Текст книги "На путях преисподней"

Автор книги: Энгус Уэллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

– Значит, я мертва?

– Нет! – Он покачал головой и широко улыбнулся. – Ты безусловно жива. Неужели ты не чувствуешь?

– Я… не уверена, – откликнулась Уинетт. – Я же не знаю, как должны чувствовать себя мертвые.

– Честное слово, совсем не так, – рассмеялся Эйрик. Уинетт ответила сдержанным кивком.

– А как тебе удалось… вмешаться?

– У меня есть кое-какие возможности, – сообщил он. – Ведь я принадлежу скорее этому миру, нежели тем, которые тебе известны. Например, я могу получить власть над теми, кто обитает на окраинах преисподней.

– Так значит… – ледяной ужас стремительно сгустился у нее в голове, и пальцы судорожно сжали талисман. – Ты – Ашар?

Эйрик запрокинул голову и неудержимо расхохотался. Уинетт посмотрела на него с недоумением, но страх отступил. Этот смех был слишком непритворным.

– Неужели это похоже на владения Ашара? – спросил он, немного успокоившись.

Уинетт огляделась. Лучи солнца подсвечивали нарядные розы и магнолии, играли в брызгах фонтана, рассыпались искорками в темных волосах Эйрика. Она смущенно покачала головой.

– Это действительно нелегко понять, – отголоски смеха все еще можно было уловить в его голосе. – Боюсь, моих скромных способностей не хватит, чтобы объяснить все, что здесь происходит. Думаю, будет лучше, если ты позволишь показать тебе одно место и сама его исследуешь. Тогда тебе будет проще понять остальное.

Если это и был обман, то слишком искусный. Эйрик смотрел прямо, и она не могла уловить ничего, изобличающего коварство.

– Тогда как ты сможешь узнать, что случилось с Кедрином?

– Пойми, это… необычное место. Здесь у меня особые возможности. И все они к твоим услугам. Даю тебе слово: я сделаю все возможное, чтобы узнать о Кедрине и вернуть его тебе. Хотя… – он промолчал и добавил чуть церемонно, – я бы предпочел, чтобы ты вместе со мной правила этим миром.

– Правила?!

– Ты настоящая королева среди женщин, – провозгласил Эйрик и поднял кубок, словно произнося тост. – Но… королевам тоже нужно есть. Надеюсь, теперь ты достаточно мне доверяешь, чтобы разделить со мной трапезу?

Он жестом указал на уставленный яствами стол. Уинетт нерешительно кивнула, но взяла ломтик жареного мяса и откусила. Ароматная мякоть сама таяла во рту. Эйрик уже предлагал ей другие яства. Каждое было произведением кулинарного искусства, каждое дарило наслаждение и насыщало. Эйрик наполнил ее кубок прохладным вином; пригубив, Уинетт нашла, что оно восхитительно. Напряжение незаметно отпускало ее.

– Не знаю, сколько времени все это потребует, – проговорил он, глядя, как она ест. – Ты сможешь немного подождать?

– А разве у меня есть выбор? – Уинетт вновь ощутила внутри холодок и поняла: дело не в том, что вино слишком холодное.

– Вообще-то нет, – миролюбиво откликнулся Эйрик. Он откинулся на спинку стула, и его великолепные мышцы снова туго натянули ткань рубашки. – Но законы, которые здесь правят – совсем иные, чем в твоем мире, – он заметил, как она нахмурилась, наклонился и пристально поглядел ей в глаза. – В твоем мире срок покажется для тебя долгим – здесь ты и не заметишь, как он пролетит. И наоборот. Может случиться, что Кедрин придет завтра, проведя в пути долгие годы. Но его «завтра» может настать для тебя через год. Я не могу сказать, как будет.

– А ты не сможешь вернуть меня обратно? – Уинетт попыталась говорить как можно спокойнее. Продолжая улыбаться, Эйрик покачал головой.

– Увы, нет. Мое могущество не беспредельно.

Уинетт промокнула губы салфеткой.

– Кто же ты тогда?

– Мы не так уж непохожи, – в его голосе появилась нотка горечи. – Ты вполне могла бы назвать меня одной из потерянных душ.

– Это не ответ.

– Конечно, – он тряхнул головой, и его лицо снова стало бесстрастным. – Но я честен с тобой. Когда-то я был почти таким, как ты, но… судьба… распорядилась так, что я оказался здесь и не могу покинуть это место. Поэтому я живу здесь. Один… – он вздохнул, словно вспомнив о каких-то горестях, но тут же снова улыбнулся. – Давай поговорим о более приятных вещах. Тебе понравились твои покои?

– Просто чудо, – призналась Уинетт. – Хотя… в них есть что-то странное.

Эйрик снова рассмеялся, запрокинув голову, и в его карих глазах заплясали золотые искорки, похожие на блестки.

– Привыкнешь, – убежденно произнес Эйрик. – Сперва здесь все несколько озадачивает, но помни: здесь действуют иные законы. А теперь, если ты поела… как насчет небольшой прогулки? Я с удовольствием покажу тебе кое-что из моих владений.

Не дожидаясь ответа, он встал. Уинетт обнаружила, что Эйрик выше Кедрина и, судя по всему, старше, хотя великолепная кожа не позволяла определить возраст. Молодая женщина не задумываясь оперлась на руку гостеприимного хозяина и позволила помочь встать. Не выпуская ее ладони, он взял ее под руку и с учтивостью придворного повел из беседки.

Посередине двора Уинетт и ее спутник остановились у фонтана. Вода в его чаше была прозрачна, как хрусталь, красные, золотые и лазурные рыбки плавали в ней, описывая бесконечные круги. Искрящиеся струи с тихим звоном падали с резной базальтовой колонны, словно где-то играли невидимые цимбалы. Рисунок на колонне напоминал вязь, но игра теней и солнечных бликов мешали Уинетт рассмотреть его. Эйрик опустил ладонь в воду, и рыбки метнулись в разные стороны.

– Бедные робкие создания, – проговорил он. – Идем дальше.

Уинетт уже была готова засыпать гостеприимного хозяина вопросами, но что-то в манерах Эйрика останавливало ее. Он так жаждал познакомить ее с окрестностями своего дворца – трудно было назвать это строение иначе, – так охвачен воодушевлением, что расспросы казались чем-то неуместным. Сегодняшних впечатлений было достаточно, чтобы голова пошла кругом. Уинетт предпочла хранить молчание. Тем временем Эйрик распахнул перед ней дверь – похоже, это была цельная плита зеленоватого мрамора – и провел гостью в зал. Стены перед ними и по бокам прорезали высокие стрельчатые окна с разноцветными стеклами, отчего сам воздух переливался всеми цветами радуги. Пол, как и дверь, представлял собой мраморную плиту. В центре располагался открытый очаг. Труба, висящая над ним на тонких серебряных цепях, сужалась воронкой, уходила в затененный свод потолка и исчезала в перекрестье балок из темного дерева. По всему залу были беспорядочно расставлены мозаичные столики, каждый окружали по три позолоченных кресла с высокими спинками. Уинетт задумчиво посмотрела на окна.

– Так не бывает, – тихо произнесла она.

– И тем не менее, – отозвался Эйрик. – Здесь возможно все.

Уинетт с трудом отвела взгляд от сверкающего великолепия и вгляделась в лицо своего спутника. На языке вновь вертелись вопросы, но Эйрик улыбнулся и снова повел ее за собой. Разноцветные пятна плясали на его лице и одежде, и казалось, что радуга обрела плоть и человеческий облик. Уинетт почувствовала головокружение. Ей показалось, что пол уходит из-под ног, и она плывет в переливающемся воздухе. Она невольно сжала руку Эйрика, такую сильную и надежную, чтобы радужный водоворот не унес ее неизвестно куда. Под тонкой тканью рубахи налились упругие мышцы, Эйрик спокойно шагал вперед, как ни в чем не бывало. Наконец перед ними распахнулась дверь – и Уинетт вздохнула с облегчением. Это помещение, кажется, выглядело попроще. Эйрик остановился. Сначала Уинетт подумала, что он дает ей возможность придти в себя и осмотреться, но вдруг заметила, что он дышит тяжело, словно человек, долго пробывший под водой. От неожиданности она споткнулась.

– Прости, – в его голосе снова была неподдельная забота, сильная рука легко обвила ее стан. – Я все время забываю, что в этом зале может закружиться голова.

Уинетт сжала его руку, приказывая себе успокоиться. Она вдруг осознала, что стоит, прижавшись к Эйрику, а он крепко обнимает ее. Почувствовав, что земля уже не уходит из-под ног, она выпрямилась, и рука Эйрика соскользнула с ее плеча.

– Ну как, – спросил он, – здесь тебе больше нравится?

Уинетт кивнула. Этот зал был меньше, пол покрывали голубые изразцы, стены безупречно выбелены, перед простым очагом стояла длинная скамейка. Посередине комнаты – дубовый стол, не украшенный ни резьбой, ни инкрустацией, вокруг него двенадцать высоких стульев. Так могла выглядеть трапезная в какой-нибудь удаленной крепости или сельской гостинице. Впечатление усиливали грубоватые скамьи вдоль стен и окна с деревянным переплетом. Окна… Они опять располагались по трем стенам. Это было невозможно. А Эйрик уже вел ее к следующей двери – как заметила Уинетт, из цельной дубовой доски.

Теперь ее взору предстало просторное помещение, похожее на пещеру в базальтовой скале. Гладкий иссиня-черный пол выгибался к стенам. Здесь окон не было. Лишь канделябры из тусклого золота длинными рядами протянулись вдоль стен. В каждом горела толстая желтая свеча. Яркое пламя отражалось от камня, покрывая его пятнами ржавого света. Потолка не было видно – черные стены уходили в темноту. Уинетт неожиданно поняла, что лестница, по которой она спускалась в сад, не достигла бы свода этой рукотворной пещеры. Залы, которые только что показывал ей Эйрик, были не столь высоки, но комната, в которой она проснулась, должна была располагаться куда выше над землей. Разум не находил этому объяснения. Казалось, здесь не действуют ни законы природы, ни законы перспективы. От всех этих загадок у нее опять закружилась голова.

Прикосновение руки Эйрика к ее локтю вывело молодую женщину из оцепенения. Уинетт позволила спутнику провести себя в загадочное помещение. Оно напоминало святилище и было пустым. Лишь в глубине громоздилось огромное кресло… нет, скорее трон, к которому вели три широкие ступени. Ни щелей, ни трещин – трон и возвышение, на котором он стоял, казались вырубленными из монолитной скалы и представляли собой единое целое с полом и стенами. Высокая спинка, мощные подлокотники…

Уинетт не могла себе представить, для какого создания могло предназначаться это сооружение. Однако, в отличие от пола и стен, трон словно поглощал весь свет, падающий на него. Он казался глыбой тьмы. Перед троном Эйрик задержался, как будто ожидал вопроса, но Уинетт ничего не сказала. Она догадывалась, что в другом конце зала должна быть дверь, но заметила ее лишь тогда, когда Эйрик распахнул ее.

В глаза брызнуло солнце. Прямо за порогом ярко зеленел луг. Странно, но ни один лучик света не проник в каменный зал. Эйрик с поклоном пропустил Уинетт вперед. Оказавшись на воздухе, она вздохнула с облегчением. Мир вокруг снова стал привычным и понятным. Трава упруго приминалась под ногами. Солнечные лучи приятно ласкали кожу, свежий ветерок играл волосами. Ропот ручейка вторил птичьим трелям. Вдохнув аромат цветущих яблонь, Уинетт подняла глаза на небо. Там в сияющей лазури вдоль всего горизонта громоздились величавые холмы кучевых облаков.

– Прогуляемся? – предложил Эйрик. – Я знаю: стоит чуть подольше задержаться в этом зале – и становится страшно.

– Конечно, – ответила Уинетт. Она была вполне согласна и с мнением Эйрика, и с его предложением.

– Понемногу привыкнешь, – Эйрик тепло улыбнулся, но, заметив ее смущение, торопливо добавил: – Пока не придет Кедрин.

– А ты? – спросила Уинетт. Теперь, когда окружающая действительность не заставляла ломать голову над неразрешимыми загадками, она почувствовала себя увереннее.

– О, у меня была бездна времени, чтобы привыкнуть, – беззаботно проговорил он и снова предложил ей руку.

Уинетт сделала вид, что не заметила этого жеста. Похоже, Эйрик не обиделся – или не подал виду. По-прежнему широко улыбаясь, он направился к ручью.

– Как давно ты здесь? – спросила она.

– Не помню, – он пожал плечами. – Иногда мне кажется, что я всегда жил здесь. Время в этом мире ничего не значит… впрочем, как и пространство – думаю, ты уже в этом убедилась.

Уинетт кивнула, вспомнив странности здешней архитектуры.

– И ты тут один?

– Теперь – нет, – он обернулся к ней, сияя белозубой улыбкой, и отвесил шутливый поклон. В карих глазах снова плясали озорные искорки. – Теперь здесь появилась ты. О таком обществе любой мужчина может только мечтать.

Что-то неуловимое в его облике заставляло ее мысли путаться. Улыбка? Манеры? Взгляд? Ей казалось, что бурный поток подхватил ее и несет куда-то, и она не в силах сопротивляться. От ее сосредоточенности не осталось и следа. Она сделала над собой усилие и попыталась не терять нити рассуждений.

– Ты человек?

– А кто же я, по-твоему? – насмешливо откликнулся Эйрик.

– Точно не знаю, – честно призналась Уинетт.

– Посмотри внимательно. Разве я разговариваю не по-человечески? Хожу не как человек? Может быть, у меня нет рук, ног, головы, тела, чего-нибудь еще? Если хочешь, можешь уколоть мне палец и посмотреть, какого цвета у меня кровь.

– Я не желаю смотреть на твою кровь, – проговорила она почти с испугом.

Эйрик рассмеялся, покачал головой и повлек ее за руку к ручью.

– Уинетт, Уинетт! Когда же ты начнешь мне доверять? Разве я не отнял тебя у чудовища? Разве не обещал сделать все, что в моих силах, чтобы вы с Кедрином снова были вместе?

– Обещал, – повторила она.

– Тогда просто поверь мне, – попросил он. – И поверь в меня. Прочее со временем разъяснится.

Уинетт хотела что-то сказать, но они уже подошли к ручью.

– Осторожно, – Эйрик указал на небольшие валуны, цепочкой пересекавшие поток. – Здесь глубже, чем может показаться.

Она поглядела под ноги. Со дна ручья можно было зачерпнуть песок, не замочив рукава. Быстрое течение теребило водоросли, то там, то здесь, точно блики солнца, мелькали крошечные рыбки.

– Тебя перенести? – невинно осведомился Эйрик.

– Спасибо, не надо, – Уинетт покачала головой. При мысли вновь оказаться в его могучих объятиях ее охватила паника. – Думаю, я смогу перебраться сама.

Эйрик кивнул, на этот раз чуть разочарованно, и беспечно шагнул по камням. Достигнув середины ручья, он остановился и обернулся, поджидая Уинетт. Вид у него был несколько встревоженный.

Подобрав подол, Уинетт опустила ногу на ближайший камень. Его поверхность напоминала широкую прямоугольную плиту. Уинетт показалось, что валун сидит в песке достаточно глубоко. Но едва она перенесла на него вес, камень зашевелился. Нет, не покачнулся: казалось, под ногами у нее было живое существо, намеренное ее сбросить. Может быть, после прогулки по зачарованным палатам у нее нарушилось чувство равновесия? Уинетт торопливо шагнула на следующий камень. Он оказался меньше первого, хотя она могла поклясться, что миг назад они были одинаковыми. Еще шаг – и снова беспокойное шевеление под ногами. Вдобавок у нее появилось странное чувство: с каждым шагом она сама становится меньше. Теперь ручей казался небольшой речушкой, даже цепочка камней стала длиннее, а дно ушло вглубь. Голова пошла кругом. Уинетт раскинула руки, пытаясь удержать равновесие и негодуя на собственную беспомощность.

Эйрик протянул руку и поймал ее запястье. И тут же ручей снова стал безобидным и мелким, а камни устойчивыми. Ей показалось, что пальцы ее спутника вливают в нее силу. В голове прояснилось. Держась за руку Эйрика, Уинетт перешла ручей – и тут же высвободила руку и оглянулась. Поток по-прежнему серебрился на солнце, у подножия валунов шевелились бурунчики. Глубина была, самое большее, по колено.

– У тебя платье намокло.

Голос Эйрика звучал заботливо. Уинетт опустила глаза: действительно, по краю подола темнела мокрая полоса: стараясь удержать равновесие, Уинетт выпустила подол, и он коснулся воды.

– Ничего страшного, – ответила она. – Скоро высохнет.

– Ты уверена?

Он был сама учтивость. Уинетт кивнула. Эйрик снова взял ее под руку, и она обнаружила, что не в состоянии освободиться. Не потому, что он держал ее мертвой хваткой. Несомненно, ему ничего не стоило удержать ее силой. Но дело было в другом. Что-то в его взгляде, в его голосе говорило ей: избегая его прикосновений, она рискует задеть и обидеть Эйрика. В конце концов, он ни разу не переступал границ дозволенного. Ничего не случится, если они прогуляются по лесу под руку.

Узкая протоптанная стежка вилась среди раскидистых деревьев то вправо, то влево и через несколько шагов уже терялась в высокой траве. Залитый ласковым солнечным светом пейзаж казался еще более очаровательным. Золотые лучи струились сквозь листву, яркие пятна перемежались голубоватой тенью, ажурным ковром покрывая землю. Лес звенел от птичьих трелей, в траве гудели насекомые. Уинетт огляделась: такого разнообразия она не видела даже в бескрайних лесах Белтревана. Дубы, ясени и березы соседствовали с буками и лиственницами, по берегу ручья склонились к воде ивы, высокие платаны тянулись к самому небу, рядом горделиво темнели сосны. Боярышник, бузина, каштаны, колокольчики, фиалки – этот калейдоскоп нарушал все законы природы. Еще немного – и ручей пропал из виду. Вскоре Уинетт показалось, что они заблудились. Плавно извивающаяся тропа должна была давно привести их обратно, но вместо этого перед ними открывались все новые уголки леса. Но вот деревья расступились. Взору Уинетт предстал прелестный цветущий луг. Среди лютиков и первоцветов алыми пятнами горели маки. Кролики, завидев людей, укрылись в дальних зарослях куманики. Уинетт снова посмотрела на небо. Кролики обычно показываются к вечеру, однако солнце по-прежнему стояло почти в зените. Похоже, с тех пор, как Уинетт выглянула из окна спальни, оно вообще не сдвинулось с места. Золотое сияние разливалось в воздухе. Бабочки порхали на хрупких крылышках, толстые полосатые пчелы, отягощенные пыльцой, деловито перелетали с цветка на цветок.

– Разве это не прекрасно? – тихо спросил Эйрик, словно его голос мог нарушить дивное совершенство этой картины.

– О да, – согласилась Уинетт.

Он повел ее через луг. При каждом их шаге облачка пыльцы поднимались над травой и долго висели в воздухе, вспугнутые насекомые разлетались в стороны. Невдалеке показался песчаный косогор, в котором чернели многочисленные норы. Стояла тишина, словно лес затаил дыхание. Эйрик выпустил руку Уинетт, сорвал цветок и протянул своей спутнице.

Уинетт улыбнулась чуть напряженно, но приняла подарок, и Эйрик расплылся в улыбке:

– Он совсем как твои глаза.

Действительно, это был василек. Странно: на таких лугах васильки обычно не растут.

– Идем дальше, – он нетерпеливо взял ее под руку. Когда они приблизились к косогору, Эйрик настоял на том, чтобы помочь ей взобраться наверх, хотя склон был не слишком крут. Но, когда они достигли вершины, где стояли хороводом семь сосен, Уинетт обернулась и увидела за лесом ручей и белую громаду дворца, подрагивающую, точно в дымке. Повсюду вокруг, насколько хватало глаз, раскинулся лес. Лишь кое-где проплешинками темнели поляны. Зеленое покрывало, переливаясь всеми оттенками, у горизонта окрашивалось синевой и сливалось с небом. Да, местные леса не уступали Белтревану.

– Где он заканчивается? – спросила Уинетт. Похоже, она совсем замучила спутника вопросами, которые множились с каждым шагом.

– Очень далеко, – неопределенно ответил Эйрик.

– Ты не пытался узнать?

Он с улыбкой покачал головой.

– Я осмотрел лишь некоторые уголки. Лес такой большой… и никуда не исчезает.

Она повернулась к Эйрику и посмотрела ему в лицо. Взгляд его золотистых глаз был устремлен куда-то к горизонту, голова слегка склонилась набок, словно вслушиваясь в звуки, которые нес ветер. Уинетт открыла рот, готовая задать новый вопрос, но Эйрик знаком остановил ее.

– Смотри.

Она проследила за его рукой и увидела в лазурном небе трех ястребов. Вот они камнем упали вниз, почти коснувшись вершин деревьев, потом резко повернули и исчезли. Эйрик постоял еще немного, словно ожидая их возвращения, но так и не дождался.

– Может, пойдем обратно? – спросил он и указал на дальний конец косогора.

Уинетт кивнула. Вскоре они уже стояли в березовой рощице, тропинка вилась среди стройных серебристых стволиков. У поворота Уинетт обернулась. Семь сосен по-прежнему стояли на холме, как часовые. Косогор был высотой чуть больше чем в два человеческих роста. Из норы высунулся кролик, присел на задние лапки, навострил уши и посмотрел на нее странно разумными глазками. Тропка снова свернула, и кролик исчез из виду. Все скрылось за серебристыми стволами: и холм, и сосны на его вершине, и колючие заросли. Она начала считать витки и повороты. Тропка должна была представлять собой настоящий лабиринт. Однако здешнее пространство снова играло свои шутки: поворачивая, петляя, тропка ни разу не пересекала саму себя. Интересно, как далеко они углубились в лес? Уинетт даже не пыталась гадать. Она давно потеряла счет времени. Солнце, застывшее в зените, все также щедро струило свет сквозь кружево ветвей. Может быть, здесь и ночи не бывает… или она наступает по желанию Эйрика. Она собралась спросить его об этом, но тут тропка перестала петлять, и Уинетт увидела ивы, растущие у ручья.

Через поток тянулась уже знакомая цепочка камней. Уинетт нахмурилась. Как бы они ни кружили по лесу, выйти в том же самом месте было просто невозможно. Однако даже вид на дворец был прежним.

– Ты позволишь?..

Она обернулась. Эйрик, стоя на камнях, протягивал ей руку. На этот раз Уинетт приняла предложение без возражений. Разумеется, ни один камень не попытался сбросить ее.

– Удивительное место, – заметил Эйрик, когда переправа осталась позади, и они зашагали через лужайку. – Конечно, не лишено странностей… но к этому можно привыкнуть.

Уинетт подумала, что он имеет в виду лес и хочет удержать ее от одиночных прогулок.

– Да, здесь ничего не стоит заблудиться, – ответила она.

– Вот именно, – Эйрик кивнул с важным видом. – Конечно, ты вольна гулять, где и когда тебе вздумается, но до поры до времени советую не пренебрегать моим обществом.

– Хорошо, – сказала Уинетт, и на его губах появилась довольная улыбка.

Что-то неуловимое то и дело проскальзывало в выражении его лица. Уинетт не могла понять, что это такое, но всякий раз испытывала раздражение. Она заметила, что все еще держит в руке подаренный Эйриком василек, и как бы ненароком разжала пальцы. И снова Эйрик не заметил – или сделал вид, что не заметил. По-прежнему улыбаясь, он вел свою спутницу туда, где возносил к небу белоснежные стены его дворец.

Уинетт внутренне напряглась, ожидая, что сейчас они вновь окажутся в зале-пещере. Но Эйрик распахнул дверь – и Уинетт испытала такое облегчение, что для удивления почти не осталось места.

Они стояли на пороге низкого помещения наподобие галереи, протянувшегося вправо и влево. Там, где снаружи была глухая стена, Уинетт увидела ряд, но это ее уже не удивляло. Из них открывался вид на закат. Интересно, можно ли в этом месте вообще говорить о западе, востоке?.. Лес уже утонул в тени, и галерею заливал теплый золотисто-красный свет. Напротив окон, у стены, выстроились обитые плюшем скамейки – словно специально для того, чтобы любоваться заходящим солнцем. Между ними в стенных нишах красовались вазы темно-зеленого стекла, полные цветов. Мраморная мозаика на полу, розовая с золотым, вторила закату, а стены казались красными, как кораллы.

– Славное местечко, – небрежно заметил Эйрик. – Но я хочу показать тебе кое-что поинтереснее.

Уинетт промолчала и последовала за ним к двери из розового дерева.

По сравнению с другими комнатами эта казалась почти тесной. В ней не было ни окон, ни светильников, но Уинетт обнаружила это не сразу. Каморку наполняло призрачное сияние, колышущееся, голубое, как тихие заводи Идре или горное озеро. Эйрик поманил ее. По сочному аквамарину пола, стен и потолка скользили переливы лазури. Уинетт словно оказалась под водой – если бы водой можно было дышать. Ее движения непроизвольно замедлились. Это было не так тягостно, как буйство цветов в радужном зале, но невозможность оценить расстояние приводила в замешательство. Уинетт поймала себя на том, что задержала дыхание.

Помещение казалось совершенно пустым. Но вот Эйрик остановился, слегка опустил голову, и Уинетт проследила направление его взгляда. Они стояли у водоема – похоже, именно он и испускал голубой свет. Уинетт приблизилась и заглянула в прозрачную воду. Гладкая колышущаяся поверхность притягивала, завораживала…

Дно не просматривалось, хотя Уинетт почему-то чувствовала, что оно должно быть. Эйрик усмехнулся, словно чем-то довольный, и обернулся к ней.

– Что ты видишь?

Уинетт хотела поднять голову и ответить, но не могла отвести взгляд от воды.

– Что ты видишь? – повторил он чуть громче, настойчиво, почти нетерпеливо. Но Уинетт уже ничего не замечала.

В глубине происходило какое-то тайное движение. Тени скользили, сливались, образуя картину – сперва туманную и искаженную, больше похожую на игру бликов, потом все более и более ясную… И Уинетт невольно ахнула.

Она увидела Кедрина. Он мчался во весь опор на гнедом жеребце. Видимо, скачка продолжалась уже давно – бока скакуна потемнели от пота. Лицо молодого короля было сурово, русые волосы разметались, глаза прищурены – то ли от ветра, то ли от того, что он пытался увидать что-то вдали. Кедрин был одет просто, меч висел наискось за спиной, на скулах выступили желваки. Ей показалось, что следом мчатся еще два всадника – то ли сопровождая, то ли преследуя Кедрина. Она не поняла, день это или ночь и через какие места лежит путь ее мужа, но почувствовала, как оживает надежда. Теперь Уинетт не сомневалась: Кедрин жив, он не растерзан чудовищем и не утонул вместе с баркой.

– Что ты видишь? – снова раздался голос Эйрика, а его пальцы крепко сжали плечо Уинетт.

– Это Кедрин, – прошептала она. – Хвала Госпоже! Он жив!

Эйрик отпустил ее. Картина исчезла. У ног Уинетт снова переливалась прозрачная вода. Уинетт вглядывалась в мерцающую поверхность, надеясь, что видение появится опять, но тщетно.

– Он жив, – проговорила она, медленно повернувшись к Эйрику. – Я видела его. Это значит, что он жив.

Ее слова прозвучали вопросом, и Эйрик кивнул. Его губы снова тронула улыбка.

– Несомненно. Что он делал?

– Мчался куда-то во весь опор. Мне показалось, там были еще двое – то ли гнались за ним, то ли просто ехали рядом, не знаю. И куда он ехал, я тоже не поняла.

– Судя по всему, он отправился искать тебя, – сказал Эйрик. – Если он жив… Я бы на его месте сделал то же самое.

Уинетт никак не отреагировала на его галантное замечание, целиком поглощенная своими мыслями, и только кивнула.

– Значит, остается только ждать, – произнес он спокойно.

– Ты мог бы указать ему дорогу? – спросила Уинетт.

Эйрик задумался, потом загадочно улыбнулся.

– Может быть, – проговорил он. – Я сделаю все, что смогу.

– А ты не можешь показать мне больше?

Он огорченно покачал головой.

– Вода показывает только то, что хочет. Я не могу приказать ей. Но, раз тебе удалось что-то увидеть, можешь придти сюда позже и попытаться еще раз. Если водоему будет что показать, он покажет.

Уинетт устремила на воду взгляд, полный мольбы, но ничего не появилось. Она тяжело вздохнула.

– Давай поедим, – неожиданно предложил Эйрик. – Поесть, выспаться… а завтра, возможно, нам удастся еще что-нибудь увидеть.

Уинетт нехотя покинула комнату. Они снова оказались во дворе, и Эйрик повел ее в трапезную, где уже был накрыт стол.

Глава 8

Стоя на сторожевой вышке, венчающей южные ворота Высокой Крепости, Баррис Эдон мог без помех обозревать приграничные земли. От подножья пологого ската, с трех сторон окружающего крепость, и до самой границы Королевств деревья были вырублены, местность выровнена и регулярно выжигалась. Таков был приказ военачальника Рикола, действовавший со времен разгрома Орды. Ничто не должно было создавать помехи баллистам и лукам в случае нападения с юга. Многим такие предосторожности казались излишними. Какие бы слухи ни ползли с севера вверх по течению Идре, Тамур никогда бы не поднял оружия на соседей и не пропустил врагов через свои земли. Но Рикол был непреклонен, и подступы к Высокой Крепости охранялись с прежней бдительностью. Баррис Эдон обозревал окрестности, когда из приречного городка показались трое всадников. Они во весь опор мчались в сторону крепости, погоняя измученных лошадей. Баррис окликнул капитана стрелков, и воины немедленно подняли луки.

Кедрин и его спутники гнали коней к Высокой Крепости. Даже в золотом послеполуденном свете серые стены казались неприветливыми. В речной теснине уже сгустились сумерки. Величественная громада Лозин должна была вот-вот погрузить крепость в густую тень. Закат позолотил зубцы ее стен и башен. Река змеей неслась по расщелине, стремительная и грозная. Глядя на нее, Кедрин невольно вспомнил, как плыл к Геннифу.

Молодой король спешил на север. В поселениях вдоль Идре имелось достаточно конюшен для медри, и Кедрин своей властью мог регулярно получать свежих лошадей. Но если бы Тепшен не настаивал на том, чтобы время от времени прекращать безумную скачку, всадникам не раз и не два пришлось бы идти пешком. Кедрин желал лишь одного: как можно скорее оказаться в Белтреване и отыскать курган. Только с мечом Друла он мог освободить Уинетт. Нетерпение завладело всем его существом, от прежней задумчивости не осталось и следа. Ребра полностью срослись, Тепшен и Браннок тоже залечили раны. Друзья не замечали усталости: они спешили к своей цели. Когда копыта лошадей зацокали по каменным плитам гласиса, Кедрин позволил измученному животному перейти на шаг. Лучники уже взяли их на прицел. Придержав коня, Кедрин встал в стременах, назвал свое имя и потребовал впустить. Боковая калитка открылась, и капитан в сопровождении отряда приблизился к путникам.

– Я Кедрин Кейтин, – повторил юноша, – и я хочу видеть военачальника Рикола.

Игнорируя правила этикета, он подался вперед и продемонстрировал ошарашенному капитану королевский медальон. С минуту тот пытался вернуть на место отвисшую челюсть, затем, наконец, отдал честь и произнес:

– Я не признал тебя, Государь.

– Ничего страшного, – Кедрин устало улыбнулся и пустил коня к калитке, не обращая внимания на крики капитана: тот распоряжался, чтобы открыли ворота, и посылал за Риколом.

Въехав в затененный двор, Кедрин остановил коня. Он вдруг обнаружил, что не в состоянии не то что спрыгнуть на землю, но просто отлепиться от седла. Сделав над собой усилие, он приземлился на булыжники и ухватился за луку седла. Ноги казались ватными. Кедрин помотал головой, прочистил горло и всучил повод солдату, изумленно пялившему на него глаза.

– Пусть лошадей почистят, прежде чем ставить в стойло, – проговорил король и нетвердым шагом направился в сторону жилых строений. Тепшен и Браннок последовали за ним. После долгих часов, проведенных в седле, они выглядели не лучше.