Текст книги "Часы тьмы"

Автор книги: Эндрю Гросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 36

– Мистер Раймонд?

Хоук постучал в дверь маленького аккуратного домика с выбеленными стенами и под шиферной крышей в одном из районов Пенсаколы, где проживал по большей части средний класс. Лужайка давно выгорела под жарким солнцем. В гараже на один автомобиль стоял черный пикап с наклейкой на заднем бампере: «Даже Иисус Христос любил хорошее пиво».

Дверь открылась, Хоук увидел мужчину с дочерна загорелым лицом.

– Кто вы?

– Моя фамилия Хоук. Я лейтенант полицейского участка Гринвича, штат Коннектикут. Расследовал смерть вашего сына.

На щеках и подбородке Раймонда, мужчины среднего роста и крепкого телосложения, серебрилась щетина. Хоук предположил, что ему лет шестьдесят. Солнце и ветер продубили его кожу на всю оставшуюся жизнь. На темном лице особенно ярко блестели голубые глаза. Мускулистое правое предплечье украшала выцветшая от времени красно-синяя армейская татуировка.

– Все зовут меня Паппи, – пробурчал мужчина, отступая в сторону, чтобы Хоук мог войти. – Мистер Раймонд я слышу только от людей, которые хотят получить с меня деньги.

Хоук прошел в скромно обставленную гостиную. Диван, который определенно отпраздновал сорокалетие, деревянный стол с парой банок «Будвайзера» на нем. Работал телевизор: по какому-то каналу в несчетный раз показывали «Секретные материалы». На стене висели фотографии в рамках. Дети. В бейсбольной и футбольной форме.

Одного мальчика Хоук узнал.

– Присаживайтесь. – Паппи указал на стул. – Я бы предложил вам что-нибудь, но жена уехала к своей сестре в Дестин, так что в доме ничего нет, кроме недельной запеканки да теплого пива. Что привело вас в такую даль, лейтенант Хоук?

– Ваш сын.

– Мой сын? – Раймонд взял пульт дистанционного управления, выключил телевизор. – Мой сын уже с год как умер. Его сбил автомобиль. Водителя не нашли. Как я понимаю, дело закрыто.

– Появилась новая информация, – Хоук переступил через стоику лежащих на полу газет, – которая позволяет взглянуть на случившееся под другим углом.

– Под другим углом?.. – Старик пренебрежительно фыркнул. – Самое время!

Хоук несколько мгновений смотрел на него. Потом указал на одну из фотографий на стене:

– Это Эй-Джей, не так ли?

– Это Абель, – кивнул Раймонд.

– Играл в защите, да?

Раймонд ответил после долгой паузы:

– Послушай, сынок, я знаю, ты приехал издалека и как-то стараешься помочь моему сыну… – Он замолчал, всмотрелся в Хоука из-под тяжелых век. – Но почему ты здесь?

– Чарльз Фрайдман, – ответил Хоук. Убрал другую стопку газет со стула, сел напротив Раймонда. – Эта фамилия ничего вам не говорит?

– Фрайдман? Нет. Никогда не слышал.

– Вы уверены?

– Я же сказал, так? Моя правая рука немного трясется, но с головой у меня все в порядке.

Хоук улыбнулся:

– Эй-Джей… Абель не упоминал это имя?

– При мне – нет. Дело в том, что мы особо и не разговаривали больше года, после того как он перебрался на север. – Старик потер подбородок. – Не знаю, известно ли тебе об этом, но я тридцать лет проработал в порту.

– Известно. От другого вашего сына, который приезжал за вещами Эй-Джея.

– Тяжелая жизнь, – выдохнул Паппи Раймонд. – Вот посмотрите на меня… – Он взял фотографию, на которой стоял за штурвалом буксира, протянул Хоуку. – Однако деньги эта работа приносила. Абель в отличие от меня учился в школе, хотя и не так чтобы прилежно. Он решил идти своим путем… Мы все сами делаем выбор, не так ли, лейтенант Хоук? – Паппи поставил фотографию на прежнее место. – В любом случае нет. Не упоминал он никакого Чарльза Фрайдмана. А что?

– Что-то его связываю с Эй-Джеем.

– Правда?

Хоук кивнул.

– Он управлял хеджевым фондом. Считался погибшим при взрывах на Центральном вокзале в Нью-Йорке, в прошлом апреле. Но как только что выяснилось, не погиб. Выбравшись из Центрального вокзала, он вернулся в Гринвич, позвонил вашему сыну и договорился о встрече.

– Позвонил Абелю? Зачем?

– Потому-то я здесь. Чтобы это выяснить.

Глаза отца настороженно сощурились. Такое Хоуку доводилось видеть не раз.

Паппи рассмеялся:

– Ну и ну! Один мертвец приезжает на встречу с другим.

– Эй-Джей никогда не говорил о своей причастности к чему-то такому, за что могут убить? Наркотики, азартные игры… может, шантаж?

Раймонд убрал ноги со стола, наклонился вперед.

– Я знаю, ты проделал долгий путь, лейтенант, но я не позволю говорить ничего плохого про моего сына.

– Я только спросил. Извините. Меня интересует лишь то, что может пролить свет на его убийство. А больше всего – ответ на вопрос: почему человек, который едва не расстался с жизнью и чей мир никак не соприкасался с миром вашего сына, сразу же едет в Гринвич и связывается с ним?

Паппи Раймонд пожал плечами:

– Я не коп. Полагаю, проще всего спросить этого Фрайдмана.

– Я бы спросил, если б мог. Но он считался погибшим. Больше года. Исчез.

Хоук встал.

– Вы думаете, он убил Абеля? – спросил Паппи Раймонд. – Чарльз Фрайдман? Сбил его на дороге?

– Не знаю. Но думаю, ему известно, что произошло.

– Мой сын был хорошим мальчиком. – Раймонд вновь шумно выдохнул. Его глаза заблестели. – Упрямым, правда. Все делал по-своему. Жаль, что мы проводили вместе не так много времени. – Он вздохнул. – Но вот что я тебе скажу: этот мальчик не обидел бы и гребаной мухи, лейтенант. И не было причины… – Он покачал головой. – Не было причины для такой смерти.

– Может, мне стоит спросить у кого-то еще? – настаивал Хоук. – Кто может знать. Я хотел бы помочь вам.

– Помочь мне?

– Раскрыть убийство Эй-Джея, мистер Раймонд, потому что я уверен: это не несчастный случай.

Старик невесело рассмеялся:

– Ты, похоже, хороший парень, лейтенант, и приехал издалека. Как, ты говоришь, твоя фамилия?

– Хоук.

– Хоук. – Паппи Раймонд включил телевизор. – Возвращайся назад, лейтенант Хоук. Откуда приехал. В Коннектикут. Потому что для меня толку от «новой информации» нет. Что бы ты ни сделал, мне уже ничто не поможет.

ГЛАВА 37

Паппи Раймонд что-то скрывал. Только этим объяснялось его стремление отгородиться от Хоука каменной стеной. И лейтенант знал, что расколоть старика – задача не из простых.

Он вернулся в отель «Харбор-инн», в холле заглянул в магазин сувениров, чтобы купить Джесс футболку с надписью «Скалы Пенсаколы», поднялся к себе, достал из мини-бара банку пива, завалился на кровать, включил Си-эн-эн.

Как обычно, что-то случилось. Взрыв на нефтеперерабатывающем заводе в Лагосе. Погибло более ста человек. Весь день поднимались цены на нефть.

Он нашел телефонный номер брата Эй-Джея, Пита, который после инцидента приезжал в Гринвич за вещами покойного.

Пит сказал, что может встретиться с ним завтра после смены.

Бар «Булинь» находился рядом с портом, где Пит, два года назад демобилизовавшийся из береговой охраны, работал лоцманом, как и его отец.

– В отце словно что-то сломалось… – Пит отпил пива, – после смерти Эй-Джея. Никто никогда не считал моего отца плюшевым медвежонком, но сегодня он идет на работу с твердым намерением бороться до конца, а на следующий день уже ничего не может и не хочет. Даже не заговаривает об этом. И никаких объяснений, почему так.

– Вы думаете, это чувство вины?

– Вины?

Хоук глотнул пива.

– Я допрашивал достаточно много людей, Пит. И думаю, он что-то скрывает.

– Насчет Эй-Джея? – Пит пожал плечами И поправил волосы под бейсболкой «Джексонвиллских ягуаров». – Что-то тут было… Люди, с которыми он общался, рассказывали мне одно и то же: он наткнулся на что-то противозаконное. Какие-то корабли, груз которых не соответствовал заявленной декларации. Он считал, что речь идет о подрыве национальной безопасности. Весь кипел. А потом смерть Эй-Джея. И на том для него вся эта история с кораблями закончилась. Что бы там ни было, он об этом больше не заикался. Словно напрочь обо всем забыл.

– Я не очень-то на него и напирал. – Хоук покачал в руке бутылку с пивом. – У меня одна задача – найти убийцу вашего брата, потому что я уверен: его убили. Может, вы знаете человека, который расскажет об этом побольше?

Пит задумался.

– Я могу назвать несколько имен. Его давние друзья. Но я не очень-то понимаю, почему вы думаете, что одно связано с другим.

Хоук положил на стойку несколько купюр.

– Тем не менее мне это поможет.

– Тридцать лет… – Пит поднялся и допил пиво. – Отца в порту почитали как бога. Здесь он был в курсе всего. А теперь посмотрите на него. Он всегда был суровым, но сейчас озлобился на весь мир. Очень уж сильно подействовала на него смерть Эй-Джея. Куда сильнее, чем я ожидал. Учитывая, что с Эй-Джеем они не жили душа в душу, скорее наоборот.

На следующий день Хоук устроил себе экскурсию по докам. Утром в порт пришли два больших корабля, и теперь громадные краны переносили массивные контейнеры с палубы на пирс.

Он нашел Мака Тайлера, широкоплечего, обожженного солнцем помощника капитана лоцманского катера. Их катер как раз вернулся после проводки очередного судна.

Тайлер поначалу держался настороженно. Люди обычно оберегают своих родственников и друзей, а тут вдруг появляется коп из далекого далека и начинает задавать вопросы. Хоуку пришлось пустить в ход все свое обаяние, чтобы расположить к себе Тайлера.

– Я помню, как однажды мы вышли в море… – Тайлер привалился к стене, закурил. – Он собирался подняться на борт нефтяного танкера, который нам предстояло провести в порт. Паппи постоянно говорил, что с этими кораблями что-то нечисто, что у них фальшивые декларации. Слишком высоко сидят они в воде, так что танки у них пустые, а не залиты нефтью, как указано в декларации. Я думаю, однажды он тайком прокрался на один такой танкер, чтобы заглянуть в танки. В любом случае, – Тайлер выпустил струю дыма, – в тот раз мы встали борт о борт, с танкера спустили трап, и Паппи собрался подняться по нему. И тут у него звонит мобильник. В пять утра, можете себе такое представить? Паппи принимает сообщение, и внезапно ноги у него подгибаются, лицо бледнеет, такое ощущение, будто у него инфаркт. Мы запросили другой катер, а старика я отвез домой. Врача он вызывать не стал. Сказал, мол, паническая атака. Почему – не сказал. Паническая атака, чтоб я сдох!

– Вы помните, когда это было? – спросил Хоук.

– Конечно, помню. – Тайлер вновь выдохнул дым. – Вскоре после смерти его парня в ваших краях.

Позже Хоук встретился в маленьком кафетерии на территории порта с Реем Дюбуа, еще с одним лоцманом.

– Он словно обезумел, – рассказывал Дюбуа, крупный мужчина с курчавыми седыми волосами, почесывая лысину на макушке. – Только и говорил о танкерах какой-то нефтяной компании, которая фальсифицирует груз. Насчет того, что эти танкеры сидят в воде очень уж высоко. Он мол, видел их не один раз. Одна компания. Один логотип. То ли кит, то ли акула на борту. Не могу вспомнить.

– Что случилось потом?

– Начальник порта велел ему дать задний ход. – Дюбуа отпил кофе. – Вот что случилось! Сказал, что этим занимается таможня, а не мы. «Наше дело – проводка кораблей, Паппи». Но Паппи, он не успокоился. Поднял шум на таможне. Попытался связаться с одним репортером, с которым как-то познакомился в баре. Мол, вопрос национальной безопасности, а он, Паппи, – Брюс Уиллис или кто-то такой.

– Продолжайте.

Дюбуа пожал плечами:

– Все советовали ему не лезть в бутылку, заниматься своим делом. Но Паппи никого не желал слушать. Упрямый старый дурак. Знаете таких? Они ведут себя так еще в животе матери. Мне очень не хватает этого сукина сына. Вскоре после смерти Абеля он собрал вещички и ушел. После тридцати лет работы на одном месте. Очень переживал. И вот что забавно… – Дюбуа смял чашку из вощеной бумаги и бросил в урну у стены. – После этого я не слышал от него ни слова об этих танкерах.

Хоук поблагодарил его и поехал в отель. Вторую половину дня он просидел на маленьком балконе, который выходил на бухту Пенсаколы.

Старик что-то скрывал. Насчет этого Хоук не сомневался. Он сотню раз видел такие скованные тревогой лица. «Что бы ты ни сделал, мне уже ничто не поможет…»

Причиной могло быть только чувство вины: он оттолкнул от себя младшего сына, и вот что из этого вышло.

Но возможно, этим дело не ограничивалось. Возможно, автомобиль сбил Эй-Джея не случайно. Вот почему они не смогли найти внедорожник, который описали свидетели. Почему никто другой его не видел? Может, кто-то тщательно подготовил убийство сына Паппи Раймонда?

И Хоук не сомневался, что танкеры имеют отношение к этому убийству.

Подумал, не позвонить ли Карен, узнать, что она выяснила, но перед глазами то и дело возникаю суровое лицо старого лоцмана.

ГЛАВА 38

Карен, как и просил Хоук, просмотрела все вещи Чарли. Открыла картонные коробки, которые держала в подвале, приняла все меры к тому, чтобы не привлекать внимание детей. Хизер, его секретарша, прислала эти тяжелые, набитые бумагами коробки с запиской: «Никто не знает, что в них. Может, вы что-то захотите сохранить». Буклеты из туристических агентств они всегда просматривали вместе. Хватало в коробках и писем. Писем было великое множество. Плюс руководства по «мустангу», который Чарли просил не продавать.

Если на то пошло, коробки вобрали в себя всю их совместную жизнь, но ничего полезного она не нашла. В какой-то момент Карен раздраженно привалилась спиной к стене подвала и молчаливо спросила: «Чарли, почему ты так поступил с нами?»

Потом она занялась компьютером, который по-прежнему стоял на столе в его кабинете. Включила его впервые после исчезновения мужа. Создалось ощущение, будто она шпионит за ним. Когда Чарли жил в этом доме, она бы никогда такого не сделала. У Чарли не было даже пароля. Так что Карен сразу получила доступ к файлам. Но что в них могло скрываться?

Один за другим она просматривала документы. Главным образом письма, которые Чарли отправлял из дома. Черновики одной или двух речей, с которыми он выступал. Она заглянула в почтовый ящик. Пусто.

Карен ощущала полную безысходность. Сидела за его столом, в его кабинете, где он подписывал счета, просматривал журналы, проверял ситуацию на бирже, и будто подглядывала за ним.

Конечно же, она не могла обнаружить ничего интересного. Он же не хотел, чтобы его нашли. В этом гребаном мире он мог быть где угодно.

По правде говоря, Карен не знала, как бы она повела себя, если б сумела его найти.

Она позвонила Хизер, которая теперь работала в небольшой юридической фирме. Связалась с Линдой Эдельстайн, которая организовывала их зарубежные поездки. Спросила, не сохранились ли у них в памяти какие-то необычные поступки Чарли (покупка, скажем, кондоминиума, или автомобиля, или заказ круиза) за несколько недель до смерти. Придумала байку о том, что нашла в его бумагах какую-то записку о планах на следующую годовщину свадьбы.

Разве могла она сказать, чем в действительности вызваны ее вопросы?

Линда добросовестно прошерстила свой компьютер. – Ничего такого не было, Кар. Да я бы и помнила. Извини, дорогая. Ничем помочь не могу.

Карен сидела среди вещей мужа и злилась. Она уже сожалела о том, что решила посмотреть тот документальный фильм. Он все перевернул с ног на голову.

«Почему ты так поступил с нами, Чарли? Что же ты такого сделал? Скажи мне, Чарли!»

Она взяла стопку отдельных листов и уже собралась швырнуть их в стену, но тут ее взгляд упал на служебную записку на бланке «Харбор кэпител» с указанием рассылки. Одна фамилия привлекла ее внимание. Фамилия, которую она много месяцев не вспоминала.

К фамилии добавился голос. Голос, на который она не отреагировала, а теперь он вдруг зазвенел в ушах: «Я бы хотел поговорить с вами, миссис Фрайдман. В удобное для вас время. Есть некоторые нюансы, о которых вы должны знать».

ГЛАВА 39

Адрес (дом 3135 по Маунт-Вью-драйв, живописной улице в Аппер-Монтклер, штат Нью-Джерси) Карен нашла в бумагах Чарли. Решила, что это не телефонный разговор. И поехала туда в субботу, после полудня.

«Есть некоторые нюансы, о которых вы должны знать».

Сол говорил, что вопрос личный, связанный с компенсациями. И действительно, больше Лауэр ее не беспокоил. И не то чтобы она не доверяла Солу. Просто, раз уж они вникали во все, как и хотел Тай, она подумала, что должна связаться с Лауэром напрямую. Она так ему и не перезвонила. И произошло все это так давно!

Но внезапно слова трейдера Чарли обрели новое, куда более важное значение.

Карен свернула на подъездную дорожку. В гараже на два автомобиля стоял белый «мини-вэн». Дом построили из кедра и стекла. Чуть ли не весь фасад занимало окно в два этажа. На лужайке рядом с маленькими воротами для соккера лежал детский велосипед. Вдоль дорожки росли цветы.

Карен немного нервничала, нажимая на кнопку звонка. Все-таки прошло так много времени.

– Я открою, мамик!

Дверь открыла девочка лет пяти или шести. С двумя косичками.

– Привет, – улыбнулась Карен. – Папа или мама дома?

Издалека донесся женский голос: «Люси, кто пришел?»

К двери подошла Кэти Лауэр со скалкой в руке. Карен видела ее дважды. Один раз на корпоративной вечеринке, второй – на мемориальной службе. Изящная, стройная, с темными волосами до плеч, в зеленом спортивном костюме. При виде Карен ее глаза удивленно раскрылись.

– Не знаю, помните ли вы меня… – начала Карен.

– Разумеется, помню, миссис Фрайдман, – ответила Кэти Лауэр и погладила по головке дочь, которая уткнулась носом ей в бедро.

– Карен, – поправила ее Карен. – Извините, что беспокою вас. Вы, конечно, удивляетесь, что я свалилась как снег на голову, но… Ваш муж дома?

Кэти Лауэр как-то странно на нее посмотрела.

– Мой муж?

Возникла неловкая пауза.

Карен кивнула и пояснила:

– Джонатан звонил мне пару раз после того, как Чарли… – Она запнулась, не смогла заставить себя произнести слово «погиб». – Я тогда была сама не своя. Не позвонила ему. Теперь вот решила исправиться. Конечно, прошло столько времени. Но он сказал…

– Сказал что? – Кэти Лауэр пристально смотрела на нее, и Карен никак не могла понять, в чем дело. Кэти предложила дочери вернуться на кухню. Пообещала, что придет через минуту и они доделают пирог. Девочка убежала.

– Сообщил, что должен кое-что рассказать мне о бизнесе моего мужа, – уточнила Карен. – Он дома? Я, конечно, заявилась…

– Джонатан умер, – оборвала ее Кэти Лауэр. – Я думала, вы в курсе.

– Умер? – Карен показалось, что у нее остановилось сердце. Кровь бросилась в лицо. – Господи, простите меня… Нет…

– Около месяца назад. Возвращался с велосипедной прогулки, поднимался на Маунт-Вью-драйв. Его сбил автомобиль. Водитель даже не остановился.

ГЛАВА 40

Тускло освещенный, грязный бар «39-й док» находился рядом с портом. В окне мигала реклама пива «Миллер». Над дверью из стены выпирал деревянный нос корабля. Хоук видел, что внутри работает телевизор. Показывали баскетбол. Регулярный чемпионат закончился, пришло время плей-офф. У стойки кричали болельщики.

Хоук вошел в бар.

Судя по рабочей одежде, люди приходили сюда прямо из порта. Докеры и моряки. Снимали напряжение. Клерки сюда не заходили. Рей Дюбуа сказал Хоуку, что тот почти наверняка найдет здесь Паппи.

Хоук поймал взгляд бармена, заказал эль «Басе». Заметил и Паппи: с несколькими друзьями он пил пиво у дальнего конца стойки. Старика баскетбол не интересовал. Он смотрел прямо перед собой, игнорируя крики соседей по стойке и удары локтем, когда кто-то из игроков забрасывал мяч. В какой-то момент Паппи оглянулся, заметил Хоука, тут же злобно сощурился и выпятил челюсть. Взял со стойки стакан пива, встал и протолкался сквозь толпу к детективу.

– Я слышал, ты спрашивал обо мне. Вроде бы я посоветовал тебе возвращаться туда, откуда приехал.

– Я расследую убийство.

– А я не хочу, чтобы ты расследовал это убийство. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое и уехал домой.

– На что вы наткнулись? – спросил Хоук. – Из-за этого вы не хотите говорить со мной, так? Из-за этого вы оставили работу… или вас вынудили ее оставить. Кто-то пригрозил вам. Вы не можете притворяться, что все уляжется само собой. Теперь не уляжется. Ваш сын мертв. Из-за этого в Гринвиче устроили «несчастный случай»? Почему убили Эй-Джея?

– Отстань от меня! – Паппи Раймонд оттолкнул руку Хоука. Тот видел, что старик пьян.

– Я пытаюсь раскрыть убийство вашего сына, мистер Раймонд. И я его раскрою, поможете вы мне или нет. Почему вы не хотите поговорить со мной? Почему не рассказываете, что вы нашли?

С каждым словом Хоука в глазах Паппи Раймонда нарастала злость.

– Ты меня не слышишь, сынок? – Он ткнул стаканом пива в грудь Хоуку. – Мне не нужна твоя помощь. Я без нее обойдусь. Уезжай отсюда! Уезжай домой!

Хоук схватил его за руку.

– Я вам не враг. Но вы едите себя поедом из-за того, что позволяете убийцам сына оставаться на свободе. Эти корабли приходили в порт пустыми, верно? Документы подделывались. Вот почему Эй-Джея убили. Никакого несчастного случая. Я это знаю. И вы это знаете. Вы мне не говорите, но кто-нибудь обязательно скажет. И я останусь здесь, пока все не выясню, даже если мне придется поставить палатку на вашей гребаной лужайке.

Толпа взревела.

– Иди сюда, Паппи, – позвал старика кто-то из его дружков. – Уэйд только что забросил трехочковый. Мы отстаем всего на шесть очков.

– Повторяю в последний раз! – Паппи буквально пронзил Хоука взглядом. – Уезжай домой.

– Нет, – покачал головой Хоук. – Я никуда не уеду.

Вот тут старик поднял руку и ударил. С прицелом у него было не очень, и попал он в плечо мужчины, который сидел рядом, а уж потом задел щеку Хоука. Чувствовалось, однако, что бить он умеет. Стакан вылетел из руки Хоука, разбился, ударившись об пол, брызги эля полетели во все стороны.

К ним повернулись соседи.

– Что тут…

– Что тебе от меня нужно, мистер? – Паппи схватил Хоука за рубашку. Вскинул вторую руку. – Разве ты не можешь вернуться туда, откуда приехал, и не ворошить прошлое? Хочешь стать героем, раскрыть чье-то преступление? Оставь мою семью в покое!

– Почему вы оберегаете этих людей? Кем бы они ни были, они убили вашего сына!

Паппи, с занесенным кулаком, наклонился к Хоуку, их лица разделяли несколько дюймов. От старика разило пивом и злобой.

– Почему? – Хоук смотрел ему в глаза. – Почему?..

– Потому что у меня есть другие дети! – В глазах Паппи горела боль. Кулак не опускался. – Вы не понимаете? Они забирают детей!

– Я знаю. – Хоук встретился взглядом со стариком. – Как раз это я знаю. Я тоже потерял ребенка.

Хоук что-то сунул в ладонь старика, когда подошли двое друзей Паппи и оттащили его, говоря, что старик перебрал, и предлагая купить пиво Хоуку. Они усадили старика за стойку, в которую тот и уставился, не обращая внимания на игру, крики, сигаретный дым.

В какой-то момент Паппи разжал кулак, посмотрел, что сунул ему Хоук. Его глаза широко раскрылись. Он повернулся к лейтенанту.

«Пожалуйста, – молчаливо, теперь уже с отчаянием на лице молил он. – Уезжай».