Текст книги "Тонкий лед"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

–  Давай на обмен! Свяжем бухгалтерии, пусть обсчитают.

–   Как я думаю, половину твоих мужиков оденем,– посчитал в уме Касьянов.

–  А остальные бузу опять поднимут. Уже из зависти. Иль забыл, что такое «подлая натура»?

–   А что это? – поинтересовался Егор.

–   Бородатый анекдот,– усмехнулся Соколов.

–   Расскажи,– попросил Платонов.

–   Проигрались в рамса два пидера. Ну, что с них взять? Ни денег, ни курева, ни наркоты, даже «тепляка» нет, зато меж собою – не разлей вода, дружбаны до гроба. А все равно, коль проиграли, на халяву не отвертитесь. Подумали зэки и приказали пидерам сожрать ложками все говно из двух параш. Раз сказано, надо делать. У зэков не поспоришь. Посадили пидеров мужики, каждого к своей параше, а сами – на работу. Вечером вернулись, глядь, один лежит убитый возле параши, другой на шконке канает. Его зэки спрашивают: «За что своего дружбана угробил?». «А у него в параше на три ложки говна оказалось больше. Вот я ему и не простил. Натура у меня такая, подлая!» – ответил пидер.

–   Так спецовку можно выдать тем, кто сроки имеет, а с пожизненным пусть в своей робе останутся! – предложил Егор.

–   Лучше наоборот. Те, что на сроках, ничего особо не просят и не галдят. Хотя, если выполнить единственное условие, поймут, что надыбали слабину, и наезды станут частыми,– задумался Александр Иванович.

–   Послушай, Сань, никто из них не захочет еще раз подставиться под собак! – вставил Касьянов.

–   А черт их знает? Они тоже умеют все просчитывать! И в другой раз не станут базарить. Сомнут солдат на воротах и смоются на волю скопом! Отлавливай потом по одному. А поводом может послужить та же спецовка. Хотя, выдай ее всем, завтра индивидуальные кондиционеры потребуют. Это же беспредельщики! – побагровел Соколов.– Федь, ты охрану менять собираешься?

–   Наш юрист добивается этого. Говорит, что со дня на день ждет положительный результат. А он – человек дотошный, своего добьется. Тех двоих охранниц уже отправил на нары.

–   Мне сложнее! Нужны доказательства. А пока они появятся, сколько нахлебаемся? Знаешь, я в своей зоне никому не доверяю. Ведь взятки делятся по кругу, потому все молчат. Один я как дурак бьюсь головой в стену и никак не пойму, зачем подставлять и продавать самих себя? Ведь выгони любого, никто себе места не найдет!

–   Успокойся, Сашок! Нынче за «бабки» хоть здесь, хоть на материке любое теплое место купить можно. И твои, если их пометут, не останутся нищими.

–   Ты думаешь, что насшибали?

–   Сдается, они еще до тебя зэков доили! – глянул Касьянов на Соколова.

–  Но как поймать с поличным?

–   Нет! Тут, главное, узнать, где берут наличку?

–   Вот это тоже вопрос! – оживился Александр Иванович.

–   Наверное, имеется связник? – предположил Касьянов.

–   Исключено! Попался б на глаза спецслужбе,– отверг подозрение Соколов.

–  Тогда кто-то из новых партий проносит в зону «бабки».

–  Но ведь шмонают всех подряд!

–   За «бабки» шмон иной. А твоя охрана как и моя, лажанулись продажные! – выругался Касьянов.

–   Ну, у тебя есть «утки». Подошли к охране! – посоветовал Егор.

–   Подумай, что предлагаешь? Это жизнью человека рисковать! Тут и думать не надо, что с ним устроют в зоне. Здесь такое не пройдет.

–  А если как у нас? – встрял Касьянов.

–   Не получится. Мои прослышали об этом случае. И теперь при них, кроме анализов, ничего не возьмешь.

–   Имеется у меня оперативник, уже три года работает в зоне. Шустрый, хитрый как сто чертей. Не знаю, чист ли он на руку? Но он сумел бы раскрутить клубок, если сам в нем не запачкан,– задумался Соколов.

–  А юрист? Или ни на что не годен?

–   Старый человек побоится рисковать собой. Честно говоря, я только жду, когда его заменят? Уже немного остается,– признался Александр Иванович.

Прошло чуть больше месяца, и Соколов узнал, как попадают деньги в зону. Они шли с мотористом катера, который перевозил из Поронайска в зону продукты, медикаменты, обслуживающий персонал.

Случалось, за день по пять-семь раз мотался от берега к берегу, и всякий заход с наваром для зэков и долей для себя.

Охрана получала свой навар, а зэки в тот же день имели деньги от родни, от корефанов и обязанников.

Охрана знала, что часть денег скоро осядет у них в карманах. В морпорту города катер из зоны всегда ожидали. Деньги, чай, наркота и водка перевозились из города постоянно, их зачастую даже не прятали.

Соколов верил своим людям и никогда не проверял. Они воспользовались и осмелели.

Когда оперативник рассказал Александру Ивановичу, как и от кого получает подсос зона, он пригласил на утро следователя прокуратуры и двоих оперативников из милиции. Объяснив им все, попросил прибыть на катер в штатской одежде. Все случилось неожиданно. Моторист ничего не заподозрил. Соколов нередко появлялся на судне с проверяющими, с начальством. Те не задерживались подолгу. Их увозили до вечера. Моторист даже радовался гостям, ведь предстоит еще ходка к городскому причалу. Он нетерпеливо ждал, когда гости покинут катер. Ведь вон охрана на воротах нетерпеливо поглядывает в сторону причала. Радуется предстоящему навару.

Но что это? Гости вместо того, чтобы выйти на берег, вошли внутрь катера.

Моторист, услышав о проверке судна, хотел прыгнуть за борт, но его предусмотрительно задержали.

Коробки чая, рюкзак водки, пакет шприцев, деньги,– все это вытащили наверх без труда. Никто особо не копался.

–   Это охрана заказала! – ответил дизелист.

–   Назовите, чей заказ?

–   Я не знаю имени. Сами придут за своим...

–   Мы поторопим. Вы опознаете.

–   А деньги чьи? – спросил следователь, наблюдая за обыском моториста.

–   Да что копаетесь? Вон у него на локтях мешочки под курткой. Их без обыска видно! – подсказал следователь, составляя протокол изъятия.

Моторист – вольнонаемный человек – сидел, понурив голову. Он понимал, что его ждет, и отчаянно выкручивался, пока не запутался окончательно.

–   Скажите, кому должны были передать все привезенное? – спросил следователь.

–   Я их не знаю,– ответил упрямо моторист.

–   А деньги, вашу долю от кого брали?

–   Мне ничего не давали.

–   От кого на берегу получили товар и деньги?

–   Я их не знаю. Меня позвали покурить в бытовку к грузчикам. Вернулся на катер вместе с вами. Все уже было тут.

–   Не сочиняйте на ходу! Деньги и наркоту отдали из рук в руки. Такое никто не оставит без присмотра на катере.

–   Вот еще письма! – подал оперативник следователю.

–   Это вам тоже подбросили?

–   Попросили передать.

–   Кто и кому?

–   Понятное дело, зэкам, бросить через забор.

–   Кто просил передать?

–   Дедок уговорил, сказал, что сын тут сидит.

–   Старик один, а писем больше десятка и все разным людям! Кто еще просил? Говорите!—настаивал следователь.

–   Других не было. Только он.

–   Кто героин дал? Наркоту кому везли?

–   Это порошок от бессонницы. Так сказали.

–   Не играйте в наивного! Кого замучила бессонница? Кому хотели передать?

–   Я швырнул бы через забор. И все! Там сами разобрались бы, кому что,– бубнил моторист глухо.

–   Эх-х, парень! Один шанс был у тебя – чистосердечное признание, но и этим не воспользовался. Теперь пеняй на себя,– предупредил следователь и надел мотористу наручники. Тот, впервые попав в руки следствия, через неделю пребывания в камере– одиночке, сознался во всем.

Александр Иванович лишь спустя несколько месяцев узнал, что за люди работали рядом с ним, на какие ухищрения шли.

Конечно, не все оказались втянутыми в грязь, но освободить, понизить в звании, разжаловать досрочно пришлось немало. И уж теперь, набирая новых сотрудников, Соколов не спешил. Делал запросы на прежнюю работу и места жительства. Да и принимал людей с испытательным сроком.

–   Александр Иванович, я понимаю, как вы устали. Ведь ваша работа сравнима по напряжению с фронтовыми условиями. Постоянная борьба с жестокостью и злом. В такой ситуации мудрено самому не озвереть и остаться человеком. Сдают нервы. Я знаю, что вы подали рапорт, в связи со стажем службы отпустить на отдых, но, хоть и не имею права задерживать, попрошу поработать еще с годок! Ну, некем мне заменить вас! Не вижу достойных! —подошел к Соколову начальник областного управления и вернул рапорт.– Александр Иванович. Вы всегда служили без замечаний. Конечно, сложности были. Такая наша работа. Но теперь вы меняете большую часть своего штата. Неслыханное число служащих отдали под суд! Что это? Результат многолетней близорукости или непростительных упущений? Ответьте сами себе на эти вопросы. И пока не наладите работу в зоне, о пенсии не помышляйте! Мы с вами больше иных знаем, как дорого стоит порядок и тишина в городе. Ведь мы – «афганцы», с нас особый спрос. Вы меня поняли?

–   Так точно!—ответил Соколов, понимая, что опять с женой будет трудный разговор.

Как хорошо, что после работы вечера кажутся слишком короткими. Этим и воспользовался Александр Иванович, сказав жене, что и на этот раз рапорт не приняли, попросили поработать еще один год.

–   Сашка, в который раз я это слышу? Или просить разучился?! Ну, сколько можно выжимать из тебя? А может, сам напросился остаться?

–   Издеваешься! Я уже вещи собирать хотел.

–  Только хотел? Может, мне к твоему начальнику съездить?

–   Не пустят!

–   Прорвусь! – подбоченилась женщина.

–   Ну, не скандаль, родная! Я ж такой хороший! – притянул жену, обнял ее.

–   Саня, сын с бабкой вдвоем уже третий год. Сердце по ним изнылось. Неужели тебе их не жаль?

–   Еще как соскучился по нашему студенту и матери! Но что делать? С приказом не спорят! – ответил грустно, и женщина молча согласилась.

...Егор в этот вечер вернулся домой в хорошем настроении. Наташа уже ждала его за накрытым столом.

–  А что за праздник у нас? – спросил, оглядевшись, но ничего необычного не приметил.

–   Сам догадайся! – ответила озорно.

–   Что-нибудь купила?

–   Нет!

–   Премию получила?

–   Неделю назад приносила, так часто не дают.

–   Мать приходила?

–   На работе виделись!

–   Тогда не знаю,– поднял руки Егор.

–  А ты подумай! – смотрела влюбленными глазами.

–   Что-то тебе удалось! – догадался человек.

–   Обоим! У нас с тобой ребенок будет! Я беременна!

–   Вот так сюрприз! – сел на диван, уставился на женщину, словно увидел впервые.

–   А ты уверена? – спросил тихо.

–   Вот справка из женской консультации с просьбой перевести меня на легкую работу в связи с беременностью,– подала бумагу Егору. Тот долго читал.– Егор, что с тобой? Ты не хочешь ребенка?

–   Ну, почему? Правда, у меня есть уже двое. Оба взрослые. Скоро внук появится. Даже как-то неловко. Ведь возраст мой давно перешагнул за границу отцовского. Потому не готовился к такому повороту.

–   Тебе слегка за сорок! В таком возрасте только и становиться отцом. Ты самостоятельный, зрелый, способен вырастить еще с десяток пацанов! – рассмеялась Наталья.

–  Только не это! – некстати вспомнился Роман.

–   Почему?

–   Наташ, ты же знаешь мою работу. Ну, какой из меня получится отец?

–   Классный! Это пока ты его не видишь, а когда родится, обязательно полюбишь!

Егор с опаской косился на живот женщины. Пять месяцев – уже немало, пора готовиться к появлению в доме нового человечка.

–   Ты мне напиши список, что ему купить нужно,– указал на живот.

–   Мы с мамой все уже купили. Остались только коляска и горшок,– присела рядом.

Егор тут же отскочил, почувствовал шевеление в животе, округлил глаза от страха.

–  Ты чего? – обиделась Наташка.

–   Я боюсь так, будто самому рожать придется. Это, наверное, очень больно?

–  А разве ты не замечал, как пополнела?

–   Думал, после зоны поправилась. Там на баланде не разжиреешь!

–   Егорушка, как сына назовем? Говорят, когда ребенок зашевелился. Ему сразу надо имя дать.

–  А если дочка родится?

–   Давай два имени придумаем! – предложила охотно.

–   Сына не надо, дочку рожай. Ее растить проще. С мальчишкой одно горе! – схватился за голову.

–   Не заходись! Все в наших руках.

–   У меня уже есть обормот!

–   Наш хорошим мальчонкой будет! Да и я хочу сына! Дочку вырасти, а она замуж выйдет, только ее и видели. А сын всегда вместе с нами будет. Мужчина! Пусть в тебя пойдет!

–   Не надо. Я не такой хороший, как тебе кажется! – испугался Егор желания жены.

К ночи, насмелившись, приложил руку к животу женщины и почувствовал легкий толчок в ладонь.

–   Уже боксирует! – обрадовался Егор.

На следующий день он принес Наталье полную сумку фруктов:

–   Ешь вдоволь! И если вдруг чего захочется, скажи тут же!

–   Не надо столько покупать, я не осилю, а пропадать начнет, станет жалко.

–   Вас двое! Ребенка голодом не мори.

«А ведь не испугалась, не сделала аборт! Ждет ребенка с радостью, даже меня, дурака, успокоила, что успею вырастить. Значит, любит по-настоящему, как никто не любил»,– улыбается человек каждому новому утру.

Шло время. Всякий день для Платонова был наполнен новым смыслом. Ведь скоро ему предстояло снова стать отцом. И Егор старался не оплошать ни в чем. Ранним утром, днем или вечером он постоянно думал и помнил о своей новой семье. Эта рыжая женщина стала для него самым дорогим человеком, ведь она со дня на день должна была родить его ребенка. Егор изо всех сил старался помочь жене во всем. Вместе с нею ходил по магазинам, покупал впрок распашонки, чепчики, подгузники, одеяла. Принес в дом коляску и заранее накупил ребенку много разных ярких игрушек.

Узнав, что Платонов скоро станет отцом, Федор Дмитриевич порадовался за человека, посоветовал приобрести микроволновку, сказав, что она снимет многие заботы.

–   Кроватку я привезу, слышь, Егор? У меня на даче имеется. Очень хорошая. В ней двое внуков выходились. Здоровые мужики! Не болели. Глядишь, твой тоже крепышом будет!

Егор решил навестить Марию Тарасовну, вовремя вспомнив о ее дне рождения. Купил букет цветов, коробку конфет и теплый красивый халат. В двери позвонил уже вечером. Открыл ему Иван Степанович и пригласил войти в квартиру.

–   Егорушка! Я знала, что не забудешь, придешь поздравить меня!—подошла Мария Тарасовна и спросила,– что за письмо отправил Тамарке? Недавно ответ от нее получила. Обиделась она на нас с тобой за отказ принять блудящую. Решила со своим хахалем остаться навовсе и даже записаться с им. Просит согласия на развод у тебя. Срамотища единая! Об чем говорить, если столько годов врозь? Кому та роспись сдалась, ежли на разных концах земли живете? Давно уж чужими друг другу сделались. Нашла, об чем просить,– рассмеялась женщина, тут же добавив с грустью,– когда все поломано, стоит ли про бумажку вспоминать? Ею семью не воротить и не склеить. Оно и Томке эта роспись как рыбе зонтик, вовсе не нужна. Прожила б и так, уж не смешилась бы вдругорядь...

–   Мам, а у меня скоро ребенок будет! Так что мне развод очень кстати. Семья должна жить на одной фамилии.

–  А она как раз заявление прислала. Так ты не мешкай, оформи все путем. Давно пора определиться. Не то мотаетесь как два катяха на лопухе: взлететь не можете и падать не хотите! С ребенком поздравлю, когда родится. Загодя нельзя, примета плохая,– нашла в столе письмо, вытащила из конверта заявление, отдала Платонову.

–   Чего ж сама до конца не довела? Приложила б к заявлению мое письмо. Без проблем развели б! Тем более, что дочь уже взрослая,– заметил Егор.

–   Оно и у тебя без загвоздок обойдется. Вышлем ей копию решения суда о разводе, и все на том. Письмо Томки дать тебе на прочтение?

–   Нет, не нужно! Ни к чему,– спрятал в карман заявление и, к концу месяца оформив развод, очистил паспорт от старой печати.

Показав Наталье паспорт, сказал:

–   С прошлым все кончено. Теперь я полностью готов заново стать отцом. Нас будет трое. Как много и как мало! Жаль, что не встретил тебя раньше. Скоро буду отцом и дедом сразу. Смешно и здорово! Раньше удивился б такой решительности, смелости, зато теперь радуюсь, что появится в жизни новый якорек. Говорят, будто поздние дети – самые дорогие и любимые у родителей!

–   Неважно какой, поздних детей не бывает. Главное, что долгожданный и от любимого. Я так давно хотела стать матерью,– призналась Наташка и, глянув на свой живот, добавила,– теперь уж недолго ждать осталось. Уж так прыгает, колотится наружу. Тебя увидеть хочет. Честно говоря, я больше чем уверена, что родится сын! Наш Мишанька!

–   А если Машутка?

–   Нет, мужик в дом придет. Мамка говорит, что здоровым и счастливым будет.

–   Откуда знает?

–   По своим приметам. Она многому у своей бабки научилась. Ту и теперь помнят в каждом доме. Все через ее руки прошли. Знатной повитухой слыла. Многим врачам и акушерам не дотянуться до нее. Все дети, которых приняла, и нынче живы. Только те, кого войны унесли, домой не вернулись. Оставшиеся жить, их очень много, крепкими росли, на здоровье не жаловались. Потому и я дома, при мамке рожу. Не пойду в больницу,– заявила Наташа.

–   Не выдумывай! Это первые роды. Мало ль, что может случиться или понадобиться! Поедешь в роддом. Жена Соколова примет роды. Она очень опытный врач. Я уже говорил с нею. Да и что за дикость в наше время рожать дома? Мы что, вчера из пещеры вывалились? Да чуть схватки начнутся, тут же приедем за тобой на машине. Слышишь? Не подведи, не позорь меня,– просил Наташу, и та согласилась.

А через пару дней Федор Дмитриевич вбежал в кабинет к Платонову. Его трясло:

–   Егор, мигом мчи к Сашке!

–   Что случилось?

–   Беда у него! Быстрей! Машина у ворот, лети мигом! – сам закрыл кабинет Платонова и, не добавив ни слова, вытолкал его во двор зоны.

Человек терялся в догадках. В голове куча предположений, одно хуже другого. Пока добрался до зоны Соколова, весь издергался.

«Главное, чтоб живой, чтоб дышал! На ноги мы его поставим. Наверное, снова достали зэки?» – поднялся бегом на второй этаж.

Соколов сидел за столом, уронив голову на руки. Плечи дрожали. Он даже не глянул на вошедшего.

–   Саша, что с тобой? – подскочил Платонов к человеку. Он увидел необычно распухшее красное лицо, воспаленные глаза, дрожащий подбородок.

–   Мать умерла,– вытолкнул хриплые слова.– Как же это тяжко, Егор! Моей мамки не стало. Мне надо лететь на похороны. Сын сам не справится. Побудь здесь, замени меня на десяток дней...

–   А твой помощник, заместитель?

–   Братан, я тебя прошу не случайно. С ними еще разбираться надо. Нет им веры! Никому. Выручай, кореш! Тяжелая у меня минута, и времени в обрез!

–  Лети и не беспокойся! Все будет нормально, главное, себя побереги! Мы ждать будем,– вышел вслед за Александром Ивановичем во двор.

Тот, вспомнив, сказал:

–   Егор, нам сегодня лодку привезли новую. Дюралевую. И мотор хороший. Она рядом с катером. Давно ее просил на всякий экстренный случай. Проследи, чтоб не сперли портовые бичи. Она немалых денег стоит. Впрочем, что есть дороже жизни? – пошел к катеру с опущенной головой.

Платонов решил пройтись по баракам, как вдруг услышал надтреснутый голос.

–   Пахан, ты что? Вовсе про меня мозги посеял? Иль решил, будто я откинулся? Даже не навещаешь, не базаришь со мной? – увидел в шаге от себя Романа.

Тот глянул на пустые руки Егора:

–   Так ты даже не ко мне нарисовался?

–   Скажи, что нужно? Я привезу завтра.

–   Ты дай мне «бабок». Сам куплю, что надо!

–   Сколько хочешь? – спросил Егор.

–   Смотря, в каком изображении! Конечно, было б классно в баксах поиметь, но у тебя они не водятся. А если б заимел, то пятьсот...

–   Что? Пятьсот долларов? – не поверил Платонов в услышанное.

–   Это ж пыль для моих условий! Сообрази, почем здесь только курево?

–   Я сам привезу тебе!

–   Да разве доставишь то, что надо?

–  А тебе понадобилось с травкой? – догадался Егор.

Роман понял, что не получит ни копейки, если сознается, и решил схитрить.

–   Зря так плохо думаешь обо мне. Я к наркоте не потянулся. Не курю и не колюсь. Это верняк. Пожрать люблю вкусно, но прошу не для того. Хочу мать порадовать ко дню рождения,– скорчил серьезное лицо.– Уже сколько лет мы с тобой о ней забывали. Пора бы и честь знать!

–   А что купишь матери в зоне? Банку чифира или свинчатку? Тут нет магазина подарков,– рассмеялся Егор.

–   Я деньгами вышлю. Пусть сама себе выберет от меня! – нашелся Роман.

–   Сколько послать хочешь?

–   Штук десять в «деревянных».

–   Столько не могу! Слишком много.

–   А за меньшее что купит? – сморщился пренебрежительно, но, увидев, холодное, безучастное лицо отца, смягчился,– ну, штук пять дай! – протянул руку.

–   Зачем тебе? Сам отправлю. Адрес есть и даже номер телефона. Позвоню и поздравлю от обоих,– заметил, как скис Ромка.

–  Я сам хочу отправить, своими руками. Чтоб поверила, что жив и помню ее.

–   Не сочиняй. Откуда пошлешь? Тут в спецотделе нет отдела переводов. Да и не возьмут у тебя деньги. Сразу заинтересуются, где их взял? Тебе нужна лишняя морока? Я с тем справлюсь сам, если так на этом настаиваешь,– согласился Егор.

–   От тебя ей ни в радость получать поздравление. Знаю о том. Обложит матом и пропьет.

–   Что предлагаешь? – удивился Платонов.

–   Дай наличкой, сколько есть,– протянул руку.

–   Завтра утром привезу. Сейчас у меня и половины не наберется,– смутился Егор.

Увидев охранника, проходившего мимо, остановил его и, указав на катер, стоявший у причала зоны, попросил парня:

–   Там рядом с катером лодка пришвартована новая, с мотором и веслами. Дюралька. Отгони к косе, чтоб портовые бичи не угнали. Пришвартуй понезаметнее. Соколов о том просил перед отъездом. Цепь на кнехт забрось. Договорились?

–   Так точно! – побежал к берегу охранник.

–   Выходит, ты теперь – пахан зоны, если распоряжения отдаешь?

–   Временно,– подтвердил Платонов.

–   Это классно! – оживился и обрадовался Роман.– С тебя причитается! Нет, водяру не прошу. Ты мне наличкой выскреби всю пыль. Хоть нажрусь вдоволь,– закатил глаза от предвкушения.

Платонов поверил, он отдал Ромке почти три тысячи, посоветовал в ларьке не брать лежалые мясные и рыбные консервы. Сам же пошел проверить склады с готовыми штабелями. Он обмерял их, обсчитывал, записывал в блокнот данные. Побывал на пилораме. Обмерил количество досок, реек, горбыля. На завтра решил побывать на делянах, где зэки заготавливали лес.

Егор не сразу заметил надвинувшиеся сумерки. Спохватился, когда ноги и руки окоченели от холода. Оно и немудрено, середина января на Сахалине всегда отличалась морозной погодой. Вернувшись в кабинет Соколова, сделал для себя стакан чая. И только отпил глоток, заколотился, затрезвонил в кармане мобильный телефон.

«Наверное, Сашок тревожится или Касьянов»,– подумал сразу. Но в трубке послышался голос Натальи:

–   Егорушка, ты скоро придешь домой?

–   Сейчас сводки по выработке возьму у бригадиров, назначу дежурного по зоне и домой.

–   Мы тебя очень ждем! – рассмеялась звонко.

–   А кто это мы?—удивился человек.

–   Мишанька, я и мама! Сын у нас родился.

–   Уже?

–  Два часа назад. Почти без схваток. Ждала, когда они посильнее начнутся, а Мишке ждать надоело. Мне спину заломило. Прилегла на диван. А сын как космонавт тут же выскочил прямо на одеяло. Бабка его на руки взяла, чтоб нос и рот почистить, он ее описал тут же и как закричал! Ну, точно Миша! Его имечко! Не любит, чтоб в его носу другие ковырялись. Ножонками, ручонками отталкивал, мол, сам справлюсь. Вот такой у нас малыш! Сейчас он спит. Мама обтерла его, он мигом уснул. Но как похож на тебя! От меня только рыжие волосы на головенке, да и те сменятся, как мама говорит.

Егор пообещал Наталье не задерживаться ни на минуту и как только освободится, примчится домой.

Платонов глянул за окно. Там уже совсем стемнело. Лишь огни иностранного судна, прибывшего за лесом, сверкали на рейде, словно утверждали, что жизнь не остановилась на зоне. Она продолжается всюду, даже на море.

Взяв сводки у бригадиров, Егор положил их на стол, чтоб завтра с утра начать с ними работу.

Человек спустился по лестнице бегом. Проходя мимо охраны на воротах, спросил, поставили они лодку у косы, как он попросил?

–   Конечно! Туда только что ваш сын пошел. Сказал, что вы ему разрешили покататься.

–   Что?! Кто разрешал выпускать из зоны? Болван! – бросился Егор бегом к косе.

«Только бы успеть!» – колотится сердце, скрипит, хрустит, ломается под ногами лед.

–   Ромка, остановись! Слышишь? Не смей! – кричит тени, маячащей впереди.

Роман, услышав голос Егора, собрал в комок все силы и побежал к косе, туда, где совсем неподалеку стояла пришвартованная лодка.

–   Ромка, погоди! Сынок! Не смей! Там тонкий лед! Не рискуй собою и не позорь меня! – сипло кричал Платонов.

Роман был совсем неподалеку. Он слышал каждое слово и ухмылялся в ночь:

–   Спиши в покойники! Тебе, козлу, в добро зачтется!

–   Роман, вернись!

–   Встретимся в Японии! Прощай, старый лопух! – донеслось сквозь рокот заведенного мотора.

Егор вытащил пистолет.

–   Назад! Приказываю вернуться! – выстрелил, целясь в ноги.

И тут же услышал:

–   Я тебя еще достану, долбанный отморозок!

Беглец взял курс на иностранное судно. Но второй выстрел нагнал его. Лодка, сделав дугу, вернулась к косе, врезалась в лед и замерла, зарывшись носом в песок.

–   Ромка, выходи! – потребовал Егор зло.

Но человек не шевелился. Он сидел, откинувшись спиной на мотор.

–   Глуши! – кричал Платонов, но тот не слушался.

А по косе, гулко топоча сапогами, бежали охранники. Вот они поравнялись с Егором, посветили фонарем в лодку. Кто-то из ребят тихо охнул, увидев Ромку.

–   Что там? – спросил Платонов.

–  Убили вы его! В висок попали,– ответил один из охранников глухо, словно опасаясь ошибиться.

–   Заглушите мотор, а покойного на берег, сорвался голос Егора.

Охранники быстро вытащили Ромку, положили его на песок.

–   Не спешите. Дайте мне время проститься с ним,– попросил охрану.

Парни молча отошли от этих двоих.

Ромка впервые тихо лежал у ног Егора. Выкатившаяся из-за тучи луна осветила лицо и висок убитого, из которого еще сочилась кровь на мерзлый песок.

Роман впервые ничего не просил и не требовал. Он смотрел в ночное небо, где не было решеток и колючей проволоки. Там только луна оплакивала слезами-звездами безвременную глупую смерть и человека, обнявшего голову покойного. Лишь стылая волна услышала сказанное Егором:

–   Прости, сынок...