Текст книги "Павшее Королевство (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Я никогда не слышал, чтобы кто-то возвращался после того, как был мёртвым так долго, как ты. Тем более о тех, у кого осталось бы тело, чтобы вернуться. Вероятно, это и твой хрупкий человеческий мозг виноваты в потере памяти, – он щелкает пальцами. – Я знаю кое-кого, кто может тебе помочь.
– Кого?
– Эйтинне, конечно, – когда я просто смотрю на него, он вздыхает. – Королева Благих. Болтает правда так, будто слишком пьяна большую часть времени, но она безвредна, если только не хочет тебя убить. Но сначала главное, – он движется к телам у наших ног, словно я должна знать, что с ними делать. – Нам нужно избавиться от них. Быстро. Мы провели здесь намного больше времени, чем должны были.
Деррик ныряет на землю и начинает рыть с помощью комбинации рук и небольших всплесков силы. Он перемещает тяжелую грязь и камни с удивительной скоростью и эффективностью для такого маленького существа, сваливая все в кучу недалеко. В мгновение ока отверстие вырастает на несколько футов в глубину и ширину, а пикси просто продолжает работать.
Когда он замечает, как я пялюсь, он нетерпеливо говорит:
– Ну? Не стой просто так. Ты их убила, и ты поможешь их закопать.
Я качаю головой и хватаю одного из мертвых фейри, ворча, пока тяну его по земле. Со всеми доспехами фейри тяжелее, чем выглядит.
– Есть ли причина, по которой мы их прячем? Почему мы не можем оставить их?
– Потому что, мой забывчивый друг, в отличие от остальных sìthichean, daoine sìth не разлагаются. Мы находимся посреди напряженного соглашения между Королевой Благих и Королем Неблагих, и как только он обнаружит тела своих мертвых солдат, все обречено превратиться в ужас очень и очень быстро.
Деррик говорит это спокойно, но есть какое-то беспокойство в его словах. Неотложность.
– Король может предположить, что Эйтинне объявила войну. Похоронив его разведчиков, мы выигрываем достаточно времени, чтобы предупредить ее.
Я только что вернулась из мертвых, и уже начала войну между двумя монархами. Блестяще.
– Я не хотела …
– Нечего извиняться, – коротко говорит он. – Один из них должен убить другого, и они откладывают это в надежде на то, что представится другой выход. Но его нет. Это неизбежно.
Неудивительно, что другие фейри говорили о территориях и о Королеве, которая посылает кого-то убить за нее; мы должно быть на земле Короля. Это грызет меня на задворках памяти, что-то важное, что я не могу вспомнить.
Это связано с монархами. Король. Я не помню его имени, но эмоции, которые я испытываю, когда думаю о нем, сильны. Он был мне не безразличен. Достаточно сильно, чтобы слова Деррика наполнили меня страхом.
«Спроси что-нибудь еще».
– Должны?
– У них нет выбора, – говорит он.
– Тогда мне нужно поговорить с королем, – нужно, чтобы он знал, что я жива. – Я скажу ему, что это была я. Это не должно быть неизбежным, – я знаю, что не должно. Должно быть что-то ещё…
– Нет, – говорит Деррик.
– Деррик…
– Это ничего не изменит, – резко отвечает он. – У нас мало времени. – Земля гремит, его сила отбрасывает грязь с такой силой, что та попадает в соседнее дерево. – Мы должны принять то, что один из них умрет, а она – лучше, добрее в роли монарха. Она должна быть той, кому нужно выжить.
Во время перетаскивания третьего тела в яму я замираю от его слов: «Она должна быть той, кому нужно выжить. У нас мало времени»
Он видит мое выражение и замедляется.
– Черт, – бормочет он. – Прости. Я не должен был этого говорить.
Я не отвечаю. Размытые воспоминания поднимаются на поверхность. Они ударяют в меня изображениями и словами, ни одно из них не четко, кроме неотложности, которая бросает меня в дрожь. Отчаянное чувство, что еще не слишком поздно, что мы можем спасти их обоих. Но когда я пытаюсь прояснить каким образом, боль так сильно ударяет мне в виски, что в глазах начинают сверкать звезды. Я прикусываю язык, чтобы не закричать.
– Время на исходе? – спрашиваю хриплым голосом. Я качаю головой от разочарования. Какой смысл было возвращаться, если я ничего не могу вспомнить?
– Увидишь. Земля разрушилась прямо за лесом, – Деррик снова продолжает быстро копать, только на этот раз его движения более обеспокоенные. Теперь глубина ямы не менее шести футов, но фейри могут почувствовать запах их мертвых тел пройдя мимо. Он продолжает рыть. – Наш мир разваливается, потому что они отказываются убивать друг друга. Если один из них не умрет, умрём все мы.
«Наш мир»
Ну, вот опять; голос в моих воспоминаниях шепчет что-то про проклятия и силу. Когда я давлю на воспоминание сильней, моя голова снова начинает раскалываться. Вздрагиваю и прижимаю кончики пальцев к своим вискам.
Когда смотрю на Деррика, он отводит взгляд. Но я не я, если не настою. Я хочу знать, кто такой этот Король Неблагих. Почему мои чувства так сильны.
– Если ты считаешь, что он должен умереть, – тихо говорю я, – разве мне не стоит поговорить с ним прежде, чем все закончится?
Губы Деррика сжимаются в тончайшую линию.
– Тебя не было здесь, чтобы видеть, что он сделал, – спокойно говорит он. – Он зашёл слишком далеко, ему может быть плевать на тебя.
Я бледнею от этих слов, сморгнув слёзы, которые внезапно скопились у меня на глазах. Я не знаю, что ответить; нет ничего в моих воспоминаниях, чтобы настаивать на том, что Деррик ошибается. Только то, что я чувствую. И я не знаю, могу ли доверять этому.
Поэтому скидываю трупы в яму и помогаю Деррику засыпать их землей.
Глава 4
Деррик подгоняет меня через лес, требуя бежать быстрее. Если я замедляюсь, он подталкивает меня идти быстрее.
– Чем дальше мы уйдём от этих тел до наступления темноты, тем лучше, – говорит он. – Мне нужно предупредить людей.
Я почти спотыкаюсь о корень дерева. Мне так тяжело дышать, что сначала я просто ничего не могу сказать. Наконец, я собираюсь с силами.
– Может, полетишь вперёд?
Губы Деррика сжимаются в тонкую линию.
– Нет.
– Но…
– Я не оставлю тебя, – его крылья взволнованно трепещут. – Не тогда, когда я наполовину убежден в том, что ты являешься либо результатом какой-то безумной фантазии или моего сверх-активного воображения. И я только что получил назад свое место на твоем плече. А теперь шевели своей задницей.
Я ускоряю свой темп, бегу, пока мои мышцы не начинают гореть. Ни один из нас так и не заговорил даже спустя несколько часов, когда мы нашли заброшенную хижину глубоко в лесу. Деррик решил, что мы достаточно далеко от мертвого леса, чтобы остаться тут переночевать.
И это весьма своевременно, потому что я вот-вот свалюсь с ног.
Соломенная крыша достаточно прочная, чтобы не пропускать большую часть дождя. Воздух внутри затхлый. Единственное отверстие в углу каменной кладки пропускает дождь достаточно для того, чтобы вода и мох распространились по стенам.
У меня болят ноги. Я осторожно опускаю больное тело на холодный каменный пол и сижу, пока Деррик роется в сундуке в дальнем конце комнаты. Одеяла, которые он находит внутри, грязные и съедены молью, старая шерсть просеяна дырками. С довольным вздохом он вытаскивает иглу и нитку из кармана своего пальто и начинает сшивать ткань.
– Деррик, – я проверяю вес его имени на своем языке, надеясь воспользоваться им, чтобы вызвать воспоминания. Чувство домашнего уюта возвращается, комфорт, но никаких воспоминаний. Нет картинок из моей прежней жизни.
– Айлиэн, – я пробую собственное имя, направляясь к мрачным уголкам моего разума. Я должна знать, почему вернулась. Как вернулась. Я шепчу свое имя снова и снова, пока оно не становится дыханием на моих губах. Пока что это не больше, чем звук. Чувство огромного бремени снова возрастает, и я стараюсь выдержать его. Я позволяю шторму сформироваться и посмотреть, куда он меня приведет, но за его пределами все так же ничего нет.
Ох, я в тупике. Сдаюсь.
– У меня было ещё одно имя, – говорю я, раздраженная моей неспособностью вспомнить даже самые простые вещи, – так ведь? Оно было короче. Один слог.
Деррик замолкает, и его пальцы внезапно останавливаются. Он избегает моего взгляда.
– Да, было, – он протыкает иглу через материал и закусывает губу. Он усердно размышляет, это очевидно.
Я сужаю глаза.
– Может, я и не помню о тебе, но я знаю этот взгляд. Ты не хочешь быть честным со мной.
– Прекрасно, – он пожимает плечами. – Если ты хочешь честности, я предпочитаю Айлиэн. Оно отличительно, сходит с языка в приятном…
– Скажи мне, или я не позволю тебе садиться на моё плечо.
– Кэм, – наконец, вздохнув, произносит Деррик. – Он называл тебя Кэм, сокращение твоей фамилии, Кэмерон. Вот так. Теперь ты счастлива?
Кэм. Вот оно. Я вспоминаю, как оно звучало между дикими поцелуями, как будто он никогда не устанет произносить его. Кэм. Мне нравится это имя. Я чувствую его шёпот у пульса на моём горле. Оно значило всё. Оно говорит обо всём.
Но вместе с этими воспоминаниями приходит напоминание о срочном послании, из-за которого я вернулась, чтобы передать его. Оно связано с ним. Вот почему я здесь.
– Деррик, – говорю я мягко. Теперь он осторожно смотрит на меня. – Он Король Неблагих?
Он молчит в течение долгого времени.
– Да.
– Я его любила?
– Больше всего на свете.
Становится больно глотать.
– Он любил меня?
Дождь бьет по крыше. Ветер гремит деревянной дверью. Когда Деррик заговорил, его голос такой тихий, что я напрягаюсь, чтобы расслышать его.
– Он так сильно любил тебя, что, когда ты умерла, он мог бы умереть вместе с тобой.
* * * * *
На следующее утро мы продолжаем наш путь по лесу в таком же изнурительном темпе. Лес становится таким темным, что я едва ли могу видеть землю перед собой. За далекими вершинами деревьев виднеются гранитные облака, тяжёлые от дождя, достаточно темные, чтобы казаться окрашенными чернилами.
Я с неким недоумением замечаю, что небо – не единственная часть монохромного пейзажа. Чем дальше мы идём, тем больше кажется, что лес полностью лишён красок, как будто я иду по картинке, нарисованной углём. Минимальные следы зеленого цвета среди деревьев выцвели, словно покрыты слоем мелкой пыли. Листья все увяли, ветви хрупкие.
Весь лес умирает.
Когда я провожу кончиками пальцев по стволам деревьев, их жизненная сила слегка дрожит под моим прикосновением – медленный, увядающий ритм. Будто пульс живого существа в его последние дни, когда он пытается сделать свои последние вдохи. Как голос в моих воспоминаниях.
«Прими предложение, дитя».
Этой маленькой вспышки достаточно, чтобы мое сердце болезненно забилось в груди. У неё был голос разрушения. То, что я все еще могу ощутить интуитивно – поглаживание холодных кончиков пальцев по спине.
Единственное, что помогает уменьшить моё беспокойство, это то, что Деррик рассказывает мне о моем прошлом. О том, как я росла в Эдинбурге, будучи дочерью маркиза. О том, как мы с ним познакомились после смерти моей матери. Он рассказывает мне о ночах, которые я проводила, убивая фейри, пока они не освободились из заточения под городом и напали на Шотландию. И уничтожили каждую деревню и поселок, а затем продолжили разрушение в других местах. Все это происходило, пока я была схвачена и заключена в тюрьме в их мире.
Деррик говорит и говорит, но в его отражении моей жизни не хватает деталей, связанных с Королем Неблагих. Кем он был, как мы с ним познакомились, как я его полюбила. То, что он делал после моей смерти. Каждый раз, когда о нём практически заводится речь, Деррик меняет тему.
Поэтому я больше не упоминаю о нем. Довольный Деррик сидит на моем плече и рассказывает истории о наших злоключениях. Кажется, он удивлен тем, что моя предыдущая жизнь подытожена в основном смертью, разрушением и убийством – в таком порядке. Какое жалкое существование.
– Значит, ты говоришь, что я уже была мертвой раньше, а потом снова умерла? – спрашиваю я, не веря. – Это что-то, что я часто делаю? Умираю и возвращаюсь?
Теперь я не уверена, хочу ли вернуть свои воспоминания. Неудивительно, что я все их заблокировала. Возможно, мое бремя стало слишком тяжёлым, и я решила попрощаться и, чёрт, скатертью дорожка, Айлиэн Кэмерон. Она была девочкой, которая жила ради мести, ослепившей её. Когда она это поняла, было слишком поздно что-то менять.
Только это была не другая девушка. Это была я, у меня была возможность спасти мир, и я потерпела неудачу.
Возможно, мне захотелось начать все заново.
Руки Деррика снова в моих волосах, плетут, плетут, всегда плетут. Он сказал, что сделает только одну прядь, но теперь в моих кудрях затерялось пятнадцать косичек. Позже, когда я их расплету, мои волосы будут выглядеть как птичье гнездо, я в этом уверена.
Интересно, это потому, что Деррик наслаждается этим занятием, или он прикасается ко мне, чтобы напоминать себе, что я не плод его воображения. Или он намеренно пытается сделать мои волосы смешными. Надеюсь на первое.
– Ты знаешь, что у кошки девять жизней? – спрашивает он.
Я вздыхаю, когда чувствую, что он начинает плести следующую прядь.
– Нет.
– Ну, у них их девять, и у тебя … что ж, я не знаю, сколько на данный момент. Не менее двенадцати. Определенно, больше, чем у любого другого человека, которого я когда-либо встречал, – его руки двигаются ловко, пока он плетет. – Так что, я продолжал искать тебя, потому что думал, что, может быть, как кошка, ты однажды появишься и начнёшь ставить условия.
Я наступаю на ствол срубленного дерева, когда мы пересекаем лесную долину.
– Ты думал, что я просто появлюсь? Даже после того, как вы сожгли мое тело и закопали прах?
После того, как он рассказал мне об обрядах погребения фейри, то, каким образом я вернулась, начало обретать смысл. Неудивительно, что мне показалось, что мое горло забито пеплом, мое тело было покрыто сажей, и мне пришлось прорываться из земли. Мое тело было сожжено на костре. Мой прах был помещен в землю. Моя смерть была окончательной.
Мое возвращение после всего этого, должно быть, потребовало большой силы. Мне пришлось восстанавливать кости, мышцы, кровь, сердце и разум. Все.
Деррик замолчал.
– Айе, – я знаю, что он хочет сказать больше, но вместо этого он прочищает горло и быстро добавляет: – В конце концов, ты мой друг. Я всегда ощущаю тебя, даже если ты не чувствуешь то же самое, даже если ты пахнешь смертью и страданиями.
Мои ноги бесшумно ступают по земле сквозь деревья, движения легкие, темп быстрый. Возможно, я не знаю, куда он ведет меня, и, возможно, не хочу вспоминать неприятные части моего прошлого, но что-то в моих воспоминаниях требует, чтобы я поспешила. Мне нужно вернуть свои воспоминания до…
До чего?
Этот дрожащий, старый голос снова шепчет мне на ухо, но я не могу разобрать слова.
На втором моём разочарованном вздохе Деррик кладет подбородок на свои руки и говорит:
– Так ты собираешься поделиться со мной тем, что происходит в твоих глупых мыслях, или мы будем играть в угадайку? Это включает в себя чье-то убийство?
– Нет, – у меня болит голова. – Неужели тебе не хотелось бы знать, что вернуло меня назад? Почему я здесь?
– Конечно, хотелось бы, – говорит он тоном, который звучит как «я не чёртов идиот!» – Твоя память в дерьмовом состоянии. У тебя странный запах, странные глаза, шрамы исчезли, что странно, твоя кожа…
– Странная? – предположила я.
– Лихорадочно жаркая, – он издаёт раздраженный звук. – Это не нормально. Разве люди не умирают, если они становятся слишком горячими?
Когда я открываю рот, чтобы ответить, он меня подталкивает.
– Неважно. И перестань задавать остальные вопросы, потому что, как только ты получишь на них ответы, это все испортит. Я просто знаю это.
– Хорошо. Тогда скажи мне, почему ты искал меня, когда знал, что я мертва?
Деррик вздрагивает и отводит взгляд. Я не собиралась задевать что-то настолько болезненное. А похоже, что так и есть… его крылья опускаются, и он, наконец, прекращает заплетать мои взъерошенные волосы.
Через несколько минут, наконец, говорит:
– Я загадывал желания о тебе. Я потратил два с половиной месяца, желая увидеть тебя в последний раз.
– Перед чем?
– Я еще не знаю.
Я почти говорю ему, что я не та Айлиэн, которую он заслуживал, не та, которую он пожелал. Он уповал на свою подругу, а вместо этого он получил меня – не совсем человеческое существо, чей разум пуст. Может быть, когда мертвые возвращаются, они всегда неправильные. Другие. Возможно, это не то, что Эйтинне может исправить.
– Я не знаю, верю ли я в исполнение желаний, – бормочу я про себя. – Это как верить в надежду. Они заставляют нас хотеть того, чего мы не можем иметь. Желания – опасные вещи.
– Возможно, тебе стоит поверить, – он звучит едва ли не оборонительно. – Желания имеют силу. Мы верим в то, что, если мы любим кого-то и очень сильно хотим их, они вернутся к нам. Теперь ты здесь. Я достаточно любил тебя, мы все. Думаю, и он тоже.
Он. Его. Словно, когда Деррик не произносит его имени, Неблагой Король становится тем, кем он был, тем, кого я любила. Я знаю о силе, содержащейся в именах, лучше кого бы то ни было. Вчера я была девушкой без личности, которая поднялась из пепла мертвого леса.
Девушкой, единственными воспоминаниями которой были движения ее тела во время убийств.
Теперь у меня есть имя. И с этим приходит надежда на то, что я не изменилась, что я всё та же Айлиэн, убитая ударом меча в грудь, когда она пыталась спасти мир. Деррик полагает, что меня можно исправить… и, у меня нет сердца, чтобы предположить, что, возможно, нельзя исправить то, что уже мертво.
Точно так же, как, возможно, я не могу спасти Неблагого Короля. Возможно, Деррик прав, и частички того мужчины, которого я любила, умерли вместе со мной, и они тоже не могут быть исправлены.
Другие воспоминания со всех сил дёргаются в темных углах моего разума; настойчивые, требовательные. Я ничего не могу поделать, просто следую за ними. В моих воспоминаниях, я стою рядом с окутанной тенями фигурой в таком же лесу. Этот губительный голос снова отдаётся эхом в моих мыслях, на этот раз резче. Сердитый. Отчаянный. «Ты ничего не сможешь сделать. Один из них должен умереть»
Что-то в этих воспоминаниях важно. Жизненно важно. Когда я пытаюсь проследовать за ними снова, они проскальзывают сквозь мои пальцы.
– Черт возьми, – я выдыхаю. – Деррик.
Какое-то мерцание замедляет мой темп. Как и раньше, когда меня нашел другой фейри: я чувствую вкус силы.
Проклятье. Это то, о чем и говорил Деррик. Что они будут искать. Только я не думала, что найдут нас так далеко и так быстро. Они, должно быть, следовали по нашим следам; мы ни разу не выходили из леса. Они еще не нашли другие тела? Я могу только надеяться, что нет.
Они могут быть тихими, но я чувствую, как они движутся по лесу. Давление их ног на землю. Ритм их дыхания. Они близко.
Я бормочу проклятие и снова произношу имя Деррика.
– Что? – он сильно хлопает крыльями по моей щеке. – Послушай, не заканчивай это предложение, если речь пойдет о том, что привело тебя обратно. Я просто знаю, что это сделает меня несчастным.
Я игнорирую его и проскальзываю за дерево. Ткань моего рваного платья цепляется за кору, и раздается звук словно ногти, царапающие дерево. Я съеживаюсь.
– Что ты делаешь? – спрашивает Деррик.
Я прикладываю палец к губам и движениями рук показываю, что мы не одни. Он все еще неподвижен, с настороженным выражением. Он слушает.
Глаза Деррика расширяются. Он тоже их чувствует.
– Солдаты. Десятки солдат, – выдыхает он мне в ухо.
Глава 5
– Если они здесь из-за того, что нашли тела, нам нужно поторопиться и предупредить Эйтиннэ, что они идут, – говорит Деррик.
– Мы сможем добраться до наступления темноты?
– Если мы будем быстры. Тсс… – Деррик прижимает руку к моей шее, давая команду замереть.
Другие фейри практически возле нас. Передвигаются вдоль деревьев, прочёсывая округу в быстром, эффективном порядке. Они одеты в чёрное, их кожа в слабом освещении сияет молочно-белым. Они так часто останавливаются, будто чувствуют, что что-то не так. Их сила змеится по деревьям, в поисках не только меня, но и их собратьев. Тех, кого я убила.
– Мы всё еще на территории короля? – спрашиваю тихим шепотом. Краем глаза я замечаю, как Деррик кивает. – Они еще не нашли их. Но я чувствую, что они ищут.
Фейри всё ещё в нескольких футах от нас. Я прижимаю руку ко рту, чтобы приглушить свое дыхание.
Деррик шепчет мне на ухо, он говорит так тихо, что я напрягаюсь, чтобы услышать его.
– Мы спрячемся. Без убийств. Король узнает, если так много солдат не вернутся, – он оглядывается за моё плечо. – Двигайся до другого дерева. Сейчас. Иди, иди.
Я не спорю. Облокотившись на ствол, я расслабляюсь. Под моими ногами хрустнула ветка. Деррик снова прижимает руку к моей коже. «Подожди. Стой».
Фейри не двигаются. Когда я выглядываю из-за дерева, замечаю, что они готовы к атаке, внимательно слушают и выжидают врага. Они так неподвижны, будто совершенно не дышат.
Я выпускаю свою силу в воздух – не более чем для поиска, – и чувствую, что они взаимосвязаны. Паутина силы объединяет каждого солдата в единое целое. Она удерживает тьму их голода человеческой энергией закрытой, это бремя, разделяемое группой.
Неблагие. Как и другие фейри.
Я могла бы попытаться отправить их в другое место. Я прочесываю их умы своей силой, небольшое внушение, толчок: «Может быть, вам стоит пойти в другую сторону».
Словно понимая, что я делаю, Деррик резко поворачивается ко мне. Я поглаживаю пальцем его крылья, чтобы успокоить, но он быстро качает головой, ногти впиваются мне в шею. Я ничего не могу поделать с этим испуганным дурачком, из-за которого я теряю контроль над своими силами.
Маленький толчок, который я собиралась дать фейри превращается в огромный. Буквально заявляя: «я здесь».
О, черт возьми.
Волна осознания проходит через группу. Их силы прочесывают воздух, хватаются за меня и подталкивают их к его источнику.
Моя сила мстит. Она наполняет меня, боль в груди нарастает. Она требует: «выпусти, выпусти, выпусти». Я смутно понимаю, что Деррик пытается вернуть меня, нашёптывая на ухо моё имя. Его сила пытается обернуться вокруг моей.
Ошибка. Моя сила отталкивает его, и Деррик падает с моего плеча. Его крылья едва успевают забиться, чтобы спасти его от удара о землю.
– Айлиэн!
Его испуганного крика недостаточно, чтобы прорваться сквозь бьющую, неумолимую силу, которая ревет, чтобы выбраться. Я не могу это остановить. Я не могу это контролировать.
Я отпускаю ее.
Она окутывает меня в плащ тьмы, толстый и непроницаемый. Внезапно я успокаиваюсь, пульс бьется в устойчивом ритме. Мой разум возвращается к инстинктам охотника. Это очень просто. Моя сила уверяет меня, что я совершенна. Неприкосновенна. Без моих воспоминаний – это единственное, что может помочь мне снова почувствовать себя полноценной.
Я отстраняюсь от дерева, игнорируя пикси, пытающегося ухватить меня за волосы. Он повторяет имя – мое имя, но я слишком далеко зашла. Я не помню этого имени. Не помню этой девушки. Я так легко отталкиваю его силой.
Затем быстро двигаюсь. От одного ствола к другому, будто невидимый хищник, преследующий свою добычу. Двигаюсь, словно я часть теней. Томно и легко, словно дым сквозь деревья.
Фейри даже не заметили, как я вихрем проношусь между ними. Пока я не шепчу им на ухо, считая мгновения до их смерти. «Сначала ты. Затем ты. А тебя я оставлю напоследок».
Неблагие переполошились, их дыхание учащается. Их страх – моя панацея.
До тех пор, пока другой поток энергии – энергии испуга – не заставляет меня остановиться. Деррик. Он боится меня. Болезненный, прогорклый вкус его силы заставляет меня потерять концентрацию. Я прижимаюсь спиной к дереву. Громко. Ближайший фейри поворачивается ко мне с мечом в руке.
И ударяет высоко, я едва успеваю вовремя отодвинуться. Он задевает моё плечо.
Это все, что мне нужно. Я откидываю голову с грубым, диким шипением. Мой клинок в руках еще до того, как он снова начинает двигаться. Я набрасываюсь, перехватывая его горло. Чувствую на себе взгляды других, в их поле зрения мой клинок, с которого стекает кровь, вокруг меня растут тени, тело лежит у моих ног.
Один из них кричит – резкий вопль, который отдаётся эхом через лес. Как один, они ныряют за мной.
Мой меч свистит в воздухе, ничего не видно кроме его неясных очертаний. Кожа разрывается под моим клинком; кровь брызжет на землю. Я быстрей, чем они могли бы надеяться. Я двигаюсь как танцор, в изящных кружениях, ударах и быстрых вспышках.
Я могущественна. Я безжалостна. Каждый убитый мною наполняет меня, дает мне больше энергии. Моя резня так же стремительна, как распространяющаяся тьма.
Что-то явилось мне, свет, который я замечаю краем глаза. Я хватаю его, прежде чем даже осознаю, что это маленькое тело в моей руке, мои пальцы сомкнуты вокруг крошечных костей и мягких, хрупких крыльев.
– Айлиэн!
Это голос Деррика. Крик Деррика. Я шокировано смотрю на него, поймав его пораженный взгляд, прежде чем он улетает на деревья.
Я затаиваю дыхание, осматривая свои убийства. Я сделала это. Деррик видел, как я это сделала. Он видел, как я потеряла контроль.
«Почему я ничего не чувствую?»
Нет ни гордости, ни радости от выполненного – и что-то говорит мне, что когда-то я чувствовала подобное в битве. Впоследствии, я сражалась только по необходимости, ради выживания. Убить или быть убитым. В любом случае, я чувствовала что-то.
Я смотрю на дюжину мертвых фейри в лесу, и осознаю: я сделала это не из необходимости. Я могла бы их отпустить. Я могла бы убежать, и они не схватили бы меня. Если бы я просто обезоружила их, никто из них не смог бы победить меня. Я убила их всех, потому что могла.
Я могла бы убить Деррика.
Грубый звук вырывается из горла Деррика. Он оседает на ветке соседнего дерева и осматривает изогнутый кончик своего крыла. Затем поворачивается и смотрит на меня сквозь сверкающий занавес слез. Он ничего не говорит, но я снова чувствую его страх. Этот его неприятный вкус, желчь, застрявшая в горле.
Я это сделала. Я повредила его крыло. «Я это сделала».
– Ты ранила меня, – говорит он, его голос дрожит от гнева, нет, тут что-то другое. Что-то вроде предательства. – Ты причинила мне боль.
По его голосу я понимаю, что никогда раньше не причиняла ему боли. Ни разу.
Это все, что нужно было, чтобы обуздать мою силу. Чтобы вернуть её обратно в слишком маленькое пространство в костях и позволить ей осесть во мне с болью, которую заслуживаю. И когда я это сделала, внезапно слышу мысли Деррика. Я слышу их так ясно, как будто он произносит эти слова вслух.
«Всего за минуту она убила дюжину фейри.
Она монстр, одетый в кожу девушки.
Она вернулась неправильной».
Такой он видит меня?
Не задумываясь, я врываюсь в разум Деррика. Его мысли похожи на призму, какофонию цветов и образов. Сначала они размыты, мне трудно что-то понять. Мой разум не должен работать таким образом; даже сейчас он всё ещё слишком человечен, слишком прост.
Каждая мысль многослойна, не по одной за раз. Это сложное смешение наблюдений и обрывков золотых и красных образов и картинок. У его звуков есть вкус. Его вкус имеют текстуру. Его цвета вызывают чувства и желания.
Цвет, которым он обозначил меня, то есть старую Айлиэн – янтарь; текстура и вкус похожи на мед. Его самое любимое в этом мире, помимо меня. Девушка с дикими медными волосами и улыбкой, такой же хитрой, как и его собственная. Девушка, отважностью которой он восхищался. Девушка, с которой он настолько сильно сблизился, что она стала его семьей, когда все остальные умерли.
Я затмила Айлиэн и стала чем-то меньшим, чем просто человек. Потому что это то, кем я действительно являюсь: существо. Не человек и не фейри – девочка, где-то между «мощная» и «грозная». Опасная. Та, которая могла бы легко причинить ему боль.
Я прикусываю готовый вырваться вздох ужаса, когда вижу себя глазами Деррика. Он видит своего друга – девушку, которую искал последние два месяца, желая, чтобы она вернулась из мертвых. А вот она я, прямо перед ним: истекающая кровью, с лицом покрытым кровью. Мои глаза свирепые, яркие и бесчеловечные; уродливые глаза. Такие странные, как и у любого фейри. Тени собираются вокруг меня, как плащ, пелена.
И за всеми изображениями, цветами и текстурами одна мысль Деррика была ясной, она звенела, как колокол: «Она не моя Айлиэн».
Эта мысль поднимает боль в моей груди. Не его Айлиэн. Не его друг. Я всего лишь монстр, который не помнит, откуда он взялся или кто он.
«Мне все равно, как она выглядит», – его мысль продолжаются. – «Она не моя Айлиэн.»
– Прочь. Из. Моей. Головы. – произносит Деррик сквозь стиснутые зубы.
Я не сразу понимаю, что сковала его движения, пока читала мысли. Я использовала свои силы против него без особых усилий, не думая о нём вообще. Сначала я причинила ему боль, потом ворвалась в его разум.
Он прав: «ты монстр». Я закрываю глаза и отстраняюсь.
В тот момент, когда моя сила покидает его, дыхание Деррика становится прерывистым, как будто он пытается сориентироваться. Его губы дрожат. Он поглаживает тонкую линию своего левого крыла. Оно слегка расправляется, исцеляясь.
Я почти сказала «извини». Но проглатываю свои извинения, потому что не заслуживаю его прощения. Я читала его мысли без его разрешения. Я могла убить его.
И задаюсь вопросом, волновалась ли я о нем в разгар битвы.
– Я отличаюсь от девушки, которой когда-то была, – говорю я, пытаясь не выдать дрожь в голосе. «Она контролировала себя. Она не причиняла тебе вреда. Она любила тебя».
Без воспоминаний ощущения дома недостаточно. Без них я ничего не узнаю, ничего не достигну. У меня нет частичек, которые хотя бы напомнили мне о том, что потеряла, что преодолела, кто я и кем была.
Снова появляются извинения на моих губах. «Мне жаль. Мне жаль, что я такое создание теней, которое не помнит девушку, что ты любил и потерял. Мне жаль, что ты желал ее, а вместо этого получил меня»
Страх Деррика превращается в гнев. Его сила столь же острая, как лезвия на моем языке.
– Как ты смеешь? – огрызается он. – Я мог бы простить тебя за причинённую мне боль, я знаю, как легко потерять себя в битве. Но как ты смеешь так просто нападать на мой разум? Ты даже не пыталась остановить себя.
– Я знаю, – мои слова едва слышны, но он все равно их расслышал. – Прости. Мне …
– Не надо, – выкрикивает он. – Ты не знаешь, и тебе не жаль. Откуда же тебе знать-то? – он отчитывает меня, яростно и обвинительно. – Друг, которого я знал, о котором думал день за днем, месяцами. Если бы ты была им, ты никогда бы не сделала этого. Не после того, что сделал с тобой Лоннрах.
«После того, что сделал с тобой Лоннрах».
Зубы кусают меня снова и снова. Они впивались настолько глубоко, что кровь стекает по моей коже и капает на пол. Кап, кап, кап. Тридцать шесть человеческих зубов. Сорок шесть клыков, которые торчали из десен, с заострёнными концами, как у змеи.
