Текст книги "Девушка из письма (ЛП)"

Автор книги: Эмили Гуннис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Конечно, простите. Идемте, ― она осмотрела комнату в последний раз, потом повернулась к двери. И в этот момент ее каблук зацепился за маленький шпингалет, слегка выступающий над полом. Она резко остановилась. ― Что это?

Энди пожал плечами, вытащил сигарету из кармана и зажег ее. Сэм наклонилась, скользнув пальцем по шпингалету, и потянула. Он не поддавался, но после пары рывков люк начал подниматься, издавая громкий скрип, эхом раздававшийся в пустой комнате. Она отступила назад, чтобы осмотреть открывшееся пространство.

– Как, по-вашему, для чего это? ― Она посмотрела на Энди.

– А на что это похоже? ― он выдул дым во влажную комнату.

Сэм почувствовала волну тошноты, когда поняла, что пространство было достаточно большим, чтобы вместить человека, например, молодую девушку. Три на пять футов или около того, оно походило на гроб. Внезапно она застыла, парализованная, представив, что на несколько часов ее заперли в темноте, в тесном пространстве, где не было возможности двигаться, чтобы дать ей время подумать и полностью осознать урок. И когда Энди жестом показал, что пора уходить, она услышала тихий женский плач. Лишь чуть позже девушка поняла, что плакала она сама.

Грудь сжало, когда он потянул ее за руку к выходу ― в коридор, мимо прачечной, где, как ей казалось, возле раковин она видит неподвижно взирающих на нее девушек. Когда они достигли входной двери, она, пошатываясь, вышла наружу, на свежий воздух, испытывая потребность вдохнуть полной грудью.

– Милашка, ты в порядке? ― Энди отпустил ее руку.

– Простите, мне нужна минутка. Это было слишком сильно, ― она отмахнулась от сигареты, которую он ей предложил.

– Как я и сказал, ты понятия не имеешь. Чем скорее они снесут это место до основания, тем лучше. Наверное, тебе лучше уйти отсюда прямо сейчас.

Сэм, глубоко вздохнув, кивнула. Она не знала, почему ее так взволновало положение Айви, но в душной атмосфере дома она почувствовала страдания всех запертых там девушек. А учитывая смерть Отца Бенджамина и потенциальную связь с ним Китти Кэннон, она инстинктивно чувствовала, что просто должна опубликовать эту историю.

Если Матушка Карлин еще жива, ее нужно найти. Но сначала ей нужно точно знать, почему Китти Кэннон пришла на следствие по делу Отца Бенджамина. Она могла бы позвонить в офис Кэннон, просто чтобы разведать обстановку. Если при упоминании обители Святой Маргарет последует хоть какая-то реакция, она поймет, что что-то нащупала. Потом, при случае, навестить одну из монахинь, чтобы та проболталась о связи Кэннон с обителью Святой Маргарет, и дело сделано.

Она посмотрела на часы: половина восьмого утра. Еще два с половиной часа до того, как ей нужно появиться в агентстве. Если она поторопится, ей, может, даже удастся обнаружить Матушку Карлин. Она посмотрела на Энди.

– Я бы хотела сегодня купить вам выпить, чтобы отблагодарить за беспокойство. А если вы сможете вспомнить название дома престарелых, порция будет двойной.

 Глава 9

Воскресенье, 5 февраля, 2017

Ричард взглянул на часы, и, поняв, что прошла только половина сеанса, перевел взгляд обратно на Китти. Его руки были влажными, и он, обхватив скрещенные ноги, сжал их.

– Что случилось, когда ты вышла из церкви?

– Я немного постояла, пока взрослые болтали вокруг меня. Как раз собиралась пойти на автобусную остановку. А потом увидела ее, ― голос Китти дрогнул, она замолчала.

Ричард глубоко вздохнул.

– Все хорошо, Китти, приди в себя.

Женщина прокашлялась и закусила губу.

– Она спряталась за одним из надгробий и подавала мне знаки. ― Китти встала и вернула снежный шар обратно на полку, с которой его взяла.

– Ты сразу поняла, что это твоя сестра? ― задавая вопрос, он не смотрел на нее, уставившись на ее пустой стул, словно пребывал в состоянии шока.

– Нет. Я видела, что она моего возраста, но не знала, кто она. В любой другой день я, может, решила бы, что она хочет поиграть со мной, но из-за мамы я была очень расстроена, поэтому меня это сразу взволновало. Каким-то образом я почувствовала, что что-то было не так. ― Она снова помедлила. ― Я осмотрелась, чтобы понять, мое ли внимание она пыталась привлечь. Я подумала, что, может, придумала ее или она была призраком. Потом она приложила палец к губам, чтобы дать мне знак вести себя тихо, и поманила меня к себе.

– И ты пошла? ― тихо спросил Ричард.

– Да. Никто на меня не смотрел. Люди в то время мало обращали внимание на детей, и, конечно, моих родителей там не было. ― Китти подошла обратно к балконным дверям и посмотрела на Ричарда. Он сгорбился, было заметно, что ему некомфортно. Она отвернулась, снова глядя в сад.

– И что она сказала, когда ты подошла? ― выдавил Ричард.

Китти все еще видела лицо сестры в тот момент. Несмотря на пятна грязи, ветки в волосах и слишком большую коричневую робу, она словно смотрелась в зеркало. Она взглянула вниз, на сандалии девочки с открытыми пальцами и обнаженные руки и, повинуясь порыву, сняла пальто и накинула на нее. Ее сестра, дрожа, протянула руку, и Китти взяла ее.

– Когда я впервые подошла к ней, она ничего не сказала. Мы побежали к сараю. Мы провели там всю ночь. Она была слишком напугана, чтобы двигаться. Она рассказала мне, что ее зовут Эльвира и что она убежала из обители Святой Маргарет. Она несколько часов просидела снаружи, в снегу, ожидая меня на кладбище с утренней службы. Я знала, что мой отец будет ужасно беспокоиться, но она не позволила мне уйти и поискать помощь. Она просто повторяла: «Они убьют меня, если найдут. Они убьют меня». ― Голос Китти снова дрогнул, она, глядя в окно, скрестила руки, крепко обнимая себя. ― Она была такой уставшей и голодной. Я хотела ей помочь, но она не позволяла мне уйти.

– Но, в конечном счете, ты пошла за помощью? ― спросил Ричард, наконец, подняв взгляд.

– Да, она все же позволила мне уйти, с одним условием. Она заставила меня пообещать не звать ее. Она сказала, что иначе нас найдут. Потом показала мне ключ, которым воспользовалась, чтобы сбежать. Она выдвинула болтающийся кирпич в стене сарая и засунула за него ключ. Сказала, если я вернусь, а она уйдет, мы с отцом должны воспользоваться им, чтобы открыть люк на кладбище, потому что это может быть единственный способ ее отыскать.

– И ты им воспользовалась? ― тихо спросил Ричард.

Китти повернулась и посмотрела на него. Он отвел взгляд и протянул дрожащую руку за стаканом с водой.

– Нет. Отец Бенджамин сказал, что она умерла. Но что, если нет? Что если он солгал? Я должна была вернуться. Я могла ее спасти.

– Китти, ты когда-нибудь возвращалась в обитель Святой Маргарет? ― спросил Ричард, его плечи опустились, челюсть сжалась.

Она медленно покачала головой.

– Ты думаешь, что ключ все еще может быть там? Что твой сон говорит об этом?

Китти все еще чувствовала необъятность ночи, когда она, отважившись, выскользнула наружу. Черная дыра впереди была полна звуков, на деревьях ухали совы, кто-то шуршал в подлеске. Когда она бежала, спотыкаясь и падая в темноте, то чувствовала, как холод, словно живой, тянет ее назад, замедляя, пытаясь пленить. Лицо и руки начали терять чувствительность, и живо нахлынули мысли об отце: как он одевал на нее пальто, которое сейчас носила Эльвира, застегивал пуговицы, улыбался, натягивая на нее шапку с помпоном.

– Я думала, что знаю обратный путь от церкви к дороге. Думала, отец, должно быть, меня ищет. Но было так темно, что я ничего не видела. Я была напугана. Я долго искала дорогу, но у меня начала кружиться голова. Я упала, замерзла и промокла, и была очень сильно напугана. Мне было всего восемь. Я пыталась вернуться обратно к Эльвире, но и ее не смогла найти. Поэтому я сделала то, чего она умоляла меня не делать. Я закричала, прося помощи.

Китти посмотрела на свои руки. Крошечная дырка рядом с ее ногтем наполнилась кровью. Красная дорожка потянулась к кончику пальца, а она, словно наяву, слышала бряцанье столовых приборов по тарелке и видела отца, мерящего шагами кухню их крошечного нетопленного дома. Она пристально смотрела на него, а он каждые несколько секунд нервно отдергивал тюлевую занавеску, чтобы взглянуть на узкую заросшую тропинку. Она словно чувствовала вкус дешевого хрящеватого тушеного мяса, которое приготовила для них исполненная благих намерений соседка, пока ее мать была в больнице. Ее саму выписали всего несколько дней назад после того, как нашли едва живой в канаве, в которую она упала, пытаясь помочь своей сестре. Сестре-близнецу, о чьем существовании пару недель назад она даже не подозревала.

– Доедай, Китти, уже поздно, ― сказал отец, отодвигая тарелку и соскабливая остатки в мусорное ведро.

Китти посмотрела на часы: без десяти семь, спать ей только через час.

– Что случилось, папа? ― тихо спросила она.

– Хватит вопросов, Китти, ― отрывисто бросил он. ― Время ложиться спать. ― Он стремительно потащил ее вверх по ступенькам, впихнул в ночную рубашку, выключил свет и исчез, даже не спросив, не нужно ли ей в туалет во дворе. Она слышала, как он наводит порядок, звон тарелок, грохот столовых приборов в комоде. Затем, наконец, стук в дверь.

Она села на кровати, спустив ноги на холодные доски пола, потом, крадучись, двинулась по скрипучему полу спальни. Медленно и осторожно она приоткрыла дверь, настолько, как осмелилась, и обнаружила на выцветшем синем коврике в прихожей Отца Бенджамина.

– Проходите, Отец. ― Китти видела, как двое мужчин направились к гостиной и исчезли внутри; когда дверь плотно закрылась за ними, громкий щелчок эхом прокатился по ступенькам.

– Ты знаешь, как твоя сестра оказалась в обители Святой Маргарет? ― спросил Ричард, выдергивая Китти обратно в настоящее.

– Большую часть своей жизни мама была больна, почечная недостаточность. Думаю, отец искал утешение на стороне. Подозреваю, мы обе родились в обители Святой Маргарет, и, вероятно, наша мать умерла при родах. ― Китти закрыла глаза. ― Затем, по какой-то причине, отец забрал домой только меня.

Ричард откашлялся.

– Ты не злилась, что он решил бросить Эльвиру?

Китти посмотрела на него.

– Сомневаюсь, что мама предоставила ему выбор.

Ричард помедлил прежде, чем заговорить.

– Ладно, но мне нужно удостовериться, что в свете случившегося ты осознала свои чувства к отцу. Ты рассказала мне, что у него была связь, что эта женщина, твоя биологическая мать, вероятно, умерла при родах. И что твой отец решил взять себе только одного ребенка. Но ты не злишься на него за то, что случилось с Эльвирой.

Китти посмотрела на него.

– Мама была очень больна. Отец не смог бы справиться с близнецами. Он думал, что Эльвиру удочерят, и она будет счастлива.

– Но почему, по-твоему, он выбрал тебя? ― спросил Ричард. ― Очевидно, это трагическим образом изменило жизнь Эльвиры, но во многих отношениях тебе тоже пришлось нелегко. Нести эту ношу всю свою жизнь. Но ты во всем этом не виновата, Китти.

– Виноват мой отец, ты это имеешь в виду? ― Ее отражение в стекле смотрело прямо на нее, она мягко коснулась его кончиками пальцев. Она все еще слышала голос отца, доносившийся сквозь закрытую дверь из гостиной годы назад.

– Она была моей дочерью, Отец. Я имел право знать, что она вернулась в обитель Святой Маргарет.

Рука Китти дрожала, пока она вела ее вниз по перилам. Она спускалась вниз на цыпочках, отчаянно пытаясь не потревожить спящие доски пола. Когда она достигла подножия лестницы, сердце ее билось так сильно, что было больно. Голоса мужчин слышались так четко, словно она находилась с ними в комнате.

– Со всем должным уважением, Джордж, но ты при рождении отказался от своих прав на Эльвиру. ― Голос Отца Бенджамина звучал спокойно и умиротворенно, словно он читал проповедь в церкви.

– Я думал, ее удочерили, думал, что она попала в любящий дом. ― Голос отца, напротив, звучал безжизненно и напряженно; Китти могла представить, как он ходит взад-вперед, а священник сидит и смотрит на него.

– Она провела в приемной семье первые шесть лет своей жизни, ― сообщил Отец Бенджамин.

– И что случилось? ― Джордж заговорил чуть громче.

– Точно не знаю, но им пришлось с ней нелегко. Говорили, что она была проблемным ребенком. ― Китти услышала покашливание Отца Бенджамина и представила, как он, расслабленно скрестив ноги, потягивает выпивку.

– Даже если так, ребенка не возвращают, словно не понравившийся подарок, ― Джордж снова мерил шагами гостиную. Китти слышала это в его голосе, чувствовала, как слегка дрожит пол.

– Часто случается, что парам, которые считают, что не могут иметь детей, после усыновления удается зачать ребенка. Эльвире было очень тяжело привыкнуть к новому малышу. Говорили, что пару раз она пыталась навредить ему. ― После комната погрузилась в молчание; Китти запаниковала, решив, что они собрались выйти, и повернулась, чтобы броситься обратно вверх по ступенькам.

– А вы пытались найти для нее другую семью? ― в голосе Джорджа слышалось смирение.

– Да, но молодым парам не нужна проблемная девочка шести лет. Они берут малышей, ― произнес Отец Бенджамин.

– Но почему вы мне не сообщили? ― Китти слышала в голосе отца покорность.

– Хелена была так больна, Джордж, что ты едва мог позаботиться о Китти. Я не хотел взваливать на тебя эту ношу. К тому же, твои обвинения довольно спорны. Мне напомнить, как ты приходил, умоляя нас помочь заставить проблему исчезнуть? ― Голос священника теперь звучал жестче.

– Я знаю, Отец, и благодарен за это. Просто это шокировало Китти, да и мне было тяжело. Пытаться объяснить ей, что случилось, и почему мы никогда не говорили, что у нее есть сестра. Доктор Джейкобсон сказал, что нужно дать ей время, но каждую ночь ей снятся кошмары. Она все еще не пришла в себя. И теперь вы говорите, что бедная девочка мертва. Я не могу помочь, но чувствую ответственность. Где ее похоронили?

Китти затаила дыхание.

– На кладбище рядом с обителью Святой Маргарет. Мы благословили ее и устроили ей подобающие похороны, ― голос Отца Бенджамина снова смягчился.

– Почему она не попала в больницу? Вы не могли просто похоронить ребенка без соответствующих инстанций, ― голос Джорджа сломался.

– Доктор Джейкобсон подписал свидетельство о смерти. Все по правилам, Джордж. Это было прискорбно, но она сама решила сбежать в одну из самых холодных ночей года. Теперь тебе больше не стоит сожалеть. Лучше сосредоточься на здоровье Хелены и помоги Китти пережить это трудное время. Думаю, мне лучше уйти. Я найду выход.

Китти взбежала по лестнице прежде, чем появился Отец Бенджамин. Всю ночь при мысли о сестре, которую никогда не знала, она рыдала в подушку. И отчаянно стремилась к ней, замерзшей и напуганной, одиноко лежащей в своей могиле.

– Она не похоронена в обители Святой Маргарет. ― Женщина взглянула на часы, зная, что их сеанс подходит к концу.

Ричард откинулся на спинку стула, тело его обмякло, руки вцепились в подлокотники, словно лишь они удерживали его. Он выглядел изможденным.

– Дом сносят, чтобы расчистить место для новой застройки. И раскопали кладбище, ― продолжила она. ― Я получила копию отчета о раскопках.

– И в нем есть детали того, что нашли на кладбище? ― медленно спросил Ричард.

– Некоторые женщины были похоронены вместе с новорожденными младенцами. Но ни в одной из могил не было детей постарше.

– Значит, ее похоронили в другом месте?

– Или она все еще жива, ― произнесла Китти, осторожно глядя на него.

– Как она может быть жива? ― Глаза Ричарда расширились.

Китти пожала плечами.

– Может, она сбежала, и кто-то ее подобрал. Если они лгали о случившемся с ней, могли солгать и о том, что ее похоронили. Или, может, все это время она скрывалась в обители Святой Маргарет.

Ричард поколебался прежде, чем заговорить.

– Это кажется совершенно неправдоподобным. Не думаешь, что она могла бы попытаться снова отыскать тебя?

– Нет, если винила меня за то, что я ее бросила, ― просто пояснила Китти. ― Впоследствии я размышляла о ночи, когда умер мой отец. Полиция разбудила меня в два часа утра. Мне было десять лет, я была одна. Мама была в больнице, отец навещал ее и попал в аварию по дороге домой.

– Мне жаль, Китти, ― Ричард покачал головой.

– Я только помню, как рассказывала им, что он был хорошим водителем. Что он не мог попасть в аварию. Мне хотелось спросить, почему они так уверены, что это был несчастный случай. Отец однажды рассказывал мне, что при отсутствии мотива убийство легко могло сойти с рук. Пришла соседка, а я сидела в своей комнате, пока не взошло солнце, вновь и вновь думая об одном: может, все же был мотив, может, кто-то захотел причинить ему вред.

Она замолчала и посмотрела на Ричарда, ожидая, что он подбодрит ее продолжать. Но он смотрел сквозь нее, не встречаясь с ней глазами, потом медленно перевел взгляд на часы.

Глава 10

Понедельник, 23 января, 1961

Джордж Кэннон, сидя на жестком деревянном стуле у больничной койки жены, смотрел, как по трубкам, тянущимся от ее бледного предплечья к трясущейся машине, ползут ручейки крови. Он сидел здесь уже сотни раз, держа ее за руку, разговаривая сутки напролет, пока диализ [25]25
  Диализ ― искусственная фильтрация крови при невозможности почек выполнять свою функцию


[Закрыть]  делал то, с чем не справлялись ее почки. Однако сегодня, когда он смотрел на ее истощенное тело и слушал напряженное дыхание, его не покидало ощущение неправильности происходящего. Казалось, минуты тянулись, будто часы, а ночь маячила впереди бесконечной черной дырой.

Он взглянул на тикающие часы. Десять вечера. Он не смог уйти, пока она не вернулась в палату. Все ее тело покрывали синяки от уколов бесконечных игл и, по его убеждению, от слишком грубого перемещения с кровати на кровать. Казалось, они никогда не заживали ― местами зеленые, где-то темно-фиолетовые, на бедре ― сразу пять, почти черные, словно бы сам дьявол оставил отпечаток руки, пытаясь утянуть ее вниз.

Старшая медсестра настаивала, чтобы он ушел в конце дня; он же хотел быть здесь. В конечном счете, его должность старшего суперинтенданта [26]26
  Старший суперинтендант ― высший полицейский чин; подчиняется помощнику главного констебля, либо (в лондонских районах) начальнику полиции метрополии или полиции Сити


[Закрыть] суссекской полиции сыграла свою роль, и ему позволили остаться. Хотя его решение и не зависело от ее согласия или отсутствия такового. Он терял контроль над всеми аспектами своей жизни, и никакая медсестра, да и никто иной, не смогли бы заставить его покинуть сегодня свою жену. Не тогда, когда каждая минута сна или яви, что он проводил вдали от нее, казалась серьезной ошибкой с его стороны. Скоро, очень скоро она его оставит, и он вечно будет ненавидеть себя за то, что покинул ее, пока она была еще жива.

Тук-тук-тук. По тихому коридору к ним направлялась старшая медсестра, стук ее каблуков становился все громче. Джордж посмотрел на лицо жены, проследовав по линии ввалившихся скул вниз к губам, таким сухим и потрескавшимся, что они кровоточили по краям.

– Она хочет пить, ей нужно больше воды, ― бросил он, когда медсестра вошла в палату.

– Мистер Кэннон, ― вздохнула она. ― Она все еще на пяти жидких унциях [27]27
  Жидкая унция ― единица измерения объёма жидкости, равная 1/20 пинты или 28,4 см3


[Закрыть], мне не позволено давать ей больше.

– А вы можете еще раз проверить? Она умоляла дать ей воды. Это и в самом деле имеет значение? Она ведь умирает, ради всего святого… ― он запнулся, глядя в уставшие глаза медсестры.

– Я знаю, это тяжело, ― проговорила она, проверяя работу машины для диализа. ― Но еще есть надежда, что мы найдем ей донора. Тогда у нее будет шанс. Может, вам поехать домой и немного поспать, мистер Кэннон? Мы о ней позаботимся.

– Я не поеду домой, ― Джордж встал.

– Как хотите, ― сухо отреагировала медсестра, поворачиваясь, чтобы уйти. У самой двери она обернулась, на ее подбородке блеснули редкие волоски. ― Процедура вскоре закончится. Когда машина остановится, прошу вас, найдите меня, и я ее осмотрю.

Он уже переживал это все ― отчаяние, безнадежность. Тело Хелены отвергло почку, которую ей пересадили два года назад. Он тогда обратился к Отцу Бенджамину с просьбой помолиться за нее. Ответ на молитвы был получен. Но в тот день их жизни изменились навсегда.

Время Хелены стремительно утекало, но для нее нашли почку. Однако в тот самый день, когда можно было бы праздновать ее возвращение к жизни, исчезла их дочь Китти. Они отчаянно искали ее два дня и две ночи, пока, наконец, не обнаружили грязное, ослабленное тело дочери в канаве в двух милях от престонской церкви. И Джордж, жене которого проводили трансплантацию в одном крыле больницы, а в другом лежала в коме его дочь, заключил сделку с Господом: если придется пожертвовать одной из них, то пусть это будет Хелена, а не Китти. И, кажется, два года спустя ему припомнили эти молитвы.

Он стоял, глядя на свое отражение в стекле. В окно гулко колотил ледяной дождь. В голове пульсировало так, словно череп готов был разорваться изнутри. Он повернулся и посмотрел на Хелену. Он не мог уйти, но и оставаться было невыносимо. Для него больше не было покоя, ― от себя не убежишь, и это сводило с ума.

Скрежет диализной машины и тиканье часов вгрызались в мозг Джорджа. Ему требовались все силы, чтобы сдержаться и не разбить их вдребезги. Он снова сел и закрыл горящие глаза. Все его тело дрожало и молило о сне. Он задышал ровнее, пытаясь успокоиться, но стоило расслабиться, как он начал падать, все ниже и ниже, будто песок в песочных часах. И резко проснулся, задыхаясь от тяжести, сдавившей грудь. Его взгляд с трудом сфокусировался на неподвижном теле Хелены. Ее ноги так распухли, что она больше не могла их поднять. Он жаждал вернуть время, когда она была свободна от этой боли. Перед мысленным взором пронеслись картины их первой встречи: она протянула руку, и волнистые светлые волосы упали ей на лицо, Хелена сняла очки и улыбнулась. Он не мог отвести от нее глаз.

Вскоре он жил лишь ради нее; он никогда не встречал никого похожего. Она была такой сильной и бесстрашной, и никто даже не мог предположить, что происходит внутри ее идеального тела. Когда спустя почти год после свадьбы, у нее начала кружиться голова и появилась усталость, они предположили, что это ребенок, которого так страстно желали. Однако через неделю они сидели в неверии в кабинете доктора Джейкобсона, пораженные скорбью и неспособные даже смотреть друг на друга. Не было ребенка, и быть не могло, а их семейная жизнь и будущее, которое они себе рисовали, ушли безвозвратно.

Джордж вышел в покрытый плиткой коридор и прокрался между кроватей спящих пациентов к испещренной пятнами стеклянной двери старшей медсестры. Он тихо постучал, затем медленно повернул ручку. Кабинет был почти пуст. Лишь вешалка для одежды, шкаф с документами и деревянный стол, где разместилась фарфоровая чашка, наполовину наполненная чаем. В углу потрескивало радио. Внутри никого не было.

– Добрый вечер, ― прошептал он.

– Джордж?

Раздавшийся сзади голос так сильно напугал Джорджа, что он наткнулся на стол, отправив чашку на пол со всем ее содержимым. Обернувшись, он увидел знакомое лицо доктора Джейкобсона, вот уже двадцать лет бывшего его семейным врачом, который сбрасывал промокшее от снега пальто и стряхивал снежинки с седеющих волос.

– Ты в порядке? ― он с беспокойством изучал Джорджа поверх очков-полумесяцев. Джордж чувствовал, как от него исходит холод ночи, видел лопнувшие капилляры на носу, пурпуром светящиеся на бледной коже.

– Да, я в порядке. Ты видел старшую медсестру, Эдвард? Процедура Хелены закончилась, и мне нужно вернуться к Китти.

– Еще нет. Вероятно, она делает обход.

Джордж поднял трубку телефона.

– Напрасно тратишь время, ― предупредил доктор Джейкобсон. ― Линии не работают из-за бури. Ты уверен, что все в порядке? ― Он повесил пальто на вешалку. ― Если тебе нужно уйти, я могу присмотреть за Хеленой.

– Правда? Ты побудешь с ней, пока я не вернусь?

– Конечно, ― доктор Джейкобсон, скрестив руки, понизил голос. ― Джордж, как дела у Китти?

– Несмотря на твои прогнозы, не похоже, что она приходит в себя, ― резко ответил Джордж. ― Она ужасно расстроена и беспокоится о матери. Она не хотела отпускать меня сегодня вечером.

Он знал, что Китти легко чувствовала его беспокойство и, что бы он ни делал, его ничто не могло заглушить. Ни виски, которое он пил перед тем, как заснуть на рассвете, ни заверения доктора Джейкобсона, что они найдут Хелене другую почку. Его дочь тревожилась с тех пор, как два года назад побывала на волосок от смерти. Она часто говорила, что в тот день, когда пропала, встретила свою сестру-близнеца. Когда она впервые рассказала об этом в больнице, Джордж решил, что это невозможно. Но, к его ужасу, это оказалось правдой. Эльвира вернулась из приемной семьи в обитель Святой Маргарет, а потом сбежала. Теперь же она умерла, и он всегда будет винить себя.

Он даже не видел девочку, но никогда не забудет, как Отец Бенджамин вошел в кабинет Матушки Карлин в обители Святой Маргарет.

– У тебя прекрасная дочь, Джордж. Хотя, к сожалению, ее мать не выжила.

Джордж тяжело опустился на стул.

– Это ужасно. Она страдала?

– Нет, она родила обеих, а потом истекла кровью. Очень быстро, мы ничего не смогли сделать, ― Матушка Карлин положила руку на его плечо.

– Обеих? ― спросил он. ― Ребенок был не один?

– У нее были близнецы, Джордж, но другая девочка немного застряла, так что какое-то время не дышала. Она жива, но нам нужно подержать ее здесь и понаблюдать за ней. Когда она достаточно поправится, мы найдем ей любящий дом.

– Могу я ее увидеть? ― спросил он.

– Нет, она в лазарете. Пожалуйста, не беспокойся, Джордж. У тебя есть прекрасная дочь, которой нужна забота. Тебе будет достаточно хлопот и с одной.

В этот миг дверь в темный кабинет открылась, и появилась Китти, словно осветив всю комнату. Она так спокойно лежала в переноске, что Джордж даже не был уверен, что в ней ребенок, пока не заглянул внутрь. Она взглянула на него огромными карими глазами, и он инстинктивно прикоснулся к ее щеке. Она потянулась и сжала его палец. Кулачок был крошечным, но захват ― очень сильным; она держала его, не отпуская. Это стало началом их нерушимой связи.

Ему не хватало прежней Китти, какой она была до исчезновения, беззаботной и счастливой. Не стоило оставлять ее одну. Внезапно он почувствовал отчаянную потребность уйти.

– Прости, но мне и в самом деле нужно идти. Я не хочу оставлять Хелену, но очень беспокоюсь за Китти. Когда я уходил, она была ужасно расстроена. Ее нервы с момента исчезновения не в порядке.

Доктор Джейкобсон похлопал его по плечу. Снова появилась медсестра.

– Да, Джордж, конечно. Иди.

– Спасибо, ― он повернулся, торопливо направляясь к выходу из больницы, вниз, по обледеневшим ступеням, под падающий снег.

Пробираясь в темноте по парковке, он с трудом отыскал свою машину, нащупав замок замерзшими пальцами. Дверь с треском открылась, он забрался внутрь, затолкав ключ в замок зажигания и повернув несколько раз прежде, чем это сработало.

Двигатель протестующе взревел, дворники безуспешно боролись с толстым слоем снега на лобовом стекле. Он включил заднюю передачу и нажал на педаль газа, но машина стояла неподвижно, покачиваясь в налипшем к шинам снегу. Потеряв терпение, он вдавил педаль в пол, и машина заскользила назад по льду, задев автомобиль, припаркованный в соседнем ряду. У него не было времени оценивать ущерб. Даже подумать времени не было. Ему было нужно, во что бы то ни стало, добраться до Китти. Раздраженно выровняв руль, он протер лобовое стекло рукой прежде, чем медленно пересечь парковку и выбраться на непроглядную дорогу.

Он надеялся, что дорога окажется менее опасной, но снег и ледяной дождь превратили следы других машин в черный лед. Когда он преодолел резкий поворот, на лобовое стекло с глухим стуком упал ком снега с деревьев. Дворники продолжали резко дергать и тащить снег, так что какое-то время он ничего не видел. Когда стекло, наконец, очистилось, он испугался, увидев посреди дороги ворона, клюющего кишки мертвого кролика. Лишь когда машина приблизилась вплотную, он поднялся в небо, вынырнув из-под капота; длинные черные крылья яростно бились, неся его к безопасности.

Джордж почувствовал, как сердце неистово колотится в груди, и попытался успокоить дыхание. Дорога впереди снова превратилась в белый ковер. «Лишенная жизни, такая невинная, ― подумал он, ― но абсолютно беспощадная». Он нажал ногой на педаль газа, пульс отдавался в ушах. «Не торопись, медленнее. Тебя занесет, ты разобьешься. Быстрее, ты ей нужен. Домой».

Его неистовое дыхание, казалось, поглощало кислород в машине, тепло от печки не могло прогреть замерзший воздух. Его нога дрожала над педалью газа. «Просто добраться до дома, и ты сможешь все исправить. С ней все будет в порядке. Ей десять лет, она измучена, она ляжет спать. Успокойся».

Снова резкий поворот. Он бросил взгляд на спидометр. Стрелка зависла на 45, слишком быстро даже для ясной летней ночи. Мертвым он Китти не поможет, он должен двигаться медленней. Еще поворот, и колеса дернули руль, пока он старался удержать контроль. Почему прошло столько времени? Где главная дорога?

– Проклятье! ― разочарованно выругался он.

Он уже проделывал этот путь тысячу раз, и Китти сидела рядом с ним, улыбаясь, болтая, смеясь, смягчая напряжение от их визитов к Хелене, словно читая его мысли и говоря то, что ему нужно было услышать.

«С ней все будет хорошо, папочка. Она ведь выглядела лучше. Я читала в газете, что все больше людей становятся донорами».

Почему он оставил дочь, когда знал, что ей так тревожно? Он должен был взять ее с собой. Что если она совершит какую-то глупость, отважится выйти в снежную бурю и попытается добраться до больницы. Терзая его, перед мысленным взором вспыхнул образ Китти, бредущей сквозь снег. Путь домой был мучительно медленным.

Где же чертова главная дорога? Машина снова заскользила, он нажал на тормоз, но ничего не произошло. Его бросало из стороны в сторону. «Если сейчас кто-то появится с другой стороны, ― подумал он, ― я – покойник». Это был ночной кошмар, бездонная яма, из которой не выбраться. Он подвел ее. Снова. Он ее не заслужил. Никогда не заслуживал.

Когда Хелена согласилась, чтобы он принес Китти домой, ему казалось, что его сердце разорвется. Измена мужа раздавила ее, но она нашла в себе силы понять. Он нуждался в общении, пока жена была в больнице, и мать Китти обеспечила его. Он отчаянно хотел ребенка, а Хелена нашла способ подарить ему дочь, хотя сама не могла иметь детей.

Когда машина, наконец, выровнялась, он смог разглядеть вдали огни главной дороги. Но когда преодолел последний поворот, то увидел ее. Хоть он представлял, как она сражается со снегом, пытаясь добраться до него, но едва мог поверить тому, что видел. Он яростно тряхнул головой, стараясь прогнать галлюцинацию, но девочка все еще была там. Она шла к нему, одетая в красное шерстяное пальто; маленькое тельце наклонилось вперед, голова утопала в капюшоне. Она пыталась защититься от летящего снега. Как она могла так поступить? Как оказалась здесь? Это не могла быть она, не могла. Не Китти. НЕТ!