Текст книги "Павшее Королевство (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)
Поворачиваюсь спиной к нему и ухожу.
Глава 23
Позже Киаран находит меня в спальне, сидящей в огромном кожаном кресле у окна. Горящий камин – небольшой уют, который я себе позволила.
Не оглядываюсь, когда он подходит. Наблюдаю, как волны океана вокруг острова накатывают и отступают, накатывают и отступают. Сосредотачиваюсь на дыхании, мне необходимо что-нибудь контролировать. Что угодно. Потому что знаю, если не сделаю этого, то выйду из этой комнаты, найду Сорчу и проткну ее мечом.
Ощущаю его тепло прямо позади меня, но он не предпринимает никаких движений, чтобы прикоснуться ко мне.
– Ты принял клятву, – это не вопрос. Мой голос звучит спокойнее, чем я себя ощущаю. Держу свое дыхание таким же ровным, как эти океанские волны.
– Айе, – тихо произносит Киаран.
Мои ногти болезненно врываются в кожу ладоней.
– Где Сорча?
– Отдыхает. Она отведет нас к двери завтра.
Встаю, борясь за управление последними остатками моего контроля.
– Ей не нужен отдых, – говорю, поворачиваясь лицом к нему. – Давай просто сделаем это.
Когда пытаюсь проскользнуть мимо него, рука Киарана вытягивается и хватает меня за предплечье.
– Кэм.
Не позволяй ему видеть. Контролируй свое дыхание. Контролируй выражение лица. Не позволяй ему видеть.
Если я сейчас не уйду, то не смогу сдержать своих слез. В секунду, когда мои глаза встретят его, я сломаюсь.
– Дай пройти, Маккей, – первые признаки эмоций вкрадываются в мой голос. – Чем скорее мы найдем Книгу…
– Мне нужна одна последняя ночь с тобой.
Смотрю на него, удивленная, обнаружив выражение его лица открытым и уязвимым. Как будто он просит меня. Останься. Останься со мной.
Одна последняя ночь вместе, прежде чем мы отправимся на поиски той Книги, и я потеряю Киарана, так или иначе. Эта клятва, которую он дал Сорче, где-то на его теле. Она отметила его. Дважды.
– Дай мне увидеть ее, – говорю я жестким голосом. – Покажи мне ее клятву.
– Не надо, – шепчет он, – не делай этого.
– Покажи мне.
Со сжатой челюстью Киаран грубо снимает свое пальто и кидает его на пол. Затем рубашку.
Резко выдыхаю, когда вижу на нем новые отметки.
Торс Киарана – карта завивающихся узоров, вырезанных из его плоти и заживших в шрамы. Один, который охватывает всю его спину – клятва, которую он дал Катрионе, Соколиной Охотнице, в которую влюбился тысячи лет назад: его клятва никогда не убивать людей.
Отметка Сорчи пролегала прямо над его сердцем в беспорядке острых разветвлений, которые пересекали кожу, распространяясь до вершины его плеч, как будто желая покрыть каждый сантиметр тела, как будто бы желая поглотить его.
И сейчас так и происходит.
Его клятва Сорче вплелась вокруг и внутри той клятвы, через грудную клетку, выше и выше вокруг мышц его предплечий и плеч.
Обхожу его, чтобы увидеть, что она продолжается через всю спину, исчезая под ремешком его брюк, продолжаясь высоко, направляясь к шее, где ныряет под линию роста волос.
Киаран напрягается, когда я прикасаюсь к нему, но он не двигается и ничего не говорит. Пытаюсь почувствовать его силы, но все, что я могу ощущать – это Сорча. Как будто бы она обернула себя вокруг него, насильственно засела под его кожей.
Это не просто клятва: это отметка собственности. Она говорит: «Ты – мой навечно, и я никогда не позволю тебе уйти».
Отшатываюсь от него, словно его кожа горит.
– Я найду способ избавить тебя от этого, – говорю ему напряженно. – Чего бы это ни стоило.
Прежде чем успеваю даже моргнуть, Киаран берет меня за предплечья и целует. Поначалу это сердцеразбивающе медленно, его губы легкие, робкие, но я хочу большего. Целую его сильнее. Вкладываю в поцелуй все свои чувства, каждую частичку себя. Все, что не могу сказать словами.
– Я твой, – он трется о мои губы.
Он притягивает меня к себе, его пальцы отчаянно оттягивают рубашку, чтобы почувствовать кожу под ней. Отдаляюсь чтобы позволить ему стянуть ее через голову, а затем его руки находятся везде, прикасаясь, поглаживая.
– Я твой, – произносит он снова.
Его губы следуют вниз к моей шее, плечу. Каждое касание обжигает. Его губы прокладывают иссушающую дорожку тепла вниз по моему телу, он шепчет эти два слова снова, снова и снова. Напоминание. Обещание. Клятва мне, та, что отмечена в его душе.
– Я твой.
Ощущение, словно он прощается.
Глава 24
На следующее утро Киаран и Сорча ожидают в холле дворца. Их головы склонены, и они что-то горячо обсуждают. Их голоса низкие, настойчивые. Они оба поднимают взгляды, когда эхо моих шагов разносится по темному полу из оникса.
На Сорче надето потрясающее красное платье из парчи и сапоги на каблуках, как будто бы мы на пути на бал. Она даже выглядит так, словно надела украшения.
Боже правый, так и есть. Это многослойное колье с вкраплениями рубинов. Что-то подобное могли бы носить королевские семьи.
– Мы намереваемся сразиться с древним злом или собираемся на бал? – спрашиваю я, когда подхожу.
Сорча расплывается в медленной, ленивой улыбке. Победной. Которая говорит: «У меня есть все, что я хочу и мне плевать, что ты думаешь».
– Я отправляюсь на войну, одетая для исхода.
Бросаю взгляд на ее рубиновое колье. Надеюсь, Морриган задушит ее им.
Она бросает взгляд на мой меч, и слышу ее мысли: «Надеюсь Морриган проткнет тебя этим».
Если бы я не ненавидела ее так сильно, я бы рассмеялась.
«Однажды, я уничтожу тебя», – мысленно говорю ей, – «я сожгу твою жизнь до основания».
– Кто-то полон энергии этим утром, – усмехается она. – Ты, должно быть, хорошо отдохнула. В отличии от Кадамаха, который, кажется, близок к тому, – она соединяет большой и указательный пальцы, – чтобы разорвать тебе глотку.
Резко поворачиваю голову. Когда глаза Киарана встречаются с моими, практически делаю шаг назад в тревоге. Черная часть радужек его глаз окрасилась еще больше в лиловый. Хуже, у него был дикий взгляд, едва сдерживаемая дикость. Он борется за то, чтобы держать себя под контролем рядом со мной.
Я должна была почувствовать это прошлой ночью, когда он покинул постель. Прямо перед рассветом я услышала, как он что-то пробормотал мне интонацией, убаюкивающей меня назад в сон. Он прижался поцелуем к моему плечу, а затем, думаю, ощутила легкое царапанье его зубов о мою кожу.
Когда я потянулась, он резко отпрянул назад.
– Falbh a chadal, – прошептал он, сидя на краю кровати и тяжело дыша, – засыпай.
После этого кровать ощущалась холодной.
Словно читая мои мысли, Киаран отводит взгляд. Сорча смеется.
– Ааа, значит ты отказываешь себе из-за нее. Я должна была догадаться. Так благородно и праведно. Так по-человечески.
– Лучше уж так, чем быть нравственно несостоятельной ведьмой, – говорю я.
– Его нужды не имеют ничего общего с нравственностью, наивная маленькая девочка, – она закатывает глаза, а затем изучает свои ногти. – Если Морриган не убьет тебя прежде, чем ты найдешь Книгу, вероятнее, это сделает Кадамах. Он не сможет ничего с этим поделать. Как ты думаешь, из-за чего умерла его первая зверушка – Охотница?
Киаран сужает взгляд.
– Ты бы, наверно, сдохла на месте, если бы целых три секунды не произносила ничего мерзкого и жестокого, да?
– То, что ты зовешь мерзким и жестоким, я называю честным, – Сорча пожимает плечами. – Ты можешь продолжать винить меня за ее смерть, но мне не пришлось ничего делать для этого. Только засунуть ее в одну комнату с тобой.
В этот раз, шипя, он сверкает своими зубами, и я вижу намек на клыки, появляющихся из десен – пока он не замечает, как я замерла и затаила дыхание. Я не смогла полностью спрятать выражение беспокойства от этих клыков, похожих на те, что оставляли отметки на моих руках, шее, плечах, груди. Прямо как у той женщины в домике.
– Кэм, – шепчет он. Затем закрывает свой рот.
– Мне жаль, что вообще попросила тебя вовлечь ее во все это, – трясу головой.
– Я сожалею, что послушался тебя. Но мы уже здесь.
Смех Сорчи мелодичный и достаточно нервирующий для того, чтобы меня пробрала дрожь.
– Ох, да ладно вам. Я думала, мы все друзья.
– Забавно, – говорю, – я думала, мы злейшие враги.
– Разве это не то, что я только что сказала? – она поднимает вверх свое запястье, где ее клятва отмечает кожу узором похожим как у Киарана. – Сейчас у тебя есть моя клятва, чтобы помочь тебе найти Книгу, а Кадамах не будет принадлежать мне, пока она не станет твоей. Тебе не нужно беспокоиться о том, что я нападу на тебя снова. Я бы сказала, что это делает нас даже лучше, чем просто друзьями.
– Отведи нас к двери, пока я не задушил тебя, – говорит Киаран, жестом указывая на проход, который ведет к лабиринту коридоров.
Взмахнув своим длинным платьем из парчи, Сорча отправляется к коридору. Как только Киаран поворачивается, чтобы следовать за ней, останавливаю его.
– Подожди, – видя, как он хмурится, говорю: – Я приведу Эйтинне.
– О, воссоединение, – говорит с легкостью Сорча. – Обожаю воссоединение со всеми людьми, которых пыталась убить. Это так катарстически, ты так не думаешь? (катарсис – сопереживание высшей гармонии в трагедии, имеющее воспитательное значение, прим. пер.)
Я сжимаю переносицу.
– Маккей? Есть какой-нибудь шанс, что ты мог бы перефразировать ту клятву для обеспечения соблюдения тишины ради оставшейся ее очень долгой жизни?
Киаран игнорирует это.
– Я не соглашался брать с собой Эйтинне.
– Ты так же и не отказывался. Мы этого не обсуждали.
Киаран оглядывается на Сорчу, которая с весельем наблюдает за нами. Он берет меня за руку и ведет к другой стороне обширной прихожей ради некоторого подобия приватности.
– Пикси. Не Эйтинне.
– Если Сорча говорит правду о Морриган, нам понадобится твоя сестра.
Захват Киарана на моей руке напрягается сильнее.
– Если я потеряю там контроль и обижу тебя, я не верю, что Эйтинне сделает правильный выбор, она слишком мягкая, Кэм.
– О каком точно выборе ты говоришь? – хмурюсь.
– Ты уже поклялась, что оставишь меня там.
– Это ведь не то, о чем ты сейчас говоришь, да? – от его молчания мой голос становится еще ниже. – Что, Маккей? Хочешь, чтобы я убила тебя?
– Что бы не потребовалось, – его голос – грубое шипение, – Книга – наш приоритет. Если дойдет до того, что нужно выбирать: я или Книга, верю, что ты примешь правильное решение, – он отпускает меня. – Моя сестра выбрала бы меня. Всегда выбирает. Иногда мне кажется, она позволит проклятому миру уничтожиться из-за меня.
До этого не дойдет. Я не позволю дойти до этого.
Но мы делаем это так же для того, чтобы разрушить и проклятие Эйтинне. Она должна быть там, на нашей стороне. Она должна быть там, чтобы помочь нам пройти через это, чтобы положить этому конец. И, если я умру прежде, чем мы найдем Книгу, она должна быть той, кто обратит вспять уничтожение наших миров. Не уверена, что Книга сможет воскресить меня, если я умру с силами Кайлих, но, по крайней мере, Эйтинне будет способна вернуть Кэтрин, Дэниэля, Гэвина и всех, кого они потеряли в войне. Они заслуживают лучшей жизни, чем эта.
Спиной отхожу от него.
– А если случится худшее, и ты нападешь на меня? Тогда что? – понижаю голос. – Ты ожидаешь, что справлюсь с тобой? Я только однажды превзошла тебя. И это было до…
До тебя. До нас. До всего.
– Если ты думаешь, что я буду более объективна, чем Эйтинне, – говорю вместо этого, – тогда ты идиот. А это не то слово, которое я бы использовала, чтобы описать тебя.
Я старалась не позволять моим чувствам к Киарану ослепить меня, но уже слишком поздно. Уже ослеплена. Неужели он не знает, что я сделаю все возможное, чтобы спасти его? Прямо как он бы сделал для меня? Ни один из нас не объективен. Мы зашли слишком далеко.
Вместо этого пытаюсь обратиться к практической стороне Киарана:
– У Деррика нет достаточно силы, чтобы сражаться с Морриган, и он более полезен в лагере, где сможет помочь другим в случае, если земля начнет разваливаться на части. И ты это знаешь.
Вот и все, что требуется. Киаран отступает назад, выражение лица снова закрытое.
– Ладно. Зови Эйтинне.
Колеблюсь, прежде чем задействовать свою силу, осторожничаю, чтобы не позволить ей стать слишком опьяняющей. Это так соблазнительно, позволить ей взять контроль надо мной, потеряться в ней.
Она скользит вниз по моим венам в мои ладони, и я направляю ее быстрым движением запястья. Найди Эйтинне.
Ответ практически мгновенный. Она вернулась обратно в лагерь с Дерриком и другими – я позволяю себе момент облегчения от того, что они невредимы. Пламя их костра горит высоко, и они все сидят на земле со старыми шерстяными одеялами на плечах. Гэвин снова пьет этот ужасный виски, в то время, как Деррик задает вопросы Кэтрин и Дэниэлу ни о чем конкретном.
Голова Эйтинне поднимается вверх, когда она чувствует меня, оставляю непрерывающуюся ниточку силы, чтобы намекнуть ей, следовать за ней.
– Самое время, черт побери, – говорит она, взбодрившись. – Я создам портал. Скажи Кадамаху открыть ворота.
Возвращаюсь и передаю Киарану ее послание. Он пересекает комнату, чтобы добраться до огромного рычага рядом с двойными дверьми, которого не видела. Быстрым рывком он тянет его в сторону, и тяжелые дубовые входные двери распахиваются.
Деррик первым вылетает из портала.
– Вы только посмотрите, – говорит он, прекращая меня изучать. – Живая. Невредимая. Хорошо. Если бы было по-другому, я бы отрубил ему пальцы.
Киаран встает рядом со мной.
– Я бы оторвал твои крылья.
– Не обращай на него внимание, пикси, – Эйтинне заходит в комнату, ее длинное пальто развивается позади нее. – Я должна была догадаться, что он будет угрюмым и в ужасном настроении.
– Phiuthair, – Киаран сверкает на нее глазами, не выражающим никаких эмоций.
– Bhràthair, – она останавливается и изучает его. – Выглядишь хреново. Предположу, что ты не питался несколько дней, если отсутствие подарков является показателем.
– Не надо, – голос Киарана углубляется, предупреждая.
– Кстати, я прекрасно поживаю, – продолжает она, словно он ничего не сказал. – Тебе нравится мое пальто? Разве я не чудесно выгляжу? Разве я не лучшая сестра от того, что стою здесь, все еще желая поговорить с тобой после того, как ты месяцами игнорировал меня, упертый ублюдок?
– Ну, это весело, – произносит Деррик. – На самом деле я ощущаю любовь в этой комнате. Это прекрасно. Айлиэн, разве это не прекрасно?
– Ты здесь, потому что Кэм хотела твоей помощи. А не я.
– Проклятье, Маккей…
– Может быть, ты и не хотел моего присутствия, – говорит Эйтинне, не обращая внимания на мои попытки встать между ними, – но посмотри насколько быстро я пришла. Потому что, все еще беспокоюсь о тебе. Хотя Бог только знает почему, с тех пор как ты стал такой упрямой занозой в моей заднице.
– Обожаю, когда Эйтинне ругается, – говорит мне Деррик. – Я бы сказал, мы позволяем им выпустить пар. Раунд кулачных боев. Никаких убийств. Пойду, найду закуску.
– О, ради Бога, – произносит Сорча позади нас. – Если вы собираетесь устраивать разборки, я предпочла бы вернуться обратно в свою тюрьму. Там не было пыток. Вот это пытка.
Деррик выглядывает из-за моих волос.
– Что эта убийственная задница здесь делает?
– Как ты назвал меня только что? – Сорча моргает несколько раз, смотря на него.
– Ты слышала меня, клыкастая ведьма.
– Сорча может найти Книгу, – прерываю их. – И нам нужна ее кровь, чтобы попасть туда. Выбор был между ней и Лоннрахом.
– Значит, выбирая между смертоносными задницами, ты выбрала ту, что убила тебя, – смех Деррика сухой. – Это интересно.
– Я выбрала ту, которая очень кстати была скована цепями, вместо того, который скрывается.
Деррик не выглядел убежденным.
– И мы должны просто поверить, что она помогает из доброты того черного осколка камня в ее груди, который зовет сердцем?
– Я стою прямо здесь, – резко произносит Сорча.
– Хотелось бы, чтобы не стояла, – вздыхает Деррик. Затем мне: – Позволь-ка дать тебе кое-какой совет, подруга. Если собираешься взять ее с собой, заставь ее идти первой. В этом случае тебе не придется беспокоиться о том, что она проткнет тебя клинком в спину.
– Милый маленький пикси, – говорит Сорча, – если тут и существует одна вещь, которую тебе следует выучить, то это то, что я с готовностью заколю ее спереди, – она разворачивается на пятках и направляется к большому залу, материал ее парчового платья развивается по земле, как плащ. – Если вы идете, то дверь находится там.
Деррик начинает следовать за ней, но я останавливаю его.
– Мне нужно, чтобы ты оставался в лагере.
– Но там у меня не будет возможности убить кого-нибудь, – хнычет он.
– Я бы взяла тебя с собой, если бы могла, но не могу оставить остальных без защиты. Не тогда, когда мир разваливается на части.
– Ладно, – вздыхает Деррик, – ладно, просто будь осторожна, хорошо? Не делай ничего глупого. И что бы ни потребовалось, не позволяй Сорче прибрать к рукам меч.
– Не позволю, – он обнимает меня, и я позволяю на краткий миг, прижаться к нему щекой. – Сделай мне пиратский костюм.
Ощущаю его улыбку на моей коже.
– Только если пообещаешь мне танец.
На этом Деррик вылетает из дворца, а я разворачиваюсь, чтобы следовать за Сорчей.
Глава 25
Киаран следует сразу позади Сорчи, без сомнений, чтобы присматривать за ней, в то время как я иду с Эйтинне. Длинный обсидиановый коридор все еще жутко тихий. Освещение тускнеет, и коридор отбрасывает тени, которые, кажется, растут и двигаются. Дышат.
Эйтинне начинает дрожать рядом со мной.
– Ненавижу это место, – шепчет она. – Хотя бы раз мне бы хотелось выйти из портала под радугой или рядом с выводком котят.
Я хихикаю.
Сорча приостанавливается и прижимает ладони к булыжникам, ее пальцы задерживаются на них почти что с любящей нежностью. Она качает головой один раз и продолжает идти, ее каблуки решительно цокают по полу.
Эйтинне склоняется ко мне.
– Я все ещё убеждена, что она ведёт нас к нашей погибели.
– Она произнесла клятву, чтобы помочь мне найти Книгу, – говорю я. – Она связана ею.
Киаран мастер в том, что касается фейрийской полулжи и манипуляции. Он бы убедился, что условия их клятвы настолько прямые, насколько это возможно. Но мне также известно и то, что Сорча будет искать способы повернуть её против меня. Только потому, что фейри не могут лгать, не значит, что они честны, и ограничения клятвы не делают их неспособными к обману. Не встречала никого, кого бы Сорча не предала, даже тех, кого она любит.
Прямо сейчас у нее все преимущества. Она нашла дверь раньше, знает её тайны, видела Морриган. И каким-то образом все ещё жива.
– В моём Дворе мы говорим про таких как она, – Эйтинне издает небольшой смешок, – ты будешь думать, что выиграл сражение, пока не отступишь назад, и она отрежет твои лодыжки прямо под тобой.
– Я могу тебя слышать, – Сорча прижимается ладонями к другой стене. На её губах небольшая улыбка. Ей, похоже, нравится, что такое говорят. Это, вероятно, прямо про нее.
– Можешь? – с лёгкостью спрашивает Эйтинне. – О, хорошо. Теперь, когда у меня есть твое внимание, добавлю, что часто развлекаю себя, представляя, на что это будет похоже, если сбросить тебя с обрыва в море. Кстати, милое платье.
– Для чего ты вообще находишься здесь? – зеленые глаза Сорчи блестят от раздражения. – Кроме того, чтобы быть сумасшедшим маленьким грузом, потерявшей свой разум где-то в недрах Эдинбурга, – улыбка Эйтинне меркнет и Сорча видит это. – Скажи мне, сколько времени заняло у моего брата, чтобы сломать твой рассудок? Как много раз он разбивал твои кости и сжигал твоё тело, прежде чем ты стала такой жалкой? Это заняло сотни лет? Пять сотен? – улыбка Сорчи безжалостна. – Или это слишком много?
Где-то посреди злых вопросов Сорчи глаза Эйтинне становятся пустыми. Мертвыми. Я видела их раньше.
Нежно хватаю её руку.
– Эйтинне, – снова бормочу её имя, пока не вижу проблеска узнавания в её глазах.
– Тебе не стоит беспокоиться, – Сорча говорит мне. – Эйтинне сломлена. Морриган запросто уничтожит ее.
Киаран дёргает Сорчу к себе.
– Достаточно, – есть что-то дикое в его выражении лица, что-то безумное. Что-то темное. – Заговоришь с моей сестрой ещё раз подобным образом, и от следующей пытки, что я придумаю для тебя, ты будешь умолять покончить с нами обоими, – его нож оказывается в руке прежде, чем я успеваю моргнуть. – Возможно, мне следует начать сейчас? Как насчёт одного из этих чудесных зелёных глаз? – он прижимает край лезвия к ее щеке.
Пячусь назад. Его голос неузнаваем. Незнакомый. Этим голосом, как я представляю, могла бы говорить смерть: низкий, опасный голос, от которого мороз пробирает до костей.
Выражение Сорчи не меняется, но маленькая дрожь проходит через её тело.
– Начинай сейчас, Кадамах. Ты произнёс клятву…
– И она не вступит в силу, пока мы не найдём Книгу. Теперь двигайся, – затем он грубо пихает её в сторону.
Сорча только бросает взгляд на Эйтинне, подняв подбородок, и продолжает поиски. Она, может, и искусна в сокрытии того, как себя чувствует, но меня не одурачить. Киаран только что напугал её до чертиков.
Он так же до чертиков напугал и меня.
Пока мы продолжаем идти через коридор, Эйтинне не говорит ни слова. Зачастую её пальцы сжимаются и разжимаются на рукоятке меча; то, что сказала Сорча, добралось до нее. Я наклоняюсь и говорю Эйтинне в ухо, что быть уязвимой не значит, что она сломлена. Рука Эйтинне хватает мою, сжимая от понимания. Лоннрах пытался разрушить нас обеих.
Спустя некоторое время Сорча снова останавливается, кончики пальцев скользят по стенам. Ощущаю её силу в воздухе, только на мгновение, прежде чем она отходит снова с тихим, досадным ругательством.
– Если ты находила дверь ещё до того, как этот замок существовал, почему мы ищем сейчас в нем? – спрашиваю я.
– Когда Лоннрах в первый раз нашёл для меня тюрьму Морриган, – говорит Сорча, – она находилась в Sìth – bhrùth. А раз уж Sìth – bhrùth стерся практически ни во что, нам нужно искать её здесь. Пользуюсь кристаллом, чтобы направить свои силы, но чертова дверь двигается.
– Двигается? – спрашиваю я скептически.
– Почему, как ты думаешь, мне пришлось просить своего брата помочь мне в первый раз? – теперь она звучит раздраженной. – Раз уж это требует нашей крови, то было проще сделать это нам двоим.
– Или для того, чтобы найти ее, требуется кто-то с навыками помимо ухищрений и предательства, – бормочет Эйтинне, звуча больше как прежняя она.
Сорча выбрасывает руку вперед, и я ощущаю, как её сила растет. В мгновение перед тем, как она ударяет, Эйтинне вскидывает свою руку и разрывает силу Сорчи так легко, как будто отрывает кусочек бумаги.
– Не позорься, – говорит Эйтинне с милой улыбкой. – Я, может, и сломлена, но, если захочу, могу заставить твоё сердце взорваться у тебя в груди.
С рычанием Сорча поворачивает в другой длинный коридор. Она вытягивает руки, кончики пальцев проходят по каменным стенам, и я снова могу чувствовать её силу в воздухе. На вкус, как железо, и имеет наждачную текстуру, грубую, как пемза.
Она прижимает ладони к стене, ее лицо – маска сосредоточенности.
– Дверь существует между нашими мирами, – бормочет она. – В правильном месте я могу вызвать ее, точно так же, как мы путешествует между этим миром и Sìth – bhrùth.
– Почему ты не нашла Книгу? – спрашиваю я. – Если ты так сильно её хотела, что заставило тебя уйти прочь?
Почему ты сдалась в попытке покончить с проклятием и спасти его? Если ты любила его так сильно…
Когда Сорча бросает на меня взгляд остекленевшими глазами, её сила все ещё ищет.
– В этом ты ошибаешься, Охотница. Я не ушла прочь; я упала на колени и уползла. Со своей жизнью.
Её брови пересекает морщинка, и она делает несколько шагов от нас. Затем резко останавливается, её голова дергается влево. Она пялится на стену, как будто видит что-то, чего остальные – нет.
Тянусь туда своими силами и ощущаю там тень… чего-то. Но она такая лёгкая, что я не могу разобрать. Сила, но только крошечный проблеск ее… Столь же слабый, как дуновение вереска в воздухе.
– Кадамах, – говорит Сорча низким голосом. – Дай мне свой клинок. Быстро.
Прежде чем я успеваю возразить тому, чтобы Сорча владела чем-то острым, Киаран вытаскивает нож из ножен на своём запястье и передаёт ей рукояткой вперед. Без каких либо объяснений и не мешкая, Сорча скользит оружием по обеим ладонями в два быстрых взмаха. Затем передаёт лезвие обратно и размазывает свою кровь по обсидиановой стене.
Ударяет ладонями по камням. Наблюдаю, как кровь собирается по гладкому камню, блестящая как патока. Только она не стекает вниз, как должна бы. Вместо этого она изгибается на камне, создавая узор. Похожий на одну из отметин Киарана: вихревый узор, который петляет вокруг себя, становясь мельче и более запутанным.
– Вот ты где, – шепчет Сорча. – Fosgail.
Внезапный треск эхом разносится по коридору, такой громкий, что моя рука тут же оказывается на рукоятке меча. Перед нами в стене формируется разлом, проходящий от пола до потолка. Камни распадаются, отрываясь друг от друга, чтобы показать кромешную пустоту, за которой я ничего не могу видеть – открытую ровно настолько, чтобы через нее мог пройти один человек.
Сорча моргает и отступает от разлома.
– Вот и он. Один портал в ад.
Я пялюсь в тёмное отверстие с надвигающимся ощущением тревоги. Что могла сделать Морриган, чтобы заставить Сорчу решить, что Киаран не стоит этого?
– Ты так и не сказала, что заставило тебя сдаться, – говорю я ей.
Я удивлена маленьким намеком на человечность в глубине её обычно холодных зелёных глаз. Прежде я видела моменты эмоций в ней, только когда она с тоской смотрела на Киарана. Но в этом что-то большее, ощущение потери, которое я узнаю, поскольку так остро ощущала его долгое время.
– Морриган сделает все что угодно, чтобы выбраться оттуда, – бормочет она. – В момент, когда мы войдем, она примет решение, кто из нас марионетки, а кто – ключ к её побегу.
– Кем была ты? – тяжело сглатываю.
Улыбка Сорчи горькая и жестокая одновременно.
– Ни тем, ни другим. Я была ее развлечением.
Сказав это, она отступает назад и посылает мне взгляд, будто спрашивая: «Как насчёт тебя, Охотница? Стоит он этого?»
Глаза Киарана ловят мои. Выражение лица его незнакомое, неспокойное. Проблеск чего-то тёмного и голодного прямо под поверхностью, едва сдерживаемый. Его проклятие. Проклятие, на которое у меня есть один шанс, чтобы отменить его.
«Спасти меня, Кэм? Ты бы желала моей смерти».
Резко отвожу взгляд, и прохожу через портал.
Коридор на той стороне похож на тот, что мы покинули – широкий, затемненный проход. Единственное, здесь нет дверей – по крайней мере, ни одной, которую могла бы увидеть через ряды увядшего плюща, который змеится по камням от пола до потолка. Ни единого зеленого листочка не осталось в листовом покрове, только увядшие коричневые лозы, которые тянутся в дальний конец коридора.
Дрожу из-за мороза от старых промокших камней, моё дыхание выходит белым туманом. Холод, пробирающий до костей, который происходит не из-за температуры, а из-за атмосферы. Стены ощущаются слишком близко и слишком далеко одновременно. Пока я стою здесь, коридор, кажется, становится темнее, холоднее и длиннее.
Где-то в плюще– в этом мертвом, пустом пространстве – кто-то наблюдает за мной.
Мне становится жутко. Киаран, Сорча и Эйтинне выходят из портала – и он исчезает, закрывается, словно быстро исцеляющаяся рана. Затем исчезают и трещины, как будто его никогда здесь и не было.
– Ну, это не очень хороший знак, – говорит Эйтинне, изучая плющ. Она скользит пальцем вдоль ветки. – Это место ощущается неправильным. Мертвым, – затем она мямлит: – Ну почему здесь не могли быть котята? Хотя бы раз?
Сорча пристально смотрит в коридор, становясь бледной от страха.
– Он так не выглядел раньше, – тихое ругательство на её губах. Она поняла что-то. – Кайлих держала это место целостным. Теперь, когда она мертва, а её силы в теле некомпетентного человека, этот мир разваливается на части, прямо, как и наши, – она резко смотрит на Эйтинне. – Мне следовало самой пихнуть тебя на меч Кадамаха. Я не собираюсь умирать, потому что он стал слишком мягким, чтобы убить тебя.
– Это не поможет, – фыркаю я.
– Мне плевать. Это все меняет. Ты хоть понимаешь, насколько отчаянно Морриган будет пытаться сбежать? Это её последний шанс, – она отступает обратно к порталу, из которого мы только что вышли. Когда она обнаруживает, что он закрыт, тут же закрывает глаза. – Кадамах, просто убей свою тупую сестру и стань следующим Кайлих. Избавь нас от неприятностей.
– Я лучше убью тебя. Теперь найди Книгу.
Сорча распрямляется.
– Если бы это было так просто, она бы не была все ещё здесь, верно? – срывается она. Затем мне: – Молись о том, чтобы выжить, и чтобы сделать её своей, Охотница.
Она проталкивается мимо нас и остальные следуют за ней. Пока мы продолжаем идти мимо лоз, коридор держится строго прямо. Он никогда не меняется. Лозы превращаются в пятно переплетенных, кажущихся бесконечными ветвей, иссохших и мертвых. Пол усеян листьями – единственный признак того, что это место когда-то было переполнено жизнью.
Были ли растения жестокой колкостью, которую Кайлих оставила Морриган? Напоминанием, что та никогда больше не увидит живую природу или мир? Или, возможно, они были маленьким проявлением доброты, которую Кайлих проявила к своей сестре, прежде чем запереть её здесь и выбросить ключ подальше: сад, чтобы облагородить ее тюремные стены.
Пока мы пробираемся через ворох листьев, слегка расширяю свои чувства, достаточно для того, чтобы прочесать коридор, но недостаточно, чтобы позволить силам измотать или поглотить себя. Внезапный холодок проходит по моей коже, и я останавливаюсь. Опять на меня смотрят глаза, в стенах, под этой листвой.
Голос проносится в моей голове – тот, что похож на голос Кайлих, но не старый, напуганный и умирающий. Этот голос могущественен. Он звучит как обещание смерти.
«Я вижу вас».
Воздух в коридоре густеет, слегка колеблется, как если бы маленькая галька была брошена в лужицу воды. Мы все внезапно останавливаемся. Рядом со мной Киаран шепчет грязное проклятье.
– Я так понимаю, все это почувствовали? – спрашивает Эйтинне. Мы киваем. – У кого-нибудь ещё есть ощущение, будто им распорют живот и выпотрошат внутренности? – говорит она. Когда мы снова киваем, она добавляет: – Никогда прежде не чувствовала себя настолько напуганной, чтобы описаться в штаны.
Киаран выхватывает лезвие.
– Эйтинне, – мямлит он, его глаза на мертвых лозах, – в этом больше информации, чем мне хотелось бы знать.
– Ты такой деликатный, – с лёгкостью говорит Эйтинне, но шагает ближе ко мне так же со своим вытянутым мечом.
Царапанье камня по металлу где-то в коридоре заставляет нас всех подпрыгнуть. Дыхание Сорчи становится неравномерным.
