Текст книги "Возможность выбора (роман)"

Автор книги: Эмэ Бээкман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц)

– Страсть какая, ведь так и новое семейное счастье может оказаться под угрозой, – сказала Регина и удержалась от большего, чтобы Мари не уловила ее насмешки.

– С этой женой ему опять не повезло. Без конца выжимает мужа как лимон, одна прихоть другую подгоняет.

– Молодым людям кажется, что им необходима тьма вещей, потом к ним становятся равнодушнее.

– Карл и без того на бобах, – пожаловалась Мари. – У меня ведь зарплата скромная и сбережений особых нет, но он и мои закрома подчистил. Порой от стыда готова провалиться, когда Карл звонит за дверью и просит взаймы десятку. У него ведь половина зарплаты на алименты уходит.

Регине было неприятно и неловко слышать это, ей хотелось уснуть, чтобы минувший день ушел в небытие. Элегантного и в то же время жалкого Карла следовало забыть, невзирая на то, что он мог оказаться отцом ее следующего ребенка.

Но жалобы Мари не кончались. Каждым своим словом она как бы обнажала и без того воспаленные нервы Регины.

– Ты еще не знаешь, насколько мучительными бывают заграничные поездки Карла! Все его бывшие жены, будто сговорившись, суют ему адреса и списки. Просто наваждение, у всех у них за морем целые стаи родственников. Карл вынужден посещать родню своих бывших жен и передавать им пожелания сударынь. Перед отъездом к нему натаскивают в гостиницу уйму свертков и пакетиков. Каждый раз он едет домой с чемоданами, набитыми женским и детским тряпьем. Подумай, как ему стыдно перед таможенниками, когда они, случается, проверяют его багаж!

– А ему обязательно надо объявлять бывшим женам, что опять собирается за границу?

– И я ему это говорила. Но он сам всю жизнь гонялся за добротными вещами и, будто в шутку, говорит – хотя сам всерьез принимает, – что профессорские отпрыски должны одеваться прилично.

В ту ночь, лежа на узком диване Мари, Регина снова увидела давний сон, который столь часто повторялся в прошлом.

Опять она сидела в веревочной петле и кружила вокруг стоявшего на плоскогорье гигантского столба. Плато окружали величественные дома и удивительные колокольни; сумерки сгущались, город словно бы погружался в море. Регину охватил ужас: гибнет цивилизация, и она тому свидетельница. Почему все остаются равнодушными? Ведь тут кружилось множество людей, каждый сидел в своей петле, все они были сосредоточены, чтобы не отклониться от заданной траектории. Из города, будто сигналы бедствия, устремлялись вверх снопы света. Безмолвные люди плыли на фоне неба, отблески света коснулись чьей-то шляпы, высветили очки в золотой оправе; кто-то держал в руках кубок, обвязанный развевающейся красной лентой, которая, казалось, на миг полыхнула огнем.

Возможно, и Карл покачивался где-то тут же, на волнах воздушного океана? Кто это там сейчас пронесся над Региной?

Горячий порыв ветра отдалился и угас.

ДОЖДЬ ЛИЛ И ЛИЛ, жалкие сугробы малоснежной зимы исчезали быстро, даже в затененных местах уже не оставалось слоистых от копоти бугров; но так как солнце уже долгое время не показывалось, то стало даже забываться, в какой, собственно, стороне расположен юг. Ветры все время меняли направление, дороги развезло, на проселке шоферы, несмотря на запреты, то и дело сигналили, люди не хотели месить грязь на раскисших пешеходных дорожках и, невзирая на опасность, шли по асфальту.

Словно и не было весны.

Наступало время жечь мусор, но намокшие листья не имело смысла сгребать, едва ли удастся выманить дымок из-под влажной кучи.

Однажды, перед самыми Майскими праздниками, погода вдруг разгулялась, хотя редкие капли дождя еще падали в лужи. Многослойные низкие облака на глазах стали редеть. Регина шла из школы с раскрытым зонтом в руках и заметила вдруг, как зонт над ее головой словно бы расцветился яркими красками. Большущие маки на ткани ослепительно зарделись. Регина сложила нейлоновый зонт, остановилась и глянула на голубой просвет в небе, с непостижимой быстротой расплывавшийся в безбрежное море.

Регина брела и думала, куда бы ей еще завернуть, – хотелось растянуть путь домой, расстояния здесь были настолько малы, что, пройдя поселок из конца в конец, не удавалось и разогреться. Следовало считаться как с собственным здоровьем, так и со здоровьем будущего ребенка. Пользоваться общепризнанными укрепляющими средствами, прогулкой на свежем воздухе и богатой витаминами пищей. Уж она-то не станет равняться на тех многочисленных нынешних женщин, которые до родов месяцами валяются на больничных койках. Удивительно, и как только наши прабабки рожали в поле на меже?

Видимо, с осени Герте снова придется замещать ее в школе. Замещать Регину? На самом деле именно Герта была для Регины незаменимым человеком. Регина не представляла, каким образом ей удалось бы справляться без помощи соседки. Пока Регина давала уроки, Герта присматривала дома за маленькой Рэси. А когда Регина останется дома с очередным малышом, Герте придется мотаться в школу, чтобы вести вместо нее уроки. Видимо, современные женщины так уж слабы – Регина, правда, на здоровье пожаловаться не могла, – что одни не могут справиться и с работой, и с детьми. Если существует такой странный статус, как соавторство, то по аналогии Регина могла бы назвать Герту соматерью своего теперешнего ребенка и будущих детей. Необходимый для материнства фертильный возраст гарантировал во всеобщем процессе размножения появление на свет очередного существа, но впереди дожидалась еще гигантская работа по уходу и воспитанию человека. До сих пор львиную долю связанных с Рэси забот Герта брала на себя; первозданное чувство материнства в полной мере еще и не пробудилось в Регине. Оно и лучше – Регину пугала слепая родительская любовь.

Сколько же требовалось людей, чтобы на свете прибавилось еще одно крохотное существо, чтобы оно смогло подняться на ноги и твердым шагом ступить на свою дорогу! Антс – как формальный отец, дающий имя, глава семьи. Затем подлинный, то есть тайный отец; не столь уж маловажна роль и самой Регины; сюда, конечно, входила и золотце Герта, не говоря уже о дедушке и бабушке, о врачах, сестрах и учителях.

Добрая Герта, у которой никогда не было собственных детей, относилась к уходу за ребенком с полнейшей серьезностью. Она запаслась целым ворохом литературы о малышах, кто знает, откуда только ей удалось добыть эти русские, немецкие и английские книги; эстонские издания конечно же само собой лежали у нее на столе. Регина подозревала, что немолодые городские подруги Герты постоянно шныряют по книжным магазинам и букинистам, целеустремленно охотясь за печатными изданиями, чтобы с горящими глазами схватить добычу: чем уникальнее книга, тем больше радость. (В старых книгах можно было отыскать уже забытые премудрости!)

Регина стала замечать, что Герта ревниво следит за тем, как она возится с ребенком. Если Герте что-то не нравилось, она этого не скрывала. По ее мнению, молодой матери на каждом шагу как воздух нужны были полезные наставления и советы. Регина не роптала: может быть, именно благодаря знаниям Герты маленькая Рэси и развивалась нормально, была здоровым и жизнерадостным ребенком.

Регина считала, что ей невероятно повезло.

Хотя для создания своей семьи Регина выбрала рискованный и бесчестный путь, тем не менее все складывалось лучше, чем можно было ожидать.

В последнее время Антс не принимал участия в беспробудных пьянках, казалось, он становится таким отцом, о котором многие жены могли только мечтать. Он был привязан к девочке, и Рэси отвечала ему тем же: все лезла к отцу на руки и не уставала ласкаться. Недавно Антс удивил Регину исполненным надежды вопросом:

– А вдруг на этот раз родится сын?

Регина от всего сердца хотела, чтобы желание Антса сбылось.

Антс успел даже выбрать имя для будущего ребенка. Это вышло почти случайно. Антс не знал, что Регина может услышать его, он держал Рэси за руку, они расхаживали в комнате вдоль половицы, и он сказал девочке:

– Вот подрастешь, возьмем с собой Рейна и пойдем бродить по лесу. Я поведу вас на берег озера. Разведем там большой костер. Будем сидеть хоть всю ночь, слушать, как трещат поленья, и смотреть, как взлетают искры.

Если родится сын, так и быть, пусть будет Рейном, подумала Регина. Ничего, что ей не нравилось это имя, пускай у законного отца кроме ответственности будут и какие-то отцовские права.

Регина прищурилась: яркое солнце заливало грязные пешеходные дорожки, лужи поблескивали, тут и там над асфальтом поднимался пар. Скоро все тропки подсохнут.

Она дышала глубоко, ступала осторожно, временами останавливалась, разглядывала набухшие почки сирени, искала в верхушке вековой березы едва заметную зеленую дымку, примету самой лучшей весенней поры, – рано еще!

Регине стало немного жаль, что осенью ей снова придется оставить своих учеников. Как раз в последние месяцы у них установились особенно хорошие отношения. После долгого отпуска Регине хотелось работать, ее приподнятое настроение заразительно действовало на детей, так же как и вялость в свое время. Следуя модным педагогическим течениям, Регина стала на уроках все чаще использовать элементы игры, – при отсутствии интереса дети отказываются что-либо воспринимать. Недавно Регина приступила, по ее мнению, к увлекательному эксперименту – если в период весенней усталости зубрить одни только правила, то успеха не жди.

Разделив класс пополам, она велела достать словари и объяснила задание. Пусть каждый напишет письмо о последнем школьном вечере. Пусть будут столь добры и представят, будто адресат живет очень далеко, например в Шварцвальде, в горной деревушке, которая из-за снежных лавин в зимние месяцы зачастую отрезана от остального мира. Естественно, что молодой человек из далекой страны не представляет, как живут люди в здешнем равнинном поселке; то, что нам кажется привычным, для него явится открытием.

Потом Регина попросила учеников обменяться между собой письмами и исправить друг другу ошибки. Потребовалось несколько уроков, чтобы зачитать все письма. При оценке работ Регина оказалась в затруднительном положении, но приняла соломоново решение: оценку выставляли за сам текст, хотя пришлось отметить и умение ученика исправлять чужие ошибки.

Сколько шума и споров было в классе! Один доказывал другому, что его письмо было несправедливо исчеркано красным. Регина дала им вдоволь выговориться и велела в словарях и учебниках грамматики найти подтверждение своим доводам. Пусть соображают! И только когда они сами по себе зашли в тупик, она сочла необходимым вмешаться: поспешность никогда не идет на пользу – после долгого просеивания зерно становится чище.

Содержание писем немало повеселило класс. Над некоторыми текстами смеялись так, что в окнах звенели стекла… В этом возрасте критическим отношением принято гордиться, а фальши и приукрашивания не терпят. Одна прилежная ученица вместо нормального письма в условный Шварцвальд составила сусальную рекламку. Последний школьный вечер, по ее мнению, заслуживал лишь восторженных восклицаний. Девочка и сама посмеялась вместе со всеми, но все же попыталась оправдаться, что не хотела показывать зарубежной молодежи теневых сторон нашей жизни. Ее соседка по парте, наоборот, разобрала последний школьный вечер с присущими официальному документу трезвостью и беспристрастностью: девчонки танцевали сами с собой, мальчишки переминались в своем кругу или стояли кучкой в углу и потрясали в такт музыке гривами. Лишь один из них удосужился явиться в галстуке. Громкость оркестра достигала ста децибел, при таком грохоте вянут цветы, девчонки тоже сникли, бесстрастно и нехотя шаркали по паркету.

После чтения этого письма разразилась настоящая буря. Про обсуждение ошибок совершенно забыли. Каждый твердил свое, а ребята решили, что автор письма возвел на них поклеп. Регина не мешала им спорить, лишь потребовала, чтобы они делали это по-немецки. Было довольно любопытно наблюдать за раскрасневшимися от возбуждения лицами, ученики лихорадочно рылись в словарях, чтобы как можно точнее выразить свою очень важную мысль.

После звонка диспут продолжался в коридоре. К сожалению, Регина не могла потребовать, чтобы и в свободное время они разрешали свои проблемы по-немецки…

Директор, заметив необычное оживление, спросил у Регины: почему дети после ее уроков жужжат, как осы?. Регина не стала вдаваться в пространные объяснения, поскольку не являлась сторонником директорского педантичного порядколюбия. Может сам спросить у детей, что их волнует. Пусть пообщается с массами.

Не победное шествие научно-технической революции, а демократизация человеческих масс является основой прогресса в наши дни – вот что вертелось на языке у Регины при разговоре с директором. Но она не высказала этого, потому что беременной женщине не к лицу поддразнивать серьезных мужчин.

НЕСЧАСТЬЕ ПРОИЗОШЛО ВЕСЕННИМ ДНЕМ, Регина узнала об этом тогда же.

Случайности кидают людей то туда, то сюда, и признается это или нет, но правило исключения из правил действует с непреложной силой. После дождей под теплыми лучами солнца над асфальтом поднимался пар, зато на окольных дорогах внезапное тепло развезло верхний слой, грязевой пласт стал еще толще и коварнее.

Случилось так, что самый ретивый автоинспектор района ехал следом за машиной Лийви. Он уже давно поклялся, что: подловит как-нибудь эту треклятую бабу. Никто в точности не знал какие отношения были когда-то у инспектора с Лийви, может, она просто точила на его счет свой острый язычок – необъяснимые сдвиги во взаимоотношениях людей зачастую не могут вразумительно объяснить даже сами участники событий, а посторонним вообще остается лишь разводить беспомощно руками. Предположить можно было что угодно: возможно, Лийви действовала раздражающе на какую-то болезненную точку в подсознании инспектора, едва ли он даже сам понимал, что именно питало его неприязнь к ней. К слову сказать, особой воинственностью отличаются именно те индивиды, которые ненавидят эмансипированных женщин за то, что чувствуют с их стороны все больший подкоп под собственное мужское достоинство. Лийви являла собой самую крайность в ряду современных, обретших независимость представительниц слабого пола. А может, инспектору просто действовало на нервы то, что Лийви словно бы играючи выполняла тяжелую мужскую работу и ее фотография из года в год, помаленьку выгорая, красовалась на Доске почета, а также то, что она считала себя ровней с бывалыми дорожными асами.

На окольной проселочной дороге упрямый инспектор на своем мотоцикле тарахтел по пятам за машиной Лийви, хотя из-за сплошной грязи это требовало от него немалого мастерства и усилий. Местами инспектор гнал по узкой просохшей полоске обочины, словно балансируя на канате. Лийви решила избавиться от преследователя, прибавила скорости, но все же удерживала стрелку спидометра на дозволенной отметке. Каждый шофер, исходя из дорожных условий, обязан выбирать соответствующую манеру езды, и разозленный инспектор не смог бы придраться к Лийви за нарушение правил.

Впереди показался крутой поворот, всем известно, что прежние дороги учитывали каждую постройку, вот и на этот раз грязная лента дороги дугой огибала старую корчму. На углу у каменного дома тяжело груженную машину занесло, грязь заходила волнами, будто под машиной земля пошла ходуном. Машина заскользила по мерзлому слою, скрытому под грязью, и, потеряв управление, опрокинулась левым бортом в кювет. Ящики с водкой, которыми была загружена машина, повалились на землю, часть полетела на дорогу, другая – в канаву и на пашню. После этого на месте аварии в грязи во множестве валялись или стояли отдельные бутылки с водкой.

Ехавший следом за Лийви инспектор налетел на ящики, сам он особо не пострадал, но мотоцикл помял здорово.

Весной на окольных дорогах движение было редким, инспектор в отчаянии звал на помощь, чтобы вытащить из кабины потерявшую сознание Лийви. Груда ящиков и бутылок мешала добраться до кабины, куда уже начали проникать вода и грязь. В старой корчме инспектор ни одного дееспособного человека не обнаружил, лишь два древних старца выбрались на шум откуда-то из задней комнаты. Они встали перед порогом будто перед непреодолимым препятствием, щурили на ярком свету слезившиеся глаза и не могли взять в толк, что же, собственно, произошло.

Инспектору посчастливилось каким-то образом вытащить Лийви из кабины, он доволок ее до крыльца корчмы, оказал первую помощь, однако потерпевшая не приходила в сознание. Инспектору не оставалось ничего другого, как пешком месить грязь до поселка. К счастью, он увидел во дворе какого-то придорожного дома легковую машину. Будто сумасшедший, принялся он колотить кулаками в дверь и, размахивая инспекторским жезлом, заставил хозяина встать из-за обеденного стола и помчаться в поселок вызвать «скорую помощь». Легковая машина, подобно моторной лодке, двинулась по колыхающейся грязи, инспектор, обхватив голову руками, опустился на обочину. Его звали в дом, предлагали умыться, однако инспектор только отрицательно качал головой. Потом из окна было видно, как прибыла санитарная машина и инспектор двинулся следом за ней к месту аварии.

Эти новости Герта собрала в поселке и сообщила Регине. В заключение она нехотя сказала, что Антс просил передать: он не скоро придет домой.

– Разве он тоже замешан в аварии? – испуганно спросила Регина.

– Откуда мне все знать! – фыркнула Герта.

Голос ее прозвучал довольно ехидно. Регина не понимала причины враждебности соседки.

Тут же добродушной Герте стало неловко за резкий тон, и дальнейшим разговором она попыталась снять общее напряжение.

Вначале Герта говорила тихо, будто стыдясь своих мыслей, но постепенно все больше входила в азарт, голос ее становился все громче и звонче; она забыла о присутствии Регины, смотрела мимо, на свет в окне, словно за ним находилась примолкшая толпа народа и надо было напрягаться, чтобы каждое слово дошло до слуха стоявших в отдалении людей.

Под вечер того же весеннего дня, шагая в сторону поселка, Регина подумала, что все то, что задевает или пугает человека, словно вдалбливается в его память.

– Круг моей жизни, жизни старой учительницы, скоро замкнется. Я больше не понимаю людей. Это верный признак того, что мое время прошло и я стала ненужной. Конечно, я могла бы всплакнуть и со вздохом вытереть слезы: бедная девочка, милая моя Лийви, жилец ли ты еще на белом свете? По всему поселку старухи жадно допытываются, не отдала ли она уже богу душу.

Каждый день умирают люди, в том числе и молодые. С детства мы вынуждены приучать себя к беспощадности смерти и, наконец, начинаем даже смиряться с ней, как с неизбежным. Несчастье Лийви всколыхнуло весь поселок. Слухи распространились молниеносно. Люди бросали на половине свои дела, чтобы обсудить детали катастрофы. Трагедия коснулась всех. В округе нет человека, который бы относился к Лийви безразлично. Удивительно, она была не только отчаянным шофером, но и самым популярным в здешних краях человеком, звездой первой величины. К выдающимся людям известно как относятся: один ими восхищается, другой ненавидит, третий завидует, четвертый жалеет – во всяком случае, имя Лийви не сходило у людей с уст.

Я перестала понимать время, в котором живу. В старину люди гордились, если из родного края выходила какая-нибудь выдающаяся личность. Если же в округе не оказывалось талантливого человека, которого бы знали все, то ему находили замену. Для этого годились и пастор и учитель. В небольшом местечке, где редко случалось что-то значительное, должен был все же иметься человек, за каждым шагом и поступком которого бы следили, чтобы было о чем меж собой поговорить, на кого равняться. Ну конечно, вовсе нелегко стать кумиром. В любом случае надо чем-то выделиться. И все же в отношении знаменитостей действовало непреложное правило; именно по умственным способностям они должны были стоять выше остальных смертных.

В наши дни знаменитостью стала Лийви; уже не первый год трубят о ней – удаль и наглость ее постоянно дают пищу для разговоров.

Оттого я и чувствую, что время мое вышло, подвиги нынешних героев наших мест совсем меня не трогают. А что Лийви – сделала она нас умнее или обогатила духовно? Разве она заставила стать нас лучше или разумнее, исполниться устремлений? Становится печально, когда подумаешь, что эта сегодняшняя знаменитость не пробудила в нас ничего прекрасного. Собственно, мы и не знаем, относимся ли мы к ней благожелательно или осуждающе, но мы все же не выпускали эту личность из центра своего внимания. Даже когда мы говорим о ней с восхищением, к нашим словам примешивается какая-то фальшивая нота. Мы, несчастные наблюдатели, смаковали, возможно, прежде всего именно ее нахальство – не каждый рискнет отвергнуть сложившиеся веками представления! Мы с каким-то сладострастием следили за поведением Лийви, изживали с ее помощью свой душевный дискомфорт и ожидали от нее все более ужасных выходок – да пропади пропадом все на этом свете! Разве мы не подстегивали ее своим вниманием: а ну-ка, выкинь еще какую-нибудь штуку!

Лийви разрешалось ездить на мотоцикле в школу, необычным поведением она привлекла к себе большой круг почитателей и обходилась с ребятами бесцеремонно и вызывающе. Лийви могла в кругу грубой шоферни хохотать над двусмысленными шуточками – смотрите, какая я независимая! Лийви послали возить на самосвале из карьера гравий – если так, то она вполне могла устраивать на шоссе гонки с отчаянными мужиками. Общественное мнение, во всяком случае, ее прямо не осуждало. Достойная восхищения Лийви: она никогда не попадала впросак с инспекторами ГАИ. Находчивая Лийви – она знала любую тропку и дорожку, всегда умела вовремя свернуть с шоссе, когда чувствовала, что над ней сгущаются тучи. Неужто все это и есть достойные признания качества?

Никто не удержал Лийви от ее циничного пари. Расписалась с Антсом, сбежала со свадьбы и выставила перед всем миром на посмешище честную семью. Своим дурным примером Лийви заражала и других. Кто сочтет все идиотские выходки, совершенные здешними мужиками! Многие из них, теряя рассудок, выкидывали прямо-таки цирковые трюки, чтобы привлечь к себе внимание сумасбродки Лийви.

Хуже всего, что под влиянием подобных Лийви людей мы в силу своей сторонней позиции позволяем расшатывать собственные устои. Порядочные и скромные женщины на фоне Лийвиной славы начинают стыдиться своей отсталости. Появляется желание стать поскорее развязной. Совершая над собой насилие, они забывают о женственности и действуют вопреки естеству своей натуры и пола. Ни от чего не отказываются: наравне с мужиками кутят в ресторанах, готовы бесцеремонно обходиться со своими согражданами, и постепенно им даже начинает нравиться невежество и неотесанность.

Так говорила Герта.

Регина в какой-то мере считалась со взглядами Герты, но все же не могла с ней согласиться.

Нынешние поразительные и неуловимые процессы невозможно оценивать прямолинейно, недобрые времена немудрящего осуждения остались в прошлом.

Регина могла бы, в свою очередь, поразить Герту: ее молодая соседка, которую та считает человеком правильным, в действительности является одним из вариантов Лийви! Герта, наверное, упала бы в обморок и волосы ее посинели бы (поседеть Герта уже не могла), узнай она, что Регина сознательно собирает со всего света детей и, как кукушка, подкладывает под крылышко законному мужу.

Когда еще прежде женщины обладали подобной холодной расчетливостью?

В пору молодости Герты главным отличием женщины были верность, сердечность, скромность и покорность. От своего мужа могли родиться хоть уроды – с этим приходилось мириться, такова воля божья. Неслыханно, чтобы женщины могли тогда задумываться о генетическом коде, об ущербе, причиняемом алкоголем партнеру, или возможных дефектах своих потомков. В старину просто любили и отдавались и забывали при этом о мире с его горестями; фаталистам в сравнении с современными напичканными знаниями людьми жить было куда легче.

Сейчас, создавая семью, Регине приходилось учитывать все, даже к своему организму она относилась, как относятся к подопытному кролику: все ли функционирует как часы? Она шла ва-банк и стремилась, чтобы связь с партнером, найденным не без труда и признанным более или менее подходящим, не оказалась безрезультатной.

Все это было не менее мерзко, чем мужланское поведение Лийви, ее грубый смех и наглые выходки, которые пугали и унижали людей иного душевного склада.

Но кто бы мог составить полный обзор тех социальных причин, которые создавали возможность формирования подобных извращенных типов?

Или она, Регина, а также и Лийви оказались шлаком перегретого котла цивилизации?

Во всяком случае, жители поселка были потрясены несчастьем Лийви. Небось многие с грустью подумали: если вдруг Лийви не станет, то кто же ее заменит? Уж коли чей-то образ завладел умами людей, то снести внезапно возникшую пустоту они не могут. Влияние сложившегося и утвердившегося стереотипа огромно.

АНТС ПАМПЕЛЬ СИДЕЛ У ОКНА В ВЕСТИБЮЛЕ БОЛЬНИЦЫ. Он вздрогнул, когда Регина дотронулась до него, испуганно поднял голову и покраснел как школьник. Регине нечего было ему сказать. Она поняла, что знала лишь о внешней стороне отношений Антса и Лийви и не имела никакого представления о подводных течениях. Услышав о сенсационной истории их свадьбы, Регина отнеслась к этому, как и все окружающие: глупая шутка, один надул другого, тут хоть смейся, хоть вороти презрительно нос – люди любят подчеркивать собственную незапятнанность и достоинство, ставя себя выше любой пошлости.

– Вдруг она придет в сознание и захочет что-нибудь сказать. Я должен быть поблизости, чтобы они могли меня сразу позвать, – извиняясь, пробормотал Антс.

Регина села рядом с мужем, под подошвами заскрипел песок. Они сидели ссутулившись, можно было не смотреть друг на друга – Регина не хотела лишний раз смущать мужа. Кто знает, было ли вообще Антсу неловко перед Региной, может, он боялся новой вспышки сплетен. Так и так завтра среди жителей поселка распространится любопытная новость: Антс дежурил в вестибюле больницы из-за своей бывшей бешеной невесты.

– Я не думала тебе мешать, – сказала Регина. – Просто пришла узнать, может, тебе что-нибудь надо.

Антс молчал.

Регина не торопилась уходить. Пусть злые языки будут недоумевать, пусть для них останется загадкой: где это видано, чтобы замужняя женщина не ревновала своего мужа! Регине казалось, что если она будет рядом с Антсом, то сможет уберечь его от любопытных взглядов. Пусть придут в замешательство те, кто привык упрощенно оценивать события. Пусть удивляются и думают: вся эта история загадочна сверх меры.

Скептичная по своей натуре Регина была поражена наивностью и верностью Антса. А что еще она могла подумать, кроме как то, что представления мужа основываются на банальных просмотренных в юности фильмах и прочитанных романах. Что человек с чистым сердцем в подобном положении обязан лить слезы и терпеливо ждать: в какой-то миг больная, находящаяся в тяжелом состоянии, вдруг чудом приходит в сознание, чтобы ясно произнести какие-то очень важные слова. Она или объявит, во имя чего жила, или попросит у кого-нибудь прощения, чтобы облегчить душу и со спокойной совестью предстать перед всевышним.

Интересно, что такое Антс надеялся услышать из уст Лийви?

Боже сохрани, было невозможно вообразить, чтобы он до сих пор любил Лийви! Вдруг Антс женился на Регине лишь затем, чтобы избавиться от звания брошенного супруга? Или новая женитьба была задумана в отместку Лийви? Неужто в его затуманенном алкоголем мозгу могли бушевать какие-то жаркие страсти? Или все сводилось к некоей навязчивой идее, свойственной алкоголикам?

Печально и странно было все это.

Может, Антс жаждал услышать от Лийви слова сожаления, чтобы с их помощью излечить свое уязвленное самолюбие? Неужто он все еще не мог простить обиды?

Возможно, что все гораздо проще. Или своим присутствием Антс хотел немного утешить Лийви? Регине, как человеку здоровому, было трудно представить себе тяжесть мук пострадавшей. Больная придет в сознание, и ей скажут: все переживают за тебя, смотри, даже Антс дни и ночи дежурит в коридоре. Лийви поймет, что люди великодушны и добры, что она прощена, и больной станет легче.

Готовность Антса идти на жертвы все же задела Регину, кроме прочего у нее в голове начали кружиться нехорошие мысли. Видимо, Регина все еще не освободилась от присущего старой деве эгоцентризма, раз она выискивает и в чужих поступках какую-то корысть. Почему она в своих мыслях отвергает извечную потребность человека поддерживать в трудную минуту других?

Регина вынуждена была признать, что душа Антса для нее все еще потемки. До сих пор у нее так и не возникло особой надобности углубиться во внутренний мир Антса – с какой стати обременять себя всевозможными тонкостями! Мало ли супружеских пар, которые живут десятки лет вместе и несмотря на это остаются до смертного часа чужими друг другу. Регине нужен был законный муж, не более. В момент регистрации она заставила себя смириться с тем, что с этой минуты будет жить с примитивным человеком, целью совместной жизни, между прочим, было и стремление обуздать страсть мужа к алкоголю. Пусть Антс выполняет свои скромные обязанности по дому, пусть не вздумает под пьяную руку буянить, пусть даст детям свою фамилию, пусть по-дружески относится к ним – от своего супруга Регина не так уж много и требовала. Было бы глупо надеяться, что их ждет светлое будущее.

Регину охватил смутный страх: может быть, Антс разгадал трезвый расчет Регины? Кто знает, что он в действительности думает об их жизни?

Регина тут же принялась успокаивать себя, она сама придумала, будто у ее мужа сложный внутренний мир, на равнине не бывает ни бездны, ни пропастей.

Регина вдоволь наслушалась от Герты о давних проделках своего мужа, и ей было ясно, что разумный человек оказался бы не в состоянии совершить подобные подвиги. Лишь жалостливым людям свойственна привычка находить идиотским поступкам пьяниц душещипательные оправдания. На самом деле большинство выпивох в нравственном отношении пустышки, они сжились с распущенностью, выставляя своим девизом кураж: мол, смотрите, на что я, удалец, способен! Мужик что мешок – что положишь, то и несет.

Хотя Регина особо не утруждала себя воспитанием мужа – нажим мог вызвать обратный эффект, – все же за время их семейной жизни Антс здорово присмирел. Странно подумать, что этот человек когда-то был даже судим; теперь он и самых обычных штучек не выкидывал.

В свое время Регина пропустила мимо ушей неприглядные истории, о которых рассказывала Герта. Пьянство было настолько распространенным, а свинства хмельных мужиков столь обыденны, что на это не стоило обращать особого внимания. По мнению Регины, не имело значения, чем именно выделяется среди подобных себе какой-то пьянчужка.