Текст книги "Брандмаузер (ЛП)"

Автор книги: Энди Макнаб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

Теперь, когда у меня появился альтернативный путь к отступлению, не было смысла рисковать тем, что веревку заметят, поэтому я развязал ее и отпустил.

Взвалив на себя всю ношу, я с хрустом пробирался вдоль фасада большого здания, стараясь держаться как можно ближе к нему, чтобы минимизировать следы.

Теперь я видел, что он был построен из кирпича цвета мела, который давно уже не тот. Если дом, из которого я жил, был построен из того же материала, проникнуть туда не составит труда.

Шум генератора усилился, когда я добрался до большого проёма. В том же направлении вели и следы шин. Войдя внутрь, я свернул вправо, чтобы не выделяться на фоне входа, и замер в темноте, прислушиваясь к шуму генератора слева от меня. Здесь казалось теплее, но я знал, что это не так, просто здесь было более укрыто.

Достав фонарик из кармана, я снял липкую ленту, но прикрыл линзу двумя пальцами, чтобы регулировать яркость. Быстрый взгляд, скользнувший по огромному пространству, выявил три машины: фургон «Мерседес», нос которого смотрел наружу, и два седана, хаотично припаркованных под разными углами, носами внутрь. Бетонный пол был покрыт многолетним слоем замёрзшей грязи, кусками дерева и старыми ящиками.

Фонарик был слишком слаб, чтобы освещать сам генератор, но шагов тридцать привели меня прямо к нему. Оборудование стояло на новом участке бетонного пола, примерно в полуметре от земли, чтобы оно не забивалось грязью. За ним находился топливный бак – большой, тяжёлый пластиковый цилиндр, опирающийся на шлакоблоки. Его вид навёл меня на мысль, что делать дальше.

Из передней части генератора торчал силовой кабель толщиной добрых три дюйма; он проходил через фронтонную стену, где для его размещения были выбиты три или четыре кирпича, и тянулся к нужному дому.

Я бросил свой комплект позади генератора, выключил фонарик и вернулся к большому отверстию, выйдя на территорию комплекса.

Следуя по многочисленным следам, оставленным между этим зданием и целью, находившейся примерно в пятнадцати ярдах, я направился к главному входу. Прямо перед собой я увидел треугольник тьмы, простиравшийся от подоконника первого этажа примерно на три фута в снег, где свет падал на землю.

Я проверил, что мое оружие надежно уложено в кармане куртки, чтобы в случае необходимости я мог легко откусить перчатку и выхватить его.

Прежде чем пройти через двухэтажный зазор шириной шесть футов между двумя зданиями справа, я увидел, где кабель генератора выходил из стены амбара и входил в здание объекта. Я также заметил множество следов с тропы, по которой я шёл, ответвляющихся от двух зданий к задней части объекта. Должно быть, люди постоянно входили и выходили отсюда.

Нагнувшись, я протиснулся под первым окном, как можно ближе к стене. Стекло надо мной было защищено стальными решётками.

Включённый телевизор. Голоса были английскими, и я быстро понял, что это MTV. С каждой минутой всё становилось всё страннее.

Прислонившись спиной к стене, я смотрел и слушал. Свет надо мной проникал сквозь жёлтые занавески с цветочным узором, хотя ткань была слишком плотной, чтобы что-то видеть. Я не слышал никаких разговоров, только пение Рики Мартина. Приложив ухо к стене, я снова прислушался. Мне не пришлось особо напрягаться. В припев вмешался голос с сильным восточноевропейским акцентом, пытавшийся помочь Рики.

40

Целевое здание, похоже, представляло собой бетонный каркас, заполненный кирпичной кладкой из красной глины, с отверстиями для воздуха и зубчатыми стенками. Тот, кто его строил, никогда не слышал об отвесе, а слишком много суровых зим не прошли бесследно для кирпичей; они выглядели такими же рассыпчатыми, как тот, что я привязал к доске.

Когда Рики Мартин допел свою песню, я поднялся по двум бетонным ступенькам к главному входу. Он был устроен так же, как и бар в Нарве, только наоборот: стальная решётка снаружи, а деревянная дверь была выдвинута в проём примерно на пятнадцать сантиметров дальше. Мне нужно было проверить, заперта ли она. Я не планировал это место входа, но если заряды не сработают, и дверь окажется открытой, у меня, по крайней мере, будут варианты. Более того, если я облажаюсь внутри, у меня будет дополнительный путь к отступлению.

Решётка была не заперта. Я осторожно сдвинул её на пару дюймов назад, и она не издала ни звука. Я потянул её на себя на пару дюймов, вернулся на пару дюймов и потянул ещё на два, контролируя тихий скрип, когда она постепенно открывалась. В конце концов, решётка открылась достаточно, чтобы просунуть руку и попробовать открыть дверь. Кроме гудения MTV и генератора, я осторожно опустил ручку двери и слегка толкнул её. Она была заперта.

Я стоял и прислушивался, надеясь услышать голос Тома. Что-то жарилось, и из-под двери доносился запах. Сверху донесся крик, приглушённый шумом телевизора, но это был не голос Тома.

Потом я понял, что это не крик, а пение. Мой друг, художник-импрессионист Рики Мартин, спускался вниз.

Выйдя из двери, я зубами стянул перчатку и схватил оружие. Если бы он вышел, я бы перешагнул через его труп и бросился бы на него с такой скоростью, агрессией и неожиданностью, что испугался бы даже сам себя.

Его голос становился всё громче, когда он добрался до первого этажа. Из задней части здания доносился хор других голосов, возможно, по-русски, но они явно требовали, чтобы он заткнулся.

Он уже добрался до коридора и был всего в нескольких шагах от двери, крича в ответ, как и ещё как минимум два голоса из телевизионной комнаты. Это была шутка, ничего больше.

Певица вернулась в комнату, и звук шоу MTV стал немного тише, когда дверь закрылась.

Я вернулся к входной двери и прислушался. Теперь ничего не было слышно, кроме звуков музыки. Убрав оружие на место, я медленно закрыл решётку так же, как и открыл.

Спустившись по ступенькам, я проследил по следам к дальнему концу цели, нырнув под левое окно и в его тёмный треугольник. Даже приложив ухо к мокрой, холодной стене, я не слышал ни звука изнутри. Окна запотели за стальными решётками; может быть, это была кухня?

Я добрался до угла здания и расчистил его. С этой стороны не было окон, но на снегу было множество следов, ведущих назад. Однако даже при таком освещении можно было легко разглядеть большую спутниковую антенну, слегка выступающую слева от здания и направленную вверх примерно под углом сорок пять градусов. Мне показалось, будто я вспоминаю штаб-квартиру Microsoft, и я надеялся, что АНБ не приедет, чтобы закончить историю. В то же время я был рад, что увидел её. Антенна была единственным подтверждением того, что это действительно цель.

Я считал шаги, двигаясь к нему, готовясь установить заряды. Семнадцать шагов по одному ярду привели меня к задней части здания.

Я обошёл угол, и генератор прибавил пару децибел. Сквозь шторы из обоих окон наверху лился свет, которого хватало лишь на то, чтобы тускло освещать двух друзей спутниковой антенны. Все три были примерно такого же размера, как в штаб-квартире Microsoft, но сделаны из цельного пластика, а не из сетки. Они были направлены в небо в разных направлениях.

Они не были статичными, вкопанными в землю, а стояли на подставках, с обледенелыми мешками с песком на ножках, чтобы удерживать их в нужном положении. Как и финские, они тоже были очищены от снега и льда, а вся территория вокруг них была утоптана. За ними, примерно в сорока ярдах, виднелся тёмный силуэт задней стены комплекса.

Я завернул за угол и увидел, что в тени тёмных треугольников верхних окон скрываются ещё два окна на первом этаже, тоже без света. Все четыре были зеркальным отражением окон на фасаде объекта.

Чтобы пробраться под первое окно, нужно было сделать пять шагов, итого двадцать два. Я присел у трёх толстых, заснеженных спутниковых кабелей, которые торчали из-под снега и исчезали в дыре в кирпичной кладке прямо под первым окном первого этажа. Проём вокруг кабеля был грубо залит бетоном.

Окна внизу с этой стороны тоже были зарешечены. Теперь я видел полоски света по краям рамы, под которой сидел на корточках.

Подняв глаза к подоконнику, чтобы рассмотреть его поближе, я увидел, что стекло изнутри заколочено досками.

Я услышал жужжащий звук, доносившийся с другой стороны досок, высокий и электрический, непохожий на пульсирующий дизельный звук дальше, в другом здании. Человеческих голосов не было, но я знал, что они где-то есть. Я никогда не думал, что мне захочется услышать, как Том просит чашку травяного чая: «Моё тело – храм, понимаешь, о чём я, Ник?» Но этого не произошло.

Перешагнув через тросы, мне потребовалось ещё девять медленных и осторожных шагов до следующего окна, чтобы добавить их к двадцати двум. Скоро я узнал, сколько детонационного шнура мне понадобится, чтобы снять его с катушки.

Это окно тоже было заколочено, но света всё же было немного больше. Два листа фанеры толщиной в четверть дюйма, которые должны были плотно прилегать к стеклу, не прилегали, оставляя справа зазор в полдюйма.

Демонстрируя Гудини, я повернул голову, чтобы получить хороший угол обзора, прижимая её вплотную к железным прутьям. Шляпа служила идеальным теплоизолятором. Я мельком увидел очень яркий свет, под которым я увидел ряд из пяти или шести серых пластиковых мониторов, обращённых ко мне. Их задние вентиляционные отверстия были чёрными от жжёной пыли. Судя по тому, что я видел, эта задняя половина здания представляла собой одну большую комнату.

Пока я поправлял голову в очередной попытке разглядеть что-нибудь получше, внутри потемнело. Кто-то заслонил мне обзор. Я наблюдал, как он наклонился вперёд, опираясь на руки, его голова мотала из стороны в сторону, пока он изучал разные экраны перед собой, не более чем в двух футах от меня. Ему, должно быть, было около тридцати пяти с короткими тёмно-русыми волосами на макушке очень квадратной головы, и на нём был узорчатый свитер с круглым вырезом, которым гордилась бы мать любого гика. Он начал улыбаться, затем кивнул сам себе, поворачиваясь к проёму. Теперь он был не более чем в футе от меня, когда ответил на быстрый агрессивный русский голос позади него. Он посмотрел на что-то, и что бы это ни было, он был рад этому. Может быть, Том придумал для них товар, и они получили Эшелон. Если так, то это ненадолго.

Он взял лист распечатанной бумаги и помахал им тому, кто стоял позади него, а затем скрылся из виду и вернулся в комнату.

Вероятно, это было рождественское меню обеда от Командования космических и военно-морских боевых систем в Сан-Диего. Казалось, они знали всё, что там происходило.

По крайней мере, я знал, где находится набор, который нужно уничтожить. Теперь мне оставалось только найти Тома. Я ждал дальнейшего движения ещё пятнадцать минут, не спуская глаз с проёма, но ничего не произошло. Мне стало очень холодно, пальцы ног онемели. В «Короле Льве» сказали, что сейчас всего лишь 5:49; будет ещё гораздо холоднее.

Я двинулся к следующему углу цели, к генератору. Оставалось ещё пять шагов, итого тридцать шесть. Я был рад: детонатора было хоть отбавляй.

Я повернул направо и прошёл по узкому проёму между двумя зданиями, перешагивая через кабель генератора, лежащий в снегу. Как и в случае со спутниковыми кабелями, в кирпичной кладке объекта была пробита дыра, которую засыпали пригоршнями бетона.

Я вернулся в генераторную и начал готовить комплект. Первым делом я проверил, есть ли батарейки во внутреннем кармане: в Демсах потерять контроль над устройством инициирования – тяжкий грех, как и оставить оружие дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Я держал их поближе к телу, чтобы они не затупились на холоде; им нужно было сработать с первого раза.

Мне не нужен был свет для разматывания детонационного шнура, потому что я знал, что делаю, но шум генератора заглушал бы любое движение человека, входящего в здание, поэтому мне приходилось не спускать глаз со входа, пока я работал. Поместив катушку между ног, я держал свободный конец в правой руке и вытянул руку, проталкивая детонационный шнур подмышку левой. Я проделал это тридцать шесть раз, плюс еще пять, чтобы покрыть то, что мне нужно было сделать на стене по эту сторону цели. Я добавил еще два на удачу, перерезав его своим почерневшим Leatherman. Затем я положил его на пол рядом с зарядами. Теперь это называлось главной линией и должно было использоваться, чтобы послать ударную волну ко всем зарядам одновременно через их детонационные хвосты.

Следующим шагом мне предстояло разобраться с маленькой идеей, которая пришла мне в голову насчёт топливного бака. Я представлял себе самый впечатляющий взрыв по эту сторону Голливуда. Когда бак взорвётся, это будет не самый впечатляющий взрыв в мире, но эффект будет феноменальным.

Я поднялся по лестнице бака с детонатором в руке, медленно разматывая его с катушки. Когда я поднял крышку бака, луч фонарика упал на поверхность блестящей жидкости, заполнявшей примерно три четверти цилиндра. Завязав конец шнура двойным узлом, я вытащил из куртки пакет с покупками с заправки. В нём лежал запасной четырёхфунтовый шарик полиэтилена, который любой уважающий себя полицейский всегда носит с собой, чтобы заткнуть любые дыры или повреждения заряда. На улице запах был не таким уж сильным, так как я оторвал примерно половину и поиграл с ней, чтобы разогреть.

Когда он стал достаточно гибким, я обмотал его вокруг двойного узла, убедившись, что он проник в щели между стяжками, и, наконец, закрепил все это клейкой лентой, чтобы закрепить полиэтилен на месте.

Я опустил шарик полиэтилена в бак, держась за детонаторный шнур, и остановил его, когда он оказался всего в пяти-шести сантиметрах от поверхности топлива. Топливо испаряется за долю секунды после взрыва, но когда оно детонирует, эффект просто вулканический. Если бы я облажался, это, безусловно, создало бы впечатление, что я выложился по полной. Как Вэл мог усомниться в моих словах, когда огненный шар, вероятно, был бы достаточно большим, чтобы он увидел его в Москве?

Я прикрепил детонаторный шнур скотчем к боку топливного бака, затем спустился по лестнице, аккуратно разматывая остаток шнура по мере продвижения к отверстию в стене. Мне хотелось отрезать достаточно длинный кусок, чтобы, разложив его, он дотянулся до нужного дома. Девять дополнительных отрезков, казалось, давали мне запас прочности. Я отрезал и начал проталкивать конец детонатора через отверстие в стене.

В этот момент из щели перед зданиями пробился свет. Над генератором ничего не было слышно. Я быстро выдернул шнур детонатора и замер. Двигались только мои глаза; они метались от отверстия ко входу, ожидая любого движения с любой стороны.

Луч света осветил пару блестящих мокрых сапог и пару обычных походных ботинок, пока он искал кабель генератора. Меня беспокоило то, что автомат АК висел у него на боку, а его большая мушка на конце ствола находилась на уровне колен.

Преодолев его, они двинулись в обратный путь и скрылись из виду.

Разговоров не было, а если и было, то я их не слышал из-за шума генератора. Я даже не слышал их шагов по снегу.

Должно быть, они что-то делали с посудой. Я ждала; ничего другого мне делать не приходилось. Я ни за что не пойду туда снова, пока не удостоверюсь, что они благополучно вернулись в дом.

Я лежал на замёрзшей грязи и ждал их возвращения, всё ещё бегая взглядом по щелям в кирпичной кладке. Холод вскоре проник сквозь одежду, отчего кожа онемела. Шесть-семь минут, которые потребовались, чтобы снова увидеть мерцающий на снегу фонарь, пролетели слишком быстро.

Вытянув шею, чтобы лучше рассмотреть, я наблюдал, как их силуэты растворяются, когда они добираются до угла здания. Я подождал ещё несколько минут, словно застыв, на случай, если они что-то забыли или поняли, что облажались, и им пришлось вернуться и всё переделать.

Пока я ждал, лампочка снова погасла. Наконец, поднявшись на ноги, я подошёл к машинам и спустил шины. Огненный шар должен был отсортировать машины и гарантировать, что их нельзя будет использовать в дальнейшем, но перестраховаться всё же не помешало.

Я глупо ухмыльнулся про себя, когда с шипением вырвался воздух, а обода шин опустились на замёрзшую грязь. Высматривая фонарик в дыре в стене, я снова стал восьмилетним, сидящим на корточках у машины отчима.

Вернувшись к комплекту, я снова продел детонаторный шнур через отверстие в стене, затем отрезал от рулона несколько полос упаковочной ленты длиной 20 см и обмотал ими предплечья. Наконец, я взвалил пачку зарядов на плечо, взял смотанную основную леску в левую руку и вышел обратно на холод.

41

Я направился к проёму между двумя зданиями. Впереди тусклый свет из дома всё ещё лился на снег.

Я пролез через щель и двинулся назад. Перешагнув через кабель генератора, я убедился, что шнур детектора всё ещё в отверстии, готовый к моему возвращению, и продолжил путь к углу. Высота антенн резко изменилась.

Мне хотелось в последний раз проверить Тома через щель в досках.

Может быть, мне повезет: все бывает в первый раз.

Наклонив голову, я заглянул внутрь, но не увидел никакого движения.

Перешагнув через кабели спутниковой антенны, я дошёл до дальнего угла, повернулся и отсчитал три шага до цели. Там я присел и разложил заряды и катушку детонационного шнура на снег. Компьютерный зал находился по другую сторону стены. Следующие двадцать минут, пока я устанавливал заряды, мне предстояло работать в перчатках.

Развязав буксировочный трос, скреплявший заряды, я приложил один из пенопластовых квадратов к кирпичам, развернув основание конфет «Тоблерон» к цели так, чтобы хвостовая часть болталась передо мной. Затем, воткнув конец одной из деревянных планок поддона в снег под углом, я использовал его, чтобы прижать пенопластовый квадрат к стене.

Проверив заряд с помощью фонарика, я обнаружил крошечный разрыв в месте развала соединения ПЭ. Это не означало, что ПЭ не сработает, поскольку зазор был меньше одной шестнадцатой дюйма, но зачем рисковать?

Разминая небольшой кусок полиэтилена в руках в перчатках, пока он не стал гибким, я отломил кусочек и заткнул щель. После последней проверки я выключил фонарик и подошел к ближайшей антенне. Я поднял один из его твердых, как лед, мешочков с песком и положил его на полпути вдоль стены, прижимая им свободный конец основной лески. Затем я начал раскладывать его на сорок три длины руки назад, к заряду. Вес мешка с песком позволил мне аккуратно натянуть шнур, чтобы убедиться, что нет никаких перегибов или скручиваний, так что ударная волна свободно дошла до концов детонаторов.

Как только я добрался до подпертого заряда, снова настало время снимать перчатки.

Отклеив одну из полосок скотча от предплечья, я начал привязывать хвостовик детонатора к основной леске, склеивая обе секции как можно плотнее. Я делал всё строго по инструкции, привязывая основную леску на расстоянии одного фута от хвостовика детонатора на случай, если часть взрывчатки упадёт с открытого конца. Длина привязки составляла четыре дюйма, чтобы обеспечить достаточный контакт между ними для передачи ударной волны от основной лески к хвостовику детонатора. Затем, конечно же, она должна была дойти до заряда.

Отклеивая очередную полоску скотча, я вдруг осознал, что, работая с чертежами, я всегда использовал футы и дюймы, а не метры и килограммы. Меня так учили, и одна из главных причин заключалась в том, что это значительно упрощало жизнь при работе с американцами, которые не очень-то жаловали метрическую систему.

Внезапно из окна второго этажа сзади донеслась громкая музыка, которая так же резко оборвалась, как и началась. Я инстинктивно пригнулся и через задние окна услышал крики разных голосов. Ещё по меньшей мере три голоса кричали в ответ и смеялись.

Это вернуло меня к реальной жизни. Сам процесс тактической установки зарядов всегда словно отрывает от реальности. Возможно, дело в том, что требуется такая концентрация, ведь второго шанса не дается.

Вот почему обычно нужно убедиться, что тот, кто отвечает за техническую часть, может просто сосредоточиться и сосредоточиться. Сегодня вечером я не мог себе позволить такую роскошь.

Я стащил ещё один мешок с песком с основания антенны и положил его поверх основного кабеля, со стороны антенны на хвостовике антенны. Мне не хотелось тянуть за него и нарушать уже установленный заряд, когда я брал второй. Я начал разматывать основной кабель по спутниковому кабелю в сторону зазора между двумя зданиями.

Кто-то халтурил с громкостью, когда песня Aerosmith «Armageddon» стала громче, а затем внезапно стихла надо мной, вызвав новые крики из компьютерного зала. Как только я дошёл до следующего угла, наверху снова раздались тяжёлые восточноевропейские голоса, и музыка загремела на полную громкость.

Я опустился на колени между двумя зданиями и установил второй заряд с другой стороны дома-мишени так, чтобы он был направлен точно к первому. Установив его и проверив, я начал прикреплять его хвостовую часть к основной линии. Музыка снова заиграла на полную мощность на две секунды, а затем стихла. Снизу снова раздались крики. Ребята в компьютерном классе начали немного пьянеть. По моим прикидкам, в здании было минимум человек пять.

Я в последний раз проверил заряд; всё выглядело хорошо. Подрывное дело может показаться тёмным искусством, но на самом деле всё, что нужно, – это понять, как работает взрывчатка, и выучить сотни правил её применения.

Сегодня я разбила многие из них, но, черт возьми, у меня не было особого выбора.

Я подошел к отверстию кабеля генератора и осторожно вытащил шнур детонатора, который шел в топливный бак, прикрепив его к основному проводу так же, как я сделал с двумя другими.

Aerosmith всё ещё изо всех сил старались раздражать компьютерный класс. Игра была хорошая, и я надеялся, что она займёт ребят ещё на пару минут. Я подумал о Томе и понадеялся, что он не стоит слишком близко к стенам.

Снова надев перчатки, я протянул основной трос на последние несколько вытянутых рук к фасаду здания. Теперь оставалось только прикрепить электродетонатор, который уже был прикреплён к кабелю взрывателя, затем размотать кабель за углом и спуститься под окно MTV, пока всё это дерьмо и всё остальное в здании не попало в вентилятор.

Меня немного беспокоило количество постороннего электричества, разлетающегося повсюду, и его возможное влияние на пусковой кабель. Как только я расплету два провода, которые должны были идти к аккумулятору, они станут потенциальными антеннами, как те самые дельсы в квартире в Нарве. В инструкциях говорилось, что я должен был быть либо в полумиле от места взрыва, либо быть очень хорошо защищённым. Я не думал, что они имели в виду прятаться за углом с несколькими глиняными кирпичами в качестве укрытия.

Основная леска остановилась примерно в шести-семи шагах от угла мишени. Отлично, по крайней мере, длины троса хватит, чтобы я мог оказаться под окном.

Пока я осторожно тянул за кнопки, удерживающие клапан молнии куртки, чтобы вытащить тросик, громкость музыки снова изменилась. Она доносилась снаружи. Затем я услышал звук открывающейся решётки и хлопающую входную дверь.

Не было времени думать, просто действуйте. Срывая с себя перчатки, я сунул руку в карман куртки за пистолетом «Махаров», большим пальцем правой руки снял предохранитель и, двигаясь к углу, глубоко дыша, двинулся к себе.

Я пока не мог их услышать, но как бы то ни было, мне нужно было дать им отпор.

Еще три шага до угла.

Впереди был фонарик. Я остановился и нажал большим пальцем на предохранитель, чтобы убедиться, что он выключен.

Ещё секунда, и появилось тело, направляющееся ко мне. Он смотрел вниз, туда, где луч его фонарика падал на снег. Свет отражался от ствола его оружия.

Я не мог дать ему времени подумать. Я прыгнул на него, обхватил левой рукой его шею и вонзил «Махаров» ему в живот, с силой вонзив его в него. Мои ноги обхватили его талию, и, когда мы упали вместе, я нажал на курок, надеясь, что наши два тела, сжимающие оружие, заглушат его выстрел. Ни за что. Работа просто вышла из-под контроля.

Вскочив на ноги, я побежал к передней части дома, сосредоточившись исключительно на следующем углу, направляясь к другому концу главной дороги, оставив кричащего русского корчиться на снегу.

Я откинул назад верхний затвор оружия, чтобы выбросить все, что там было, и вставить еще один патрон, на случай, если мы были так близко, что затвор не смог правильно откатиться назад, когда я выстрелил и не перезарядил его.

У меня в животе было то же самое чувство, что и в детстве, когда я в панике бежал. Приближаясь к главному входу, я лихорадочно шарил левой рукой в поисках троса и детонатора во внутреннем кармане.

Дверь открылась, MTV всё ещё гудел, и из неё выскочило тело, слишком маленькое для Тома. Решётка уже была открыта.

«Кровавый? Кровавый?»

Я поднял оружие и выстрелил на ходу. Я не мог промахнуться.

Раздался крик, и одна пуля с пронзительным металлическим рикошетом ударилась о решетку.

Я прошёл прямо мимо, свернул за угол и стремительно нырнул к мешку с песком, бросив оружие и отчаянно пытаясь вытащить из-под него леску. Я не поднял глаз, чтобы посмотреть, идёт ли кто за мной. У меня не было времени.

Крики раненого эхом разносились по всему комплексу. Я пытался успокоиться и замедлить свои бешеные движения. Я прикрепил детонатор к основной леске и обмотал их лентой, не так туго, как хотелось бы, но чёрт с ним.

Я вытащил батарейку и зубами раздёрнул скрученные концы троса зажигания. Затем, упав на пол, я сжал ноги, разжал челюсти и зарылся головой в снег, одновременно насаживая оба провода на клеммы.

Менее чем через один удар сердца детонатор взорвался, запустив основную линию. Ударная волна прошла по ней, встретив первый детонатор, а затем и тот, что вёл к топливному баку. Затем добрая весть дошла и до второго детонатора.

Два настенных заряда взорвались практически одновременно, и образовавшиеся ударные волны встретились в центре комнаты с общей скоростью 52 000 футов в секунду.

42

Весь мой мир содрогнулся, задрожал, затрясся. Словно я находился внутри огромного колокола, который только что оглушительно ударил.

Горячий воздух высосал воздух из моих лёгких. Вокруг комплекса снег и лёд взмывали вверх примерно на фут от земли.

В ушах звенело. Вокруг меня посыпались кирпичная пыль, снег и осколки стекла. Затем ударная волна отразилась от толстых бетонных стен периметра и вернулась, чтобы усилить удар.

Подползая к углу цели, я заворожённо наблюдал, как огромный огненный шар со свистом вырвался из входа в здание генераторной и взмыл высоко в небо. Густой чёрный дым смешивался с ярко-оранжевым пламенем, полыхавшим, словно факел на нефтяной вышке. Всё вокруг было залито светом, и я чувствовал, как жар обжигает лицо.

Куски кирпича, стекла и всякого другого хлама, подброшенного в небо, начали с грохотом падать вокруг меня. Поднявшись на колени, я закрыл голову руками. По идее, нужно смотреть вверх, чтобы подготовиться к тому, что летит на тебя, но, чёрт возьми, я просто держался у стены и рисковал. Всё равно не смогу её увидеть. Налетела песчаная буря из красной кирпичной пыли, покрывая весь комплекс; оставалось только держаться и ждать, пока прольются последние осадки. Я закашлялся, как заядлый курильщик.

Я по очереди прочистил каждую ноздрю, затем попытался выровнять давление в ушах. Резкая, жгучая боль пронзила ягодицы. Должно быть, часть ударной волны пришлась на задницу. Хорошо хоть, что удар пришелся не на лицо и не на яйца. Я проверил, нет ли крови, но пальцы остались лишь мокрыми от воды из промокших на снегу джинсов.

Пора было вставать и возвращаться за оружием, которое всё ещё валялось где-то в снегу. Я ощупывал пространство на четвереньках, задница болела, словно меня только что высекли. Я нашёл «Махаров» у мешка с песком и, проверяя патронник пальцем под тяжёлый грохот горящего топлива, поковылял к входной двери.

В здании генераторной произошел вторичный взрыв, вероятно, от топливного бака автомобиля, попавшего на пути огненного шквала. В течение следующих нескольких мгновений пламя поднималось всё выше и интенсивнее.

Парень в проломе больше не кричал, но был ещё жив, свернувшись калачиком и держась за живот. Я подошёл к нему, дрожащему в снегу. Я поднял его АК и бросил в сторону главных ворот, подальше от него. Мне самому в доме он точно не понадобится.

Когда две ударные волны от встречных взрывов встретились, они уничтожили бы всё в компьютерном зале. Сила удара пошла бы по линии наименьшего сопротивления, чтобы вырваться за пределы здания: через окна и двери. Пронесясь по коридорам, она уничтожила бы всё на своём пути. Ведущий MTV выглядел неважно. Некоторые его части висели на гриле, словно куски мяса в коптильне. Остальное было разбросано по снегу. Когда люди горят, они пахнут горелой свининой, но когда их разрывает на части вот так, это как будто ты зашёл в мясную лавку через неделю после отключения электричества.

Фонарик в коридоре был бесполезен: он лишь отражался от стены пыли, словно автомобильные фары в густом тумане. Я бродил по коридору, спотыкаясь о кирпичи и прочий мусор, пытаясь найти проход справа, ведущий в комнату с MTV.

Я нашёл дверь, вернее, место, где она была. Пробираясь сквозь неё, я натыкался ногами на обломки мебели, потом на то, что осталось от телевизора, и ещё на кучу кирпичей. Я всё ещё кашлял, и был единственным, кто делал это. Я не слышал никаких других движений, никаких звуков, свидетельствующих о бедствии.

Споткнувшись о большой сверток на полу, я включил фонарик и опустился на колени, чтобы осмотреть его. Тело лежало на боку и дымилось, отвернувшись от меня. Подкатив его к себе, я посветил фонариком в его покрытое пылью лицо. Это был не Том. Кем бы ни был этот мужчина чуть старше двадцати, он уже не был им. Кожа сползла с его головы, как с полуочищенного апельсина, а потерянная кровь смешивалась с пылью, превращаясь в мокрый красный цемент.

Я продолжал идти по комнате, отбиваясь и чувствуя себя слепым, высматривая другие тела. Их было двое, но ни один из них не был Томом. Я не собирался кричать, вдруг кто-то решит ответить чем-то другим, кроме голоса.

Я попытался попасть в комнату напротив кухни, но дверь заклинило. Оставив её наверху, я решил сначала проверить лёгкие места. Я не стал заглядывать в компьютерный зал: даже если там и были тела, их всё равно не узнать. При других обстоятельствах я бы, наверное, на мгновение-другое погордился собой; я был полным ничтожеством во многих делах, но на школьных сносах зданий я был настоящим профи.