Текст книги "Моя герцогиня"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Джемма обернулась и посмотрела на площадку.

– Лучше смотри в другую сторону, здесь все равно ничего не получится, – посоветовала ей опытная охотница. – Я сразу поняла, что она его заполучила. Сумела несколько раз рассмешить и сразу прилипла. Я тоже разок попробовала и сразу поняла: то, что надо.

Джемма молча слушала.

– Стрела любви, вот как это называется. Но здесь, пожалуй, потянет на целое копье. – Она развязно засмеялась и пожала плечами. – Увы, не про мою честь!.. – Куртизанка ушла.

Джемма сердито прищурилась: мало того, что нахальная распутница позволила себе прикоснуться к заветной золотой стреле, так еще и рассуждала с предосудительной фамильярностью!

Она снова взглянула на танцующих. Луиза протрезвела настолько, что смогла вполне убедительно изобразить некое подобие менуэта, но вскоре снова споткнулась и упала на руки Элайджи. Герцог Бомон рассмеялся.

Джемма стиснула зубы.

Все, достаточно!

Глава 11

Танцы в Воксхолл-Гарденз, да еще в столь поздний час, мало чем напоминали аналогичные увеселения в Версале или Сент-Джеймсском дворце. Да, музыка звучала та же, и большой оркестр играл с полной отдачей, но вот движения танцующих отличались значительно большей свободой.

Некоторые, кажется, понимали, что музыка требует определенных фигур, но многие воспринимали менуэт как вольный сельский танец. Никто не утруждал себя сменой партнера. Стоит ли отдавать избранника или избранницу в чужие руки, если существует опасность больше ни разу не встретиться?

Даже самые суровые из пуритан не осмелились бы утверждать, что посетители Воксхолла пили больше, чем обитатели элегантных бальных залов. Элайдже не раз доводилось видеть, как аристократы качались и падали от чрезмерного употребления пунша. И те же пуритане ошиблись бы, назвав здешних танцоров более похотливыми: вожделение пронзало благородную плоть с той же непреодолимой силой, что и тела рядовых соотечественников.

Принципиальная разница, по мнению герцога Бомона, заключалась в том, что аристократы строго выполняли предписанные па, в то время как публика Воксхолла предпочитала танцевать в парах, не утруждаясь заботой о правилах. В результате возникала определенная близость, поощрявшая смелые прикосновения.

Не то чтобы Элайджа ощущал некую потребность ощупывать партнершу. Узнать ее не составило ни малейшего труда, однако особого удовольствия открытие не доставило.

Он поддерживал маркизу де Пертюи одной рукой и старательно изображал жалкую пародию на менуэт, размышляя, куда же могла запропаститься Джемма, когда неожиданно ее увидел: герцогиня стояла возле площадки и нетерпеливо, раздраженно постукивала ногой, даже не замечая, что не попадает в такт.

Герцог быстро повернулся таким образом, чтобы жена не смогла заметить его довольной улыбки.

– Ах, осторожнее! – пропищала маркиза. – Так недолго и упасть!

– Виновата ваша красота, – отозвался Элайджа.

Луиза взглянула круглыми, как у совы, глазами, и в этот момент выяснилось, что она действительно хороша собой. Возможно, шампанское пошло на пользу: обычно напряженность парижской гостьи мешала Элайдже заметить ее приятные черты лица.

Мысль показалась странной, потому что во время ссор Джемма называла напряженным его самого. А еще закоснелым, нудным и зажатым. Он с тревогой посмотрел на маркизу. Нудные люди ужасно неприятны… хотя себя он таковым не считая.

Партнерша глубоко вздохнула и покачала головой:

– Боюсь, я позволила себе выпить немного больше, чем следовало.

– Все мы порой позволяем себе лишнего, – успокоил ее герцог, снова отыскивая глазами Джемму. Супруге, конечно, не понравятся их крепкие объятия, но что делать? Партнерша то и дело норовит упасть.

– Я никогда не уступаю слабости, – гордо заявила маркиза. – Потворство желаниям – происки дьявола. Так говорила моя матушка, а она никогда не ошибалась.

Луиза о чем-то задумалась, и Элайджа воспользовался возможностью, чтобы повернуться в ту сторону, где в последний раз видел Джемму. Она все еще стояла на прежнем месте, но уже не одна.

Перед герцогиней старательно раскланивался рыжеволосый парень в полинявшем синем домино и такой же маске. Выглядел он как моряк в увольнении и обладал разбитными манерами простого горожанина: не джентльмен, не крестьянин, а нечто среднее. Элайджа повел маркизу к краю площадки.

– Осторожнее, не наступите на подол, – предупредила его партнерша. – Кстати, приходилось ли вам когда-нибудь видеть столько распутных женщин сразу? – Она не скрывала восторга. – Признаюсь, мне здесь очень нравится. Если бы я знала, что Воксхолл – такое чудесное место, обязательно приехала бы давным-давно. А вы, должно быть, бывали здесь несчетное количество раз.

– Хм, – неопределенно отозвался Элайджа.

Незнакомец уже вел Джемму в круг танцующих, а она смотрела на кавалера с недопустимым интересом. Герцог нахмурился, а мгновение спустя повернул покорную партнершу таким образом, чтобы оказаться плечом к плечу с женой.

Судя по преувеличенно счастливой улыбке и устремленному на кавалера излишне внимательному взгляду, озорница знала, что супруг рядом.

Элайджа закружил маркизу в легком пируэте, а сам тем временем склонился к уху Джеммы.

– Хочу тебя!.. – то ли прошептал, то ли прорычал он.

Она вскинула искрящиеся смехом глаза. Человек в голубом домино ничего не заметил и увлек свою даму в противоположном направлении. Вблизи выяснилось, что у него не только рыжие волосы, но и рыжие бакенбарды. Отвратительно! Как можно танцевать с примитивным мужланом?

Вот он наклонился и что-то произнес – должно быть, что-то очень забавное, потому что Джемма запрокинула голову и от души рассмеялась. Элайджа заметил нежную, молочно-белую шею и едва не взорвался от слепого вожделения. Захотелось провести губами по шелковистой коже, ощутить трепетную дрожь в те мгновения, когда она…

Он совсем забыл о маркизе, а внезапно вспомнив, спохватился и виновато вернулся к танцу. К счастью мадам де Пертюи уже успела немного протрезветь.

– Знаете, Бомон, – заметила она, – готова предположить, что моему супругу Анри здесь очень понравится.

– Неужели? – Герцог видел маркиза де Пертюи лишь однажды и запомнил французского аристократа как человека, чье лицо выражало стремление и неудовлетворенность – вряд ли ему удалось бы наполнить жизнь смыслом посредством распутных танцев. В целом он производил впечатление то ли неудачливого художника, то ли непризнанного изобретателя.

– Анри ненавидит свой титул, – продолжала щебетать маркиза. – Придерживается революционных идей: например, считает, что аристократы и чернь имеют между собой немало общего. Представляете?

Элайджа очень даже представлял. Должно быть, маркиз ненавидел самого себя и распространял отношение на всех представителей собственного класса. Не в меру болтливая супруга продолжала распространяться о предпочтениях и наклонностях несчастного, а герцог тем временем снова вел ее туда, где увидел Джемму. Рыжий парень не скрывал восторга и смотрел на очаровательную партнершу с такой жадностью, словно собирался немедленно ее съесть.

Элайджа не мог одобрить его излишней прыти, но вполне понимал чувства: Джемма чрезвычайно напоминала свежий, румяный, сладкий, сочный персик. Но она принадлежала ему, а потому оставалась сугубо личным персиком. В результате сложных маневров герцогу все-таки удалось оказаться рядом с женой. Маркиза продолжала говорить, хотя кавалер давно потерял нить рассуждения (если таковая вообще присутствовала).

Элайджа Тобьер, герцог Бомон, никогда не опускался до вульгарности. Даже в мужской компании, слушая сальные шутки товарищей по поводу женщин, или в адрес друг друга, сдержанно улыбался, но не произносил ни слова. И вот сейчас с его губ готовы были сорваться откровенные, даже грубые выражения, адресованные одной-единственной женщине.

Герцог наклонился, провел губами по волосам Джеммы и шепнул на ухо несколько вульгарных слов, которые не расслышал никто, кроме нее. Тут же отвернулся, однако сзади долетел негромкий смех.

Маркиза тем временем обиженно надулась, и Элайджа поспешил обратить на нее внимание.

– Как я только что сказала, – повторила она, – муж, познакомился с бесстыдной особой во время встречи с маркизом де Лафайеттом. Она помогала Анри перевести на французский какой-то американский документ. Кажется, что-то вроде декларации. Просто ужасно!

Рассказ несколько удивил.

– Было бы не так тяжело, влюбись он в женщину нашего круга, – горестно продолжала маркиза. – Она хотя бы смогла понять, – отчаянный взмах руки, – смогла бы понять все. А эта потребовала, чтобы он с ней уехал. Уехал!

– А он? – уточнил Элайджа.

– Уехал. – Оскорбленная супруга яростно кивнула и снова наступила на подол домино. Герцог ловко ее поймал и поставил на ноги. – Уехал с ней и бросил меня. – Она удивленно вытаращила глаза, словно до сих пор не верила в реальность событий.

– Абсурдное решение, – прокомментировал Элайджа.

– Я главная дама при дворе Марии Антуанетты! – провозгласила маркиза. – Каждый мой наряд обсуждает весь Париж. Я ни разу не запятнала собственную репутацию, даже тени не бросила! Всегда и во всем знала меру и никогда не позволяла себе лишнего.

– Лишнего?

– Вы понимаете, о чем я.

Он не понимал, но это не имело значения.

– Вы – мое первое излишество, – убежденно констатировала маркиза.

Элайджа удивленно замер.

– Я – излишество?

– Разумеется. Может быть, выпьем еще немного шампанского? – предложила дама, явно забыв, что спутник не имел чести наслаждаться ее компанией с самого начала вечера. – На нашем столе несколько бутылок.

– О, так вы в компании? – обрадовался герцог и приготовился сдать партнершу с рук на руки, чтобы немедленно вырвать Джемму из объятий рыжего морского чудовища.

Маркиза нахмурилась.

– Разумеется, я здесь с вами. И мы… – она помолчала, подыскивая нужное слово, – соблазняем друг друга.

Элайджа изумленно открыл рот.

– Соблазняем?

– Правда, я еще не решила, насколько далеко может зайти процесс, – надменно сообщила мадам де Пертюи. – Думаю, все зависит от степени воздействия шампанского. Она растерянно оглянулась. – Пара бокалов сделала наше знакомство легким и естественным. Хотелось бы продолжить; думаю, я могу сама о себе позаботиться. – Она решительно повернулась и без дальнейших церемоний ушла.

Элайджа проводил непредсказуемую француженку взглядом и увидел, что из-за одного из столиков ей навстречу поднялся джентльмен. Да и на ногах она уже держалась достаточно уверенно. Он попытался ответить на вопрос, каким образом маркиза вообще оказалась в Воксхолле, но убедительных версий не нашел и поспешил разыскать Джемму.

Герцогиня все еще танцевала. Партнер или слишком много выпил, или от природы отличался излишней похотливостью, но в этот самый момент он как раз попытался прижать ее к собственной широкой груди. Оборона оказалась эффективной: почувствовав на ноге острый каблук, пылкий моряк сморщился и отступил.

Да, в Париже Джемма отлично научилась защищаться и в помощи мужа не нуждалась. Горькая правда больно кольнула в сердце. Она не ушла даже после того, как рыжий подлец попытался поцеловать ее, и как ни чем не бывало, продолжила танец.

– Что за приятный сюрприз! – раздался над ухом знакомый ехидный голос.

Элайджа даже не потрудился обернуться: не хотелось терять Джемму из виду.

– Вильерс, – лаконично приветствовал он.

– За кем ты столь увлеченно наблюдаешь? Ах, за женой!

– Кажется, она не понимает, что этот тип пьян.

Вильерс рассмеялся:

– О, Джемма производит впечатление особы, способной немедленно определить степень опьянения каждого, кто окажется рядом.

– Какого черта она терпит это безобразие?

– Ответ прост: всего лишь потому, что ей доставляет удовольствие тебя злить. Самое жестокое, что можно сделать в данной ситуации, – отвернуться.

Отвернуться? Ни за что! Как можно отвернуться когда твою жену бесстыдно лапает какой-то проходимец не важно, что Элайджа отлично знал о ее парижских романах и в течение трех, нет, даже четырех лет сознательно не ездил во Францию, пока не услышал о длившемся целую недель приключении с молодым дурачком по имени Дюпуи.

После его собственных похождений она имела полное право мстить, он глубоко чувствовал собственную вину.

Но сейчас все изменилось.

Сейчас он с трудом сдерживался, чтобы не убить рыжего самозванца. Тот наклонился, чтобы поцеловать Джемму. Ниже, еще ниже – прямо в губы.

На плечо герцога легла сильная рука. Вильерс.

– И как же ты намерен поступить?

– Пойти и забрать жену, – хрипло отозвался Бомон.

– Тебе нельзя драться.

– Почему это?

Вильерс на миг задумался.

– Ты – член парламента.

– Насколько мне известно, это обстоятельство еще никого не остановило.

– Сам знаешь почему.

Джемма успешно отбила нападение, ткнув любвеобильного кавалера локтем, и герцог хмуро взглянул на друга.

– О чем ты?

– О твоем сердце, – прошипел тот. – Давно пора вернуться домой и отдохнуть.

– К чертям отдых. – Краем глаза Элайджа заметил новую попытку сближения. Моряк выглядел значительно больше и сильнее Джемы; она пыталась освободиться, однако…

Супруг мгновенно оказался рядом. Схватил храброго танцора за плечо, заглянул в удивленное лицо с красными, нелепо сложенными для поцелуя губами – и ударил с такой силой, что тот отлетел в сторону, жестко приземлился и на пятой точке отъехал в противоположный угол площадки.

С удивленными возгласами танцующие бросились врассыпную. Негодяй с трудом поднялся.

– За что?! – в ярости заорал он. – Я не делал ничего против ее воли! Кто ты такой? Защитник?

– Муж, – негромко представился герцог. – Всего лишь муж.

Соперник неуверенно переступил с ноги, на ногу, словно решая, стоит ли нанести ответный удар.

– Слава Богу, что у меня нет такой жены! – проревел он.

Толпа заинтересовалась и окружила странную пару: щеголя в бархатном домино и рыжеволосого моряка. Последнее замечание вызвало заметное одобрение.

– Нелегко удержать молодуху на месте! – крикнул кто– то из зевак.

Парень заметно оживился.

– Особенно если ей дома скучно, – развязно добавил он. – Дамочка явно искала компанию.

Элайджа сжал кулаки и шагнул вперед.

– Не смей говорить в таком тоне!

Из толпы донесся пронзительный голос:

– Она имеет право, танцевать с кем захочет и не расплачиваться собственной репутацией! – Это встала на защиту пышная женщина.

– А он имеет право драться за жену, пусть даже и гулящую! – последовал немедленный ответ.

Элайджа услышал беспомощный, растерянный смех Джеммы и невольно улыбнулся – как оказалось, напрасно.

– Ах, так ты еще и смеешься надо мной?! Повторяю: я не сделал ничего такого, чего бы, не захотела твоя жена. Она, хуже, чем гулящая! Она…

Неожиданно совсем рядом раздался хорошо поставленный официальный голос:

– Так-так! И что же здесь происходит?

– А, констебль, – тихо произнес Вильерс.

Констебль нахмурился.

– Мне сообщили, что здесь началась драка, и, кажется, доносились… – Он замолчал.

Ледяной взгляд герцога Вильерса мог бы смутить самого дьявола.

– Должно быть, вы ошиблись. – Он властно посмотрел на толпу. – Господин констебль ошибся, не так ли?

В Воксхолле собиралась самая разная публика. К счастью, многие из посетителей отличались завидной сообразительностью.

– Да вот этот рыжий напился как сапожник, – быстро подтвердила полная особа в первом ряду. – Единственный, кто мог бы выпить больше, – это мой муженек, но сегодня его здесь нет.

– Хм, – озадаченно изрек констебль.

– Полагаю, кто-нибудь из приятелей мог бы увести его отсюда, чтобы он отоспался, – вздохнул Вильерс. – Это вам за ваши труды. – Послышался тихий звон, который неизменно возникает, когда монеты переходят из одной руки в другую.

– Расходимся, расходимся! – энергично распорядился понятливый блюститель порядка. – Нечего здесь стоять. Пьяных давно не видели?

Джемма тихо рассмеялась.

– Отчаянная девчонка. – Элайджа сжал ладони жены.

– Ничего подобного, – возразила она, однако глаза утверждали обратное.

– Сама спровоцировала парня на поцелуй.

– Если бы я хотела добиться твоей ревности, придумала бы что-нибудь поинтереснее. – Джемма забавно надула губки.

Без лишних разговоров Бомон схватил ее в охапку и перекинул через плечо.

– Что ты делаешь?

– Направляюсь туда, где никто не помешает преподать непослушной жене урок покорности.

За спиной раздались одобрительные возгласы.

– Вот это другое дело! Правильно, держите ее в строгости!

– Спасибо, непременно, – отозвался Элайджа.

Джемма едва не задыхалась от смеха. Волосы ее растрепались и закрыли лицо.

– Элайджа!.. – беспомощно окликнула она мужа. – Я выпила слишком много шампанского, чтобы висеть головой вниз.

Элайджа остановился и поставил пленницу на землю. Теперь уже они оказались в одной из укромных аллей, веером расходившихся от оркестрового павильона и тускло освещенных редкими фонарями.

– Честно говоря, не знаю, где мы, – растерянно признался Бомон. – Экипажей что-то не видно. Ты действительно много выпила?

– Это боковая аллея, – пояснила Джемма, усаживаясь на скамейку. – Зря я начала кокетничать с этим рыжим.

– Почему бы и нет? – миролюбиво осведомился супруг.

– Хотелось тебя подразнить: я же знала, что ты смотришь.

– У этого типа имелись все основания поверить, что ты приветствуешь его ухаживания. Ведь ты не ушла, а осталась с ним на площадке.

– Говоришь так, что я сразу начинаю чувствовать себя преступницей. Терпеть не могу это ощущение!

Элайджа быстро сел рядом и посадил Джемму к себе на колени.

– Хорошо, давай обсудим правила нашего брака.

– Правила брака?

– Во-первых, ты не должна целоваться ни с кем, кроме меня.

– Правда? – Должно быть, Джемма уже оправилась от стыда, потому что сумела произнести одно-единственное слово с интонацией глубокой задумчивости.

– Никогда больше.

– Подумаю, пожалуй.

Объятие стало крепче.

– Никаких раздумий и никаких поцелуев.

– В таком случае я изложу второе правило брака.

– Слушаю.

– Ты не должен оставаться равнодушным, если кто-то пытается меня поцеловать, – прошептала Джемма. – Будь то во время танца или когда-нибудь еще.

– Я…

Джемма склонила голову мужу на грудь и заглянула в глаза.

– А третье правило? – спросил Элайджа.

Джемма обняла мужа.

– Никогда не позволять гневу встать между нами.

Элайджа разомкнул объятия, поднялся и бережно, словно хрупкую фарфоровую статуэтку, опустил жену на землю.

– Так и будет, – сказал он. – А теперь пришла пора доставить герцогиню домой – в целости и сохранности. Думаю, тебе будет приятно узнать, что завтра у меня свободный день и мы отправимся с тобой на прогулку.

Глава 12

29 марта

– Едем на Коу-кросс, – сообщил Элайджа следующим утром.

– Где это?

– В Спитлфилдзе.

Джемма растерялась. Квартал Спитлфилдз пользовался мрачной репутацией одного из самых бедных и неблагополучных во всем огромном Лондоне. Грязные доходные дома соседствовали там с сомнительными лавчонками. Торговцы не подчинялись общепринятым правилам; их то и дело обвиняли в бессовестном обмане, вплоть до продажи крысиного мяса. Но разве можно найти правду в районе, насквозь пропахшем жареным луком и прогорклым куриным жиром?

По выщербленным мостовым никогда не ступала нога герцогини. Джемма даже осмелилась подумать, что если в Спитлфилдз когда-нибудь и заглядывали леди, то только особого, миссионерского, склада ума и скорее всего вооруженные на случай необходимой обороны.

– Хочу показать тебе один дом; не такой красивый, как цветочный рынок, но не менее интересный, – пообещал Элайджа обыденным тоном.

– Коу-кросс расположен на окраине квартала? – с надеждой в голосе уточнила Джемма, сознавая собственную трусость.

– Нет, в самом центре. – Герцог помог жене сесть в карету. – Это крошечный переулок, зажатый между сточной канавой и улицей Симпл-Бой-лейн. География бедных районов вообще мало кому известна, – добавил он, хотя Джемма знала об этом.

– Я не готова похвастаться тем, что могу запросто навестить кого-нибудь из местных обитателей, – призналась она. – Кто там живет?

– На Коу-кросс селятся главным образом стекольщики, – пояснил Элайджа.

– Понятно. И?..

– Одно из зданий в переулке принадлежало отцу и досталось мне по наследству.

– Ты владеешь недвижимостью в Спитлфилдзе? – недоверчиво переспросила Джемма. Трудно было ожидать, что моралист и воинствующий защитник бедных сдает в аренду жилье.

– По-твоему, следовало сровнять дом с землей?

Джемма постаралась загладить оплошность.

– Прости, я всего лишь немного удивилась, узнав, что этот район оказался в сфере твоих интересов.

– Кто-то ведь должен заниматься даже трущобами – рассудительно отозвался герцог, но потом все-таки смягчился и ответил по существу: – Строго говоря, комнаты я не сдаю.

– Содержишь сиротский приют? – радостно предположила Джемма. Конечно, как она сразу не догадалась? Элайджа непременно должен заниматься благотворительностью.

– Никаких детей! – отрезал герцог. – Предупреждаю, тебе может не понравиться. Да, я унаследовал заведение от отца и стараюсь его поддерживать. Но все равно стыжусь.

– Если стыдишься, то почему не продашь?

– Не так-то просто это сделать, – туманно заметил Элайджа и добавил: – Нам принадлежит стекольный завод на Кэки-стрит.

– О! – неопределенно отозвалась Джемма. – Крупное производство? И где же оно расположено?

– Здесь, в Спитлфилдзе.

Джемма немного подумала, сняла бриллиантовый кулон – подарок матери – и спрятала в глубокий карман на дверце. Конечно, Элайджа в обиду не даст, но все-таки лучше не рисковать.

– Маффет нас дождется?

– Непременно. Но при желании можно прогуляться пешком.

Гулять в Спитлфилдзе? Ни за что! Ее инстинкт самосохранения работал исправно.

Все вокруг казалось чужим и страшным. Магазины и лавочки сбились в кучу подобно шатким зубам старика: кривые, грязные, с протекающими крышами. Налево и направо тянулись узкие переулки, но дома нависали так низко, что солнце никогда не проникало под темные крыши. Темнота наваливалась густой вязкой массой.

Джемма негромко откашлялась.

– Элайджа…

– Да? – Он упорно продолжал смотреть в окно, хотя, кажется, почти не замечал окрестностей.

– Мне еще ни разу не доводилось бывать в Спитлфилдзе.

– Не волнуйся, ничего плохого не случится, я вполне в состоянии тебя защитить.

Она прикусила губу.

– Здесь безопасно, – успокоил он. – Конечно, по ночам разгуливать не стоит, но и толпы дикарей по улицам не бегают. Спитлфилдз – всего лишь район, где живут бедняки, и ничего больше. Они тоже люди: как могут, стараются заработать на пропитание, создать семью, вырастить детей. Правда, не всегда получается.

– Терпеть не могу, когда ты это делаешь, – серьезно, даже сурово упрекнула Джемма.

– Что именно? – не понял герцог.

– Вселяешь чувство вины, заставляешь чувствовать себя подлой.

– Даже и не думал.

– Наверное, это получается само собой. А ты никогда не устаешь от собственной правильности? От того, что всегда…

На красивом лице герцога появилось неприступно-холодное выражение.

– Всегда? Что всегда?

– Всегда точно знаешь, что надо делать. – Ей хотелось добавить: считаешь себя выше нас, легкомысленных смертных. Но увы, не хватило храбрости.

– Я ничем не лучше и не хуже остальных! – отрезал Элайджа. – Не раз мне случалось идти на компромисс, когда становилось ясно, что справедливый, человечный выбор отброшен за ненадобностью.

Экипаж замедлил ход и остановился.

– Не бойся, – повторил герцог, подал ей руку и постарался улыбнуться. – Надеюсь, будет интересно. Хочу, чтобы ты знала: есть на свете и такой Лондон.

– Зачем?

Лакей услужливо открыл дверь.

– Тебе придется продолжать дело, – мрачно пояснил герцог.

Сердце испуганно дрогнуло: Джемма мгновенно поняла, о чем речь, но сумела скрыть ужас.

Они вышли из кареты и ступили на булыжную мостовую, покрытую толстым слоем компоста из гниющих овощей. Казалось, кто-то положил матрас из конского волоса.

– Дальше экипаж не проедет, – предупредил Элайджа и крепко взял Джемму под руку. – Здесь недалеко.

Коу-кросс оказался одним из тех крошечных переулков, которые неожиданно выскакивают из-за угла, словно убегающий от лисы заяц. Этот отскочил влево и утонул в полумраке – точно так же, как все остальные, мелькавшие в окне кареты.

– Видишь? – насмешливо улыбнулся Элайджа. – Ни кто не прячется в подворотне, выжидая, когда появится герцогиня в драгоценностях.

Да, людей видно не было. Лишь на крыше полуразвалившегося дома устроилась стая ворон. Словно проповедники в черных одеяниях, они неодобрительно смотрели на прохожих и осуждающе каркали: судя по всему, остановившийся неподалеку богатый экипаж нарушал привычную картину.

– Почему так пусто? – растерянно спросила Джемма. Ей почему-то казалось, что жизнь бедняков протекает на улице. В газетах писали, что они готовят, спят и дерутся на глазах у всех. Но Кэки-стрит выглядела пустынной, кривой и заброшенной.

– Отдыхают, – ответил Элайджа, – работают, занимаются домашними делами. – Он посмотрел на жену с новым, неожиданным выражением. – Любят друг друга. Если ты недостаточно богат, чтобы иметь в своем распоряжении сотню комнат, то утром просыпаешься не один, а рядом с женщиной. Нередко возникают фантазии…

Джемма предпочла не развивать тему.

– А где твой стекольный завод?

– Дальше по улице и налево, – пояснил Элайджа, снова замыкаясь. Кажется, вопрос оказался неудачным.

– Так что же, пойдем в Коу-кросс? – жизнерадостно уточнила она.

К счастью, переулок оказался совсем не таким темным, каким представлялся издалека. Солнце все-таки сумело протиснуться между зданиями, обнявшимися, словно подвыпившие приятели. Элайджа направился вперед уверенно, с видом настоящего хозяина.

Переулок резко свернул в сторону и неожиданно оборвался.

– Ну, вот и пришли, – сообщил герцог.

Дом оказался самым большим в квартале, к тому же выглядел значительно лучше остальных. Собственно, зная, кому он принадлежит, трудно было ожидать иного. На крепкой дубовой двери висел ржавый молоток, однако Элайджа не стал стучать, а привычным жестом повернул ручку.

– Давным-давно перестал умолять, чтобы запирались, – с легкой досадой заметил он.

– А почему они этого не делают?

– Бесполезно. Если кто-то захочет войти, то никакой замок не остановит. Не забывай, это Спитлфилдз. Вот они и решили, что так проще: во всяком случае, дверь остается целой. А, Нэбби, доброе утро!

Навстречу, щурясь в темноте коридора, вышел невысокий полный человек.

– Ваша светлость! – радостно приветствовал он, узнав гостя. – Как приятно! Должно быть, приехали на день рождения. Неужели помните? Признаюсь, для нас большая честь. Калли будет счастлив. Невероятно счастлив!

Джемма не сомневалась, что Элайджа даже и не думал о празднике, однако сам он благоразумно смолчал, слегка подтолкнул ее вперед и светским тоном произнес:

– Мистер Нэбби, позволите ли представить мою жену, герцогиню?

Нэбби растерянно улыбнулся.

– Герцогиня! – восторженно пробормотал он. – Женщина! – И вдруг, словно вспомнив о хороших манерах, суетливо изобразил нечто среднее между реверансом и поклоном.

– Приятно познакомиться, – произнесла Джемма.

– Что за чудесный голос! – восторженно воскликнул Нэбби и склонил голову. – Сразу слышно, что говорит настоящая аристократка. Запомню, обязательно запомню. Вот как, оказывается, разговаривают герцогини! – Только сейчас Джемма поняла, что новый знакомый щурится не из-за темноты.

Она вопросительно посмотрела на мужа.

– Нэбби потерял зрение, – коротко пояснил герцог.

– Немного вижу, совсем чуть-чуть, – утемнил тот. – Свет и тень, и на том спасибо. Гораздо лучше, чем многие.

– Нэбби пострадал из-за работы на нашем стекольном заводе, – добавил Элайджа дрогнувшим голосом.

Нэбби повернулся и быстро, уверенно зашагал по темному коридору.

– Пойдемте на день рождения! – жизнерадостно пригласил он. – Да, миледи, я был стеклодувом. Правильно я говорю: миледи? Или вас положено называть как-то иначе? Может быть, тоже «ваша светлость» или «леди герцогиня»?

– Называйте, как считаете нужным. – Джемма подобрала юбки и пошла следом.

– Может быть, прежде чем попадем на праздник, доложишь обстановку? – предложил Элайджа.

Нэбби внезапно остановился, и Джемма едва на него не налетела. Информация полилась стремительным потоком, она едва успевала разбирать слова.

– К Нибблу приехала погостить жена, но они постоянно дерутся, и поэтому я переселил их в дальние комнаты, чтобы никто не слышал, как она его колотит.

– Она его колотит? – не успев опомниться, удивленно переспросила Джемма.

Нэбби повернулся к ней.

– Дьявольски сильная женщина, а уж когда доберется до сковородки, то может устроить настоящий погром. Особенно если муженек в подпитии. Что и говорить, Ниббл тоже не подарок. Честно признаться, рука так и тянется к чему-нибудь тяжелому.

– А как поживает Уакси? – спросил Элайджа и пояснил: – Уакси – весьма пожилой джентльмен. Должно быть, ему около шестидесяти. Я прав, Нэбби?

– Легкие у него не в порядке – что есть, то есть. Но дочь регулярно его навещает и приводит двоих детишек, так что он доволен и не ропщет на судьбу.

– А доктор приезжает каждую неделю?

Нэбби зашагал дальше.

– Напрасно тратите деньги, ваша светлость. Честное слово, напрасно. Все равно зрение он нам не вернет, а в остальном мы здесь и так счастливы. Правда, пару дней назад удалил Калли больной зуб.

– И как же Калли чувствует себя после операции?

– Не самым лучшим образом. Конечно, сегодня у него день рождения, так что успел с утра хватить лишку. Ничего не попишешь: какой есть. – Он остановился возле высокой двери. – Сейчас все во дворе, греются на солнышке. Должен сообщить, что вчера приходил десятник и сказал, что скоро к нам поселится новенький по имени Беркет. Не могу утверждать, что хорошо его помню, но, кажется, парень начинал, когда я собирался уходить.

– А места хватает? – немедленно уточнил герцог.

– Очень даже хватает! Месяц назад ушел в мир иной Ласкер, так что комната освободилась. На место Николсона еще никто не заселился, да и мисс Софисба не хочет у нас жить, она сегодня здесь и будет рада встретиться с вами, ваша светлость.

– Как только что-нибудь понадобится, немедленно отправьте посыльного к Таусу, – деловито распорядился герцог и посмотрел на Джемму. – Таус – один из моих поверенных.

– О, у нас есть все, что только можно пожелать, – безмятежно отозвался Нэбби. – Ребята восхищались чудесными фруктами, которые вы прислали из своих теплиц, но попробовать так никто и не отважился. Все привыкли питаться по старинке и боятся приключений, если понимаете, о чем я. Зато дети вмиг опустошили корзину.

– А кто такая мисс Софисба? – шепотом поинтересовалась Джемма, когда Нэбби открыл дверь – И…

– Увидишь, – ответил Элайджа таким мрачным тоном, что она сразу замолчала.

С первого взгляда показалось, что в небольшом дворе в разгаре детский праздник, но уже в следующий„момент выяснилось, что на самом деле кур здесь больше, чем людей и хотя и те, и другие изрядно шумели, победа все-таки оставалась за тремя ребятишками, которые с веселым визгом гонялись за лохматым щенком.