Текст книги "Брандмаузер (ЛП)"

Автор книги: Энди Макнаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Затишье закончилось, и вот-вот должен был разразиться шторм. Сердце колотилось вовсю. Бронежилет был мокрым от пота, а воротник рубашки впитывал его с затылка. В любую минуту кто-нибудь мог спросить, не заболел ли я, я был в этом уверен. Душевно я был прежним, но тело говорило мне что-то другое.

Примерно через двадцать секунд раздался ещё один pmg. Две пары дорогих итальянских туфель вышли из правого лифта и на секунду-другую замерли в коридоре, каждая пара смотрела в свою сторону. Пальто стоявшего передо мной BG распахнулось, когда он повернулся, затем оба направились к фойе, исчезнув из виду так же быстро, как и появились. Я знал, что их куртки и пальто будут, как и мои, распахнуты, чтобы достать оружие.

Я сунул руку во внутренний карман куртки и шесть раз нажал на кнопку отправки на «Мотороле», каждый раз слыша хлюпанье в наушнике. Вэл должен был спуститься с минуты на минуту.

Сергей, Джесси и Фрэнк теперь знали, что цель и бэкграунд-зоны направляются к ним. Две пары обуви должны были занять фойе, вероятно, у главного входа. Скоро всё начнётся, и у японцев появится серьёзный повод для жалоб.

Что бы ни делали эти два БГ, мы их прикрывали. Если они оставались внутри, Найтмер и Карпентер должны были разобраться с ними, как только разберутся с БГ непосредственно вокруг Вэла. Снаружи всё зависело от остальных троих.

Мы все ждали, и я потел, пока люди вокруг меня смеялись, стучали по клавиатуре и разговаривали, попивая алкоголь.

Из крайнего правого лифта раздался гудок. Ещё две пары чёрных лакированных туфель, брюки от делового костюма с шёлковой полоской под чёрными пальто. Они вышли по обе стороны от светло-серого кашемирового пальто и самых элегантных брюк, за которыми последовали очень длинные, стройные, подтянутые чёрные чулки, отороченные самой роскошной в мире норкой. Женщина Вэл, согревавшая его долгими одинокими ночами вдали от семьи.

Мне приходилось быть осторожным. Всегда существовала вероятность, что кто-то, кого ты пропустишь во время слежки, – кто-то, похожий на зятя или секретаршу. Когда же ты попадёшь в цель, они могут оказаться действительно опасными. Но не эта; она определённо не была частью схемы BG.

Они без колебаний выскочили из лифта. Я медленно встал, ожидая своей очереди.

Я поймал пугающий, танцующий взгляд Карпентера, когда он и Найтмер пересекали дверной проем, двигаясь справа налево, подстраиваясь под целеустремленные шаги БГ.

Мы столько раз репетировали, что должно было произойти дальше. Это должно было сработать; остановить это было уже невозможно.

Я повернул налево от двери и пошел за ними, как раз когда они вытащили свое оружие с глушителем.

Примерно в пятнадцати футах впереди нас спины и очень широкие плечи пары BG прикрывали Вэла и женщину, двигавшихся к фойе, заполненному японцами. Нам нужно было быстро приблизиться к ним, пока они ещё находились в коридоре. Выйдя в фойе, остальная команда Вэла могла увидеть, что сейчас произойдет, прежде чем внедорожники займут позиции.

Ещё десять футов, прежде чем мы оказались над ними. Раздался ещё один взрыв, затем из лифта вспыхнул яркий свет, двери открылись, и между нами и целью появилась пара средних лет.

Я попытался оттолкнуть их. Это был случай, который я отрабатывал с ними много раз. В тот момент, когда я это сделал, правая рука Карпентера поднялась.

Не отрывая глаз от Вэл, он три-четыре раза выстрелил без глушителя в проходившую мимо пару. Я слышал, как верхний затвор его оружия двигался взад-вперёд в нескольких сантиметрах от моего лица, и глухой стук патронов, выходящих из ствола. Чёрт, её крик сделал всё настолько шумным, а мы даже не успели уничтожить BG.

Парочка упала обратно в лифт, женщина приняла на себя все удары, её белая шёлковая блузка была вся в крови. Да чёрт с ним! Проводить игроков – это одно, но с реальными людьми – большие проблемы.

Двое бойцов обернулись и начали опускать оружие, но Карпентер и Найтмер приблизились и всадили им обоим по два выстрела в голову с расстояния меньше фута. Они упали без звука.

Никто поблизости пока ничего не заметил – все были слишком заняты своими делами, – но скоро заметят.

Когда BG упали, Карпентер должен был двигаться дальше, но он продолжал стрелять по телам. BG были мертвы. Он терял время.

Позади меня в лифте кричал мужчина, прижимая к себе умирающую жену.

Я видел остекленевшие глаза Карпентера. Он был под кайфом от того, что помогало ему пережить долгие зимы. Сергей сегодня будет занят, если мы выживем и он сдержит обещание. Чёрт возьми, я бы сам прикончил этого маньяка, пока всё не вышло из-под контроля.

Не отрывая взгляда от головы Карпентера, когда он снова выстрелил в BG, я просунул правую руку между курткой и рубашкой, к своему 88-мм револьверу, а левую ладонь направил к нему, согнутую в локте и готовую принять оружие, которое вот-вот окажется у меня в руках. Крики из лифта теперь стихли. Я не замечал ничего другого, сосредоточившись исключительно на голове Карпентера, когда он повернулся, чтобы выстрелить в другое тело на полу.

Мои пальцы заскребли по бронежилету, когда я слегка наклонился вперёд от бедра и изо всех сил откинул пальто и куртку назад. Вес металлических выступов помог мне вытащить оружие на нужную секунду. Сильно надавив перепонкой правой руки на рукоятку 88-го, я как можно крепче сжал её тремя нижними пальцами и большим пальцем.

Выхватив оружие, я начал вставлять указательный палец без перчатки в спусковую скобу, убеждаясь, что чувствую сталь спускового крючка на первой затылке. Я потянул предохранитель большим пальцем как раз перед тем, как Карпентер выстрелил следующим патроном.

Блеск меди, когда рабочие части выбрасывали стреляную гильзу между нами, раздался. Когда он попытался снова выстрелить, я увидел, как верхний затвор удерживается запирающим рычагом. У него закончились патроны.

Засунув 88-й в левую руку, я резко двинулся вперед и поднял оружие вверх, одновременно сосредоточившись на его голове и выжидая наносекунду, прежде чем 88-й появится в поле зрения, и я получу изображение в прицеле.

Реальная жизнь снова ворвалась в мои барабанные перепонки. Это был Кошмар, кричащий в свою «Моторолу» на внедорожники, чтобы те двигались к Мересу, одновременно схватив Карпентера за руку и потащив его к вестибюлю.

Теперь я был всего в двух шагах от Вэла. Он всё ещё смотрел на тела на полу, переваривая увиденное за последние десять секунд.

Он перешёл в режим выживания, резко обернулся и посмотрел в сторону ресторана, думая, что сможет сбежать. Мы смотрели друг другу в глаза.

Он знал, что я приду за ним, и понимал, что уже слишком поздно что-либо с этим делать.

Все происходящее замедлилось, когда я полностью сосредоточился на его шее.

Бессмысленно было обращать внимание на что-либо вокруг. Я ничего не мог с этим поделать.

Я был всего в одном шаге от него. Он ждал, что меня подстрелят, и стоял там, смиряясь. Он ничего не мог поделать. Должно быть, он знал, что однажды это произойдёт. Я обхватил его шею согнутой левой рукой, продолжая двигаться вперёд, так что она плотно прижалась к его горлу.

Он отшатнулся назад, когда я сделал еще один шаг, заставив его лицо подняться.

Я слышал, как он давится. Ростом он был всего пять футов и семь дюймов, так что схватить его было довольно легко. Будь это его спутник, мне, наверное, пришлось бы встать на цыпочки. Женщина в норке никак не отреагировала. Я ожидал, что она закричит, но она просто стояла в стороне, прижавшись спиной к стене, и смотрела.

Держа пистолет в правой руке и не останавливаясь, я задвинул правую руку ему за шею, чтобы завершить захват головы, словно борец, пытающийся покрепче схватить противника. Он тут же начал бороться с нехваткой кислорода; он никак не мог не пойти со мной. Не было нужды проверять его на наличие оружия. Сегодня оно ему было ни к чему; он был бизнесменом, направляющимся в театр.

Я продолжил путь к прихожей. Вэлу не нравилось то, что я с ним делаю: он выгнул спину, пытаясь снять вес тела с шеи.

Я сидел полусогнувшись, чтобы выдержать его вес. Я чувствовал его бронежилет, замаскированный под майку.

Я сосредоточился, глядя туда, куда мы едем, на кричащих в фойе русских и внезапно замолчавших японцев. Всё остальное не имело значения.

Прошло ещё четыре-пять секунд, и люди в отеле не только увидели, что произошло, но и успели это осознать. Мозгу, не привыкшему к обработке подобной информации, требуется время, чтобы осознать: «Ага, всё верно, на полу лежат два трупа, а другие с автоматами кричат и бегают по фойе». А потом, как только один начинает истерить, истерику начинают бить все.

Я свернул в фойе, направляясь к выходу. Кошмар появился у главных дверей, он творил что-то с одним из БГ, кричал и вопил по-русски и отталкивал руки от тела.

Я находился в шестидесяти футах от них.

Японцы последовали примеру всех остальных, бросившись в укрытие и прячась за диванами, утаскивая за собой близких. И это было здорово: чем больше они паниковали, тем меньше видели.

Двухтональный сигнал тревоги заглушил крики, и я поспешил так быстро, как только мог.

Кошмар был рядом, осматривая мою спину, пока он прикрывал БГ. Крепко схватив Вэла, я потянул его за собой. Он фыркал, как лошадь, задыхаясь.

Сквозь окна яркий свет фар трех «Мере» освещал внедорожник Сергея с открытым задним бортом, ожидавший меня и Вэл.

За крышами домов «Мирес» я увидел Джесси и Фрэнка с развёрнутыми прикладами АК в плече, дулами в землю. Троих водителей Вэла уже вытащили из своих мест, и они лежали лицом вниз на тротуаре.

Карпентер находился слева от конвоя. Он тоже держал оружие направленным вниз. Должно быть, он прикрывал другую группу. Все трое выпускали пар, как из чайников.

Сергей будет сидеть в фургоне и ждать, когда я выйду из этого сумасшедшего дома.

За девять метров до цели началась Третья мировая война. Я услышал серию коротких очередей из девятимиллиметрового оружия, вспышки отражались от окон, словно фотовспышки. Это был Карпентер, расстрелявший BG изрядную часть магазина. Затем выстрелы потонули в криках в фойе. Это было похоже на крушение «Титаника».

Я не мог поверить своим глазам. Темноту снаружи озарили ещё больше вспышек выстрелов, а громкие выстрелы Джесси и Фрэнка калибра 7,62 эхом разносились по зданию. Водители, должно быть, потянулись за оружием, думая, что они следующие. Кошмар застыл на месте, дрожа от страха, стоя над последним БГ. Он смотрел на меня, ожидая указаний.

Я мельком взглянул на БГ. Его глаза горели, словно выжидая возможности сбежать от этой банды. Я ничего не мог сделать для Найтмера, который начинал сильно нервничать. Придётся ему самому разбираться.

Я ни за что не собирался выходить через парадную дверь, когда вовсю шла перестрелка, тем более, что не знал её исхода. Развернувшись к коридору, я потащил Вэла как можно быстрее, чуть не споткнувшись о швейцара и коридорного, которые валялись на полу под открытым небом, оцепенев от страха и не в силах пошевелиться.

Я вернулся в угол коридора. Мужчина всё ещё рыдал, скорбя о жене, в лифте. Её ноги, в телесных чулках и практичных туфлях, высовывались в коридор, когда двери открывались и закрывались.

Женщина всё ещё была там, вполне владея собой. Она просто стояла и смотрела, даже не потрудившись вытереть с лица кровь и плёнку БГ.

Истерика усилилась, когда пули засверкали в защитном стекле у входа. БГ, очевидно, воспользовался шансом и вскочил на ноги, стреляя на ходу. Кошмар получил очередь в свой незащищённый багажник и рухнул на двух японских туристов, которые остались на месте, слишком потрясённые, чтобы двигаться.

БГ направился ко мне, держа в правой руке мини-Узи, а ремень перекинут через плечо.

Что он собирался сделать? Он не мог открыться мне, не задев своего босса.

Развернув Вэла лицом к его BG и защищая себя, я поднял свой 88-й. Против его бронежилета я мало что мог сделать, даже если бы мог поразить движущуюся цель на расстоянии пятидесяти футов одной рукой из пистолета. Пришлось ждать, пока он не подойдёт ближе.

Я выстрелил в него с расстояния примерно девяти метров и продолжал стрелять, целясь ниже центра тяжести. На таком расстоянии целиться в голову было бессмысленно.

Я расстрелял как минимум половину двадцатизарядного магазина, не зная, упадёт он или нет, когда услышал его крик и он упал, подкосив ноги. Мне было всё равно, куда я его попал, главное, что попал.

Таща Вэл, я прошёл мимо стойки регистрации, стараясь не попасть под видеокамеру, и направился к магазину. Теперь я шёл один, предоставив контакту снаружи разбираться самому.

Деньги были у меня в руках, и я не собирался их отдавать. Я свернул направо, в широкий коридор, направляясь к задней двери парковки. Я знал, куда мне нужно идти; время на разведку редко тратится впустую.

Проходя мимо конференц-залов и бизнес-центра, я потащил Вэла по толстому ворсистому ковру. Нам обоим было трудно дышать. Мне – от страха и физического напряжения, ему – от удушья.

Не стоило оглядываться. Если бы случилась какая-то драма, я бы сразу понял: в меня бы стреляли.

Люди съеживались в дверях, видя наше приближение. Меня это вполне устраивало.

Дойдя до конца коридора, я поднялся на четыре ступеньки, затем повернул налево и поднялся ещё на десять. Дверь на внутреннюю парковку держала открытой огнетушитель. Я ударился о перекладину второго и вылетел на красный асфальт позади здания. От холода у меня перехватило дыхание.

Я слышал редкие крики одного или двух местных жителей, достаточно сумасшедших, чтобы выйти из своих квартир, чтобы посмотреть, из-за чего весь сыр-бор.

Дыхание у меня было прерывистое, как у скаковой лошади на зимнем галопе. Я слышал стоны Вэла. Его ноздри работали на пределе своих возможностей.

До дороги оставалось около пятидесяти футов. Вокруг меня из труб и вентиляционных шахт валил пар, а генераторы гудели, как корабельные двигатели. Если бы я добрался до служебной машины, я бы повернул налево, вниз по склону, на главную улицу, откуда доносился гул машин.

Примерно через тридцать футов я увидел парковку и погрузочные площадки. Единственной машиной в поле зрения был небольшой фургончик Hilux. Чёрт возьми, это сойдет.

В свете прожекторов, освещавших меня наблюдателями из окон квартир напротив, я попробовал открыть дверь. Она оказалась заперта.

Проезжающих машин не было, и их не нужно было поднимать; об этом позаботились строители, которые вели строительство чуть выше по холму. Оставалось только тащить Вэла по бетонной лестнице на погрузочную площадку.

Внутри оказалось нечто, похожее на офис проката автомобилей: стол, телефон и стопки документов. Женщина лет двадцати пяти стояла и истерично говорила по телефону по-фински, размахивая левой рукой, словно отгоняя рой ос. Сначала она не поняла, что перед ней, пока я не крикнул и не указал на 88-й.

«Ключи! Дайте мне ключи от машины. Сейчас же!»

Она поняла, что я имею в виду. Она бросила трубку, не переставая говорить на другом конце, и указала на стол. Я схватил их и побежал вниз по лестнице к фургону. Вэл стиснул зубы, снимая боль в шее.

Я всё ещё не стал осматриваться. Я знал, что за мной следят, и мои переживания не могли этому помешать. К этому времени женщина в офисе проката автомобилей всё равно уже вернётся к телефону и расскажет об этом всему миру.

Я сорвал картон, защищавший лобовое стекло от обледенения, и левой рукой открыл пассажирскую дверь. Правая рука держала оружие, и мне нужно было не допустить соприкосновения пальца со спусковым крючком. Возможно, придётся пошевелиться, но не ценой отпечатков.

«Залезай, залезай!»

Может, он и не говорил по-английски, но когда мой пистолет приставили к его шее, Вэл понял, о чем я говорю.

Закончив пинать его, я забрался на него сверху, приставив ствол пистолета к его шее, сел на водительское место, вставил ключ в замок зажигания и, заведя двигатель, включил передачу.

Шины стучали по булыжной мостовой, пока я ехал вниз по главной улице, включив на полную мощность обогреватель стекол.

Впереди я видел уличные фонари, и движение транспорта в обоих направлениях было интенсивным. Я поравнялся с подъездной дорогой к отелю. «Ниссан» исчез. Возможно, Сергей скрылся. Все остальные машины были на месте.

Рождественские гирлянды упали с ёлок и лежали на тротуаре среди разбросанных пустых латунных гильз. Тела были разбросаны по всей земле. С такого расстояния я не мог разобрать, кто есть кто, хотя одним из них, должно быть, был Джесси или Фрэнк, потому что всё вокруг было покрыто тонким слоем тумана: один из их баллончиков с газом CS, должно быть, попал под обстрел и всё ещё разбрызгивал содержимое по ветру.

Один из водителей чуть не скрылся. Его тело в скафандре сползло к одному из декоративных деревьев прямо перед съездом. От крови, сочившейся из огнестрельных ранений, поднимался пар. Похоже, их броня тоже не была рассчитана на бронебойные снаряды.

Я проходил мимо, внезапно вспомнив о паре в лифте. Затем, остановившись на перекрёстке с главной улицей, я сосредоточился на том, что делать дальше. Я повернул направо и влился в поток машин.

3

Когда я направлялся в сторону центра города, мне навстречу неслись мигающие синие огни, и они с визгом проносились мимо меня, едва не ослепляя меня.

При втором варианте я свернул направо, на дорогу, где мы с Сергеем ждали в «Ниссане». 88-й был у меня в правой руке, всё ещё врезаясь в шею Вэла, вынуждая меня переключать передачи левой рукой и удерживать руль коленями.

Объект оказался на удивление послушным; на самом деле, если я не ошибаюсь, его язык тела как будто говорил: «Не волнуйся, я просто подожду и посмотрю, что будет дальше».

До пункта разминирования было около десяти минут езды, и это должно было означать окончание первой фазы и начало второй фазы – смены транспортных средств и переезда на станцию техобслуживания грузовиков, откуда мы все должны были перебраться на автофургонах перед тем, как пересечь границу с Россией.

План Б уже был в действии. В случае групповой драки мы каждый в своём направлении возвращались в дом на берегу озера, где жили последние две недели, и ждали двадцать четыре часа.

Без Сергея я чувствовала себя очень уязвимой и беззащитной. Деньги, может, и лежали у меня в кармане, но без посторонней помощи я никак не могла переправить их через границу. Сергей был единственным, кто был связан с самыми коррумпированными пограничниками в мире, и он был слишком взвинчен, чтобы рассказывать кому-либо ещё, как всё организовано. Я знала только, что мы поедем в грузовике, приспособленном для того, чтобы спрятать нас всех под полом, как нас (нелегальных иммигрантов), и Сергей будет им управлять. Это была его страховка, и именно поэтому я дала ему наименее опасную работу в этой операции.

Дорога начала поворачивать направо, направляясь к выезду из города. Я десятки раз проезжал по этому маршруту до КПП, как в реальности, так и в мыслях. Он проходил через жилые районы, по обочинам мокрых дорог аккуратно лежал снег, уличное освещение и рождественские украшения отражались в сверкающей мостовой. Со всех сторон доносился вой сирен, вырывая меня из состояния раздражения по отношению ко всем русским. Передо мной на перекрёстке промелькнули синие огни. Я свернул направо; всё, что угодно, лишь бы съехать с дороги и скрыться из виду.

Я свернул на подъездную дорожку, ведущую к задней части многоквартирного дома.

Там не было света, когда я подъехал к дальней стороне и остановился под крытой парковкой. Не выключая двигатель, я сидел с оружием в шее Вэла, под вой сирен со всех сторон. Что теперь? Ни за что не пойду пешком. Если меня заметят, единственный способ сбежать – бросить его. Этого не было; Деньги остались у меня.

Чёрт возьми, мне ничего не оставалось, кроме как терпеть. Чем дольше я там оставался, тем больше полицейских было поблизости, ищущих фургон.

Более того, у них будет время оцепить город до того, как мы выберемся.

Мне нужно было как можно скорее добраться до офиса оператора и отвлечься от роуд-шоу в отеле. Вернувшись в путь, я нажал на газ. Это было рискованно, но иногда лучше не думать слишком много.

Ещё четыре минуты, и я поравнялся с сетчатым ограждением парковки. Справа от меня, в сторону отеля, низколетящий вертолёт осветил небо своим «Ночным солнцем». Луч заметался, осветив парк и замёрзшее озеро по другую сторону главной улицы от «Интерконтиненталя». Их реакция была превосходной, что ещё больше меня разозлило. Если бы они не были в состоянии повышенной готовности из-за конференции ЕС, им потребовалось бы гораздо больше времени, чтобы собраться с силами.

Я двинулся к въезду на парковку. Уличные фонари освещали край территории, так что я мог заглядывать сквозь забор в полумрак за ней, высматривая что-нибудь необычное. Парковки – всегда лучшее место, чтобы оставить машину; минус в том, что они часто просматриваются видеокамерами, и велика вероятность встретить у ворот какого-нибудь сторожа, который заберёт у вас деньги. Эта была бесплатной – без камер, без персонала и без освещения – поэтому мы с Сергеем решили ею воспользоваться. Остальные четыре парковки проходили через парковочный брандмауэр, и ехать было около семи минут. Однако сейчас малейшего подозрительного признака, например, машины с выключенными фарами, но работающими двигателями, было бы достаточно, чтобы я проехал мимо.

Дойдя до перекрёстка, я повернул налево, пересёк трамвайные пути и поехал к входу. На улице остановились люди, а владельцы магазинов стояли в дверях, глядя на вертолёт с его светом и шумом, и возбуждённо переговаривались друг с другом.

Я не спускал глаз с парковки. Она выглядела заполненной менее чем наполовину; покупатели, должно быть, уже разъехались, а оставшиеся машины, вероятно, так и остались.

Я повернул налево, освободив шею Вэл от нагрузки на мой 88-й, поскольку мне нужны были обе руки, чтобы пересечь дорогу и занять парковочное место на «Хайлюксе». Я чувствовал себя беззащитным, дожидаясь свободного места в потоке машин, но всё же удержался от соблазна перескочить дорогу, рискуя столкнуться со встречной машиной.

Через некоторое время появился просвет, и, проехав под барьером, я словно попал в новый мир, темный и безопасный.

Проехав круг, чтобы осмотреть окрестности, я убедился, что пассажирская сторона «Хайлюкса» обращена к ряду машин, где был припаркован седан «Вольво». Валентин практически скрылся в тени ниши для ног. Вертолёт рассекал ночное небо, освещая землю своим «Ночным солнцем».

Тёмно-синий седан «Вольво» стоял с выдвинутым багажником. Я остановился, развернувшись к машине и «Хайлюксу» буквой «Т». Слышались лишь гул двигателя фургона и работающая на полную мощность печка. Вэл поерзал, шаркая ботинками по ребристому резиновому коврику. Всё было почти спокойно, пока не раздались новые сирены.

На другой стороне парковки кто-то сел в машину, и в салоне загорелся свет. Двигатель не завёлся; вероятно, он сидел за рулём и смотрел на вертолёт. Я ждал.

Теперь, когда мои уши привыкли к новой, более безопасной обстановке, я мог различить металлический грохот трамвая, удаляющегося к центру города. Вдали завывали полицейские сирены, пока «Ночное солнце» продолжало рыскать по озеру и парку.

Сирены приближались. Я сидел, ждал и наблюдал, пытаясь понять, где они. Три или четыре полицейские машины ехали вдоль трамвайных линий вдоль ограждения, их мигалки отбрасывали яркие вспышки на крыши припаркованных машин.

Через несколько секунд появились еще двое.

Я посмотрел на Вэла. Я разглядел его лицо в свете приборной панели. В его глазах не было страха. Он был достаточно возбуждён, чтобы принять, что чрезмерная реакция на данном этапе может привести к его гибели или, что ещё хуже, серьёзным травмам. Он не мог рисковать. С того момента, как он понял, что не умрёт и что плен неизбежен, он не запаниковал. Он должен был исходить из того, что я буду нервничать, и что любой его неожиданный шаг может спровоцировать мою реакцию, и, скорее всего, негативную.

Чем меньше он сопротивлялся, тем меньшее наказание он получит, и тем больше времени у него будет, чтобы наблюдать и ждать возможности сбежать.

Я нажал на защёлку на рукоятке пистолета большим пальцем правой руки и поймал магазин левой рукой, когда он выскользнул из рукоятки. Вставив полный двадцатизарядный магазин, я услышал щелчок, когда он зафиксировался, и потянул за дно, проверяя, надёжно ли он держится. Я положил полупустой магазин в правый карман вместе с заклеенными отверстиями. Я не хотел рисковать и запихивать полупустой обратно, если окажусь в дерьме и придётся срочно менять магазины.

Ещё три-четыре полицейские машины проехали мимо въезда с мигалками и вой сирен. «Найтсан» теперь кружил вокруг быстрыми, резкими движениями. Наблюдатель за вертолётом на парковке, увидев достаточно, выехал на дорогу.

Когда я вынимал ключи из замка зажигания, раздался предупреждающий сигнал. Фары всё ещё были включены. Я посмотрел на Вэл. «Стой!» – прозвучал мой голос так, будто я разговаривал с собакой.

Я вышел из «Хайлюкса» и услышал стук лопастей вертолёта, зависшего вдали. Всё их внимание по-прежнему было приковано к отелю, но я знал, что это ненадолго.

Холодный воздух обдувал мое лицо, пока я обходил фургон спереди, прорезая его фарами и не отрывая глаз от кабины, при этом оружие лежало рядом.

На улице снова замигали мигалки и сирены. На этот раз некоторые полицейские машины начали отъезжать. Одна из них проехала по дороге, по которой я подъезжал, и её яркие синие вспышки несколько секунд отражались от меня и машин вокруг.

Моё внимание было приковано к главному входу. Появится ли следующий светофор на парковке? Я понимал, что ничего не могу поделать, кроме как наблюдать и ждать, но это не мешало моему пульсу учащаться на одну-две передачи.

Через несколько секунд темнота вернулась. Остались лишь сирены, затихающие вдали. Шум вертолёта снова достиг слышимости.

Я пошарил пальцами под аркой заднего правого колеса «Вольво» и достал магнитный футляр с ключом. Я включил сигнализацию, и раздался успокаивающий свист, когда двери открылись. Я вставил ключ в замок багажника и потянул его на себя.

Джесси и Фрэнк обклеили каркас багажного отделения толстой губкой, главным образом, чтобы объект не поранился, а также чтобы заглушить любой шум, если ему захочется брыкаться и кричать во время поездки. В качестве дополнительной меры предосторожности световые приборы были приклеены изнутри. Последнее, что нам было нужно, – это чтобы Вэл оторвал один из них, просунул руку и помахал семье, которая шла вручать бабушке рождественские подарки.

Они также постелили на пол толстое одеяло, рассчитанное на четыре сезона, и ещё одно сверху, чтобы не дать ему умереть от переохлаждения. На нём лежал оранжевый пластиковый мяч размером с яйцо, рулон чёрной клейкой ленты и несколько комплектов пластиковых бинтов.

Я открыл пассажирскую дверь, и Вэл посмотрел на меня, затем на багажник с его содержимым. Я понятия не имел, что с ним будет, когда мы приедем в Санкт-Петербург, да мне и было всё равно. Меня волновали только предложенные 500 000 долларов или то, что от них останется после того, как Сергей получит свои 200 000 долларов.

Ещё раз осмотрев местность, я поднял 88-й калибр, согнул запястье под углом 90 градусов и воткнул оружие в пространство над его бронежилетом, а затем резко вернул его в исходное положение так, чтобы дуло оказалось у него на рубашке. Мне не нужно было прижимать его голову к земле: он хотел увидеть, что происходит, когда я снова положил указательный палец правой руки на спусковой крючок. Подняв оружие так, чтобы рукоятка оказалась ближе к его лицу, я убедился, что он увидел, как я снимаю предохранитель большим пальцем, и услышал щелчок.

Мне не нужно было объяснять ему жизненные обстоятельства. В конце концов, он бы добился своего сегодняшнего положения не просто переводя старушек через дорогу.

Для Вэла это был просто очередной день в раю. Он не собирался сейчас валять дурака.

Свободной рукой я засунул ему под жилет. «Вверх, вверх, вверх».

Спору не было. Его колени выскочили из подножия, и он, пошатываясь, оказался на тротуаре.

Я развернул его так, чтобы его бёдра упирались в багажник «Вольво», и наклонился к нему. Вдали раздалось ещё больше сирен, а вертолёт изо всех сил пытался удержаться на месте, несмотря на ветер. Он понял идею и, не отрывая от меня глаз, подкрался ближе.

Но страха в них всё ещё не было; взгляд стал более аналитическим, словно он проводил некую оценку моего характера, пытаясь понять меня. Он полностью владел собой. Это была не та реакция, которую ожидаешь от жертвы лифта, и меня это нервировало.

Он оказался на спине в багажнике, поджав колени и приложив руки к животу. Перехватив 88-й, я схватил оранжевый пластиковый мяч и засунул его ему в рот. Сопротивления всё равно не было, только он тихонько фыркнул, когда я загнал мяч в цель.

Джесси и Фрэнк завернули последние десять сантиметров рулона изоленты, чтобы я мог обмотать его одной рукой. Я обмотал изолентой его рот и подбородок, затем обмотал уши и глаза, оставив открытым только нос.

Снова сирены и мигалки, на этот раз по боковой дороге, той же дорогой, откуда я приехал. Скоро они начнут проверять парковки.

Я услышал, как изменился звук двигателя вертолёта. Он снова двинулся вперёд, его «Ночное солнце» теперь находилось под углом сорок пять градусов, освещая всё на своём пути и приближаясь ко мне.

Захлопнув багажник перед Вэл, я запрыгнул обратно в «Хайлюкс», когда шум усилился, а свет стал ярче. От этих лучей не спрятаться, как только они тебя заметят. Если бы они это сделали, я бы передумал насчёт 500 000 долларов и просто сбежал бы пешком. У меня уже был продуман путь отступления: прямиком через забор в лабиринт многоквартирных домов напротив.

Я сидел и ждал; ничего другого мне не оставалось. Машина и фургон получили прямое попадание, и это было похоже на сцену из фильма «Близкие контакты», когда обе машины были залиты светом. Через секунду-другую звук двигателя изменился, и вертолёт рванул в сторону главной дороги, ведущей из города. Тени вернулись, когда он исчез по небу.

Я заехал на фургон на пустое место, вышел и пошел проверить Вэл.

Он тяжело дышал. Я наблюдал за ним и ждал. У него могли быть проблемы с пазухами, заложенный нос, грипп. Я не хотел, чтобы он умер; мне платили только за мясо, которое я ел. Он громко фыркнул, чтобы прочистить нос.

Фары метнулись в мою сторону, но я не слышал хлопка дверцы машины. Это был не кто-то с парковки. Я наклонился к Вэлу, чтобы сделать вид, будто разбираю свои вещи. Наши лица были совсем рядом, и я чувствовал его дыхание на своей щеке. Впервые я по-настоящему почувствовал его запах. После короткого пребывания у Карпентера и Кошмара я ожидал смеси крепких сигарет, домашнего алкоголя и запаха подмышки. А получил лишь клейкую ленту с лёгким оттенком одеколона.