Текст книги "На путях преисподней"

– Ты еще не совсем разнежился от этой роскоши?

Тепшен Лал отбил опускающуюся кабу Кедрина. Продолжая дугу, его деревянный учебный клинок завершил ее крепким ударом по ребрам противника. Не будь на Кедрине рубахи с мягкой подкладкой, да будь клинки стальными, эта схватка вполне могла оказаться последней. А так Кедрин лишь крякнул от удара. Впрочем, он догадывался, что через некоторое время обнаружит на боку солидный синяк, и ему понадобятся травы Уинетт. Тепшен был суровым учителем. Когда дело касалось боя на мечах, он не смотрел ни на дружбу, ни на титулы. Учеба есть учеба.

– Еще раз. И представь себе, что ты знаешь, как работают клинком.

Кедрин ухмыльнулся, попятился и поудобнее перехватил рукоять, не сводя глаз с друга. Тот принял защитную стойку. На охристой коже скуластого лица, полускрытого учебной маской, не проступило ни капли пота, раскосые глаза глядели бесстрастно. Тепшен был на голову ниже тамурского принца. Годы, казалось, сказались на его внешности не больше, чем на статуях, волосы, заплетенные в косу, были черны, как вороново крыло, и блестели от масла. Дыхание его оставалось ровным, несмотря на добрый час работы на арене. Кедрин имел весьма смутное представление о возрасте Тепшена. Он был еще ребенком, когда кьо приехал с востока и присягнул на верность Тамуру. С того самого дня Тепшен стал для юного принца тем, что называл «ан-дьо» – отцом, хоть и не по крови, опекуном и верным товарищем. Именно Тепшен Лал обучил Кедрина владеть мечом и бороться врукопашную так, как принято в империи, из которой он бежал, объявленный вне закона злобным и мстительным тираном. Лал нашел в суровых диких нагорьях Тамура не просто убежище, но новый дом. Понятия о чести и достоинстве у этого народа походили на его собственные. Трудно было найти более верного соратника, и Кедрин был благодарен учителю за его дружбу.

Правда, сейчас об этом трудно было догадаться. Едва отзвучали слова уроженца востока, Кедрин зарычал и устремился вперед, занеся кабу, словно намеревался разнести плетеную маску, которая защищала голову его невелички-противника, и раскроить тому череп. Но едва деревянное лезвие начало опускаться, Тепшен ушел в сторону. Его клинок двинулся, чтобы затормозить клинок Кедрина и затем нанести удар. Не останавливая меча, юноша повернул лезвие. Его каба разминулась с клинком кьо и резко ударила по плечу Тепшена. Удар замедлил движения наставника. Кедрин метнулся прочь, едва кьо устремился на него, и клинок опустился другой гранью на подбитую ватой ткань на спине Тепшена. Кьо непроизвольно открыл рот, его ноги вывели сложный рисунок в попытке выйти из-под нового удара. Он развернулся и снова перешел в наступление. Деревянные клинки столкнулись. Противники отскочили друг от друга, затем снова сошлись, словно в каком-то странном танце. Удар следовал за ударом. Наконец клинок кьо опустился на шею Кедрина, где высокий ворот защитного облачения закрывал уязвимое место. Но одновременно каба Кедрина врезалась в ватную броню на животе противника.

– Достаточно.

Тепшен опустил кабу и отдал поясной поклон. Кедрин ответил тем же, затем снял тяжелую перчатку и начал расшнуровывать шлем, чтобы утереть вспотевший лоб.

– Похоже, ты и впрямь не слишком разнежился, – признал Тепшен. Бледные губы кьо тронуло подобие слабой улыбки. – Хотя… от последнего удара мы пали оба.

– Ты все еще лучший меч Трех Королевств, – горячо заявил Кедрин.

– Мне есть равный, – на этот раз Тепшен улыбнулся открыто. Это была великая редкость. Кедрин почувствовал, что краснеет. Ради такой похвалы стоило заработать пару синяков. Он улыбнулся в ответ и попытался отвесить глубокий торжественный поклон, как ему показывал Тепшен – поклон, принятый в стране, где восходит солнце.

– Предчувствуете войну – или вам просто нравится лупить друг друга?

Вопрос прозвучал из-за палисада, окружавшего учебную площадку. Там на одной из длинных скамеек небрежно развалился молодой человек. Казалось, он просто наслаждается полуденным солнцем. Смуглая кожа загорела до цвета старого дерева, ростом он был скорее с Кедрина, чем Тепшена, в глазах плясали смешинки. Черные как смоль волосы были заплетены в косички и украшены яркими перышками и ракушками. Вся эта мишура легко звякнула, когда он перемахнул через ограду и вразвалочку направился через площадку. Бисерное ожерелье, серебряное кольцо в левом ухе, кольца на правой руке и украшения в волосах придавали ему сходство с варварами, однако рубаха из алого шелка и свободные штаны были сшиты по последней моде. Откуда родом этот загорелый красавец – из Королевств или из Лесов – определить было невозможно. Он выглядел смесью тамурца, кешита и варвара, каковой и являлся.

– Тебе пошли бы на благо такие упражнения, – кротко проговорил Тепшен.

– Слишком уж изнурительно, – ухмыльнулся полукровка. – Я предпочитаю смотреть на других, а сам бездельничаю на солнышке, как благородный.

– Неужели Опекун Леса проводит время в праздности, Браннок? – осведомился Кедрин.

– Господин мой, – Браннок отвесил затейливый поклон, белые зубы сверкнули на темном лице. – Я считаю своим долгом охранять будущего короля… а то этот сын востока еще зашибет его ненароком.

Тепшен Лал хмыкнул, позабавленный шуткой, а Кедрин улыбнулся до ушей. С тех пор, как он вернулся в Андурел, чтобы сразиться с Тозом и Хаттимом, эти двое не отходили от него ни на шаг, объявив себя охраной принца. Ситуацию не изменили ни присутствие Королевской Стражи, ни заверения галичан. Последние не уставали клясться в неколебимой верности с тех пор, как выяснилось, что их погибший властитель был игрушкой Посланца Ашара. Интересно, что скажут эти двое по поводу его предложения… После разговора с Уинетт Кедрин укрепился в своем решении. Но как его примет отец? Кроме того, все эти соображения придется представить Бедиру, а также Ярлу Кешскому. Оба властителя жаждут поскорей разрешить вопрос о Высоком Престоле – а именно, окончательно утвердить на троне Кедрина. Время не терпит. Кедрин знал: пока решение не принято, Усть-Галич остается без правителя. Борьба за власть в Южном королевстве грозила обернуться войной. И все же он хотел сперва поговорить с Бетани, как предложила Уинетт. Поддержка Старшей Сестры, главы Училища Сестер, была бы сегодня просто бесценна, внезапно понял Кедрин. Обряды очищения, которыми распоряжалась Бетани, проведены. В Белом Дворце не осталось и следов злых чар Тоза, и нет больше причин откладывать.

– Тогда тебе стоит отправиться с нами в бани, – объявил он. – Сегодня днем я собираюсь посетить Сестру Бетани и перед этим предпочту хорошо вымыться.

Браннок дружелюбно кивнул и зашагал вместе с ними по нагретому солнцем песку к низкому входу в подземные купальни. Внутри было прохладно. Сапоги зазвенели по влажным плиткам пола, возвещая об их прибытии терпеливо поджидавшим служителям. С Кедрина и Тепшена тут же сняли стеганую тренировочную броню. Браннок присоединился к друзьям, и все трое нырнули в первую ванну, над которой поднимался горячий пар. Она была достаточно велика, чтобы принять полный отряд стражи, но, к великому удовольствию Кедрина, в это время суток здесь никого не было. Он мог расслабиться. Никто не осыпал его градом вежливых вопросов, за которыми таился один, весьма жгучий: когда коронация. Кедрин наслаждался теплом и праздно болтал с товарищами.

Он лежал в воде, пока желудок не напомнил, что в последний раз довелось поесть на заре. Поднявшись, Кедрин перебежал по цветным плиткам во вторую ванну и принялся яростно тереть себя губкой, а потом намылился и плюхнулся в холодную воду, проведенную сюда от тех же источников, что и в другие ванны, но не нагретую. Он ополоснулся, принял полотенце, предложенное служителем, растерся и прошел в раздевалку. Там его уже ждала рубаха из белого полотна и верхнее платье без рукавов из мягкой кожи. На спине и на груди красовалось изображение кулака – герб Тамура. Из подобной кожи, обработанной до крайней гибкости, были и узкие штаны, удобно входившие в высокие сапоги – творение лучшего сапожника в Андуреле. Лучшие ткани, лучшие кожи – его просто завалили своими изделиями ремесленники города на островах, чтившие его как своего спасителя и будущего короля. Никогда еще у Кедрина не было столько нарядов, да он никогда и не мечтал о такой роскоши. Ему было как-то привычнее нехитрое облачение тамурского бойца. И хотя платяной шкаф будущего короля ломился от всевозможных накидок, камзолов и рубах, сшитых по последней моде, он потребовал, чтобы портные сработали для него что-нибудь более привычное.

Наряд Тепшена Лала напоминал его собственный. Правда, в то время как Кедрин, по обычаю своего народа, повесил на пояс только тамурский кинжал, кьо затянул на талии боевой пояс с узорными лакированными ножнами, содержащими длинный, слегка изогнутый меч – единственное вещественное напоминание о его родине. Браннок освоил привычную для него кешскую саблю, но все же он по-прежнему носил на поясе тесак в ножнах, а у левого предплечья за пышным рукавом был пристегнут метательный нож.

– Опасаетесь измены во дворце? – с усмешкой спросил Кедрин.

– Частным людям нет нужды страшиться меча, – возразил Тепшен.

– А я чувствую себя не вполне одетым без одного-двух клинков, – заявил Браннок. – Может, конечно, это привычка моей волчьей жизни.

Кедрин рассмеялся. Похоже, оба были не в меру осторожны. Он повесил на шею свой голубой камень, теперь такой привычный, и убрал его под рубаху.

– Теперь подкрепиться – и идем… – он фыркнул, – к Сестре Бетани. А не на войну.

– Я предпочитаю быть готовым заранее, чтобы потом не жалеть, что при мне не оказалось доброй стали, – как нельзя более торжественно отчеканил Тепшен Лал.

Кедрин покачал головой, все еще посмеиваясь, и первым зашагал к выходу. Длинный коридор привел их во дворец. Будущий король еще не вполне освоился и не всегда легко отыскивал дорогу в здешнем лабиринте. Несколько раз приходилось останавливаться и спрашивать дорогу у слуг или солдат, прежде чем они попали в пиршественную залу. Еще издали, заставляя ускорять шаги, неслись манящие запахи жареного мяса и тушеных овощей.

Зала была не больше, чем в Твердыне Кейтина. Белый Дворец строился прежде всего как крепость, но его предназначение изначально было куда более высоким. Роскошь королевской резиденции вызывала у Кедрина мысли о золотой клетке. Большие окна с цветными стеклами наполняли зал пляшущими пятнами весеннего света, покрывая надраенный до зеркала деревянный пол ярким узором. На каменных стенах искрились золотом канделябры, причудливые люстры свешивались на позолоченных цепях с высокого потолка. Почти повсюду стены покрывали нарядные ковры, а кое-где – и древние знамена. В нишах стояли бюсты и статуи, напоминавшие, что Андурел – не только королевская резиденция, но и средоточие искусств. Даже длинные столы и стулья с высокими спинками украшала резьба. Как мало это походило на простую обстановку Тамурского дворца! Ложки, ножи и вилки на столах, искусной работы хрустальные кубки – все говорило о богатстве. Многим, как знал Кедрин, это могло показаться наградой, ради которой стоит отказаться от свободы. Но он был уроженцем Тамура и превыше всего дорожил правом ходить где ему угодно – правом, в котором было отказано обитателю этого сказочного дворца.

Сопровождаемый Тепшеном Лалом и Бранноком, Кедрин проследовал через весь зал, кивками отвечая на приветствия. Напротив двери, над которой располагалась галерея для менестрелей, на возвышении стоял стол поменьше остальных. Он был сервирован только с одной стороны. С другой стоял только один стул: по обычаю, он оставался пустым, пока на престол не взойдет новый король. Прежде это было место Дарра. Слева стоял стул, предназначенный для Кедрина. Уинетт в простом бледно-зеленом платье уже расположилась рядом. Ее пшеничные волосы были уложены в прическу, на груди сверкал талисман – единственное украшение, которое она носила, и Кедрин подумал, что ничего другого ей, пожалуй, просто не нужно. Далее расположилась кешская знать: ближе всех – похожий на ястреба Ярл в черном платье, принятом у кешских всадников, на груди – знак в виде серебряной конской головы на зеленом фоне. Рядом сидела его жена Арлинне, чей наряд переливался всеми цветами радуги, и их сын Кемм – точное подобие отца, но куда более пухлый, и на лице вместо суровости – невинное дружелюбие. Справа от пустого сидения Кедрин увидел отца. Бедир сидел очень прямо. Его лицо – худое, суровое и горделивое – казалось вытесанным из камня, но улыбка оживляет широкий рот, и смех светится в карих глазах. Наверно, таким же через несколько лет будет и его собственное лицо. Бедир прервал разговор с соседкой, не ответив на ее последнюю шутку, и приветствовал сына. Темно-синее сюрко правителя украшало изображение тамурского кулака. Волосы, как и у сына, длинные, темно-русые, уже побила седина, которая еще не коснулась иссиня-черных кос его жены. Ирла Белванне-на-Кейтин казалась сыну не знающей возраста, как Тепшен Лал. На очаровательном овальном лице ни морщинки, серый шелк платья вторит блеску ее глаз. Нежная и гладкая рука касается руки мужа, и кажется, что лет ей вдвое меньше, чем на самом деле.

Кедрин поклонился сидящим за столом и занял свое место. Браннок и Тепшен расположились справа от Ирлы.

– Мне понадобится твое искусство целительницы, – торопливо пробормотал юноша, обращаясь к Уинетт. Он надеялся избежать вопросов, которые, как он знал, жаждут задать другие. – Тепшен крепко меня разукрасил.

– Я к твоим услугам, – ответила она и подмигнула, давая понять, что смекнула, что к чему.

Арлинне подалась вперед, чтобы крепкий стан супруга не заслонял от нее Уинетт. Во взгляде королевы Кеша искрилось любопытство.

– Так ты сохранила своя умения, Уинетт? Я думала, что это утрачивается после… – почувствовав свирепый взгляд мужа, она осеклась и смущенно фыркнула, – после замужества.

Уинетт блаженно улыбнулась. Излишняя прямота соседки ее не смутила.

– Мой дар стал слабее, Арлинне. Я больше не чувствую ранение или колдовство, не могу усилием воли ускорить исцеление. Но мои врачебные познания никуда не исчезли. Я по-прежнему умею готовить лекарства. Все, чему я училась в Эстреване, осталось при мне.

Арлинне задумчиво кивнула, звякнула браслетами на руках, поправляя необъятные рукава своего платья.

– И ты считаешь, что дело того стоило? – беззаботно спросила она, не обращая внимания на разъяренного супруга.

– О да, – ответила Уинетт, видя, как у Ярла перехватило дыхание. – А возможно ли иначе, если муж так хорош?

Ярл фыркнул, пальцы, унизанные кольцами, коротко пробарабанили по столу. Этот знак, похоже, подействовал, ибо его супруга улыбнулась и смолкла.

– Прости, – проговорил властитель Кеша. – Не сомневаюсь, Госпожа благословила ваш счастливый союз. Но сейчас у нас есть более срочные вопросы, – он бросил взгляд вдоль стола, ища поддержки у Бедира. – Не правда ли, мой друг?

Бедир кивнул, повернулся и сдержанно посмотрел на сына.

– Ты подумал об этом, Кедрин?

Кедрин кивнул. Когда взгляды отца и сына встретились, с его лица уже исчезло шутливое выражение.

– Думаю и сейчас. Давно и основательно. И скоро дам тебе ответ.

Странно прибегать к уклончивости. Между отцом и сыном никогда не было никаких секретов. До сих пор Кедрин всегда искал отцовского совета, всегда полагался на его мудрость. Может, он просто взрослеет? Во всяком случае, Кедрин твердо вознамерился принять решение самостоятельно и ничего не желал с кем-либо обсуждать, кроме как с Уинетт. По правде говоря, Кедрин боялся поднимать вопрос напрямую за столом. Он не знал, какова будет реакция Бедира – отец был неколебимо предан Дарру и не видел для сына иного будущего, кроме Высшего Престола.

– Скоро – это когда? – осведомился Бедир. – Королевства ждут твоего решения. К тому же Усть-Галичу давно нужен властитель.

Кедрин торопливо кивнул, ухватившись за новую возможность избежать скользкой темы.

– Ты склоняешься в чью-нибудь пользу? В этом деле я полностью полагаюсь на тебя.

– Чэйдин Химет устраивал всех, – отозвался Бедир, – но Хаттим отравил его. Можно выбрать кого-то из его рода – это лучше всего, – он обвел взглядом Ирлу и кешитов. – Мы уже обсуждали этот вопрос. Полагаю, лучше всего подойдет Геррил, старший сын Чэйдина.

– Но назначить правителя может только король, – уточнил Ярл. – Объявить о нашем выборе можно будет только после коронации.

– Верно, – Кедрин умиротворяюще улыбнулся зеленоглазому кешиту. – Я не стану с ней тянуть, Ярл. Даю слово.

– И когда? – спросил тот напрямик.

– Я собираюсь поговорить об этом с Сестрой Бетани, – сказал юноша, – буквально сразу после еды. Думаю, мне есть смысл выслушать наставления Сестер. Но после этого я точно смогу назначить срок. Возможно, нынче вечером.

– Великолепно, – проворчал Ярл.

– Я назначу срок, – повторил Кедрин. Интересно знать, как властитель, столь приверженный обычаям, как Ярл Кешский, примет неслыханное предложение, которое он готовил.

– Сестры поддерживают тебя, – пробормотал Бедир. Он слишком хорошо знал сына, чтобы проглядеть лукавство в его ответе. – Нет сомнений, ты получишь полное одобрение со стороны Эстревана.

Кедрин поиграл кубком и бросил быстрый взгляд на отца.

– Я бы хотел кое о чем спросить Бетани, – сказал он, понизив голос. – Это может повлиять на мое решение. Умоляю, отец, прояви терпение. Я должен быть полностью уверен в своей правоте, а до разговора с Бетани об уверенности и речи быть не может.

Бедир слегка нахмурился. Несколько секунд он изучающе смотрел на сына, словно видел его впервые. Ирла насмешливо улыбнулась у него из-за плеча и положила свою ладонь на ладонь мужа.

– Наш сын вырос, Бедир. Он мужчина. А мужчине не только позволительно, но и должно действовать самому.

Кедрин ответил благодарной улыбкой.

– Да будет так, – кивнул отец. – Высокий Престол – это место, где часто бывает одиноко. Так что хорошо, чтобы ты пораньше научился принимать самостоятельные решения.

В его голосе послышался оттенок печали. Кедрин понимал и разделял это чувство. Вот так дети постепенно уходят из семьи, делают первые шаги по дороге к подлинной зрелости. Он положил руку на плечо отца.

– Ты всегда был моим наставником. Спасибо тебе за это.

Лицо Бедира просияло.

– Я всегда помогу тебе, когда бы ты ни попросил.

– Конечно, – в порыве признательности Кедрин крепче обнял его за плечи. – Я знаю и помню.

– Итак, – Бедир снова повысил голос, чтобы привлечь внимание Ярла, – надеюсь, что нынче вечером будущее Королевств определится.

– Вот и славно, – отрезал властитель Кеша. – Ну а теперь, может быть, приступим к трапезе?

Кедрин усмехнулся. Он понял, что все это время слуги толпились у дверей и ждали его знака, чтобы внести кушанья. Ничего подобного не было заведено в Твердыне Кейтина. Там повара, без сомнения, уже давно бы пришли напомнить, что еда стынет – а то и кто-нибудь из воинов мог сообщить, что у него в желудке пусто. Похоже, обязанности короля на него уже возложили. Что же, это только повод укрепиться в своем решении. Кедрин Кейтин поднял руку, повелевая внести подносы с угощением.

Разговоры мгновенно угасли, и присутствующие с упоением принялись за жаркое. Кедрин ел с аппетитом. Все утро он провел в упражнениях и сильно проголодался. И еще теперь он знал: какое бы сопротивление ни встретили его начинания, он вскоре решит задачу, что не дает ему покоя с тех пор, как он понял, что остаток дней ему грозит провести в Андуреле.

– Нынче вечером? – проговорила Уинетт – слишком тихо, чтобы услышал кто-то еще.

– Да, – шепотом отозвался Кедрин. – Я больше не могу откладывать. Отец с Ярлом правы: надо решить вопрос Усть-Галича.

– Что бы ты ни решил, это споров не вызовет, – возразила Уинетт. – А вот твое предложение насчет совета…

– Знаю, – он нежно улыбнулся жене, взяв ее руку и заговорщически переглянулся с Арлинне. Пусть темноволосая кешитка принимает их разговор за обычное воркование влюбленных. – Но, надеюсь, Бетани меня в этом поддержит.

– Возможно, ей захочется сначала выяснить мнение Эстревана. Вопрос может показаться ей слишком серьезным.

– У нее не будет на это времени, – проговорил Кедрин. – Даже если использовать Передающих Мысли и медри, получится слишком долго. Бетани, как и мне, придется решать немедленно.

Уинетт расцвела.

– Ты говоришь как настоящий король.

– А ты, – нашелся Кедрин, – выглядишь как настоящая королева.

– Благодарю тебя, мой повелитель!

Она рассмеялась. Но это не был смех царственной особы. Сейчас она была просто влюбленной молодой женщиной – каковой, впрочем, оставалась всегда. Трапеза закончилась. Кедрин поднялся со своего места: ему не терпелось поговорить с Бетани. Предложив тем, кому угодно, оставаться, он удалялся, а за ним последовали Браннок и Тетпшен Лал.

Их путь лежал на внешний двор, где находились конюшни. Они выбрали себе коней – великолепных длинноногих жеребцов кешской породы. Кемм привез этих прекрасных скакунов из-за Вортигера. Когда после гибели Хаттима началась смута, Кемм прибыл сюда со своими людьми, чтобы поддержать Кедрина. Долго воевать не пришлось. Узнав о союзе их повелителя с Посланцем Ашара, галичане были охвачены ужасом и смятением. Однако немало южан сохранили решимость противостоять Кедрину. По сей день будущий король с благодарностью вспоминал всадников с острыми воронеными саблями, куда более достойных доверия, чем дворцовая стража. Теперь с сопротивлением было покончено. Кто-то пал от меча, кто-то ушел в изгнание. А кешские всадники остались и присягнули на верность вновь избранному королю.

Дожидаясь, пока конюхи оседлают коней, Кедрин с улыбкой отбивался от растерянного начальника стражи. Тот пытался дать ему в сопровождение конный отряд, пребывая в полном убеждении, что король – хотя бы и будущий – повсюду ездит с почетным караулом.

– Чудный король им достался, – игриво заметил Браннок, когда они размашистой рысью ехали по широкому проезду, который спускался от дворца к городу. – Они тут привыкли, что все чин чином, как заведено, а ты побоку все их порядки.

– О да, – рассмеялся Кедрин. Интересно, что Браннок скажет, узнав, что он задумал. – Что же, им придется привыкать. Если король не может свободно разъезжать по собственной столице – значит, в королевстве не все ладно.

– Дельная мысль, – признал бывший разбойник. – Но против обычая идти трудно.

– Обычаи не вечны, – возразил Кедрин.

– Обычаи – это строительный раствор, – вмешался Тепшен. – Без него не построить здания.

– А если здание нужно перестроить?

Кьо повернулся в седле и посмотрел на ученика с удивлением и не без суровости.

– Ты что-то задумал.

– Совершенно верно, – Кедрин кивнул. – Визит в Училище все решит. И у меня есть просьба к вам обоим. Нынче вечером я буду говорить с отцом и Ярлом. Будьте со мной и высказывайтесь свободно. Я расскажу о своем замысле и хочу услышать ваше мнение.

Тепшен кивнул.

– Я по-другому не умею, – спокойно проговорил Браннок, но его темные глаза так и горели любопытством.

Кедрин сделал вид, что ничего не заметил. Браннок явно изнывал от желания засыпать его вопросами, но сдержался, и Кедрин был ему благодарен.

Некоторое время они ехали молча, осматриваясь по сторонам. Этот огромный город, все еще малознакомый, ждал его решения. Во всех трех королевствах не было поселения, равного по величине Андурелу, – а возможно, и во всем мире. Кедрин еще не привык, чтобы здания так плотно теснились друг к другу. Нигде в Тамуре не было скопления жилищ, которое нельзя обойти пешком за час. На то, чтобы осмотреть Андурел, ушло бы много дней. Все эти проезды и проулки, арочные мосты и винтовые лестницы… а кругом теснятся дома, лавки, таверны и тысячи тысяч других заведений. В парках и садах можно было вздохнуть свободней. Но даже там Кедрина, выросшего на просторах западного королевства, не оставляло ощущение, что стены давят со всех сторон. И это теперь его дом! При этой мысли неприятное чувство усиливалось.

Люди выкрикивали приветствия; он учтиво улыбался и махал рукой в ответ, но не сомневался, что напоминает деревенского увальня, который первый раз попал в этот прославленный город и ошалело пялится по сторонам. Балконы, кажется, нависали прямо над головой. Юноша повернул коня в переулок, надеясь, что не ошибся поворотом.