Текст книги "Несовершенства"

Автор книги: Эми Мейерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Девятнадцать

Когда Том подвозит Дебору к дому на Эджхилл-роуд, в окнах темно. Ее машина осталась в центре города, где наверняка получит штраф за неправильную парковку, если ее вообще не отбуксируют на штрафную стоянку, но когда Том предложил Деборе подбросить ее до дому, она согласилась.

Она понятия не имеет, который час. Все происходило так медленно: полиция и ФБР допрашивали ее, потом заставили ждать, пока выясняли местонахождение ее детей. Том сидел рядом с ней, уверяя, что все будет хорошо. Она правильно сделала, позвонив ему. В конце концов он убедил фэбээровцев отпустить ее домой на ночь.

Когда Том повел ее к машине, один агент сказал:

– Надеюсь, вы не сбежите?

– Я никуда не денусь, – ответила ему Дебора. Она имела в виду «мне некуда бежать».

– Вы хорошо себя чувствуете? – спрашивает Том, останавливая машину.

– Нормально. – Она отстегивает ремень безопасности. – Как ты думаешь, с Бек ничего не случится?

– Она стойкий оловянный солдатик. – Том опирается о руль, и Дебора чувствует материнскую гордость. Бек стойкая. Том ее не сломал. И этот удар тоже не сломает.

– А как же быть с соглашением?

– ФБР найдет Виктора. Человек не может просто раствориться в воздухе.

О, этот может. Виктор способен на что угодно. Дебора хочет возненавидеть его за хитроумие, но эту черту в нем она любит больше всего.

Два дня Дебора не вылезает из кровати Хелен. Том звонит, чтобы сообщить новости о поисках Виктора и выражает сожаление, что так и не смог связаться с Бек. Он заезжал к ней, час прождал на крыльце, но она так и не появилась. Он обзвонил ее немногочисленных друзей. Никто из них о ней не слышал. Дебора очарована его вниманием, хотя и не доверяет ему. Виктор, может, и не похитил ее уверенности в себе и в их любви, но лишил ее способности доверять людям, особенно мужчинам. Наверно, ей стоило усвоить этот урок много лет назад, но так уныло жить в постоянной настороженности. Дебора благодарит Тома за новости, обещает позвонить, как только Бек свяжется с ней, и остается в постели, без сна, без еды. Она смотрит на свое отражение в зеркале над комодом Хелен, думает о Викторе, теперь ушедшем, о матери, теперь ушедшей, о том, что никогда уже ей не придется выяснить с ними отношения.

Эшли прибывает в Уэстчестер уже в десятом часу. Дети еще не спят и вместе с Райаном, обнимающим их за плечи, смотрят в гостиной фильм о Джеймсе Бонде. Тайлер с выпученными глазами следит за автомобильной погоней, Лидия нетерпеливо болтает ногами. Райан поворачивает голову и видит, что жена наблюдает за ними из коридора. Он улыбается, но тут же на его лице появляется озабоченное выражение. Он хочет встать, но Эшли подходит к дивану и садится рядом с Тайлером, целуя лохматую голову сына. Увлеченные происходящим на экране, дети едва замечают ее. Эшлли откидывается на спинку. Она расскажет Райану о Викторе и бриллианте завтра. А сейчас ей хочется посидеть со своей семьей и посмотреть кино.

Из банка Джейк направляется прямиком в аэропорт и ждет, когда появится свободное место на самолет в Лос-Анджелес. Битком набитые рейсы улетают один за другим. У Джейка билет на следующий день, но возвращаться в дом на Эджхилл-роуд он не в состоянии. Позволить себе гостиницу он тоже не может – пятисот пятидесяти тысяч долларов у него теперь нет, и он по-прежнему безработный сценарист, ночующий у друга на диване. Пятьсот пятьдесят тысяч долларов. Достаточно, чтобы оплатить обучение дочери в колледже, снять большую квартиру с двумя спальнями для Кристи и самому удержаться на плаву до того времени, когда он закончит свой сценарий. Теперь все это пустые фантазии. Денег нет. И все из-за Деборы и Бек. Непутевая Дебора в своем репертуаре. И упрямая Бек с непомерным самомнением – зачем она привлекла к семейному делу Виктора? Будь здесь Кристи, она бы напомнила Джейку, что мать и сестру жизнь потрепала, но ему плевать. Они сами в ответе за свою судьбу, вытекающую из неразумных решений и эгоизма. Джейк имеет полное право обвинять их.

Улетает еще один рейс без свободных мест. Джейку придется перекантоваться в зале ожидания до утра. Аэропорт пустеет, и Джейк ложится на ряд кресел, примостившись между двумя жесткими подлокотниками. Он постоянно прокручивает в голове свою ссору с Бек. Он ведь сказал ей, что лишился всего. И так оно и есть: Кристи, работа в супермаркете, шанс завести семью – все полетело к чертям из-за проклятого алмаза. Но у Бек нет ни малейшего сочувствия к нему, впрочем, как и к Эшли.

Он проверяет телефон. Одиннадцатый час. Джейк не имеет представления, где устроилась Эшли на ночь. У него много пропущенных звонков, но сестры не звонили ни разу. Он набирает номер Эшли и слушает гудки. Она берет трубку на пятом, словно после размышлений, отвечать или нет.

– Джейк. – Голос у нее настороженный.

– Привет, Эшли, – начинает он, но не знает, что сказать дальше. – Переживаешь?

– Еще как. А ты?

– Не то слово.

– Извини, что я так сбежала. Не могла на нее смотреть. На них обеих.

– Она несправедливо напустилась на тебя.

Эшли некоторое время молчит.

– Что же, все кончено? – говорит она потом.

– Кто знает.

– Мне придется продавать дом. Райану вынесут приговор через три недели. До этого времени он должен вернуть деньги. Страшно подумать, что с ним будет, если мы не успеем оформить сделку.

Джейк садится, хрустя позвонками. Спина ноет.

– Я могу приехать. Сяду в поезд и буду у тебя через несколько часов.

– Ты еще в Филадельфии? Был у матери?

– Я в аэропорту, жду, когда появятся места. Правда, Эшли, только скажи, и я приеду.

– Нет, тебе нужно вернуться в Лос-Анджелес. Разгребать свои проблемы.

– Звони мне, когда определится судьба Райана.

– Свяжусь с тобой в первую очередь.

Джейк понимает подтекст ее слов: ей тоже противно разговаривать с Бек.

Он слышит тихое похрапывание других пассажиров, устроившихся в зале ожидания до утра. Он один из этих неприкаянных, которым некуда податься. Без невесты, без семьи, без денег. У него есть еще не рожденная дочь, но кто он для нее? Впервые в жизни Джейку приходит в голову, что он ничем не лучше своего отца.

Выходя из банка, Бек не знает, куда направляется, понимает только, что не в состоянии больше оставаться ни минуты со своей семьей. Ей не удается собраться с силами, чтобы пойти в дом на Эджхилл-роуд или в квартиру в Фейрмаунте, с которой скоро придется съезжать. Нужно позвонить Тому, в ФБР, но она не может думать ни о чем, кроме Виктора. Как вышло, что Бек, не склонная доверять людям, так легко доверилась ему? Она не готова в полной мере осознать его предательство, а потому просто бредет по улицам. Мысли ее обращаются к ужасным обвинениям, с которыми она набросилась на брата и сестру. Не ее вина, что Виктор оказался прохвостом. Она несправедливо ополчилась на родных, но они так быстро перешли в контрнаступление, что их враждебность показалась ей столь же жестокой, как и поступок Виктора. И, что еще хуже, Дебора подогрела ее гнев, переложив свою вину на Бек. И это после того, как она столько раз прощала мать, заступалась за нее перед братом и сестрой, перед Кенни. Какая непостижимая черствость. Ну, по крайней мере, от Кенни Бек больше не придется ее защищать. Теперь, когда денег нет, он точно не появится.

Проходя мимо офисного здания своей фирмы, она понимает, что Том, вероятнее всего, еще в своем кабинете, заканчивает оформление документов по их напрасному соглашению. Она так и слышит его голос: «Виктор? Да ты что?» Ноги сами несут ее мимо здания, мимо ратуши, и хотя она убеждает себя, что гуляет без всякой цели, она-то знает, что направляется к Кристиану.

Он не спрашивает, зачем она пришла в его студию или что случилось, просто открывает дверь и впускает ее. Молча он снимает с себя футболку и джинсы, потом костюм с нее – Бек так и не переоделась после дневных переговоров. Затем он ложится на ковер, пахнущий прокисшим пивом и чипсами, и она седлает его.

Потом они сидят голые на диване. Кристиан открывает ей пиво.

– А покрепче ничего нет?

Он находит в шкафу бутылку виски, и Бек хлещет прямо из горла.

Двое суток Кристиан снабжает ее дешевым пивом и виски, разбавляет их утренним сексом и дневным совокуплением с последующим поеданием пиццы. За эти сорок восемь часов новость об исчезновении алмаза проникает в прессу. Если Кристиан и слышит об этом, то не подает виду, только продолжает покупать пиво, виски и презервативы. Два дня они практически не разговаривают. Не упоминают ни бриллиант, ни Хелен, ни Флору, ни Вену. Не включают ни телевизор, ни стерео. На третье утро Бек просыпается и слышит, как жужжит лежащий на кухонном столе телефон. Кристиан поставил его на зарядку, и ее это умиляет. Она гладит его юношескую спину, глядя, как он спит. Однажды он, вероятно, станет человеком, в которого она могла бы влюбиться, но еще не сейчас.

Ящик голосовой почты переполнен. Среди тридцати семи непрочитанных сообщений и двадцати трех пропущенных звонков затесались последние новости: «Алмаз „Флорентиец“ снова исчез». Сама того не желая, Бек переходит по ссылке и читает о Хелен, Миллерах, пошедших вкривь и вкось переговорах с австрийцами по поводу мирного решения конфликта, о Викторе. Статья заканчивается словами: «Власти пытаются выяснить, действовал ли Виктор Кастанца в одиночку или сообща с Деборой Миллер».

Из всех превратно поданных сведений о ее семье, смакуемых прессой, это упоминание задевает Бек больше всего. При всех своих ошибках и безалаберности, Дебора никогда не стала бы воровать у своих детей.

Ощущая почти животную потребность увидеть мать, Бек находит свою скомканную одежду, брошенную у входной двери три дня назад. Она натягивает черную юбку, белую блузку, пиджак и садится рядом с Кристианом на кровать. Он шевелится и просыпается.

– Нужно идти. – Она целует его в лоб. – Спасибо.

– Обращайся. – Он одаряет ее мальчишеской улыбкой.

Тротуар на Эджхилл-роуд кишит съемочными группами. Увидев Бек, репортеры поворачиваются и, хрустя красочными листьями, опавшими с растущих вдоль улицы деревьев, бросаются к ней. Она инстинктивно прячет лицо и пробивается сквозь толпу к дорожке, ведущей в семейный дом.

В пустой гостиной орет телевизор. В эфире утренние новости, и на экране молодая репортерша с развевающимися на ветру волосами тараторит: «Я стою около дома, где находится квартира Виктора Кастанцы – последнее известное местонахождение бриллианта. Управляющий зданием предоставил видеозапись от шестнадцатого октября, на которой видно, как мистер Кастанца входит и выходит всего через несколько часов после того, как он покинул Федералистский банк. ФБР составило ориентировку на беглеца, но его больше никто не видел. Мы возвращаемся на Эджхилл-роуд в Бала-Кинвуд, где, как мне сообщают, появилась Ребекка Миллер, которая раньше работала одним из юрисконсультов у мистера Кастанцы и первая обнаружила алмаз „Флорентиец“. По некоторым данным, она тоже где-то пропадала в течение последних сорока восьми часов».

На экране показывают, как Бек продирается через толпу репортеров, закрывая рукой лицо. Они и сейчас окликают ее с улицы, их силуэты маячат за тонкими оконными занавесками.

На лестнице раздается барабанная дробь – Дебора сбегает по ступеням.

– Бекка, это ты?

Волосы как мочалка, в лице ни кровинки. За два дня она, кажется, потеряла пару килограмм и постарела на десять лет.

– О, слава богу, – говорит Дебора и, проскочив последние ступеньки, почти набрасывается на Бек. От нее идет несвежий запашок, утреннее дыхание неприятно, но Бек обнимает ее.

Услышав свои имена, они разжимают объятия и поворачиваются к телевизору.

– ФБР выясняет, находились ли Миллеры в сговоре с мистером Кастанцей или он работал один.

Крупным планом показывают Виктора. На экране он выглядит еще более элегантным, чем в жизни, глаза пронзительно-голубые, белоснежные пышные волосы сияют, как платина.

– Извини меня, – говорит Бек матери. – Мне не следовало втягивать Виктора в наши дела.

Дебора прижимает ладони к щекам дочери. Так она никогда не делала.

– Доверять людям – это не грех. Не отчаивайся из-за того, что обожглась.

От такого проявления чувств Бек не по себе, но мать не убирает рук с ее щек, пока Бек с ней не соглашается.

Когда Дебора отпускает ее, Бек спрашивает:

– Есть вести от Эшли и Джейка?

В отличие от брата и сестры, Бек склонна мгновенно заводиться и становиться жестокой. Но она и самая отходчивая среди ее детей, думает Дебора. Для Бек обвинения, которые она и ее родные бросили друг другу в хранилище, – всего лишь слова. Выпалили и забыли.

– Они уехали, – отвечает Дебора.

Она пустым взглядом смотрит на изображение Виктора на экране. Как она могла так безбожно ошибиться?

Двадцать

Бриллиант действительно украл Виктор. Во всяком случае, ФБР в этом уверено. Агенты допрашивают Дебору, одну и в присутствии Тома. Ее история никогда не меняется. На записи с камеры наблюдения видно, как Виктор опускает камень в карман, притворяясь, будто кладет его в сейф. Тому и прессе объявляют, что с Деборы Миллер сняты подозрения: мистер Кастанца работал в одиночку.

Так же как в делах о похищении людей, первые сорок восемь часов – ключевые. ФБР изучает записи с камер в аэропортах, на железнодорожных и автовокзалах, на заправочных станциях ближайших шоссе, у платежных пунктов на коммерческих автомобильных дорогах. Виктор исчез так же загадочно, как когда-то «Флорентиец». Бек остается с матерью на Эджхилл-роуд. Агенты ФБР навещают их ежедневно, но вестей от Виктора не поступает. Каждый день количество репортеров возле дома редеет, пока наконец в начале следующей недели они все не расходятся.

Джейк стучит в дверь своей бывшей квартиры.

– Одну минуту, – говорит Кристи, открывая, и бежит в комнату. В ожидании Джейк осмеливается ступить через порог. Квартиру заполоняют вещи, купленные для младенца, – коляска при входе, коробки с рожками для кормления и подгузниками около дивана, пеленальный столик около окна.

Джейк помогает Кристи спуститься по лестнице в подъезде. Живот у нее такой большой, что Джейк удивляется, как она вообще может передвигаться.

– Если этот ребенок в ближайшее время не появится, я сама засуну туда руку и вытащу его на свет божий, – говорит она Джейку, усевшись на пассажирское кресло.

В кабинете врача Кристи позволяет Джейку пройти вместе с ней в смотровую.

– Ты уверена?

– Мы уже на финишной прямой. Важно, чтобы ты был в курсе происходящего, – отвечает Кристи, плюхаясь на топчан.

Пока врач осматривает шейку матки, Джейк сидит не двигаясь, пытаясь не привлекать к себе внимания.

– Все хорошо, – говорит врач. – Она крутится, значит, нам не надо прибегать к повороту на головку.

Джейк понятия не имеет, что это такое, но звучит устрашающе.

Крис произносит:

– Слава богу.

Врач снимает перчатки и бросает в корзину.

– Увидимся на следующей неделе.

С этими словами она удаляется, и Джейк переводит взгляд на Кристи, которая натягивает брюки. Пока они идут к стойке администратора, Джейк спрашивает, что такое поворот на головку.

– Когда они со всей силы давят на живот, чтобы развернуть ребенка, – объясняет Кристи. – Наверно, это очень больно.

– Тогда хорошо, что все произойдет само по себе. – Какая глупость с его стороны. И всегда-то он ждет, чтобы все волшебным образом обернулось благополучно.

К его удивлению, Кристи улыбается и берет Джейка под руку.

– Не хочешь прогуляться вокруг озера? Мне предписаны физические нагрузки. Только предупреждаю: я не хожу, а переваливаюсь из стороны в сторону.

– Я готов переваливаться вместе с тобой в любом направлении.

Это просто прогулка, напоминает себе Джейк, когда они идут вдоль поляны, где дети с родителями запускают воздушных змеев, а бездетные пары нежатся на солнце. Они просто выполняют рекомендации врача, пусть даже он чувствует себя словно на первом свидании. Он многое хочет сказать Кристи, но понимает, что не стоит, и от этого неловко молчит, словно они впервые выбрались куда-то вместе.

Кристи же болтает без умолку, как она делала во время их первых встреч. Рассказывает Джейку, что все в ветклинике относятся к ней лучше с тех пор, как беременность стала очевидной. Описывает свой холодильник, под завязку забитый приготовленной мамой едой, хотя миссис Чжан планирует приехать, когда начнутся роды, и остаться с ней в первый месяц.

Поворачивая вдоль озера к машине Джейка, они замедляют шаг.

– Как продвигается сценарий? – спрашивает Кристи.

– Хорошо. – И это правда. Джейк теперь знает контур сюжета: почему Хелен сохранила бриллиант, что случилось с ее семьей в Вене. – Но работы еще много. Прочтешь, когда я закончу? – Сердце у него колотится, словно он снова сделал ей предложение.

– Почту за честь, – отвечает Кристи, и оба краснеют.

Проходит двадцать дней, а о Викторе ни слуху ни духу. Эшли снимает с каминной полки в гостиной все семейные фотографии и складывает их в коробку, чтобы Тайлер унес ее на чердак. Дом пахнет шоколадным печеньем, которое Райан печет для потенциальных покупателей. Желая сэкономить на комиссионных, они решают обойтись без агента по недвижимости. Эшли протерла и расставила мебель так, чтобы было удобно осматривать комнаты, и купила просекко. Кажется странным создавать видимость идеальной семьи, убирая с глаз все напоминания о счастливых днях, которых в доме Джонсонов было предостаточно. Когда Эшли накрывает крышкой картонную коробку с фотографиями в рамках, взгляд цепляется за снимок семьи с концерта, где танцевала Лидия. Эшли всегда нравилось это фото, хотя были и более интересные, с острова Мартас-Винъярд или из Рима. Но только на этом снимке они все смотрят друг на друга, а не в камеру. Эшли достает его из коробки и снова ставит на каминную полку.

В три Райан везет детей на мини-гольф, а Эшли остается принимать посетителей. Пока мать была в отъезде, дети привязались к Райану, наперегонки стремились показать ему свои рисунки, развлекали его историями «заключенных» из игры «Захват флага», анекдотами, которые обычно, перебивая друг друга, рассказывали Эшли. До оглашения приговора Райану остается всего десять дней. Хотя дети и не знали точной даты, они понимали, что надо насладиться общением с отцом как можно больше, пока не поздно.

В три пятнадцать еще никто не приходит смотреть дом, и Эшли начинает паниковать. Может, потенциальные покупатели узнали о прегрешениях Райана? Прокуроры обещали, что это дело не будет освещаться в прессе. А может, это из-за «Флорентийца»? Но Эшли никогда не подозревали в краже. И все же что-то отпугивает людей от дома. Эшли кусает ногти, но потом спохватывается. Она перемешивает буклеты у входной двери, создавая впечатление, что кто-то их уже перебирал, прячет в кухонный шкаф три печенюшки, оставляя на противне свободное место, и залпом выпивает бокал просекко. Подъездная дорожка по-прежнему пуста.

В первый раз после того, как она в слезах вылетела из хранилища, ей хочется позвонить Бек. Сестра знает, как погасить ее тревогу, страх за Райана. Потом Эшли вспоминает ее жестокие слова. Если позвонить, неизвестно, какая из двух Бек возьмет трубку – та, которая обещала, что они все преодолеют вместе, или та, из-за чьих нападок Эшли теперь чувствует себя такой одинокой.

К трем сорока пяти она выпивает еще один бокал просекко. Дом выглядит идеально. Он и правда идеален. Как так получилось, что никто не пришел? Что станет с ее мужем, если они не продадут дом? Приговор обещали смягчить при условии возврата денег. Эшли не хочет знать, какой тюремный срок дают за кражу полумиллиона долларов, а потому идет в кухню за третьим бокалом игристого вина.

В самом начале четвертого во дворе шуршат шины. Райана с детьми Эшли ждет только через полчаса. Она быстро выливает остатки вина из бокала в раковину и вытирает тыльной стороной кисти глаза. Когда она приклеивает на лицо улыбку, готовая солгать родным, что все прошло замечательно, в дом входят два незнакомца, а сразу за ними еще одна пара.

Хотя Дебора настаивает, что первое правило переезда – брать только то, что вмещается в Красного Кролика, Бек нанимает грузовик с рабочими. Дебора сопротивляется, пока не видит гладкий серый диван, который Том когда-то приобрел для квартиры на Фэйрмаунт, телевизор с плоским экраном и барную тележку середины века, которую вносят в дом три здоровяка.

– Тому это все не нужно? – спрашивает Дебора Бек, когда два грузчика тащат вверх по лестнице старинный комод.

– Я не интересовалась.

– Вот молодец, – отвечает Дебора, плюхаясь на новый диван.

Прошло две недели с тех пор, как исчез Виктор, и Бек самой не верится, что она снова переезжает в дом на Эджхилл-роуд. Она прожила одна пятнадцать лет. Теперь, в тридцать шесть, она возвращается и почему-то не чувствует себя неудачницей. Несмотря на близкие отношения с Хелен, она не думала об этом доме как о пристанище, куда она всегда может вернуться. Только когда Дебора поселилась здесь и разукрасила интерьер, Бек пришло в голову, что она снова может бросить здесь якорь.

– Я собираюсь уволиться, – сообщает Бек матери.

Вообще-то у нее это вырвалось случайно. На самом деле она и сама еще не вполне осознает свое решение. После исчезновения Виктора с бриллиантом обстановка на работе изменилась. С тех пор как Бек выгнали из юридического института, прошло семь лет. Семь лет она зализывала раны. За это время она могла подать заявление на восстановление, доказать, что раскаивается в обмане и взялась за ум. Но она потратила эти годы на то, чтобы стать лучшим помощником юриста в фирме, которого заботил только успех дела, независимо от того, прав клиент или нет. Теперь, когда алмаз пропал и Бек не разговаривает ни с братом, ни с сестрой, победа в суде больше не кажется такой уж важной целью.

– А я начинаю новое дело, – говорит Дебора. – Составление букетов. Хочешь помочь мне?

Бек никогда не разделяла материнской любви к цветам, и она определенно не настолько глупа, чтобы вести бизнес вместе с Деборой. Однако она отвечает:

– Конечно, пока я не придумаю, что делать дальше.

Самый высокий и мускулистый грузчик стучит по стенке, чтобы привлечь их внимание.

– Мы закончили. – В одной руке он держит планшет, в другой конверт-пакет. Бек идет через комнату, чтобы расписаться в бумагах. Рабочий читает имя на конверте.

– Кто из вас Дебора Миллер?

Мать с удивлением берет конверт и видит, что обратного адреса на нем нет. Дебора надрывает бумагу и заглядывает внутрь. Там лежат пакетики с семенами. Дебора ахает, мчится наверх и закрывает за собой дверь спальни. Там она прислоняется спиной к двери и прижимает конверт к груди.

Дельфиниум, бодяк, львиный зев, нарцисс и ромашка – составляющие веника, как назвал Тайлер букет, доставленный на крыльцо после ее первого свидания с Виктором.

Джонсоны вынуждены взять кредит под залог дома, но им хватает денег, чтобы рассчитаться с компанией Райана и еще заплатить за три месяца аренды нового жилища. Оно значительно меньше, чем прежнее, но в том же районе, где находится школа Лидии и Тайлера. Детям приходится спать в одной комнате. Поначалу они оба в упор отказываются, но, несмотря на жалобы, им нравится делить одну комнату. Эшли разрешает им поставить в комнате телевизор, и сын с дочерью допоздна играют в видеоигры, отчего спускаются в кухню к завтраку спотыкаясь и со стеклянными глазами.

Утром перед оглашением приговора Райану Эшли надевает свой старый костюм – юбка с пиджаком. Адвокат Райана считает, что она должна пойти на слушания вместе с мужем, чтобы напомнить судье о семье подсудимого. Когда сын и дочь вваливаются в кухню, где Райан складывает для них обед в контейнеры, Лидия с беспокойством смотрит на мамин деловой наряд. Дети знают, что сегодня решающий день. Встревоженный взгляд дочери заставляет Эшли подумать, как переживут его дети, приехав после школы в этот пустой чужой дом. Адвокат заверяет Райана, что его не возьмут под стражу в зале суда, а дадут две недели, чтобы явиться для отбывания наказания. Пока Тайлер и Лидия едят блинчики, Эшли отводит Райана в сторону.

– Я не могу пойти сегодня с тобой.

– Эшли…

– Я должна остаться с детьми. Не знаю, о чем я только думала, когда мы договорились. Они вернутся домой одни…

Райан кивает. Ему тоже не пришло это в голову.

– Подбросишь меня до станции, когда мы завезем детей в школу?

Эшли представила, как Райан в одиночестве возвращается на поезде домой, и сердце у нее сжалось, но это часть его наказания, дети не должны расплачиваться по его долгам.

– Ну, все, – произносит Райан жене, когда она въезжает на парковку около железнодорожной станции. Они вместе смотрят на толпу, ожидающую поезда на платформе. – Прости меня. Не знаю, достаточно ли я говорил это. Я очень виноват. Все, что я сделал… – Райан продолжает перечислять все несчастья, которые навлек на нее. Эшли не в силах больше выслушивать его сожаления. Он извинялся уже столько раз, что это начало оказывать на нее обратное действие – будить дремлющий в ней гнев.

Однако ругаться она не хочет, а потому указывает пальцем на платформу и напоминает мужу, что опаздывать не в его интересах.

По пути домой Эшли не может сдержать слез. Перед глазами все плывет, и ей даже приходится съехать на обочину. Не успев отговорить себя, она набирает номер сестры, которая так и не извинилась. Раздаются гудки, и Эшли борется с собой, чтобы не сбросить звонок. Потом включается голосовая почта, и Эшли удается выговорить: «Ты нужна мне».

Она вытирает глаза, сморкается и встраивается в поток машин. Через несколько мгновений звонит телефон. От радости перехватывает дыхание. Но это не Бек. На экране высвечивается незнакомый номер с кодом Нью-Йорка.

– Эшли, это Джорджина.

– Привет, – растерявшись, здоровается Эшли. Зачем она ей звонит? Бриллианта у нее нет, так что на комиссионные рассчитывать не приходится.

– Слушай, я быстро. Хотела сразу тебе позвонить. Говорят, ты ищешь работу?

Эшли в замешательстве крепче стискивает руль. Все эти собеседования. Конечно, старые знакомые болтают между собой. И это только начало. Скоро об Эшли Джонсон еще не так заговорят.

– В отделе рекламы в «Бартлис» есть вакансия. Тебе это место идеально подходит.

Должность младшего специалиста, а не руководителя отдела, но хорошая стартовая площадка со стабильным окладом и перспективой.

– И они хотят пригласить меня?

– Тебе, конечно, нужно пройти собеседование. С моими рекомендациями тебя возьмут, если захочешь. Здорово будет снова работать вместе, да?

Эшли тут же решает ответить согласием, но вместо этого произносит:

– У меня есть пара дней, чтобы подумать?

– Конечно, – роняет Джорджина, не скрывая удивления. – Только недолго. Мне делают личное одолжение. Но вечно они ждать не будут.

Возможно, Джорджина чувствует себя виноватой за то, что сообщила о бриллианте итальянцам, – хотя она в этом не признавалась, – или, может, жалеет Эшли сейчас, когда ее семья лишилась алмаза. В любом случае, Эшли не желает пользоваться чьим-то личным одолжением. Она хочет получить место, потому что она профессионал в своем деле.

– Я позвоню тебе в начале следующей недели, – говорит она.

Райану о поступившем предложении лучше не знать, иначе ей придется принять работу. Было бы сумасшествием отказаться. И все же совесть мучает Эшли, и в итоге она решает поступить так: если за неделю не найдет разумной причины для отказа, она поедет на собеседование.

Тем вечером у Джонсонов есть более насущные темы для беспокойства. Их новый дом находится в трех километрах от железнодорожной станции, и Райан пишет ей, что пойдет от платформы пешком. Он приходит на сорок минут позже, с перекинутым через руку пиджаком, ослабленным галстуком и влажными от пота рубашкой и волосами, несмотря на прохладную погоду.

– Что на ужин? – спрашивает он, едва переступив порог дома. – Умираю с голоду. – Голос у него бодрый, но лицо несчастное. Эшли не может прочитать по нему результат заседания, а потому берет пиджак и отвечает, что в духовке стоит готовая пицца.

Лидия и Тайлер ведут себя до жути примерно, грызя хрустящую корочку и ожидая, когда отец объявит о своей судьбе. Райан проглатывает кусок пиццы и тянется за вторым, но Эшли торопит его:

– Райан, что они решили?

– Судья прислушался к рекомендациям и вынес приговор без заседания суда. Полтора года. Могло быть хуже.

– Куда же хуже? – Лидия бросает недоеденный кусок пиццы на тарелку и выскакивает из-за стола. Дверь в детскую комнату хлопает. Райан встает, но Эшли останавливает его.

– Оставь ее. Сейчас ей нужно дать волю своей злости.

«И мне тоже», – думает Эшли. Более длинный судебный процесс не облегчил бы его участи. Только бы он сейчас не начал опять извиняться, иначе она взорвется.

Райан снова садится за стол, и Тайлер подходит и обнимает отца. Райан гладит сына по голове, и они оба молчат. Эшли вдруг осознает, насколько Тайлер раним. Возможно, пойми это Райан раньше, Джонсоны не оказались бы сейчас в таком положении, когда глава семьи со дня на день должен явиться в федеральную тюрьму для исполнения наказания.

На следующее утро у Эшли звонит телефон, и она снова думает, что это Бек. И опять ее ждет разочарование: звонок с незнакомого номера, на этот раз местного. Почему Бек не отвечает? Она ведь знает, когда Райану выносят приговор? Эшли не рассчитывала на извинения и не просила от нее ничего невозможного. Снова охваченная гневом, она принимает звонок.

– Эшли? Это миссис Уитмор. Мы купили ваш дом.

Раздражение тут же переходит в панику. Бумаги подписаны. Деньги заплачены, наличными. Чего она хочет?

– Рада, что дозвонилась до вас. Мы никак не можем продать свой старый дом и пришли к выводу, что нам нужно нанять агента. Ваш дом был так прекрасно подготовлен к продаже… Не могли бы вы поделиться номером этой компании?

– Мы никого не нанимали. Я сама все сделала.

Миссис Уитмор смеется.

– Вы, наверно, перегружены заказами и не сможете нам помочь?

Хотя Эшли и понимает, что собеседница шутит, она отвечает:

– На самом деле смогу.

Когда она жмет на отбой, телефон тут же снова жужжит. Только это сообщение не от миссис Уитмор с адресом ее старого дома. «Я всегда с тобой, – пишет Бек. – Скажи, чем тебе помочь».

Проходит двадцать четыре дня после исчезновения Виктора с алмазом. Роды у Кристи запаздывают на четыре дня. Она обшаривает Интернет в поисках способа стимулировать их. Она пробует акупунктуру, рагу по-сычуаньски, соус со жгучим перцем, касторовое масло, крутит соски и делает приседания. Ничто не оказывает действия на ребенка, упрямо не желающего покидать утробу. Единственное средство, которое по очевидным причинам она не пробовала, – это секс. Врачи запланировали стимуляцию родов через три дня.