Текст книги "Записки успешного манагера"
Автор книги: Эмилия Прыткина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 27 страниц)
День тридцать четвертый
Братец с мамой с утра поехали на базар за штанами.
Хозяйка Лесси больше не выводит собаку на поле. Вахтерша сказала, что она теперь ходит гулять на стадион в соседний район.
– А все ваш папа, у-у-у, кобель проклятый, – проворчала она.
– Ты что такое говоришь? При чем здесь он? Она первая начала.
– Молчи уже, вот выйдешь замуж, тогда узнаешь, что все зло в мире от мужиков. Им же не рожать, им сунул-вынул и бежать, а бабы потом маются. Тьфу, погань какая!
Погань не погань, а я считаю, что папа в этой ситуации скорее жертва.
Поинтересовалась, почему давно не видно Васьки.
– Видно, почему же не видно. Знать, отсыпается после запоя, вчера в лифте нассал, – ответила вахтерша.
Прибежала на работу. Пришло письмо с сайта poez.ru. Та-ак, интересно, понравились им стихи Есенина или нет. Письмо гласит:
Уважаемый автор. Мы не можем разместить на нашем сайте Ваши произведения, потому что они не соответствуют нашему высокому уровню. Сходите на stichi.ru. Там принимают всех, в том числе таких, как Вы. А еще лучше – не тратьте времени зря. Не отчаивайтесь, из Вас может получиться, скажем, хороший врач или юрист. Не всем дано быть поэтами. Если же Вы все-таки решите бороться до последнего, то можете внести двадцать долларов в фонд поддержки нашего сайта, и тогда мы разместим Ваши произведения. С уважением, администрация сайта poez.ru.
Они что, издеваются? Или у них один шаблон для всех. Решила написать все, что о них думаю.
Получилось вот что:
Уважаемая администрация. Когда я начал писать свои стихи, ни вас, ни вашего сайта, ни Интернета еще в помине не было. Вы правы, мои произведения действительно не соответствуют уровню вашего сайта. Двадцать долларов я вам выслать не могу, поскольку ныне пребываю в местах весьма и весьма отдаленных. Искренне ваш, Сергей Есенин.
Посмотрим, что они ответят и ответят ли вообще.
Пришел коммерческий директор. Ура-ура-ура. Сегодня я наконец-то получу свои долгожданные проценты – товарищи слабоалкогольщики перечислили деньги за сайт. Надо срочно писать техническое задание для дизайнеров и программиста.
Заглянула в ЖЖ. Никто мне не пишет, никто не заносит в друзья. Грустно. Написала знакомому в Киев:
Андрюха, что-то в мой ЖЖ никто не заглядывает!
Пришел ответ:
Так ты позаглядывай в другие, напиши что-нибудь. Походи по сообществам, там тоже можно знакомиться.
Нет уж, спасибо, я больше по сообществам не ходок И все-таки не вынесла душа поэта, полезла посмотреть, что там пишут господа кулинары. На повестке дня вопрос: как приготовить ароматный молотый перец из перца-горошка?
Вагайский советует положить перец в холщовый мешок, завязать его узлом и хорошенько отбить молоточком. Паралитик утверждает, что такой перец не обладает необходимыми вкусовыми качествами, и рекомендует завернуть горошек в фольгу и провести по ней несколько раз скалкой.
Дело в том, – утверждает он, – что при ударе молотком перчинки разбиваются на части, а при прокатывании скалкой размалываются, приобретая необходимый аромат.
Вагайский же, напротив, считает, что фольга придает перцу металлический вкус.
Арина Дробер говорит, что всю жизнь бросала в блюда перец горошком, не размалывая, и достигала необходимого результата.
Муж ел так, что за ушами трещало, – написала она.
Не знаю, что у вас там трещало за ушами, но плавающие горошины в супе или рагу выглядят крайне неэстетично, – заметила новичок Аннушка.
А эстетов хреновых сюда не приглашали, – заметила Дробер.
А не пошли бы вы на… – ответила Аннушка.
Сука, – написала в ответ Дробер.
Я решила не спорить с умными людьми, но все же ненавязчиво высказать свое мнение. Благо после дегустации кваса я убедилась в том, что с большим успехом могла бы трудиться на дипломатической ниве: тактичности мне не занимать.
Я обычно покупаю молотый перец. Или перец в специальной упаковке с насадкой, через которую его можно молоть, – написала я.
Никто мне, естественно, не ответил, игнорируют, сволочи.
Производители слабоалкогольных напитков перечислили деньги за разработку сайта, и коммерческий директор раздает зарплату. Наконец-то и я внесла свою лепту в благосостояние нашей славной студии. Директор вызывать меня не торопится, осчастливил всех, кроме меня, и убежал на свидание с девушкой. А как же я? Несправедливо получается. Пошла жаловаться Мимозиной.
– Вот негодяй, я сейчас ему позвоню, – сказала Мимозина и стала набирать номер коммерческого. – Он в зоне недосягаемости, небось в какую-нибудь сауну заперся. Ладно. Завтра получишь свои проценты.
Легко ей вот так рассуждать, мне завтра на концерт идти со Швидко, а платье вечернее еще не куплено. А я собиралась с Наной погулять по магазинам и выбрать что-нибудь.
– А у тебя нельзя занять до завтра? – робко спросила я.
– Нет вопросов. А сколько нужно?
– Ну, долларов сто.
– А чего так много? – удивилась Мимозина.
– Надо мне.
О том, что я иду на концерт, я не сказала. Зачем ей знать лишнее? В конце концов, мои отношения со Швидко касаются только нас двоих, и никого больше. Мимозина вздохнула, но сто долларов дала.
Я села составлять техзадание по сайту для дизайнера и программиста. Что писать – ума не приложу. Решила посоветоваться с Липкиным.
Сейчас пришлю тебе образец, можешь его же и использовать, все равно все делается по одному шаблону, – ответил Липкин.
Пока ждала письма, решила проверить наши сайты. Новости на сайте «НСВ» так и не появились. Разозлилась и пошла к пре-прессу. Хоббиты хоббитами, но два дня торчать на форуме толкиенистов – это уже слишком. Ромашкина сидит и что-то пишет.
– А как там наши новости поживают? – поинтересовалась я.
– Уйди, не мешай, не видишь, тут один козел второй день пытается мне доказать, что Фродо откусил Горлуму палец и бросил его в пропасть вместе с кольцом. А на самом деле Горлум сам кольцо уронил, когда танцевал над пропастью.
– А это так важно?
– Конечно! Это вопрос принципа, – возмутилась Ромашкина и посмотрела на меня уничтожающим взглядом.
– Фродо – это хоббит, – ответила я, пытаясь хоть как-то оправдать свое незнание таких важных деталей.
Вздохнула и пошла к своему компьютеру. Какие уж тут новости, когда в мире такое творится.
Липкин прислал образец техзадания. Только я собралась изучить его, как позвонила Нана и сказала, что планы ее изменились и она не сможет вечером пойти со мной в кафе.
– Давай сейчас, – предложила она.
– О’кей, – ответила я.
Встретились возле метро. У Наны новая сумка: черная, с жуткими фиолетовыми розочками.
– Нравится? – спросила она.
– Ну, не знаю, как-то слишком уж радикально.
– Фиолетовый – хит сезона, – гордо сказала она.
Отправились выбирать мне вечернее платье. Лучше бы я пошла одна или, на худой конец, с мамой. Ну, в крайнем случае, взяла бы Швидко. Нана заставила меня обойти с десяток магазинов и перемерить кучу шмотья. Когда мы стали ходить по второму кругу, одна продавщица рявкнула, что ежели нам надо что-то купить – милости просим, а если мы просто гуляем по магазинам и развлекаемся, то мерить она нам больше ничего не позволит.
– Вы нарушаете права потребителей, – фыркнула Нана.
– А вы нам два черных платья испортили своей «Рексоной», – ответила продавщица, махая у меня перед носом черным платьем с фиолетовыми перьями.
И тут глаза Наны заблестели, и она воскликнула:
– Есть! Это то, что тебе надо.
Игнорируя комментарии продавщицы, она заставила меня примерить платье с фиолетовыми перьями. Я долго отнекивалась и объясняла Нане, что я, конечно, девушка брутальная и готова к экспериментам, но ходить в платье с перьями не собираюсь.
– Ну ты сначала померяй, – попросила она.
Пришлось смириться. Платье обтянуло меня, как кишка. Внизу расклешивается, образуя рыбий хвост. По бокам разрезы почти до ягодиц. Сверху пристегивающиеся рукава и перья. Мне показалось, что в этом наряде я похожа на глиста в обмотках. Вышла из примерочной в надежде, что Нана выскажет свое «ф» и мы пойдем дальше: она по своим делам, а я на работу. Решила, что в крайнем случае схожу на концерт в новом деловом костюме, в котором ездила в Киев.
– Какая прелесть! И главное, как сидит, прямо как на нее шито! – воскликнули хором Нана, продавщица и двое мужчин, которые что-то выбирали в соседнем отделе.
– Берем, – кивнула головой Нана.
– Ты что, серьезно? – прошептала я, затащив ее в примерочную.
– Вполне. Я даже тебе одолжу свою сумку. Перья фиолетовые, на сумке цветы фиолетовые. Тебе еще нужен фиолетовый лак и губная помада, да, и тени не забудь тоже в тон, но этим я завтра сама займусь.
– Может, не стоит? – спросила я.
– Стоит. Ты мужчину идешь обольщать или как?
– Да мы на концерт, – засмущалась я.
– Понимаю, что не в пирожковую. Все с концертов начинают. А там, глядишь, и дальше пойдет, – лукаво подмигнула она.
– А разрезы не слишком большие?
– Нет, они очень эротичные. Представь, как ты закинешь ногу на ногу.
Вышли из магазина и договорились, что завтра перед концертом Нана отвезет меня к знакомому стилисту, который займется моим внешним видом.
Прибежала на работу. Хвастаться платьем никому не стала. Открыла сайт «НСВ». Ромашкина наконец повесила новость. Ну и слава богу. Пошла и поблагодарила ее.
Села читать техзадание, которое прислал Липкин.
Читаю:
ТЗ для дизайнера
– Сделать два варианта дизайна: один такой, чтобы все были в восторге, другой такой, чтобы никому не понравился.
– На главных страницах разместить главную информацию.
– На второстепенных страницах разместить второстепенную информацию.
– На каждой странице поставить логотип компании.
– Остальное – по усмотрению.
ТЗ для программиста
– Сделать наконец хоть одну нормальную админчасть.
– Предусмотреть размещение главной информации на главных страницах.
– Предусмотреть размещение второстепенной информации на второстепенных страницах.
– Остальное – по усмотрению.
Очень, очень содержательное техническое задание. Пошла к Мишкину.
– Кто эскизы будет делать, кому ТЗ давать?
– Я и буду, – буркнул он.
– Тогда держи, – ответила я и вручила ему распечатанный листок.
Мишкин ТЗ изучил и сказал:
– Ага, спасибо, все понятно. Через три дня выдам тебе варианты.
Вот что значит профессионализм. Мне ничего не понятно, а ему все понятно без слов.
Пошла домой. Братец разгуливает по двору в новом спортивном костюме, новой футболке и новых кроссовках. Доволен аки слон. Решила похвастаться маме новым платьем.
– Это еще что такое? – возмутилась она. – Небось Нана тебе выбирала?
– Да, а что? – ответила я.
– А ничего, ну что это за порнография? Еще и перья эти дурацкие.
– Они снимаются.
– Уже легче, – вздохнула мама. – А разрезы зачем такие большие?
– Ну, фасон такой.
– Плохой фасон. Дай-ка я их тебе застрочу, а то все ноги видны. В таком наряде стыдно на людях показаться.
Достала швейную машинку и стала застрачивать эротичные разрезы. Да-а-а, маман у меня женщина серьезная, не любит она таких вещей.
Решила лечь спать пораньше. Только улеглась, как раздался телефонный звонок.
– Тебя, подруга твоя лучшая, сказала мама.
– Ало, – зевнула я.
– Это я, я тебя не разбудила? – прошептала Нана.
– Почти, а что?
– Я хотела у тебя спросить: ты ноги давно брила?
– Ну… неделю назад. Я же в брюках хожу, под ними не видно, – ответила я.
– Слава богу. Не брей завтра.
– Это еще почему? – удивилась я, представив, как эротично будут смотреться мои волосатые ноги.
– Мы тебе в салоне депиляцию сделаем. Все. Пока, – ответила она и положила трубку.
День тридцать пятый
Испортить настроение в такой прекрасный день мог только засранец Майкл, который умудрился сжевать перья и обоссать платье, приняв его за свою любимую тряпочку. Мама тоже хороша, могла бы убрать его в шкаф, а не оставлять возле швейной машинки. Знает же, что собака наша любит все блестящее и пушистое. Сто долларов псу под хвост в полном смысле слова. Застирала пятно и стала сушить платье феном. Мама посмотрела на перья и сказала, что это и к лучшему, поскольку есть в этих перьях нечто куриное.
– С перьями оно все-таки смотрелось интереснее, – возмутилась я.
– О! Придумала, – воскликнула мама и достала из шкафа свое драповое пальто с широким песцовым воротником. – Воротник вместо перьев пришьем.
– Ну уж нет, спасибо, – ответила я и стала собираться на работу.
Зашла в душ и, совершенно забыв, о чем мы вчера договаривались с Наной, побрила ноги. Опомнилась, только когда стала натираться молочком для тела. Все, Нана меня убьет.
Пока я сушила волосы феном, мама выгладила платье, понюхала его и заявила, что оно, конечно, немного пахнет собачьей мочой, но, ежели хорошенько побрызгать духами, то никто ничего и не обнаружит. Аккуратно уложив платье и отремонтированные папой туфли на шпильках в коробку, я поехала на работу.
Только вошла в офис, как на меня набросилась Мимозина.
– Звони скорее в «НСВ», они тебе с утра трезвонят.
Интересно, что им надо? Вроде бы новости разместили. Позвонила.
– Алло, вы что-то хотели?
– Да-а-а, хотели! Что с новостями? – заорали на том конце линии.
– А что с новостями? Вчера разместили, все было в порядке. Что-то не так?
– О чем были новости? – заорали еще громче.
– О чем? О чем, хм… – я стала лихорадочно соображать. – А! О диванах. О том, что у вас появились новые диваны.
– Пра-а-а-авильно. А что на сайте висит?
– А что висит? – удивилась я и полезла на сайт. – Ну, новость и висит, со ссылкой на страницу с фотографиями.
– И что там написано? – в трубке раздался такой крик, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки.
– Написано, что вы уже месяц как производите новые диваны, которые полностью соответствуют европейским стандартам и обладают исключительными эргономическими способностями.
– А в последнем абзаце?
– Сейчас, я не могу так быстро читать. В последнем абзаце написано, написано, хм, написано… «Ты, мудила, если чего не знаешь, то так и скажи. Не фиг меня здесь учить. Я Арагорна от Леголаса еще в годовалом возрасте научилась отличать, а имена хоббитцев знаю наизусть… наши диваны доставят истинное наслаждение, вы можете поставить их как в офисе, так и дома или на даче».
Вот черт, похоже, Ромашкина по ошибке вставила предложение из форума в текст о диванах.
– Это… это ошибочка вышла… – промямлила я.
– Ошибочка? Вы называете это ошибочкой? Где Липкин?
– Липкин здесь уже не работает давным-давно, я вместо него.
– Оно и видно! При нем такого никогда не было. Исправьте немедленно. Чтобы через пять минут все было в порядке. И проверьте, куда ведет ссылка.
– Она ведет на страницу с фотографиями диванов, – ответила я.
– А вы щелкните на нее! – взревел голос, и в трубке раздались короткие гудки.
Щелкнула. Ссылка ведет на форум толкиенистов. Как можно быть такой невнимательной? Хотя я тоже хороша, могла бы и проверить. Побежала в дизайнерскую. Ромашкиной нет, и сегодня не будет. Бросилась в ноги программисту:
– Спасай, друг, давай новости на сайте править.
– А чего я? Ну почему всю работу должен делать я? – возмутился программист.
– Потому что ты самый славный, – воскликнула я.
Программист улыбнулся и стал исправлять то, что написала Ромашкина.
Позвонил Швидко, сказал, что заболел и сегодня не придет на работу.
– А как же?.. – спросила я.
– В клуб идем! Не боись! Встречаемся в шесть возле входа.
Пришел коммерческий директор и выдал мне долгожданные проценты. Куча денег, такой суммы я еще не зарабатывала никогда. Что с ними делать? Может, поехать отдохнуть в Париж? А может, купить себе машину? Или шубу?
Прибежала Мимозина и сказала, что наш фотограф сидит на крыше, возле самого края, и делает какие-то снимки.
– Надо его оттуда снять, пока он не упал! – закричала она.
Спустились вниз и стали орать:
– Александр Николаевич! Александр Николаевич! Вниз спускайтесь!
– Нет, я не спущусь, я кадр хороший ищу. Для календаря съемку заказывали? Заказывали! Так что молчите! – крикнул фотограф.
– Саша, мать твою так! – завопил Мишкин. – Если ты сейчас же не слезешь – я тебя уволю.
– А мне все равно, я и сам уволюсь, а работу свою сделаю! – завопил фотограф и чуть не упал с крыши.
– Саша, мне тебя не жалко, но камера принадлежит нашей студии и стоит бешеных денег, которых у тебя отродясь не было и не будет, я на тебя в суд подам, если ты ее испортишь! – завизжал коммерческий директор.
– Ну и подавай, я квартиру продам, верну вам деньги и уеду к брату в Москву. Буду у него в подмастерьях сидеть, краски смешивать. И вообще, я не могу теперь слезть. Я ключ от чердака потерял, пока ракурс нужный искал.
– Что делать? – ойкнула офис-менеджер.
– Сейчас, – сказала Мимозина и стала шушукаться с арт-директором.
– Все в офис! – приказал Мишкин.
Через пятнадцать минут послышался вой сирены. К зданию подъехала пожарная машина, выставила лестницу, а еще через пять минут фотограф был снят с крыши и доставлен в студию.
– Вам надо было санитаров из дурки вызывать, а не пожарников, – начал было возмущаться дядька в каске, но после того как коммерческий директор сунул ему в карман двадцать гривен, расплылся в широкой улыбке и сказал: – Ну, дело такое! Если что – вызывайте.
– Уф, кажись, все отснял, – вытер пот со лба фотограф.
Позвонила Нана и сказала, что через полчаса ждет меня возле метро.
Я пошла к Мимозиной.
– Я пораньше уйду сегодня.
– А чего?
– Мне надо, – ответила я и стала собираться.
Встретились с Наной и поехали в салон красоты. Рассказала ей, что Майкл сжевал перья, а я побрила ноги. Нана очень расстроилась, и потому что, по ее мнению, перья придавали платью загадочность и женственность, а ноги лучше не брить, а делать депиляцию. Про зашитые разрезы я решила не говорить, чтобы не доводить подругу до инфаркта.
Приехали в салон. Мальчик-стилист осмотрел меня так, будто я не девушка, а какое-то доисторическое существо юрского периода.
– Да-а, придется серьезно поработать, – вздохнул он, накинул на меня халат и взял в руки ножницы.
– Не стричь! Волосы не трогать! Я их отращиваю! – завопила я.
– Вам не идет такая длина. У вас нос слишком длинный, чтобы такие волосы носить. Вам надо короткую стрижку-ежик.
– А у вас – язык слишком длинный! – ответила я.
Ишь, гаденыш, будет мне про нос мой рассказывать. И без него знаю, что длинный, и что мне теперь, всю жизнь ходить с ежиком на голове?
Парень поморщился и попытался собрать мои волосы на затылке.
– Да уж, так совсем плохо. Ну, дайте я хоть концы подровняю? – попросил он.
– Только чуть-чуть, – предупредила я.
– О’кей, два миллиметра хватит? – спросил он.
– Вполне.
Интересно, как это он замерит два миллиметра?
Закрыла глаза и стала мечтать о предстоящем концерте. Представила себе Швидко в костюме, при галстуке или бабочке, в черных лакированных туфлях и белоснежной рубашке, и меня рядом: с какой-нибудь красивой прической, в вечернем платье и на шпильках. Красота! Здорово! Все просто здорово! Как же я счастлива! После трех лет одиночества наконец-то встретить человека, с которым тебе легко и хорошо. Ну разве это не счастье? Разве не об этом мечтает каждая девушка?
От сладких грез меня отвлек парикмахер, который начал стягивать волосы на затылке в хвост, да с такой силой, что я заорала.
– Красота требует жертв, – улыбнулся он.
О какой красоте он говорит, если я теперь похожа на помесь китаянки с негритоской: глазенки узенькие, рот до ушей. Попросила немного ослабить резинку. Парикмахер ответил, что ему виднее, и вообще, я нахожусь не в затрапезной парикмахерской, где работают девочки-недоучки, а в салоне, в кресле именитого мастера, победителя всевозможных конкурсов.
– Вон мои дипломы висят, если не верите, – пробурчал он.
Тяжело вздохнув, я стала рассматривать дипломы на стенке. Действительно, парень не лыком шит, участвовал в десяти конкурсах и везде занимал призовые места. Решила смириться. Может, мне со стороны не видно, как оно лучше. Тем временем мастер закончил возиться с хвостом, залакировал волосы и стал заливать лаком с блестками отдельные пряди, которые выпадали из хвоста. Старательно обработал каждую прядь, зафиксировал шпилькой и закрепил всю прическу еще раз.
– Готово, у-ух, – вздохнул он и вытер пот со лба.
Теперь я похожа на Чиполлино: залитая лаком голова и торчащие перья на макушке.
– Теперь будем макияж накладывать, – довольно улыбнулся специалист по красоте и потер руки.
– Только я яркий не люблю, – робко сказала я.
– Вечерний макияж подразумевает яркость и эффектность, – отрезал мастер и стал наносить тональный крем.
Я снова закрыла глаза и решила не открывать, пока процедура не будет закончена. Не тут-то было. Через несколько минут мне было приказано открыть один глаз, поморгать им, потом зажмурить, еще раз открыть, еще зажмурить, открыть пошире, еще поморгать и закрыть.
– Отлично, теперь то же самое со вторым.
Стала моргать вторым глазом.
– А скулы у вас очень даже красивые, очень высокие, заметил стилист.
И то хорошо, а то нос-нос.
Когда дело дошло до губ, мастер долго выбирал между двумя совершенно одинаковыми фиолетовыми помадами. Я не выдержала и поинтересовалась, в чем разница. Выяснилось, что первая эффектно смотрится при дневном освещении, а вторая подходит для дискотек или ночных клубов.
– Я в клуб иду, – сказала я.
– Ночной?
– Ну, скажем так, вечерний.
– Черт, даже не знаю, что делать.
Пошел советоваться с коллегами. Ко мне приблизилась Нана, как-то нехорошо улыбаясь.
– Что? Плохо, да? – спросила я.
– Нет, что ты, я просто думаю, какая ты стала красивая. Вот что макияж делает с женщиной, а то ходила как мышь серая.
Посмотрела на себя в зеркало. Действительно – разница колоссальная. Не могу сказать, что мне это нравится. Вроде я, а вроде и не я. Ну да ладно, посмотрим, что Швидко скажет. Он небось переживает, что я припрусь в брутальных штанах. А я заявлюсь, вся такая из себя красивая, в роскошном платье.
Парикмахер прибежал и выпалил, что двое коллег посоветовали взять первую помаду, а двое вторую.
– Давайте вторую, – сказала я. – Все-таки клуб.
Стал наносить помаду. Стирал пять раз. Сказал, что у меня верхняя губа больше нижней. Все, больше я в салоны не хожу. Нос у меня не такой, губы тоже, прическа неподходящая. Так, глядишь, сходишь пару раз – и комплекс неполноценности гарантирован. Наконец-то мой мучитель нанес помаду и отправил меня к мастеру маникюра.
– Та-а-ак, – сказал тот. – И что тут красить, если все сгрызено?
– Не знаю, может, не надо? – вздохнула я.
– Будем накладные ногти делать.
Из салона я вышла через два часа: с пальмой на голове, фиолетовыми глазами и губами и накладными ногтями, похожими на когти хищной птицы.
Подошла к администратору расплачиваться. Девушка-администратор улыбнулась и протянула мне счет. Читаю:
Стрижка – 100 гривен.
Укладка – 125 гривен.
Макияж – 75 гривен.
Маникюр – 50 гривен + 100 гривен за накладные ногти.
Ни фига себе! Пятьсот гривен на платье, четыреста пятьдесят здесь.
Возмутилась и пошла к мастеру. Напомнила ему, что никакой стрижки он мне не делал. Тот сидит в кресле и подпиливает себе ноготь. Посмотрел на счет и сказал, что у них такая такса: стригли тебя или только подравнивали волосы, все равно плати сто гривен за то, что он взял в руки ножницы. Я расстроилась и заявила, что это несправедливо.
– А справедливость только там, – ответил он и ткнул пальцем в небо.
Ничего, когда я на том свете буду лизать горячие сковородки, он будет стричь хвосты всей нечисти и рога завивать.
Нана вручила мне сумку и посадила на такси. Все хорошо, только вот кажется мне, что один каблук длиннее другого. Сняла туфли: так оно и есть – папа перепутал каблуки и поставил на левую туфлю каблук на пять сантиметров короче. И как мне теперь ходить? Мало того что мама зашила разрезы и я вынуждена делать маленькие шаги, как японка, так еще и каблуки разные.
Вышла из такси и сразу заметила Швидко. Стоит возле входа в сером плаще. Я помахала ему рукой и улыбнулась. Швидко демонстративно отвернулся и посмотрел на часы. Подошла к нему, поздоровалась.
– Эмиля? – удивился он.
– Ну да, – ответила я.
– А я тебя не узнал. Ну ты даешь! Тебя совсем не узнать!
– Нравится? – гордо спросила я, ожидая услышать как минимум двадцать комплиментов.
– Ну, извини, конечно, но ты мне больше нравишься естественной. Хотя неплохо, правда, вид у тебя слишком хищный.
Пошли в гардероб. Швидко снял плащ. Посмотрела на него и поняла, что все мои старания напрасны. Швидко явился в грязном свитере, в котором ходит на работу, и потрепанных джинсах. Вошли под ручку в зал. Очень эффектная пара: Чиполлино с фиолетовыми губами и мужик в джинсах. Официант, который раздает шампанское при входе, подозрительно посмотрел на нас и куда-то смылся.
– Хочу шампанского, – возмутилась я.
Швидко догнал его и принес мне бокал шампанского, а себе рюмку водки. Старый алкоголик, мог бы тоже выпить шампанского из солидарности. Зашли в зал. Благо места у нас хорошие, почти возле сцены. Начался концерт. Сезария Эвора – это, конечно, хорошо, но я, собственно, не за этим сюда пришла. Стала ежиться и намекать на то, что мне холодно. Думаю, может, догадается мужик, чего мне хочется, и обнимет за плечи. Ни фига. Швидко молчит как партизан, хлопает вовсю и кричит: «Браво-о-о-о!»
Пришлось сделать еще несколько намеков.
– Может, тебе мой плащ принести? – спросил он, когда я в шестой раз пожаловалась, что мне холодно.
– Не надо, я уж потерплю, – зло буркнула я.
Странный мужик Пригласил на концерт и сидит как ни в чем не бывало. Ладно, я после концерта отыграюсь, заставлю его провожать меня домой, а по дороге выведаю все, что мне надо.
Выйдя из клуба, мы встретили друзей Швидко: Юлю Назранову с мужем Семеном.
Ну, думаю, наверно, вместе куда-нибудь пойдем, и то неплохо. Ни фига: Швидко о чем-то пошушукался с ними, пообещал купить водки, повернулся ко мне и сказал:
– Уже поздно, давай я тебя на такси посажу.
Вот тебе раз! Я жутко расстроилась, но вида не подала. Сели в такси и поехали домой. Всю дорогу Швидко молчал и только пару раз открыл рот и похвалил Сезарию:
– Потрясающая музыка!
– Угу, – ответила я.
Доехали до дома. Швидко попросил таксиста подождать и пошел провожать меня до подъезда. Довел до двери, пожал руку и пожелал спокойной ночи. Даже не поцеловал, мерзавец. Сволочь, все, ненавижу, ненавижу гада, испортил мне весь вечер, а я так старалась. На фига я это чертово платье покупала, на фига мучалась два часа в салоне?
Пришла домой, стащила платье, смыла макияж и стала грызть накладные ногти. Не грызутся, проклятые. Это самый отвратительный день в моей жизни. Мама вышла из спальни и поинтересовалась, как у меня дела.
– Хорошо, – ответила я и пошла спать.
Всю ночь мечтала о том, как я уничтожу Швидко.
