Текст книги "Моя герцогиня"
Автор книги: Элоиза Джеймс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)
Глава 8
28 марта
На следующее утро, едва Джемма успела спуститься в холл, на площадке появился Элайджа. Сегодня он выглядел значительно лучше – должно быть, выспался и отдохнул, подумала герцогиня, наблюдая, как муж легко сбегает с лестницы. Впрочем, человек, столь щедро одаренный природой, никогда не казался безнадежно истощенным, до какой бы степени ни уставал. Благородный волевой подбородок, орлиный взгляд, прекрасно очерченный выразительный рот – аристократичные черты лица в сочетании с гордой, величественной статью неизменно производили глубокое впечатление.
Джемма твердо решила начать сложный процесс ухаживания, ни на миг не забывая, что чувства супруга осложнены острым соперничеством с Вильерсом – соперничеством, противостоять которому она не имела сил. И все же попробовать стоило: не ради сомнительной победы, а хотя бы потому, что каждый отвоеванный у палаты лордов час продлял супругу жизнь, пусть даже ценой ее собственного разбитого сердца.
– Куда собираемся? – первым делом поинтересовался он.
– В Ковент-Гарден, на цветочный рынок, – ответила Джемма.
Элайджа помог ей подняться в экипаж и даже не выказал ни намека на нетерпение.
А спустя полчаса они уже бродили среди бесчисленных прилавков, не успевая реагировать на настойчивые призывы торговцев.
– Фиалки! – восторженно прошептала Джемма и замерла возле огромного ведра, в котором синели очаровательные в своей непритязательной скромности букетики.
– Ах, вот эти? – удивился Элайджа. – Я такие видел.
– Неужели не знаешь названия?
Герцог пожал плечами:
– Честно говоря, нет. А что, разве обязательно знать?
– А как же уроки ботаники? Общепринятые знания? Эрудиция?
– Нет. – Судя по всему, пробелы в образовании его ничуть не волновали.
Джемма осторожно достала пучок бархатистых цветов и вдохнула нежный, едва ощутимый аромат.
– Так вот знай: это и есть фиалки.
– Вполне приемлемо, – заключил Элайджа. – Возьмем все сразу?
Она рассмеялась:
– Целое ведро? Зачем? Нет, это особые, очень хрупкие цветы. Простоят всего день-два. Приятно подержать в руках крошечный букетик, поставить возле постели. Много фиалок сразу – излишество, экстравагантность. Они быстро вянут.
Джемма вынула из букета несколько цветков и засунула мужу в петлицу.
– Ну вот, теперь не так сурово.
Элайджа посмотрел на черный бархатный камзол.
– А что, обычно я выгляжу суровым? – удивился он.
– Выглядишь как настоящий государственный деятель. Но фиалки придают образу некоторую человечность.
– Может, стоит изменить стиль и носить такие же камзолы, как у Вильерса?
В вопросе послышалась искренняя растерянность, и Джемма не удержалась от смеха.
– Не пугайся, Элайджа: Вильерс ни за что на свете не выдаст имя своего портного.
Герцог поймал ее руку и поднес к губам.
– Ты назвала меня по имени.
Джемма почувствовала, что краснее.
– Ну и что? Я часто это делаю.
– Но мы на людях.
– Мы… мы муж и жена, – возразила Джемма и рассердилась, уловив в голосе излишнюю чувствительность.
– А моя мать, скорее всего даже не знала, как зовут отца, – заметил герцог, выпуская ее ладонь.
Джемма отдала цветы лакею.
– Эти и еще один букет, Джеймс. – Она взяла супруга под руку. – Не сомневаюсь, что отлично знала. Скорее всего просто не хотела произносить его имя в присутствии ребенка. Как по-твоему, не пора ли твоей матушке нас навестить? Или, может быть, мне лучше самой к ней съездить? Боюсь, из меня получилась не очень внимательная сноха.
– Если бы вдовствующая герцогиня пожелала тебя видеть, то непременно сообщила бы о принятом решении – Элайджа уверенно погасил эмоциональный порыв. – А это что такое?
– Цветущая яблоня! – радостно воскликнула Джемма. – Ах, какая прелесть! Значит, действительно пришла весна. И белая вишня. Давай поставим в гостиной большой букет. А вот и самшит.
Элайджа склонился над ветками и тут же отпрянул.
– Кажется, здесь кто-то сдох.
– К сожалению, самшит пахнет далеко не так чудесно, как выглядит, – согласилась Джемма и взглянула на Джеймса: – Несколько больших вишневых веток, пожалуйста.
Она тут же увлекла мужа к следующему прилавку, чтобы лакей не слышал, о чем идет речь.
– Ответь серьезно, Элайджа, следует ли мне съездить к твоей маме?
– Можем навестить ее вместе, – без энтузиазма отозвался герцог. – Знаешь, церемония очень похожа на визит к королеве. Прежде необходимо подать прошение. Ее светлость не вызывала меня уже два года. – Он на секунду задумался. – А может быть, и дольше.
Джемма остановилась.
– А если она больна?
– Нет-нет. Вполне здорова и каждую неделю пишет поучительные письма. Главное для нее – стратегия. Не поверишь, но в течение года я получил полезные советы по самым разным вопросам. Жаль только, что матушка чрезвычайно склонна к оскорблениям; каждое новое письмо приводит в неописуемую ярость.
Джемма кивнула и остановилась, чтобы рассмотреть колокольчики.
Старик торговец напоминал лохматую растрепанную сову: круглые желтые глаза, крючковатый нос.
– Вырастил на навозной куче, – гордо сообщил он. – У меня всегда самые ранние и самые красивые колокольчики в Лондоне. Все дело в навозе. Полпенни за букет, если желаете.
– А это что? – Джемма с удивлением рассматривала высокие эффектные цветы, по форме напоминающие колокольчики, однако по цвету больше похожие на фиалки.
– Не трогайте! – неожиданно сердито прорычал торговец.
– Вы разговариваете с герцогиней. – Ровный голос Элайджи прозвучал предостерегающе.
– Это опасный яд.
– Яд? – не поверил Элайджа. – Разве в цветах бывает яд, тем более в таких красивых?
– Еще как бывает! – раздраженно подтвердил старик. – Они называются «колокольчик мертвеца». Очень опасны!
– Должно быть, это и есть наперстянка, – предположила Джемма. – Я что-то о ней слышала. Удивительно! Вы выращиваете их для аптекаря?
– Для одного доктора. Он всегда забирает все, что приношу. Готовит какое-то лекарство. – Суровый старик неожиданно улыбнулся: – С удовольствием принимаю его деньги, но не дай Бог принять его микстуру!
– Но от прикосновения-то ничего не случится! – недоверчиво возразил Элайджа.
– Если хотите, можете даже попробовать на вкус, – упрямо стоял на своем старик. – Только предупреждаю: можно умереть даже от воды, в которой стоял хотя бы один цветок.
– Поставлю колокольчики в столовую, – решила Джемма. – Джеймс, половину этого букета, – распорядилась она, повернувшись к слуге.
Элайджа вынул из ведра несколько изящных цветков.
– Они безупречно гармонируют с твоими волосами. – Он посмотрел серьезным, оценивающим взглядом и аккуратно засунул колокольчики ей в прическу, чуть повыше уха.
– Ты поедешь вечером в Воксхолл-Гарденз? – спросила Джемма мужа.
– Я? Хочешь сказать «мы»?
– Я тоже там буду, в маскарадном костюме, и тебе придется меня узнать.
Элайджа застонал:
– О небо! Я же почтенный пожилой герцог, слишком старый для…
– О чем ты говоришь? Тебе всего тридцать четыре! Постарайся вспомнить, когда в последний раз ты был в парке?
– Недавно, – крайне неубедительно произнес герцог.
– Вместе мы ни разу туда не ездили, – возразила Джемма, – и не могу представить, чтобы ты развлекался в одиночестве. Разве что до женитьбы?
– Я вступил в палату лордов в двадцать один год, – признался Элайджа, – так что не хватило времени…
– Не хватило времени! Не хватило времени на одно из самых… право, дорогой, хорошо, что родители сосватали нас так рано, иначе ты давно бы превратился в закоренелого холостяка, который боится даже подумать о женитьбе.
– Но только не после встречи с тобой, – уверенно заметил герцог.
– Благодарю, – с улыбкой ответила Джемма. – Итак, я вечером непременно буду в Воксхолле, в маске. А у тебя есть домино?
– Наверное, есть, – предположил герцог. – Ты тоже будешь в домино?
Она кивнула.
– Какого цвета?
– Секрет, – рассмеялась Джемма. – Сам отгадаешь. Первым уроком ухаживания будет задачка: найди свою даму!
– Но ведь это ты намерена за мной ухаживать, с довольным видом возразил Элайджа. – А мне остается ждать, пока прекрасная незнакомка подойдет и начнет кокетничать.
– Что ж, попробуй, – с загадочной улыбкой согласилась Джемма.
Он взглянул с подозрением, и она пожала плечами:
– Конечно, ты сразу меня узнаешь. Кто еще способен флиртовать с герцогом Бомоном?
Глава 9
Герцог Вильерс, которого все вокруг считали великим и ужасным, принял твердое и бесповоротное решение. Единственная женщина, которую он по-настоящему желал, оставалась недоступной. Она принадлежала давнему и лучшему другу – герцогу Бомону. Хотя Элайджа и считал, что судьба уготовила ему судьбу отца и раннюю смерть, Леопольд пессимизма не разделял.
Как бы там ни было, а где-то в глубине души, в самом дальнем и потаенном уголке, Леопольд мечтал заслужить чувство той, чье сердце никогда прежде не принадлежало Элайдже. И для подобного стремления имелись веские причины.
Надо сказать, что первой женщиной, в которую он влюбился, оказалась миловидная официантка по имени Бесс. Однако стоило появиться Бомону и поманить пальчиком, как та помчалась следом, даже не обернувшись.
Вильерс не сомневался, что во всем виновата исключительно внешность. Его собственное грубое лицо даже с возрастом не проявляло намерения стать мягче и благообразнее. Не помогали ни серебряные нити в темных волосах, ни тем более крупный, с заметной горбинкой, нос. Короче говоря, он выглядел тем самым зверем, каким и был на самом деле. Ну и к черту!
С женщинами покончено. Нет, не так. С женщинами не будет покончено до тех пор, пока – избави Боже! – не пропадет сила. Но мечту о достойной женщине – о той, которую захочется повести к алтарю, пора оставить. Тем более что Джемма под венец все равно не пойдет, потому что когда-то давно уже стояла у аналоя рядом с Элайджей.
Итак, пусть и не доступная с точки зрения брака, дама сердца все равно должна напоминать Джемму – ту, ради которой не грех совершить любое безрассудство.
Вильерс отлично умел стряхивать волны черной меланхолии. Как правило, просто сжимал неприятные мысли в кулак и с крепким ругательством закидывал как можно дальше.
В библиотеку вошел дворецкий. Эшмол служил в доме с незапамятных времен, постепенно лысея и пригибаясь к земле. Сейчас его кожа напоминала увядший лист сельдерея.
– Что предпочитаешь получить, пенсию или дом? – привычно поинтересовался герцог. Этот вопрос он задавал регулярно, словно повторял обязательный урок.
Эшмол ответил яростным взглядом стареющего костлявого хищника, и Вильерс внезапно подумал, что и сам он, разменяв восьмой десяток, будет выглядеть так же. Открытие оптимизма не добавило.
– А зачем это нужно? – отозвался дворецкий скрипучим голосом. – Разве только чтобы не мешать вашей светлости пуститься во все тяжкие и устроить здесь бордель?
Вильерс мрачно уставился на нахального старика. Нет, это сущее наказание – получить в наследство самоуверенного лакея, который отчитывает тебя, словно мальчишку, стащившего из буфетной тарелку с пирожными, и напрочь отказывается признавать величие герцогского титула. Сварливый старик так и не удосужился проникнуться благоговейным страхом.
– Посмотри на себя, – сурово парировал Леопольд. – Выглядишь так, словно свалился с тележки старьевщика.
– В таком случае вы, ваша светлость, чрезвычайно походите на попугая, – не смутился Эшмол и торжественно, в меру сил, выпрямился, что означало, что церемония обмена любезностями подошла к концу. – Поверенный вашей светлости, мистер Темплтон, ожидает приема.
– Пришли его сюда, – распорядился герцог. – И ради Бога, приляг и вздремни. Не хочу пугать посетителей; того и гляди упадешь с плащом в руках.
Эшмол удалился без единого слова, что означало согласие и готовность прилечь и вздремнуть. Вильерс вздохнул. Меньше всего сейчас хотелось принимать посторонних.
Темплтон представлял собой чудо юридической рассудительности и уравновешенности. Длинный выступающий подбородок, должно быть, ни разу в жизни не опускался, чтобы дать дорогу звукам, хотя бы отдаленно напоминающим смех. Торжественная серьезность не допускала даже мысли о возможности веселья. Всем своим видом человек напоминал большую печальную птицу, вылупившуюся из черной юридической книги и сознающую, что там же обретет вечный покой.
Герцог кивнул, приглашая прекратить поклоны и сесть напротив.
– Я решил разместить всех внебрачных детей, – сообщил он без малейшего намека на предисловие.
Стряпчий прищурился.
– Уверяю, ваша светлость, что они все должным образом размещены.
– Здесь.
В рабочем кабинете Темплтона стоял огромный письменный стол с полусотней отделений, ящиков и ящичков. Каждый соответствовал отдельной теме, непосредственно затрагивающей интересы герцога Вильерса и его многочисленных поместий. Дети скорее всего занимали какой-нибудь дальний нижний угол: подальше от глаз, чтобы как можно реже вспоминать о позоре. И тот ужас, который внезапно проявился во взгляде, несомненно, происходил от невозможности немедленно вспомнить точное местонахождение необходимых документов.
– Ваша светлость?
– Собери всех, – рассеянно приказал Леопольд. – Впрочем, подожди: кажется, кто-то из них живет с матерью?
Темплтон сдержанно откашлялся.
– Если бы ваша светлость соизволили предупредить заранее, я бы представил подробный список.
– Ради всего святого, неужели их так много? – рявкнул герцог. – Ты же должен знать, кто где живет!
Даже от герцога не утаилось застывшее во, взгляде глубокое несогласие.
– Я поручил детей твоим заботам, – изрек он.
– Все прекрасно устроены и ни в чем не нуждаются, – с гордой уверенностью ответил Темплтон. – Вы не сможете найти ни малейшего повода для недовольства.
– Я и не намерен искать. Всего-навсего решил изменить тактику. Дети должны переехать сюда. Исключение возможно лишь для того, кто живет с матерью.
Темплтон снова откашлялся и открыл небольшую записную книжку.
– Матерей нет, – слабым голосом подтвердил он.
– Тем легче будет забрать детей. Посети нужные адреса, освободи опекунов от ответственности, да и дело с концом. Вези всех сюда.
– Сюда? – Темплтон обреченно осмотрел комнату и поднял взгляд к потолку.
Герцог сознавал, что библиотека превратилась в пародию на него самого. Его же усилиями. В прошлом году внезапно родилась идея украсить сводчатый потолок дерзкой фреской с изображением жизни на горе Олимп. Греческие мифы давно представлялись собранием сокровенных мужских фантазий (соблазнение Зевсом Данаи в образе золотого дождя казалось образом особенно утонченным). Почему– то показалось интересным разместить богатое книжное собрание в комнате, открыто оповещавшей об интересе хозяина к теме постели.
Зевс присутствовал везде, в разнообразных видах будь то в облике быка или лебедя, – но всегда в погоне за пышнотелой и непременно обнаженной нимфой. Герцог дал художнику недвусмысленное указание отказаться от изображения пухленьких купидонов с крошечными безвольными пенисами, а взамен сосредоточиться на прекрасной женской груди и пышных бедрах.
Художник взялся за выполнение задания с неподдельным энтузиазмом: Вильерс до сих пор то и дело обнаруживал достойные внимания произведения, которых не заметил прежде.
Темплтон определенно не одобрял вызывающего интерьера, но, к сожалению или к счастью, его мнение никого не интересовало.
– Это всё, – лаконично закончил встречу Вильерс.
– Ваша светлость, – произнес стряпчий умоляющим тоном.
Герцог едва не уничтожил его взглядом, и устало, раздраженно отозвался:
– Да?
– Но кто же будет заботиться о детях?
– Миссис Феррере прекрасно справится с задачей. Можешь поставить ее в известность. Не сомневаюсь, что в доме появятся няни и гувернантки – кого принято нанимать в подобных случаях?
Темплтон с усилием сглотнул.
Вильерс снова поднял глаза.
– Если экономка внушает ужас, только скажи, и я сам с ней поговорю.
Пытаясь обрести видимость достоинства, Темплтон встал.
– Желаю вашей светлости удачного дня, – с поклоном произнес он.
Неожиданно в голову герцогу пришла какая-то мысль.
– Темплтон…
– Да, ваша светлость, – Снова низкий поклон.
– Способна ли разумная и щедрая особа счесть более уместным, чтобы отец сам забрал детей из мест их обитания?
Стряпчий изумлено разинул рот.
– Я вот думаю, что бы по этому поводу сказала мисс Татлок?
– Мисс Татлок? – эхом отозвался Темплтон.
– Вообще-то, выйдя замуж за моего наследника, она превратилась в миссис Дотри, – пробормотал Вильерс. – Я ведь отдал тебе это письмо, не правда ли? Да, помню, что отдал и распорядился внести изменения в завещание. Теперь уже можно не сомневаться, что линия наследования продлится практически до бесконечности. Леди не преминет произвести на свет целый выводок, причем сделает это в рамках законного брака, чего нельзя сказать обо мне.
– Да, ваша светлость. То есть ваши предположения справедливы, ваша светлость.
– Она наверняка сочтет необходимым, чтобы я сам забрал детей. – Вильерс принял окончательное решение. – Очень хорошо. Утром пришли мне список имен с точными адресами. Постараюсь все успеть. Дело в том, что ближайшие дни будут чрезвычайно насыщенными. Я пообещал герцогине Бомон приехать сегодня в Воксхолл-Гарденз, запланировал несколько шахматных партий в клубе Парслоу, а теперь еще и это.
– Но ваша светлость не может… – начал было стряпчий.
Герцог остановил его коротким выразительным взглядом.
– Еще как могу, – негромко произнес он. – Более того, хочу получить список не позднее чем через час.
Темплтон поспешно скрылся за дверью.
Глава 10
Вечером того же дня
Маркиза де Пертюи страдала.
– В этом костюме я чувствую себя самым настоящим цирковым клоуном, – пожаловалась она спутнику и плотнее запахнула фиолетовое домино.
– Поверьте, вы выглядите потрясающе, – возразил лорд Корбин и схватился за край сиденья – экипаж повернул за угол. – Обещаю, мадам маркиза: все в Воксхолле единодушно признают ваш изысканный вкус.
– Вы уверены, что парк не обладает сомнительной репутацией? Кажется, я что-то слышала насчет фривольных нравов. Да, вспоминаю: Балтазар Моноконис рассказывал, что там собираются разные люди, и однажды особа легкого поведения в маске спросила его, не желает ли он распить с ней бутылку медовухи.
Лорд Корбин наклонился и похлопал мадам де Пертюи поруке.
– Правда заключается в том, маркиза, что без претензии на контраст черного и белого вы волнующе прекрасны. Но я готов немедленно отразить натиск всякого, кто посмеет предложить выпить за компанию.
– Вам действительно кажется, что этот цвет мне идет? – Луиза понимала, что опрометчиво демонстрировать Корбину неуверенность в собственных силах. Но джентльмен проявлял искреннее сочувствие, а к тому же она тысячу раз видела, как он мило воркует с Джеммой. Первым делом следовало узурпировать этого поклонника, а потом заняться герцогом.
– Безусловно. Фиолетовый с синим оттенком безупречно оттеняет вашу восхитительную кожу, – пылко заверил Корбин. – Черный цвет слишком резок и мрачен, а главное, опасен эффектом старения.
Откровение мгновенно убедило. Разумеется, гротескная грубость герцогини Бомон не заслуживала прощения. И все же… следовало критически обдумать собственную приверженность к черному и белому.
Маркиза улыбнулась:
– А что мы будем делать в Воксхолле?
– В первую очередь сядем за столик недалеко от оркестра, – мечтательно поведал спутник. – Павильон в мавританском стиле вас непременно заинтересует. Прошу, не беспокойтесь: я не отойду ни на шаг.
Нет, это уж слишком.
– О Господи! – воскликнула мадам де Пертюи, раскрывая веер. – Но я же не ребенок, которого надо водить за ручку. Признаюсь, я намерена встретиться с близким другом.
Джентльмен ничуть не обиделся. Должно быть, подозрения оказались справедливыми: лорд Корбин понимал, что маркиза не склонна всерьез принимать как его ухаживания, так и его обаяние. Что и говорить, любезный, привлекательный кавалер прекрасно одевался и обладал почти французской легкостью манер, и тем не менее… если бы она, маркиза де Пертюи, внезапно решила нарушить незыблемость супружеских уз, то не в объятиях человека его положения.
– Видите ли, – продолжила маркиза и наклонилась, словно собиралась открыть страшную тайну. – Нас с герцогом Бомоном связывает сердечная дружба. – Корбин слыл бессовестным сплетником, потому-то она и выбрала его в качестве сопровождающего. О сегодняшнем знаменательном вечере должен был узнать весь Лондон.
– Ах, Боже мой! – воскликнул джентльмен с очаровательной улыбкой. Должен поздравить вас с победой, маркиза. Признаюсь честно: всегда считал герцога неисправимым пуританином. Но кто же устоит перед вашей красотой?
– Вы слишком добры, – заметила его спутница, откидываясь на подушки и с улыбкой принимая комплимент.
– Герцог кажется вам легким собеседником? – поинтересовался Корбин. – Дело в том, что сам я плохо разбираюсь в государственных делах, а он – настоящий эксперт в подобных вопросах.
– Никогда не обсуждаю подобные темы, – призналась Луиза. – Прежде всего потому, что не читаю английских газет: ваш язык очень сложен для зрительного восприятия, да и новости наводят тоску. Французские газеты не лучше, но там я хотя бы понимаю слова.
– Всецело с вами согласен, – кивнул Корбин. – Самовлюбленные журналисты пишут исключительно для себя и не думают о том, что интересует остальных граждан. Странно, что эту писанину вообще кто-то читает.
– Они всегда рассказывают о каких-то ужасах: дикарях, преступлениях, убийствах.
– А меня пугают статьи об американцах, – поддержал ее Корбин. – Создается впечатление, что законы санитарии в Новом Свете еще не открыты. К тому же они то и дело убивают друг друга по каким-то невероятным поводам.
– Нет, я имею в виду дикарей с соседних улиц, – возразила Луиза. – Если верить французским газетам, то вокруг, куда ни глянь, живут изверги. Репортеры с восторгом смакуют детали отравлений и прочих ужасов. Сразу начинаешь подозревать собственного повара в злом умысле.
– До чего же мрачно, – заключил Корбин. – И скучно. Полагаю, герцог Бомон будет рад возможности поговорить о чем-нибудь другом.
– Несомненно, – подтвердила Луиза и спросила себя, о чем же действительно она может беседовать с герцогом. Надо было хотя бы «Морнинг кроникл» просмотреть.
– Прошу прощения за любопытство. Не подскажете ли, как зовут герцога? – поинтересовался Корбин:
Луиза с подозрением прищурилась, однако собеседник ответил вполне невинным, открытым взглядом.
– Я никогда не называю мужчин по имени! – отрезала маркиза.
– О, прошу прощения! – всполошился джентльмен. – Насколько помнится, герцог Вильерс называл вас Луизой…
– Сама я не склонна к подобной фамильярности. К тому же Вильерс кузен, а не мужчина.
– Все остальные считают иначе, – заметил Корбин, даже не пытаясь скрыть восторга.
Наконец экипаж остановился. Луиза надела маску, и пара направилась по центральной аллее. В тени тополей пылко обнимались влюбленные.
Маркиза немедленно указала на вульгарность происходящего, однако спутник заметил, что в Париже, в Булонском лесу, можно увидеть и не такое.
– Ни разу не была в Булонском лесу, – фыркнула мадам де Пертюи. – А теперь, после того, что вы сказали, никогда и не пойду.
Корбин немедленно заказал легкий ужин, потребовав принести две бутылки шампанского и блюдо с деликатесами.
– Две бутылки? – неодобрительно переспросила Луиза и поправила маску, пытаясь хоть что-нибудь увидеть.
– Почему бы, не провести время с удовольствием? – пожал он плечами. – Боюсь, герцог Бомон еще не приехал.
– Я здесь не только ради него, – надменно (и неискренне) заявила маркиза.
Кавалер не возражал.
– Надеюсь, так оно и есть. Дамам не пристало гоняться за джентльменами подобно охотничьим собакам. Даже мысль о необузданном интересе дает нашему брату повод для необоснованного и неумеренного тщеславия.
Луиза спрятала смущение за бокалом шампанского.
– Все эти маски и домино создают неоправданные трудности, – пожаловалась она. – Остается лишь надеяться, что удастся узнать хотя бы кого-нибудь из знакомых.
– В Воксхолле церемония официального представления отсутствует, – успокоил ее галантный кавалер.
Маркиза молча проглотила информацию. Право, англичане казались людьми с другой планеты. Ни один французский аристократ не счел бы возможным посетить столь неприличное место. И все же приходилось вести себя вежливо: ведь Корбин любезно согласился сопровождать ее и оберегать.
– Ах, как красивы эти лампы в форме звезд! – натужно восхитилась она. Корбин снова наполнил бокал, и маркиза припала к шампанскому, как к эликсиру жизни. – Герцога невидно?
– Пока нет.
– О, только взгляните! – воскликнула Луиза. – Кажется, здесь есть и куртизанки.
Означенная особа не считала нужным прикрыть лицо маской.
– До чего элегантное платье, – поддержал Корбин. – Как по-вашему, она знает, что полностью обнажила грудь?
– Конечно, знает, – авторитетно подтвердила Луиза. – Неужели думаете, что просто экономит ткань? Должна признаться, что еще ни разу в жизни я не видела вблизи даму полусвета. Конечно, ходят двусмысленные шуточки насчёт графини де Монбар и ей подобных, но это совсем другое дело.
– Да, графиня чрезвычайно либеральна в привязанностях, но в то же время абсолютно свободна, – пробормотал Корбин.
– Хотелось бы знать, каким образом они формулируют требование денег, – продолжала размышлять маркиза, не забывая прикладываться к бокалу. – Лично меня необходимость назначить себе цену привела бы в крайнее замешательство.
– Подозреваю, что они привыкли, – дружески поделился ценной информацией Корбин. Некоторое время пара сидела молча, наблюдая за танцующими. Внезапно Луиза обратила внимание на очень высокого статного джентльмена, красоту которого не могла скрыть даже маска. Сомнений не оставалось: приехал герцог Бомон.
– Прошу меня извинить. – Мадам де Пертюи поднялась, покачнулась, но сумела восстановить равновесие. – Только что увидела друга. Пожалуй, возьму с собой бокал.
– При необходимости найдете меня здесь, – услужливо заверил лорд Корбин.
Маркиза направилась к танцевальной площадке. Герцога уже окружили куртизанки, так что следовало спешить. Герцогиня, несомненно, заблуждалась относительно нерушимой преданности супруга. Луиза с болью подумала, что и сама питала напрасные иллюзии.
– Питер, ради всего святого, что вы здесь делаете? – Едва маркиза отошла от стола, на ее место скользнула Джемма. – Оказались в самом центре моей пьесы! Впрочем, если подумать, поделом: сюжет-то принадлежит вам!
– Милая герцогиня, – лорд Корбин с удовольствием поцеловал пальчики, – примите самые восторженные комплименты! Кто бы предположил, что всего лишь за сутки можно организовать охоту на собственного мужа?
– До последней минуты сомневалась, клюнет ли маркиза, – честно призналась Джемма. – Мне оставалось только надеяться, что в Воксхолле и без нее найдется немало желающих пофлиртовать. Кстати, где Элайджа?
– Напротив нас. Кажется, уже беседует с куртизанкой.
– Налейте, пожалуйста, шампанского дорогой. Отлично, ему полезно развлечься. А вот и Луиза!
– Смотрите, она уже едва держится на ногах. Не следовало наливать ей третий бокал, но кто же знал, что француженка так быстро опьянеет?
– Ой, что это она делает?
– Увивается около вашего мужа, – невозмутимо сообщил Корбин. – Джемма, немедленно прекратите хихикать, а не то я подумаю, что вы тоже пьяны.
– Можете думать, что душе угодно. Неужели она бросилась в его объятия?
– Кажется, наступила на собственное домино и упала.
– Во всяком случае, герцог держит ее достаточно крепко, – заметила Джемма. – Как по-вашему, он не принял ее за меня?
– Даже если сначала и принял, то теперь уже наверняка понял ошибку: вы весите, по крайней мере, на стоун больше.
– Большое спасибо!
– Пожалуйста. Дело в том, что ваш вес приятно сосредоточен в области декольте. Мужчины, как правило, склонны замечать особенности дамской фигуры.
– Во всяком случае, ему удалось поставить ее на ноги. И он смеется. Элайджа смеется!
– Ах, наш пуританин наконец смягчился. – Лорд Корбин вновь наполнил бокалы. – Так выпьем же за…
– Пейте без меня. – Джемма решительно поднялась. – Пойду спасать мужа. Маркиза только что поцеловала его в ухо, а это в план не входило.
Надвинув маску, она поспешила к живописной группе. Герцог стоял, одной рукой удерживая захмелевшую, но решительно настроенную маркизу, а другой обнимая за талию значительно более устойчивую, но не менее решительную неизвестную особу.
– Добрый вечер, – произнесла герцогиня, стараясь, чтобы голос звучал как можно выше. Вдруг Элайджа не узнает и решит, что она – очередная незнакомка?
Трудно было сказать, узнал он или нет.
– Добрый вечер, – вежливо ответил герцог и снова повернулся к даме слева. – Боюсь, что я недостаточно хорошо танцую, но все равно благодарен вам за приглашение.
– Каждый джентльмен умеет танцевать, – заявила Джемма, подходя ближе.
Маркиза прислонилась головой к широкому плечу Элайджи.
– Я тоже умею танцевать. – Луиза узнала соперницу и быстро выпрямилась. – И сейчас хочу потанцевать с вами. – Она улыбнулась и, подняв голову, посмотрела в глаза герцога. – Потому что вы красавец. Очень, очень люблю красавцев. Наверное, пока вам это не известно.
Лицо Элайджи едва заметно дрогнуло, словно он с трудом сдерживал смех. Что ж, смех значительно лучше острого приступа желания.
– А я могу научить вас танцевать, – предложила особа в красном домино. Голос с характерной хрипотцой обещал нечто большее, чем движения под музыку.
В улыбке Элайджи сквозила самоуверенность.
Джемма приняла кокетливую позу и, подражая манерам дамы полусвета, произнесла:
– Если я отказываюсь танцевать, мужчины горестно рыдают.
Элайджа выжидающе взглянул на претендентку в красном домино. Та прищурилась и презрительно осмотрела самоуверенную выскочку с головы до ног.
– С некоторыми незачем танцевать: слишком благородны, чтобы хорошо провести время.
Маркиза выпрямилась, ни разу не покачнувшись, отошла от герцога и смерила красное домино убийственным взглядом.
– Une allure honteuse, – произнесла она по-французски.
– Что она сказала? – не поняла куртизанка.
Элайджа любезно перевел:
– Насколько мне известно, она назвала вас бессовестной шлюхой.
– Что-что?
Однако в этот момент Луиза с триумфальным видом взяла герцога под руку и настойчиво увела на танцплощадку.
Джемма изумленно застыла.
– Черт возьми! – сердито воскликнула оскорбленная красотка в красном домино. – Я уже почти его уговорила, и вдруг неизвестно откуда появилась эта пьянчужка и увела добычу из-под носа! А все потому, что француженка.
– Правда?
– Все мужчины думают, что француженки полночи проводят на коленях, – доверительно сообщила расстроенная неудачница. – Жаль, сразу видно, что он богатый. А руки-то какие большие! Так хотелось с ним потанцевать!