Текст книги "Несовершенства"

Автор книги: Эми Мейерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Восемь

С тех пор как они увидели человека в кожаном пиджаке в «Палермо», в отношениях Джейка и Кристи возникла прохладца. Кристи больше не целует бойфренда перед уходом на работу. Возвращаясь домой в конце дня, она спрашивает, что он принес на обед, не требуя от него забавных историй из жизни супермаркета. Обычно ей нравились его рассказы об актерах, заявившихся в магазин в гриме, о человеке, покупавшем целую тележку чипсов из питы, о том, как Джейк дарит воздушные шарики шаловливым детям. Когда они смотрят телевизор, она все еще позволяет ему массировать себе ступни, но при этом обреченно вздыхает, как будто удовольствие от его прикосновений она чувствует вопреки своей воле.

На работе Джейк раскладывает по полкам овощи, переживая из-за утренней сдержанности Кристи. Она так и не ответила на его вопрос «Почему ты говоришь „если“?», и тот повис в воздухе в их квартире. Джейк уже покупал ей лилии и готовил курицу по-охотничьи. Теперь нужно предпринять какой-то более убедительный шаг. Например, купить ей помолвочное кольцо в качестве прелюдии перед обручальным кольцом, которое он сможет подарить ей, когда они продадут алмаз «Флорентиец».

Все происходит молниеносно. Черная кожаная куртка мелькает на периферии зрения и исчезает. Джейк роняет две упаковки лимонов Мейера на пол и начинает преследовать куртку.

Мужчина огибает холодильники с заморозкой и заворачивает в следующий отдел. Джейк следует за ним, заглядывая в каждый проход, пока не обнаруживает надоедливого типа у полок с вином – тот рассматривает бутылки пино-нуар. Когда Джейк подлетает к нему, человек с улыбкой поднимает глаза и начинает говорить:

– Может, вы посоветуете мне… – Но Джейк хватает его за лацканы и прижимает к стеллажу с красным вином. Бутылки качаются и звенят, несколько штук падают на пол.

– Рассказывай, на кого ты работаешь! – Джейк наклоняется к мужчине так близко, что ощущает запах геля для волос. – Какого черта ты за мной следишь?

Мужчина протестующее поднимает руки:

– Я первый раз в жизни вас вижу!

Джейк снова ударяет его о полку. Еще несколько бутылок падают на пол.

– Кто тебя нанял?

– Не понимаю, о чем вы говорите. – Покупатель съеживается, как будто Джейк собирается бить его. – Отпустите меня, пожалуйста. Вы меня с кем-то спутали.

Джейк даже не понимает, что происходит, пока кто-то не хватает его за талию и не отбрасывает подальше от мужчины, который оседает на пол в растекающейся луже вина. У Джейка жжет костяшки пальцев. Он сжимает и разжимает кулак, проверяя, целы ли пальцы, и осознавая, что, должно быть, ударил клиента.

– Ты охренел, Джейк? – Менеджер Рэнди подбегает и преграждает Джейку дорогу. – Остынь.

Внезапно Джейк видит, что его окружает толпа испуганных покупателей. Двое коллег помогают мужчине в куртке встать.

– Он ни с того ни с сего напал на меня, – жалуется тот, следуя за сотрудниками магазина к выходу.

Джейк хочет побежать за ним и заорать, чтобы он перестал притворяться невинной жертвой, но Рэнди буквально уносит его в другом направлении.

Когда они приходят в кабинет, Рэнди усаживает его на стул и говорит:

– Если двинешься с места, я позвоню в полицию.

Он выходит. Джейк барабанит пальцами по подлокотнику стула, с нарастающим нетерпением ожидая его возвращения. Снаружи доносятся звуки супермаркета – в магазине дневное оживление, катятся по линолеумному полу тележки, тихо звучит отстойная музыка, суетятся покупатели.

Наконец Рэнди возвращается и бросает Джейку пакет замороженного горошка.

– Приложи к руке.

Ледяной пакет обжигает ссадины на руке. Джейк еще никогда в жизни не дрался. Никогда не ощущал боли из-за содранной кожи на костяшках, покалывания в пальцах.

Рэнди опускается в кресло за своим столом.

– Он не станет выдвигать обвинения. – Менеджер с облегчением качает головой.

– Выдвигать обвинения? Он следит за мной две недели!

– А он утверждает, что впервые тебя видит.

– Вранье! Он ходит за мной в спортзал, и в «Палермо», и в «Миксто». – Перечисляя свои доказательства, Джейк и сам понимает, как дико все это звучит. Зал? Ресторан? Местный гастроном? – Он ходит за мной по всему району? – Последняя фраза прозвучала скорее как вопрос, а не утверждение.

– Я знаю, что у тебя сейчас много семейных забот… – А Рэнди-то откуда известно про беременность Кристи? Джейк сказал об этом только сестрам, даже Рико не говорил. Потом он замечает выражение лица Рэнди – такой кроткий взгляд обычно сопровождает не слишком убедительное «Соболезную твоей утрате», – и до него доходит, что менеджер имеет в виду смерть Хелен. – Но нельзя же кидаться на клиентов.

Джейк встает.

– Я найду его. И извинюсь. Объясню ему, что это недоразумение.

Рэнди жестом останавливает Джейка.

– Очень не советую. Ты еще удачно отделался.

Джейк снова садится.

– Просто иди домой, ладно?

– Ты меня увольняешь?

– Ну что ты, Джейк, какие у меня основания для этого? Ты всего лишь напал на клиента и разбил пару десятков бутылок вина.

– Я заплачу за ущерб.

Рэнди качает головой.

– Ты опаздываешь на работу, часовой обеденный перерыв тянется у тебя полтора часа, и даже не пытайся разубеждать меня, что ты постоянно под кайфом.

– Ты серьезно?

– Прошу тебя не ходить в наш магазин. Иначе нам придется привлечь правоохранительные органы.

– Послушай, мне очень жаль, что так произошло. Ты прав. Смерть бабушки повлияла на меня сильнее, чем я ожидал. Мы постоянно узнаем о ней много нового, и из-за этого я на взводе. Мне нужно немного времени, чтобы прийти в себя. Обещаю, ничего подобного больше не случится.

– У меня связаны руки, Джейк.

Они некоторое время смотрят друг на друга, пока наконец Рэнди не отводит глаза. Своим умоляющим взглядом Джейк ничего не добился. Он покорно кивает, встает и направляется к двери.

Рэнди останавливает его.

– Выйди, пожалуйста, через черный ход. И прошу тебя не разговаривать ни с кем на парковке.

Джейк как в тумане покидает супермаркет через служебный вход. Неделя выдалась жаркой, и от утомительного зноя ноги у него наливаются тяжестью. Когда он пересекает парковку, Мануэль, который регулирует движение, с опаской наблюдает за ним. Триша тоже косится на него, толкая к магазину ряд тележек. Проходя мимо сырной лавки, японского ресторана, ларька с джелато, Джейк чувствует, как все пялятся на него с осуждением и отвращением.

В темной прохладной квартире к Джейку наконец возвращается способность дышать. Он снимает промокшую форменную гавайскую рубашку и садится с голым торсом в кресло с откидной спинкой, уставившись на следы протечки на потолке. Что, черт возьми, произошло? Действительно ли он набросился на случайного парня? Он был уверен, что за ним следят. Что внушило ему такую уверенность? Ну, разумеется, Миллеры. Джейк смеется, хотя это вовсе не смешно. Раньше он мог наблюдать за ними со стороны, но утратил свой критический взгляд. Эшли всегда делает выводы на пустом месте. Бек всегда быстро приходит в ярость. Что касается самого Джейка, то ему всегда удается испоганить что угодно, – он снова это ясно сознает.

Кристи замечает его разбитую руку, едва переступив порог квартиры.

– Что случилось? – спрашивает она, осматривая распухшие костяшки. Кожа посинела, ссадины запеклись. – Можешь согнуть пальцы?

Джейк сгибает пальцы на треть. Кристи идет в кухню.

– Нужно приложить лед.

Джейк тянется за висящей на стуле рубашкой, но вспоминает, что это его рабочая форма, и швыряет ее в другой угол комнаты. Интересно, ее стоимость вычтут во время расчета?

Приложив лед к руке, он морщится.

– Кажется, перелома нет, – говорит Кристи.

Джейк намеревается объяснить ей, что ударил человека. Он планирует быть честным, чтобы прогнать «если» признанием и обещанием все исправить.

– Один придурок прищемил мне руку дверцей холодильника, – слышит он свою ложь. – Прости меня, Кристи, за то, что я смолчал о бриллианте. Я должен был рассказать. Просто такие большие деньги могут изменить нашу жизнь. Я не хотел обнадеживать тебя, пока не буду знать наверняка. Я ошибся насчет того парня из «Палермо». Он не следил за нами. Я видел его сегодня – он всего лишь живет в нашем районе.

Это не полное признание, но хотя бы начало. Он ждет вопросов Кристи, чтобы поведать о неутешительных событиях сегодняшнего дня.

Кристи смеется.

– Ну конечно же, никто за тобой не следил.

– Ты не испугалась?

– Я испугалась твоей реакции. Слежка из-за бриллианта – это попахивает паранойей. – Продолжая смеяться, она входит в кухню и тут же разочарованно возвращается в гостиную. – Ты забыл принести что-нибудь на ужин?

Он пытается подобрать подходящие слова, чтобы сообщить ей, что потерял работу.

– Я…

– Ну и ладно, – перебивает Кристи. – Мне все равно ужасно хочется тайской рисовой лапши. Пять минут. – И она быстро уходит по коридору, чтобы переодеться после работы.

Джейк слушает гудение холодильника и прокручивает в голове их разговор. Почему он не сказал Кристи, что его уволили? Невозможно скрывать это от нее. Нужно немедленно признаться, пока он не увяз во вранье.

Когда она появляется в гостиной, кожа у нее сияет, и вся она выглядит такой спокойной, симпатичной, такой нормальной.

– Ты готов? – спрашивает Кристи, бросая ему рубашку.

Он рывком надевает рубашку через голову и, не сказав ни слова, выходит следом за ней из квартиры.

В отличие от Джейка, встречи Эшли с «бьюиком» не случайны. Каждый день щеголеватый мужчина сопровождает ее в бассейн, библиотеку, школу, к банкомату и в химчистку. Каждый день он следует за ней в той же машине, на той же пугающей дистанции. Почему он не приближается к ней? Чего ждет?

В библиотеке Клара сразу бросается к ней, размахивая книгой под названием «Моя бабушка и 49 других детей», которую они заказали по межбиблиотечному абонементу.

– Здесь в основном про бабушку автора, Ирму, но вот посмотрите… – Клара открывает последнюю страницу текста и проводит пальцем по списку имен с короткими биографиями, пока не останавливается на имени Хелен Ауэрбах. Эшли мгновенно забывает о преследователе.

«После того как Гольдштайны спасли Хелен Ауэрбах, она поселилась в Филадельфии и купила дом в Бала-Кинвуд, где жила со своей дочерью. Она открыла ателье по пошиву одежды, которое держит и по сей день».

В биографиях некоторых других детей упоминается их соединение с родителями, которым удалось получить визу или выжить в лагерях, с родственниками, оказавшимися во время войны на Кубе или в Англии. Абзац, посвященный Хелен, как и многие другие короткие справки, не содержит сведений о судьбе ее семьи.

Клара помрачнела.

– Наверно, тяжело видеть, как другие дети встречаются со своими родными.

– Можно мне взять книгу с собой? – спрашивает Эшли.

– Обычно с библиотечными книгами так и поступают, – иронизирует Клара.

– Спасибо вам, Клара, – слишком сердечно благодарит Эшли.

– У вас ничего не случилось? – интересуется Клара.

Эшли подумывает рассказать ей о бриллианте, слежке, даже о проблемах Райана на работе. Она знает, что библиотекарь ей поверит и, возможно, даже даст дельный совет о том, как поступить с преследователем и как потребовать искренности от Райана. Но Эшли заварила эту кашу, доверившись Джорджине, и пока не готова открывать душу кому-то еще.

Эшли выдавливает из себя улыбку.

– Просто перевариваю информацию.

– Так приготовьтесь переварить еще больше, – говорит Клара, открывая в середине книги вклейку с фотографиями. На одной из них Хелен сидит на одеяле рядом с какой-то женщиной. Подпись гласит: «Хелен Ауэрбах с матерью на пикнике».

Эшли поворачивается к Кларе.

– Откуда этот снимок?

– Не знаю. – Клара открывает задний клапан обложки, где приводится биография автора книги: «Шерил Аппельбаум живет в Ларчмонте, штат Нью-Йорк, с мужем и бордер-колли Йозефом». – Я заглянула в адресный справочник: она все еще числится там.

Прижимая книгу к груди, Эшли устремляется к машине. У нее нет привычки к чтению, но, видимо, именно про такие случаи люди говорят, что книга написана как раз для них. Спохватившись, что в задумчивости пронеслась мимо парковки для инвалидов, где обычно стоит седан, Эшли поворачивается в ту сторону. Машины нет. У школы, когда она забирает Тайлера и Лидию, тоже.

Через три дня она перестает все время смотреть в зеркало заднего вида по пути из бассейна в библиотеку. Она пишет по электронной почте Шерил Аппельбаум, прося о встрече за чашкой кофе, и не волнуется, когда та отвечает, что она в Европе и приедет только через несколько недель. Теперь, когда за ней никто не следит, спешки нет. Можно встретиться с Шерил через месяц, два. Время, как известно из истории бриллианта «Флорентиец», безгранично и открыто нараспашку. Эшли порхает в течение дня, выполняя семейные обязанности, и ощущает свободу, которая, как она понимает, не продлится долго. И скоро этому настроению действительно приходит конец.

На четвертый день в дверь их дома стучат.

Лидия и Тайлер в кухне едят хлопья, Райан наверху собирается на работу. Эшли предполагает, что это соседка Мэрион, которая заносит им почту, если их корреспонденцию случайно доставляют ей на крыльцо. Когда Эшли открывает дверь, на пороге стоят три человека в почти одинаковых темных костюмах, коротко стриженные, лощеного вида, похожие на политиков. Она даже не сразу узнает человека, который следил за ней, – настолько он неотличим от двух других. Потом он улыбается, и она вспоминает его улыбку, ясные карие глаза.

Еще до того, как он спрашивает: «Ваш муж дома?» – Эшли понимает, что этот визит не имеет никакого отношения к бриллианту.

Отвозя детей в школу, Эшли пытается вести себя как обычно, но она видела достаточно серий «Места преступления» и «Закона и порядка», чтобы более или менее понимать, кто такие утренние гости. Райан нарушил закон? Они пришли арестовать его? Она является невольной соучастницей? У них отберут дом? О боже, у них отберут детей?

Сын и дочь непрестанно «мамкают» с заднего сиденья.

– Мам, я хочу есть!

– Мам, я не доел хлопья!

– Мам, почему ты так быстро нас увела?

– Мам, что случилось? Мы даже завтракать не закончили!

Эшли сворачивает к окну «МакАвто». Когда дети доедают гамбургеры, она как ни в чем не бывало высаживает их у школы. Тайлер сразу выскакивает из машины, но Лидия не торопится: она встречается с матерью глазами в зеркале заднего вида.

– Что это были за люди?

– Это с папиной работы, – слишком жизнерадостно отвечает Эшли.

Из-за этого ее дочь прищуривается с еще большим подозрением:

– У папы неприятности?

– Милая, ты опоздаешь. – Эшли показывает рукой, чтобы Лидия выходила из машины.

Дочь качает головой, давая понять, что не верит матери, и, выходя, преувеличенно размашистым движением закидывает рюкзак за спину.

Эшли сразу едет домой, забыв про лежащие в багажнике вещи, которые собиралась забросить в химчистку, и про приют для животных, где ее ждали к десяти. Она сидит в джипе, наблюдая за домом, пока «бьюик» не выруливает с подъездной дорожки. Как она могла не заметить, что это полицейская машина без опознавательных знаков?

На диване сидит Райан, ослабив галстук и расстегнув верхнюю пуговицу рубашки.

– Полиция? – спрашивает Эшли. – Зачем они приходили?

Райан не смотрит на жену.

– Вообще-то ФБР.

– Как ФБР? А им-то что нужно в нашем доме? – Муж словно в обмороке, и Эшли повышает голос: – Райан, что случилось?

Он протягивает ей письмо с печатью Министерства юстиции на верху листа.

– Звонили с работы. Мои вещи пришлют с курьером. Мне запрещено даже входить в здание.

Эшли быстро просматривает текст. Официальное письмо, однако угроза, которую оно представляет, вовсе не формальная.

– ФБР занимается расследованием твоего мошенничества? Отмывания денег? Ты же говорил, что просто неправильно оформил документы.

– Я не знал, что это незаконно.

– Райан, ты же юрист.

– Патентный поверенный.

– Таков будет твой аргумент в суде? «Простите, ваша честь, но я не знал, что это противозаконно»?

– Я только получал деньги за свою работу. Это не воровство.

– Минюст, похоже, считает иначе. Сколько ты украл у своей компании, Райан?

– Я не могу сейчас об этом говорить. – Он направляется к лестнице, но Эшли бросается вперед и, преграждая мужу дорогу, тычет пальцем ему в грудь.

– Не смей уходить!

Райан отодвигает ее в сторону и поднимается по ступеням, Эшли с письмом в руке бежит за ним по пятам.

– Здесь говорится, что тебе предъявляют обвинение. Тебя посадят? Что ты сделал с нашей семьей!

Он поворачивается и смотрит на жену не менее гневным взглядом, чем она на него.

– А не хочешь спросишь, что я сделал для семьи? Ой, дай подумать, может, кормил ее последние десять лет? Я делал то, что считал правильным. Я не знал, что это незаконно. И не ожидал, что это всплывет. – Он разом перемахивает последние несколько ступеней и захлопывает за собой дверь.

– Мошенничество всегда всплывает! – кричит ему вслед Эшли.

Она садится на верхнюю ступеньку и роняет письмо. В какой момент ей следовало догадаться, что дело неладно? Это началось около двух лет назад: работа допоздна, поездки в офис по субботам. Поначалу она подозревала, что у мужа роман, но, возвращаясь домой, он не пах чужими духами и никогда не бежал первым делом в душ, но часто жаждал секса. Хотя он время от времени делал ей подарки – цветы, или серьги, или абонемент на массаж, – ничто в его поведении не указывало, что таким образом он пытается загладить вину из-за другой женщины. Неужели эти подарки настолько ослепляли ее, что она не придавала значения подозрительной услужливости? Была ли в сложившейся ситуации частично и ее вина?

Нет, решила Эшли, перечитав письмо. Она никогда не просила Райана быть вечным кормильцем семьи. Это он хотел такого распределения ролей. И по его желанию в их жизнь вошла ложь.

Джейк и Эшли сообщают друг другу и сестре, что за ними больше не следят. Хвосты исчезли, поводов для беспокойства нет. Бек не знает, как расценить их новоявленную беззаботность. Их страх был таким убедительным, что заразил и ее.

Стоит апрель, прошло пять недель с тех пор, как Бек нашла бриллиант. Пять недель со дня смерти Хелен. Пять недель с тех пор, как Миллеры поддались панике и успокоились. В следующий понедельник Бек сидит на своем рабочем месте, воодушевленная новым пониманием цели. Погрузившись в рутинные рабочие детали, она читает постановление Верховного суда. В планах все еще остается связаться с Петером Винклером, который не ответил на ее имейл, но срочная необходимость в этом отпала. Никто не охотится за бриллиантом.

Через час секретарша из приемной просовывает голову к Бек за перегородку.

– К вам пришли.

Бек следует за ней через офисный лабиринт к стойке администратора. Когда Бек выходит в приемную, неизвестный мужчина в бейсболке с логотипом клуба «Филадельфия Филлис» поднимает глаза. Он застенчиво наклоняет голову и протягивает ей конверт.

Бек чувствует, что секретарша поедает ее глазами, но не оборачивается, направляясь к своему столу и изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие. Колени у нее дрожат, сердце бешено колотится. Заметно ли это ее коллегам? Заметно ли это Тому? Проходя мимо его кабинета, Бек смотрит прямо перед собой. Что бы ни было в конверте, это, без сомнений, имеет отношение к «Флорентийцу».

Распечатав письмо, она видит логотип неизвестной ей юридической фирмы – «Тэйлор, Вашингтон и Вайнер» из Нью-Йорка. Бек пробегает глазами страницу, пока не останавливается на знакомом названии в середине абзаца.

«Мы получили копию экспертного заключения Международного геммологического общества в отношении цветного алмаза от уважаемого третьего лица, которое пожелало сохранить анонимность».

Какое еще третье лицо? Насколько Бек известно, единственные чужаки, которым известно о бриллианте, – это Виктор и друг Джейка, травокур. Мог ли Виктор рассказать о камне кому-то? Перед ювелирным миром он не совсем чист, но он друг Бек. Его действия по отношению к «Тиффани» могут считаться неэтичными, но не противозаконными, и нажился он за счет очень богатой и влиятельной компании. Нет, Виктор не предал бы ее.

Но откуда у вечно обдолбанного друга Джейка средства, чтобы организовать сделку на черном рынке? Это весьма маловероятно. Так кто же еще остался? Может быть, кто-то из Геммологического общества? Виктор говорил, что экспертиза анонимная, но ведь проводившие ее специалисты Миллерам ничем не обязаны.

Бек стала читать дальше:

«Экспертное заключение в отношении цветного бриллианта, выданное Международным геммологическим обществом, подтверждает, что находящийся в Вашей собственности бриллиант является алмазом „Флорентиец“. Перечисленные в описании вес, размеры и огранка бриллианта идентичны таковым алмаза „Флорентиец“. Кроме прочего, экспертиза указывает на перьевидный изъян, „по форме отдаленно напоминающий сердце“, который соответствует многочисленным описаниям „Флорентийца“».

Далее Тейлор, Вашинтон и Вайнер, эсквайры, выступают от имени итальянского правительства.

«Правительство Италии не заинтересовано в выяснении, как алмаз „Флорентиец“ попал в собственность мисс Хелен Ауэрбах; оно лишь выражает удовлетворение тем фактом, что после девяностодевятилетнего периода неизвестности драгоценная реликвия Медичи снова обнаружена».

Реликвия Медичи? Бек смутно помнит, что Франциск Лотарингский унаследовал бриллиант, когда стал герцогом Тосканы после смерти последнего Медичи мужского пола. Затем Франциск женился на представительнице Габсбургов и привез «Флорентийца» в Австрию. Конечно, когда-то бриллиантом владели Медичи. Но почему итальянское правительство считает, что теперь он является достоянием Италии?

Бек продолжает читать и находит ответ на свой вопрос:

«Принимая во внимание ценность бриллианта „Флорентиец“, как культурную, так и в денежном выражении, правительство Италии готово предложить 500 000 долларов за его возвращение. Подобный обмен устранит необходимость инициировать судебные процедуры».

Выходит, итальянцы тоже не уверены, что камень принадлежит их стране. В противном случае они бы не предлагали компромиссное решение и не пытались бы подкупить ее. Одно тем не менее ясно: после ста лет забвения алмаз «Флорентиец» снова всплыл на поверхность.