Текст книги "Наследник Шимилора"
Автор книги: Елена Жаринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)
– Как?
– Я покажу вашей собаке след, – сказал кабарим.
Они действительно о чем-то пару минут совещались с Чаней. Кабарим водил пса вдоль дороги, пока тот, радостно залаяв, не сообщил нам:
– Я найду, найду! Очень отчетливый след! Это напоминает мне...
Не знаю, какую историю Чанг собирался рассказать на этот раз. Меня вот уже несколько минут преследовала смутная, совершенно сумасшедшая догадка, которую я боялась выговорить вслух.
– Прости, пожалуйста... С кем ты меня перепутал? – затаив дыхание, спросила я кабарима. – Кем был тот ваш друг?
Фарфоровые глаза пристально уставились на меня.
– Еще не пришло время об этом говорить, – важно сказал кабарим. Он слегка поклонился и вдруг начал таять, становясь невидимым. Некоторое время его морда висела в воздухе, словно улыбка чеширского кота, а потом исчезла и она. Но в кустах смородины еще долго слышался тихий шорох.
Смеркалось. Багряный закат расползался по небу. В этом фантастическом свете лес казался марсианскими джунглями, а мы, собравшиеся вокруг костра, – первопроходцами на далекой планете...
Судя по указаниям кабарима, до домика знахаря оставалось не больше четырех часов пути, да и Чане темнота не мешала вести нас по следу. Но все-таки мы решили сделать привал и остановились для ночлега на берегу лесного ручья, заросшего гигантским папоротником, но укладываться спать не спешили. Хотелось получить от этого вечера все – несколько часов покоя, уюта и дружеской беседы. Ведь кто знает, что готовил нам завтрашний день...
Чаня, как самая обыкновенная, неговорящая собака, долго грыз баранью кость, а потом заснул с ней в обнимку. Бар увел лошадей на водопой. Сенс Зилезан достал свою книжечку, подсел поближе к свету и быстро застрочил, иногда перечеркивая написанное. Нолколеда лежала прямо на земле, подложив мешок под голову и уставившись в темнеющее небо. Сэф заряжал пистолеты, ловко орудуя шомполом.
Мне было делать нечего, и на ум приходили грустные мысли. Например, почему в Лаверэле принято сжигать умерших на погребальном костре...
– Сенс, – окликнула я ученого, – Можно мне вас отвлечь? Вы наверняка знаете. Почему лаверэльцы хоронят не тела, а пепел?
– Вы никогда бы не спросили меня об этом, Джоан, будь вы знакомы с лаверэльской мифологией, – охотно отозвался сенс Зилезан. – Все очень просто. Лаверэльцы считают своими прародителями деревья. Точнее – Священный ясень. Миф рассказывает, что когда-то на земле было царство деревьев. Их корни так тесно сплелись под землей, что им стало нечем дышать. Новым семенам негде было взойти. И тогда самый старый ясень отдал свои семена-крылатки в ладони Ламерис, богини солнца. Из этих семян выросло первое племя людей.
Ламерис должна была рассказать людям об их происхождении и вернуть их в лоно леса-прародителя. Но случилось по-другому. Однажды богиня увидела сквозь кроны деревьев прекрасный весенний цветок и воспылала к нему страстью. Эта страсть могла испепелить нежное растение. Деревья пожалели цветок. Все ясени соединили свои кроны, создав из них непроницаемый для солнечных лучей шатер. Сколько богиня не палила жаром листья, под сенью леса сохранялся прохладный полумрак. И так продолжалось, пока не закончилась короткая жизнь цветка.
За это Ламерис так разгневалась на деревья, что не стала рассказывать людям, что их отец – великий ясень по имени Шан. Люди поселились на земле и, расчищая место для жизни, сожгли немало деревьев, не подозревая, что убивают своих прародителей. Но однажды на свет появился мальчик, который обладал чудесным даром. В шуме древесных крон, в треске и стоне стволов, падающих под ударами топора, он слышал человеческую речь. Так люди узнали о своем происхождении. Человек, умеющий слушать деревья, стал первым Смотрителем Священной рощи и предсказателем будущего. С тех пор человек, причинивший вред ясеню, судится, как убийца, а человека, сорвавшего с ясеневого дерева лист, судят, как вора.
– Ну, а погребение? – нетерпеливо спросила заинтересовавшаяся Нолколеда.
– На погребальном костре человеческая плоть соединяется с древесной. Пепел возвращается в землю. Если человек был хорошим, он вырастет снова ростком ясеня. Если нет – останется в подземной мгле. Праведников хоронят в Священной роще. Но в будущем человек снова может возродиться человеком – если ясени помирятся с богиней солнца.
Сенс Зилезан снова углубился в свои записи, да так и задремал – прислонившись спиной к дереву и с книжкой на коленях.
– Ты покараулишь, Сэф? Разбуди меня с восходом Матин, я тебя сменю, – сказала Нолколеда, сладко зевая и поворачиваясь на бок.
– Ну, как тебе эта легенда? – спросил меня Сэф-Игнат.
– Незамысловатая, – пожала плечами я.
– Здесь все такое. Эти лаверэльцы – просто дети по сравнению с нами, землянами...
– А мне кажется, они как раз взрослые. Они точно знают, что в жизни главное, а что – пустяк. Это мы – дети. Бескомпромиссные, жестокие, шумные дети, не знающие, куда девать энергию, которая плещет через край...
– Да ты философ, солнце мое! – рассмеялся Сэф. – Ну и что же получается: значит, это мы у лаверэльцев на воспитании, а не наоборот?
– А чему хорошему мы можем их научить? Если я правильно понимаю, все мы отправились сюда решать какие-то свои проблемы. Финансовые или какие-то еще...
– Правильно понимаешь, – посерьезнел Сэф.
– Это я тебя подвигаю к исповеди, – улыбнулась я.
– Исповедь? Ну что ж, пока наш Цербер спит...
– Это ты про Чаню?
– Это я про Леду.
Мы, как заговорщики, тихо захихикали.
– А исповедь у меня довольно скучная... Ты была в Анапе?
– Была. В очень раннем детстве – с мамой и папой... – я мечтательно прикрыла глаза. – Мы жили там «дикарями», ездили на Утриш жарить шашлыки, вечерами гуляли на Высоком берегу... Представляешь, я все помню!
– А ты была в Анапе зимой?
Я покачала головой.
– Зимой это мертвый город. В кафе и ресторанах тихо, только местные пьют водку и режутся в домино. Ты гуляешь по пустому пляжу и смотришь, как ветер гонит свинцовые волны... и так день за днем, день за днем... И ждешь лета, чтобы окунуться в праздную чужую жизнь... мечтаешь когда-нибудь уехать в большой город, который не умирает с наступлением зимы, но тебе вечно чего-то не хватает – может, денег, а может, решимости... Ты смотришь на старших приятелей, отрастивших пивное брюшко, и на их некрасивых жен и с ужасом думаешь, что тебя ожидает такая же участь. И знаешь, так тоскливо, что хочется в петлю лезть. Вместо этого мне предложили Лаверэль. Я получил тот нескончаемый праздник, о котором мечтал. В прошлой жизни, на Земле то есть, я был массовиком-затейником, или, как теперь принято говорить, аниматором. Устраивал для отдыхающих викторины, конкурсы красоты среди пенсионерок и так далее... Мне и не снились те возможности, которые я получил при дворе Энриэля. В общем, эти три года пролетели, как сон. Ты недавно в Лаверэле и еще не можешь понять, насколько здесь привыкаешь к мысли, что с тобой не может случиться ничего плохого.
– А потом случилась эта поездка, – понимающе кивнула я.
– Начиналось-то все хорошо. Весело. Приятная компания. Симпатичные девушки. Но я не думал, что это будет военный поход. Мы ведь уже на войне, понимаешь? Конечно, фраматы рассказывали мне про мускаров, предупреждали, что будет опасно. Но слышать одно, а ощутить на собственной шкуре – другое... Это как если бы ты смотрела фильм и вдруг обнаружила, что уже находишься на экране. Но знаешь, что самое странное? – Сэф вдруг пристально посмотрел мне в глаза. – Мне все больше и больше нравится это кино.
– Что ты имеешь в виду? – внезапно осипшим голосом спросила я.
Он молча наклонился ко мне и поцеловал. Меня так давно никто не целовал, что я испугалась, как девчонка. Мягкое тепло обожгло мои неподатливые губы, я рванулась прочь, но сильные руки меня удержали.
– Не пущу, – сказал Сэф и улыбнулся – самой обольстительной улыбкой, какую можно себе представить. Я смотрела на загорелую шею в распахнутом вороте белой рубашки и чувствовала, что теряю голову... Нет, я еще могла затормозить, превратить все в шутку... Но... Великий Шан! У меня так давно всего этого не было! Просто поцелуй, это нас ни к чему не обязывает... Кому от этого будет хуже? Просто поцелуй... И, зажмурив глаза, я гибким движением освободилась из объятий Сэфа – для того, чтобы самой обхватить руками его лохматую голову и жадно прижаться к полураскрытым губам.
– Arschloch! – послышался резкий возглас. Мы отскочили друг от друга, как подростки, пойманные внезапно вернувшимися домой родителями.
Нолколеда была в ярости – настолько, что практически не контролировала себя, иначе она ни за что бы не выругалась по-немецки. Я с ужасом смотрела на ее искаженное лицо, вздрагивающие ноздри, а особенно – на пистолет, зажатый у нее в руке.
– Ты чего, Леда? – проговорил опешивший Сэф.
– Ничего, – сквозь зубы процедила немка. – Со мной все в порядке. Это вы спятили. Устроили тут вечер воспоминаний! Дворцовая жизнь сделала вас идиотами. Я им, видите ли, цербер! Мы, значит, будем здесь лизаться, а эта дура Нолколеда за нас вкалывать. Конечно, она прачка, ей положено, а мы – голубая кровь... В гробу я видала таких недоделанных господ!
– Леда, что за бред?.. – попытался перебить ее Сэф.
– Не смей так со мной разговаривать! Я хочу, чтобы вы знали. Ты и... она, – немка презрительно кивнула в мою сторону. – Я собираюсь получить свои десять миллионов. Она, – еще один презрительный взгляд, – собирается загребать жар чужими руками, а ты ей потакаешь. Ты такой же самовлюбленный жеребец, как все мужчины. И если вы будете мне мешать, я вас пристрелю. И не пожалею об этом ни на секунду.
Голос Нолколеды звенел на грани опасной истерики. Точнее, уже за гранью. Она несла откровенную чушь, и я не понимала, откуда эта ненависть. А самый простой ответ почему-то не приходил мне в голову... Неизвестно, куда бы нас завела эта ссора, если бы не вмешался сенс.
– Грета, деточка, нельзя же так! – воскликнул он, кутаясь в свою синюю мантию и жмурясь спросонья на костер. Потом он обернулся к нам с Сэфом. – Друзья мои, поймите, мы все устали и встревожены неизвестностью. Нам угрожает враг, который, быть может, превосходит нас хитростью и силой. Но мы должны быть добры к друг другу. Здесь, в чужом мире, мы друг для друга – самые
близкие люди. Нам следует учиться быть терпимыми, а свой гнев оставить для более безопасных времен. Тем более, что к тому времени он может и поостыть... Ну же, дружочек, успокойтесь, – он погладил Нолколеду по плечу, – вы же такая красавица и умница, к чему вам сердиться?
Немка осторожно сняла руку сенса с плеча. После недавней ярости ее лицо казалось усталым и печальным. Не глядя в нашу сторону, она сказала:
– Ложитесь спать. Я разбужу вас на рассвете.
5. Жребий
Узкая тропа вела нас между двумя холмами. Их склоны дышали утренней росой, настоянной на ароматах трав и цветов. Алое солнце вставало прямо у нас перед глазами, заполняя собой весь горизонт.
В это солнечное утро на душе у меня было смутно и тревожно. Фраматы на связь не выходили, судьба принца Лесанта оставалась неизвестной. О вчерашней ссоре с Нолколедой не было сказано ни слова, однако за ничего не значащими фразами, которыми мы изредка обменивались, чувствовалось внутреннее напряжение, и кто знает, во что оно могло перерасти... А хуже всего было то, что мы не знали, какой беды ждать от царящей вокруг тишины.
Но временами тревога уступала место другому чувству. Я украдкой подносила ладонь к губам, которые помнили прикосновение Сэфа, словно этот короткий поцелуй все еще длился. Что это было? Наверное, просто ночь и огонь, а еще – близкая опасность сделали нас столь романтичными... Как странно: я же отправилась в другой мир, чтобы найти совсем другого человека... Теперь мне казалось, что я ловила тень, призрак, грезу, фантазию... Наконец я сообразила, что знахарь, чей домик мы ищем, вполне мог оказаться Денисом. Совпадало все, что я узнала о его судьбе еще в агентстве «Лаверэль». И что с того? Это запоздалое открытие оставило меня совершенно равнодушной.
Чанг между тем деловито обнюхивал траву и камни, время от времени восклицая:
– Нам сюда!
Кабарим не преувеличивал: без собачьего носа найти дорогу среди бесчисленных зеленых холмов и рощ было бы непросто.
Птицы с любопытством следили за отрядом. Некоторые, самые смелые провожали нас, с криком и щебетом кружась у плеча. Такое яркое оперение я видела только в зоопарке, рассматривая обитателей тропиков. И животный мир в Лаверэле не стеснялся примерять самые невероятные краски – над нами кружили бирюзовые, оранжевые, алые, сиреневые птицы. Одни были изящны, как произведения искусства, другие – вульгарно пестры, как дешевые безделушки... Между прочим, среди птиц не было зеленых, как будто запрет распространялся и на них.
Тропа сделала резкий поворот; мы услышали испуганное ржание, и три лошади разных мастей метнулись вверх по склону холма.
– Это, наверное, из тех, что были в отряде, – задумчиво сказал Сэф. Он следил за лошадями, приставив ладонь козырьком ко лбу.
– Неплохой был бы подарок вам, монгарс, а? – подмигнул ему Бар. Бедняга Сэф по-прежнему кочевал с одного коня на другого, поскольку спина Карамэля не спешила заживать.
– Точно! Они даже седел не потеряли. Только очень напуганы. Вряд ли удастся их подманить.
– Монгарс, позвольте мне поговорить с ними, – вызвался Чанг.
Сэф пожал плечами, нерешительно взглянув на меня.
– Все еще не привыкну, что с транспортным средством можно договориться – пусть даже через переводчика. Ну, давай, толмач, действуй.
Чаня осторожно начал подниматься на холм. При виде собаки лошади нервно забили копытами, но, видимо, нес уже начал свою речь. Бродяги успокоились и явно прислушивались. Не прошло и десяти минут, как Чаня повернулся к нам и гордо заявил:
– Дело сделано! Они согласны присоединиться к нам. Правда, я взял на себя смелость пообещать им от вашего имени, что с ними будут обращаться достойным образом. Это ведь никакие-нибудь крестьянские клячи. Между тем лошади спустились с холма. Это, несомненно, были очень дорогие, королевские кони: темно-красный жеребец с черными тигровыми полосами и две изящные кобылы, черная с желтым узором и серо-голубая, расчерченная тончайшей красной паутинкой.
– На этой ехал сам принц, – сообщил нам Чанг.
– Спроси же ее, что случилось с принцем! – потребовала Нолколеда. Однако ответ кобылы нас не утешил. Она не помнила, при каких обстоятельствах лишилась седока, и считала, что все погибли. Похоже, особым интеллектом она не обладала...
Сэф вскочил на тигрового жеребца, и мы продолжили путь. Не прошло и часа, как пес начал жаловаться на запах, который перебивал ему след, указанный кабаримом. А еще через два часа мы увидели источник этого запаха. Вдали над холмами, там, где розовая полоса восхода переливалась в голубое небо, клубился черный дым.
– Что-то горит, – сказал Сэф. Нолколеда нахмурилась.
– Что здесь может гореть, кроме...
– Вот-вот. Кроме домика знахаря.
Одолеваемые самыми мрачными предчувствиями, мы
погнали коней вскачь. Я заметила, что мои спутники держат оружие наготове. Я тоже, помучившись с тугими завязками, достала из мешка свой пистолетик. Игрушка игрушкой, а некоторую уверенность он мне придавал...
Домик знахаря стоял в низине, окруженный липовой рощей, – идиллическая картина, теперь, увы, существовавшая только в воображении. Черный остов печи возносился к небу, как траурная стела. От стен же и внутреннего убранства остались одни угли. Полностью сгорела и хозяйственная пристройка неподалеку. На ближайших деревьях листва превратилась в черные рваные лоскутки. И вокруг не было ни души...
Спешившись, мы бродили по пожарищу. Я поддевала угли носком сапога, иногда узнавая в них обломки домашней утвари. Если принц и добрался до домика знахаря, от его пребывания не осталось никаких следов.
– Здесь нам делать больше нечего, – мрачно сказал Сэф. – А куда теперь – ума не приложу.
Нолколеда молчала. Даже сенс Зилезан не находил слов ободрения. И вдруг...
– Жанна!
Я отчетливо услышала голос, зовущий меня по имени. В панике я начала озираться по сторонам. Зов повторился:
– Жанна! Это ты?
Из рощи, прихрамывая, вышел человек в простой белой рубашке навыпуск. Его лицо и одежда были перепачканы сажей, но я с первого взгляда узнала эту смущенную улыбку.
– Денис, – прошептала я. А потом выдавила из себя несусветную чушь: – Далеко же тебя занесло от Бухареста!
– Кто это? – шепнул мне на ухо Сэф. – Вы что, знакомы?
– Это – агент, – заявила я. Но дальнейшие объяснения пришлось отложить на потом, потому что вслед за Денисом из рощи вышел невысокий юноша, одетый в бирюзовый камзол, который был ему велик как минимум на два размера. Белокурые локоны обрамляли совсем еще детское лицо.
– Ваше высочество, – сенс Зилезан, сорвав с головы берет, склонился перед юношей в церемонном поклоне. – Друзья мои, перед вами – наследный принц Шимилора Лесант второй.
Привал мы сделали прямо на дороге, неподалеку от пожарища. Всем хотелось выслушать рассказ Дениса – включая Бара и принца, поэтому рассказчику пришлось о многом говорить намеками.
– Меня зовут Фериан Филтас. Я знахарь из Шимилора, – начал Денис, – живу здесь уже три месяца. Маландрины едут ко мне со всех Диких земель. Я им и повитуха, и лекарь, и коновал. Народ здесь, конечно, разный. Но попадаются очень интересные люди, когда-нибудь потом я расскажу о них. Дней пятнадцать назад... В общем, мне поручили встретить посольство за мостом, проводить в Обриен и поспособствовать тому, чтобы их хорошо там принимали. Потом я должен был непременно вернуться обратно.
Его высочество сопровождал Ноксель Арроган, про которого... я некоторым образом был наслышан. Подъезжая к мосту, мы догнали телегу, запряженную парой лошадей. На мешках с мукой сидели четверо крестьян. Клячи тащились еле-еле, но обогнать телегу на мосту было невозможно. И мы медленно ехали сзади, отпуская разные шуточки по поводу «благородных скакунов черепашьих кровей». Честно говоря, здешние края притупляют чувство опасности. Никто из нас не заподозрил неладное. Даже тогда, когда за мостом крестьяне вдруг распрягли лошадей и повалили телегу на бок, мы только злились, обзывая их тупоголовой бестолочью. А потом начался этот кошмар. Выстрелы раздались сразу с обоих концов моста. А мы застряли посередине: прорваться на тот берег нам не давала эта проклятая телега. И мы приняли бой.
– Кто-нибудь кроме вас выжил? – тихо спросила я.
Денис махнул рукой.
– Боюсь, что нет. Да что тут говорить? Они расстреливали нас, как мишени в тире. Их ружья били с двух сантонов. А королевские гвардейцы сыпали порох дрожащими руками. Ведь для большинства из них этот бой был первым. Он же стал и последним. Так оно частенько бывает...
– Сколько мускаров вы убили? – вмешался вдруг Бар. Я покосилась на своего не в меру разговорчивого слугу, но Денис сразу же ответил:
– Троих. По крайней мере, пока я был на мосту. Арриган был ранен в самом начале боя. Я врач, я сразу увидел, что рана его безнадежна... Он велел мне спасать принца: ведь мускары, по нашему предположению, охотились именно за ним. Они с принцем поменялись одеждой, и мы прыгнули в реку, притворившись убитыми. Нам это удалось: в реке действительно плавало много тел. Мы спустились вниз по течению, а потом тайными тропами пробрались сюда. Я надеялся, что даже если мускары и заподозрят, что кто-то из отряда уцелел, зеленые одежды Арригана обманут их. Они будут уверены, что принц мертв. Мы пару дней отсидимся в моем домике, а потом я провожу принца до границы. Но парой дней не обошлось: оказалось, я был ранен в ногу и в плечо. Мускарская пуля пробила мне заклепку на куртке.
В этом месте Денис многозначительно обвел нас взглядом, так что мы поняли: речь идет о передатчике. Передатчик вышел из строя, вот почему фраматы не смогли выйти с Денисом на связь.
– На тот момент защитником его высочеству я был никаким, – продолжал Денис. – Нам пришлось задержаться. Его высочество вел себя очень мужественно. О таком короле Шимилор может только мечтать.
При этих словах принц Лесант густо покраснел. Денис между тем продолжал:
– К счастью, у меня оставались кое-какие запасы, и мы не голодали. Я уже начал вставать и расхаживать больную ногу. Мы планировали тронуться в путь через пару дней. А то, что произошло... Я не знаю, как это объяснить. Ночью мы проснулись от криков, свиста и улюлюканья и поняли, что дом горит. Мы выбежали во двор. Вокруг дома носились всадники с факелами, осыпая изощренными проклятьями Шимилор и лично короля Энриэля. Поджигатели достали солому из конюшни, обложив ею стены дома.
– Это были мускары? – скорее утверждающе, чем вопросительно произнес Сэф.
– Нет. Это были маландрины. И я понятия не имею, что толкнуло их на такой поступок. Мне казалось, они хорошо ко мне относятся. Я помогал им, причем частенько безвозмездно, и никогда не вмешивался в их междоусобицы. Но какая-то причина быть должна: местные жители вовсе не такие дикари и разбойники, какими их считают в королевстве.
– А почему ты решил, что это маландрины? – спросила я.
Денис улыбнулся.
– Когда ты с ними познакомишься, то поймешь, что их ни с кем нельзя перепутать. Их язык слишком своеобразен... В общем, мы успели вытащить кой-какую одежду и мешочек со снадобьями...
– Понятно, – прервала его Нолколеда. – Ну что ж, первую часть поручения мы выполнили: принц Лесант найден.
– А чье поручение вы выполняли? – неожиданно спросил принц.
Мы переглянулись. Действительно, как объяснить молодому принцу, кто мы такие, с какой стати беремся вмешиваться в его судьбу и почему он должен нам доверять? Я уверена, все тут же вспомнили главное условие контракта с фраматами: ни один лаверэлец не должен узнать о нашей миссии. А юноша ждал ответа, переводя с одного на другого взгляд строгих серо-голубых глаз.
– Видите ли, ваше высочество, – начала я, соображая на ходу, – то, что я вам сейчас скажу, – это страшная тайна. Никто не должен ее узнать...
Нолколеда вскочила. Наверное, она решила, что я собираюсь сказать принцу правду о фраматах. И в самом деле, какой же непроходимой идиоткой она меня считает! Опасаясь, что она может попросту пристрелить меня, чтобы я «не помешала ей заработать десять миллионов», я быстренько продолжила свою мысль:
– В Шимилоре существует старинный Орден Защитников Трона. Мы действуем только тогда, когда кому-то из королевского дома угрожает опасность. Но все мы дали обет действовать втайне и потому именем великого Шана умоляем вас сохранить нашу тайну.
Принц смотрел на нас, широко раскрыв глаза.
– Фериан, и вы тоже принадлежите к Ордену? Вы все, господа? Благодарю вас за бескорыстное служение королевской семье. Уверяю вас, вы вполне могли бы открыться моему батюшке, который вознаградил бы ваше мужество и благородство. Но я свято уважаю ваш обет и клянусь великим Шаном, что сохраню вашу тайну! Позвольте пожать вам руки, господа!
Он обошел всех нас, включая Бара, и с такой пылкостью сжимал наши руки в своих тонких мальчишечьих ладонях, что всем нам стало неловко. Особенно мне: ведь мне пришлось его обмануть...
– Кхм-кхм, – послышалось вдруг. – Все-таки люди – неблагодарные существа. Орден – это хорошо. Но неужели никто не скажет его высочеству, что без меня вы не добрались бы сюда?
– Говорящая собака! Вот здорово! – воскликнул принц, и глаза его зажглись детским восторгом.
Разумеется, Чанг получил множество заверений, что при случае поощрение станет более материальным.
– Ну что ж, – заявила Нолколеда, – теперь мы должны отвезти принца в Вэллайд. Надеюсь, нам не придется долго ждать парома.
– Ты что, собираешься возвращаться по той же дороге?! – воскликнул Сэф.
– Конечно, – пожала плечами немка. – А по какой еще?
– Да ты рехнулась! – взорвался Сэф. – Нас там наверняка уже ждут!
– Кто тебя ждет?! Этот, как его, Фериан сказал, что мускары не знают, что принц жив.
– Надеюсь, что это так, – вмешался Денис.
У принца тоже оказалось свое мнение:
– Господа, я ехал с посольством в Обриен и должен завершить свое дело. Раньше этого я не вернусь домой!
Нолколеда готова была спорить и с принцем, Сэф тоже не уступал, а я просто не знала, кто из них прав. Снова назревала ссора. И опять сенс Зилезан сумел ее предотвратить:
– Друзья мои! Так дальше продолжаться не может. Пока мы с вами путешествовали по дорогам Шимилора, мы все вопросы могли решать сообща. Но теперь, как ни страшно это звучит, мы оказались на войне. И это значит, что в отряде должен быть один командир, которому все остальные безоговорочно бы подчинялись.
– И кого вы предлагаете, сенс? – Нолколеда вызывающе посмотрела на ученого.
– Я предлагаю бросить жребий. Это будет вполне в традициях Лаверэля. Конечно, если его высочество не будет возражать. Ведь по этикету старшим является он, – сенс Зилезан поклонился принцу.
– О нет, господа, – ответил принц Лесант. – Я понимаю, что у меня недостаточно опыта, чтобы руководить взрослыми людьми, тем более, членами такого могущественного Ордена. Я надеюсь, по воле Шана жребий падет на более достойного.
– Ну, и как это технически будет происходить? – поинтересовался Сэф.
Сенс с готовностью начал объяснять:
– Сейчас мы возьмем шесть листочков бумаги...
– Почему шесть? – тут же вмешалась Нолколеда. – Ну, понятно, Бар – слуга и участвовать не будет. А Жанна? Что, если жребий падет на нее? Она же не может быть командиром! Представляю, куда она нас заведет. Или этот, Фериан. Мы его почти не знаем. Да вы еще собаке позвольте участвовать!
– Между прочим, гарсин, я руководил вами все утро, и вы не жаловались, – обиделся Чанг. А я вступилась за Бара.
– А почему Бар не будет участвовать? В дороге мы все равны!
– Бросьте, хозяйка, гарсин права, – сказал Бар, поднимаясь с земли и отряхивая сухие листья со штанин. – Я лучше буду жеребьевщиком. Вам же понадобится жеребьевщик, сенс, а?
– Что ж, прекрасно, – сенс Зилезан аккуратно вырвал несколько листков из своей книжечки и передал их Бару. – Друг мой, сверните пять пустых бумажек, а на одной поставьте крестик. Вот вам карандаш. Когда все будет готово, сложите их в ваш берет, и начнем.
Бар удалился, явно гордый порученным ответственным заданием. Принц тоже ушел проведать свою лошадь, которая встретила хозяина радостным ржанием.
Пока мы ждали, Денис тихонько сказал:
– Извини, что я тогда не позвонил. Я ведь ничего не знал, когда встречался с тобой. А потом фраматы поставили меня перед фактом. Объяснили, что никакой румынской киностудии не существует. Либо мне стирают память, и я возвращаюсь к обычной жизни, либо... отправляюсь в Лаверэль. Они сказали, что здесь, возможно, моя рука полностью восстановится. Я должен был рискнуть.
Я пожала плечами и довольно холодно заметила:
– Ты не обязан мне ничего объяснять.
Денис посмотрел на меня удивленно, как будто я его обидела. Интересно, он что, действительно переживал из– за того, что не мог позвонить? Или, еще чего не хватало, решил, что я переживаю? У мужчин обычно на это хватает самомнения. После расставания мужчина считает, что это именно он тебя бросил, даже если все было наоборот. А спустя много лет продолжает верить, что ты по-прежнему по нему сохнешь. Убеждать его, что ты счастлива с другим, совершенно бесполезно!
– Можно начинать, господа, – прервал мои размышления Бар. – Кто первый? Ваше высочество, может, вы? – позвал он принца.
– Тяните, тяните, – отозвался принц Лесант, задумчиво гулявший по пепелищу. – Я буду последним.
– Тогда я.
Нолколеда решительно вышла вперед и хотела взять жребий из берета с двумя красными перышками, который Бар держал в руках.
– Э, нет, гарсин, – Бар отвел берет в сторону. – Это делает жеребьевщик. Так, сенс?
– Так, так, – подтвердил ученый.
Бар, зажмурившись, сунул руку в берет и протянул Леде скомканную бумажку. Она развернула ее. Бросила на землю. Сказала презрительно:
– Давайте дальше!
Следующим жребий тянул Сэф. Ему тоже досталась пустышка. Сэф с деланным равнодушием, насвистывая, отошел в сторону, бросив:
– Вот и чудно. Сдалось мне это командирство!
Потом к Бару подошел Денис. Мой слуга протянул ему
жребий. Денис спокойно развернул его, на лице его мелькнуло удивление, и он показал нам обрывок бумаги с жирно нарисованным крестом.
– Выбор сделан! – объявил Бар, поклонился новому командиру и пошел готовить лошадей к дороге.
– Очень глупо, – фыркнула Нолколеда. Сэф же подошел к Денису и протянул ему руку:
– Поздравляю. Рад служить под твоим началом. И каков будет первый приказ? Куда мы движемся?
– Я думаю... – начал Денис.
И в этот момент браслет на моей руке задрожал, я и ощутила уже знакомое тепло. Я растерянно смотрела на него, не зная, что предпринять. Потом заметила, что Сэф схватился за свою серьгу, Нолколеда – за кулон на груди, а сенс Зилезан крутит запонку на манжете.
Фраматы вышли на связь со всеми нами одновременно. Со мной, как обычно, говорила Алена:
– Агент сто три, вызывает База.
Потом Алена сменила официальный тон:
– Рада тебя слышать, Жанна. Мы наблюдали за вами последние пару часов. А ты молодец!
– В каком смысле? – удивилась я.
– В смысле того, как ловко ты объяснила молодому принцу, кто вы такие. И заметь, никто, кроме тебя, не догадался этого сделать.
Я почувствовала, что краснею от удовольствия. Как глупо, словно пятнадцатилетний принц!
– А теперь слушай меня очень внимательно, – продолжала Алена. – Твои спутники тоже об этом узнают. Своему командиру вам придется это пересказать: у него нет передатчика, а сейчас некогда отправлять его на Базу.
– Кстати, вы одобряете наш выбор? – спросила я.
– Это выбор не ваш, а жребия, – равнодушно ответила Алена. – Возложенные на вас функции вы должны выполнять, исходя из своих, земных представлений. В этом и есть смысл вашего присутствия в Лаверэле. Не перебивай меня, у нас мало времени. Вернуться сейчас в Вэллайд вы не можете. Мускары действительно охотятся за принцем, и нам еще предстоит выяснить, почему. Этим занимаются другие агенты. А ваша задача – уберечь принца от опасности. Мускары прочесывают пограничные территории. Поэтому вам придется идти на северо-запад, к побережью. А оттуда – переправиться в Норрант. Вам нужно добраться до места, которое называется Миллальф, – оно есть на карте. Там вас встретит еще один агент, он поможет вам вернуться в Шимилор.
– Но это же путь через весь материк, – запинаясь, прошептала я. – Неужели нет другого пути?
– Нет, – отрезала Алена. – И хочу напомнить тебе: в контракте вы обязались выполнять любые наши указания.
С этими словами она отключилась.
Мои спутники были также потрясены известиями с Базы. Идти через все Дикие земли, морем добираться в Норрант... Сколько же времени это займет? И как убедить принца действовать по этому плану? Ведь он не подчиняется Базе...
