Текст книги "Павшее Королевство (ЛП)"

Автор книги: Элизабет Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– Она пытается вывести тебя из себя. Сорча не очень хорошо реагирует на жалость.

– Что ты предлагаешь?

Он кладет палец под мой подбородок, призывая меня встретиться с его взглядом. Неосознанно вздрагиваю. Эти прекрасные лиловые радужки никогда уже не будут такими, какими были однажды. Никогда такими же ясными. Они – напоминание того, что Неблагой в нем постоянно там, едва сдерживаемый.

– Не позволяй ей увидеть твои слабости. Выясни, чего она хочет.

Я напрягаю челюсть и смотрю на Сорчу, обнаружив ее, наблюдающую за нами с беззастенчивым интересом.

– Как мягок ты стал, Кадамах. Разговариваешь со своей зверушкой, как будто бы с равной. Ей следовало бы свернуться у твоих ног, словно никчемному животному, каким она и является, – она окидывает меня взглядом. – Если только она не на ступеньку выше зверюшки. Что делает ее твоей шлюхой.

Рука Киарана сжимает мою в молчаливом послании: «Не удостаивай ее ответом».

Я сжимаю его руку и отпускаю ее, чтобы сделать шаг к ней. Сорча поднимает подбородок, как будто бы ожидая удара, которого не будет.

– Ты делаешь ошибку, определяя меня его собственностью, – говорю я мягко. – Похоже, ты не понимаешь, что он каждой частичкой мой, так же, как и я его.

Высокомерная улыбка слетает с лица Сорчи достаточно надолго, чтобы я увидела уязвимость в выражении ее лица. Что-то, что жаждет его.

Как будто бы осознав, что она практически показала мне, она сжимает челюсть.

– Есть какая-то причина, по которой ты находишься здесь, Охотница? Если, конечно, ты не пришла восторжествовать над моими страданиями. Позволь мне уверить тебя: я бы предпочла мучения здесь еще тысячу лет, чем слушать тебя еще хоть одно мгновение.

– Книга Воспоминаний, – говорю я напряженным голосом. – Расскажи мне, как найти ее, без твоих обычных циничных комментариев. Сейчас.

Сорча замирает, как будто бы удивленная вопросом. Если бы я не наблюдала за ее реакцией, могла бы и не заметить промелькнувшую эмоцию в ее глазах. Даже с этим она исчезла так быстро, что мне любопытно, не померещилось ли мне это.

Ее броня из самодовольного безразличия просто вернулась на место.

– Ааа, это, – говорит она, тем же будничным тоном, которым обычно говорят «Аа, это старье». – Я знаю, что она потерялась давным-давно, – ее медленная улыбка, без сомнения, предназначается для того, чтобы разозлить меня. – Но я убеждена, что могу помочь вам найти ее. За разумную цену, конечно же.

«Я оторву у тебя руки и ноги поочередно, но заставлю помочь мне».

Возможно, когда Кайлих восстанавливала мои кости и отдавала свои силы, маленькая частичка ее поселилась внутри меня. Или она сделала меня менее человечной и более похожей на фейри. Это единственное объяснение, которое у меня есть для того, что делаю следующим: я хватаю Сорчу за горло и сжимаю до тех пор, пока не понимаю, что она не может дышать.

Ощущаю, что позади меня Киаран подходит ближе.

– Кэм…

– Не надо, – резко говорю я, не отводя взгляда от Сорчи. – У нас не остается времени и вариантов, и я теряю терпение. Ты сказал выяснить, чего она хочет. Так что позволь мне это и сделать.

Моя очередь самодовольно улыбаться и использовать власть.

Моя очередь.

– Сделать что? – могу услышать неуверенность в его голосе.

В этот раз, когда моя сила покидает клетку и тьма овладевает мной, я позволяю ей поглотить меня. Я позволяю ей смыть мои эмоции, заботы, беспокойства. Позволяю ей так же забрать мое сострадание. Если сострадание – для людей, то жестокость – для фейри.

А я и то, и другое.

Мои глаза встречаются с глазами Сорчи.

– Ничего такого, чего бы она уже не делала со мной.

Глава 21.

Знаю, Сорча чувствует мою силу, сгущающуюся в воздухе, острую, как электричество. Она испускает опьяняющий запах железа и озона.

Она боится меня. Я вижу это в ее глазах; могу попробовать ее страх на вкус. Хорошо.

Когда прикасаюсь пальцами к ее виску, она сопротивляется, словно знает, что я собираюсь сделать. Ее горло дергается в конвульсиях в моем захвате, пробуждая нечто человеческое во мне. Нечто, что заставляет меня вспомнить грубые слова Деррика в лесу.

«У друга, которого я знал, был кое-кто, кто врывался в ее разум день за днем, месяцами. Если бы ты была ею, ты бы никогда не сделала этого ни с кем».

Я больше не могу быть той Айлиэн. Не могу остаться ею и при этом найти Книгу. Не могу позволить себе человечность, когда мой мир превращается в пыль, и так много жизней висит на волоске. Сострадание не поможет мне сейчас – Сорче плевать на жалость. Она использует ее против меня.

Часть меня все еще сомневается.

«Сделаешь это, и пути назад не будет. Ты станешь темным созданием, которое Деррик видел в лесу, и в этот раз у тебя не будет оправданий. Твои воспоминания вернулись. Сделаешь это – и будешь не лучше ее. Не лучше Лоннраха.»

Сорча бросает на меня взгляд, и я вижу, как сильно она меня ненавидит. Принимаю решение.

«Пусть будет так».

Прорываюсь в ее разум, как меч прорывается сквозь плоть. Она так удивлена, что совсем не сопротивляется. Ловлю первый проблеск цвета в ее мыслях, похожий на тот, что был у Деррика. Только ее воспоминания все покрасневшие, с черными острыми краями, тернистые ветви плюща покрывают их, создавая защитный завес.

Сорча приходит в себя от первоначального шока, и ее разум врезается в мой. Она выталкивает меня с такой силой, что под веками у меня пляшут звезды. Я сжимаю зубы. Ее сила нападает с зубами и когтями на меня.

«Тебе придется сначала убить меня,» – думает она. – «Тебе придется убить Кадамаха.»

Сила ее нападения огромна, но она не сравнится с моей. Прорываюсь сквозь нее, мельком вижу воспоминания за шипами. Могу видеть внешние края, картинки, которые мигают так быстро, что невозможно зацепиться за них.

Она начинает новую борьбу, сейчас более неистовую. Отчаянную.

«Не надо».

Мои пальцы напрягаются у ее горла.

«Сдавайся», – мысленно говорю ей. Этот внутренний голос такой же жестокий и холодный, как у любого фейри. Я звучу могущественно. Звучу, как Кайлих.

Снова протискиваюсь в ее разум, как раз тогда, когда мои ногти прорываются через ее кожу.

«Я сказала, сдавайся».

Сопротивление Сорчи становится меньше, ее защита ослабевает. Ничего не могу поделать с небольшой радостью из-за того, что она наконец-то беспомощна против меня. Наконец-то.

«Не надо», – мысленно говорю я себе, когда отвращение узлом сжимается у меня в животе. – «Не становись настолько похожей на Лоннраха, что забываешь, почему ты делаешь это».

Сосредотачиваюсь на задаче: найти информацию. Как и с Дерриком, мой человеческий мозг не может справиться с потоком картинок, что составляют промежуток жизни Сорчи. Здесь тысячи прожитых лет, событий и эмоций, которые нужно просмотреть. Каждое из них идеально сохранившееся, все, что когда-либо случилось. Как будто бы время отличается для нее, не имеет никакого значения.

Когда Лоннрах делал это, он сортировал воспоминания с осторожностью и четкостью, как будто бы продевал нить в иголку. Пробую его тактику вызывать воспоминания вперед, выманивая их из потока картинок, основываясь непосредственно на том, что хочу.

«Книга Воспоминаний. Покажи мне то, что она не хочет, чтобы я видела. Покажи мне. Покажи мне».

Сорча использует последнюю каплю силы, чтобы противостоять и отправить меня в другое направление, но я держусь стойко. Склоняю ее своей волей. Ее последние остатки твердости исчезают под напором моей команды, моей силы. Чувствую, как ее тело повисает на цепях, и ослабляю хватку на ее горле.

Ее разум открылся, и я вхожу в ее память.

Стою у дороги рядом с деревом, которое тянется к небу острыми голыми ветками. Только что наступили сумерки. Прекрасный свежий аромат весенних цветов благоухает в воздухе. Бусинки воды собрались на коре – признаки недавнего дождя. Запечатленный в дереве символ фейри я никогда не видела прежде. Когда тянусь вперед, чтобы прикоснуться к нему, мои пальцы проходят сквозь ствол.

Это, может, и выглядит настоящим, но это всего лишь воспоминание – настолько идеально сохранившееся, что могу видеть каждое углубление в коре.

Сорча стоит рядом со мной, и я шокирована ее появлением.

Что с ней такое?

Она выглядит болезненной, слишком худой. Под шелковым сиянием фейрийской кожи у нее покраснение от лихорадки на щеках. Пот блестит на лбу, а рука дрожит, когда она убирает волосы назад. Ее глаза наполнены глубинными эмоциями, которые никогда не видела у нее. Отчаяние?

Я вздрагиваю, когда неожиданно слышу голос Лоннраха за собой.

– Я не могу пойти с тобой.

Поворачиваюсь, ожидая увидеть тот же жестокий взгляд, который видела столько раз, пока он держал меня пленницей. Но, как и Сорча, он не похож на Лоннраха, которого я знаю. Он не хладнокровный фейри, который кусал меня каждый день только для того, чтобы прочитать мои воспоминания и узнать мои секреты.

В отличии от своей сестры, кожа Лоннраха поразительно красивая, блестящая в лунном свете. Его бледные волосы собраны позади шеи, солено-белые пряди сияют в ореоле вокруг венца на его голове.

Пока он рассматривал свою сестру, выражение лица Лоннраха оставалось строгим, но сочувствующим. Я поражаюсь тому, как открыт он, как читаем. Он часто пытался скрыть свои чувства от меня в зеркальной комнате, особенно, когда рыскал в моем разуме. Иногда, когда он поднимал воспоминания меня и моей мамы вместе, думаю, ему становилось жаль меня. Эти проблески настоящего его всегда омрачались тем, что он делал со мной и Эйтинне.

Но в этом воспоминании… его глаза не были теми же утомленными от сражений, которые когда-то смотрели на меня с презрением каждый день в перерывах между его пытками.

Разум Сорчи подсказывает мне почему: «Это произошло до того, как Лоннрах был пленен. До того, как оба Королевства пали. До того, как Киаран убил свою Охотницу и оставил свой трон».

– Bheil thu eagal? – вопрос Сорчи дразнящий. От внезапно резкого взгляда Лоннраха она улыбается. – Так значит, ты боишься. Это всего лишь Книга.

– Bi sàmhach, – фырчит Лоннрах. Он оглядывается, будто бы ожидает атаки. Услышав смех Сорчи, он рычит. – Я слышал, что Кайлих так по-настоящему и не убила Морриган. Тебе лучше надеяться, чтобы она не оказалась там запертой в ловушку.

– О, прекрати. Эти истории для детишек, – Сорча пренебрежительно машет рукой. – Даже если они и правдивы, Морриган была слабее. И пока она находится в неволе…

– Она все еще сильнее тебя, – прерывает Лоннрах. – Ты понятия не имеешь, во что ввязываешься.

– Если ты так беспокоишься, тогда пойдем со мной, – она снова использует поддразнивающий тон, но я слышу толику волнения за ее словами. Могу ощутить по ее мыслям, что она нуждается в Книге, не только чтобы просто завладеть ей ради силы.

Зачем тогда?

– Я обещал, что помогу тебе найти дверь. И я помог, – говорит он. – Если я отправлюсь с тобой, моя Королева…

– Казнит тебя за предательство, – ее губы изгибаются в отвращении. Значит, даже тогда она ненавидела Эйтинне. – Я знаю. Ты говорил.

Лоннрах на мгновение засмотрелся на дерево, как будто бы хотел помочь ей, даже рискуя жизнью.

– Может, тебе стоит позволить ему умереть, – произносит Лоннрах, его голос настолько низкий, что едва слышу его.

Сорча резко бросает бросает взгляд.

– Нет, – говорит она. – Он мой друг и супруг.

– Сорча…

– Mo chreach! – она вскидывает руки вверх. – Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Я не буду стоять в стороне и не позволю Эйтинне стать Кайлих, – Сорча выплевывает имя Эйтинне, словно проклятье. – Она казнит меня сразу же, как увидит.

Выражение Лоннраха становится холодным.

– Я попрошу за тебя.

– Это не имеет значение, и ты это знаешь, – Сорча трясет головой. Я слышу ее мысли: «Ты такой наивный, Лоннрах. Всегда таким был». – Мы на войне. Если Эйтинне займет трон, она будет убивать мой народ, пока остальные не преклонятся перед ней. Не могу позволить этому случиться.

– Однако, это ведь не основная причина, верно? – спрашивает он. – Думаешь, я не слышал слухов? Что я не могу сам увидеть, насколько ты истощена? – Сорча напрягается от этих слов, а ее брат горько смеется. – Ты можешь с тем же успехом признать правду: твой друг и супруг позволил своему Королевству загнивать, потому что влюбился в человека и теперь не убивает их.

– Tha sin gu leòr, – выплевывает она.

– Нет. Я не закончил, – он выдыхает, черты его лица смягчаются. – Для чего ты рискуешь своей жизнью, Сорча? Думаешь, что если разрушишь это проклятие, он выберет тебя вместо нее?

Его проклятие. О Боже, она искала способ спасти Киарана?

– То, что ты найдешь Книгу – не изменит ничего, – слова Лоннраха на удивление нежные. Он тянется и берет ее за предплечье, как будто чтобы заставить ее понять. – Он не станет любить тебя в ответ. Ты понимаешь это?

Сорча напрягается, но не вырывается.

– Он мой Король.

– Это не то, что я спрашивал.

Сорча надолго замолчала. Эмоции отражаются на ее лице: скорбь, неуверенность, и, наконец, тоска. Словно, она уже потеряла его. Я не осознавала, что ее чувства к Киарану настолько сильны.

– Я понимаю, – шепчет она. – Он стоит всего этого.

Лоннрах неверующе смотрит на нее – и, когда выражение ее лица подтверждает правдивость ее слов, он морщит лицо.

Затем в глубине сохранившихся мыслей ее воспоминания я слышу одну так четко: «Я бы не принесла клятву, если бы не имела в виду каждое ее слово».

Я чуть не выхожу из ее разума, удивленно чертыхаясь. Сорча так и не рассказала Лоннраху о клятве, принесенной Киарану, той, что связала их жизни. Киаран однажды сказал, что это клятва, которую фейри приносят своим супругам, но, возможно, такое соблюдается лишь в Неблагом Королевстве.

Я предполагала, что она произнесла ее по той же причине, что и Киаран, из чувства долга или по традиции. Но нет – она каждым кусочком своей души желала ее.

Сорча любила Киарана. Однажды она любила его так же, как люблю его я. Любовь излучается в ее памяти, чистая и незапятнанная.

Неудивительно, что она смотрит на меня с Киараном таким образом; ей больно видеть нас такими. Неудивительно, что Сорча предала Лоннраха тогда, во время сражения за кристалл.

Она выбрала Киарана вместо собственного брата. Потому что все еще любит его. Всегда предполагала, что, то, что она чувствует к нему, не настоящие чувства. Я ошибалась – возможно, это то, что тысячи лет безответной любви, трагических событий и войны сделали с любовью. Они уничтожили ее. Превратили ее в нечто темное, уродливое и испорченное.

– Ты же не серьезна? – говорит Лоннрах.

– Серьезна, – уверенно говорит она Лоннраху. – Но дело не только во мне. Если мы найдем Книгу, мы сможем воспользоваться ею, чтобы положить конец войне. Просто.

– А что потом? – голос Лоннраха ломается. – Думаешь, Эйтинне и Кадамах будут счастливо править плечом к плечу? Что Дворы смогут забыть тысячи лет убийств и жить в мире вместе?

– С чего-то же надо начать. Почему это не может начаться с нас? – выражение ее лица умоляющее. – Не бросай меня, Лоннрах. Сделай это со мной, и я прощу тебя за все, что было.

«Я прощу тебя за все, что было».

Что это значит? Взгляд Лоннраха поднимается к ветвям дерева, и на мгновение я думаю, что он скажет «да». Могу видеть, как черты его лица смягчаются, первый признак усталости от сражений, который я видела, когда находилась в зеркальной тюрьме, появляется, оставленный тысячами веками горькой войны между их королевствами.

Но затем Сорча шепчет:

– Помоги мне спасти их обоих.

– Нет, – Лоннрах отступает назад. – Ты не хочешь спасать их обоих, ты хочешь, чтобы я спас его. А я не буду помогать тебе сохранять его жизнь. Я не предам мою Королеву и мой Двор, особенно не ради… – он закрыл свой рот.

– Ради чего? – глаза Сорчи темнеют. – Мерзкой Неблагой? Прямо как наша мама.

Он пытался не показывать резкий вдох, но я заметила. Когда он снова говорит, это происходит сквозь стиснутые зубы.

– Это то, как все должно быть, Сорча. Мы не можем изменить этого.

– Ты не хочешь менять этого, – шипит она. – Я должна была понять это еще тогда, когда ты впервые повернулся спиной ко мне. Ты пожалеешь об этом.

– Сомневаюсь.

– Я заставлю тебя пожалеть.

– Сорча…

– Преданный рыцарь, – произносит она с насмешкой, – порабощенный своей любимой Королевой. Надеюсь, что освобожу ее от проклятия и спасу ее жизнь, только чтобы понаблюдать, как Кадамах в любом случае вырвет из нее сердце, – ее остроконечные зубы сверкнули в кошмарной улыбке, которую знаю очень хорошо. – И когда он это сделает, я буду просить его пощадить тебя. Так, чтобы ты знал всю свою оставшуюся вечность, что это твое ошибочное чувство долга убило ее.

– Если бы ты не была моей сестрой, – рычит Лоннрах, – Я бы убил тебя за это.

Сорча в оскале сверкает зубами.

– А если бы ты не был моим братом, я бы убила тебя после того, как ты показал мне, как найти дверь, – она шагает ближе. – Нет, задолго до этого. Мне следовало выследить тебя и убить, когда обрела свою свободу.

«Обрела свою свободу».

Что-то должно быть случилось в их прошлом. Что-то ужасное. Что-то непреодолимое. Она не была свободной?

Лоннрах вздрагивает так быстро, что я едва замечаю.

– Ты умрешь там, – ровно говорит он ей.

– Лучше умереть там, чем быть как ты, – Она достает свой меч, но держит его у бока. – Ты сопливый, безмозглый трусишка. В этот раз, я не забуду этого, – затем она разрезает кожу на ладони и ударяет рукой по стволу дерева.

Прежде чем я успеваю увидеть, что происходит далее, Сорча удивляет меня, дернувшись назад и ударив по моему разуму. Сила настолько мощная, что из меня вырывается крик, и я отшатываюсь назад, вылетая из разума Сорчи.

Когда открываю глаза, я стою на коленях на земляной дороге.

Глава 22

Прикасаюсь к влажности, стекающей из моего носа к губам. Кровь. Порицающий голос Эйтинне всплывает в моем сознании.

«Тебе нужно будет быть более осторожной, когда отправишься на поиски Книги. Пользуйся своей силой в исключительных случаях.»

– Кэм? Ты в порядке?

Киаран опускается на колени рядом со мной, и я вытираю рукавом под носом, прежде чем он успевает увидеть.

– Нормально, – говорю я, отмахиваясь, чтобы встать самостоятельно. Не хочу, чтобы Сорча видела, как он помогает мне подняться.

Она отправлялась на поиски Книги, чтобы спасти его.

– Nighean na galla, – фыркает она, сплевывая на землю. – Надеюсь, это больно. Никогда не забуду чувство твоего отвратительного маленького человеческого разума….

– Ох, тебе не нравится? – скрещиваю руки. – Ужасная штука, не правда ли? Иметь кого-то еще в своей голове, манипулирующего твоими мыслями.

Сорча оскаливается.

– Какие бы заимствованные силы ты не использовала, это не делает тебя фейри, маленькая девочка. Позволь мне освободиться от этих цепей, и я скормлю тебе твои внутренности, прежде чем убью тебя…

Мои силы обрывают ее, и ее предложение умирает в искаженном приступе удушения. У предупреждения Эйтинне не было и шанса выстоять против возрастающей волны темноты внутри меня, требующей освобождения. Требующей кровопролития и сражения.

Всего лишь немножечко боли.

Скручиваю пальцы, чтобы пресечь ей подачу воздуха. Мои силы скользят по моим венам, готовые убивать.

Всего лишь немножечко больше…

– Прекрати, – Киаран хватает меня за плечо

Стряхиваю его.

– Я никогда не забуду ее меча, – моя рука сжимается в кулак, и кровь стекает изо рта Сорчи. – Это ощущается также.

– Кэм, – Киаран разворачивает меня лицом к себе. Его руки по обеим сторонам моего лица, его голос нежный. – Посмотри на меня, – он говорит сквозь тьму, пробиваясь к чему-нибудь человеческому во мне.

– Она отправлялась на поиски Книги, Маккей. Она знает, где находится дверь, – я не могу изменить мощь в своем голосе – низкий, опасный тон, который совершенно не походит на мой; он едва похож на человеческий. – Я могу заставить ее помочь мне.

Я мола бы заставить ее сделать все, что угодно. Могла бы заставить ее танцевать до тех пор, пока ее ноги не закровоточили. Все, что бы я не захотела.

– Нет, если она умрет.

– Я знаю это, – мои губы изгибаются.

– Точно? Потому что ты убиваешь ее, – говорит он мне охрипшим голосом. – Я могу это почувствовать.

Шок проходит сквозь меня, внося достаточно ясности, чтобы заставить мои силы свернуться. Закрыть их в тесном пространстве моей груди и удерживать от того, чтобы они снова высвободились.

Сорча немедленно начинает хватать ртом воздух, грудь поднимается от прикладываемых усилий.

О, так чертовски больно – удерживать всю силу. Ощущения, будто умираю. Я умираю. Но Киаран изучает меня слишком близко, так что отсекаю боль. Игнорирую ее. После его согласия убить людей, чтобы помочь спасти меня, не могу рассказать ему, что каждый раз, когда использую свои силы, умираю быстрее. Не могу рисковать тем, что он может сделать.

Не позволяй ему увидеть.

– Извини, – говорю ему, мотая головой. – Я не могла… мне жаль.

– Тебе должно быть жаль, – Сорча задыхается позади нас. Ее голос едва громче шепота. – Если раньше и был шанс, что соглашусь помогать тебе, то я передумала. Лучше провешу здесь вечность.

Делаю угрожающий шаг в направлении ее, но Киаран останавливает меня. Он пристально смотрит на Сорчу напряженным, обдумывающим взглядом. Я знаю это выражение лица: он принимает решение. Взвешивает варианты. Киаран осторожен в подобных вещах.

Таким образом, понимаю: что бы он ни собирался предложить, это либо невероятно глупо, либо очень опасно, а вероятнее, и то, и другое.

– Маккей…

– Ты сказала, что сделаешь это за определенную цену, – он наконец-то говорит Сорче, избегая мой взгляд. – Назови ее.

– Нет, – кладу руку ему на грудь, чтобы оттолкнуть назад. – Не смей.

Но упрямая задница даже не смотрит на меня. Он говорит Сорче:

– Просто скажи мне, чего ты хочешь.

Губы Сорчи расплываются в медленной улыбке. Она проходит сквозь меня быстрее и больнее любого лезвия. И когда она смотрит на меня с тем высокомерным, издевательским намеком на клыки между губ, я знаю. Знаю, что она обдумывает.

То, что причинит мне наибольшую боль.

– Она точно знает, чего я хочу, – нараспев произносит Сорча этим ее радостным голоском. Тем, что преследует меня в кошмарах. – Правда?

Киаран. Она хочет Киарана.

– Отправляйся в ад, – мои пальцы сжимаются в кулаки.

Сорча смеется гортанным, соблазнительным звуком.

– Была там, выбралась оттуда, – говорит она. – И готовлюсь отправиться туда вновь, но для этого будет кругленькая цена.

Я побелела.

"И готова отправиться туда вновь".

Через дверь, с чем она столкнулась на той стороне?

Морриган. Выражение лица Сорчи говорит обо всем. Морриган все еще жива.

Сорча не ждет моего ответа.

– Тебе так же понадобится моя кровь, чтобы открыть Книгу. Ты даже можешь оставить ее себе, когда мы найдем ее. Но ты, Кадамах? Ты будешь моим – полностью и навечно. Она никогда не увидит тебя вновь. Это мои условия.

Я окидываю ее взглядом.

– Это отвратительная сделка даже для кого-то, как ты.

– Оу, но я была так тронута и вдохновлена твоими ранними словами, – ее мелодичный голос вернулся, издеваясь надо мной. – "Он мой каждой частичкой, так же, как и я его". Ты сказала, что я не понимаю этого. Теперь пойму, да? Кадамах больше не будет твоим: он будет моим.

Мой контроль висит на волоске, едва сдерживаемый. Покоящаяся рука Киарана на моем предплечье – единственное, что удерживает меня от сворачивания шеи Сорчи. Затем он скользит пальцами вниз по моей руке и прижимается ладонью к моей, в успокаивающем касании.

Он шепчет мне в ухо:

– Не позволяй ей видеть. Помнишь?

Пытаюсь. Так сильно пытаюсь спрятать все это. Та ужасная возрастающая беспомощность. Которую не испытывала с тех пор, как потеряла воспоминания, возвращается и вновь тянет меня вниз, вниз и вниз.

Зубы Сорчи мелькают в ухмылке.

– Что скажешь, Охотница? Спасение мира значит для тебя больше, чем твой драгоценный Киаран? Насколько отчаянно ты нуждаешься в моей помощи?

Она знает несколько вариантов, что у нас есть. И она издевается над нами из-за этого.

Когда Киаран смотрит на меня, я вижу, что он на самом деле обдумывает это. И мне становится тошно только от одной мысли о том, что ему предстоит пережить вечность рядом с ней. Я так близка к тому, чтобы позволить своим силам одержать верх, к тому, чтобы причинить ей боль, убить ее…

– Кэм, – голос Киарана, прорезывающий тьму.

Мое имя. Всего лишь мое имя. Как будто он просит меня понять, что он готов отдать себя, нет, свою душу, Сорче лишь бы спасти меня.

Это все что требуется, чтобы вновь обрести мой фокус. Не могу позволить ему сделать это. Нет. Киаран не какой-то чертов кусок собственности. Вы не можете заставить кого-то любить вас, владея их душой.

И Сорча делает это, потому что знает, что он владеет каждой частичкой и кусочком моего сердца.

Она делает это, потому что любит его так же сильно, как и ненавидит меня.

– Айе, что на счет этого, Кэм? – мои ногти впиваются в ладони, когда Сорча произносит мое имя. – Мы договорились?

– Нет, – отвечаю я сквозь сжатые зубы. – Нет, мы, черт побери, не договорились.

Но когда глаза Киарана встречаются с моими, я могу видеть, что он уже принял свое решение. Он взвесил варианты и наши альтернативы.

И он решил, что мы по-настоящему в отчаянном положении.

Когда он говорит, его голос низкий, и это убивает что-то внутри меня.

– Если я соглашусь, ты согласишься на мои условия. Никаких уловок. Ты дашь обещание не вредить Кэм.

– То же касается тебя. Если она попытается использовать Книгу, чтобы разрушить клятву, ты умрешь. Если она попытается наложить другую отметку поверх этой, ты умрешь. Если она когда-либо увидит тебя после того, как мы найдем Книгу, считай, что часть моей клятвы "не причинять ей боль" больше не будет иметь силы. Ты знаешь меня, Кадамах. Я выучила свой урок по поводу языка клятв.

Резко смотрю на нее. Что это значит?

Киаран кивает единожды.

– Книга для Кэм. И даже не думай о том, чтобы обойти убийство ее, поместив ее в постоянный сон. Никаких игр. Никаких извилистых условий, – он изучает ее суровым взглядом. – Я тоже выучил свой урок о языке клятв. От тебя.

Ее смех – еще один меч в моей груди.

– Поверь мне, я хочу, чтобы она прожила долгую, очень долгую жизнь. Полную осознания того, что она никогда не увидит тебя снова.

Вот и все. Хватаю Киарана за рубашку и тяну его прочь от Сорчи, прежде чем что-нибудь во мне сорвется.

– Мне нужно поговорить с тобой. Сейчас.

Киаран позволяет мне увести его достаточно далеко, чтобы я знала, что усиленный фейрийский слух Сорчи не сможет зацепить наших слов. Единственный звук между нами – ветерок, шуршащий в деревьях, которые растут вдоль дороги, отдаленное журчание ближайшего ручейка.

Когда мы останавливаемся, Киаран ничего не произносит; он просто смотрит на меня с этим молчаливым, стойким выражением лица.

Прячет свои чувства. Прячет все.

Когда-то это был единственный способ того, как он смотрел на меня. Когда мы охотились вместе, когда я наполовину жила тайной жизнью. Тогда я предполагала, что все фейри были без эмоциональными, что они не способны на чувства. После того, как он и Эйтинне спасли меня из тюрьмы Лоннраха, Киаран изменился, он больше не был замкнутым. Его страсть отражала мою собственную.

Но сейчас, когда его чувства наиболее сильны, Киаран прячет свои эмоции от меня. Когда он не хочет, чтобы я видела, как сильно ему больно.

Прекрати пытаться защитить меня, Маккей.

– Что ты делаешь? – шиплю я.

Его выражение не меняется, и от этого я злюсь. Хочу видеть эмоции у него. Страсть, сожаление, горе, вину – что-нибудь.

– Какие у меня альтернативы, Кэм? – спрашивает он. – Смерть Эйтинне? Твоя смерть? У Сорчи есть преимущество, и она знает это.

– Тогда мы выследим Лоннраха.

– Как много времени у нас есть, прежде чем ты умрешь? – глаза Киарана встречаются с моими.

Меня практически выбивает из равновесия этим вопросом.

– Не переводи все….

– Не проси меня передумать, – срывается он. – У нас нет времени на поиски Лоннраха, верно?

Отвожу взгляд и слегка качаю головой. Он вздыхает звук отчаяния и глубокой усталости, который понимаю очень хорошо. Задаюсь вопросом, думает ли он о нашем времени вместе в постели, когда это казалось так просто – забыть обо всем на свете. Желает ли он вновь вернуться туда и позволить нам снова утонуть друг в друге снова и снова.

Я тоже это желаю.

– Предложи ей что-нибудь еще, – шепчу я. – Что угодно, – прижимаю руку к его груди, поверх того места, где, как я знаю, отметка Сорчи спрятана под рубашкой. – Затем, когда мы найдем Книгу, ты больше не будешь связан с ней клятвой.

– Она не примет другого предложения. Не тогда, когда знает, что мы бы не просили ее об этом, если бы имели другой выбор.

– Ты не собственность, – говорю ему резко. – Только по тому, что на тебе ее метка – не значит, что она владеет тобой.

После этих слов выражение его лица смягчается, и он прикасается ко мне. Его пальцы пробегаются вдоль моих предплечий, следуя вниз пока не достигают кисти руки.

– Знаешь, по чему я больше всего скучал, Кэм?

Я трясу головой.

Не говори мне теперь. Не тогда, когда решаешь отдать свою жизнь ей.

Но он скользит своей рукой вверх, чтобы обхватить мою щеку и принуждает взглянуть на него.

– Мне никогда не приходилось носить твою отметку, чтобы знать, что я всегда буду принадлежать тебе.

Затем он целует меня, его губы мягкие напротив моих.

– Однажды ты расскажешь людям историю о короле фейри и человеческой девочке, – шепчет Киаран. – И как он наблюдал издалека, когда она проживала двадцать тысяч человеческих дней. И если она прислушивалась во время зимы, когда ветер был холодным, а ночи длинными, она могла услышать, как он шепчет, что он дорожит ею так сильно, что готов отдать ей весь мир.

Я зажмуриваю глаза, прежде чем слезы начинают стекать.

– Что, если она не хочет целого мира? – спрашиваю его. – Что, если она хочет только тебя?

– Я уже есть у тебя, это ничего не меняет, – еще поцелуй, а затем он отдаляется, и я ощущаю его отсутствие, словно боль. – Я не спрашиваю твоего разрешения. Говорю тебе отпустить меня.

Отпустить меня.

Он говорил мне это прежде, в Эдинбурге, на поле сражения. Тогда я была согласна сделать это. Но теперь?

Часть меня не хотела, чтобы он не менялся. Чтобы в нем оставалась та беззаботная жестокость, которая бы сказала Сорче забрать ее соглашение и сжечь его. Но тогда он не был бы моим Киараном.

Не произноси слов. Когда ты произнесешь слова, ты потеряешь его.

Не могу. Каждый инстинкт во мне кричит. Я могла бы использовать мои силы. Могла бы сделать ее послушной. Но каждый раз, когда я использую свои силы, я знаю, что у меня остается меньше времени. Меньше времени с ним.

– Кэм, – говорит он мягко. – Тебе придется отпустить меня.

– Я знаю это, – едва могу говорить. – Но я не могу стоять здесь и слушать в то время, когда ты продаешь ей свою душу.