Текст книги "Моя герцогиня"

Автор книги: Элоиза Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 29

Остаток дня Джемма провела словно во сне. Фаул подал, ужин, и господа сели за стол. Все чувства обострились до предела. Рыба приобрела вкус моря, а маринованные персики щекотали язык и напоминали о лете.

Губы то и дело раскрывались, как будто она собиралась что-то сказать мужу, но слова не находили выхода.

Наконец ужин подошел к концу. Откуда-то издалека донесся разговор Элайджи с Фаулом: герцог предупреждал, что сегодня они лягут раньше, и просил приготовить ванну.

Джемма понимала смысл распоряжения. Муж заранее готовился к худшему и не хотел затруднять слуг мытьем мертвого тела.

Герцогиня медленно поднялась наверх. Ужасное решение тяготило, словно камень на шее.

– Думаю, для начала стоит выпить половину пузырька, – спокойно произнес Элайджа, входя в спальню после ванны. Он был в халате и держал в руке небольшой бокал бренди.

– Кажется, Уидеринг дал последнему пациенту полную дозу. – В экипаже оба внимательно прочитали сопроводительное письмо.

Элайджа кивнул.

– В таком случае, почему бы, не начать с четверти? – предложила Джемма. – Если не подействует, выпьешь еще четверть.

– Разумно, – согласился герцог и вылил в бокал четвертую часть содержимого пузырька. Смесь получилась мутной и на вид вполне безобидной. Почему-то очень захотелось обнаружить признаки магического присутствия – ну хотя бы волшебное перо или каплю чудесной росы. Трудно было поверить в целительную силу одного-единственного растения. Разве цветку под силу продлить человеческую жизнь?

Элайджа осторожно поставил бокал на камин и заключил жену в объятия.

– Мне выпало счастье любить тебя.

– Наше чувство взаимно, и в этом главная радость. Жаль только, что…

На ее губы нежно легла теплая ладонь.

– Мы уже простили друг друга за прошлое, повторяться не стоит.

Элайджа бережно приподнял взволнованное лицо, заглянул в полные сомнений и надежды глаза и склонил голову. Остальное сказал последний поцелуй. Джемма попыталась передать переполнявшие душу чувства – любовь, нежность, преданность – и ни на миг не усомнилась в искренности ответного послания.

Увы, всему в мире рано или поздно приходит конец, даже поцелую.

– Возможно, ты почувствуешь себя нехорошо, но ни за что не умрешь, – уверенно заявила Джемма.

– Почему? Потому что ты не позволишь?

– Я же герцогиня, – серьезно, без тени улыбки пояснила она.

Элайджа снова поцеловал ее – мимолетно, но так сладко, что если бы сердце уже не превратилось в камень, то, наверное, непременно бы разбилось. А потом без единого слова взял бокал и залпом осушил.

Взявшись за руки, они сели рядом и погрузились в ожидание. Джемма положила ладонь мужу на грудь, чтобы не пропустить ни единого удара. Два или три раза в душе пробуждалась надежда, но потом снова ощущался лишний толчок или, напротив, пауза затягивалась.

– Наверное, надо принять еще четверть пузырька, – заметил Элайджа десять минут спустя. – Уидеринг написал, что тот пациент, который выпил полную дозу, отличался рыхлым телосложением. Но если он не очень высокого роста, то скорее всего я вешу больше.

– Но ты же подтянутый, – возразила Джемма.

– Мускулы тяжелее жира, – пояснил герцог. – Среди боксеров это нетрудно заметить: при одинаковом росте полный соперник всегда весит меньше, чем худой, но мускулистый.

Элайджа вылил в бокал еще немного отвара и, прежде чем Джемма успела что-нибудь сказать, проглотил.

– Немного мутит, – вскоре признался он.

– Это хорошо, – поспешно успокоила Джемма. – Значит, лекарство работает. А круги видишь? – Она подбежала к камину и подняла свечу.

– Трудно сказать, – пожал плечами Элайджа. – Наверное, существует и естественный отсвет.

– Тогда посмотри на меня. На голову! Не замечаешь подобия нимба?

– Пытаешься выяснить, достойна ли звания ангела? – с улыбкой уточнил Элайджа и слегка прищурился. – О да! А еще отчетливо вижу белоснежные крылья!

– Как можно шутить в такой момент!

– Когда же еще смеяться, если не перед лицом смерти? – беззаботно заметил герцог. – Тем более что сердце, кажется, бьется ровно.

Слов не нашлось, и Джемма молча прижала руку к тому месту, где пряталось чудесное, ритмично работающее сердце. Прошла минута, потом еще одна и еще. Ничего не изменилось: мерный отсчет энергичных, полных жизни ударов продолжался.

– Ни единого сбоя, – ошеломленно прошептала Джемма.

– Наперстянка возвращает к нормальному состоянию, – подтвердил Элайджа, – Так же, как твоя любовь. Забавно: бутылочка лекарства вместо постели.

Джемма задумчиво прикусила губу.

– А как же понять, когда следует принимать новую порцию? Об этом забыли спросить.

Элайджа встал и потянулся.

– Существует лишь один способ выяснить периодичность.

– Какой?

Он усмехнулся лукаво и отважно:

– Устать, довести себя до физического истощения и разогнать сердце.

Джемма на шаг отступила и с сомнением покачала головой:

– Нет, это чересчур рискованно.

Но муж уже схватил ее в охапку. Оставалось одно: выдвинуть собственные условия.

– Только если позволишь постоянно проверять сердце.

– Решено: сначала доведу себя до истощения любовью, а потом выпью бокал бренди и лягу на пол.

– Опасно!

Однако супруг не внял предостережениям и уложил Джемму на кровать – энергичный, полный сил и стремления жить. Склонился и начал покрывать страстными поцелуями.

– Смотри, все прекрасно. Попробуй! – Он прижал ее ладонь к груди.

Случилось самое большое, самое главное чудо на свете: сердце стучало ровно, мощно, словно никогда не пугало жестокими предательскими сбоями. А ведь они только собирались отдаться друг другу.

К глазам подступили слезы.

– О, милый…

Однако заплакать так и не удалось, потому что его губы, его руки оказались повсюду… герцог Бомон забыл о сдержанности.

Среди ночи, когда весь дом уже спал, супруги медленно спустились в библиотеку. Волосы Джеммы рассыпались по плечам, а из одежды присутствовали лишь сорочка да накинутое на плечи одеяло.

Элайджа налил себе большой бокал бренди, а поскольку пить одному не хотелось, наполнил еще один и протянул жене.

Густой янтарный напиток благодатно разлился по телу, согрел и слегка затуманил мысли. И все же Джемма продолжала без устали ходить по комнате: счастливое волнение не позволяло сидеть на месте.

– Утром первым делом надо будет отправить письмо твоей маме, – звонко, словно птичка, прощебетала она. – Ну и, разумеется, Вильерсу.

– Не забудь о докторе Уидеринге, – напомнил Элайджа. Он лежал на полу в самой опасной позе – на спине.

– Как твое сердце?

Герцог блаженно улыбнулся и, приподнявшись на локте, снова приложился к бокалу.

Джемма остановилась рядом.

– Пей быстрее. Испытание можно считать надежным, только если опьянеешь.

– Есть идея, – отозвался супруг таким сонным голосом, будто собирался вернуться в спальню. Впрочем, нет: рука многозначительно и настойчиво сжала ее щиколотку. – Иди сюда.

– О, Элайджа! – Однако Джемма тут же опустилась на колени. Поцелуй оказался радостным и благодарным, наполненным не вожделением, а сладкой истомой. Страх испарился, а на его место пришла уверенность: любимый будет жить, останется рядом.

Постепенно нежность трансформировалась в нечто иное, и Джемму вновь захватил знакомый неукротимый огонь.

– Люблю тебя, – прошептал Элайджа.

– А я – тебя, – ответила она.

Они улетели в счастливый мир, где два тела слились в любовном порыве, а два сердца забились в унисон.

Ровно, без единого сбоя.

Глава 30

5 апреля

Вильерсу не спалось. Мешали мысли о мальчике в детской – если, конечно, своевольное создание можно было назвать мальчиком. А еще мучила тревога за друга. Жив ли Бомон? Оставалось лишь надеяться на лучшее: печальную новость сразу узнал бы весь город.

С первыми лучами солнца герцог вскочил и принялся беспокойно мерить шагами спальню. Что делать дальше? Разыскивать остальных детей? Откровенно говоря, эта мысль приводила в ужас. Может быть, лучше сначала жениться и переложить заботы на плечи супруги? Интересно, сколько времени уйдет на поиски достойной, чуткой, все понимающей герцогини?

Да, Элайджа! Вильерс так стремительно повернулся, что сбил каблуком ковер. Недовольно взглянул и расправил – разумеется, ногой.

Наконец, нетерпеливо выругавшись, позвонил и вызвал камердинера. Только разумная женщина способна дать дельный совет относительно женитьбы. Джемма. К тому же она жена Элайджи, а сейчас главное – срочно выяснить, как чувствует себя друг. В любом случае оставаться в одном доме со вновь обретенным сыном невозможно: внутренний голос не дает покоя и упрямо твердит, что необходимо подняться в детскую и что-то сказать.

На пороге лондонского дома герцога Бомона Вильерс появился неприлично рано – не было еще и восьми – и не надеялся попасть внутрь. К счастью, дворецкого на посту не оказалось. Круглолицый лакей сообщил, что его светлость еще не встал.

– Отлично, – лаконично отозвался гость и сбросил плащ на руки слуге. Тот принял одежду с несколько растерянным видом, а Вильерс, обойдя препятствие, решительно направился в глубину холла. – Подожду в библиотеке. Как только герцог проснется, передай, что я жду.

Вильерс распахнул дверь и замер на пороге. Потом осторожно вошел в комнату и плотно закрыл дверь за собой.

– Так-так, – негромко произнес он.

– Не буди, – шепотом предостерег Элайджа.

Джемма, как всегда, выглядела восхитительно. Завернутая в одеяло, она спала в объятиях мужа крепко и невинно, словно младенец. Хорошо еще, что Элайджа догадался надеть халат. Каким-то чудесным образом Леопольду удалось ограничить муки ревности лишь легким покалыванием в области груди. Должно быть, операция по вызволению старшего сына несколько охладила чувства.

– А ты сегодня рано, – заметил Элайджа.

– Вчера выдался интересный день, – сообщил Вильерс и прищурился. – Неплохо выглядишь, приятель.

– Наперстянка действует.

– Правда?

– Вот уже почти тринадцать часов сердце работает надежно – после первого же приема. – Лицо друга расплылось в счастливой улыбке. – Как только Джемма проснется, выпью еще: несколько минут назад начались легкие перебои.

– Сейчас принесу лекарство, – немедленно вызвался Вильерс. – Где оно?

– Еще чего! – возразил Элайджа. – Герцоги не служат на побегушках. Недавно Джемма ездила к тебе за статьей, а теперь ты и сам готов бежать сломя голову.

– По-твоему, мы не соответствуем классическому эталону истинных аристократов? – иронично заметил Вильерс.

– В некотором роде; – подтвердил Элайджа и внимательно посмотрел на друга. – Что с тобой? Ты изменился не меньше меня. Неужели не заметил, что лента в волосах не гармонирует с цветом камзола?

Вильерс вспомнил, что схватил со стола первую попавшуюся, чем привел камердинера в полное замешательство.

– Чтобы доказать, что и герцоги на что-то годны, вчера я отправился на поиски старшего сына.

– И как, успешно?

– Ребенка превратили в гротескный персонаж – в вожака стаи несчастных и убогих существ, копавшихся в грязи.

Элайджа тут же нахмурился. Уж он-то отлично знал, как тяжела и опасна жизнь обреченных на подобный промысел детей.

– Он не пострадал?

– Ноги в шрамах, но в целом здоров.

– И где же он?

– Дома. Поручил заботам экономки, миссис Феррере.

– Отдал ребенка экономке? И даже не поцеловал на ночь?

– Что за экономка? – Джемма села и потянулась. – Который час? – Она со стоном упала на грудь мужа.

– А кому же еще позаботиться о мальчике? Он был грязен. Разве я мог что-нибудь сделать? – Но этот вопрос он задал себе самому. Может быть, вернувшись домой, следует подняться наверх и поговорить с сыном? Или взять с собой куда-нибудь – например, на прогулку?

Джемма снова выпрямилась и поправила волосы.

– Что вы здесь делаете, Вильерс? – Она растерянно заморгала и плотнее закуталась в одеяло.

– Явился, чтобы услышать ваши хорошие новости, – невозмутимо ответил герцог.

– О! – Она светло улыбнулась. – Настоящее чудо, правда?

– Да.

– Но вы, кажется, что-то говорили об экономке?

– Экономке поручено заботиться о моем старшем сыне, – пояснил Вильерс. – Теперь предстоит найти пятерых оставшихся. Одному Богу известно, на какую жизнь обрек их негодяй-стряпчий. Кстати, он сбежал и, судя по всему, не забыл прихватить с собой крупную сумму.

– А сыщика ты уже нанял? – уточнил Элайджа.

Леопольд кивнул:

– Не столько из-за денег, сколько на тот случай, если не удастся самому отыскать кого-нибудь из детей.

– Надо срочно за ними ехать! – воскликнула Джемма. – Чего же вы ждете?

– Совета, – честно признался Вильерс.

– Но я ничего не понимаю в воспитании! – расстроилась она. – Может быть, надо пригласить няню. Точнее, даже не одну. И гувернантка потребуется. Этим как раз вполне сможет заняться экономка.

– Дело не в воспитании. – Вильерс поднял шпагу и принялся пристально рассматривать ножны, словно увидел впервые в жизни. – Мне необходима жена. То есть няня, конечно, тоже нужна. Две. А еще лучше три. Но без жены никак не обойтись. Двух невест я уже потерял.

– Да, вам, конечно, нужна добрая и мудрая супруга. – Джемма задумалась. – Но, Леопольд, вы действительно хотите собрать детей? Можно ведь отдать их на воспитание в хорошую семью и часто навещать.

– Нет. – Вильерс и сам не понимал, что случилось, но отослать Тобиаса в неизвестность, вновь подвергнуть сына опасности он не мог. Расстаться с отвратительным маленьким чудовищем не было сил. – А мне казалось, что вы в восторге от внебрачного сына вашего брата, – заметил он.

– Так и есть. Но год назад Элайджа устроил скандал и запретил оставлять малыша в доме. А ведь это всего лишь один ребенок, а не шесть! – Джемма шутливо ткнула мужа локтем.

– Даже пытался что-то доказать на этот счет в парламенте, – смущенно признался Бомон. – Теперь понимаю, что напрасно. – Он поцеловал жену в волосы.

– Нужно найти женщину, которая не испугается вашего выводка, – предположила Джемма. – А это означает, что большинство дебютанток не годятся. Так ведь, Элайджа?

– Проблема заключается не в том, как справиться с детьми сейчас, – медленно, веско заключил герцог. – Необходимо думать о будущем: что произойдет, когда они достигнут брачного возраста?

– Обеспечу всех щедрым приданым, – заверил Вильерс. – В конце концов, столь же состоятельных людей в стране немного. К счастью, почти все мое богатство не имеет ограничений в отношении наследования, так что дети смогут беспрепятственно жениться и выходить замуж. – Он ничуть не удивился, услышав в собственном голосе высокомерие и заносчивость отца и деда.

– Да, вопрос непростой, – снова заговорила Джемма. – Может быть, удастся вспомнить какую-нибудь приятную вдову?

– Нет! – отрезал Элайджа. – Герцогиня не должна уступать Вильерсу в статусе.

– Понятно. Хочешь сказать, что если бы удалось найти дочь герцога, то общими усилиями вы смогли бы убедить общество принять детей?

– Сомневаюсь, что пуритански настроенные круги вообще когда-нибудь согласятся их признать, – задумчиво заметил Элайджа.

Вильерс не смог скрыть гнева.

– Но это мои дети! – с вызовом напомнил он.

– Факт рождения вне брачных уз преодолеть практически невозможно, – уверенно парировал друг.

– Итак, срочно требуется дочь герцога, – заявил Вильерс, игнорируя авторитетное мнение члена палаты лордов.

– Дело за малым: осталось всего лишь найти достойную молодую леди, да еще убедить ее выйти замуж за человека столь пикантного семейного положения.

– Только покажите достойную молодую леди, а уж я сумею ее взять, – невозмутимо заверил Вильерс.

– Но нельзя же просто «взять»! – Джемма смерила самонадеянного жениха сердитым взглядом.

– Придет время – увидите.

– Есть, например, дочка герцога Монтегю, – вспомнил Элайджа.

– А если точнее, в семействе Монтегю целых три дочери. Старшая, Элинор, чрезвычайно горда. Говорят, вообще не обращает внимания на джентльменов с титулом ниже графского.

– К счастью, по этим меркам я вполне подхожу, – улыбнулся Вильерс. – А две оставшиеся столь же разборчивы?

– С младшей из сестер я встречалась всего два-три раза и все же успела заметить, что она такого же высокого мнения о себе, как и сестры. Должно быть, это фамильная черта.

– А у герцога Гилнера нет дочери? – спросил Элайджа. – Он мне всегда нравился. Появляется в парламенте нечасто, но выступает вполне разумно.

– Есть, Лизетта. Но она не подходит, – ответила Джемма.

– Почему? – заинтересовался Вильерс.

– Потому что ненормальная. Совсем безумная. Не провела в свете ни одного сезона: говорят, не умеет держаться на людях.

– Наверное, есть и другие.

Джемма покачала головой.

– В таком случае придется выбирать среди девиц Монтегю. Как, вы сказали, зовут старшую? Элинор?

– Элинор, Анна и Элизабет. Назвали их в честь трех королев. Кажется, сейчас сестер в городе нет, но как только вернутся, сразу приглашу их на чай.

– Буду чрезвычайно признателен, – поклонился Вильерс. – Счастлив видеть тебя в добром здравии, – заметил он, обращаясь к Бомону. – Остается лишь поручить надежному лакею, регулярно доставлять чудодейственное лекарство.

– А ведь это ты нашел доктора, который посоветовал обратиться к Уидерингу.

– Отлично. Значит, есть основание освободиться от чувства вины за то, что год назад, после злосчастной дуэли, ты спас мне жизнь.

Герцог Вильерс вышел на залитое утренним солнцем крыльцо и остановился, размышляя о трех герцогских дочках с именами королев.

Глава 31

Два месяца спустя

Середина июня 1784 года

Весь Лондон с энтузиазмом обсуждал благотворительный костюмированный бал, который герцогиня Бомон давала в пользу реставрации римских терм. Ходили слухи, что присутствовать на празднике будут четыре герцогини, а возможно, и сам король. Разумеется, гости должны явиться в античных нарядах.

Миссис Могг и ее приятельницы дежурили у калитки старого парка с раннего утра.

На их глазах десятки лакеев пронесли бесчисленные цветочные гирлянды.

– Не иначе как будут украшать деревья, – важно заметила миссис Могг. – Когда герцогиня давала бал в Париже, то поступила именно так. Тогда муж и жена жили отдельно, – пояснила она. – Герцогиня уехала во Францию, а герцог остался здесь. Но потом она вернулась, и любовь вспыхнула с новой силой, как в сказке.

– Она играет в шахматы лучше всех в Англии, – вступил в разговор мистер Могг. В свое время он обнаружил, что если не разделит всепоглощающего интереса дражайшей половины, то и поговорить будет не о чем, и постепенно тоже стал экспертом – в своей сфере.

– Нет, здесь вы ошибаетесь, – горячо возразил один из любопытных. – Лучший шахматист королевства – герцог Вильерс. Недавно даже в газетах писали, что в Лондонском шахматном клубе он считается игроком номер один.

– Но это исключительно из-за того, что герцог и герцогиня отказываются играть решающую партию: не хотят выяснять, кто из них сильнее, – с видом знатока вставила миссис Могг.

– Почему же они никак не сыграют? – уважительно, как и положено разговаривать с личной знакомой герцога, поинтересовался кто-то.

– Думаю, всему виной любовь, – предположила миссис Могг. – Они же влюблены друг в друга. Она зовет его по имени, сама слышала: Элайджа. Да, просто Элайджа.

– А что, сегодня гости действительно приедут одетыми в простыни? – недоверчиво уточнил человек с блокнотом в руках. – Я пишу для «Морнинг пост», мадам.

– Насколько мне известно, да, – кивнула миссис.

Надо заметить, что среди светских особ оказались и те, кто воспринял приказ облачиться в тогу как истинную анафему. Маркиза де Пертюи, например, получив приглашение, вздрогнула и в сердцах бросила карточку в камин. Бесформенное белое покрывало не представляло для нее ни малейшего интереса. К тому же она собиралась вернуться в Париж. Анри не приезжал и даже не писал, и Луиза решила шокировать супруга (а заодно и весь французский двор) новыми смелыми платьями в стиле сорочки.

Лорд Корбин тоже испытал немалое раздражение. Разве можно, скажите на милость, надеть к тоге приличный парик? И что делать с обувью? Древние римляне ограничивались грубыми сандалиями, из которых, пардон, пальцы торчали! Дело закончилось тем, что вместо бала он отправился в оперу.

И все же значительная часть бомонда оказалась и смелее, и любопытнее Корбина.

– Но ведь тога держится только на одном плече! – пожаловалась Роберта, графиня Гриффин. – О чем только Джемма думает? Что, если наряд свалится во время танца?

Деймон, брат герцогини Бомон, поцеловал жену в то плечо, на котором тога не держалась.

– Должно быть, исключительно о том, что ты будешь выглядеть поистине сногсшибательно! – предположил он.

Герцог и герцогиня Бомон прибыли первыми, что казалось вполне естественным, поскольку они и давали бал.

Спустя еще пару часов старинный сад наполнился римскими патрициями и похожими на античные статуи дамами. Деревья скрылись за цветочными гирляндами и нитями жемчуга, повсюду, даже в самых дальних уголках, мерцали небольшие фонарики.

– Полный и абсолютный триумф, – шепнул Элайджа.

Джемма гордо улыбнулась:

– Король сказал, что собирается лично проследить за реставрацией. Отныне термы считаются национальным достоянием.

Герцог нежно обнял жену за плечи.

– Немного жаль, конечно, терять наш тайный уголок, но его величество прав. Мозаика нуждается в бережном уходе.

– Знаю, – согласилась Джемма и с удивлением добавила: – Но почему ты так хитро улыбаешься?

Элайджа прикоснулся губами к ее волосам.

– Скажу после того, как закончится бал.

Джемма рассмеялась:

– И что же вы скажете, милорд?

– Вас ждет сюрприз, мадам.

Внезапно рядом послышался ленивый голос:

– Прикажете закрыть глаза… или вы продолжите обниматься у всех на виду?

– Пошел вон! – огрызнулся Элайджа и, пряча свое сокровище, повернулся к другу детства спиной.

– Мне нужна Джемма, – по-хозяйски заявил Вильерс. – Точнее, нужна жена, а Джемма обещала помочь ее добыть.

– О! – воскликнула герцогиня. – Отпусти, Элайджа! Я же обещала познакомить Леопольда с сестрами Монтегю. Только что видела Элинор в костюме супруги Цезаря.

Герцог неохотно разжал объятия.

– Потом, – шепнул он на прощание и долго смотрел Джемме вслед, понимая, что румянец на нежных щеках не имеет ни малейшего отношения к косметике.

Время стремительно пролетело, и вскоре романтичный праздник подошел к концу. Гости начали разъезжаться. Фонари догорали, и дорожки постепенно погружались в таинственный полумрак. Возле калитки то и дело останавливались экипажи и снова трогались, увозя возбужденно беседующих по-английски древних римлян. Края некогда белых тог покрылись слоем грязи, но мелких неприятностей никто не замечал. По общему мнению, вечер удался на славу.

Однако в саду погасли далеко не все фонари. Бассейн оставался освещенным, и герцог с герцогиней, держась за руки, медленно брели к воде.

– Мы ни разу не были здесь ночью, – прошептала Джемма. – Просто чудо! Взгляни на звезды!

– А у меня есть для тебя сюрприз, – сообщил герцог.

Они прошли между разрушенными колоннами, повернули направо и спустились по широким ступенькам. Джемма замерла в изумлении.

– О, Элайджа!

В золотистом свете свисающих с колонн фонариков бассейн напоминал пурпурное море. Гладкую поверхность воды покрывали сотни, тысячи фиалок.

– Какая красота!

– Здесь все цветы, которые Стаббинсу удалось втиснуть в новые рамы, – гордо пояснил Элайджа. – Да еще и из поместья прислали.

Джемма подняла голову и с улыбкой заглянула мужу в глаза.

– Что за экстравагантный человек!

– Я весь вечер ждал этой минуты. – Герцог ослабил узел на плече Джеммы, и тога упала, оставив герцогиню в игривом корсете вишневого цвета.

– Вот уж не ожидал, это обнаружить! – удивленно воскликнул Элайджа. Голос его изменился при одном лишь взгляде на стройные ноги, затянутую талию и приподнятую, словно жаждущую страстного прикосновения грудь.

Джемма соблазнительно повела бедрами и шагнула навстречу мужу.

– А ваша тога, герцог?

Одно движение пальца, и узел на плече развязался.

В отличие от герцогини белья на герцоге не оказалось.

Джемма расхохоталась.

– Отличная идея. – Элайджа схватил жену в охапку. Руки скользнули по спине, по корсету и остановились на ягодицах. – К сожалению, всякий раз при взгляде на тебя приходилось отворачиваться и упорно думать о шахматах, потому что чертова тога сразу начинала недвусмысленно топорщиться.

Он легко поднял жену и понес в воду. Среди фиалок образовалась светлая дорожка, а в воздух поднялся нежный аромат.

– Самая романтическая ночь на свете! – прошептала Джемма. – Даже представить невозможно!

– Знаешь, какую интересную новость рассказал утром Стаббинс? – поинтересовался герцог, рассекая фиалковое море.

– Какую? – Джемма склонила голову на грудь мужа, чтобы удостовериться в надежной работе сердца.

– Оказывается, фиалки можно есть. – Он посадил жену на край бассейна, где заранее приготовил длинные подушки – точно так же, как это делали римляне.

– Что ты задумал? – Она блаженно потянулась, радуясь жадному взгляду супруга.

– Хочу превратить тебя в языческую богиню. – Элайджа ловко вытащил из ее волос шпильки и занялся шнурками на корсете.

Джемма легла на спину и улыбнулась темному небу. Высоко над головой мерцали звезды, но даже без крыши бассейн казался самым надежным, самым защищенным местом на земле.

Герцог украсил цветами ее волосы, встал, отошел на пару шагов и с гордостью художника осмотрел только что созданный шедевр. Джемма повернулась на бок и приподнялась на локте.

– Как я выгляжу?

– Великолепно.

Джемма приподнялась и поцеловала мужа в губы.

– Да, я веду себя экстравагантно, – продолжал герцог. – Рискую благосостоянием поместий ради мимолетной, хотя и красивой причуды. Флиртую, причем далеко не бескорыстно: намерен немедленно тобой овладеть.

– Хм… – Джемма перекатилась на спину и вытянула руку, требуя фиалок. – Сюда. – Она положила несколько цветков на грудь. – И сюда. – Ей нравилось, когда он целовал ее в живот.

Следующий час прошел восхитительно.

Герцог и герцогиня долго сидели, обнявшись, на широких ступеньках бассейна и смотрели то в темное звездное небо, то в темную благоухающую воду.

– Элайджа, – тихо позвала Джемма. – У меня тоже есть для тебя сюрприз.

– Правда?

Она заглянула ему в глаза, поцеловала, взяла за руку и положила его ладонь себе на живот.

– Вот мой подарок.

Герцог ошеломленно замер.

– Джемма!

Она рассмеялась.

– Ты шутишь? – недоверчиво произнес он.

– Какие шутки!

– Значит… у тебя будет ребенок?

– У нас будет ребенок, – поправила Джемма.

Элайджа властно по-хозяйски положил на живот жены обе ладони.

– Ты уверена, что не ошиблась?

– Нет, конечно, милый! – сказала Джемма.