Текст книги "Записки успешного манагера"

Автор книги: Эмилия Прыткина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

– Я сегодня не буду делать, – ответила Ромашкина, – я пре-прессом плаката занимаюсь.

– А завтра? – спросила я.

– И завтра не буду, ты что, думаешь, я за день управлюсь? Там работы дня на четыре как минимум.

Пошла к программисту.

– А чего я? Чего я? Чуть что, сразу я, – затопал ногами программист.

– «Чуть что, сразу я», – передразнил его технический дизайнер. – Поставь новость, хватит тебе уже тесты свои проходить. Знаем мы, что ты самый умный, знаем.

– Не хватит, если я этот пройду, то мне диплом дадут, – сказал программист.

– Они бы лучше тебе мозгов дали, – ответил технический дизайнер.

Предвидя, что сейчас начнется, я выбежала из дизайнерской и закрыла дверь. Через десять минут оттуда вылетели Ромашкина и Швидко, ворвались к Пробину и потребовали утихомирить разбушевавшихся сотрудников.

Пробин открыл дверь как раз вовремя: программист уже стоял на подоконнике и собирался прыгать вниз.

– Прыгай, прыгай, дурак! Что, пересрал? Не боись, все-таки третий этаж, кости соберем! – кричал технический дизайнер.

Челочкин посмотрел на Пробина и сиганул вниз.

– А-а-а-а-а! – завизжала офис-менеджер.

– Во дурак, – вздохнул технический дизайнер и подбежал к окну.

Мы рванулись следом. Программист стоял на лесах, которые установили в связи с ремонтом офисов этажом ниже, и довольно улыбался.

– Что, испугались? – спросил он.

– Ну ты даешь, – вздохнул Пробин.

– Хорош дурить, давай в машинки погоняем, – сказал технический дизайнер.

– Давай, а потом я новость размещу, – ответил программист.

– Парни, и я с вами, – сказал пришедший Мишкин.

Пошла работать дальше, вернее, создавать видимость работы. Делать-то все равно нечего. Проект идет, эскизы делаются, сайты запущены. Серфинговать по сайтам уже надоело. Вот ЖЖ – другое дело. Э-эх, бывают же люди, которые умеют хорошо писать. Вот, например Злоедрючка. Вроде бы и обычные вещи пишет, а как красиво, столько народу читает и радуется. Ну почему Господь не дал мне такого дара?

Что-то Липкина давно не видно и не слышно. В «аську» он не выходит, не звонит. Решила написать ему письмо.

Я скрываюсь, – прислал ответ Липкин. – Нам тут одно казино заказало буклет, а мы его еще не напечатали. Они счетчик включили.

Вот ерунда какая, да уж, это тебе не наши клиенты, которые позвонят, поругаются и затихнут. Москва – дело серьезное, пришибут Липкина, на хрен, из-за какого-то несчастного буклета. А ведь жалко человека, благодаря ему, можно сказать, моя карьера началась, а то сидела бы и коней рисовала в «Фотошопе» до сих пор, а так – уважаемый человек, компетентный менеджер. Написала Липкину ответ и пожелала удачи.

Поехала домой, по дороге какой-то молодой человек долго строил мне глазки, потом подошел и спросил, не желает ли красивая девушка познакомиться.

– Не желает, – ответила я.

– Ну и иди себе дальше, дура в рваных штанах.

Посмотрела на свои брутальные штаны. И впрямь порвались, прямо на заднице порвались от старости, что ж, придется покупать новые, только вот где их найти, еще одни такие же?

На ужин ели котлеты. Мама всхлипнула и сказала, что мы здесь котлеты точим, а Армен наш голодает в армии.

– Сам виноват, идиот, – ответил папа.

– А ты молчи уже, сидишь тут весь в бумажках.

– Я чертежи делаю, ты же знаешь, – обиделся папа.

Легла смотреть телевизор, как вдруг позвонила Нана.

– Послушай, ты бы не могла мне напомнить, во сколько у меня вчера появилось желание стать лесбиянкой?

– По-моему, в одиннадцать часов вечера, – припомнила я.

– Вот, а сегодня уже в девять. Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Не-а.

– И мне тоже, но должна же быть причинно-следственная связь, – задумалась Нана.

– Ты что, в психологи подалась? – поинтересовалась я.

– Ну да, а как ты догадалась? Я записалась на курсы подготовки психологов. А как у тебя дела? Вы не помирились?

– Не-а, – ответила я.

– Держись и не смей делать первый шаг, – уверенным тоном сказала Нана.

– А как ушу? – спросила я.

– Ушу хорошо.

– А диеты?

– С диетами беда, – Нана огорчилась. – Я снова стала поправляться.

– И ногти накладные целы, и ухажеров у тебя много, и наверняка ты купила новые брюки или сумку, – зевнула я.

– Ну да, а ты откуда знаешь? – удивилась она.

– Не знаю. Просто сказала и все.

– Здесь тоже имеет место причинно-следственная связь. Я над этим подумаю, – и Нана положила трубку.

Хотела бы я так жить: без забот и хлопот – ан нет, сиди тут парься из-за какого-то придурка Швидко. И все-таки я его люблю и сама во всем виновата. Не надо было врать. Подожду еще денек, а потом пойду и честно все ему расскажу.

День пятидесятый

Позвонил Мишкин и попросил меня забрать Урсулу из дома, отвести ее в какой-нибудь магазин, где продают крема.

– Ей надо посмотреть, что предлагают на нашем рынке, – сказал он.

– Так пусть сама идет, она же бродит одна по городу, – ответила я.

– Ее нельзя одну отпускать, я вчера ее в супермаркете оставил на минутку, так она стойку с телефонными карточками опрокинула и стала призывать народ не покупать эти карточки.

– Революционерка какая-то, – улыбнулась я.

– Э-эх, что и говорить, не привыкла она к такому обращению, – вздохнул Мишкин.

Поехала на квартиру к Урсуле. Та сидит над линялыми рваными джинсами и вытянутой майкой и плачет. Оказалось, она сдавала их в прачечную. Пришлось объяснять, что в наши прачечные можно сдавать только постельное белье, но никак не хорошие новые вещи.

– Они не новые, я в них уже восемь лет хожу, это моя самая любимая одежда. Я ее всегда берегла и очень осторожно стирала, – всхлипнула Урсула.

– Ну тем более, – ответила я.

По дороге Урсула рассказала мне страшные вещи: вчера она решила сходить на рынок, чтобы купить продукты.

– Это ужас. Бабушки стоят, а перед ними на земле валяются картошка, лук и другие овощи. Какая-то собака стоит около бочки с селедкой и нюхает ее содержимое. В мясном отделе тучи мух. Их отгоняют специальными палочками, но они все равно налетают. Как вы можете покупать такие продукты? Это же опасно для жизни.

– У нас, Урсула, желудки особенные, по-русски называется «луженые», а по-вашему не знаю как, – ответила я.

– Люжёни, – вздохнула Урсула и посмотрела на мой живот.

Обошли с пяток магазинов. Урсула внимательно присматривалась ко всем кремам и что-то записывала в свой блокнот.

Пришли в студию. Мимозина сидит с красным лицом и материт всех на чем свет стоит. Перед ней лежит плакат с младенцем и сырками, рядом стоит Ромашкина и оправдывается.

– Убью сволочь, вот пусть только явится – убью! – заорала Мимозина.

– Что случилось? – поинтересовалась я.

– Полюбуйся! – крикнула она и швырнула плакат в мою сторону.

– Плакат как плакат, зубы белые, голова младенца, щербинок, кажись, на каждом зубе одинаковое количество. А что не так? – удивилась я.

– А уши?

Посмотрела на уши. Действительно, на плакате изображен безухий младенец. Вернее, уши-то у него есть, но они в плакат не поместились.

– А как это могло получиться? – удивилась я.

– А вот не знаю как. Наверно, Швидко, когда к печати готовил, о чем-то другом думал и ширину не рассчитал. Убью гада, ну за что мне такое наказание! Э-эх, одна радость – листовки с огурцами получились на славу и этикетки сегодня наконец-то сдаем. Но все равно – убью подлеца.

Пришел Пробин, посмотрел на плакат и убежал за калькулятором. Вернулся, что-то посчитал и сказал, что Швидко придется работать на студию бесплатно пять лет, чтобы возместить расходы на печать пятисоттысячного тиража плакатов.

– Да он сопьется скоро, вздохнула Мимозина.

Пришел Швидко, и все дружно накинулись на него.

– Вы что? – возмутился он. – Вы меня за дурака держите? Вот файл, который я отдавал в типографию, можете посмотреть.

Проверили файл, действительно, младенец как младенец, с масштабом все в порядке. Стали звонить в типографию. Те свою вину отрицают и говорят, что напечатали то, что им предоставили. Пробин с Мимозиной собрались и поехали выяснять отношения. Вернулись через час.

– Нашли виноватого, это типография заказ запорола, будет новые печатать за свой счет.

– Вот, а на меня всех собак повесили, я теперь работать не могу, настроения нет, – сказал Швидко и сел гонять машинки.

На меня даже не смотрит, поздоровался сквозь зубы, и все. Вот негодяй!

Урсула села на диван, заварила себе чай и о чем-то задумалась.

– Наверно, сочиняет концепт для упаковок, не мешайте ей, – сказала Мимозина.

Полезла в ЖЖ. Нашла очень интересного пользователя: Аморалиуса. Пишет рассказы из своей жизни. Матерится, правда, много, но рассказы очень даже ничего, покруче, чем у Злоедрючки.

Часа два смотрела в спину Швидко и думала: поговорить с ним сегодня или не стоит?

Решила позвонить Нане.

– Даже и думать забудь, – прошипела Нана в трубку. – Не стоит унижаться.

Не стоит так не стоит. Пошла к техническому дизайнеру и поинтересовалась, как продвигаются дела с эскизами сайта.

– Я тебе сказал, что мы этим заниматься не будем, вот придумаю что-то новое, тогда тебе скажу.

– Какое новое, когда у нас сроки поджимают? – возмутилась я.

– Ничего не знаю, иди с Мишкиным разбирайся, – и он демонстративно надел наушники.

Пошла к Мишкину, поинтересовалась, как поживает его кошачий выводок.

– Хорошо, – ответил Мишкин.

– Мне бы это… ну, в общем… ну это… – замялась я.

– Саша, не выпендривайся, я передумал делать новые эскизы, режь шаблоны по старым, – сказал он дизайнеру.

– Я-я-я-я? Я не буду. Так не честно. Это все ты, ты не хочешь, чтобы наша студия выигрывала награды, тебе лишь бы проект сдать, – завопил он, указывая на меня пальцем.

– А тебе лишь бы орать! – закричала я в ответ.

– Я не о себе думаю, а обо всех нас.

– Так вот и думай, что нам деньги нужны! – выпалила я и пошла на свое рабочее место.

Да-а-а, нервы у меня, похоже, ни к черту, на всех кидаюсь. Решила немного расслабиться, прийти в себя и позвонить производителям огурцов, поинтересоваться, когда будем начинать работу над сайтом. Пляшущие огурцы так и стоят у меня перед глазами, я даже придумала, как они будут переворачиваться, хрустеть, а потом трансформироваться в помидоры. Вот только как они будут превращаться в грибы, а после в кабачковую икру, я еще не придумала, но это неважно. Теперь, после того как я приехала из Киева, надеюсь, ни у кого не возникнет желания поспорить со мной и обвинить в том, что я ни в чем не разбираюсь.

Снова полезла в ЖЖ, не выдержала и написала комментарий Аморалиусу.

Вам не кажется, что девушка из вашего рассказа не заслуживает счастья?

Не кажется, не хрен тут выкать, – ответил Аморалиус.

Вот хам. Вообще я сделала интересное наблюдение: чем больше у человека читателей в живом журнале, тем наглее он себя ведет. Его все вокруг хвалят, восхищаются его талантом, а он изредка бросается репликами типа «спасибо, признателен, да, я гениален», а еще чаще посылает всех куда подальше или хамит. И что самое интересное – народу это, похоже, нравится. Например, одна девушка написала в своем дневнике:

Ура-а-а! Наконец-то! Вчера Аморалиус послал меня на фиг. Я ждала этого уже год. Он наконец-то обратил на меня внимание. Ура-а-а!

Не понимаю я таких людей, что прикольного в том, что тебя кто-то послал на фиг?

Может, и мне заняться писательской деятельностью? Решила приступить немедленно. Разместила в своем журнале парочку из тех стихотворений, которые забраковали на сайте poez.ru, и одно, которое я написала вчера для гада Швидко:

 
Как будто не было тебя,
Ночей бессонных, дней унылых.
Все замерло во мне, застыло,
В морщинках тоненьких вдоль лба.
 
 
Как будто не было тебя.
Я, как змея, меняю кожу.
И сердца колокол тревожный
Давно молчит, не бьет в набат.
 
 
Как будто не было тебя.
Удар – и после амнезия.
Но ты по-прежнему Мессия,
И я – раба.
 

* * *

 
Мне кажется, не кончится зима.
Метут снега, и нет конца им края.
На книжной полке классиков тома
Пылятся. Аллергия – я чихаю.
 
 
Твои слова не трогают глубин
Души, они поверхностны, как пена.
Я с жадностью вдыхаю никотин,
Все чаще приставляя бритву к вене.
 
 
А как все начиналось, боже мой.
Как трепетно и нежно начиналось.
Корабль плыл, и реял над волной
Из светлых грез девичьих алый парус.
 
 
Где смысл жизни, где и суть и соль?
Когда судьба на грани разрушенья?
Ты не доплыл, и нежная Ассоль
Нашла в других объятьях утешенье.
 
 
Корабль надежд увяз в волнах песков.
Он сбился с курса, не доплыв до цели.
Лохмотьями пурпурных парусов
В душе моей ты затыкаешь щели.
 
 
Мы на мели, вздымается корма
Над будущим роскошным женским бюстом.
Мне кажется, не кончится зима,
Не кончится, и память не отпустит.
 

* * *

 
Люби меня долго, Сережа.
Люби меня каждым взглядом.
Так, как никто не сможет,
Да мне никого и не надо.
 
 
Люби меня каждой лаской,
И нежностью губ желанных.
И каждой согласной и гласной,
Что льются бальзамом на раны.
 
 
Люби меня каждым вздохом,
Ладони мои согревая.
Когда пред тобой, как пред Богом,
Стою беззащитно нагая.
 
 
Люби меня нежно-нежно,
Безумно, неистово, страстно.
Мой ангел, не падший, но грешный.
Мое долгожданное счастье.
 

Подумала и добавила еще одно стихотворение, посвященное гаду Швидко:

 
Божественно прекрасен лик
И нежен шепот твой.
С девичьих губ сорвался крик:
«Возьми меня с собой!»
 
 
На зависть смертным и богам,
Ты мудр был и смел.
Ласкала тонкая рука
Лицо, белей, чем мел.
 
 
Что видел ты в душе больной?
Каких достиг глубин?
Когда в единое одно
Сливались «ян» и «инь».
 
 
Что прочитал в моих глазах,
Подернутых тоской?
У ног твоих легла, как прах,
Желанный мой, родной.
 
 
Как долго я тебя ждала,
Мой странник-пилигрим.
С тобой одним я стать смогла
Собой, с тобой одним.
 

Полезла в сообщество, где собираются любители пографоманить, и написала им, что я тоже не против вечерком посидеть на балконе с бокалом хорошего вина и сигарой и накатать пару-тройку стишков. Дала ссылку на свой журнал. Посмотрим, какая будет реакция. А вдруг? Я тогда и Аморалиуса, и Дрючку за пояс заткну.

Позвонила производителям огурцов.

– Вы знаете, все у вас хорошо, но вот сайты дорогие, – ответил мне директор.

– Мы адекватны рынку, – выпалила я зазубренную фразу, которую смогу повторить и в девяносто лет, разбуди меня среди ночи, – если доживу, конечно, до такого возраста.

– Это мы понимаем.

– К тому же, – продолжила я, – вы ведь не ездите на «Запорожце», зачем же вам сайт-«запорожец»? Мы делаем сайты-«мерседесы».

– Да мы понимаем, но пока обойдемся сайтом-«Жигули». У меня у самого жигуль, а еще год назад я разъезжал на «Запорожце», и могу вам сказать, не такая уж плохая машинка. Спасибо, если что – мы о вас помним, – ответил директор и положил трубку.

Вот черт, похоже, я ляпнула что-то не то. Впредь буду осторожнее.

Решила залезть в ЖЖ и посмотреть, что там написали про мои стихи. Приготовилась принять любую критику, поскольку сама знаю, что стихи у меня пока неказистые, но это совсем не означает, что они не могут стать лучше. Чай, Пушкин тоже не сразу Пушкиным стал.

Села и стала ждать ответа. Разговаривая по мобильному телефону, в офис вошел какой-то странный молодой человек, осмотрелся по сторонам и сел в кресло Мимозиной.

– Да, да, да, говорите, каких именно? – закричал он в трубку. – Я вас не слышу, говорите громче.

Вот странная у людей, говорящих по мобильнику, привычка: ну, ты не слышишь, понятно, но зачем же в трубку-то орать?

– «Бабушек»? Сколько вам «бабушек»? Сто штук? «Бабушки» нынче по сто рублей за штуку, если оптом – скидка пять процентов. Когда? Хорошо, записываю. «Колобков» нет на этой неделе. Нет, не будет «колобков». «Козу» постараюсь, двадцать «коз» привезу, да, по двести рублей за штуку. – Он попрощался и стал набирать какой-то номер. Набрал и заголосил: – Дима? Это я. Готовь срочно сто «бабушек» и двадцать «коз». Кстати, когда «колобки» будут? Ну ладно, пока.

Крайне странный молодой человек, ну, понятно торговать козами, но бабушками и колобками? И что же это получается, в нашей стране бабушка стоит в два раза дешевле, чем коза? Интересно, кому это понадобились сто бабушек и откуда он возьмет колобков?

Посетитель тем временем осмотрелся, поерзал в кресле, уставился на меня и спросил:

– Мимозина где?

– Не знаю, – ответила я.

– Та-а-ак, – молодой человек посмотрел на часы, встал и ушел, даже не попрощавшись.

Через минуту в офис зашла Мимозина и, ехидно ухмыльнувшись, рассказала, что подарила злополучный крем для лица сплетнице Юле из соседнего офиса.

– Ко мне мой Лешка не заходил? – поинтересовалась она.

– Какой Лешка? – спросила я.

– Ну, мой молодой человек.

– Нет, идиот какой-то заходил, сидел в твоем кресле, бабушками и колобками торговал, а Лешки не было.

– Так это он и был, – улыбнулась Мимозина.

– А где он колобков берет? – спросила офис-менеджер.

– Дураки вы. Это модели плащей такие. Просто для удобства, чтобы не называть по артикулу, им дают условные названия. Понятно?

– Понятно, – ответили мы.

Полезла в ЖЖ. Никто мои стихи пока не оценил, ну что ж, подожду до завтра.

Программист распечатал на хорошем листе бумаги какой-то текст на английском языке и повесил его в рамочке над своим рабочим столом.

– Это что? – поинтересовалась я.

– А это он очередное свидетельство получил, что он не полный дебил, – ухмыльнулся технический дизайнер.

– Это не «очередное свидетельство», а важный документ, подтверждающий, что я прошел курс повышения квалификации и получил сертификат, – важно произнес программист.

– Ага, такой сертификат выдают в первом классе школы, – фыркнул технический дизайнер.

Предвидя, что сейчас начнется ругань, арт-директор посмотрел на них и сказал:

– Парни, поехали кататься.

– И я с вами, – откликнулся Швидко.

– Я тебе покатаюсь! Сиди логотипы доделывай для строительной компании, – накинулась на него Мимозина.

Урсула загорала на диване с чашкой чая до глубокого вечера, потом подошла к арт-директору и сказала, что, похоже, придумала концепцию этикетки, упаковки и рекламной кампании для кремов.

– И какую же? – поинтересовался арт-директор.

– Глобальную, завтра расскажу, мне надо еще подумать, – она собралась было уходить, но Мишкин вызвал ей такси и строго-настрого приказал ехать домой.

– Надо будет ее свозить в Коробовы Хутора, показать наши местные достопримечательности, – сказала Мимозина.

– Что за Хутора? – поинтересовалась я.

– Как, и ты там не была? Это очень красивое место под Харьковом. Там в основном частные владения, у моего знакомого там что-то вроде зоны отдыха: уютный домик в стиле украинской хаты, с рестораном и номерами. Можно взять лодку. Договорюсь-ка я с Лешкой, повезем Урсулу на прогулку, заодно и тебя возьмем.

– Хорошо, – согласилась я.

Пришла домой в девять вечера. Мама с папой смотрят телевизор. Рассказали мне, что сегодня Васькин Нах-Нах подавился ложкой и чуть не задвинул коньки.

– И что?

– Ветеринара вызывали, еле спасли, – ответил папа. – Правда, врач предлагал зарезать его на фиг, но Васька не позволил резать любимца семьи.

Выпила чаю и пошла спать. Не спится мне что-то. Вертелась с одного бока на другой, никак не могу заснуть. Позвонила Нане.

– У тебя сегодня нет желания стать лесбиянкой?

– Нет. А у тебя?

– А у меня вообще никаких желаний больше нет.

– Тебе надо срочно с кем-то познакомиться, – забеспокоилась она.

– Где знакомиться? Я ж с работы домой, из дома на работу.

– В метро можно, – предположила Нана. – Я подумаю, – ответила я.

Натянула на уши одеяло и заплакала. Вот так на ровном месте, практически из-за ничего, рушатся отношения. Ну ладно, я дура молодая, но он же взрослый мужчина, мог бы и раскинуть мозгами и понять, что я совершенно не виновата. Не буду я никого слушать, завтра же поговорю с ним. Не могу больше так мучиться. Я люблю тебя, Сережа, очень люблю.

День пятьдесят первый

Проснулась от страшной ругани, доносящейся с лестничной площадки. Соседка, квартира которой расположена под Васькиной, костерит Ваську и его жену, выражая недовольство тем, что сверху постоянно раздается топот, визг и, кроме того, распространяется отвратительный запах.

– Балкон открыть нельзя, вонь развели! Это вам не хата, езжайте в деревню и разводите своих свиней! – кричала она.

– Сама ты свинья, это домашние животные! – возмутилась Васькина жена.

– Ты еще корову заведи! – парировала соседка.

– И заведу, а еще коня заведу, пошла на фиг, карга старая! – огрызнулась Васькина жена и отправилась восвояси.

Через пятнадцать минут в дверь позвонил Васька и попросил папу.

– Я у тебя, сосед, поинтересоваться хотел, – начал он, – ты вот собаку держишь, посоветуй мне, какую книжку купить, чтобы послушанию поросят научить.

– Я не знаю, – ответил папа, – мы Майкла послушанию не учили.

В ответ Майкл, дабы доказать, что его действительно ничему не учили, стал лаять на Ваську и грозно рычать.

– К тому же собака есть собака, а свиньи – совсем другое дело, – вставила мама.

– Это я знаю, но книг о воспитании свиней нет, вот я и решил купить книгу об обучении собак, а еще подумал, может, у вас есть. Мы с женой решили, что будем с помощью свиней трюфеля искать. Вон вчера показали по телевизору, что во Франции так многие делают, а потом сдают трюфеля в дорогие рестораны. Знаешь, сколько один трюфель стоить может? – шепотом сказал Васька, оглядываясь по сторонам.

– В наших лесах трюфеля не водятся, – ответил папа.

– Ну, это еще не доказано, никто их просто не искал, а вот я найду. Ну, ладно, пошел я тогда. На нет и суда нет, – сказал Васька и удалился.

– Сдурел он, что ли? – удивилась мама.

Стою на остановке, жду маршрутку. Вдруг останавливается дорогая иномарка, из нее выглядывает Олька и манит меня рукой. Села в машину.

– Познакомьтесь, это Олег, а это Мила, – сказала Олька.

– Очень приятно, – кивнула я.

Олег довез нас до метро, поцеловал Ольку и что-то нежно промурлыкал. Олька промурлыкала в ответ, и мы вышли.

– Ну как он тебе? – спросила Олька.

– Ну, нормальный, я его, кажется, где-то видела, – предположила я.

– Наверно, по телевизору, он известный человек. Любит меня, на руках носит, – мечтательно сказала Олька.

– Это хорошо, – ответила я.

Всю дорогу, пока мы ехали в метро, я судорожно пыталась вспомнить, где я видела этого мужика. Олька без умолку что-то тараторила, и только когда я вышла на своей станции и двери вагона, увозящего подругу, захлопнулись, я вспомнила, что фотографию этого человека мне показывала Нана, когда рассказывала о своих поклонниках.

– А вот этот самый перспективный, – говорила она тогда, попивая вино. – Олег, очень богат. Я его держу на крючке и тихонечко тащу, чтобы не сорвался. Еще пару месяцев помучаю и выйду за него замуж.

Ерунда какая-то получается. Что мне теперь делать? Нану я люблю, в конце концов, она мне ближе, чем Олька, но ведь Олька только-только избавилась от мужа-пьяницы и стала налаживать свою личную жизнь? Решила молчать, как партизан, пусть сами разбираются, у меня своих проблем хватает.

Зашла в офис. Швидко с Мимозиной обсуждают логотип строительной компании.

– Мне все нравится, Сереженька, я думаю, клиенту тоже должно понравиться, но тебе не кажется, что красный цвет немного не к месту?

– Ну, это зависит от того, за кого собирается голосовать руководство компании, – сказал Швидко, – если за Яблочкина, тогда точно не к месту, а если за Плющенко, то очень даже актуально.

– Ну хорошо, я отправлю так, как есть, а потом подумаем, – ответила Мимозина.

– Я сегодня в шесть ухожу, – сказал Швидко.

– И куда же? – улыбнулась Мимозина.

– Мы с любимой девушкой идем в гости к моим друзьям на ужин, – ответил Швидко и пошел на свое место.

Нет, ну какой подлец! Обязательно это было говорить при мне? Не успел расстаться с одной девушкой, а уже другую завел. Ненавижу скотину! НЕНАВИЖУ!

Сжала губы, чтобы не заплакать, и уткнулась носом в компьютер. Решила, что напишу ему письмо и выскажу все, что я о нем думаю. Все равно мне терять уже нечего. Пусть идет со своей любимой девушкой ужинать, чтоб его вспучило после этого ужина, чтоб он костью подавился, сволочь несчастная! Злая как черт, полезла в почту. Там письмо от Швидко:

Солнышко, прости меня. Я не имел права плохо о тебе думать, в конце концов, ты молодая и красивая девушка и имеешь право выбирать, с кем тебе лучше, а я тебе пока что не муж и не имею права указывать. Просто мне стало немного обидно, и я сорвался. Если я еще тебе дорог – прости меня. Пойдем ужинать к Юльке? Целую. Вечно твой Сережа.

Нет, не сдержалась, слезы хлынули из глаз, пришлось идти в туалет и рыдать в кабинке. Наплакалась вдоволь, вернулась и написала ответ:

Я тебе все объясню вечером. Пойдем ужинать. Люблю тебя безумно!

Швидко повеселел и стал распевать какую-то песенку. Я полезла в ЖЖ посмотреть, что же мне написали про мои стихи. Не стоило этого делать в такой счастливый день, но любопытство всегда было моим главным пороком. Из-за него меня даже чуть не исключили из школы, когда я подглядывала в замочную скважину в кабинет истории, где физкультурник срывал одежду с исторички. Правда, подслеповатая историчка что-то унюхала своим длинным носом, как кошка подскочила к двери и обнаружила меня.

Возвращаясь к стихам. Человек пять сказали, что стихи слабенькие, двое усомнились, стихи ли это, а еще трое своими ответами довели меня до белого каления.

Ну разве стоило на это тратить время? – написал один.

Девушка, в вашем возрасте можно было бы пограмотнее писать, – вставил второй.

Да ну ее, таких писак-недоучек полон Интернет. Все в Пушкины метят, потом переспят с каким-нибудь издателем и книженцию выпустят. Раскрутятся и будут рассказывать, какие они гениальные, – написал третий.

Такого оскорбления я простить не могла и накропала в ответ:

Да, я не Пушкин, я никогда не напишу «Бородино» или «На смерть поэта», но это не дает вам право оскорблять меня. Подите все вон, идиоты хреновы. Нечего мои стихи читать, раз они вам не нравятся! Чтобы я вас больше не видела! Мудачье!

Отправила и стала ждать. Не прошло и минуты, как один из них написал:

Ха-ха-ха! Ну что можно требовать от человека, который даже не знает, кто написал «Бородино» и «На смерть поэта»? Не срамилась бы! Иди деткам сопли вытирай, Маня, и Лермонтова читай.

Блин, как я могла перепутать Лермонтова с Пушкиным? Позорище! Все, теперь мне вход в литературные круги заказан. Не дай бог, еще кто-нибудь узнает об этом.

Напрасно надеялась. Очень скоро о моей ошибке узнали тысяча человек, что были в друзьях у типа, посоветовавшего мне деткам сопли вытирать. Он, дебил, в своем дневнике разместил ссылку на мой. Написал, что некоторые Мани, решившие стать поэтами, не могут Пушкина от Лермонтова отличить. Я разозлилась и удалила свой журнал. Правда, напоследок написала умному товарищу лаконичную фразу, из которой привести могу только слово «пошел» и предлог «на».

Все, буду теперь пассивным пользователем, буду читать, что пишут другие. Не нужен мне больше никакой журнал, толку от него, как от козла молока. Ерунда все это, главное, что у меня есть любимый человек.

С трудом дождалась вечера. В полшестого, забыв о конспирации, вышли вместе со Швидко.

По дороге попыталась ему все объяснить. Поведала о том, как боялась сорвать переговоры, как купила книжку Скворцова и тренировалась по ней, как хотела визуализировать Багатского, но не стала рассказывать ему о такой глупости, не желая показаться чокнутой.

– Прости меня, я такой дурак, – вздохнул Швидко и обнял меня.

– Я тебя люблю, очень, ответила я и прижалась к его губам.

Пришли к Юльке. Сегодня пригласили на ужин не только нас. За столом уже сидели известный архитектор Зябликов и еще один друг семьи Олег Кочет.

– Познакомьтесь, – сказал Юля. – Это гениальный архитектор Зябликов, а это наш батюшка.

– Настоящий батюшка? – заинтересовалась я.

– Самый что ни на есть, – ответил Олег и пожал мне руку.

Сели за стол, выпили водки, закусили. Швидко водку пить отказался.

– Да что ж такое? – удивился муж Юли. – Уже который раз отказываешься.

– Не могу, что-то не хочется, я лучше сока выпью. – Швидко взял пакет с соком.

– Ты что с мужиком сделала? – возмутился батюшка, хрустя огурцом.

– Ничего, – ответила я.

– Олег, кажись, твоя порнушка докачалась, – сказал Семен, вылезая из-за стола и направляясь к компьютеру.

– А, сейчас посмотрю. – Кочет пошел следом за ним.

– Он что, порнушку смотрит? – удивилась я.

– Так он же современный поп – с утра отслужил, а вечером расслабился, – улыбнулась Юля.

И тут из спальни вылезло существо мужеского пола с длинными черными волосами и упало на свободный стул.

– Есть хочу, – зевнуло существо, – сейчас только пойду зубы почищу.

– Это кто? – шепотом поинтересовалась я, когда существо исчезло в ванной комнате.

– Это мой первый муж, – сказала Юля.

– Он что, с вами живет? – удивилась я.

– Нет, он в Германии живет, но иногда приезжает к нам в гости. Мы считаем его членом семьи и очень давно с ним дружим. Да ты не смущайся, еще и не такое про нас узнаешь, – лукаво улыбнулась Юля.

– Да я не смущаюсь, – ответила я.

Посидели до одиннадцати вечера и стали собираться домой. Последние три рюмки водки были явно лишними. Швидко довез меня на такси до дома, довел до двери и даже помог вставить ключ в замочную скважину. Благо мама с папой уже спали, а то бы задали мне по первое число.

Откинулась на подушку. Какой сегодня счастливый день! Давно мне не было так хорошо и спокойно. Впервые поймала себя на мысли, что хочу выйти замуж. Господи, пусть у нас все получится. Это тот человек, которого я искала всю свою жизнь. Я безумно люблю его.