Текст книги "Тёмная зима (ЛП)"

Автор книги: Энди Макнаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)

Тёмная зима

Энди Макнаб

1

Пенанг, Малайзия, воскресенье, 20 апреля, 20:15

На огромном рекламном щите на английском, китайском, малайзийском и даже хинди было написано, что торговля наркотиками карается смертью, а изображение петли палача доносило эту мысль на случай, если кто-то не понял язык. Однако там не говорилось, что в Малайзии сейчас самая высокая концентрация террористов «Аль-Каиды» за пределами Афганистана и Пакистана, что делает Малайзию чертовски странным местом для отдыха.

Я положил шлем на сгиб правой руки. Мне было слишком жарко и я вспотел, чтобы даже пытаться сказать «нет» рыночным торговцам, размахивающим перед моим лицом безвкусными сувенирами. Тротуар был недостаточно широким, чтобы мы могли идти рядом, но я знал, что Сьюзи идёт следом. Её английский был безошибочно узнаваем, особенно когда она кричала, чтобы я её услышал сквозь шум: «Эй, Ник, я тебе говорила, что мой отец приехал сюда отслужить национальную службу?»

Всего час назад прошёл сильный тропический ливень, и воздух был густым и липким. Узкая дорога, ведущая через рынок, была забита машинами и ржавеющими дизельными автобусами; скутеры и Honda 70-х годов жужжали в щелях между ними, словно разъярённые комары. Набережная Бату Феринги, где мы остановились в отеле Holiday Inn, была усеяна шикарными отелями и казуариновыми деревьями, но чем дальше мы удалялись от не слишком белых пляжей, тем больше хижин из гофрированного железа мы видели. Здесь жили и работали простые малайзийцы.

Бомбардировки на Бали, война в Ираке, а затем вспышка атипичной пневмонии – всё это повлияло на туристический бизнес, сделав тех из нас, кто приехал, ещё более привлекательной мишенью для тех, кто пытался продать поддельные Rolex, пиратские компакт-диски, этнические деревянные маски и безделушки, вероятно, китайского производства. Из небольших бензиновых генераторов, питавших киоски, где на самодельных грилях жарили куриные шашлычки, валил дым. Безвкусные неоновые вывески изо всех сил пытались заманить нас в уличные кафе.

Сюзи не испугалась отсутствия ответа: она продолжала лепетать, несмотря ни на что. «Да, он был здесь недолго. Он хотел пойти на флот, но его запихнули в армейский продовольственный корпус и отправили сюда».

Я хмыкнул в знак согласия, не особо слушая. Наш отпуск проходил неплохо, если не считать её постоянной курильщицы. Она не курила в номере, но я был уверен, что ей бы это понравилось, просто чтобы позлить меня.

«Он пробыл там всего пару месяцев, а потом сбежал. Наверное, не выдержал жарки всех этих яичниц. Полагаю, технически он всё ещё дезертир, всё ещё в самоволке», – сказала она. «Хотя он уже мёртв».

Я повернул голову и коротко улыбнулся ей. Большая часть её тёмно-каштановых волос длиной до плеч упала ей на лицо, когда она опустила глаза, чтобы не упасть в водосточную трубу, проходящую параллельно тротуару. Остальные волосы прилипли к шее из-за мелких капель пота.

Прошло девять дней нашего двухнедельного романтического перерыва после случайной встречи в лондонском баре пару месяцев назад. Я сидел с кружкой пива, и когда она подошла сделать заказ, я посмеялся над её акцентом. Она сказала, что она «класс Бови» и гордится этим – это означало, что она на ступень выше Барретта, кажется, на несколько выше Уимпи, и на целый уровень выше меня. Мы разговорились, и в итоге я взял её номер.

Она работала в турагентстве, но, кроме этого, я мало что о ней знала. Её родители умерли, и она была единственным ребёнком в семье. Она жила в квартире с двумя другими женщинами в Шепердс-Буш. Ей не нравились помидоры и размер её ноги – и всё.

Теперь, когда война закончилась и разграбление Багдада и Басры немного утихло, атипичная пневмония (SARS) стала главной темой заголовков. Чёрт знает почему – я читал в «Ньюсуике», что другие формы пневмонии убивают более сорока тысяч человек в год только в США, малярия – почти три миллиона по всему миру, а туберкулёз – примерно столько же. Не говоря уже о полутора тысячах человек, ежегодно умирающих в Великобритании от падений с лестницы. Но нет худа без добра – именно так мы так быстро и дёшево раздобыли себе отпуск.

Это был первый раз, когда мы были вместе дольше одной ночи; нам мешала работа, но мы работали над этим.

Ну, по крайней мере, такова была легенда.

Квартира в Шепердс-Буш действительно существовала, как и две женщины, которые там жили – это был её CA [конверный адрес]. Турагент мог поручиться за Сьюзи.

Рынок иссякал, и мы добрались до места, куда хотели. Наш арендованный Suzuki 250 стоял там же, где мы его оставили, между придорожным кафе и рестораном «Palace», куда только-только начали заглядывать туристы. Возможно, их привлекла вывеска с обещанием «Магия изысканной индийской и западной кухни». Придорожное кафе подошло нам больше. Напротив него, по другую сторону дороги, стояла мечеть – солидное здание из кирпича и штукатурки посреди трущоб. Но сейчас меня больше интересовал одинокий старый, белый и ржавый минивэн Toyota Lite Ace, припаркованный на утоптанной грязи рядом.

Казалось, всё, что требовалось для организации общественного питания в этих местах, – это несколько листов гофрированного железа, несколько бетонных плит для ливневой канализации и пара ржавых клеток для птиц, полных маленьких зелёных птичек, которых невозможно заставить петь. Мы с Сьюзи вытащили пластиковые садовые стулья и сели друг напротив друга за длинный стол из пластика с цветочным узором. Когда мы сели, кто-то во дворце начал наигрывать «Climb Every Mountain» на электроклавишных.

Появилась босая индийская девушка, и я попросил два апельсиновых сока. Спрашивать Сьюзи, чего она хочет, не пришлось: мы обе выпили его галлонами с момента прибытия.

Запах кебаба с уличной палатки пробивался сквозь дизельные пары и вонь канализации, а с телевизора, закреплённого на кронштейне над нашими головами, ревели английские комментарии. «Лидс Юнайтед» играл с кем-то, и несколько британских парней за парой столиков от нас были в восторге.

Сюзи всё ещё была в режиме службы общественного питания. «Да, самоволка. Но знаешь что? Странно, до самой смерти он сидел в кресле и твердил, почему нужно вернуть Национальную службу, чтобы разобраться с хулиганами». Она бросила на стол свою пляжную сумку из пеньки и вытащила фиолетовую одноразовую зажигалку, новую пачку сигарет Bensons из дьюти-фри и путеводитель по Пенангу.

Я огляделся, когда она закурила и начала листать книгу. Мимо прошла группа немцев средних лет с лоснящимися от солнца лицами, все разодетые для вечернего выхода. От них несло духами и лосьоном после бритья, и выглядели они слишком разгоряченными для собственного удовольствия. Навстречу им шли полдюжины двадцатилетних в выцветших футболках и шортах с австралийскими флагами на рюкзаках. У одного рука была в гипсе. Аренда скутера была настоящим приключением, пока дождь не пробрался между резиной и асфальтом, и мы видели, как люди непрерывным потоком возвращались в отель с кожей, требующей ремонта.

Золотая пачка и фиолетовая одноразовая сигарета вернулись в сумку, а Сьюзи выпустила в мою сторону облачко дыма. Она откинулась на спинку стула и ухмыльнулась. «Ой, хватит ныть. Мне за это платить. Ты получаешь никотин бесплатно. К тому же, ты будешь чувствовать себя очень глупо, когда будешь лежать в больнице и умирать от ничего». Она всматривалась в моё лицо, ожидая реакции, всё ещё улыбаясь, держа руку высоко с сигаретой между двумя пальцами, обращенными ко мне. Вскоре она поняла, что сигареты ей не достанется, поэтому вернулась к листанию своего руководства. Когда я подвинулся, чтобы посмотреть на телевизор, я почувствовал, как поясница прилипла к стулу через футболку.

Мой взгляд упал на мечеть. Расположенная примерно в тридцати-сорока метрах от дороги, она представляла собой одноэтажное здание с синей крышей, белой башней муэдзина с громкоговорителями и парой гофрированных навесов для автомобилей. Это была определённо рабочая мечеть.

Чуть дальше по улице находился буддийский храм, и всего через десять минут Хари Кришна был готов ударить в тарелки. Я уже служил в Малайзии, когда служил в полку, и знал, что это одно из немногих мест на земле, где Будда, Аллах, Хари и даже Иисус могли выйти на улицу и не устроить драку. Ранее сегодня я видел австралийских матерей на пляже в крошечных бикини, которые совали чипсы в рот своим детям, а также женщин, с головы до ног покрытых чёрным, которые делали то же самое со своими.

Наши напитки принесли как раз в тот момент, когда органист во дворце начал рассказывать, что оставил своё сердце в Сан-Франциско. Сьюзи сделала ещё одну затяжку, не отрывая взгляда от страницы. Я отпил сока, когда парковка у мечети начала заполняться людьми, прибывающими на вечернюю молитву. Небольшая группа байкеров въехала внутрь, спешилась и направилась прямо к ярко освещённой приёмной. Мне был хорошо виден интерьер, когда они сняли обувь, вымыли руки и лица, прежде чем скрыться, чтобы поговорить с Богом.

«Вы когда-нибудь задумывались об очистке толстой кишки?»

Я резко повернула голову к Сьюзи.

Она сделала ещё одну затяжку и перевернула страницы ко мне. На ней была изображена женщина, лежащая на боку, укрытая полотенцами, и пьющая капучино через трубочку. Зрачки её больших карих глаз расширились, когда она посмотрела на яркий свет. «Знаешь, многие приезжают в Юго-Восточную Азию только ради детокс-спа. Видимо, это творит чудеса, действительно очищает организм».

Я медленно покачал головой. «Я стараюсь быть осторожнее с тем, что позволяю людям засовывать мне в задницу».

«В среднем американский мужчина умирает с пятью фунтами непереваренного мяса внутри».

Я подумал, что для нее вполне естественно беспокоиться о новой любви в ее жизни. «Я не американка».

«Такая же разница. Я видела, что ты бросаешь себе в шею. Тебе стоит об этом подумать. Ты – то, что ты ешь, знаешь ли». Она положила книгу на стол и поднесла сигарету ко рту.

«То есть, это будет двойной бургер с картошкой фри, да?» – я указал на неё. «А ты – чёртов банан, пропитанный никотином».

«Не может быть всё так плохо – я видела, как ты смотрела на меня у бассейна. Твои очки не такие тёмные, как ты думаешь». Она скривилась и вернулась к книге.

2

Я был с ней здесь, в Пенанге, по поручению Джорджа. Он постоянно повторял: «Если кто-то ударит тебя и пригрозит ударить ещё, ты должен его остановить. Точка». Но, как всегда, конечно, я был здесь ещё и потому, что мне нужны были деньги.

Мы с Сьюзи не знали всей истории, и меня это вполне устраивало. От избытка информации у меня болела голова, и Сьюзи, вероятно, чувствовала то же самое. Мы были всего лишь маленькими шестеренками в большой машине. Я на горьком опыте усвоил, что лучше быть достаточно умным, чтобы спланировать и выполнить порученное задание, и не спрашивать, зачем оно нужно.

От этой работы можно было отказаться. Правительство Малайзии понятия не имело, что происходит, – и не потому, что ему нельзя было доверять: у Малайзии было сильное, стабильное правительство и хорошая репутация в борьбе с терроризмом. Просто чем меньше людей знали, зачем мы здесь, тем выше были наши шансы на успех.

Это была совместная операция США и Великобритании, для меня впервые. Американцы в отпуске в Малайзии были не так уж и многочисленны, особенно учитывая нынешнюю ситуацию, но британская пара была вполне обычным явлением. Возвращение в Великобританию было чем-то вроде путешествия в прошлое, ведь именно «Да-мэн» дал нам последнее задание – тот самый человек, от которого я уехал в США. Не могу сказать, что мне это очень понравилось, но было здорово осознавать, что я всего лишь недолгое время была его собственностью, прежде чем вернуться в США и снова стать собственностью Джорджа.

Другим новшеством было то, что я никогда не работал с другими агентами из «К». По сути, это был первый раз, когда я сознательно оказался ближе, чем в ста метрах от одного из них. Сьюзи, вероятно, и не думала, что я не британский агент, как она, – мои документы под прикрытием точно не говорили бы ей об этом. Меня снова звали Ник Снелл, то же самое прикрытие, что и в бытность агентом из «К».

В последний день нашей подготовки он сидел на диване в конспиративной квартире в Пимлико, напряженный, как армейский офицер, собирающийся произнести напутственную речь перед своими солдатами перед тем, как они отправятся на войну.

Этот «да-человек» всегда любил обсуждать то, что читал в отчётах, забывая, что изначально эти материалы попали к таким людям, как я и Сьюзи. «Не верьте этой шумихе», – сказал он. «Это для тех, кто там». Он указал на окно. «Им нужно думать, что мы боремся с невежественными, обездоленными и бесправными, но это не так. И враг не сумасшедший, трусливый, апатичный или антисоциальный. Если бы любая из этих террористических группировок полагалась на таких неприспособленных подонков, они бы просто не смогли подготовить эффективных и надёжных убийц, готовых пожертвовать собой ради этого».

«Нет, сэр».

Сьюзи всегда называла его «сэр».

Я избегал называть его как-либо – на всякий случай, если слова «придурок» или «ублюдок» по ошибке сорвались с моих губ.

Вокруг нас мобильные телефоны начали настраиваться: это было похоже на цифровую версию хора «Аллилуйя». Их владельцы просто вставали и уходили, даже не глядя, кто звонит. Они знали, что это Бог.

Сьюзи тоже знала. «Осталось совсем немного».

Малайзийские мобильные телефоны могли звонить пять раз в день, призывая к молитве, а также имели функцию поиска киблы, которая указывала верующим направление к Мекке, если они застряли в торговом центре и не могли добраться до мечети.

Сюзи снова принялась сосать анаболики, курила и пила, не отрывая глаз от страницы, пока я наблюдал, как парочка остановилась и посмотрела на меню у входа в «Дворец», а затем услышал, как возбуждённый официант выбежал и попытался заманить их под гофрированную обшивку. Ему пришлось кричать, чтобы перекричать органиста, который теперь распинался о девушке из Ипанемы.

Не нужно было спешить по делам в мечеть. Скутеры и машины продолжали прибывать, и многие шли пешком. Я позволил взгляду скользнуть влево, к хижине с синим пластиковым брезентом над каркасом лесов вместо тента, окружённой скутерами и мотоциклами на разных стадиях разборки или ремонта.

Больше всего меня интересовал вход слева от мастерской. Неподалёку, на дороге, стояла неоновая вывеска с китайскими иероглифами. Я понятия не имел, что она рекламирует, но она красиво освещала вход.

Прошло пять минут, прежде чем появилась цель. На нём была чистая белая рубашка, серые спортивные штаны и шлёпанцы. Он повернул налево и пошёл по потрескавшемуся, скользкому тротуару мимо мастерской. Я наклонился к Сьюзи и легонько постучал по столу. «Вот наш мальчик».

Улыбнувшись мне, она закрыла путеводитель и убрала его в сумку. Индианка, должно быть, восприняла это как знак, что мы уходим, и тут же подошла и спросила, не хотим ли мы ещё выпить. Сьюзи кивнула: «Ещё два, то же самое».

Целью был мужчина лет сорока, индиец, пакистанец, возможно, даже из Бангладеш. Он осторожно перелез через метровую ограду с острыми шипами, отделявшую кладбище мотоциклов от мечети. Его короткие чёрные блестящие волосы были аккуратно зачёсаны назад и уложены гелем или тоником. Мы оба наблюдали, как он снял обувь, направился к кранам, а затем исчез внутри вместе с остальными.

Принесли напитки, и Сьюзи расплатилась с девушкой, оставив ей сдачу. Её лицо говорило, что мы только что сделали ей день, но Сьюзи не была щедра. Мы не хотели, чтобы ей пришлось возвращаться к нам, когда нам нужно было срочно уходить.

Двое туристов с рюкзаками, ровесников, сели за соседний столик и заказали самое дешёвое блюдо из меню, разглядывая свою красную, шелушащуюся кожу. Их разговор потонул в призыве к молитве, доносившемся из динамиков башни, отчего даже органист замер.

Оставалось только ждать, пока цель появится снова. Мы не знали его имени. Известно было лишь, что он был членом военизированной группировки «Джемаа Исламияр» (ДИ) и действовал в Индонезии, Малайзии, Сингапуре, на Филиппинах и в Таиланде – во всех странах региона, которые не стремились к созданию мусульманского фундаменталистского государства.

«Джемаа Исламияр» по-индонезийски означает «исламская группа». На протяжении многих лет они атаковали американские и западные объекты по всей Юго-Восточной Азии. Джордж и «Да-Мэн» были не единственными, кто подозревал, что ДжИ – дочерняя организация, полностью принадлежащая «Аль-Каиде». Другие утверждали, что они не были слишком тесно связаны, и что первоначальные цели ДжИ не полностью соответствовали глобальным устремлениям «сынов Усамы». Как бы то ни было, только после взрыва в ночном клубе на Бали в октябре 2002 года США наконец признали их иностранной террористической организацией – чего Малайзия добивалась годами.

Главным препятствием была Индонезия: подавляющее большинство ее 231-миллионного населения составляли мусульмане – самая многочисленная мусульманская община на планете – и она не хотела отталкивать собственный народ до тех пор, пока ДИ не была уличена в планировании одновременных атак с использованием грузовиков с бомбами на посольства США в Индонезии, Малайзии, на Филиппинах, в Сингапуре, на Тайване, во Вьетнаме и даже в Камбодже.

Я всё ещё смотрел на мечеть, но уши мои были прикованы к застолью британцев, потягивающих пиво «Тайгер». В перерыве матча они только что посмотрели правительственную рекламу, предупреждающую, что за использование пиратской спутниковой карты вам грозит штраф до пяти тысяч фунтов, десять лет тюремного заключения и порка. «Чёрт, – пробормотала Сьюзи, – ты же не хочешь связываться с Мёрдоком, правда? Быть наркоторговцем почти безопаснее».

Призыв к молитве прекратился, и электрический орган заиграл вновь, на этот раз возвещая появление Призрака Оперы.

«Такси приехало». Сьюзи слегка кивнула в сторону мастерской, когда подъехал потрёпанный красно-жёлтый седан «Протон». Треснувшая пластиковая табличка «Текси» на крыше то и дело исчезала из виду, когда мимо проезжал автобус или грузовик. Последние четыре цифры на номерном знаке были 1032, и это был VDM [визуальный отличительный знак], который нам дали. Водитель был определённо тем, кто нам нужен.

Я мельком увидел, как он машет рукой группе туристов в новеньких поддельных футболках Nike. В Малайзии левостороннее движение, и машина была припаркована с водителем у обочины, поэтому я не мог как следует разглядеть его лицо. В свете неоновой вывески его кожа казалась светлее, чем у объекта, но не такой светлый, как у местных. Возможно, он был индонезиец. Он сидел в такси, читал газету, высунув руку из окна, с сигаретой в зубах. Он был источником информации, тем, кто должен был донести информацию о цели. Возможно, он даже знал, что цель задумала. Как бы то ни было, именно он собирался нам помочь.

Мы не знали, кто этот источник, да я и не хотел знать. Он, вероятно, чувствовал то же самое по отношению к нам. Ему бы сказали лишь, что люди будут ждать его там, пока он закончит свою часть работы, чтобы они могли заняться своей. Как только он закончит, всё, он выбыл из игры.

Теперь мы все трое ждали, когда желанное лицо появится, пока все вокруг либо пили пиво, либо смотрели телевизор, либо сравнивали загорелые плечи. Сьюзи снова достала свой путеводитель. Было бы неестественно, если бы мы оба смотрели туда и молчали.

3

Из мечети начали выходить верующие, и вскоре на парковке царил шум машин и скутеров. Первые машины пытались втиснуться в поток, но никто на дороге не уступал им ни дюйма. Воздух был наполнен ревом клаксонов и визгом тормозов.

Сьюзи положила путеводитель на стол, и я поднял голову. Цель вышла из двери и вскоре перелезала через забор. Тот, кто её видел, помахал рукой и вышел из такси. В ярком свете я разглядел, что это определённо индонезиец: высокие скулы, короткие чёрные волосы и усы, примерно одного роста с Сьюзи. Его полосатая рубашка выбивалась из джинсов, возможно, потому, что его массивные плечи так сильно растягивали ткань – казалось, он забыл достать широкую вешалку, прежде чем надеть рубашку.

Двое мужчин встретились, не поздоровавшись, а затем прошли через ту же дверь, из которой вышла цель. Сьюзи упаковала книгу обратно в сумку, пока британцы разглядывали группу проходивших мимо девушек, а органист получил волну аплодисментов. Источник снова выходил, неся какую-то белую коробку с ручкой. Когда он подошел ближе к такси, я увидел, что это была картонная подарочная упаковка из шести бутылок вина со срезанными боками, чтобы были видны этикетки. Он подошел к пассажирской двери, которая была ближе к нам, открыл ее, аккуратно положил коробку в пространство для ног, затем вернулся к передней части такси, забрался внутрь, и машина поехала. Все было закончено меньше чем за минуту.

Руки Сюзи закрепляли свёрнутый верх сумки, пока такси растворялось в потоке машин. «Вот и всё про мусульман и алкоголь, а? Может, дело в рибене?»

Британцы за соседней дверью зааплодировали и захлопали по столу. Это была не шутка Сьюзи: «Лидс» забил.

Пока мы сидели и ждали, я полез в карман брюк за ключом от велосипеда. Цель скоро должна была уехать на работу. Даже террористам нужно зарабатывать деньги и иметь легенду прикрытия.

Вывеска осветила его, когда он вышел через пару минут. Сегодня он пришёл немного раньше. Обычно после молитвы у него было пятнадцать минут, прежде чем он мог отправиться в путь. Его белая рубашка теперь была заправлена в чёрные брюки, а на ногах – чёрные лакированные туфли. Он снова перелез через забор и направился к своему Lite Ace, объезжая лужи, чтобы не испачкать обувь.

Я поднялся на ноги. «Ладно, пора возвращаться в отель».

Сьюзи кивнула и встала. Я взял шлем, надел его и пошёл к мотоциклу. Она накинула сумку себе на голову и плечи, а затем надела шлем, пока я поднимал подножку и включал зажигание. Она подождала, пока я набирал обороты, и добавила к остальным выхлопным газам нашу долю, пока я разворачивал мотоцикл ногами, чтобы он был повернут к дороге.

«Лайт Эйс» двинулся к воротам мечети. Не было никаких указаний, куда он поворачивает, но если он следовал своему сценарию прошлой недели, то, с небольшой поправкой, должен был ехать в потоке: слева от себя, справа от нас. Сьюзи забралась на мотоцикл и принялась теребить шлем, чтобы выиграть время, пока мы ждали, когда «Лайт Эйс» выедет на дорогу. Моя голова уже была горячей и липкой под шлемом, от которого много лет несло сальными туристическими волосами. Пластиковый ремешок под подбородком скользил по моей двухдневной щетине.

Она похлопала меня по плечу, как раз когда «Лайт Эйс» влился в поток. Мы повернули направо, против потока, перед массой фар, и начали наводиться на цель. Между нами было четыре машины и рой «Хонд 70». Он притормозил, чтобы пропустить группу туристов, переходивших дорогу, затем ускорился, чтобы догнать поток. Мы последовали за ним, останавливаясь и трогаясь с места, ориентируясь на мигающий правый стоп-сигнал. Если я потеряю его, это будет отличный VDM, на который я смогу обратить внимание либо в темноте, либо в общей дорожной неразберихе. Я знал, что он там, потому что пару ночей назад улизнул с отверткой. Если за использование мошеннической спутниковой карты полагалась порка, то я боялся представить, что будет за несанкционированное вмешательство в работу автомобиля.

Автомобили и большегрузные автомобили снова остановились, но скутеры продолжали вилять туда-сюда. Вместо того чтобы последовать их примеру, я остановился, включил первую передачу, не выжимая сцепление и держась подальше.

Сьюзи устроилась позади меня, поёрзав задом по обе стороны сиденья, чтобы отцепить тонкие брюки от пластика. Правой рукой она обнимала меня за живот, а сумка была зажата между нами; её револьвер, старый шестизарядный 45-го калибра, времён Второй мировой войны, почти посеребрённый от износа, уперся мне в поясницу, когда я вдохнул ещё одну порцию выхлопных газов.

Держа две машины позади фургона, я изображал из себя осторожного туриста, не пытаясь подражать всем остальным на двух колесах. Ноги в моих дешёвых брюках, купленных на ночном рынке, вспотели, и было приятно, что сквозь кроссовки дул лёгкий ветерок.

В салоне Lite Ace вспыхнул свет, а затем из водительского окна повалил сигаретный дым. Сьюзи наклонилась ко мне через плечо и глубоко вздохнула, а потом я услышал её смех за спиной. Я не знал, радоваться ли мне, что она не хлопает в ладоши на работе, или самому хлопать в ладоши, потому что она не хлопала. Мне нравились люди, которые боялись.

Береговая линия Пенанга была низменной, но как только вы поворачивали вглубь острова, начинался подъём. Цель работала официантом в голландском ресторане на возвышенности в центре острова; я знала, что мы скоро подъедем к светофору, и он должен был повернуть направо. Но что-то было не так. Он не перестраивался в правую полосу, а вместо этого пробирался сквозь поток машин на перекрёстке, ожидая возможности свернуть вглубь острова.

Сюзи сидела у меня на плече. «Что он делает?» Я проигнорировал её и продолжил снимать; нам ничего не оставалось, как последовать за ней.

Движение остановилось и снова началось, прежде чем впереди замигал левый поворотник, и «Лайт Эйс» нырнул в мир ржавого гофрированного железа. Я притормозил на перекрёстке и поехал следом, как раз когда он снова повернул налево и скрылся из виду.

Мы ехали по узкой, шершавой бетонной дороге, окруженной хижинами. Я спустился на велосипеде в темноту, остановившись прямо перед поворотом. Над группой жестяных крыш висело мерцание статического света. Сьюзи спрыгнула, и я едва успел схватить её за руку, прежде чем она бросилась к нему. «Не здесь, ладно? Не здесь».

Ее шлем был снят, и она растворилась в темноте.

Я проехал мимо, повернулся к перекрёстку, скрывавшемуся в тени, и заглушил мотор. Внутри большинства хижин мерцал призрачный свет телевизоров, я слышал, как играют дети и лают собаки. Сильно пахло канализацией.

Вскоре на дороге, ведущей к перекрёстку, загорелись фары, и я услышал звук двигателя, направляющегося в мою сторону. Я не мог видеть, что происходит внутри Lite Ace, когда он свернул направо, к главной дороге; я включил зажигание, но не включил фары, когда он остановился на перекрёстке, а затем попытался выехать обратно и повернуть направо.

Сьюзи снова появилась, бежав со всех ног. Я подъехал к ней, пока она ждала, и надел шлем обратно. Запрыгнув на меня, она втянула воздух, держась за меня. «Он поднимал трубку – это два. Из всех чёртовых ночей». Я чувствовал её тёплое дыхание на своей шее, наблюдая, как машина исчезает. Я включил фары, и мы тронулись.

«Ты видел, кто это был?»

«Нет. И что теперь?»

Я пожал плечами. Я никогда толком не знал, что делать, пока сам не начал этим заниматься, когда начались эти лажи. Мы вышли на главную дорогу, и на этот раз я прибавил газу и присоединился к остальным комарам, петлявшим туда-сюда. Её рука сжала мою талию, а ноги крепко прижались к моим.

Она увидела стоп-сигнал одновременно со мной, правой рукой потянув меня за живот, а левой указав мне через плечо. Я преувеличенно кивнул, когда яркий свет неоновых фонарей и светофоров смешался в моём сильно поцарапанном визоре.

Lite Ace приближался к перекрёстку, в левом фильтре. Я обогнал другую машину и теперь отставал всего на одну машину, пытаясь лучше рассмотреть, что происходит внутри. Я поднял козырёк, и пот обдало потоком прохладного воздуха.

Неон осветил два тела на передних сиденьях. Пассажиром оказался мужчина из Малайзии, моложе объекта. Хорошая новость заключалась в том, что он также был в белой рубашке и, очевидно, был образцовым работником. Когда он повернул голову, чтобы поговорить с объектом, я увидел, что он уже надел галстук-бабочку.

Указатели поворота машины замигали, указывая на левый поворот, и они съехали с прибрежной дороги. Дорога вглубь острова была оживлённой, но не такой хаотичной, как та, с которой мы только что съехали, и я почти сразу почувствовал контуры местности, когда мы начали набирать высоту. Меньше чем через километр шлакоблочные хижины скрылись из виду, а вместе с ними и грохот бензогенераторов и лай их паршивых собак. Когда мы поднялись ещё выше, на обочине не было ничего, кроме растительности. Изредка за зеленью мерцали огоньки, намекая на жильё, но и они вскоре исчезли. Дорога сузилась; две машины могли бы легко разминуться.

Я позволил нам отступить, когда мы стали единственными машинами в поле зрения. Я предвидел, что вскоре нас ждёт крутой левый поворот, и, конечно же, его задние фонари вспыхнули в темноте, один из них моргнул, когда он резко затормозил, чтобы пройти поворот, а затем исчезли.

Голова Сьюзи просунулась мне через плечо, её 45-й калибр всё глубже вонзался мне в спину. «Мы придерживаемся плана?»

Мне ничего не оставалось, как кивнуть, когда она откинулась назад, устроившись за моей спиной. Работа должна была продолжаться. Я почувствовал, как правая рука Сьюзи залезла в сумку, а её ноги обхватили мои, чтобы удержаться. Она надевала резиновые перчатки.

Красные огни впереди меня то загорались, то гасли, пока цель следовала по поворотам в гору, но мне не нужно было быть прямо над ним ещё около километра. Я знал, куда он едет.

Я взглянул в зеркало заднего вида. Прибрежная равнина осталась далеко внизу. Дорога впереди шла через тропический лес, и свет наших фар блестел на густой зелени, возвышавшейся по обеим сторонам, все еще мокрой от дождя, пока я объезжал опавшие пальмовые листья и залитые водой выбоины.

Через пятьсот метров мы прошли наш знак – большую каменную статую Будды на бревне, смотрящую вниз на перекрёсток с грунтовой дорогой, ведущей прямо в лес. Возможно, это был какой-то аварийно-опасный участок, и Будда принёс удачу.

Сьюзи похлопала меня по руке рукой в красной резиновой перчатке и указала пальцем, чтобы убедиться, что я её заметил. Затем я почувствовал, как её левая рука обхватила меня за талию, а правая уткнулась в сумку, зажатую между нами. Через несколько секунд ствол револьвера уперся мне в спину.

Мы почти достигли точки засады – узкого, извилистого перекрёстка, где жертве придётся остановиться, чтобы пересечь ручей, пересекающий перекрёсток. Именно на это мы его и наводили: зачем загонять жертву в зону поражения, если можно выбрать маршрут, которым он всегда пользуется? Ему придётся замедлить ход почти до полной остановки, переходя через воду вброд.

Мы были уже меньше чем в пятидесяти метрах от «Лайт Эйса». Сьюзи левой рукой надавила мне под зад, держа в правой пистолет 45-го калибра, готовая спрыгнуть.