Текст книги "Брандмаузер (ЛП)"

Автор книги: Энди Макнаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

Вскоре джип нагрелся, Том надел наушники и закрыл глаза. Я поймал себя на мысли, что пытаюсь придумать, что сказать Лив, но светская беседа не входила в её планы.

Она смотрела в зеркала гораздо чаще, чем требовалось при обычной езде; она вела наблюдение. Именно поэтому мы встретились на парковке и сразу же вышли, прежде чем удалось установить связь между двумя машинами. Если бы кто-то следил за нами от аэропорта, они, естественно, решили бы, что мы направляемся в отель.

Я сел и увидел ее лицо, освещенное приборной панелью. «Лив?

Зачем вся эта суета вокруг телефонов и пейджеров? И зачем этот нерабочий почтовый ящик?

«Старые способы – лучшие», – улыбнулась она. «Один сицилиец однажды сказал мне, что для того, чтобы быть уверенным в будущем, нужно извлечь уроки из прошлого. Веками его организация использовала курьеров, которые передавали информацию от человека к человеку. Таким образом, можно было контролировать всё, что конфиденциально. Но потом они начали действовать в Америке и обленились. В конце пятидесятых они начали использовать телефон, и это их погубило. Если информация важна и вы хотите её сохранить, нужно общаться лично. Так вы сохраните контроль».

Я начал замечать указатели на E75 и Миккели, затем лесная полоса исчезла, и примерно в 400 метрах ниже справа показалась трасса. В обоих направлениях мелькали фары, но мы оставались на старой дороге, и деревья снова загородили обзор. Так было бы легче увидеть, идёт ли кто-нибудь позади нас.

Лив продолжила: «Что касается остальной части вашего вопроса, мы принимаем все необходимые меры предосторожности. Не только в отношении нашей информации, но и в отношении наших сотрудников. Именно поэтому с этого момента все контакты будут осуществляться исключительно со мной».

Я решил не рассказывать ей, что произошло после того, как я вышел из квартиры. Они с Вэл и так слишком много обо мне знали.

На обочине дороги загорелись уличные фонари, а знаки подсказали мне, что мы приближаемся к месту под названием Хейнола.

Том встрепенулся, сняв наушники. Низкий, металлический танцевальный ритм наполнил воздух. «Мы уже приехали?»

Лив помогла. «Ещё тридцать минут, Том».

Он снова стал застенчивым школьником. «О, спасибо».

Лив убавила мощность обогревателя и сняла шляпу. Её волосы развевались по плечам.

Том смотрел на город и мечтал, вытаскивая из кармана салфетку и высморкаясь, а затем рассматривая свое усилие в свете уличного фонаря, как будто в нем было какое-то пророчество.

Мы закончили обход города, ещё один манёвр против слежки, и выехали на гораздо более узкую дорогу. Дома и огни быстро исчезли, уступив место деревьям и тьме, и лишь изредка попадались подъездные пути, ведущие в лес.

Лив все еще высматривала позади нас свет, а Том, найдя смысл жизни в своем платке, вернулся к прослушиванию музыки.

В конце концов мы свернули на асфальтированную дорогу, обсаженную деревьями и расчищенную от снега, а затем проехали ещё две-три мили вниз по небольшому холму, пока деревья не расступились перед домом, который внезапно осветился фарами при приближении машины. Должно быть, мы проехали датчик.

Это место напоминало сцену из фильма о Джеймсе Бонде. Блофельд, вероятно, смотрел на нас изнутри, поглаживая своего кота.

Он был метров шестьдесят или семьдесят в длину и выглядел так, будто кто-то вырезал огромный кусок многоквартирного дома и установил его на высоте двадцати футов над землей на двух массивных бетонных опорах. Вэл, безусловно, делал всё со вкусом.

Подъездная дорога привела нас под дом, где стеклянные панели закрыли пространство вокруг колонн, образовав внутреннюю парковку. Две большие двери патио автоматически открылись при нашем приближении и закрылись за нами.

Когда я вышел из озера, было на удивление тепло. Свет, льющийся из окон, и отражение снега заставили меня морщиться, пока глаза не привыкли.

Лив щелкнула цепочкой ключей, и в левой стойке открылась коричневая дверь.

Мы с Томом схватили сумки и последовали за ней на горячую лестницу. Я заметил, что светло-коричневые походные ботинки сменили ковбойский образ.

Мы вошли в огромное помещение с высоким потолком, метров тридцать в длину и двадцать в ширину. Как и лондонская квартира, оно было стерильно белым и скудно обставленным. Сразу справа от меня находилась дверь, ведущая на кухню, где я видел белые шпонированные шкафы и стальные столешницы.

Гостиная, где мы стояли, словно сошла со страниц журнала Architectural Digest. Два белых кожаных дивана стояли друг напротив друга, за журнальным столиком из стекла и хрома, и всё. Ни телевизора, ни музыкального центра, ни журналов, ни цветов, ни картин на стене – ничего. Белые вертикальные жалюзи тянулись от пола до потолка там, где, как я и ожидал, должны были быть окна.

Освещение было слабым и, конечно же, обеспечивалось белыми настенными светильниками. На потолке не было никаких светильников.

Мы с Томом стояли с сумками в руках и рассматривали все это.

«Я покажу вам ваши комнаты». Лив уже направлялась к дальней правой двери. Интересно, ждала ли она кого-нибудь вообще, или Армани настаивал, чтобы она всегда шла вперёд.

Мы прошли в коридор, наши туфли скрипели по натертому деревянному полу.

В мою комнату можно было попасть через первую дверь слева. И снова это был мир белизны: низкая кровать в японском стиле, душ, белая мраморная плитка и стопки новеньких белых полотенец. Шкафа не было, только небольшие отделения для хранения брезента, подвешенные на хромированной перекладине. Удивительно, но, учитывая, что вид, должно быть, был фантастическим, окон не было.

Лив сказала: «Не нужно. Здесь всегда слишком темно».

Я поставила сумку на пол; больше ее некуда было поставить.

Она отвернулась. «Том, твоя комната рядом».

Они исчезли, но я слышал бормотание голосов за стеной, снимая куртку и прислушиваясь к постоянному гудению отопления. Вскоре мимо прошлепали её ботинки на резиновой подошве, и она остановилась в дверях. «Хочешь кофе, Ник, и, может быть, что-нибудь поесть? Тогда нам пора за работу. У нас мало времени».

«Да, спасибо».

Она кивнула и направилась обратно в гостиную.

Я поставил сумку в угол комнаты, и она показалась мне неуместной где-либо ещё, когда Том заглянул в дверь. «Отлично, приятель.

Она стоит своих денег или как? Ты придёшь перекусить?

Через пару минут мы с Томом сидели друг напротив друга на белом кожаном диване. Диван скрипел, когда мы устраивались поудобнее, а из кухни доносился звон фарфора. Похоже, мне ничего не удастся из него вытянуть, пока рядом Лив, что, в общем-то, неплохо. По крайней мере, это его заткнуло. Мы сидели и ждали, и компанию нам составляло лишь тихое гудение отопления.

Она вернулась с полным кофейником, молоком, кружками на подносе и тарелкой с крекерами и нарезанным сыром. Поставив её на стеклянный столик, она села рядом с Томом. Я не понял, ёрзает ли он от удовольствия или от смущения.

«Позвольте мне объяснить, как всё устроено», – сказала она. «Я останусь здесь с вами обоими. Моя комната в другой стороне». Она указала на противоположную дверь.

«В комнате напротив твоих спален находится ноутбук, с помощью которого ты, Том, сможешь расшифровать брандмауэр. Я расскажу тебе об этом подробнее чуть позже», – она повернулась ко мне. «Ник, там же есть карты дома, который ты собираешься посетить».

Она начала наливать. «К утру вторника вы должны были узнать последовательность доступа, войти в дом и скопировать файлы. Если нет, то сделка расторгнута».

Я сидел и слушал, зная, что даже если мне придётся заключить сделку с дьяволом, всё будет сделано вовремя. Мне нужны были эти деньги. Мне нужны были эти деньги.

Мы с Лив отпили по глотку чёрного кофе. Том к своему не притронулся, явно не желая быть назойливым и просить что-нибудь травяное. Мы снова погрузились в напряжённое молчание.

Она сидела и наблюдала за нашим дискомфортом, почти наслаждаясь им. У меня возникло ощущение, будто она знала о нас с Томом больше, чем мы о ней.

Наконец я сказал: «Это произойдет».

Том кивнул. «Никакой драмы».

«Уверена, так и будет. Мы обсудим мелкие детали, такие как деньги, обмен информацией и так далее, позже». Она встала. «Идите, принесите свои напитки. Давайте начнём работу».

Мы последовали за ней по коридору. Комната справа была такой же белой, как и весь дом, очень большой и прямоугольной. Там стояли два сосновых стола и стула. На одном стоял алюминиевый портфель, на другом – маленький чёрный ноутбук IBM, чуть меньше листа ксерокса, вместе с коробкой, в которой он продавался, с запасными проводами, перекинутыми через него, и тонкой чёрной нейлоновой сумкой с ремнём через плечо.

Лив указала на портфель. «Том, этот Think Pad для тебя. Ник, пойдём». Она направилась к другому столу.

Пока они с Томом обсуждали что-то про брандмауэр, я открыл кейс и поднял крышку. На нём было несколько карт с пометками, все разного масштаба.

Судя по всему, мы направлялись в город под названием Лаппеенранта, расположенный примерно в семидесяти пяти милях к востоку от нас и недалеко от границы с Россией.

Карта самого крупного масштаба показывала, что вся эта местность представляет собой огромную систему озёр, площадью, возможно, более восьмидесяти квадратных миль, с сотнями небольших островов и заливов, усеянных деревнями и небольшими городами. Цель находилась чуть более чем в пятнадцати милях к северу от Лаппеэнранты, вдоль дороги, соединяющей некоторые острова с районом под названием Кухала. Дом стоял не на берегу озера, а примерно в миле от воды и окружён лесом.

Лив оставила нас одних, и я смотрел ей вслед. Она была невероятно крута. Я понял, что она начинает мне очень нравиться.

«Эй, Том?» Я повернулся к нему. Он склонился над маленьким экраном, спиной ко мне.

Он повернулся на стуле и поднял взгляд. «Что случилось, приятель?»

«Думаю, будет лучше, если ты ничего не будешь говорить Лив о деньгах. Просто она, возможно, получает меньше нас и немного разозлится. Если она спросит, просто скажи, что не знаешь, хорошо?»

«Разве это не ее место?»

«Сомневаюсь. Она просто работает, как и мы. Думаю, нам лучше держать карты при себе, хорошо?»

Он повернулся к столу. «Как скажешь, приятель. Как хочешь». Ключи снова зазвенели под его танцующими пальцами. «Для меня это значит „ни за что“».

Я вернулся к разложенным передо мной материалам. Карты – вещь полезная, но не на всю катушку. Мне нужно было навести порядок и провести как следует разведку. Я слушал, как Том возится позади меня, пока сидел и запоминал карты.

Лучший способ, который я освоил, – это визуализировать маршрут. Это было гораздо проще, чем пытаться запомнить названия мест и номера улиц. Я сидел там, глядя на пустую стену, и шёл из Хейнолы к нужному дому, когда заметил, что вокруг двухконтактной розетки не хватает куска гипсокартона.

Я опустился на колени и, отодвигая край доски, увидел свинцовую плёнку, прикрытую пластиковой плёнкой, похожей на плёнку из сарана. Я оглянулся на Тома. Он всё ещё стучал по клавиатуре, как одержимый.

Я задвинул гипсокартон на место и обошёл комнату в поисках новых отверстий. Потом обнаружил, что телефонных розеток нет. Даже в современном доме, где минимализм несколько перегибает палку.

Может быть, это было сделано для того, чтобы сделать это место невозможным для электронного общения? Если так, то Вэл действительно очень серьёзно относился к своей работе, и это меня немного нервировало. Мне не нравилось узнавать то, что я и так должен был знать.

Я подошёл к столу Тома и встал над ним, глядя на экран, полный цифр и букв. Некоторые вертикальные линии менялись каждый раз, когда он нажимал клавишу.

«Ты понимаешь, что там?»

«Нет проблем. Всё дело в алгоритмах и протоколах, защищённых прокси-серверах и тому подобном. Всё сводится к тому, что мне нужно найти последовательность доступа среди примерно миллиона различных наборов символов.

Это межсетевой экран между мной и остальной системой». Он указал на экран, не отрывая от него взгляда. «Это довольно сложная криптографическая система, поскольку у неё есть обучающаяся программа, которая обнаруживает необычные события, например, мои попытки взлома, и интерпретирует их как атаку. Если бы мы пытались сделать это на месте, я бы не успел».

Но эта схема идеальна: у меня есть время играть».

Его внимание отвлеклось от разговора со мной, он слегка наклонился вперёд и стал изучать экран. Мы оба молчали несколько секунд, пока он бормотал что-то криптографическое, а затем вернулся на планету Земля. «В любом случае, как только я взломаю её здесь, мне останется только настроить Think Pad, принести его с собой, и тогда я смогу скачивать любые файлы, которые она захочет. Легкой жизни».

Я наблюдал, как он делает своё дело. Он превратился в хозяина своей вселенной: руки скользили по клавишам – быстро, уверенно и властно.

Даже его тон изменился, когда он объяснял, что задумал.

«Том, ты сможешь пройти через эту штуку?» Экран, полный движущихся цифр, букв и символов, показался мне полной неразберихой.

«Никакой драмы, приятель. Никакой драмы».

Я посмотрел на сломанный гипсокартон. «Ещё один вопрос».

Он всё ещё не отрывал взгляда от экрана. «Что это?»

Я передумал. «Пойду выпью кофе. Ты пойдёшь?»

«Нет, приятель, я останусь здесь. Есть дела, понимаешь, о чём я?»

Я оставил его одного. Мне хотелось узнать, почему там оказалась эта зацепка, и, возможно, он сможет помочь, но зачем подвергать его риску и нервировать? Чем меньше он знал, тем лучше.

16

Я вошёл в гостиную, не найдя телефонной розетки в спальне. Свет всё ещё горел, но комната была пуста, а кофейные принадлежности убраны. На стеклянном столе лежала только толстая книга в мягкой обложке. Я побродил по комнате в поисках розеток, но ничего не нашёл. На кухне их тоже не было.

Я не обнаружил щелей в настенном покрытии, чтобы проверить наличие свинца, поэтому решил пойти другим путём. Подойдя к жалюзи от пола до потолка, я ткнул одну из них. Она не сдвинулась с места, оказавшись очень твёрдой и тяжёлой.

Рядом на стене висел выключатель, и не нужно быть нейрохирургом, чтобы понять, что он делает. Когда я щёлкнул им, надо мной на потолке зажужжал моторчик. Я наблюдал, как они начали открываться из центра. На улице было темно, но свет в гостиной освещал длинный узкий балкон за раздвижными дверями с тройным остеклением. Вдоль всего балкона лежал девственный снег толщиной в три фута, прижимаясь к стеклу. Чуть дальше виднелись верхушки нескольких заснеженных сосен, но дальше была кромешная тьма.

Я обернулся, услышав, как ко мне приближаются босые ноги. Лив стояла в шести или семи шагах от меня, одетая в голубой шёлковый халат длиной чуть выше колен, поочередно обнажавший каждое бедро при каждом её движении.

Ещё два шага, и она протянула руку мимо меня и нажала на выключатель. От неё пахло так, будто она только что вышла из душа.

Мотор зажужжал, и жалюзи снова начали закрываться. Она отступила назад. «Ник, жалюзи должны быть всегда закрыты, когда Том работает за компьютером». Она махнула ладонью в сторону дивана. «Присядем?»

Когда она пересекла комнату, я последовал за ней. Она увидела, как мой взгляд метнулся к жалюзи, и догадалась, что я собираюсь сказать. «Да, Ник, прежде чем ты спросишь, они обиты свинцом. Весь дом такой. Валентин не хочет, чтобы его конкуренты узнали о его деятельности. Миллионы долларов тратятся на получение информации о конкурентах в этом бизнесе. Он гарантирует, что эти деньги будут потрачены впустую, если речь идёт о слежке за ним. Валентин знает истинную ценность информации – не денег, а власти».

«Так вот почему нет телефонов?»

Жалюзи наконец закрылись, когда мы сели друг напротив друга на диван. Она поджала под себя ноги, и шёлк облегал её тело.

«Ник, пожалуйста, расскажи Тому. Это правило дома».

«Без проблем. Но не окажешь ли ты мне услугу взамен? Нам было бы гораздо проще, если бы ты ничего не рассказывал Тому ни о Малискии, ни о нашей сделке. Он человек беспокойный, а я хочу, чтобы он сосредоточился на работе». Меньше всего мне было нужно, чтобы она рассказала ему, о каких суммах идёт речь.

«Конечно», – улыбнулась она. «Я никогда не против сводить информацию к минимуму. С другой стороны, я также считаю, что лучше говорить правду о важных вещах. Может быть, Тому лучше знать о Малискии и деньгах, чем узнавать об этом позже? Ложь может быть такой запутанной и контрпродуктивной; но, с другой стороны, я уверена, вам ведь не нужно это рассказывать, правда?»

Я не был уверен, риторический ли это вопрос; да и вообще, я не собирался давать ей развернутый ответ. Я пожал плечами.

Она наклонилась вперёд, чтобы взять книгу с журнального столика, и, когда она откинулась назад, её шёлковый халат упал по обе стороны её ног. Я старался не смотреть, но ничего не мог с собой поделать. Лив была одной из самых красивых, привлекательных и умных женщин, которых я когда-либо встречал. Жаль, что у меня вкус к шампанскому и бюджет на лимонад. Мне никогда не удастся привлечь кого-то вроде неё, и, к сожалению, она не производила на меня впечатления человека, способного раздавать милостыню бедным.

Она поправила платье, поймав мой взгляд. «Это тебя беспокоит? Вы, англичане, такие странные, такие зажатые».

«А вы?» – усмехнулся я. «Вы, кажется, так сдержанны с незнакомцами, но при этом спокойно сидите с ними голышом в сауне, болтая о погоде. А потом вы выбегаете и валяетесь голышом в снегу, хлеща себя берёзовыми вениками. Так кто же играет с полной колодой?»

Она улыбнулась. «Мы все – пленники своего прошлого, и, возможно, мы – финны в большей степени, чем кто-либо другой».

Это заставило меня нахмуриться. Для меня это было слишком глубоко.

«Не думаю, что ты это поймёшь, Ник, но скандинавские мифы глубже укоренились в нашей психике, чем в любой другой скандинавской культуре. Вероятно, это наследие всех веков шведского и русского господства». Она постучала по книге. «Собрание финского фольклора. Видишь, мы очарованы».

«Я сам больше люблю Гарри Поттера», – сказал я. Я понятия не имел, о чём она, чёрт возьми, говорит.

Теперь настала её очередь озадаченно посмотреть. Наверное, она подумала, что он пишет шпионские триллеры или что там ещё я читаю.

«Ник, мне нужно согласовать с тобой, – поправила она себя, – кое-какие данные для отправки в почтовые ящики, чтобы получить информацию и обменять деньги. Мы все поедем в Хельсинки утром, даже если Том к тому времени не проберётся через файрвол. Важно, чтобы он не остался в неведении».

Я открыл рот, чтобы заговорить, но она, казалось, проникла в мой собственный защитный экран. Я не знал, льстить мне или тревожиться из-за того, что она, похоже, точно знала, о чём я думаю.

«Ник, я же тебе говорил, что тебе не о чем беспокоиться. Никто тебя там не ищет. Иначе было бы бессмысленно идти, не так ли? Мы все хотим, чтобы ты добился успеха, так зачем нам так рисковать?»

Это имело смысл, но не прошло и недели с тех пор, как Карпентер превратил Хельсинки в Додж-Сити, и мне не хотелось оказаться по соседству с кем-то, кто принял бы меня за одного из его близких друзей.

«Как только вы с Томом уедете завтра вечером, вы никогда не должны возвращаться сюда, что бы ни случилось. Таким образом, это место останется в безопасности. В любом случае, здесь никого не будет, так как я уезжаю вскоре после вас. Я заберу всё, что вы захотите оставить, и верну в пункте обмена. Вы должны прийти в DLB в среду утром и оставить данные для нашей встречи только вдвоем.

«Детали обмена – полностью ваша забота. Валентин хочет передать вам контроль над организацией в качестве жеста доброй воли и для уверенности в том, что во время сделки не возникнет никаких неприятных ситуаций. Чтобы обеспечить это, вы по-прежнему будете общаться исключительно со мной». Она позволила мне в полной мере насладиться этими прекрасными глазами. «Не волнуйтесь, Ник, этот бизнес не ведётся таким образом, чтобы поставить под угрозу кого-либо из нас».

Я старался не смеяться. Может, она не замечала, как такие люди, как Вэл, ведут дела. Если бы у него не было контроля над жилым домом, он бы его взорвал, независимо от того, кто там остался. Я ещё не был готов принять его как своего нового лучшего друга. А пока я выберу время и место, и они придут ко мне. В этом был смысл.

Я кивнул. «А что, если я не попаду в мёртвый почтовый ящик?»

«Если ты этого не сделаешь, это сделает Том. Вот почему он должен быть с нами завтра.

Если до вечера среды мне не ответят, я буду знать, что что-то серьёзно не так, и сделка отменяется. Иногда выигрываешь, иногда… – Она пожала плечами.

На мгновение воцарилась тишина. «Как вы познакомились с Валентином?»

«Как и ты, он попросил меня работать на него». Она улыбнулась, скрестив ноги. «И нет, Ник, я не его любовница».

Она снова прочитала мои мысли. Триста лет назад её бы сожгли на костре.

«Единственное, что ему от меня нужно, – это моя докторская степень по русской политологии. Видишь ли, Ник, сейчас деньги лежат именно здесь. И, честно говоря, мне эти деньги нравятся. Я много работаю и получаю за это достойное вознаграждение».

Она откинулась назад, и когда снова заговорила, её голос был тихим. «Мои родители были шведами. Их обоих уже нет в живых. Я родилась здесь, в Финляндии. Я финка. Вот и всё, что вам нужно обо мне знать. А что насчёт тебя, Ник? Почему ты стал похитителем? Разве ты не работал на британское правительство?»

Я закашлялся, безуспешно пытаясь скрыть смущение. Вполне логично, что она должна была знать: если она знала о нашей связи с Томом, то, вероятно, знала и гораздо больше. Вот тебе и халтурщик. Внезапно мне стало не так приятно, как я ожидал. «Деньги», – сказал я. «Как и ты».

Может быть, мы одинаковые».

Она бросила на меня самый непроницаемый взгляд мистера Спока. «Конечно. Именно поэтому вы здесь». Её лицо расплылось в улыбке. «Вы женаты?»

"В разводе."

«Что случилось, Ник? Разве ей не нравилось жить во лжи и полуправде?»

«Думаю, ей просто не нравилось жить со мной», – я помолчал. «Я раньше служил в армии, и…»

«Да, Валентин знает о твоём военном прошлом, Ник. Это одна из причин, по которой ты здесь».

Что ещё он знал? Мне не понравилось, что почтальон знал, как я выгляжу, не говоря уже о главе крупной организованной преступной группировки. Мне стало очень неловко.

Я спросил: «А ты? Ты женат?»

«Я не уверена, что это хорошая идея. А быть матерью? Мне это неинтересно. У тебя есть дети?»

«Нет», – отмахнулась я. «Я и сама едва могу о себе позаботиться. Это такая ответственность. Что я буду делать, если они заболеют?»

Она пристально посмотрела на меня. «Думаю, мы оба поступили правильно, Ник, не так ли?»

Я попытался понять её выражение лица, но снова безуспешно. Я какое-то время молчал, а когда ответил, то ответил вопросом на вопрос. «Ты всё время у нас, Лив?»

«Я прихожу и ухожу. Но, по сути, я здесь для того, чтобы всё шло гладко». Она поудобнее устроилась на диване. Я ещё раз увидел её бедро, когда она постучала по книге рядом с собой. «Здесь есть история о Вяйнямёйнене, создателе Вселенной. Однажды он встречает Ёукахайнена, гораздо более молодого бога. Они встречаются на узкой тропе, и ни один из них не хочет уступать. Ёукахайнен бросает вызов Вяйнямёйнену со всем юношеским рвением и безграничной уверенностью в себе. Битва ведётся под пение магических песен и заканчивается тем, что Ёукахайнен оказывается в болоте. Видишь ли, Ник, он просто не знал, с кем имеет дело».

Я понял. Мне всегда было важно знать, с кем имеешь дело. А сейчас, похоже, посыл был таким: они знали, а я – нет.

«Во сколько мы выезжаем утром?»

«Восемь. Скажешь Тому?» Она зевнула. «Думаю, пора спать».

Спокойной ночи, Ник.

Я смотрела, как она идёт к двери. «Спокойной ночи, Лив».

Она исчезла в другой половине дома. Я невольно улыбнулся с сожалением, осознав, что её попытка перегнуться через меня, чтобы нажать на настенный выключатель, была для нас пределом возможностей. Воля богов и всё такое.

17

Понедельник, 13 декабря 1999 года. Мы ехали по шоссе на юг, в сторону Хельсинки, все были одеты точно так же, как и вчера. Том рванул прямиком на заднее сиденье и вырубился, оставив мне выбор: присоединиться к нему или сесть рядом с Лив на переднее. Я знал, что хочу сделать, но чувствовал, что должен дать ей немного пространства.

Было почти 8:45, и после тридцати минут созерцания света фар начало светать. День обещал быть солнечным; на небе не было ни облачка, а открывающийся вид на сосны и сверкающий снег словно сошёл со страниц горнолыжных брошюр.

Я посмотрел на Тома, в наушниках и с закрытыми глазами. Он не замечал окружающего мира. Он крепко спал, его голова мягко покачивалась в такт движению внедорожника. Он допоздна просидел у экрана.

Я заставила его взять с собой все документы, даже в этот поход по магазинам. Я сказала ему, что это на случай, если нам придётся срочно уезжать: «Будь готов, Том, понимаешь, о чём я?»

Он не очень хотел идти, потому что, проработав большую часть ночи, был близок к тому, чтобы прорваться сквозь защитную стену. Но я был согласен с Лив: ему нужно было знать план игры. Мы оба действовали из своих эгоистичных побуждений. Если возникнет проблема с объектом, и Тому удастся уйти, она должна знать, что у неё ещё есть шанс передать данные Вэлу. И я хотел, чтобы он был с нами, потому что, если я сломаю ногу или по какой-либо другой причине не смогу добраться до DLB, чтобы забрать свои деньги, я хотел, чтобы Том смог сделать это за меня.

Ещё сорок минут, и мы достигли границы Хельсинки. Лив устроила мне экскурсию по прибытии, показывая достопримечательности и с гордостью рассказывая о том, как её крошечная страна разгромила Красную Армию в зимней войне 1940 года. Всё это время голова Тома моталась рядом со мной.

Было довольно странно видеть это место днём. Я никогда не приходил сюда до рассвета, когда шёл на разведку к лифту Вэла; не было смысла подвергать себя и команду опасности из-за камер видеонаблюдения и системы безопасности на конференции ЕС. Как бы ни была обстановка, всегда лучше разведывать в темноте, а здесь её было предостаточно.

Город выглядел старше, чем я ожидал; аэропорт и отель Intercontinental были современными зданиями, а разглагольствования Тома о том, насколько это ультрасовременное место, заставили меня ожидать увидеть город, полный зданий из «Бегущего по лезвию».

Пока мы петляли по направлению к центру, интенсивное утреннее движение транспорта конкурировало с трамваем, пытаясь его обогнать, но в целом водители вели себя хорошо.

«Думаю, Тому пора обратить на это внимание, Ник».

Я встряхнул его.

«Что? Что?» Он открыл глаза и потянулся, словно выходя из спячки.

Я указал на свой рот, давая ему понять, что ему стоит вытереть слюну с подбородка.

«Ура, приятель». Он посмотрел на движение транспорта. «Это Хельсинки, да? Прямо как виртуальный тур».

Лив улыбнулась: «Думаю, настоящий напиток покажется тебе немного прохладнее».

Мы свернули за угол, проехав мимо большой светящейся вывески, сообщавшей, что этот универмаг называется «Стокманн». Она указала на большие витрины, когда мы проезжали мимо. «Встретимся в кофейне на шестом этаже. Станция всего в паре минут ходьбы».

Мы проехали пару кварталов, прежде чем остановиться. Выйдя из машины, я впервые за день почувствовал пронизывающий холод. Гараж был герметичным, отапливаемым помещением, и воздух снаружи не мог до нас дотянуться. Она оглянулась на меня через задние двери, пока я надевал шляпу и перчатки. «Увидимся в «Стокманне» через два часа».

Вам понадобится около получаса, чтобы осмотреть станцию.

Я кивнул и повернулся к Тому. «Оставшееся время мы потратим на сбор вещей».

Я закрыл дверь внедорожника, и она уехала. Дыхание висело облачками перед нашими лицами, и каждый сантиметр открытой кожи покалывал от холода. Тому это совсем не понравилось. «Арктика что ли, Ник?

Ради всего святого, можем ли мы побыстрее попасть внутрь?

Вокзал был прямо перед нами. Он напоминал восточногерманскую тюрьму, очень квадратный и внушительный, с фасадом, похожим на грязно-коричневый бетон. Его можно было использовать в качестве фона для фильма «1984». Я сверил часы на башне с Baby G, и они совпали с точностью до минуты: 10:22.

Когда мы присоединились к остальному пешеходному потоку, послушно ожидающему маленького зеленого человечка, Том нахмурился и спросил: «Ник?»

«Что?» Я больше сосредоточился на поиске просвета между трамваями, через который можно было бы проскочить. Я не собирался замерзать насмерть, дожидаясь зелёных человечков.

«Ты ей доверяешь, Лив? Ты уверена, что всё хорошо?»

Совет Лив быть честной промелькнул в моей голове, но, к счастью, не настолько сильно, чтобы я его принял. Я старался никому не доверять, и после того, что случилось в Вашингтоне, я точно не собирался этого делать. Возможно, времени на качественную работу не так уж много, и мне, возможно, отчаянно нужны деньги, но я ничего не буду делать, пока сегодня не подстрахую себя и Тома.

Свет сменился, и мы пошли. «Не волнуйся, приятель, всё в порядке. На самом деле, наличие такого места встречи – одна из причин, почему я чувствую себя лучше. Это значит, что эти люди настроены на работу и хотят сделать её без лишних хлопот. Не волнуйся».

Он пожал плечами. «Да, но что ты можешь сделать, чтобы гарантировать, что нас не обманут, понимаешь, о чём я? Ты собираешься сделать то, что она хочет? Ну, то есть, вернуться сюда, отдать ей Think Pad с загрузкой и забрать деньги? Или попросишь ещё? Держу пари, он стоит целое состояние».

Даже если такая мысль и приходила мне в голову, я не собирался ему в ней признаваться. «Нет, приятель, я просто хочу всё сделать правильно. Просто обменяй свой маленький аппарат на деньги и возвращайся в Великобританию. Так всё будет безопасно и просто. Как ни посмотри, это всё равно хорошие деньги». Всё это время я улыбался. У меня было такое чувство, будто я пытаюсь уговорить маленького ребёнка съесть свою капусту.

Я ожидал новых вопросов, но он лишь снова пожал плечами. «Просто спрашиваю, приятель. Если тебя это устраивает, то и меня тоже. Знаешь что, она такая вкусная, правда?»

Я ухмыльнулся. «Да, она очень красивая. Но нам не по зубам, сынок». Я как-то не мог представить Лив, целующуюся с Juicy Lucy в Неттинг-Хилле, или проводящую день за разборкой моего бойлера.

Главные двери вокзала были тяжёлыми и деревянными, с иллюминаторами, защищёнными металлическими решётками. Мы протиснулись внутрь и тут же столкнулись с Сантой, который звонил в колокольчик и требовал денег. Мы обошли его.

Внутри здание больше напоминало ухоженный музей, чем железнодорожную станцию: чистые каменные полы, толстые гранитные колонны и невероятно высокие потолки. На люстрах висели маленькие снеговики, а само помещение оглашалось объявлениями, разговорами людей, разрывающимися от звонков мобильными телефонами, а в углу артист играл на аккордеоне финскую версию «Доброго короля Вацлава». В воздухе витал сильный запах сигаретного дыма и фастфуда.