на груди, наблюдал, как кузнец вынимает череп из когтей и снова раскаляет навершие.
Когтистая лапа налилась красным свечением, словно металл превратился в живую плоть. Тазиел вставил камень в когти и, несколько раз осторожно стукнув молотом, сомкнул их. Потом с довольным видом осмотрел свою работу, хмыкнул и подул на рукоять. Раскаленный металл мгновенно остыл, и кузнец подал меч Бранноку.
– Готово.
Взвесив клинок в руке, полукровка сделал несколько взмахов и подошел к Кедрину.
– Не подведи. Пусть Ашар заплатит за все.
Тепшен разжал руки, и Кедрин взял меч.
– Убьем его, – пробормотал он чуть слышно, глядя в глаза Бранноку. – И выйдем отсюда вместе.
Браннок мрачно улыбнулся и покачал головой.
– Это путь Ашара. Твой путь – путь чести.
– Цена слишком высока!
Браннок порывисто схватил друзей за руки.
– Мы прошли вместе долгий путь – мы трое. Но мой путь кончается здесь. Это мой выбор. Да благословит нас всех Госпожа, и да воссияет Ее свет над вами! Иди и хорошо поработай этим мечом.
– Да будет так, – прошептал Кедрин.
Полукровка вновь повернулся к Тазиелу.
– Пусть они уйдут, кузнец.
Утвердительно крякнув, Тазиел указал им на проход. Тепшен взял Кедрина за плечо и потащил за собой. У входа в тоннель они остановились и обернулись назад. Браннок прощально поднял руку, и на миг его лицо осветила прежняя улыбка.
– Не забудьте рассказать обо мне менестрелям, друзья!
Тепшен кивнул, Кедрин вытер глаза.
– Все Королевства будут петь о тебе.
– А теперь ступайте, – приказал Браннок.
Они повернулись и шагнули в затененный тоннель. Меч Друла покоился на плече у Кедрина, и Камень слабо трепетал в железных когтях, разливая голубой свет. Казалось, меч стал легче, но теперь на плечи молодого короля давила другая, более тяжелая ноша.
Сзади долетел голос Браннока:
– Бери свою плату, кузнец.
Последнее, что слышали друзья, – это мерзкий смешок Тазиела, затем удар молота и треск дробящихся костей.
Глава 15
Омытые солнцем леса сбегали с хребтов и разливались по бескрайней всхолмленной равнине. Глядя на лесной простор, Рикол хмурился. Раздумье прорезало его обветренное лицо глубокими морщинами. Потом полные сомнения глаза военачальника обратились на женщину в голубом одеянии, которая сидела под навесом маленькой палатки.
– Мудро ли это, Сестра? – спросил он, сжимая рукоять меча, словно ожидал нападения. – Разумно ли Старшей Сестре Эстревана так долго находиться на самой границе Лесов?
Герат устало улыбнулась и вытерла лоб. Лагерь располагался высоко в горах, но и здесь было не на шутку жарко.
– Я бы дошла до самого кургана Друла, если бы мои Передающие сумели туда дотянуться, – сказала она. – У меня нет выбора.
Как всегда спокойна… Рикол усмехнулся, поправил наплечники кожаных доспехов, чтобы не натирали, и выглянул из-за скалы, которая, казалось, нависала над лесом. Воины уже стояли по местам и были готовы действовать в любой момент. Среди скал с натянутыми луками замерли стрелки, меченосцы сидели на земле, покрытой сухой коркой. Выше по склону, справа и слева от главного лагеря, прятались дозорные – самые зоркие из бойцов Высокой Крепости. Конечно, вряд ли кто-нибудь из лесного народа выберется сейчас так далеко на юг – Летний сбор на носу. А сколько-нибудь крупным отрядам не пройти незамеченными. Но тревога оставалась. И Герат… Нет чтобы оставаться в Высокой Крепости! Это еще полбеды – все-таки ее сопровождает сотня бойцов. Но Старшая Сестра настояла на том, чтобы лагерь разбили не где-нибудь, а в предгорье Лозин.
Разумеется, если что случится – его люди будут биться до последнего, прикрывая отход. Сестра вернется в Крепость живой и невредимой. Но было еще что-то. Очень скверное, и хуже всего, что Рикол не мог понять, в чем дело. Однако это чувство было ему знакомо. То же самое он ощутил, когда Посланец привел к Высокой Крепости Орду. Это было предчувствие рокового исхода. Его было невозможно выразить словами, но оно пронизывало до самых глубин души. Так тишина перед грозой вызывает дрожь – оттого, что где-то собирается несметная сила, готовая вот-вот нанести удар. Потом пришло раздражение: в воздухе пахло битвой, но противник нигде не появлялся. Рикол снова обернулся к Герат.
– Вы уверены?.. – он заговорил не столько потому, что хотел получить ответ, но просто чтобы нарушить зловещую тишину.
Старшая Сестра поняла его состояние и кивнула.
– Я уверена, Рикол. Один из талисманов уже не в руках владельца. Я не знаю, чей именно. Но Ашар завладел талисманом, и владыке преисподней прибавилось сил. А если он получит второй… – ее слова оборвались и повисли в воздухе.
Рикол был потрясен: в серых глазах Старшей Сестры стоял страх.
– Но если Кедрину удастся соединить Камень с мечом… – осторожно начал военачальник. – Разве тогда он не сможет сокрушить Ашара?
– Безусловно, – Герат кивнула. – Если будет угодно Госпоже. Поэтому мне кажется, что потерян камень Уинетт.
– Уинетт никогда бы такое не совершила.
– Сознательно – никогда. Но тварь, которая ее похитила, – создание Ашара. Значит, Уинетт попала в плен к владыке преисподней, а Ашар – мастер обмана. Кто знает, в какие ловушки он пытается ее заманить? Например, войти ей в доверие… Неизвестно. Но будем начеку.
– А если это талисман Кедрина?
– Это означает, что Избранный погиб, – жестко произнесла Герат. – А вместе с королем погибнут и Три Королевства. Никто, кроме Кедрина, не сможет сокрушить Ашара. Если Избранный потерпел поражение, наш мир обречен.
Рикол закашлялся и прихлопнул надоедливую муху. Герат мягко улыбнулась:
– Однако… если бы это произошло, мы бы об этом уже знали.
– Как? – взгляд Рикола скользнул по листве деревьев, поникшей от жары.
– Мы здесь уже три дня, – пояснила Герат. – Еще два дня заняла дорога. Будь Ашар в силах, он бы давно уже нанес удар.
– Вы думаете, он пытается добыть талисман Кедрина?
– Да. Подозреваю, он обманом выманил Камень у бедной Уинетт и теперь пытается заманить в ловушку Кедрина. Может быть, он использует Уинетт как приманку в западне.
Рикол нетерпеливо затеребил боевой пояс. Он жаждал схватиться с врагом – смертным, разумеется.
– Если это так, – заметил он, – если мощь Ашара возросла… Не лучше ли оставаться в стенах Высокой Крепости?
Герат покачала головой.
– Если Ашар победит, никакие стены не спасут. Если он завладеет обеими половинами талисмана, ему не будет нужды бросать в бой варваров, чтобы утолить свое нечестивое властолюбие. Чары, наложенные Госпожой на эти горы, уже не будут для него препятствием – какая сила сможет преградить ему путь? Находясь здесь, мне легче почувствовать, что Кедрин вступил в бой с Ашаром. Тогда я свяжусь с Сестрой Дженилле в Высокой Крепости, а через нее – со всеми Передающими Мысли по дороге в Эстреван и с самим Священным Городом. Там моего зова ждут сильнейшие из Сестер. Они направят всю свою волю на то, чтобы я прорвалась в Нижние пределы и направила благословенную силу на помощь Кедрину. Только так мы сможем противостоять могуществу Ашара.
– А этого хватит? – почти шепотом спросил Рикол.
– Не знаю, – честно ответила Герат. – Мы можем только уповать на Госпожу.
Рикол вздрогнул. Солнце било в глаза, он почти изжарился в своих доспехах, но струйка пота, сбежавшая по спине, была холодной, как лед.
– А если нет?..
– Тогда, скорее всего, я умру, – ровно произнесла Старшая Сестра. – И другие Сестры тоже. Ашар ударит прямо по Эстревану. Священный Город станет городом мертвецов.
– Вы рискуете многим.
– Да, – ответила Герат. – Но нам брошен вызов, и его нельзя не принять. Другого пути у нас нет.
*
Вопль Уинетт оборвался, и наступила жуткая тишина. Дышать стало нечем. Уинетт собралась с силами. Безотчетная паника помрачала рассудок, безумие было готово поглотить последние проблески воли. Она сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, и стиснула стучащие зубы. Ее била дрожь, пульс мерно и гулко отдавался в ушах. И вдруг непостижимым образом она начала замечать, что происходит вокруг. Но страх только усилился. Зал наполнили странные движущиеся тени, стены колыхались, точно оживая. Черный трон разрастался на глазах, словно разбухал, причудливые фигуры, проступая изнутри, скользили по его поверхности. Мягкий медовый огонь свечей окрасился зловещим пурпуром. Будь свет не таким ярким, Уинетт сочла бы это благодеянием. Но ничто не скрывало от ее глаз истинного облика мрачной залы – равно как и того, кто пританцовывал сейчас перед ней.
