Текст книги "Тонкий лед"

Автор книги: Эльмира Нетесова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 8. ПРОСТИ, сынок

Федор Дмитриевич не спешил возвращаться из отпуска, хотя в первые недели не сдержал слово и звонил Егору. Интересовался, как идут дела на работе. Справляется ли, не возникли ль какие-либо неразрешимые проблемы.

Платонов не грузил человека заботами и отвечал всегда одинаково:

–   Справляюсь!

–  Молодец, Егор! Держись! – отвечал Касьянов довольный тем, что не ошибся в человеке.

Конечно, справляться было нелегко. Ведь вот только ушел Касьянов в отпуск, сразу возникли споры в охране. Одно дело охранять склады, куда без пропуска и надобности никто не приходил, другое – территорию зоны! Там попробуй не уследи! Какая-нибудь бабенка да выскользнет. Ведь многие здесь были из ближних деревень, которые от зоны в паре километров.

Вот так и Галька умудрилась выскользнуть незаметно. Зарплату получила, решила домой отнести. Там больной муж и детвора, каждую минуту ждут ее, жену и мать.

Баба бегом домой помчалась. Мужик от радости разулыбался:

–   Женка, солнышко наше! – обнял накрепко.

Женщина ему деньги отдала:

–   Возьми получку!

–   Ого, хорошо заработала!

–   Стараюсь,– чмокнула в небритую щеку.

Тут и дети высыпали из спальни. Повисли на матери: один плачет, другой смеется.

–   Мам, ты навовсе вернулась? – теребит юбку за подол младший и просится на руки.

Ему не интересны мамкины деньги, ему материнское тепло дорого. Забрался к Галке на руки, мигом слезы высохли, и улыбка разбежалась по всей мордашке. Сколько счастья в глазах малыша! Свою мамку во сне видит, она его на руках носит. Вот и сбылся тот сказочный сон!

–   Мам, а когда насовсем воротишься? – спрашивает старший.

–   Потерпи, сыночек,– утешает баба.

Муж возле плиты хлопочет. Торопится накормить жену, та отказывается. Времени мало, нужно успеть вернуться в зону, пока охрана не хватилась. Иначе не миновать неприятностей. И только подумала, услышала под окнами шаги. Две охранницы вошли, не постучав.

–   Смылась, стерва?! А ну, живо в зону! – рявкнула полногрудая хмурая баба.

Галька со страху кружку с молоком выронила на пол, а другой рукой покрепче прижала к себе малыша. Тот услышал, как глубоко внутри заплакало мамкино сердце.

–  Да будет тебе! Пусть малыш на мамку наглядится. Эта сама вернулась бы в зону. Я ее знаю! Хорошая баба!

–   Сред их не бывает хороших. У нас таких не судят! Нече жалеть. Пусть собирается! – ворчала первая охранница.

–   Попейте молока и пойдем,– предложила Галина.

–   Некогда нам с беглянкой за столом базарить. Собирайся, сказываю тебе!—велела охранница. Она привела Галину в кабинет к Егору. Доложила, что сбежавшую взяли в доме, в ее деревне. Та не сопротивляясь, вернулась в зону.

–   Галина, в какой раз убегаешь! Ведь говорил тебе, обещала не нарушать режим!

–   По детям соскучилась. Деньги мужу отдала, теперь спокойнее на душе...

–   На месяц, а потом опять сбежишь?

Женщина опустила голову, покраснела. Так и не научившись врать, ответила честно:

–  Я ненадолго. Сама вернулась бы. Ей Богу, не брешу.

–   Ладно, иди,– ответил Егор.

–   Куды ее? – спросила охранница, добавив,– в «шизо» отвесть?

–   В барак, на свое место! – распорядился Платонов.

Он, как и вся швейная бригада, знал, что мало в зоне трудяг равных Галине. Она готова работать сутками напролет, лишь бы помочь семье, детям. Она и в цехе, и в бараке держалась незаметно, ни с кем не ругалась, ни на кого не жаловалась. Может, потому ее все жалели.

Когда следователь прокуратуры глянул дело Галины, зубы сцепил. Невольно выругался и, извинившись перед Егором, сказал охрипшим голосом:

–   Это надругательство над Законом! Явная подтасовка! За это судью в шею гнать надо. Сукин сын, а не юрист. Самого бы на нары! Всякую совесть потеряли люди! Сразу видно, что на лапу получил. Адвокат слабак попался, даже кассационную жалобу не стал писать. Оплатой остался недоволен. А потрудись защитник, не сидела б женщина! Что стоило ему обратиться в областной суд и разгромить приговор! Я от него камня на камне не оставлю! – пообещал зло.

И свое слово сдержал. Приговор в отношении Галины был отменен за отсутствием состава преступления. Галина была полностью оправдана, но никогда не увидела следователя прокуратуры, который ходатайствовал о ее освобождении. Этому человеку нужны были результаты, благодарности выслушивал равнодушно.

Егор любил такие моменты, когда мог объявить женщинам решение коллегии областного или Верховного Суда о прекращении уголовного преследования с немедленным освобождением из-под стражи.

Вот так, получив официальную бумагу, вызвал в кабинет Галину. Прямо с работы, из цеха. Она пришла оробев, вчера снова домой убегала, но вернулась сама, охранницы не успели хватиться. А может, сделали вид, что не заметили, а теперь вот доложили начальнику. «Что он придумает? Какое наказание определит? В «шизо» отправит или оплату по выработке срежет?» – мучительно думает женщина.

–   Галина, Вы свободны! Вот бумага пришла из области,– зачитал вслух решение областного суда Платонов.

–   Господи, неужели правда?

–   Только немного подождите, пока подготовят документы и расчет. После этого ни на минуту не задержим. Не имеем права!

–   Гражданин начальник! – рассмеялась и заплакала женщина.– Спасибо огромное! – повисла на шее.

–   Я ни при чем! Это следователь и суд,– вертел Егор передавленной шеей, освобождался из рук Галины.

–   Я знаю, что без Вас не обошлось!—твердила женщина, целуя человека.

–    А можно мне сегодня уйти к своим? Я завтра приду,– обещала, смеясь.

–    Дождитесь вечера. Пусть все сделают окончательно. Даю слово, ночевать сегодня будете дома! А из тюрьмы нужно уходить сразу и никогда ни по каким делам сюда не возвращайтесь! Слышите? Вас позовут, а пока сходите на обед, проститесь с женщинами, соберитесь, до вечера как раз уложитесь. Вас подвезут на машине.

–    Нет, не надо! Я пешком сама добегу. Дорога домой самая короткая. Тут помощь не нужна. Я одним духом ее пролечу! – искрились радостью глаза.

Галина ушла из зоны пешком под вечер. Все женщины цеха смотрели ей вслед. Наблюдал за нею и Платонов.

Баба вышла в широко открытые ворота и впервые пошла домой по дороге, не петляя и не прячась по кустам. Она шла не сутулясь, высоко подняв голову, оставив за спиной все невзгоды. Они пройдены, на них не стоит оглядываться, их нужно забыть, перешагнуть как грязную канаву, чтоб, оказавшись на твердой земле, уверенно идти дальше.

Егор улыбается вслед человеку. Сегодня в семье Галины будет большой праздник.

«Хорошо, когда семья дружная, и в ней все любят друг друга. Хотя теперь все реже встречаются такие семьи. Что там зэчки? Взять хотя бы свою семью! Она вроде есть, а по сути никого нет! Никто не ждет, не порадуется. Обругать и то стало некому. Как завелся у тещи Ванечка, обо мне вовсе забыла. Сунет тарелки со жратвой под нос, сама бегом к нему. Все воркуют как голубки. А сколько его знает? Без году неделя. Я с нею под одной крышей много лет, но Ваня все затмил. Оно понятно, он – муж, я – никто! Бывший зять. Это что за новый вид животного? К родне не причислишь. Для того нынешний муж Тамары есть, которого в глаза не видела. Хитрая бабка, наша Тарасовна! Не смотри, что старая, такого мужика нашла! Пообещал и сделал! Вернулся с путины, а через неделю машину купил, да какую красавицу, глаз не оторвать. Так и повез мою тещу на ней расписываться. Все в один день уладил. Теперь она – законная жена! И не смотри, что старики, быстро справились, не то, что я!» —морщится Егор.

Он укоряет себя за приобретенные робость и нерешительность, слепое повиновение требованиям работы, службы. «Ну, а попробуй, ошибись? Выкинут! Куда я пойду? Где возьмут? Кому нужен? А сколько сил и лет вложено? Рисковать всем багажом, нажитым так трудно? Да и ради кого? – всплывает в памяти лицо Ромки,– выжил обормот! И теперь судьба лишь за уши потрепала. Две недели провалялся под капельницей и задышал как насос! Никакого раскаяния не услышали. Будто невинный ребенок держится! Вот нахал! – вспоминает Егор, как пришел навестить Ромку.

Тот уже вставал, самостоятельно ходил по палате, сам умывался и ел.

Увидев Егора, сразу приметил новые погоны:

–   О, так ты теперь подполковник! Выходит, скоро паханить зоной начнешь? Смотри, меня не забудь! У тебя теперь вся власть в одном кулаке. Что захочешь, то и провернешь! Так, пахан?

–  Ты все о своем?

–   О чем же еще? Смешно было б, чтоб отец, начальник зоны, держал бы в тюряге родного сына! Как ты на это смотришь?

–   В твоем случае нормально!—ответил, не моргнув.

–  Ты что? Офонарел? Да где такое видано?

–   Ну, во-первых, я работаю в другой зоне, а к этой не имею ни малейшего отношения.

–  Да брось мозги грузить! Все блатари знают про ваше корефанство! Главное теперь за тобой, а я жду!

–  Чего?

–   Воли!

–   Много захотел! Дай тебе свободу, чтоб самому за решетку попасть? Так что ли?

–   Но ты ж отец! Должен помочь. К тому ж тебя не осудят на пожизненное. Самое большее на «пятак»! А у тебя везде свои. От силы через пару лет выпустят. Так и я, и ты свободными будем.

–   Ты хочешь, чтоб я себя за тебя подставил?

–  А что такого? Ты ж – отец! Докажи это хоть раз в жизни! Иль слабо тебе? – уставился на Егора, не мигая.

–   Ну, и сволочь! Совсем совесть потерял. Такое мне предложил! Всю жизнь бросить под твой сраный хвост! Я что, похож на идиота? – разозлился Платонов.

–   Нет, ты хуже! Иначе я здесь не сидел бы!

–   Выходит, я и в этом виноват?

–  А кто еще? Зачем пустил на свет, если не собирался растить меня? А коль так случилось, сам исправляй свои ошибки и упущения!—ухмылялся Роман.

–   С тобой была мать и куча родни!

–   Мне от них одни беды доставались!

–  А я при чем? Сколько детей растут без отцов и все хорошими людьми становятся.

–  Да, но у них при том нормальные матери и крепкая родня. Там не клянут и не желают детям смерти. И лишь с моею судьбой живут сиротами. Никто ни в чем не виноват? Ну, зачем вы оба породили меня на муки? Она отказывалась от меня, когда был малышом! А ты теперь! Ну, скажи. Зачем ты пришел? Я устал от тебя! От твоих нравоучений и морали! Ты как электронный робот с заданной программой, а где живой человек, мой отец? Иль ты из недоработанных?

–   Я принес тебе курево, фруктов, кое-что из еды,– указал на сумку.

Роман помялся, но желание закурить перебороло. Он достал пачку сигарет, присел рядом с Егором, заговорил тихо:

–   Как мужик мужика я тебя понимаю. Моя мать не из тех, кого берут в жены. И ты – не единственный, кто оставил бабу беременной и ушел от нее к другой. Такое случается часто. Но отцы, как бы ни повернула жизнь, интересуются детьми и помогают им устоять на ногах в жизни при малейшей возможности. Иначе они – не мужчины!

–  Ты уже взрослый, пора было поумнеть. У тебя имелось время. Не первый раз судим. О какой возможности говоришь теперь!

–   Как раз сейчас твой шанс показать себя, доказать, что ты – отец!

–   И не мечтай! Этот разговор совершенно впустую, он ни к чему не приведет. Смирись, говорю тебе! Только псих мог придумать то, что предлагаешь.

–   Значит, на тебя не полагаться? Глухо?

–   Конечно, я никогда не соглашусь на это.

–   Тогда не возникай! Мне кайфовее не знать тебя совсем, чем слышать об отказе. Отцы ради детей идут на все, а ты – не отец! Так, случайный кобель у моей матери. Вас было много. Ты – один из них! Мне легче забыть тебя навсегда,– ткнулся лицом в подушку и зарыдал как обманутый пацан.

Вернувшись на работу, Егор долго не мог успокоиться. Он ходил по кабинету, мысленно спорил с Ромкой.

«Козел облезлый! Ты убивал, воровал, а я прикрыть тебя должен? За что?» – вспомнилось пережитое в зоне.

В тот день он остался дежурить на сутки. Кто знал, что среди ночи поднимется ураган и, оборвав провода, оставит зону без света.

Охрана растерялась. И хотя мудрено удержаться на вышке в такую непогодь, когда отключился свет, находиться там оказалось и вовсе бессмысленно. Продрогшие женщины пришли к нему:

–   Что делать будем, Егор?

Платонов сам вспомнил, завел резервный движок, который стоял закрытым не одну зиму.

Потом до рассвета оттирал помороженные руки, ноги, лицо. Но едва солнце уверенно заглянуло в окна, снова пошел через пургу заправить движок. Конечно, его мощности не хватило б на работу цехов, зато бараки и территория зоны освещались бесперебойно.

Три дня мела пурга, но зона не замерзла.

От короткого замыкания начался пожар в гараже. Все четыре машины сам вывел среди ночи и пожар затушил с помощью охраны.

Разнимал подравшихся в бараках баб. Сам выходил из этих потасовок помятым и оборванным, но старался сберечь каждую жизнь и судьбу.

Случилась неприятность у молодой охранницы. Вышла замуж, а муж через неделю ушел от женщины. Та от стыда в петлю головой полезла. Ни где-нибудь, дома, на кухне. Егор, едва узнав, навестил охранницу. Недолго говорил и доказал женщине, что не стоит убеждать козла в том, что он и впрямь единственный и незаменимый.

–   Не навязывайся, не ищи! Докажи, что без него обойдешься. Ни единый свет в окне. Будь гордой, не падай перед ним на колени, держись достойно. И не прощай. Пока вас ничего не связывает, нет ребенка. У тебя еще будет семья, но уже надежная! А эта лишь тренировочная. О таком не плачут. Радуйся, что не затянулось на годы.

Женщина успокоилась, а через год впрямь создала другую семью. Теперь сынишка имеется у нее, а не поддержи, не поговори, кто знает, куда кривая вывела б...

Егор, едва Касьянов вернулся из отпуска, рассказал ему о последней встрече с Ромкой.

–   Ну, ожил мерзавец, отдышался! А то Сашок совсем собрался хоронить его. Этот шельмец еще нас переживет! Нет, ну, додумался до такой пакости! Родному отцу предложить бесчестье, да еще преподнести подвигом! Положи за него на плаху свою голову! Ну, и зверь! Ну, и детки пошли! – возмущался Федор Дмитриевич.

–                                           Больше я к нему ни ногой!

–                                           Вот тут не зарекайся! – поморщился Касьянов.

–                                           Не могу. Не хочу его видеть!

–                                          А зачем? Захочешь узнать о нем, Сашок всегда скажет, не утаит. Да и чего о нем переживать? Он на воле смог бы что-нибудь по новой отчебучить. А когда сидит за решеткой, уже не опасен.

–                                          Он из клетки достает! – пожаловался Егор.

–                                          А ты держи себя в руках, будь мужчиной.

Через месяц Касьянова и Соколова вызвали в Южно-Сахалинск на совещание руководителей исправительно-трудовых учреждений. Федор Дмитриевич, оставив вместо себя Платонова, уехал в областной центр.

А уже на следующий день зэчки зоны жестоко избили в бараке двух охранниц.

Егор сколько ни спрашивал, никто из женщин не назвал причину драки.

Охранницы отвечали неубедительно, мол, нагрубили нам зэчки. Те пригрозили загнать всех в «шизо», вот они и наехали скопом.

–                                          А за что они нагрубили вам? – спрашивал Платонов.

Охранницы пожимали плечами:

–                                          Даже не помним. Из-за мелочи...

–                                          И сразу в «шизо»? – не поверил Егор, но других доводов не услышал.– Если нагрубили двое или трое, почему грозили загнать в «шизо» всех?

–                                          Сгоряча. Разозлили нас.

–                                          Но вы только пригрозили или ударили кого-нибудь?

–                                           Пальцем не трогали.

–                                           Почему на вас налетели скопом?

–   Потому что зверюги все!

–   Иначе тут не сидели б! – оправдывались охранницы.

–  Да, зэчки – не подарок! И все ж ни с чего не начнут побоище! Тем более за слова! Может, другая была причина?

–   Нет!—переглянулись охранницы.

Сами зэчки, участницы драки, тоже не назвали причину драки, и в душу человека закралось сомнение: «А все ли чисто в их отношениях? Молчат, значит, есть, что скрывать, причем именно от меня. Наверняка, известно всем о причине драки, поднявшей на ноги зэчек нескольких бараков. Но как узнать? Что скрывают?» – решил навестить Галину, как только вернется Касьянов.

Федор Дмитриевич, узнав о драке зэчек с охраной, ничуть не удивился и сказал:

–   Причин может быть тьма. Бабы могли увидеть, что охранницы лучше едят в столовой. Или понесли из кухни мясо, а зэчки увидели.

–   Об этом мне молчать не стали бы! – не поверил Егор.

–   Почему? На кухне все зэчки. С ними сами разберутся, не захотели тебе высветить.

–   Нет, это – не за мясо! Тут что-то другое,– не верил Платонов.

–   А что говорят информаторы? – спросил Федор Дмитриевич.

–   Не знают. Они недавние, может, не успели подслушать своих?

–   Скажи, что сам заподозрил? – прищурился Касьянов.

–   Пока это предположение, но вспомните, что и прежде, и теперь наши зэчки из ближних деревень нет-нет, да и убегают домой из зоны. Иногда даже на ночь. На рассвете сами возвращаются. Это ни одна и ни две. В месяц по два-три раза дома отмечаются.

Я не поверю, что охрана не знает о том. Правда, случалось, иногда они приводили беглянок сами. Брали в домах, из семей. Но это случайно. Убегают же постоянно. Сомневаюсь, что мимо внимания охраны и собак прошли незаметно.

–   Надо начальника охраны за жабры взять! Опух что ли от сна?

–   Федор Дмитриевич, мне не до смеха! Если я прав в своих подозрениях, охрану зоны придется сменить полностью, начиная с начальника! – предупредил Платонов.

–   Проверь! Я полностью тебе доверяю. Если в чем– то виноватой окажется охрана, заменим ее. Это не проблема! – согласился Касьянов.

Егор, подумав, составил свой план действий. Вечером после работы он навестил Галину, совсем недавно оправданную областным судом.

Женщина встретила Егора настороженно. Что и говорить, Платонова в гости никак не ждала. Да и зачем человек к ней пожаловал? Галина внимательно слушала и никак не могла взять в толк, что хочет Егор? Чего ему надо от нее?

–   Ну, да. Убегала иногда домой.

–  Охрана знала о том заранее?

–   Если б знали, не пустили б! Они меня из дома вытаскивали силой, от детей забирали! —жаловалась баба.

–  А другие как уходили?

–   Как и я. Всех с боем возвращали в зону, вздохнула Галина, вспомнив недавнее.

–   Но ведь не всех вот так! Говорят, иные на ночь дома оставались. Это правда?

–   Бывало. Они везучие, их не видели, а я попадалась.

–  Как бригадирши на это смотрели?

–   Радовались, хоть какая-то дома побыла. Все ж бабы, почти у каждой дети.

–  А не платили беглянки охране и бригадирам за побег и прикрытие? – спросил Егор Галину.

–  Я не платила. О других не слышала. Сами знаете, всякую копейку домой тащила, а в зоне ни с кем не дружила.

–   Галя, а те, кто кроме вас убегал домой, часто возвращались с охраной.

–   Кто как. Были те, кто не попадался.

–   А бригадирша сбегала?

–   Нет!—замотала головой.

–   Почему? – спросил Егор.

–   Не к кому! Да и жила в городе. Далеко. За ночь обернуться не успела б.

–  Скажи, а какие у нее были отношения с охраной?– спросил Егор.

–   Очень плохие. Всегда ругались, а за что и почему не знаю.

Так ничего не добившись от Галины, решил человек навестить Наташку.

В сумерках он свернул к ее дому, зная, что звероводу на ферме в потемках делать нечего.

Егор позвонил в дверь, робея. Ведь прошло полгода с того времени, как женщина ушла из зоны. Он только сегодня вздумал навестить, да и то не без дела.

В руках коробка конфет и букет цветов. Это все, что скрашивало его визит, придавало характер личного. Наталья долго рассматривала в глазок припозднившегося гостя.

–   Это я, Егор,– сказал негромко.

Дверь распахнулась.

–   Это ты?!—отступила на шаг вглубь коридора, глаза округлились.

–   Да, я,– шагнул через порог и, закрыв за собою двери, схватил Наташку за руки.– Ждала или нет?

–   Не знаю! – все еще не верила в приход Егора и, обняв, никак не хотела отпустить человека хоть на секунду из своих рук.

Они вошли в просторный дом. Здесь было сумрачно и тихо. Где-то в часах шепотом прокуковала кукушка.

–   Раздевайся,– повесила шинель на вешалку.– Как долго я ждала тебя, Егорушка! – подошла совсем близко, заглянула в глаза,– почему не приходил?

–   Очень много работы было!

–   А я? По мне скучал?

–   Если б не думал о тебе, не пришел бы.

–   Редко вспоминал,– пробежала по лицу еле приметная тучка.

–   Часто думал, Наташ! Да сам себя боялся.

–   Чего так? – удивилась женщина искренне.

–   Голову боялся потерять. Ведь ты такая! Увидишь тебя и немеешь...

–   Егор, не надо слов,– поцеловала человека.

Платонов почувствовал как из-под ног уходит земля.

–   Наташка, радость моя!—забыл, зачем появился здесь. О причине визита и не вспомнил.– Наташенька, какая ты красивая! Самая лучшая на земле,– ласкал женщину.

Та с радостью покорилась человеку. Лишь под утро сели выпить по чашке кофе. Женщина села рядом, и Егор вспомнил:

–   Наташ, а ты из зоны домой убегала?

–   Нет, здесь никто меня не ждал.

–   А другие как-то уходили!

–   Их ждали, а потом вовсе ни как-то. Только за навар!

–   За деньги? – уточнил Егор.

–   Всякое было. В зоне воруют не меньше, чем на воле, усмехнулась коротко.

–   Кто?

–  Да та же охрана! Они за месяц имеют больше начальника зоны. Тот Федя «лопухи» развесил, а его как лоха вокруг носа водят. Ну, неужели ты поверил, что бабы в деревни смывались на халяву?

–   Они так говорили!

–   Стемнили. За «бабки» отпускали, по таксе.

–   И какая она была?

–  Две штуки за ночь с бабы, но чтоб до рассвета уже в барак нарисовалась. А если на три часа, то штукой обходились. Только не все охранницы, двое, с кем можно было о том поговорить.

–   А другие не соглашались?

–   У них такса была высокая.

–   Какая?

–   Два костюма из сшитых. Прямо с конвейера. Это за два-три часа. Иные соглашались. Бугриха разборки устраивала таким, но все равно в конце месяца много не хватало. Эту недостачу приходилось покрывать всем. От того базарили, махались, потому и я из цеха ушла. Охота мне было на других пахать? Они к мужикам, к хахалям, к детям и родителям смывались, а я никуда не дергалась. А если так, то никому и не должна. А за недостачу материала с меня тоже высчитывали. Вот и цеплялись друг в дружку!

–   Кто из охранниц брал деньги? – спросил Егор.

–   Двое их. Одну, знаю, зовут Полиной. Вторую называли Майкой. Они костюмы не брали. Только деньги.

–  А зачем охранницам костюмы? Да еще военные? – изумился Егор.

–   Мужикам для охоты и рыбалки. Им цены нет! Ноские и не промокают. У нас они брали за дешево, а загоняли много дороже. Весь город одели. Все охотники в них. Даже звероводы наши те костюмы купили. Теперь строители, дачники приспособились. Весь мор– порт их носит и хвалит. За месяц не меньше двух десятков костюмов охранницы уносят от зэчек.

–   Наташ, если б знала, как помогла мне! —целовал женщину.

Она проводила его утром и сказала:

–   Приходи! Не забывай! Может, еще что-нибудь вспомним?

–   Обязательно буду на выходных! – поцеловал Наташку в коридоре и предупредил,– может, припоздаю, может, ближе к ночи, но непременно буду.

Платонов тут же рассказал Касьянову обо всем, что узнал. Тот сидел, подавившись воздухом. Лицо покраснело.

–   Федор Дмитриевич, я их накрою. Успокойся! Всех отловим! – пообещал Егор.

–   И это в моей зоне творится?! Да я головы скручу всем! А первому – начальнику охраны. В рядовые – за воровство! И без пенсии оставлю гниду! – взялся за телефон.

Но Егор остановил:

–   Поймать сначала надо!

–   Попадется, дышать не дам! – заходил по кабинету.– Ишь, мразь присосалась! Даже тут, в зоне свой навар сыскала всякая мандашня,– стал к окну, впился пальцами в подоконник.– Неужели все сволочи? – пытался брать себя в руки, но это плохо ему удавалось.– Теперь нужно придумать, как проконтролировать выход готовой продукции на конвейере?

–   Прямо на складе отмерять материал по нормам. Сколько идет на костюм? И ни сантиметра в запас. Потом готовое обсчитать на втором складе. Чуть не хватило – бригадиршу за шиворот. Если сошлется на брак, предъяви, сдай! Пусть оперативники этим займутся!

–   А деньги как проверим? – спросил Касьянов.

–  Только проследить. Имена поборщиц нам известны. Их всего двое. Перед концом рабочего дня обшмонать обоих в кабинете.

–   А если скажут, что свои? – повернулся Федор Дмитриевич к Егору.

–   Зачем на работе деньги? В киоске охрана ничего не покупает. Пожрать из дома приносят. Обедают в бытовке своими харчами, не раз видел.

–   А если скажет, что долг вернули?

–  Сразу обоим? Ладно! Должников тряхнем. Нам не привыкать,– рассмеялся Егор.

Уже через неделю обоих охранниц сразу после дежурства привели к Егору.

–   В чем дело? Почему оперативники не дали нам переодеться? Схватили как зэчек и повели, не позволяя переговариваться и оглянуться? Мы – охранницы, а не зэчки. Не стоит путать! В чем провинились, работая в зоне столько лет, что сопливые пацаны взяли нас под конвой? Такое даром не сойдет никому! Хотя бы и вам, Платонов! Мы на всех найдем намордник! – орала Полина.

–  Успокойтесь, девчата! Ничего необычного не случилось. Банальная проверка. Нас обязали проводить ее регулярно и проверять весь вольнонаемный персонал,– улыбался Егор.

Он велел двоим оперативницам тщательно обыскать охранниц. Двоих парней-оперативников послал в бытовку обыскать сумки и одежду обеих охранниц, напутствуя:

–   Абсолютно все, что найдете, несите сюда!

–   Это издевательство! Я уволюсь!—кричала Майя.

–   Вас никто не держит силой!

–   Егор, а почему нас не предупредили и не ознакомили с приказом? – спросила Полина.

–   О негласных проверках, предписанных по зоне, никто не должен предупреждать.

–   Раздевайтесь! – потребовали оперативницы.

–   Как это?

–   При Платонове?

–   Я выйду в комнату отдыха! – открыл двери рядом и, войдя, оставил распахнутыми.

–   Так, что тут у вас? Сигареты. Вы курите?

–   Нам не запрещали. Курю не на посту.

–   Поднимите руки! А что это? – услышал голос оперативницы.

–   Отдай! Это моя получка. Дома не оставляю! Мужик все до копейки пропьет.

–   Тихо! Я выложу на стол. Там разберетесь. Не бейте мне по рукам! – возмутилась оперативница.

–   Полина, ведите себя корректно! – послышался голос Егора.

–   Вы тоже зарплату от мужа прячете? Ни фига себе, какой карман в трусы вшила! Тут ни получку, десять выигрышей можно спрятать.

–   Не твое дело!

–   Тихо! Не отбрасывай руки! Дай сюда.

–  Долг мне нынче вернули! – услышал Платонов голос Майи.

–   Меня не интересует. Начальнику объясните! – ответила оперативница и что-то положила на стол.

–   Куда? Это моя цепочка! В бане мылась, снимала с шеи!

–   А зачем по две надевать? Вон на шее другая болтается. И баня уже два дня не работает. Плесень там травят химикатами.

–   Заткнулась бы!—услышал Полину

–   Отдай перстень. От мужика прячу!

–  Другого места не нашла? – рассмеялась оперативница.

К концу обыска женщин вернулись ребята-оперативники. В руках деньги крупными купюрами, две пары золотых сережек, кулон на цепочке, несколько колец и перстней.

Быстро была составлена опись изъятого. Охранницы поняли, что дело принимает серьезный оборот. Егор вызвал следователя из спецотдела, передал ему все по акту.

Касьянов до приезда следователя увидел результат обыска и сказал:

–   Егор, я не верил в эту затею. Думал, ни хрена не найдут, а мы опозоримся. Уйдут от нас люди, ославят на целый город и никто не захочет прийти к нам на работу, но ошибся. Ты оказался прав.

–   Рассказал нашему следователю и о костюмах. Он попросил меня не вмешиваться в его работу и обещал сам со всеми разобраться. Оно и верно, но нам надо было убедиться самим. Теперь уж нет сомнений. Уверен, что этот человек справится! – вздохнул Платонов и добавил, – а караул даже полезно менять, чтоб не уставал. Чем чаще, тем лучше! – вспомнил о времени встречи с Натальей и, глянув на часы, торопливо засобирался.

Касьянов понятливо улыбался. Ему ничего не нужно было говорить. Он достал сотовый телефон, набрал номер и сказал в трубку:

–   Подъедь к воротам! Возьмешь Егора. Довези, куда укажет, до самой двери. За мной через часок вернешься. Хорошо? Ну, договорились.

Егор так и сделал. Указал дом Натальи и выскочил из машины прямо на крыльцо. Водитель просигналил. Женщина выглянула в окно, разулыбалась, бросилась открывать двери:

–  Ты по светлу? Я даже глазам не поверила. Еще и на машине!

–   А кого нам бояться?

–   Сплетен, – тихо ответила женщина.

–   Пусть сплетники задохнутся от зависти! Слышишь, Наташ, я люблю тебя! – схватил на руки женщину, поднял над головой.– Признавайся, любишь ли меня?

–   Давно люблю! Еще с зоны!

–   Обещаешь ли любить всю жизнь?

–   Конечно!

Егор опустил Наташу и сказал совсем серьезно:

–   У меня еще не было в жизни женщины, о которой думал и помнил бы целыми днями, к которой не убегал, а летел бы с работы. Ты первая и единственная! Рыжая звездочка, радость моя!

Ночь пролетела как одно мгновение.

Сегодня Егор узнал о Наталье все до мелочей, и сомнения рассыпались в пыль.

–   Нат, а почему ты одна жила? Ведь после зоны полгода прошло. Неужели достойного не встретила за это время? – спросил Платонов.

–    Егор, все куда проще, чем думаешь! По юности встречалась с парнем. Нравился он мне. Казалось, не было недостатков: серьезный, трудяга, многое умел. Пожениться вздумали. Ну, и познакомила его со своей семьей. У меня родни немного, но среди них – сестра двоюродная, Людка. Она старше меня на семь лет, зато богатая. У нее отец, мой дядька, где-то в Сибири нефтяником работал и разжился. Хорошо получал, построил кирпичный дом в два этажа, купил машину, телевизор на всю стену. У меня близко такого не было. Оно и теперь по нужде в лопухи бегаю. А у них в доме все удобства. Короче, дядьке мой жених понравился. Деловой, хваткий оказался. Ну, и уговорил присмотреться к своей дочке-перестарку. Та от счастья обомлела. На нее со страху мухи не садились, а мужики и подавно не оглядывались. Тут же – красивый парень! А дядька – не промах, так и сказал: «Коль на Людке женишься, не только этот дом, но и машину тебе куплю, новую. Деньгами стану помогать». Так вот и расстроил мою свадьбу родственник. Отдал дочь за моего жениха, но дом и машину на нее оформил, мол, какая разница, Людка – твоя жена. А она к тому времени в положении была. Отец защитил свое имущество на всякий случай и привязал зятя к своей страхолюдине, не веревками, а канатами. Людка ему одного за другим троих детей родила. Куда от такой оравы денешься? День и ночь вкалывал, а когда напомнил тестю про обещание о помощи деньгами, тот и ответил: «Кто тебе виноват? Сам детей настружил, без принуждения состряпал. Теперь расти. В твоем возрасте люди родителям помогают, а ты от меня подсос ждешь. Не совестно?» Ну, человек все понял. Обманули его как последнего дурака. Прибежал ко мне среди ночи. В ноги повалился, прощение вымаливал, просил принять в мужья. Да уже я отгорела к нему. Не простила. И все годы никому не верила. Прогнала его за дверь навсегда. Но и сестричке не повезло. Выпивать стал мужик. Гонял жену каждый день, материл по всякому. И в глаза им говорил, что все ему противны и жена, и дети, и тесть-мудак! Обижался, мол, по рукам и ногам его связали. А на пятом году не выдержал, повесился на чердаке дома, хотя совсем тверезый был. Похоронили его. Людка на меня и теперь обижается...