Текст книги "Девушка из письма (ЛП)"

Автор книги: Эмили Гуннис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

 Глава 24

Понедельник, 6 февраля, 2017

Сэм пришлось объехать дом по периметру, чтобы отыскать, наконец, дыру в ограде, ведущую на кладбище. Проникнув внутрь, она споткнулась на промерзшей, черной, как смоль, земле, чувствуя, словно за ней наблюдают все духи обители Святой Маргарет. Добравшись до фургона, девушка с облегчением обнаружила, что не было ни Энди, ни его собаки. Несмотря на то, что в фургоне с плотно закрытыми окнами царила духота и остро пахло сыростью, девушка обрадовалась, оказавшись внутри, в безопасности. Сэм на ощупь искала в темноте выключатель, из-за недостатка кислорода становилось трудно дышать, нервы были на пределе. Наконец, она нашла его и нажала на кнопку. Свет затопил жалкую комнатенку.

То, что она увидела, было довольно неприятно, но не удивительно. У стены односпальная кровать, постель не убрана, вокруг на полу – пустые банки из-под пива и порножурналы. В углу приютился заляпанный умывальник, над ним – грязная полка с какими-то пузырьками. Кажется, лосьон после бритья, дезодорант. Среди них притулился смятый тюбик, из которого сочилась зубная паста. В другом конце фургона стоял маленький серый кожаный диван, рядом с ним – телевизор. Маленький кофейный столик в центре покрывали горы коробок из-под пиццы и готовой еды на вынос.

На окне висела грязная тюлевая занавеска. Сэм отодвинула ее в сторону, высматривая в темноте проблеск автомобильных фар, потом включила настольную лампу возле дивана, погасила верхний свет. И начала изучать комнату.

В конце концов, взгляд зацепился за то, что она искала: шкаф с папками. Верхний ящик, похоже, был забит в основном рекламными материалами, брошюрами о будущих особняках во всей их глянцевой красоте, блокнотами, самоклеящимися листочками и ручками с логотипом «Слэйд Хоумс». Второй ящик так же представлял мало интереса: справочник организаций, два выпуска журнала «Топ Гир» и несколько пустых сигаретных пачек. Потянувшись к последнему ящику, Сэм слегка запаниковала. Прошел почти час с тех пор, как она покинула «Уэзерспун», и Энди вскоре может потерять терпение. Если в этой комнате нет ничего полезного, она должна уйти отсюда прежде, чем он вернется и обнаружит пропажу ключа.

Сэм знала, что где-то здесь должно быть нечто, связанное с Отцом Бенджамином и тем, что с ним произошло. Ей нужны какие-нибудь записи, папка с документами. Когда девушка вытянула нижний ящик, то поняла, что нашла нужное, и сердце забилось быстрее. Весь ящик заполняли стоящие папки. Первые две трети в основном содержали счета, квитанции об оплате и контракты. Сэм открыла папку с буквой «С» и вытащила пачку бумаг с логотипом «Слэйд Хоумс». Быстро взглянув на окно и убедившись, что все чисто, она уселась на край дивана и начала читать.

Сверху лежало несколько предупреждений, написанных управляющим стройплощадкой «Слэйд» и адресованных Энди. В основном, они касались режима работы. Кажется, по условиям контракта Энди должен был находиться на площадке каждую ночь с девяти вечера до девяти утра, пока не прибудут первые рабочие. И он был явно не самым прилежным из служащих. Когда вскрыли два экскаватора «Джей-Си-Би», и приехала полиция, Энди не было. В другой раз украли несколько мешков цемента, стоимость которых вычли из его зарплаты. Так же упоминался бродяга, о котором говорил Энди. Неприятный факт, но, согласно копии объяснительной Энди, тот всегда находился в сарае и не приближался к обители Святой Маргарет.

Последнее письмо в папке было связано с Отцом Бенджамином.

Несмотря на то, что смерть Отца Бенджамина произошла много лет назад, 31 декабря 1999, канализация и смежные с ней подземные туннели остаются доступными и сейчас. Нужно быть крайне бдительными, чтобы избежать повторения подобной трагедии. Дата сноса назначена на вторник, 7 февраля 2017. Если кто-нибудь появится поблизости или на территории частной собственности, их следует немедленно задержать и позвонить по номеру 999.

Канализация и подземные туннели. В памяти Сэм всплыл разговор в пабе. Что сказал Энди? «Этот дом – настоящий лабиринт, у меня от него мурашки по всему телу».

Она снова заглянула в папку. Между писем лежала вырезка из «Таймс», на которую Сэм теперь обратила весь свой интерес.

«Останки пожилого мужчины 74 лет, ставшего жертвой испарений в подземном коллекторе, были обнаружены в подлежащем сносу особняке в Восточном Суссексе. Как обнаружило следствие, они принадлежат бывшему священнику из Престона, Восточный Суссекс. Несанкционированно проникнув на территорию частной собственности, он каким-то образом оказался в ловушке.

Бенджамин Кук родился в Брайтоне в 1926. На протяжении тридцати лет Отец Бенджамин был местным приходским священником.

Отец Бенджамин исчез в канун 1999 Нового года, но его останки обнаружили лишь 30 сентября 2016. Как заключил во вторник Суссекский коронерский суд, священник умер в результате кислородной недостаточности вкупе с воздействием чрезмерной концентрации сульфида водорода.

Следствие по делу о смерти отставного священника было открыто и передано судебному следователю доктору Брайану Фарреллу. Сотрудники полиции заявили, что в деле не было третьих лиц. «Слэйд Хоумс» выражает свои глубочайшие соболезнования».

Больше интересных папок не было. Решив, что стоит убраться прежде, чем вернется Энди, Сэм заметила стоящий на шкафу телефонный аппарат. На нем мигала красная лампочка автоответчика. Убедившись, что за окном по-прежнему пусто, она подошла и нажала на кнопку.

– Энди, это Фил. Возьми свой мобильник! Где, мать твою, тебя носит? Похоже, ты не понимаешь, что слишком многое поставлено на карту. Еще день, и все будет кончено. Нас уже протащили через все следствие. И я не хочу, чтобы все рухнуло только из-за того, что кому-то еще придет в голову здравая мысль запереться в тех туннелях.

Запереться? В статье об этом не упоминалось. Внезапно Сэм услышала вдали тихий шум двигателя, и, к своему ужасу, заметила свет фар приближающегося к фургону автомобиля. Она вздрогнула, сунула папку обратно в ящик и выключила лампу, потом пригнулась, затаив дыхание, наблюдая, как приближается синий грузовик. Осмотрелась вокруг, отчаянно ища выход. Машина остановилась снаружи, но двигатель какое-то время еще гудел. Потом он стих, передние фары погасли. Фургон погрузился в темноту.

В крошечной комнате спрятаться было негде, запасного выхода тоже не имелось. Зато была злая собака, которая могла напасть, если Сэм попытается убежать. Тогда Энди без сомнений позвонит в полицию. И она может лишиться работы. Вообще всего лишиться.

Когда Сэм услышала приближающиеся шаги, то поняла, что другого выхода нет. Стянув свитер, она в одном бюстгальтере запрыгнула в вонючую кровать.

Дверь открылась, над головой загорелся свет.

– Привет, красавчик, – пропела она, пытаясь скрыть панику в голосе.

– Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – пробормотал Энди.

– Хотела сделать сюрприз. – Все тело Сэм дрожало.

– Ты взяла мой ключ?

– Да. Не возражаешь? – она попыталась улыбнуться.

– Вообще-то возражаю. – Он шагнул вперед и уставился на нее.

– Прости. Я думала, ты хотел побыть со мной наедине. – Сэм выдавила жалкую улыбку. – Давай выпьем и расслабимся.

Она сползла с кровати и направилась к холодильнику. Энди молча наблюдал за ней. Холодильник был почти пуст. Лишь кусок заплесневелого сыра и молочная бутылка с мутным осадком на дне.

– Совсем пусто. Давай я сгоняю и добуду нам чего-нибудь выпить? – Сэм потянулась к своему свитеру.

– А может, расскажешь мне, во что, черт возьми, ты играешь?

– Я хотела сделать сюрприз. Думала, тебе понравится. Похоже, я ошиблась. – Она поспешно натянула свитер. Руки ощутимо дрожали, когда она направилась к двери.

– Мне не нравятся люди, вламывающиеся ко мне без спроса. – Он встал перед ней, загородив выход.

– Я не вламывалась. Пожалуйста, дай пройти. – Стук сердца гулко отдавался в ушах, в голове звенело. Сэм могла думать лишь об Эмме, в безопасности спящей в своей кроватке, в то время, как она находилась здесь на грани самоубийства. «Глупая идиотка», – упрекнула она себя.

– Тебе повезло, что я джентльмен. – Энди медленно шагнул в сторону, и Сэм метнулась к двери. Пока она пулей неслась вниз по ступенькам, залаяла собака, которая вернулась вместе с хозяином. Бросаясь в темноту, девушка не сомневалась, что Энди смотрит на нее, ждет любого повода, чтобы позволить злому зверю сорваться с поводка. Она обернулась и увидела, что он стоит возле фургона, держа пса за ошейник, а зверь рвался вперед, чтобы броситься за ней.

Сэм не могла найти дыру в изгороди, и ее паника возрастала с каждым шагом. Она чувствовала, как ныли ноги, уставшие бегать взад-вперед вдоль периметра. Задев ограждающую проволоку, Сэм тихо выругалась, отчаянно пытаясь сдержать слезы. Ей нужно повторить свой путь, только так она сможет вернуться к машине. Девушка пыталась вернуть спокойствие, но лающая вдали собака заставляла нервничать до тошноты.

Сэм развернулась и снова двинулась вдоль изгороди, но внезапно споткнулась о какой-то выступ и рухнула на землю. Какое-то время она просто лежала, сжав колено, задыхаясь от боли. Девушка почувствовала, что оно намокло от крови, но в кромешной темноте не могла разглядеть даже поднесенную к лицу руку. Сэм предположила, что споткнулась о древесный корень. Она на ощупь вытащила из сумочки телефон, чтобы оценить повреждение. В свете экрана на земле позади нее что-то блеснуло. Не обращая внимания на боль в колене, Сэм наклонилась ближе, силясь разглядеть, что это было. Среди сорной травы и колючих кустов виднелась латунная задвижка, как на полу в кабинете Матери-Настоятельницы.

Тяжело дыша, Сэм начала расчищать вокруг нее землю, сжимая зубы всякий раз, как шипы в темноте царапали ее пальцы. Через какое-то время она обнаружила латунное кольцо, соединенное с чугунной пластиной. Она поднялась, поскуливая от боли в колене, и потянула за кольцо, но пластина не сдвинулась с места. В ней имелась замочная скважина, и, похоже, было заперто.

Лунный свет проник сквозь облака. В его свете казалось, что дом наблюдает за ней сотнями пустых окон. Должно быть, эти же глаза той ночью смотрели на Отца Бенджамина. Что сказал мужчина на автоответчике? Что священник намеренно оказался в ловушке в туннелях под домом? Этот люк ведет к ним?

Вдруг она снова услышала собачий лай, теперь намного ближе, и двинулась вперед. Потом перешла на бег. Колено мучительно болело, но она не обращала внимания. В любую секунду мог появиться пес и вонзить зубы ей в руку или ногу. У Энди было время подумать. Может, он понял, что она копалась в шкафу с папками и прослушала сообщение на телефоне. Возможно, он позвонил в полицию, и тогда все будет кончено.

Она продолжила путь, пытаясь контролировать свой страх. «Пожалуйста, пожалуйста», – молила она безжалостную морозную ночь.

Внезапно Сэм заметила свет на другой стороне изгороди и побежала к нему. Приблизившись, она поняла, что это передние фары проезжающей по тропе машины. К счастью, в их свете она заметила пролом в изгороди и протиснулась сквозь него. Снова залаяла собака; похоже, теперь она была всего в двадцати футах. Машина оказалась черным такси и, к облегчению девушки, остановилась. Сэм постучала в пассажирское окно. Мужчина внутри удивленно на нее посмотрел, затем медленно опустил окно.

– Ты в порядке?

– Нет, за мной гонится собака. Вы можете меня впустить? Только быстро.

Он разблокировал двери, и Сэм, нажав на ручку, запрыгнула внутрь. Как только дверца захлопнулась, к машине, яростно лая, подбежала собака.

– Господи Иисусе, я в жизни так не боялся, – пробормотал мужчина.

– Слава Богу, вы оказались здесь. – Сэм пыталась выровнять дыхание.

Пока они сидели, глядя друг на друга, у ограды появился Энди, криком подзывая собаку обратно.

– Чтобы мне провалиться, здесь людно, как на площади Пикадилли [35]35
  Площадь Пикадилли (англ. Piccadilly Circus) – площадь и транспортная развязка в центральном Лондоне


[Закрыть], – проговорил водитель, когда пес направился прочь. Энди посадил его на поводок, и они исчезли во тьме.

– Что вы здесь делаете? – спросила Сэм, когда дыхание успокоилось.

– Приехал забрать свою пассажирку. – Таксист взглянул на часы. – Она ушла почти час назад. Я привез ее из Лондона, неправильно бросать ее здесь одну. – Он вытянул стаканчик из пенопласта из лежащей в стороне сумки. – Вспомни дьявола…

Сэм подняла глаза и увидела Китти Кэннон, нетвердо шагающую к изгороди. Девушка видела, как внезапно ее ноги подогнулись, и женщина упала.

Сэм открыла дверцу и выпрыгнула наружу, протиснулась через дыру в изгороди и бросилась туда, где лежала Китти. Она опустилась на колени рядом с ней и услышала тяжелое дыхание, потом сняла пальто и накрыла им женщину.

– Айви? – вдруг тихо проговорила Китти.

– Нам нужна скорая! – прокричала Сэм водителю.

– Нет, не надо, просто отвези меня домой, – прошептала Китти и расплакалась.

Глава 25

Пятница, 31 декабря, 1999

Отец Бенджамин на какое-то время замер в холле, пытаясь выровнять дыхание. В темноте он спешил сюда, в обитель Святой Маргарет. Опасаясь включать фонарь, свет которого мог привлечь любопытных прохожих, он дважды спотыкался и чуть не упал. Уже наступил вечер, когда он нашел записку, которую кто-то подсунул под дверь его комнаты в «Грэйсвелле». В столовой устроили новогоднее чаепитие, а после он направился к лифту, потом по коридору к своей комнате. Священник заметил ее сразу же, как вошел. Любопытный, но ничуть не встревоженный, поднял с пола и двинулся к стулу у окна, чтобы открыть. Но стоило ему вытащить из конверта белый лист бумаги, как нахлынуло беспокойство. Всего две строчки без подписи, написанные незнакомым почерком:

  «Жди меня в гладильной комнате в обители Святой Маргарет сегодня в полночь. Дело касается уничтоженных тобой записей. Если не появишься, я пойду в полицию. Приходи один».

  Отец Бенджамин провел почти весь вечер, смотря телевизор в своей комнате, но мысли его были далеко. Он попытался рассказать Эми о записке, когда она зашла его осмотреть, но слова не шли. Откуда начать? В одиннадцать он уже понимал, что слишком встревожен, чтобы уснуть. Лучше пойти на встречу – кто бы ее ни назначил – и узнать, что от него требуется, чем беспокойно ворочаться в кровати. Идти недалеко, всего лишь вдоль Престонского шоссе. К тому же, у него все еще были ключи от старого дома. Никто даже не заметит, что он ушел. Так что он надел свой самый теплый шерстяной свитер, сунул записку в карман вельветовых брюк и без двадцати двенадцать выскользнул наружу. Теперь, находясь в безопасности внутри дома, он включил фонарь. Тяжело возвращаться сюда спустя столько лет. Вроде бы все знакомо, но в то же время дом был словно чужим. Широкая лестница в холле осталась такой же, как он помнил. Но не блестела, как прежде. Она потускнела и была усеяна осколками разбитого стекла и каменными обломками, упавшими с высокого потолка. Черно-белую плитку, что сияла чистотой во времена Матушки Карлин, теперь покрывала глубоко въевшаяся грязь. Окна, мимо которых он проходил по коридору к прачечной, по большей части были разбиты, рамы рассохлись и потрескались, с них лохмотьями свисали остатки краски. Все здание пропиталось запахом гниющего дерева. Когда-то в огромной, заполненной паром комнате находилось множество девушек с выступавшими вперед животами. Теперь же с обломками машин и сломанными катками она казалась пустым, выброшенным на берег панцирем. Проходя по коридору, в свете фонаря он заметил свое отражение в единственном, чудом уцелевшем окне. Круглое лицо, бледное, покрытое щетиной. Всклокоченные седые волосы. Из-за постоянной боли в спине он сгибался вперед, словно отвешивая бесконечный поклон. «Со стороны кажется, будто у меня совсем нет шеи», – подумал он, разглядывая себя серыми глазами сквозь стекла дешевых очков. Несмотря на то, что когда-то он брился каждое утро, а на кровати неизменно ожидало идеально выглаженное облачение, теперь его униформой стали слишком большой серый шерстяной свитер и мешковатые вельветовые брюки. «Я стал развалиной, – подумал мужчина отворачиваясь от окна. – Как и этот особняк».

Отец Бенджамин испустил тяжкий вздох, вспомнив обитель Святой Маргарет в пору ее расцвета. Добавив к щедрым пожертвованиям прихожан взятую в банке приличную ссуду, им удалось купить с аукциона бывшую школу-интернат. Прошло чуть менее полугода, и обитель Святой Маргарет распахнула свои двери. За три десятилетия скопилось достаточно денег, чтобы сохранить крышу над головой и отложить кое-что на будущее.

Но, кажется, недостаточно, чтобы гарантировать ему и Сестрам Милосердия спокойную старость. В конце концов, предложение от «Слэйд Хоумс» поступило в подходящий момент. Дом признали непригодным для использования, а давление Совета, пытающегося узнать местонахождение архивных записей обители, достигло пика. На священника указывали пальцем, и это тревожило. Как и то, что ни ему, ни Сестрам не выказывали должного уважения, которого они заслуживали.

Отец Бенджамин остановился и прислушался, в надежде уловить движение снизу. Тишина. Возможно, тот, кто назначил встречу, еще не пришел. Или никто не придет, и его лишь хотели расстроить. О записях знали всего несколько человек, и он понятия не имел, почему встречу назначили здесь, а не обсудили этот вопрос непосредственно в «Грэйсвелле». Возвращаясь в этот дом, он чувствовал себя намного неуютнее, чем предполагал. Было мучительно тяжело согласиться его продать, но, в то же самое время, он радовался, когда это случилось. До тех пор, пока «Слэйд» придерживались условий контракта, на которых настаивал священник при его подписании. Вести строительные работы внутри четко установленных границ и наглухо запечатать туннели.

Когда Отец Бенджамин добрался до конца последнего из длинных коридоров, то наткнулся на запертую дверь. Он вытащил латунный ключ с прикрепленной к нему биркой. Надпись на ней гласила: «Задняя лестница». Направив фонарь на замочную скважину, он вставил ключ в замок и повернул. Потом распахнул дверь и осветил уходящий вниз темный лестничный пролет.

– Здравствуйте! Кто-нибудь есть? – позвал он. Ответа не последовало.

Он вздохнул, ощутив, как сильно болит спина. Подошвы ботинок застучали по холодным каменным ступеням, усталые руки вцепились в перила. Казалось, в молчании пустого дома вот-вот раздастся звук шагов Матушки Карлин, несущей мертворожденного младенца вниз по лестнице, через гладильную комнату и дальше в туннели. Так много смертей. Роды случались постоянно и зачастую проходили неправильно. Невозможно было похоронить должным образом каждого младенца, появившегося на свет мертвым. У них просто не было ни денег, ни времени.

У подножия лестницы Отец Бенджамин обнаружил еще одну тяжелую дубовую дверь и снова потянулся за ключами, освещая связку фонарем, пока не отыскал бирку с надписью «Гладильная комната». А потом священник уронил фонарь. Крышка его отвалилась, батарейки разлетелись по грязному полу.

Без фонаря в недрах дома, да еще посреди ночи, невозможно было даже разглядеть поднесенную к лицу руку. Священник опустился на колени и принялся шарить по полу. Он пыхтел и тяжело дышал, потерявшись в пространстве и борясь с все возрастающим головокружением. Вокруг него бегали мыши, а он пытался сохранять спокойствие. Наконец, он нащупал одну батарейку, потом вторую.

– Проклятая штука, – пробормотал он, крутя батарейки и так и этак, прежде чем вставить их на место и, наконец, включить фонарь.

В этот самый миг дверь наверху лестницы со стуком захлопнулась.

Отец Бенджамин был уверен, что закрывал ее. Направил свет фонаря вверх по ступенькам, вглядываясь в темноту, но ничего не увидел.

– Здравствуйте, – пробормотал он в непроглядную черноту. – Кто здесь?

Наконец, он решил сосредоточиться на том, что привело его в этот дом. Схватившись за дверную ручку, чтобы подняться на ноги, священник громко застонал, и звук этот эхом разнесся по каменным ступеням позади. Дрожа от напряжения, он помедлил, чтобы собраться с силами, и вставил ключ в замок. Тот повернулся не с первого раза.

Гладильные прессы из комнаты еще не убрали. Почему-то помещение казалось меньше, чем он помнил. Когда священник двинулся к противоположной стене, ноги захрустели по осколкам разбитого стекла из двух зарешеченных окон. Низкий потолок вызывал клаустрофобию. Здесь, внизу, сквозь стены сочилась влажность, остро пахло плесенью. Дважды он наталкивался на острые края прессов. Пол почернел от скопившейся копоти и грязи, которая цеплялась за подошвы шаркающих ботинок. Ноги священника болели от долгой ходьбы. Он тяжело вздохнул, пустив гулять по комнате эхо. Почему-то этот звук пробудил незнакомое доселе беспокойство. В тусклом свете он почти видел девушек, наблюдающих за ним сквозь облака пара, занятых работой, утирающих испарину со лба рукавами своих роб.

Он взглянул на часы: полночь. Луч фонаря блуждал по комнате, но здесь священника никто не ждал. Это был обман, чья-то больная шутка. Вероятно, этот «кто-то» сейчас дома, в тепле и безопасности, устроившись у камина, поднимает тост за начало нового тысячелетия.

– Где вы? – позвал он в последний раз. Тишина.

Когда Отец Бенджамин повернулся, чтобы уйти, то услышал шум. Еле слышный, будто далекий звук удара металла о металл. Он медленно двинулся вперед и направил фонарь в ту сторону, откуда раздался шум.

И неподвижно замер.

Дверь, что вела вниз, в туннели, была открыта. Он подошел ближе. Внизу определенно кто-то шумел. Будто бы стучал молотком по чему-то металлическому. Единственное, что приходило в голову – дверь в септический резервуар [36]36
  Септический резервуар представляет собой водонепроницаемый герметичный бак, изготовленный из ПВХ, пластика, стекловолокна или металла, либо емкость из бетонных колец или кирпича, большого размера, в которую попадают сточные воды из дома для отстаивания и первичной очистки специальными анаэробными бактериями


[Закрыть] . Но это было невозможно. «Слэйд» уверяли, что туннели под зданием запечатают и засыплют сразу же, как только священник подпишет контракт.

Отец Бенджамин почувствовал все нарастающую панику. И, шаркая, двинулся к открытой двери. Если «Слэйд» нарушили слово, ему нужно знать. Конечно, резервуар засыпали песком и валунами, он сам много лет назад оплатил услуги подрядчика. Но и ведущие к нему туннели уже должны быть зацементированы.

Отец Бенджамин стоял на лестничной площадке. Каменные ступени, убегавшие вниз, вели к туннелю и резервуару. Когда-то эти стены регулярно чистили, туннель освещали лампы. Теперь же темно-зеленый камень покрывала вонючая грязь. С потолка капала вода, вызывая в пустом туннеле гулкое эхо, похожее на удар колокола. Он пытался не обращать внимания на поднимавшуюся панику, на темноту замкнутого пространства. В воздухе висел едкий запах, вызывая тошноту: смесь остро пахнущей плесени и тухлых яиц. Цепляясь за стену, чтобы определить направление, Отец Бенджамин опустил ногу на край верхней ступеньки и начал осторожно спускаться. Он понимал, что если упадет, никто не сможет найти его до утра. Или не отыщет совсем. Спускаясь, он беззвучно считал: «Один, два, три…», будто предупреждая кого-то внизу, что идет.

Гнилостный запах начал действовать подобно кислоте, обжигая слизистую оболочку носа. Мертвый воздух вокруг едва ли был пригоден для дыхания. И когда он спустился по лестнице и зашагал по туннелю к резервуару, то вскоре понял, что плутает в темноте.

Капающая вода превратила туннель в ров. Запах, обжигающий нос, теперь раздражал глотку и щипал глаза. «Еще минута», – сказал он себе. Еще минута, и он получит нужные доказательства. И сможет отправиться домой спать.

Священник с усилием волочил вперед отяжелевшие ноги. Теперь к жжению добавилась и тяжесть в груди. Пытаясь ровно держать фонарь в дрожащей руке, он услышал позади какой-то шорох, словно шелестел на ветру бумажный пакет. Остановился и обернулся, направив фонарь туда, где слышал шум, но увидел лишь пустой туннель. Когда Отец Бенджамин снова двинулся вперед, отчаянно желая добраться до резервуара, шуршание превратилось в шепот. Сначала один голос, затем два, непонятный, еле слышный разговор. Несколько раз он останавливался, оборачивался, слушая собственное затрудненное дыхание. Ответа на его зов не было.

– Что он делает? – вдруг отчетливо прошептал кто-то прямо ему на ухо.

Отец Бенджамин вздрогнул и посветил фонарем в том направлении, но снова увидел вокруг лишь темный туннель.

Он почувствовал, что задыхается. Должно быть, уже близко.

– Где он, где он? – бормотал священник, нащупывая впереди каменную стену туннеля.

В висках стучало; туннель, казалось, становился уже, сжимаясь вокруг, на голову капала холодная вонючая вода.

– Думаю, он ищет резервуар, – проговорил другой голос, на этот раз дальше.

Отец Бенджамин помедлил, затем снова двинулся вперед. «Это лишь воздействие запаха и испарений», – внушал он себе, охваченный приступом кашля. Он почти согнулся пополам, почувствовав сильную тошноту. «Перестань, пожалуйста, хватит», – молил он свое тело. Он судорожно пытался вдохнуть поглубже. Но застоявшийся воздух туннеля не мог остановить овладевшее им головокружение.

Наконец, приступ кашля стих, но в ногах была такая слабость, что священнику пришлось привалиться к стене, чтобы не упасть.

– Это все испарения из резервуара, – произнес первый голос.

Отец Бенджамин поднял голову и увидел двух девушек в коричневых робах. Обе бледные, словно призраки, с выбритыми головами. Под глазом одной налился чернотой жуткий синяк.

– Они причиняют вред, – проговорила другая девушка. – Однажды меня заперли здесь внизу на всю ночь. Меня так сильно рвало, что из носа пошла кровь. И не могла остановиться. Помнишь? Матушка Карлин тогда сильно злилась.

– Я это хорошо помню. Бедная Марта, ты была очень храброй, – сказала первая девушка. Они крепко обнялись.

Отец Бенджамин выпрямился, насколько позволяла больная спина, и, шатаясь, двинулся вперед, пока не коснулся, наконец, края туннеля. Он остановился и опустился на пол, ощупывая руками стену, словно это было лицо старого друга. Он это сделал. Судорожно вздохнув, священник ощутил, как из желудка поднимается волна тошноты. Он наклонился вперед, и его начало рвать. Снова и снова; так часто, что он даже не мог перевести дыхание. И все-таки тошнота улеглась. Священник привалился головой к стене, тяжело дыша.

Откуда здесь испарения из резервуара? Ведь он был завален много месяцев назад.

Пока он безуспешно пытался подняться на ноги, громкий удар эхом разнесся по туннелю.

– Что это было? – спросила одна из девушек.

Отец Бенджамин увидел, что вместо двоих теперь их стало восемь или десять. Они стояли полукругом вокруг него.

– Думаю, дверь в туннель, – проговорила другая. – Надеюсь, у него есть ключ.

Отец Бенджамин потянулся к карману, но он был пуст. Ключи исчезли. Должно быть, выпали во время приступа. Медленно сев на корточки, он ощупал землю вокруг. Рука опустилась на кучку теплой рвоты.

– О боже, кажется, он их потерял, – произнесла третья девушка, сдерживая улыбку.

Ему стало трудно дышать, ощущение тяжести в груди усилилось. Священник снова закашлялся, начали слезиться глаза. Губы пересохли, а язык словно покрылся плотной сухой шерстью. Приступ острой головной боли заставил его рухнуть на землю, судорожно хватая воздух.

– Розочки, ромашки, и цветы в кармашке. Твой настал черед, гибель всех нас ждет.

Они смеялись и прыгали вокруг него. Священник лежал на влажной земле, чувствуя, как холодеет тело и ускоряется пульс. Он пытался двигаться, но любое усилие заставляло задыхаться и судорожно ловить ртом воздух. Он даже не мог глубоко вдохнуть, в груди все нарастала тяжесть. Снова начался кашель, вызывая резкую боль, словно горло изнутри царапали осколками стекла.

– Господи Иисусе, прости и забудь все деяния мои, – бормотал он снова и снова. Каждый раз, как он пытался встать, девушки толкали его на пол и продолжали петь:

– Розочки, ромашки, и цветы в кармашке. Твой настал черед, гибель всех нас ждет.

– Помогите мне! – прошептал Отец Бенджамин, почувствовав приближение конца. Теперь он едва мог видеть, зрение отказывало, свет фонаря тускнел.

– Молитесь за грехи свои, Отец, – произнесла одна из девушек. Они все повернулись и двинулись прочь.

Отец Бенджамин на коленях пополз по дурно пахнущему коридору. Все прекратилось – кашель, тошнота, головная боль. Наконец, он добрался до двери в гладильную комнату, заставил себя подняться с коленей. Глаза жгло так сильно, что он едва мог видеть. Но ему удалось нащупать ручку и повернуть ее. Дверь была заперта.

Он вскрикнул, навалившись на дверь, из последних сил дергая ручку.

В конце концов, веки отяжелели. Он лег на пол и закрыл глаза. Больше не было сил двигаться. Он хотел лишь спать. Спать, пока все не закончится, и он не предстанет перед Господом у врат рая. Как и велела девушка, он начал молиться.

– Прости мне грехи мои, Господи, прости мне грехи мои. Грехи юности и старости; грехи души моей и тела моего; грехи вольные и невольные; грехи знакомые и неизвестные; грехи, что долго скрывал я, сокрытые теперь в памяти моей. Я искренне жалею о каждом совершенном грехе, о равнодушии и корысти, о грехах из детства моего и до сего дня. Знаю, грехи мои ранили Твое нежное сердце, мой Спаситель; позволь мне освободиться от уз зла через самые горькие страдания Спасителя моего. Господи Иисусе, прости и забудь все деяния мои. Аминь.