Текст книги "Записки успешного манагера"
Автор книги: Эмилия Прыткина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)
День пятьдесят четвертый
– Тебя, вставай, соня, – сказала мама и протянула мне трубку телефона.
– Алло, Милька, ты что, спишь? Марш одеваться, через час ждем тебя возле метро, все уже пришли, – выпалила Мимозина.
Стала собираться. Мама ходит как ни в чем не бывало, стало быть, не почувствовала запаха перегара. Папа сидит на кухне и рассматривает чертеж инопланетного летательного аппарата. Попросил меня найти в Интернете адрес НАСА – он хочет отправить туда свой эскиз. Обещала поискать завтра на работе. Закинула в сумку купальник и шлепанцы, надела шорты и стала натягивать кроссовки. Матерь божья, я две недели не брила ноги, хорошо, что заметила, а то когда в брюках ходишь, то вроде и незаметно. Вот была бы красота на пляже: девушка с ногами, как у снежного человека. Потопала брить ноги. Возилась минут пятнадцать, под дверью стоял папа и кричал, что ему срочно нужна ванна, поскольку Майкл на прогулке умудрился вываляться в дерьме. Открыла дверь и увидела папу, который сидел на корточках и держал Майкла, завернутого в целлофановый пакет. Мама стояла рядом и скармливала собаке колбасу, чтобы та не вырывалась.
– Ну сколько можно там возиться! – возмутился папа.
– Все, буду поздно, – ответила я и выбежала из дома.
– Далеко не заплывай и много не пей! – послышался крик мамы.
Возле метро встретилась с веселой компанией.
– Пойдем купим куру-гриль и водки, – сказал мимозинский Леша – продавец колобков и бабушек.
– Мне пива, я водку не пью! – крикнул Швидко.
– А мне для начала пива, а потом посмотрим, – засмеялась я.
Всё как я и предполагала. По дороге Мимозина изложила нам план действий. Мы приезжаем в ресторан «Била хата», осматриваем его, пьем чай, берем в аренду лодку и гребем вниз по реке, находим уютное местечко, высаживаемся, купаемся, пьем водку, едим курицу, снова купаемся, снова пьем, валяемся, гребем обратно, снова пьем чай в «Билой хате» и едем домой.
– А то скучно в ресторане сидеть весь день, а так мы покажем Урсуле наши просторы, красоты. – Мимозина улыбнулась.
– О да, хочу красоты, хочу купаться. В Лондоне нельзя купаться, там очень-очень грязно. Хочу купаться в вашем море, – ответила Урсула.
– Это, Урсула, не море, это река, и еще неизвестно, где гаже вода – у вас в Лондоне или у нас, – возразил Швидко.
Выехали за город. Проезжали мимо поля с подсолнухами, Урсула захотела сфотографироваться. Пока Леша и Мимозина водили ее по полю, мы со Швидко залезли подальше и стали целоваться. Как же здорово он целуется, так нежно, так сладко. Поцеловаться вдоволь не дала Мимозина, которая закричала нам:
– Кто-то в конец оборзел, вылезайте, влюбленные, а то уже все поле колышется, чем вы там занимаетесь?
– Иде-е-ем, – откликнулась я.
Приехали в «Билу хату», оформленную на манер старого домика в украинском стиле. Урсула то и дело открывала и закрывала рот от восхищения, щелкала фотоаппаратом, рассматривала глиняные кувшинчики на стенах, крышу из соломы и другие детали, создающие украинский колорит.
Попили чаю и полюбовались на прекрасный вид из беседки на реку. Взяли лодку и поехали искать укромное местечко. Всю дорогу Урсула хмурилась, а потом спросила:
– А когда будет чистая вода, где купаться можно?
– Так она и так чистая, здесь мы и купаемся, – сказал Леша, снял майку и нырнул в воду.
Урсула удивленно посмотрела на него, повернулась ко мне и проговорила:
– Если он сейчас наглотается этой воды, то у него в животе разведутся черви и ваш люжёни ему не поможет.
– Вода как вода, очень даже чистая, – пожала я плечами и прыгнула вслед за Лешей. – Вот когда она цвести начнет, тогда другое дело, а пока еще чистая.
– У нас в Лондоне такая же, – вздохнула Урсула.
– Что украинцу хорошо, то англичанину смерть! – крикнул Леша, перефразировав известную поговорку.
Залезли обратно в лодку и стали грести дальше. Гребли около часа. Мимозина то и дело размахивала руками и показывала Урсуле интересные, на ее взгляд, детали: крутой обрыв берега, кувшинки, гнезда стрижей, голых купальщиков.
Урсула смотрела вокруг и почему-то грустно вздыхала. Через час мы догребли до небольшой уютной бухты и стали приставать.
– Я не полезу в эту воду ногами, мне страшно, – уперлась Урсула.
Пришлось Швидко брать ее на руки и нести на берег.
На берегу мы расстелили одеяло, достали курицу и водку, выпили, закусили и полезли купаться. Урсула сидела на берегу в лодке и с ужасом наблюдала за нами, не поддаваясь ни на какие уговоры залезть к нам. Потом нашла пустую пластиковую бутылку, налила в нее воды и стала внимательно смотреть внутрь бутылки.
– Ты что делаешь? – поинтересовалась я.
– Я думаю – нас так учат. Надо смотреть на воду и думать. Сейчас я думаю о том, кем я хочу быть после того, как закончу учиться.
– Дизайнером, разве нет? – спросил Швидко.
– Нет, я не хочу рисовать, это скучно, я хочу рассказывать людям, где они допустили ошибки в дизайне и как их исправить.
– А-а-а, это круто, – сказала Мимозина, вылезая на берег.
Пошли снова пить водку. Урсула посидела минут пять, стала хлопать себя по плечам и ногам, то и дело приговаривая: «Факинг москитос, факинг москитос!»
– Вот чувствительный человек, – удивился Леша, – ну летают себе комарики, никому не мешают, а ей мешают.
– Я пойду сидеть в лодке, там солнце и нет москитов, – сказала Урсула и пошла к берегу.
Мы выпили еще, похихикали над причудами иностранцев и легли отдыхать. Через пятнадцать минут появилась Урсула, накинула на себя второе одеяло, взяла фотоаппарат и пошла гулять в лес.
– Далеко не уходи! – крикнула ей вслед Мимозина.
– О’кей, – ответила она.
Еще через несколько минут раздался пронзительный визг, хруст веток и трехэтажная матерщина.
– Мать твою, ты кто такая, а ну иди сюда!
Мы побежали на шум и обнаружили трясущуюся от страха Урсулу, которая почему-то легла на землю и прикрыла своим телом фотоаппарат, и стоящего над ней мужика в плавках.
– Что случилось? – спросила Мимозина.
– Это я у вас хочу спросить. Я только пристроился под деревом, а эта подбежала, засела в кустах и давай щелкать фотоаппаратом мою голую задницу, папарацци хренова.
– Вы извините нас, она иностранка, она просто фотографировала лес, наверно, вы ей понравились.
– Иностранка, говоришь? Откуда?
– Из Лондона, приехала к нам на недельку.
– То-то я смотрю, морда у нее нерусская, – сказал мужик, оказавшийся еще и подвыпившим. Потом повернулся к Урсуле, которая успела подняться и спрятаться за спину Швидко, и улыбнулся: – Ну, раз иностранка, тогда нормально. Отвези своей королеве мою голую задницу, пусть полюбуется, – он повернулся и медленно пошел в глубь леса.
Мы привели Урсулу в лагерь и стали отпаивать водкой. Урсула выпила граммов сто и начала рассказывать, как она пошла гулять в лес, фотографировала деревья и шишки, а потом увидела, как какой-то мужик сел под деревом гадить.
– Он не имеет права там гадить, – возмущенно говорила она. – Я сделала снимок, мы должны проявить его и отнести в полицию. Они найдут его через компьютер.
– Э-эх, Урсула-Урсула, – покачала головой Мимозина. – Ты не понимаешь, в какую страну приехала.
– Кстати, а где у вас в лесу туалеты? Я тоже хочу, – сказала Урсула.
– Вот там, где мужик сидел, там и туалет, – ответил Швидко.
– Там нет кабинки, только деревья, я сама видела, – возразила Урсула.
– Вот под деревьями наши люди и гадят, – вздохнул Леша.
Больше Урсула ничего не сказала, гадить под деревом отказалась категорически, и мы стали собираться домой. Всю обратную дорогу Урсула сидела мрачнее тучи и подозрительно смотрела по сторонам. В «Билой хате» она сходила в туалет, мы заказали чай, сели в беседке на берегу и стали смотреть на закат.
– Тебе понравилось? – спросила Мимозина у англичанки.
– О да, но я не могу понять, что вы за люди. Зачем надо было уезжать отсюда, грести целый час, потом кормить москитов и купаться в грязной воде, если мы могли провести день в этом прекрасном ресторане на берегу реки?
– Э-эх, Урсула, – покачала головой Мимозина, – тебе нашу русскую душу не понять.
– Не понять, – подтвердила Урсула и направила фотоаппарат на багряный диск солнца, который отражался в воде.
В город мы вернулись поздно вечером: уставшие и счастливые.
– Выпей на всякий случай на ночь свой люжёни, а то мало ли что, – сказала Урсула, заботливо поглядывая на меня.
– Не «люжёни», а луженый. Его не пьют. Это свойство желудка не воспринимать микробов, – объяснила я, как могла.
День пятьдесят пятый
Братец прислал письмо. Пишет, что все у него хорошо, что половину денег, полученных от мамы, он пропил с ребятами, с которыми познакомился в поезде, а другую половину отдал на сохранение младшему сержанту Волошко.
Ему все первогодки деньги отдают на сохранение, а когда я буду служить второй год, то их будут отдавать мне. А так все у меня путем, только вот кормят плохо и домой хочется.
Мама дочитала письмо и разрыдалась, стала уговаривать папу съездить навестить сына. Папа обещал не откладывая отремонтировать машину и махнуть в Днепродзержинск.
Завтра прибывает Липкин. С дрожью в коленках жду его возвращения. Отношение ко мне никак не изменилось, разве что технический дизайнер ворчит и говорит, что не успеет в срок сделать эскизы сайта для слабоалкогольщиков.
Урсула на работу не пришла, у нее после вчерашней прогулки разболелась голова. Чайка пришел из отпуска, вина не привез, походил по офису, потом сказал, что настроение у него все еще отпускное и он идет домой отдыхать.
– Завтра приходи, надо новые этикетки делать, – попросила Мимозина.
Позвонил директор фирмы «Власта».
– Вы наш сайт поддерживаете?
– Поддерживаем, – ответила я.
– А что входит в поддержку?
– Размещение новостей, ежедневная проверка сайта на работоспособность, составление статистических отчетов, продление регистрации домена и хостинг, подключение к системе статистики, оптимизация сайта при необходимости, – выпалила я.
– И где же новости? – поинтересовался он.
– Какие? – удивилась я.
– Ну, которые размещать надо.
– Так вы не присылаете.
– А за что я вам деньги плачу каждый месяц? За то, чтобы у меня на сайте висели прошлогодние новости? – возмутился он.
– Так пришлите новые.
– Откуда я их возьму, если у нас ничего не происходит?
– А я откуда?
– А я не знаю, но если вы хотите в этом месяце получить от меня деньги – пишите новости.
– Так я же не знаю, что в вашей фирме происходит.
– Я пришлю список, а вы откорректируйте, – сказал он.
– Давайте хоть так.
Пожаловалась Липкину, он больше не скрывается.
Директор «Власты» мудак, я приеду – разберусь.
Ничего себе заявочка, значит, он все-таки намерен приехать и занять мое место?
Пришло письмо с сайта худеющих. Администратор просит у меня прощения и говорит, что после моего сообщения о двух лишних килограммах многие девушки расстроились, перестали есть и начали потихонечку худеть.
Пишите еще, – посоветовал он.
Ага, как же, фигушки, не буду я вам ничего писать. Даже не стала утруждать себя ответом, пусть не думает, что я пропаду без его вшивого сайта. Полезла в ЖЖ. Лавры Аморалиуса не дают мне покоя, ну почему я не могу так писать! Сидела бы себе, клепала рассказики и получала восторженные отзывы. Самое обидное то, что я пишу с пяти лет. Мои сочинения были лучшими в школе, я с ними даже на олимпиадах выступала, а теперь вот ничего толкового не могу выдать.
Решила позвонить подруге Нане. Нана взяла трубку, услышала мой голос и процедила сквозь зубы:
– Спасибо, подруга!
– А что такое? – я не сразу вспомнила, что вчера должна была позвонить Олегу и договориться о встрече. – Прости, Нан, я вчера уехала из города.
– А я, как последняя кретинка, провела в психушке весь вечер, – всхлипнула она. – Какая ты после этого подруга?
– Ну пожалуйста, ну прости. Дура я счастливая, забыла обо всем на свете, – взмолилась я.
– Ладно, черт с тобой, все равно он не пришел. Когда мне твоя мама сказала, что ты уехала на целый день, я позвонила Ольке и попросила ее поговорить с Олегом.
– Да ну! И что?
– А ничего, она сначала согласилась, а когда номер телефона стала записывать, вдруг вспомнила, что у нее неотложные дела. Хорошие у меня подруги, ничего не скажешь. Ладно, пошла я, у меня сегодня занятия по психологии, – вздохнула Нана.
Чует мое сердце, что добром это не кончится. Жалко обеих, особенно Нану. Но Олька ведь не знала, что они с Олегом знакомы. Голову даю на отсечение, не знала, я в Ольке уверена, она очень порядочный человек. Надо будет с ней как-то поговорить. Только я о ней подумала, как она позвонила.
– Привет, – сказала игривым тоном.
– Привет, – ответила я.
– Тут ситуация некрасивая получается. Выяснилось, что Нана имела виды на Олега.
– Ну, было такое, – подтвердила я.
– А почему ты мне не рассказала?
– Поздно было рассказывать, но если еще и ты сейчас начнешь обвинять меня в том, что я плохая подруга, то я пойду и удавлюсь своими рваными колготками.
– Да нет, я тебя понимаю. Знаешь, у нас с Олегом все очень серьезно. Он рассказал мне вчера про Нану. В общем, я не собираюсь приносить его в жертву нашей дружбе. Как ты думаешь, я превращаюсь в стерву? – спросила Олька испуганно.
– Не знаю, тебе виднее. Мне кажется, ты просто устала утирать сопли из-за таких, как Ваня, и решила сменить амплуа, – ответила я.
– Спасибо, ты очень добра.
От разговора на душе остался какой-то неприятный осадок. Как все у них сложно. Хорошо, что я встретила такого замечательного неженатого Швидко.
Директор «Власты» прислал список новостей:
В этом году продали на одну тысячу клюшек больше, чем в прошлом.
Купил жене новую машину.
Закупили у партнеров пятьсот элитных шлемов.
И что мне с этим делать?
Позвонила и сказала, что этой информации недостаточно, чтобы сделать блок новостей.
– Тогда я вам денег не заплачу, – ответил он.
Денег хочется, поскольку я уже несколько дней хожу в стареньких джинсах.
– Хорошо, – ответила я. – Но давайте хотя бы новость про жену с машиной уберем, она ведь не имеет никакого отношения к вашей фирме.
– Имеет, и еще какое, она у меня главным менеджером работает, на ней вся фирма держится. Я скоро фотографии пришлю, а вы пока пишите. Хватит уже Ваньку валять.
Пришлось садиться и сочинять. В процессе выяснила, что за время работы нахваталась умных словечек и научилась высасывать тексты из пальца.
Новость про клюшки озаглавила «Увеличение объема продаж».
Поморщилась и написала текст.
Фирма «Власта» уверенно смотрит в будущее. В этом году мы увеличили объем продаж на тысячу клюшек. Это заслуга наших высококвалифицированных специалистов, которые прикладывают максимум усилий для изучения конъюнктуры рынка и удовлетворения постоянно растущих потребностей покупателей.
Текст мне очень даже понравился, вот зайдет человек на сайт, почитает и подумает, что сидят в офисе фирмы «Власта» высококвалифицированные специалисты, а не жена директора, которая вечно красит ногти и сплетничает по телефону.
Принялась за вторую. Так и подмывало написать какую-нибудь гадость про эту крашеную дуру. Может, открыть директору глаза и сообщить, что она устроила в фирму своего любовника заместителем начальника пиар-отдела, созданного ею же непонятно зачем? Нет, такое не прокатит. Они-то отношения выяснят между собой, а я денег больше не получу. Придумала заголовок: «От менеджера до руководителя».
Получилось вот что:
Фирма «Власта» заботится о благосостоянии своих сотрудников. Алена Ковальчук прошла путь от рядового менеджера до начальника пиар-отдела. Благодаря грамотной, продуманной стратегии фирмы Алена значительно повысила продаваемость клюшек и укрепила позиции фирмы на региональном уровне. Ее старания не остались незамеченными, и на день рождения коллектив подарил Алене автомобиль марки «Мерседес».
Вот какая новость получилась: выходит, эта мокрая курица не просто выклянчила у мужа тачку, а честно заработала. Чем-то смахивает на рекламу «Макдоналдса»: типа, пришел посудомойщиком, а вышел директором департамента, ну да ничего.
Третья новость оказалась самой легкой, ее я озаглавила «Расширение рынка».
Написала следующее:
В этом году, учитывая постоянно растущий спрос на каски, фирма «Власта» закупила у своих партнеров пятьсот элитных шлемов. Новые шлемы отличаются особой ударопрочностью, повышенными эргономическими особенностями и долговечностью. Изготавливают их на заводе в Финляндии по специально разработанной технологии из экологически чистых материалов. Спешите приобрести шлемы фирмы «Власта».
Про Финляндию я, конечно, загнула, но думаю, что директору будет приятно. В конце концов, это солиднее, чем писать, что шлемы клепают три калеки, которые сидят в подпольном цеху за городом на даче у партнера директора, по совместительству тестя.
Вычитала новости еще раз и осталась весьма довольна. Отправила на заверку во «Власту».
Нет, все-таки людям, занимающимся рекламой, должны выдавать ежемесячный паек за работу на вредном производстве, а священники всех конфессий денно и нощно должны молиться за спасение душ наших, ибо лгать нам приходится двадцать четыре часа в сутки. Иногда так заврешься, что потом сам не можешь разобраться, где правда, а где вымысел и кому какой лапши ты навешал на уши. А без вранья никак не получается.
Стала думать над предложением по сайту для Аббаса. Решила особо не заморачиваться со структурой, написала стоимость и сроки исполнения, пусть одобрит и дает материал, а там будем думать. Вспомнила, как в самом начале работы боялась клиентов, тряслась над каждой запятой и точкой, переживала, что написать и как, то ли дело теперь. Похоже, я становлюсь пофигисткой, а может, это первые признаки профессионализма? Поинтересовалась у Мимозиной.
– Ты становишься профессионалом и перестаешь суетиться, – спокойно сказала Мимозина.
О, значит, мои догадки оказались верны. Так раз я профессионал, может, меня и не попрут, а?
Позвонил директор «Власты» и поинтересовался, кто писал новости.
– Наш копирайтер, – сказала я испуганно. – А что?
– Ничего, умеете работать, когда хотите. Завтра ждите денег.
Ура! Завтра получу деньги и пойду покупать себе новые брюки.
Зашла в Интернет. Нашла сообщество, где женщины жалуются на свекровей. Бедные, такие ужасы рассказывают: и бьют их, и стиральный порошок в борщ подсыпают, и деньги воруют. Я бы таких свекровей убивала не задумываясь. Захотелось написать им что-то доброе, да не тут-то было: писать имеют право только зарегистрированные пользователи, у которых есть Живой журнал. Подумала и решила завести себе новый журнал, такой, чтобы меня никто не узнал: ни Дрючка, ни все остальные. Не буду никого вносить в друзья, буду писать просто для себя. Придумала красивый ник Ахтамар. Есть такое предание об армянской девушке Тамаре, которая жила на острове и каждый вечер зажигала огонь, как маяк для своего возлюбленного, который приплывал к ней из соседней деревни. А однажды злые люди потушили огонь, и юноша утонул, перед смертью прошептав: «А-ах, Тамар!» Тамара, узнав об этом, бросилась в волны и тоже утонула. С тех пор душа ее не знает покоя.
Написала эту легенду и придумала первый пост:
Даже если завтра сбудутся все мои желания, если ты, любовь моя, примчишься с букетом роз, станешь на колено и сделаешь мне предложение, если наш арт-директор решит повысить мне зарплату в три раза, если вдруг кто-то обратит внимание на мои стихи и рассказы и скажет, что это здорово, – я начну визжать от радости, недельку повитаю в облаках, а потом опять буду грызть ногти и искать новую проблему, ибо такова моя сущность.
Потом села и за полчаса накатала опус о моих несостоявшихся свекровях. Прочитала, даже самой смешно стало. С удивлением обнаружила, что стала писать в совершенно новой, не свойственной мне ранее манере: стихи у меня в основном депрессивные, а тут появилась какая-то ирония, приколы всякие. Отправила в сообщество. Вот что получилось.
Нет зверя страшнее свекрови
Знакомства с моей первой несостоявшейся свекровью так и не произошло, ибо, узнав о моем бренном существовании, она позвонила мне по телефону и выдала, что не для такой «черножопой обезьяны» мати квитоньку растила. «Квитонька» представлял собой нагромождение мышц, был под два метра ростом и частенько валялся в ближайшем ганделыке в стельку пьяный, вызывая явное недовольство официанток, которым приходилось вчетвером выволакивать бездыханное тело на улицу в двенадцать ночи. Но все эти обстоятельства не играли абсолютно никакой роли. Точку в наших отношениях поставило заявление «квитоньки»: «В моей жизни есть две дорогие сердцу вещи – мама и водка».
Вторая несостоявшаяся свекровь встретила меня хлебом-солью, запеченной в духовке свининой и бутылкой «Холодного яра». После того как сынуля в двенадцать часов ночи был отправлен за тридевять земель за второй бутылкой, у нас завязалась дружеская, весьма непринужденная беседа, в ходе которой мне было сообщено следующее:
1. Андрюшенька прошел Афган, и поэтому у него больная психика.
2. Андрюшеньку бросила жена, и он «из говна» не платит алименты на дочь. О существовании дочери я слышала впервые.
3. Андрюшенька очень талантлив, но все еще ищет себя (это в тридцать два-то года).
4. Андрюшеньке негде жить.
5. Мое антикварное пианино мне ни к чему, мама Андрюшеньки уже нашла человека, которому его можно выгодно продать.
6. Андрюшенька собирается торговать подсолнечным маслом на рынке, и ему нужен реализатор. Моя кандидатура как раз кстати, поскольку все деньги в этом случае будут уходить в семью.
Меня, расфуфыренную барышню, на тот момент работающую референтом в крупной торговой компании, такое положение дел не устраивало, и в ответ я выпалила, что:
1. Брат моего деда – национальный герой Армении, который прославился тем, что собирал в хурджин (кожаный мешок для воды) уши убитых им турков.
2. Двоюродные брат и сестра моего отца сошли с ума.
3. Еще один брат зарЭзал собственную жену, а после сам повесился в тюрьме.
4. Мой брат боксер, но его не допускают к соревнованиям, потому что пару раз он чуть не убил на ринге своего тренера.
5. В детстве я переболела коклюшем, свинкой, желтухой, краснухой, страдала энурезом и до сих пор часто бегаю по ночам.
6. Мой отец категорически против нашего с Андрюшенькой брака.
7. Маслом торговать я не буду, поскольку моя работа меня вполне устраивает.
Вернувшийся с бутылкой Андрюшенька обнаружил картину маслом: мы с маман рассматривали семейный альбом, пили кофе и хохотали. Чтобы Андрюшенька не отвлекал нас от беседы, он был снова послан за тридевять земель, теперь уже за сигаретами. Провожая меня домой, мама Андрюшеньки икнула и прошептала мне на ушко: «Я думаю, мы с тобой поладим, ты баба неглупая».
К концу второй недели с маман я общалась намного чаще, чем с Андрюшенькой. И все было бы хорошо, но вдруг Андрюшенька пропал. Он не объявлялся два дня, и маман забила тревогу. Был собран семейный совет, на котором выяснилось, что последним человеком, который его видел, былая. Здесь всплыло еще одно пикантное обстоятельство: Андрюшенька одолжил у одного друга крупную сумму денег, чтоб отдать другому. Говоря об этом, маман хищно посмотрела на меня, и я живо представила, как в ее мозгу нарисовалась картина «Кровожадные кавказцы, закопавшие труп сынули в лесу, радуются и подсчитывают награбленное».
Было решено сообщить об инциденте в милицию. Но тут в разговор вмешалась тетка, которая посоветовала сперва обратиться к бабе Варе – проверенной ворожее. Меня схватили в охапку и, невзирая на вопли «а-а-а, суки, не пойду!», потащили к бабе Варе. Ведунья прямо с порога поняла, в чем дело, и начала размахивать у меня перед носом вонючей дымящейся тряпкой. Потом приказала держать меня за руки и за ноги и принялась бегать вокруг, совершая магические ритуалы. Я, онемев от ужаса, не могла произнести ни слова. Когда спустя полчаса выяснилось, что порчи на мне больше нет, я испуганно прошептала: «А-а-а, нам Андрюшу найти надо!»
Баба Варя не растерялась, посмотрела на нас и крякнула: «Жив он, вернется через неделю!»
После этого я была благополучно отпущена, а баба Варя разжилась серебряными сережками, которые она успела с меня стащить, и пятьюдесятью баксами.
Андрюша действительно нашелся спустя неделю. Он приехал с синим, отекшим лицом и сообщил, что отдыхал у друга за городом. Две тысячи баксов были безвозвратно утеряны в электричке, а по правде сказать – пропиты.
На следующий день он был отправлен в отставку уже моей мамой, с мнением которой я в кои-то веки согласилась. Несостоявшаяся свекровь звонила мне еще пару раз, причем последний по поводу продажи пианино, которое я не собиралась продавать в принципе.
Посмотрим, что из этого получится.
Пошла покурила, вернулась и затеяла любовную переписку со Швидко. Швидко написал, что ему очень понравилась наша вчерашняя поездка, что я была очень сексуальной в купальнике и что, оказывается, у меня очень даже красивая фигура.
Это «оказывается» поразило меня в самое сердце, поскольку я была твердо уверена, что моя осиная талия, высокая грудь и покатые бедра сыграли не последнюю роль в нашем, так сказать, сближении.
А ты что, раньше этого не замечал? – поинтересовалась я.
Да нет, ты же постоянно ходишь в брюках и каких-то мешковатых свитерах, – ответил он.
А на концерте?
Ну, на концерте я думал о концерте.
Вот и пойми мужскую логику. Стала собираться домой.
– Подожди, не уходи, тебя тут какой-то Олег Викторович спрашивает, – сказала офис-менеджер.
– Какой Олег Викторович, нет у меня таких клиентов, – пожала я плечами.
– Ну и Мила Муратовна у нас только одна, так что бери трубку, – обиженно сказала офис-менеджер.
Взяла трубку. Звонит возлюбленный моих подруг Олег Викторович, требует аудиенции. Договорились встретиться через полчаса возле метро. Решила лишний раз не рисковать, а то мало ли что опять примнится Швидко, и написала ему письмо:
Я сегодня вечером встречаюсь с одним мужиком. Он встречается с двумя моими подругами одновременно. Вернее, с одной он встречается, а вторую бросил, а она его хочет вернуть, та, которую он бросил, потому что ей нужна норковая шуба на зиму. А первая уже знает, что он встречался со второй, и отдавать его не хочет, но вторая еще не знает, что он теперь с первой встречается, и очень страдает и обещает выцарапать глаза той, которая его увела. Я со второй разговаривала, но она пока не призналась первой, что у них отношения.
Ничего не понял, но будь осторожна, – написал в ответ Швидко.
С чистой совестью пошла на встречу. Олег Викторович встретил меня, и мы отправились в ближайшее кафе.
– Ситуация некрасивая получается, – сказал он.
– Да уж, – ответила я.
– Я решил с вами поговорить, потому что вы дружите и с Олей и с Наной. Вам легче будет им все объяснить. Видите ли, они меня терроризируют, – прошептал Олег, озираясь по сторонам.
– Каким образом? – удивилась я.
– Ну, одна ко мне пристала как банный лист. Я понимаю, что она только что развелась с мужем и я имел неосторожность… Ну, в общем, вы сами понимаете. А вторая… она… ну, она тоже ко мне пристала, – сказал Олег и стал теребить кончик салфетки.
– Хотите совет? – спросила я, попивая мартини.
– Да, я, собственно, и хотел, чтобы вы мне что-нибудь посоветовали.
– Так вот. Поговорите с обеими, признайтесь им во всем и выберите одну из них, ту, которую любите по-настоящему.
– Я не могу выбрать, – вздохнул Олег. – Я женат.
– Как женат? Подруги говорили мне, что холост, – удивилась я.
– Уже семь лет как женат. У меня ребенок есть. Я не хочу с женой разводиться. У нас просто был кризис. Мы семь лет прожили вместе, такое бывает. Психологи выделяют несколько особо опасных моментов супружеской жизни: это три года, пять и семь лет.
– А потом?
– А потом уже все. Старость, – грустно сказал Олег.
– А зачем меня впутывать в ваши отношения? – спросила я.
Ну как зачем, я ведь уже сказал, что вам будет легче с ними поговорить. Они вам доверяют.
– Угу, я попробую, – вздохнула я.
Он подвез меня до дома. Всю дорогу я смотрела на него и думала о том, какие все-таки мужчины сволочи. Сидел бы себе со своей женой, зачем было двум бабам жизнь портить?
Приехала домой и свалилась. Мама померила температуру: тридцать восемь и пять.
Положила меня в постель и стала отпаивать чаем с малиновым вареньем. К вечеру температура поднялась еще выше. Всю ночь мне снились какие-то кошмары: Нана, которая почему-то превратилась в норку, Олька с фиолетовыми волосами, мимозинский Леша, гоняющийся с ножом за Колобком, и прочая дребедень.
