Текст книги "Записки успешного манагера"
Автор книги: Эмилия Прыткина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)
На следующий день бабка позвонила мне (я с родителями жила в соседнем подъезде) и попросила прийти помочь ей готовить пирожки.
– Но ведь еще со вчерашнего дня остались, – удивилась я.
– То, что осталось, меня не касается, приходи.
Кулинарные способности моей бабки можно воспевать до бесконечности. Больше всего на свете она любила варить супы. Приготовление супа заключалось в следующем: накидать в кастрюлю всего побольше, залить водой и пойти спать, проснуться часика через два и выключить плиту. Иногда бабушка готовила котлеты, которые отказывались есть даже окрестные собаки, а новогодней гатой можно было спокойно забивать гвозди. О том, что рыбу перед жаркой желательно обвалять в муке и яйцах, бабка не догадывалась и вечно пилила деда за то, что он покупает плохую рыбу, которая разваливается на сковороде.
И тем не менее бабушка в семьдесят лет впервые решила напечь пирожков.
Пока мы месили тесто, она приговаривала:
– Чертовы ахпары [3]3
Ахпары – армяне с запада Армении или живущие за границей республики.
[Закрыть] , не умеют пирожки печь, вчера чуть зубы не сломала, разве ж это пирожки? Тесто должно быть нежным, мягким.
Я кивала и месила тесто. Представить, что бабка сломала зубы, было сложно, поскольку в семьдесят лет она отличалась голливудской улыбкой.
Бабка не унималась:
– Разве то пирожки? Пирожки должны быть большие, а это пончики какие-то!
Я снова кивнула.
– Нет, ну ты мне скажи, кто так печет пирожки, а? – возмутилась бабка, бросив тесто о стол.
Сказать было нечего, поскольку спорить с ней не счел никто.
Спустя час бабка гордо внесла в комнату поднос с семью пирожками. Их подгоревшие собратья (коих было большинство) были тайно вынесены и выброшены в мусоропровод.
Пирожки были размером с добрый чебурек. За столом сидели мои мама, папа, дед и дядька. Рузанна уехала гостить к родителям. Бабка расплылась в довольной улыбке и выбрала себе пирожок. Второй схватила я, открыла пошире роти… чуть не сломала зубы. Пирожки не шли ни в какое сравнение с гатой и котлетами.
– Да-а-а, – протянул дядя, который взял третий. – Если такой пирожок упадет на голову этажа этак с пятого, то убьет насмерть.
Отец мой был более деликатен и предложил накрыть пирожки полотенцем, чтоб они отошли.
Отходили они час, пока мы хлебали чай без ничего. Но и через час мало что изменилось, на вкус эти шедевры кулинарного искусства были как резина, а внутри еще и сырые. Кроме всего прочего, бабка умудрилась каким-то образом засунуть в один из пирожков дядин старый носок, служивший ей тряпкой для стола.
Гости замолчали.
Бабка гордо подняла голову и произнесла:
– Чертовы ахпары, даже муки нормальной купить не могут. Какая мука – такие и пирожки!
О том, что мешок муки привезла из деревни ее же сестра, бабушка, видимо, забыла.
Р. S. Я не видела ее восемь лет. Два месяца назад отцу привезли ее фотографию, сделанную весной этого года. Бабка ничуть не изменилась, она все такая же крепкая и здоровая, вот только стала еще вреднее. Говорят, я очень на нее похожа: и внешностью и характером.
Так странно: Ереван у меня всегда ассоциировался с чем-то исключительно мрачным, наплывала какая-то тоска, чувство безысходности, а написала этот рассказ и вспомнила кучу приятных мелочей. Разместила его в своем дневнике и стала собираться домой. Зазвонил телефон.
– Спасибо тебе огромное, солнце, ты очень добрая девушка. Я не понимаю, что я тебе плохого сделал, но слать мне открытки с вирусами – это свинство. У меня теперь система грохнулась и все файлы полетели.
– Но «маки» же нечувствительны к вирусам? – робко спросила я.
– А у меня дома «ПиСи». Чем я тебе так насолил?
– Можно, я к тебе приеду?
– Приезжай, – вздохнул Швидко.
По дороге купила бутылку вина и два пирожных «картошка». Стала придумывать, как бы ему объяснить, зачем вдруг мне приспичило посмотреть его паспорт. О! Скажу, что меня интересовал день его рождения. Вроде бы достоверно, но дата рождения указана на второй странице, а семейное положение в самом конце. Нет, такая версия не покатит, а больше ничего в голову не лезет. Решила, что сориентируюсь на месте, исходя из обстоятельств, в конце концов, может, он вообще не захочет меня слушать.
Швидко встретил меня, проводил в комнату, открыл бутылку вина и посмотрел на меня таким преданным и нежным взглядом, что я не выдержала, разревелась и рассказала ему всю правду: про подлеца Олега, который обманывал сразу двоих девушек, и о том, что подруги советовали заглянуть в его паспорт.
– Вот глупая, – сказал Швидко и обнял меня. – Как ты могла подумать, что я играю твоими чувствами?
– Не знаю, – ответила я, вытирая сопли. – Наверно, я просто привыкла, что для мужчин подлые поступки – это норма поведения.
– Ты еще мало меня знаешь.
– Что теперь с твоим компьютером?
– Ничего, ремонтировать буду, только ты мне больше открытки не посылай, лучше скажи, что меня любишь.
– Люблю, – улыбнулась я сквозь слезы и поцеловала его.
Пришла домой поздно.
Мама поинтересовалась, почему от меня пахнет мужским одеколоном.
– Я гуляла со своим молодым человеком, – гордо ответила я.
– Так у тебя же его не было?
– Уже есть.
Перед сном решила позвонить Нане.
– Мы помирились! – выпалила я.
– Ну, дело, конечно, твое, но я тебя не понимаю. Был бы он какой-нибудь богатый бизнесмен, дарил бы дорогие подарки, на курорты возил, тогда можно на некоторое время закрыть глаза и на наличие жены, и на все остальное. Но он же обыкновенный дизайнер. Какой от него прок?
– Никакого, кроме одного – мы любим друг друга. Он с женой давно не живет, просто еще не развелся.
– А, ну да, такую лапшу тоже иногда вешают на уши. А в ванной у него дамский крем стоит и халатик висит, – позевывая, ответила Нана.
– Не висит, – отрезала я.
День шестидесятый
Жизнь замечательна и прекрасна.
Утром пошли с Урсулой за банками. Деда на месте не оказалось, на его месте какой-то парень торгует картошкой. Решила, что дед нас кинул, но на всякий случай спросила у молодого человека:
– А здесь дедушка вчера был.
– Фомич?
– Наверно, банками торговал и медицинскими принадлежностями.
– Его сегодня не будет, я его внук. Так это вы за банками?
– Мы, – ответила я.
Парень взял с нас еще тридцать гривен, отдал пятьдесят банок и поинтересовался, для чего нам столько. Рассказала ему, что девушка повезет их в Лондон, в клуб для мазохистов, которые будут эти банки друг другу ставить и получать удовольствие.
– Какое ж удовольствие от боли? – удивился парень.
– Так они же мазохисты. Это люди, которые получают удовольствие от боли.
– И много их там таких? – спросил парень.
– Ох, много, – ответила я.
– Так это, у нас еще есть куча полезных вещей для таких товарищей. Можем обеспечить.
Спросила у Урсулы, не хочет ли она прикупить чего-нибудь еще. Урсула радостно закивала головой, молодой человек понял все без перевода, оставил нас стеречь товар, а сам куда-то убежал. Не знаю, где он шатался целый час, но к его приходу мы с Урсулой умудрились продать мешок картошки.
– Во, принес, – парень поставил на землю тяжелый рюкзак и расстелил тряпочку. – Это клизмы, это щипцы зубы вырывать, это педаль от бор-машины, судочки всякие, вот пинцеты, скальпели, колбы, это… это я не знаю что.
Урсула внимательно осмотрела все и сказала, что скупила бы все оптом, но боится, что ее задержат на таможне, а посему приобрела за сорок гривен еще две пары щипцов, три судочка и пинцет.
– Эмили, – говорила она мне, когда мы шли в офис, – если наш бизнес пойдет успешно, я буду присылать тебе заказы на всякие такие штуки.
– Угу, – кивнула я.
Пришла на работу и быстренько стала расписывать структуру сайта для господина Аббаса. К приходу Мимозиной я сидела в позе роденовского Мыслителя и усердно трудилась.
– Молодец, взялась за ум, – одобрила она и побежала о чем-то шептаться с Пробиным.
Вскоре Пробин вышел из кабинета и объявил, что, поскольку сотрудники совершенно распоясались, отныне каждый обязан в конце дня сдавать отчет о проделанной работе, докладывая в том числе и о посещении сайтов, которые к выполнению служебных обязанностей не имеют никакого отношения, чтобы руководство знало, как распланировать наше рабочее время. Пробин собирается внедрить у нас какую-то секретную систему управления персоналом, которой он научился на тренингах. Это новшество не коснется только нашего арт-директора Мишкина. Ну конечно, попробовал бы Пробин заставить Мишкина писать отчет, тот бы его сразу послал куда подальше.
К Мимозиной пришел клиент, которому Чайка делал этикетки для винных бутылок: молодой такой мальчик в костюме и при галстуке, топ-менеджер компании. Долго кривлялся, говорил, что этикетки ему категорически не нравятся и он их не подпишет, бросался умными выражениями, типа: «позиционирование бренда», «тайминг», «кост», «целевая аудитория», «сити-лайт», «креатив» и прочее. Мимозина терпеливо слушала, поила его кофе с коньяком, припасенным исключительно для ВИП-клиентов, мило улыбалась и через час проводила его за дверь, сжимая в руках подписанные этикетки.
Я за это время успела дописать предложение по сайту и заглянуть в свой ЖЖ. Народ просто тащится от моих рассказов, с каждым днем количество комментариев и читателей растет как на дрожжах. Некоторые просто хвалят, а другие не только хвалят, но и задают всякие глупые вопросы. Долго думала, для чего они это делают, а потом поняла: я же теперь так называемый ЖЖ-авторитет, то есть человек, у которого много читателей, соответственно, все хотят со мной подружиться, а потом хвастаться, что я с ними общаюсь. Вспомнила, как я сама пыталась наладить контакт с Дрючкой.
Ссылки на мои рассказы размещены в разных сообществах и журналах, а читают меня и в Америке, и в Израиле, и в России, и в других странах. Кто-то даже предложил выдвинуть меня на соискание «Букера». О «Букере» я никогда не слышала, но мне ли, менеджеру интернет-проектов, не знать, как решается эта проблема. Набрала в Яндексе слово «Букер» и читай себе ссылки на тексты, где это слово упоминается. Идея с «Букером» мне понравилась. Правда, украинского «Букера» не существует, но за российский дают пятнадцать тысяч долларов. В этом году его уже присудили, так что придется потерпеть до следующего. Но это и к лучшему. К тому времени у меня как раз накопится достаточно рассказов – в день я могу выдавать на ура по два – вот тогда и займусь своим пиаром.
Позвонил Грач и сказал, что у него есть еще одно небольшое замечание: на главной странице на флеше поставить вместо девочки мальчика, сына директора.
– Слушайте, но вы же все подписали! – разозлилась я.
– Так-то так, но сегодня Багатский посмотрел на эскиз и сказал, что хочет видеть на главной странице нашего сайта физиономию своего сына. А уж если он упрется, то со своего коня не слезет. Лучше сделайте, а? И мы от вас отстанем.
– Ладно, – вздохнула я.
Пошла сразу к Мишкину, потому как технический дизайнер меня уже предупреждал, что больше ничего менять не будет. Сказала, что вчера вечером смотрела передачу про кошек и вспоминала его.
– Так приходи как-нибудь в гости, посмотришь наш выводок, – сказал Мишкин.
Предложила пойти покурить. Если сообщить ему новость в студии, то он начнет орать, потому что, как говорит Мимозина, Мишкин иногда любит поработать на публику, как и наш технический дизайнер, а в коридоре ему будет стыдно устраивать скандал, потому что рядом находятся другие офисы.
Пошли курить. Так, между делом, заметила, что проект сайта для слабоалкогольщиков близится к концу.
– Да, слава богу, столько крови выпили, давно таких идиотов у нас не было, – хмыкнул Мишкин.
Я грустно вздохнула и сказала, что тоже рада от них избавиться, тем более что за это они еще и денег доплатят, но у них есть маленькая просьба.
– Какая?! – грозно спросил Мишкин.
– Мальчика на флеш поставить, – ответила я, – директорского сына.
Надежды на то, что Мишкин не будет поднимать крик в коридоре, оказались напрасными, потому что в следующую минуту он открыл рот и зашелся так, что у стоявшей под окном машины сработала сигнализация. И снова я выслушала, что мы не идиоты и никому не позволим над нами издеваться, что клиенты маразматики и на внесение изменений нам надо потратить еще как минимум неделю и что за спасибо мы этого делать не будем.
– А за деньги?
Мишкин наклонился ко мне и назвал такую сумму, что у меня чуть глаза на лоб не вылезли.
Делать было нечего, поставила в известность Грача, что мы готовы вставить во флеш мальчика, но это влетит заводу в копеечку, потому что проект находится на стадии завершения и, чтобы внести новые изменения, придется фактически переделывать макет заново. Грач выяснил размер суммы и обещал передать наше требование Багатскому. Я молилась всем богам на свете, чтобы Багатский не согласился. Фигушки, это он на сайт жмотился, а на фото любимого отпрыска на главной странице готов раскошелиться.
– Тогда шлите фотографии очень хорошего качества, отснятые на цифровом фотоаппарате, – ответила я, окончательно запутавшись.
Пошла к Мишкину и сообщила, что указанная им сумма будет уплачена.
– Они что, идиоты? Я же пошутил, это ведь серьезные деньги, – удивился Мишкин.
– Ну, ты пошутил, а они всерьез приняли. Что теперь отказываться? – пожала плечами я.
– Ну хорошо, придет Саша, передай ему, пусть переделывает макет.
Трудно описать, с каким нетерпением я ждала технического дизайнера. Предвкушала, как он начнет топать ногами, биться головой об стену, как будет артачиться и отправит меня к Мишкину, в надежде, что тот пошлет меня куда подальше, а я буду с ехидной ухмылочкой смотреть на него и в конце концов выдам: «Работай давай, уже все без тебя решили!»
Так оно и случилось. Услышав, что надо менять флеш, дизайнер позеленел и только открыл рот, чтобы испустить истошный вопль, как Мишкин сказал:
– Саша, работай. Деньги они платят.
– Я не буду-у-у! Не буду-у-у! Не надо держать нас за дураков! Это бред, ставить туда фотографию сына! Он бы еще фото бабушки своей прислал, что за местечковое самолюбование?!
– Я сам знаю, что бред, и они у меня уже в печенках сидят, но если люди готовы платить за собственную глупость – пускай платят. Есть умные клиенты, а есть дураки. Так вот – дурак и получит то, что заслужил, а мы получим деньги и навсегда об этих гребаных слабоалкогольщиках забудем. Разговор окончен, – отрезал Мишкин.
Золотые слова. Некоторые клиенты действительно поражают своей непроходимой тупостью. Обращаясь в нашу студию, они твердят, что прибегли к услугам профессионалов, поскольку сами не справятся, восторгаются тем, что мы делаем. Потом, в процессе работы, начинают диктовать свои условия: а покрасьте это в синенький цвет, а поменяйте шрифт, а сделайте то-то – и все в таком духе. Причем чем крупнее фирма, тем больше бездельников-кровопийц сидит на должностях пиар-менеджеров и рекламистов, и каждый считает своим долгом сказать веское слово и научить нас работать. Потом, как правило, большинство из них скрепя сердце принимают уродцев, которых мы сотворили по их просьбе, и обижаются, намекая на то, что для их предшественников мы постарались больше.
Проработав в студии какое-то время, я поняла, что самые удачные макеты, будь то эскиз этикетки, сайта или упаковки, – это те, в которые клиенты не успели внести свои коррективы, то, что представлял себе дизайнер, когда его ничто не сковывало. Все последующие варианты зачастую не стоят ломаного гроша. Вот и получается, что клиент обращается к тебе за хорошим дизайном, а уходит с тем, что сам породил.
Саша мечется по студии, как зверь в клетке, и поглядывает на программиста. Программист понял без слов, на кого сегодня падет гнев технического дизайнера, надел наушники и вжал голову в плечи.
Через час Грач прислал фотографию прыщавого юнца. Нет, я, конечно, понимаю, что не всем ходить по подиуму и сниматься в рекламе, но все-таки должен же быть у людей какой-то здравый смысл? Ну неужели кто-то считает, что физиономия этого парня украсит сайт? Она подошла бы разве что для рекламы средства от прыщей: смотрите, какой гадкий я был, а какой прекрасный стал. Отнесла фотографии техническому дизайнеру. Тот посмотрел и сказал, что надо замазывать в «Фотошопе» все прыщи, а ему это делать некогда, поскольку он будет заниматься флешем.
– Пусть Ромашкина поработает, она и не таких орков видела, – буркнул он.
Ромашкина вздохнула, но на выпад не ответила. Взяла фотографию, посмотрела и сказала, что возни здесь на два дня.
– Да хоть на неделю, только сделай, – я устало махнула рукой.
Урсула сидит на диване и любуется на зверские приспособления.
– Думаю, как их можно будет применять, – сказала она, посмотрев на меня.
Швидко принес мне огромный букет белоснежных роз и прошептал:
– Я завтра иду документы на развод подавать.
– Да я… да мне все равно… – замялась я.
– А мне нет, – ответил он.
Решила позвонить Ольке. Трубку взял Ваня.
– Я, это, мне Олю надо.
– А, Эмиль, привет, ты меня не узнала?
– Не-а.
– Она сейчас не может подойти, она медитирует, позвони попозже.
– Ага.
Все понятно: Ваня вернулся и опять затащил Ольку в какую-то секту.
Завтра возвращается из Америки наш учредитель Войнович, он там стажировался все это время. Чует мое сердце, устроит он мне допрос, как я тут трудилась, какую пользу принесла.
Села составлять отчет о проделанной работе: даже не знаю, что и написать. Решила посмотреть, что придумали другие. Технический дизайнер отнес свой отчет первым.
– Ты что написал? – спросила я.
– Не скажу, сама думай, – буркнул он.
Через минуту из кабинета выскочил коммерческий директор, подскочил к дизайнеру, ткнул пальцем в лист бумаги и спросил:
– Это что?
– Отчет, – ответил тот.
– Это отчет, по-твоему?
– Ага.
– А что там написано? – поинтересовалась Ромашкина, которая тоже мучилась, что бы настрочить.
– Здесь написано, что он сидел, ковырял пальцем в носу, пукал и думал, кого бы ему сегодня убить: менеджера или программера, – сказал Пробин.
– А не фиг меня контролировать, я тебе не стажер, – пробухтел дизайнер.
– Правильно, не фиг, иди на кошках тренируйся, – возмутился Швидко.
– Дурацкая американская практика – переводить бумагу, – фыркнула Ромашкина и отложила свой листок.
– А я еще ничего не писал, – вздохнул Чайка.
– Я тоже, – поддакнула Мимозина.
– Мне все это с самого начала показалось странным, но я решил, что раз надо, так надо, – робко сказал программист и протянул директору лист бумаги.
Пробин понял, что затея провалилась, поблагодарил программиста за его отчет, целиком и полностью состоящий из слов вроде Linux, PHP, HTML, content-managenent, Perl и прочих, и удалился в свой кабинет рассматривать голых баб в мониторе.
Пришла домой. Папа сообщил радостную новость: братца по состоянию здоровья переводят служить в Харьков. Мама счастлива.
День шестьдесят первый
Прибыл Войнович. Никаких подарков не привез, только рассказы о том, как там все замечательно и прекрасно. Агитировал Мишкина открыть филиал нашей студии в Штатах. Мишкин обещал подумать. Войнович походил по офису, заметил меня и удивился:
– А ты почему за компьютером Липкина сидишь?
– Так я теперь менеджером интернет-проектов работаю, – гордо ответила я.
– А-а-а, и что ты напроектировала?
Сообщила ему, что контролирую разработку сайта для слабоалкогольщиков, размещаю новости, делаю отчеты и готовлюсь вести проект по созданию сайта для господина Аббаса.
– Маловато, – заметил он. – А клиентов как ищешь?
– Да пока никак, сами обращаются.
– Это плохо, надо искать. Я как-нибудь тебе расскажу, как это делается.
Позвонила Нана и спросила, не стыдно ли идти в оперный театр в шубе. Я ответила, что в тридцатиградусную жару только больные люди ходят в шубах. Нана удивилась и сказала, что за границей принято выходить в свет в шубах.
– Ты еще колье себе закажи с бриллиантами, – посоветовала я.
Урсула ходит по офису и никак не может найти себе занятие. От скуки она стала подговаривать нашего фотографа пойти на рынок и тайком пофотографировать бомжей. Тот отказался.
Войнович засел проверять приходы фирмы, которые поступили за время его отсутствия. Офис-менеджер каждые полчаса носила ему в кабинет чашку кофе. Через два часа Войнович вышел из кабинета мрачный как туча и подсел к Мимозиной.
– Вы что, для секс-шопа что-то делали?
– Нет, а что? – удивилась Мимозина.
– А кто в таком случае выписывал за счет фирмы стимулятор в форме бабочки, пять комплектов эротического белья, кожаную плетку и смазку для интимных мест?
– А я откуда знаю? – пожала плечами Мимозина.
– А ты подумай, подумай хорошенько, куда могла подеваться тысяча долларов, – настаивал Войнович.
– Я знаю, кто это выписывал. Это Пробин. Ему вчера посылку принесли, а я потом видела, как он какую-то бабочку рассматривал, – встряла в разговор офис-менеджер.
– Та-а-ак, понятно, – кивнул учредитель и пошел искать коммерческого директора.
Пробина в офисе не оказалось, он явился через час, весело насвистывая какую-то мелодию. Войнович схватил его за шкирку и потащил в комнату переговоров, откуда Пробин вышел спустя полчаса, подавленный и осунувшийся. Учредитель еще немного походил по офису, сказал, что зайдет через недельку, и исчез.
Ромашкина сидит за компьютером, замазывает прыщи на морде сына Багатского и материт всех на чем свет стоит.
– Нет, ну это идиотизм, не могли они другого парня найти, что ли? Ну это же повеситься можно! Вожусь-вожусь, а прыщей не убавляется. Черт бы их побрал!
– А все потому, что у нас менеджеры не умеют отстаивать позицию фирмы, – ехидно заметил технический дизайнер и посмотрел на меня.
– Если бы не ваши менеджеры, ты бы сидел и сосал лапу, – парировала я.
Пришло очень странное ТЗ на разработку сайта. Пишет нам какой-то молокозавод. Такого я еще никогда не видела. Решила, что такой шедевр надо читать вслух и пошла делиться радостью в дизайнерскую. ТЗ гласит:
Цели и задачи сайта: побудить посетителей купить продукцию именно нашего молокозавода. Одновременно с этим сайт должен содержать намек на то, что только продукция нашего молокозавода обладает самым высоким качеством – все остальное ерунда. Добиться этого можно, используя в качестве раздражителей, которые будут оказывать негативное влияние на сознание посетителей, фирменные цвета конкурентов. При попадании на главную страницу сайта посетитель видит перед собой дремучий лес. В качестве деревьев необходимо использовать фотографии сосен. Через три секунды лес начинает раздвигаться, и посетитель замечает вдали приближающуюся ферму, вокруг которой пасутся коровки. Сайт должен быть ориентирован на различные категории посетителей. Поскольку при дальтонизме могут возникнуть проблемы с различением красного, зеленого и синего цветов, необходимо избегать использования этих комбинаций. Также необходимо учесть восприятие категории граждан, которые страдают цветовой слепотой. Необходимо принять в расчет и тот фактор, что некоторые люди по природе своей достаточно застенчивы, а следовательно, яркие цвета будут их раздражать. В то же время следует заметить, что некоторые люди очень открыты и общительны, жизнерадостны, а следовательно, цветовая палитра должна быть насыщенной. При приближении коровки начинают поворачивать головы, мычать, одна из них отделяется от стада и бьет копытом в меню, которое превращается в выпадающий список подразделов. В подразделах также пасутся коровки, но не такие большие, как на главной странице. Использовать шрифт Arial 9, в остальном никаких ограничений.
– А шнурки им не погладить? – поинтересовался Мишкин.
Стала писать ответ: что не можем взяться за работу, поскольку очень сильно загружены.
Мимозина подошла ко мне и прошептала:
– Тебе не кажется, что от нашего программиста чем-то воняет?
– Кажется, – ответила я.
– Причем второй день. Я уже задыхаться начинаю.
– Может, сказать ему, тактично так, – предложила я.
– Я сейчас попробую, – кивнула Мимозина, пошла в дизайнерскую, принюхалась и выдала: – А не кажется ли вам, уважаемые господа, что здесь чем-то попахивает?
– Кажется, я даже знаю, откуда эта вонь, – технический дизайнер покосился на программиста.
– А у меня нос заложен, я ничего не чувствую, – проговорил программист.
– Зато я чувствую, – вздохнула Мимозина.
К вечеру вонь стала невыносимой, Мимозина вызвала Мишкина на разговор и потребовала, чтобы он деликатно намекнул программисту, что на дворе двадцать первый век и существуют мыло душистое и полотенце пушистое. Мишкин нехотя пообещал поговорить с программистом. Мишкин вокруг да около ходить не умеет, а посему подошел к программеру и сказал в лоб:
– Челочкин, от тебя воняет.
– Что-о-о? – возмутился программист.
– Воняет от тебя, вот что. Мы скоро здесь задохнемся.
– Ну, знаешь ли, я каждое утро душ принимаю, – обиделся Челочкин.
– Ой, это, наверно, моя крыса разлагается, – сказал как ни в чем не бывало фотограф.
– Какая крыса? – удивился Мишкин.
– Да я пару дней назад на свалке крысу нашел мертвую. У нее очень интересный оскал был, я думал ее сфотографировать как-нибудь. Положил в сумку и забыл, – улыбнулся фотограф и полез доставать сумку, которую он зачем-то спрятал под столом программиста.
Крыса была извлечена, и вонь прекратилась.
Мне пришло письмо из одного дамского журнала. Очень понравились мои рассказы, и мне предлагают вести колонку. Для начала необходимо написать пробный текст на тему «Женщина как она есть».
Да уж, лучше бы они предложили мне про животных писать. Откуда я знаю, какой должна быть настоящая женщина, если со мной постоянно происходят какие-то недоразумения. К тому же настоящие женщины не грызут ногти под корень, не ругаются матом и не ходят всю жизнь в потертых джинсах.
Ответила, что мне нужно на статью дня три.
Один, – пришел ответ.
Один так один, ночью подумаю, а завтра сяду и состряпаю, а пока решила написать новый рассказ в ЖЖ. Я еще находилась под впечатлением от общения с господином Аббасом и помнила, что пора серьезно заняться его сайтом, поэтому мне пришло в голову поведать о том, как я в бытность свою секретарем фирмы «Эль Имад» встречала двух граждан Ливана в аэропорту города Киева.
Приключения арабов в Украине
Мабруз и Мшик прибыли в аэропорт города Киева Борисполь из города Бейрута морозным февральским вечером. За месяц до этого события отец Мшика сидел во дворе своего дома в Сараханде и смотрел на небо, как вдруг мимо прошел сосед Джихад.
– Мархаба, Саид, – поприветствовал соседа Джихад.
– Мархаба, киф хек, киф сохтек? – поинтересовался Саид.
– Да все хорошо, от сына письмо получил, – ответил Джихад и присел рядом.
– Как он там? – спросил Саид.
– Хорошо, учится, нравится ему. Говорит, красивый город Москва. Отправь и своего, взрослый ведь уже парень, – посоветовал Джихад.
– О-о-ох, далеко это, страшно, а вдруг что случится?
– А ты его в Харьков пошли к Исаму, он за ним присмотрит. Скоро доктор Мабруз туда собирается, вот и пусть едет вместе с ним.
– Ладно, подумаю, – ответил Саид и пошел домой.
Думал Саид три дня и три ночи, советовался с соседями и на третий день за обедом позвал своего младшего сына Мшика и сказал:
– Ты, сынок, уже взрослый, жениться тебе пора.
– Пора, папа, – молвил Мшик, который к тридцати годам так и не решился познакомиться ни с одной девушкой, и потупил взор.
– Я вот что думаю, сынок. Люди мы небогатые, вот если бы ты поучился, стал образованным человеком, глядишь, все бы и наладилось. И соседи сказали бы: «Смотри, какой сыну Саида, образованный, за границей учился, умный человек».
– В Америку поеду? – обрадовался Мшик.
– Америка далеко, да и дорого, а вот есть такой город Харьков в Украине, там Исам из Рабака работает в фармакадемии, вот туда тебя и отправим. Чем ты хуже сына Джихада? Выучишься, приедешь, откроешь аптеку, женишься, все у тебя будет хорошо.
– Поеду в Харьков, поеду, – закивал головой Мшик, который слышал об Украине много хорошего, в частности то, что там много красивых девушек, с которыми можно познакомиться прямо на улице.
– Тогда собирайся, я с доктором Мабрузом поговорю, вместе полетите.
– Полетим, – обрадовался Мшик и стремглав помчался по пыльной улице рассказывать новость друзьям.
Мать Мшика – Аиша, узнав о том, что отец решил отправить любимого сына в далекую неизвестную страну, завыла в голос. Мшик мать утешил и объяснил, что, когда он вернется из Украины образованным человеком и станет аптекарем, она будет самой уважаемой дамой в квартале. На следующий день Аиша побежала по соседям выяснять, что же собой представляет Украина.
– Это рядом с Москвой, – заявила соседка Гайда. – Все там хорошо, только вот холодно. На вот, возьми, сын привез, пригодится твоему.
Домой Аиша вернулась с парой валенок, изъеденных молью, и потрепанной заячьей шапкой-ушанкой и стала собирать чемоданы.
В это же время Мабруз, который к медицине не имел совершенно никакого отношения, но тем не менее звался доктором, сидел на веранде после полуденной молитвы и объяснял жене, для чего ему вдруг ни с того ни с сего понадобилось поехать в Украину Цель визита заключалась в следующем: наладить бизнес по производству одноразовых салфеток со специальной пропиткой, хорошо помогающих в жару, и укрепить авторитет исламской общины Ливана.
– Говорят, там холодно, зачем им твои салфетки? – вздохнула жена Мабруза, поправляя хиджабу[4]4
Хиджаба – головной платок мусульманок.
[Закрыть].
– Ну, не всегда же там холодно, бывает и жарко, к тому же община – дело святое.
– Святое, – вздохнула жена и пошла кормить младшего сына.
В аэропорт Мшика провожала вся семья: пять сестер с детьми и мужьями, папа, мама и дедушка с бабушкой, Мабруза не провожал никто.
– Ты, сынок, главное, если встретишь на улице медведя, растопырь руки и ноги и громко кричи: он испугается и убежит, – вздохнула Аиша, узнавшая о том, что медведи в Украине разгуливают прямо по городам, от соседки Гайды, а та, в свою очередь, слышала об этом от брата Имада.
Мшик пообещал маме выполнять ее наставления, поцеловал всех родичей и сел в самолет, Войдя в самолет, Мшик первым делом снял обувь и поставил ее на полку над головой.
– Ты что творишь? – возмутился Мабруз.
– Ну, некрасиво по ковру в туфлях ходить, – ответил Мшик.
– Надень немедленно, – зашипел Мабруз. – Здесь можно и в туфлях.
Мшик вздохнул, но туфли надел. Самолет стал набирать высоту, у Мшика, прежде ни разу не летавшего в самолетах, закружилась голова и задрожали колени. Доктор Мабруз, который уже успел слетать в Африку и наладить бизнес по производству одноразовых салфеток, похлопал Мшика по плечу и посоветовал ему заснуть. Мшик долго крутился в кресле, смотрел в иллюминатор и теребил дремавшего Мабруза, то и дело выкрикивая:
– Уаллахи Мабруз, такого я еще не видел!
– Еще и не такое увидишь, спи уже, – усмехнулся Мабруз.
Мшику спать не хотелось, он заказал себе сладкой газировки, потом еще газировки, и еще газировки, и кофе и только после этого откинулся на спинку кресла и захрапел.
