Текст книги "Павшее Королевство (ЛП)"
Автор книги: Элизабет Мэй
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)
Кэтрин и Эйтинне. Где они?
Отбросив шкуру в сторону, я поднимаюсь на ноги. Не знаю, что побудило меня пойти в направлении дома, который Эйтинне показывала вчера, но вдруг я обнаруживаю себя быстро двигающейся по тропинке, ведущей через лес. Только теперь замечаю, что на деревьях здесь нет птиц, приветствующих утренний свет своими песнями. Никаких животных, снующих в кустах. Только одинокий, нервирующий стон веток, покачивающихся от ледяного ветра.
Все еще могу почуять запах огня в воздухе, пока отхожу все дальше от лагеря. Ничего не могу с собой поделать, но думаю только о той кровати, сделанной из темного дерева. Мои руки поглаживают отметки Киарана. Он нашептывает слова у моей шеи: «Если бы ты была жива, ты бы желала моей смерти».
Я двигаюсь быстрее, пытаясь выкинуть его слова из головы. Клянусь, все еще чувствую его зубы, прорывающиеся через мою кожу на шее, теплую кровь, стекающую по ключице. Быстрее. Мои ботинки стучат по тропинке.
«Ты никогда не забудешь того, что видела. Зачем ты хочешь вернуться туда снова?»
Не знаю почему пришла к коттеджу, в этот дом жертв Киарана. Не знаю, почему кладу руку на ручку и захожу внутрь.
Кэтрин удивленно поднимает на меня взгляд, затем в выражении ее лица показывается что-то еще. Жалость? Печаль? Не могу сказать.
– Привет, – она мокает тряпку в миску рядом с ней.
Она сидит возле женщины, которую я видела вчера, все еще лежащей там с глазами, зафиксированными на потолке. Я тревожно вздрагиваю, когда замечаю, что безмятежная улыбка даже не пошатнулась. Блуждающий огонек все так же остается с зубами в ее шее, хотя он и кажется крепко спящим. Возле его рта еще три отметки. Одна из них до сих пор кровоточит.
Все это напоминает о шрамах, оставленных на мне Лоннрахом. Но, когда я следую пальцами к своему запястью, нахожу только гладкую, неповрежденную кожу. Чистый лист. Мои шрамы теперь прямо как у Эйтинне: глубоко в темнейшей части меня, скрытые из вида. Некоторые шрамы пролегают намного глубже, чем кожа.
«Я никогда не забуду, каково это быть такой беспомощной».
Мой взгляд следует по другим кроватям, там еще пятнадцать человек. Брошенные жертвы Киарана. Мне приходится проглотить комок, образовавшийся в горле.
" – Ты – все еще ты?
– Я не знаю".
Я вздрагиваю, не способная больше смотреть на них.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю Кэтрин тихим голосом. Словно эти люди могут услышать меня. Как будто бы они не так далеки отсюда, что их это заботило бы. – Ты должна спать.
Кэтрин выжимает тряпочку и прижимает ко лбу женщины.
– Я больше не сплю долго. С тех пор, как королевство пикси уничтожили.
Кладу руку ей на плечо в качестве поддержки. Кэтрин моя лучшая подруга с тех пор, как мы были детьми; мы выросли вместе. В то время как Лоннрах держал меня в плену, она заботилась о выживших людях. Она сильнее, чем я когда-либо могла подумать о ней.
Кэтрин с нежностью улыбается мне, но я не улыбаюсь в ответ.
Я думаю обо всем, через что ей довелось пройти. Она наблюдала за тем, как фейри убивали людей, которых она любила. Потом пыталась создать дом в королевстве пикси, пока не пришли фейри и не уничтожили и его тоже.
«Мой провал».
Вина, которую я испытывала, когда Деррик впервые назвал меня по имени, возвращается, нахлынув на меня. То же ошеломляющее чувство ответственности за всю ту чертовщину, что случилась. Словно это физический груз на моих плечах, и он становится все тяжелее с каждым прошедшим мгновением.
– Прекращай это, – срывается Кэтрин, как будто читая мои мысли. – Прекрати винить себя. Думаешь, я не вижу? Ты смотришь на меня будто я – бремя. Будто все мы – бремя.
– Ты не бремя, – говорю я, – никогда им не была.
«Ты сильнее меня».
Кэтрин отпрянула от меня.
– Я тебе не верю. Тебе удалось убедить себя, что все эти ужасы – твоя вина. Но это абсолютная брехня.
Ей всегда удавалось видеть меня насквозь. Даже когда скрывала от нее, что была Соколиной Охотницей, она все равно знала, что что-то не так.
– Плохая привычка, – бормочу я.
– Худшая, – соглашается она.
Мой смех тихий, вынужденный.
– Помнишь те истории, в которых одинокий герой спасает мир? – спрашиваю я. – Ты когда-нибудь замечала, что они никогда не рассказывают, что случится, если герой потерпит поражение?
Кэтрин, кажется, теряет терпение.
– Так вот откуда это началось? Думаешь, это твоя обязанность защищать всех нас? – она мотает головой. – Мы не твоя ответственность, Айлиэн. Этот мир – не твое бремя. Оно принадлежит всем нам – она жестом указывает на кровати в комнате. – Даже им.
Все что могу, это уставиться на Кэтрин, наблюдать, как она окунает тряпку в воду и снова прикладывает к лицу женщины.
– Так ты делаешь свою часть? – спрашиваю я.
Кэтрин выглядит удивленной вопросом.
– Полагаю, да. Я прихожу сюда каждое утро и провожу некоторое время с каждым из них. Не знаю их имен, но говорю с ними, как будто их знаю.
Изучаю женщину на кровати. Черт побери, она так далеко отсюда, что я, вероятно, могла бы порезать ее лезвием, и она даже не среагировала бы.
– Зачем? – ничего не могу поделать с тем, как грубо звучу, когда добавляю, – Не похоже, что кто-то из них может сказать, что ты вообще находишься здесь, женщина мертва – Киаран нашел способ убивать людей, не останавливая при этом их сердца.
«Если бы ты была жива, ты бы желала моей смерти».
«Прекрати это», – говорю я себе. – «Прекрати думать об этом».
Не похоже, что Кэтрин выглядит оскорбленной. Если уж на то пошло, выглядит просто печальной.
– Эти люди не выбирали этого, – отвечает она. – Разве не это отличает нас от них? Они обращаются с нами, как со скотом. Как с каким-то расходным материалом, – она удерживает руку женщины в нежном захвате. – Если бы это была я, мне бы хотелось, чтобы кто-то ухаживал за мной с уважением, прежде чем я умру. Мне бы хотелось, чтобы кто-то верил, что я имею значение.
Мне бы хотелось быть более похожей на Кэтрин. Даже сейчас, после всего, через что прошла, она все еще добра и все еще заботится. Даже после потери любимых она не превратилась в мстительную.
Ее сила не физическая. Она не станет отправляться на поле битвы ради убийства. Она бы отправилась оказывать первую помощь раненным и уязвимым. Для этого требуется редкий, особый вид храбрости – потерять все и все же отдавать так много себя. Этот вид отваги большинство людей теряют на войне.
Я потеряла.
Сажусь на край другой кровати через проход, занятой молодым мужчиной примерно моего возраста. Его улыбка умиротворенная. Глаза наполнены слезами, будто бы поймали какое-то эмоциональное воспоминание.
Задаюсь вопросом, знает ли он, глубоко внутри, что я здесь, и хотел бы он, чтобы кому-нибудь было не все равно, что с ним.
Затаив дыхание, наклоняюсь и беру тряпочку, окунаю ее в миску с водой, и поднимаю глаза, чтобы встретиться с Кэтрин взглядом.
– Скажи мне, что делать, – шепчу.
«Я не помню, как заботиться о ком-то».
Кэтрин подходит и садится рядом со мной.
– Тебе не нужно что-либо делать, – отвечает она мне. – Достаточно просто быть здесь.
Примерно час спустя Эйтинне врывается в дом. Люди, должно быть, почувствовали ее – ее силу, или, возможно, свечение кожи, сияющей как маяк в темноте. Они начинают извиваться, потеряв спокойствие. Это впервые, когда вижу хоть какой-то вид здравомыслия в их взгляде, любое осознание, в общем.
Женщина в кровати рядом со мной тихо ахает при виде Эйтинне.
– Прекрасная, – бормочет она. Ее руки тянутся к Эйтинне.
Но она игнорирует их крики.
– Пойдем со мной, – незамедлительно говорит мне. – У меня есть новости о Книге.
Глава 12
Я следую за Эйтинне из коттеджа, соответствуя ее темпу, когда она пересекает лес в направлении лагеря.
– Поторапливайся, – произносит Эйтинне. Она очевидно практически бежит. – Деррик возвращался к тем солдатам, что ты убила, чтобы сплести еще одну скрывающую защиту на них, но они исчезли.
То как она произнесла это, наполнило меня ужасом.
– Я так понимаю, это значит, что Киаран нашел их.
– Он подумает, что я объявила войну. Если он еще не послал своих солдат, то отправит сейчас– она мотает головой. – Нам нужно приготовиться.
– Ты не можешь просто отказаться от сражения? – она идет так быстро, что мне приходится бежать трусцой, чтобы поспевать.
– Нет, – отвечает просто. – Кадамах не собирается давать мне выбора. Если я не убью солдат, они убьют моих подданных. Есть несколько лагерей, рассеянных по моей территории, на которых стоит защита от открытия порталов. У меня не будет возможности вовремя до них добраться.
Мы достигаем границы лагеря и направляемся к ряду домиков.
– Сколько времени у нас есть?
– Несколько часов максимум, – говорит она. – Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы отправить тебя через портал повидаться с Кадамахом. – она стреляет в меня взглядом. – Сделаешь все, что потребуется, чтобы добраться до него. Используй угрозы, если понадобиться.
«Что если я вообще не смогу пробраться к нему? Что если тот сон всего лишь самообман?»
Не рассказываю Эйтинне о своих сомнениях. Вместо этого пытаюсь быть невозмутимой.
– Угрозы? Слишком просто. Если он не станет слушать, вызову его на дуэль и ударю по нему пару раз тупым предметом. Ему нравятся подобные штучки. – На самом деле, кажется, вспоминаю, что это было представлением Киарана как о флирте.
Эйтинне усмехается:
– Молюсь, чтобы однажды мне встретилась женщина, которая ввяжется со мной в бой, чтобы таким образом сказать «я люблю тебя». Она бы заняла все мое сердце.
Поднимаю бровь. Я знала дам, которые фантазировали друг о друге, но они только говорили об этом шепотом.
– Женщину, говоришь?
Она коротко смеется.
– Думаешь, Кадамах единственный, кто питает слабость к дамам в вооружении? Если бы ты не была его, я бы попросила тебя быть моей.
– Эйтинне, думаю, это, возможно, самое милое, что ты когда-либо говорила мне.
– Не смей рассказывать моему брату. Он никогда не перестанет подшучивать надо мной – она кивает в сторону своего домика. – Туда. У меня есть кое-что для тебя, а потом расскажу тебе, что узнала о Книге.
Эйтинне открывает дверь и хватает одежду с кровати.
– Надевай.
Окидываю взглядом свою собственную одежду, которую Деррик поспешно сшил для меня, когда прибыла в лагерь.
– А что не так с той, что я ношу?
Эйтинне вооружалась: маленькие кинжалы устроились на ее запястьях, один в ее ботинке.
– Она выглядит ужасно, – говорит она, проверяя остроту кинжала.
«Ох, ради Бога».
– Я готовлюсь сражаться либо с Киараном, либо с большой группой солдат. А не собираюсь на бал.
Эйтинне оглядывает меня с головы до ног и ухмыляется, как будто бы говоря «Айе, но ты выглядишь дерьмово».
– Когда мой брат увидит тебя, ты хочешь быть одета в эти грязные, вонючие одежды, испещренные дырками? – она морщит нос. – Подожди, не отвечай на это. Он все еще может быть достаточно безумным, чтобы посчитать это романтичным.
Я закатываю глаза, но начинаю снимать свою шерстяную рубашку и штаны. Укороченные брюки, что Эйтинне дала мне, сделаны из мягчайшей кожи, садятся на мне, будто были сшиты специально для меня. Они сочетаются с высокими, мягкими кожаными ботинками, которые она передает мне.
Пальто, вероятно, самое прекрасное из всех, что я когда-либо видела: потрясающая порча с фееподобным узором запутанных вихрей, с золотыми застежками, вшитых прямо в него. Оно застегивается на талии пуговицами из прекрасного, полированного золота. Это пальто сделано для королевских кровей – сделано для королевы.
Мешкаю, прежде чем надеть его.
– Деррик сделал его для тебя, верно?
– У него похоже было неверное убеждение, что надену его на коронацию, что никогда не случится. – Эйтинне легкомысленно передергивает плечами, но я вижу намек на беспокойство в этом. – Я, вероятно, надену его на свои собственные похороны, если мы не найдем Книгу.
– Эйтинне…
– Айлиэн, – говорит она со вздохом, – Это всего лишь пальто. Надевай эту чертову вещь.
Я делаю так, как она говорит, сохраняя тишину, когда она передает мне ножны с моим, созданным с помощью крови, мечом, уже находящимся внутри. Я кладу их на кровать рядом с моими брошенными штанами.
– Что если Киаран не станет слушать меня? У нас есть запасной план?
– Используй свои силы на нем. – Эйтинне прикрепляет еще один меч к талии. – Швырни его в дерево, как и меня тогда.
– Разве мы уже не выяснили, что Киаран находит подобные штучки привлекательными? Он подумает, что… – махаю рукой, неспособная подобрать деликатного слова к тому, что собиралась сказать. О, ради всего святого. Каким образом еще умудряюсь думать о правилах приличия сейчас?
– Что ты намекаешь ему, чтобы он сорвал с тебя одежду?
– Эйтинне!
Она лучезарно улыбается.
– Когда ты увидела меня на поляне, моя сила позвала твою, не так ли? – на мой кивок, она продолжает, – С Кадамахом будет тоже, самое. Сила Кайлих узнает свою собственную. – затем еще тише, – И это будет еще проще, потому что он твой любовник.
Неосознанно тянусь к шее, прижимаясь пальцами. Воспоминания того сна еще не исчезли. Тепло губ Киарана на моем горле. Давление его зуб, погружающихся в мою кожу. Шепот его слов у моей шеи.
«Если бы ты была жива, ты бы желала моей смерти».
– Ты отвлекаешь меня, Эйтинне. Достаточно уже о безумном представлении твоего брата, о романтике. – не могу думать о Киаране, не после этого сна. Не могу. – Расскажи мне о Книге. Твой доверенный сказал, где она?
Эйтинне выглядит задумчивой.
– Что-то в этом роде – она корчит гримасу. – Очевидно, ее нигде нет.
Я останавливаюсь, застегивая пальто.
– Прошу прощения?
– Как я уже сказала, ее нигде нет. Книга – теперь она ухмыляется, так что это должен быть хороший знак. – Где-то еще.
Да чтоб тебя. Собираюсь убить ее. Страсть фейри к загадкам – это то, чего никогда не пойму.
– Ты специально пытаешься разозлить меня?
– Ты знаешь, что когда становишься нетерпеливой, издаешь эти щелкающие звуки зубами, как раздраженная кошка? Это довольно очаровательно. – Моего взгляда было бы достаточно, чтобы содрать кожу с обычного человека, но Эйтинне могла быть кем угодно, но только не обычной. – Что я имела в виду так это то, что Книга не в этой реальности.
– Не в реальности фейри? – спрашиваю, подумав о том месте, где Лоннрах держал меня. Это не то место, куда бы захотелось попасть снова. Едва выбралась оттуда в первый раз.
– Нет. Согласно моему источнику (который очевидно, очень старый, сильно не трезвый блуждающий огонек, с наибольшими медовыми проблемами, чем у твоего пикси) Книга спрятана в другой реальности для ее собственной безопасности. Согласно нашим сказаниям, любой фейри, сумевший добраться до нее, обладал бы небывалыми возможностями. Он мог бы управлять временем.
Я замираю.
– Управлять… – Я сжимаю Эйтинне за запястье. – Такое возможно или нет?
– Я не знаю. Я…
– Что огонек говорит? – требую я.
Звучу полубезумно, но мне нужно знать. Неужели она не понимает? Если это правда, это все изменит. Мы могли бы обратить вспять ход событий, предотвратить уничтожение всей Шотландии и других мест. Смогли бы вернуть Эдинбург. И смогли бы вернуть всех назад. Моего отца. Маму Гэвина и Кэтрин. Мою маму.
– Айлиэн. – голос Эйтинне спокоен. – Знаю, о чем ты думаешь, и я не знаю этого наверняка. Единственное, что огонек смог сказать мне, что, если кто-то владеет Книгой, это делает его более могущественным, чем моя мать.
Считается, что первая Кайлих создала миры – оба, человеческий и фейский. Драматические пейзажи Шотландии возникли благодаря ее невероятной силе; некоторые утверждали, что она сформировала горы и реки, благословила шотландцев плодородными землями.
Эта сила передавалась поколениями в ее роду до последней Кайлих, которая отдала ее силу мне, человеку, которого презирала. И она сделала это, потому что умирала: ей необходимо было передать ее кому-то, а ее дети возненавидели ее.
Поэтому, так уж получилось, что я оказалась удобным сосудом, для удержания ее сил, которые медленно убивают меня. Отпускаю запястье Эйтинне.
– Расскажи мне все, что сказал огонек.
– Он сказал, что это было задолго до того, как первая Кайлих стала монархом фейри, Старое Королевство управлялось другой королевой. Она была сестрой Кайлих.
Я сажусь на ее постели, чтобы натянуть ботинки.
– Почему у меня такое чувство, что это хорошо не закончится?
Эйтинне выглядит будто ее это забавляет.
– Мой вид создает много шума по поводу, что мы лучше людей, но когда дело доходит до власти, у бессмертных нет иммунитета от жадности. Мы не похожи на лобстеров.
В этом есть смысл. В конце концов, я встречалась с множеством фейри, которые…
– Подожди, что?
– Лобстеры, – повторяет Эйтинне, просто на случай, если не расслышала ее, и я, на самом деле, надеялась, что ослышалась. – Я слышала, будто они с биологической точки зрения бессмертны, – объясняет она, – и не подвержены жадности. И они забавно выглядят, так что решила, что они мои любимчики.
– Во-первых, – говорю я, – Не думаю, что это правда. Во-вторых…
– Ну может это и не правда, но что ты думаешь о лобстерах в качестве домашних питомцев? – внезапно спрашивает Эйтинне, как будто долго и усердно раздумывала над этим. – Раньше у меня был сокол..
– Эйтинне. – я щипаю переносицу. Эти две тысячи лет, что она провела под землей, действительно повлияли на ее сосредоточенность. В одну минуту она собрана, в следующую – болтает о лобстерах и сводит меня с ума. – Ты снова отвлекаешь меня. Как ее звали?
– Сокола? А, ее звали..
– Сестру Кайлих. – да чтоб все взорвалось. – Солдаты наступают. Надвигается война. Наша возможная погибель. Рассказывай быстрее.
Эйтинне машет рукой, как будто бы это незначительная деталь.
– Тогда она звалась как-то по-другому, но она запомнилась, как Морриган.
Это имя не незначительная деталь. Это имя не заслуживает того, чтобы на него махнули рукой, как бы говоря, «оу, это просто, какой-то там».
То немногое, что знаю о Морриган, – только из легенд, но этого определенно достаточно, чтобы оставить ужаснейшее впечатление. Как и Кайлих, Морриган считалась божеством – могущественным созданием войны. Хотя Кайлих и способна на жестокость, существует множество историй, рассказывающих о ее небольших актах доброты.
У Морриган не было проявлений доброты. В сказаниях она известна смертями и разрушениями, которые вызывала.
Она была фейри, которая практически стерла человеческую расу с лица Земли.
Глава 13.
– Помнишь то плохое ощущение? – спрашиваю Эйтинне.
– То, которое у тебя было мгновение назад?
– Точно. Это чувство. Оно только что стало хуже, – протяжно вдыхаю. – Дай-ка, угадаю… И я это говорю исключительно потому, что это худшее, что приходит мне на ум, раз уж у меня привычка притягивать неприятности. Это же Морриган написала эту проклятую книгу?
– Боюсь, что так, – Эйтинне озабоченно смотрит на меня. – Тебя же сейчас не стошнит? Подать ведро?
– Просто расскажи мне о Морриган и Книге.
Она присаживается рядом со мной на кровать.
– Она начиналась, как история фейри. В ней рассказывалось, как мы появились, про наши великие семьи, география Старого Королевства. Когда Морриган стала монархом, она стала использовать ее, как свою книгу заклинаний, – она печально улыбнулась. – Знаешь, что Морриган была первой Благой Королевой? Она любила знания. Но чем больше она записывала, тем больше Книга становилась созданием, независимым от своего создателя.
Я тяжело сглатываю, мне не нравится, как это звучит.
– Что это значит?
– У нас есть поверье, – говорит Эйтинне, – что, если ты вложишь достаточно силы и значимости в объект, со временем, он может обрести свою собственную жизнь. Он может стать силой, способной использоваться для великих вещей… ужасных вещей, – ее сосредоточенный взгляд встречается с моим. – Ты видела, как это произошло с кристаллом. Как Сорча смогла спроектировать через него достаточно силы, чтобы завладеть моей. Если так делать много раз, объект становится наполненным силой.
Кристалл. Когда-то он был частью Старого Королевства, единственная реликвия, оставшаяся от него. Все считали, что он был потерян, на самом деле он был закопан под королевством пикси. Кристалл был настолько могущественным, что пикси были способны создавать маленькие миры, строя их по капризам Хозяев.
Тут же ощущаю шрам под рубашкой, кончики пальцев упираются в неровности кожи. Когда Лоннрах выяснил, где находится кристалл, он уничтожил королевство пикси и откопал его в надежде использовать силу кристалла, чтобы украсть мою. Вместо этого Сорча использовала его, чтобы превратить Киарана обратно в Неблагого короля.
В ночь своей смерти, я пыталась уничтожить кристалл. И потерпела неудачу.
– Кайлих использовала кристалл против Морриган? – спрашиваю я, пытаясь удержать свои эмоции вдали от голоса. Иногда мои воспоминания слишком сильные, чтобы вынести их. – Она свергла ее?
– Нет. – Эйтинне резко качает головой, – Морриган была слишком сильной, пока у нее была Книга. Она становилась более жестокой, с ненасытным желанием войны. Благие силы, которые у нее были, обернулись нечто темным, и она стала первой Неблагой. Одарила верных подданных теми же способностями. Они обернулись в Неблагих придворных.
– Знаю, ты считаешь, что моя мама была безжалостной, но она, по мнению многих, была справедливым монархом. При всех ее недостатках, она принесла процветание для обоих Дворов, когда пришла к власти. Королевство Морриган было сформировано во тьме. Ее власть была абсолютной, и с Книгой на ее стороне, никто не мог бросить ей вызов.
– Но Кайлих сделала это.
– У нее не было выбора, – объясняет Эйтинне. – В королевствах росли недовольства. Шел разговор о мятеже, и мои предки знали, что будут все убиты, если попытаются. Кайлих была единственной достаточно сильной, чтобы сразить Морриган.
Ее собственная сестра. Прямо как каждая другая Кайлих после нее, родственники убивают родственников. Точно так же Киаран и Эйтинне должны поступить.
– И она это сделала?
– Отсюда истории разняться. Неизвестно, то ли супруга Морриган предала ее, то ли Кайлих ее использовала, чтобы заманить Морриган в тюрьму между мирами, но Книга была спрятана где-то в том месте. Некоторые говорят, что Морриган нашла Книгу и все еще живет там. Другие – что исчезновение Морриган означает, будто Кайлих, должно быть, преуспела в убийстве, – Эйтинне приподнимает плечи, пожимая ими. – Огонек не был уверен. Он просто знал, что…
Эйтинне смотрит в сторону. Мне не нужно видеть выражение ее лица, чтобы понять, что глаза влажные.
– Эйтинне? Знал что?
– Прежде чем Книга исчезла, Морриган использовала ее, чтобы заставить Кайлих страдать, – равнодушно говорит Эйтинне. – Последнее, что она написала, было проклятием: «Каждая Кайлих рождает двух детей, наделенных силой, один с даром смерти, другой с даром жизни. Самый могущественный должен унаследовать трон, но только, когда убьет другого. Снова, снова и снова – вечно. А если они попытаются сбежать от судьбы, написанной для них в этой Книге, они разорвут миры на части».
Разгневанная Эйтинне стоит спиной ко мне, руки сжимаются в кулаки.
– В каждой версии этой истории последние строчки, что она написала, одинаковы, – Эйтинне смотрит на меня, ее челюсть сильно сжата: – «Поскольку это началось смертью, то и закончится должно смертью, пока не настанет день, когда дети Кайлих столкнутся с судьбой с истинной ложью на их губах, пожертвуют тем, что ценят больше всего: их сердцем».
Истинная ложь на их губах. Никакого обмана. Никаких манипуляций. И фейри не могут лгать.
– Значит, никогда, – говорю я. – Она могла с тем же успехом написать, что «ничто не сможет отменить это проклятие».
– Когда создаешь проклятие, нужно предоставить способ, чтобы сломать его, – грустно произносит Эйтинне. – Как ты уже догадалась, у нас, sìthichean, есть творческие пути обходить наши ограничения. Морриган была очень умной.
– Худшие фейри обычно такие и есть.
– Так что мы найдем ее, – Эйтинне хватает мой меч в ножнах и прижимает к моей ладони. Ее взгляд насыщенный, как плавленое серебро. Такой, как бывает у Киарана перед сражением. – Мы найдем эту проклятую Книгу и вернем твой мир назад таким, каким он был, и перепишем это проклятие.
Смотрю вниз на свой меч, боясь задавать следующий вопрос.
– А если нет?
Эйтинне вздрагивает.
– Если дело дойдет до выбора он или я, согласно проклятию, это буду я, – говорит она. Затем более тихо: – Но я провела две тысячи лет, заключенная в темницу и замученная. Я не готова умереть. Не тогда, когда чувствую, что едва пожила.
– Я не позволю этому случиться, – твердо говорю я. – Огонек рассказал, как найти ее?
Она мешкает.
– Тебе это не понравится.
Прежде чем я успеваю спросить, что она имеет в виду, через дверь влетает Деррик. Ему было сложно остановиться, кончики его крыльев сияют красным.
– Солдаты пересекли границу, и они приближаются слишком быстро, чтобы отослать Айлиэн, прежде чем они доберутся до сюда, – он смотрит на меня. – Сейчас самое время тебе развязать свою устрашающую силу и убить их всех.
Эйтинне уже закрепляет свой меч на бедре.
– Кадамах с ними?
Крылья Деррика гудят столь же интенсивно, как у стрекозы.
– Я не знаю. Я очень надеюсь, что нет.
Не пропускаю то, как Эйтинне бросает на меня беспокойный взгляд. Если Киаран там с солдатами, это значит, что война начнется здесь. Прямо сейчас. Может быть и элемент неожиданности, и мое присутствие там окажется достаточным, чтобы он отозвал их, но в мгновение, когда он увидит меня с Эйтинне – живую и готовую к бою – он решит, что я выбрала свою сторону.
– Тут уж ничем не поможешь, если он там, – произносит Эйтинне.
– Мы должны найти для Кэтрин, Гэвина и Дэниэла какое-нибудь безопасное место, – говорю.
Эйтинне скользит в свое пальто и с забавным выражением смотрит на меня.
– И куда же они пойдут? – спрашивает меня. – Если война начнется, нигде не будет безопасно во время Дикой Охоты, – когда я не отвечаю, она хватает меня за плечо. – Люди возьмут лошадей и поведут солдат подальше от остальных лагерей. Это их сражение точно так же, как наше.
«Этот мир не твое бремя. Оно принадлежит всем нам.»
Знаю. Знаю. Но если они ввяжутся в бой, то не выживут. Беспомощно смотрю на Деррика.
Его черты лица смягчаются.
– Я приведу их сюда обратно живыми. Ладно?
Вытягиваю руку и поглаживаю его крылья в благодарность.
– Будь осторожен.
– Если ты уйдешь, прежде чем я вернусь, ты тоже будь осторожна. – вздыхает, прежде чем добавить: – Не давай себя убить, лишь бы спасти его.
Гэвин встречает нас снаружи домика, я замечаю, что он несет оружие, словно тренировался для этого.
Бросает взгляд на мой меч и уголки его губ ползут вверх.
– Теперь этот вид приносит некоторые воспоминания. Хотя, признаю, скучаю по разорванным платьям. У брюк просто нет того самого оттенка безрассудного безумия.
Я закатываю глаза.
– Поверить не могу, что ты флиртуешь со мной прямо перед сражением. Что случилось с Задумчивым Гэвином?
– У Задумчивого Гэвина был город, который нужно защищать, – отвечает он. – Все, что у меня есть сейчас – моя собственная задница. Ох, и это виски, – он распахивает пальто и бутылка прямо там, во внутреннем кармане. Он на самом деле настроен сохранить этот единственный дерьмовый виски.
– Это нелепо, – говорю ему.
Эйтинне впрочем, засияла, когда увидела это.
– Слава Богу, – произносит она. – Сохрани капельку для меня. Всегда любила пропустить виски, после того как заканчиваю с убийствами.
Боже помоги мне. Или убей меня сейчас. Просто избавь от этого мучения.
Слышу быстрое цоканье копыт позади себя. Это Кэтрин и Дэниэл торопятся показаться из-за деревьев с тремя фейрийскими лошадьми, оседланными и готовыми выдвигаться.
– Держись меня, – говорит Дэниэл Гэвину, – не делай ничего чертовски глупого, ладно? Не как в прошлый раз.
– Ты же знаешь меня, старик, – отвечает Гэвин, забираясь на свою лошадь. Деррик усаживается на его плечо, крылья сложены, – чертовски глупое – это единственный мой план Б.
Дэниэл оглядывает меня, оценивая одним глазом.
– Хорошо, что ты вернулась, – все, что он произносит. Затем он взбирается на свою лошадь и Кэтрин делает то же самое. Мы все говорим наше «прощай», прежде чем фейрийские лошади срываются с места так быстро, что расплываются в глазах. Даже не слышала их, когда они исчезли в темноте леса.
Эйтинне и я ждём и прислушиваемся.
Через несколько минут я ощущаю солдат, двигающихся через лес. Посылаю робкий, поисковый импульс силы. Несколько солдат подались в направлении, куда отправились люди и Дэррик, но Киарана с ними нет. Слава Богу.
Хотя солдаты, должно быть, почувствовали меня, потому что их сила оттолкнула мою, предупреждая: «мы идем за тобой».
Краешком глаза вижу хмурую улыбку Эйтинне в ответ. «Мы готовы».
Глава 14
Пока солдаты приближаются, их сила отзывается жаром на моей коже. Сгусток энергии, от которой воздух становится жарким, тяжелым.
В отличие от фейри, с которыми я столкнулась в лесу, они не пытаются скрыть свое присутствие. Объявляют о нем с каждым шагом. Они кричат об этом. Это дерзкое вторжение фейри, которые понятия не имеют, чему противостоят. Не понимают, что они, вероятнее, будут первыми жертвами войны. Будут объявлением ее.
Моя сила разворачивается, тьма позади моего подсознания только и ждет, чтобы ее развязали. Ждет времени убивать.
"Подходите ближе".
Когда фейри достигают окраины лагеря, моя сила ревет. Требует. Она заперта внутри слишком маленькой костяной клетки. Когда они наконец-то выходят из-за деревьев, едва могу ее сдерживать.
"Жди … Жди …"
Эйтинне кладет руку на мое предплечье, словно чувствуя мою борьбу. Ее сила оборачивается вокруг моей, чтобы удержать на месте. В ее взгляде выдержка, терпение, которое я не ожидала увидеть перед сражением.
"Удерживай".
Фейри окружают нас, их глаза горят, как маяк во тьме. Моя сила ощущает двадцать сердцебиений. Двадцать вдохов и выдохов, дышащих в унисон.
Двадцать глупых фейри-суицидников, которые не доживут, чтобы увидеть утро.
Шагаю вперед, но захват Эйтинне становится сильнее.
– Подожди, – говорит мне тихим голосом. Затем громче, чтобы другие услышали: – Вы вторглись на мою территорию.
Неблагие впереди засмеялись. Низким грубым кряхтением, доносящимся из глубин горла.
– Мы знаем.
– Вижу, – голос Эйтинне звучит спокойно. Так спокойно. Практически будто ей их жаль. – Тогда вы, должно быть, осведомлены, что Кадамах решил отправить вас на смерть.
Они остаются неподвижными, безучастными. Возможно, еще не научились тому, каково это – чувствовать. Может быть, Киаран научил их тому, чему сам обучался в Неблагом Дворе: что эмоции – это слабость.
– Вы молоды, – говорит она пренебрежительно. – Только что созданные.
– К чему это? – спрашивает один из них.
– Это не ваша вина, что он отправил вас на смерть, – пожимает плечами она. – Он запросто может сделать еще больше солдат. Вы – расходный материал.
