Текст книги "Наследник Шимилора"
Автор книги: Елена Жаринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
– Угу... угу... – кивал шеф. Алена склонялась над ним; серебряные украшения мелодично позванивали на ее смуглой груди.
– А моряков нет? – вдруг спросил шеф. – Таких, знаете, настоящих морских волков, влюбленных в океан...
Я пожала плечами.
– Нет. Да ведь их никто и не заказывал.
– Ну, пригодились бы... У нас, милая Жанна, никто не бывает лишним. Такие вот дела. Так что вы на моряков обратите внимание. А! Чудесный вариант.
Шеф ловко выдернул из бумажной кипы одну анкету.
– Жанночка, вы, значит, там распорядитесь, чтоб Ирина обзвонила всех кандидатов, дала им координаты работодателей. И рекламщикам пусть позвонит. А вот по этой анкетке я попрошу лично вас... Пусть человек объявится как можно скорее. Лучше, если прямо сегодня.
Я мельком пробежала глазами данные: Денис Зайцев, двадцать восемь лет, рекомендованная роль – врач, возможно – военный врач. Или – народный целитель. Куда это могло понадобиться?
– Хорошо, Афанасий Германович. Я пойду? Там Арсений уже зубами от голода клацает.
Наследник Шимилора
– Ступайте, ступайте, – шеф царственно взмахнул рукой. Алена передвинулась к нему поближе, невозмутимо уставившись на меня зелеными глазами. Почувствовав привычное смущение, я поспешила оставить их одних.
Кафе «Веселый осьминог» мне нравилось. Днем здесь почти не было посетителей, царил сине-зеленый полумрак, имитирующий глубины подводного мира, поблескивали фольгой муляжи рыб, прикрепленные к потолку невидимыми нитями. На одной из стен был нарисован осьминог, держащий одним щупальцем рюмку, другим вилку с соленым огурцом, а остальными отплясывающий веселый танец. А у стойки находился большой аквариум с одной– единственной печальной большеглазой рыбой.
– Ну-с, на что мы сегодня разорим Афоню? – Арсений с задумчивым видом изучал меню. – Давай лосося, Жан, ну что ты скромничаешь?
– Я не скромничаю, просто не люблю красную рыбу. Грибной жюльен, пожалуйста, – сказала я официантке. Арсений налил нам минералки, и мы откинулись на спинки стульев в ожидании заказа.
– Я сегодня в таком забавном месте побывал, – мой подчиненный улыбнулся. – Короче, утром Афоня дает мне адрес и конверт: мол, живо дуй туда, вези почту. Я дую. Местечко это за Обводным, старая промышленная зона – выбитые стекла, огромные ангары. Лунный пейзаж! Я уже подумал, что шеф что-то напутал. Смотрю – нет, мне сюда. Какой-то цех работает. Охраны никакой, я сразу в администрацию. Ну и краем глаза глянул, что у них там за производство: какие-то кулончики, браслетики, гребешки. Может, золотые, может, позолоченные. Но не новые, а как бы специально сделанные под старину. Вот, думаю, у Афони и знакомства! Не иначе, подпольный цех фальшивок.
– Может, бижутерия, – возразила я. – Для кино.
– Не знаю, – с сомнением протянул Арсений.
Похоже, ему больше нравилась мысль, что он побывал
в каком-то «криминальном» месте. Что касается меня, то я бы предпочла, чтобы агентство «Лаверэль» было незапятнанным в глазах закона. После убийства отчима я не видела ничего романтического в детективных историях.
Домой я возвращалась как обычно, около восьми. Летел мокрый снег. Перебежав дорогу от маршрутки, я повыше подняла воротник вытертой, с надставленными рукавами шубы – предмета моей гордости в восьмом классе. Теперь днем в ней было просто стыдно выйти. В офисе я ее снимала у самых дверей. Наверное, годы нищеты действительно сделали меня жадной: я не спешила менять гардероб, хотя зарплата позволяла одеться вполне прилично. Меня обуяла жажда накопительства. Я уже сосчитала, сколько мне надо откладывать в месяц, чтобы через пять лет купить квартиру. Пусть не такую шикарную, в какой мы жили с Гурским, но в хорошем новом доме. Оказалось, было это вполне реально, хотя, конечно, подразумевало определенные ограничения. Но я старалась каждый раз отложить побольше, чтобы приблизить счастливый миг.
Однако сегодня вопрос верхней одежды встал ребром. Выйдя из метро, я почувствовала, как кто-то взял меня за локоть. Бородатый алкаш, по-свойски подмигнув, спросил: «Давно бомжуешь?» Это происшествие заставило меня всерьез задуматься: не зашла ли я слишком далеко в своем скопидомстве. Садясь в маршрутку, я приняла твердое решение на выходных отправиться за обновкой.
Уже открывая дверь в квартиру, я подумала, что понятия не имею, где сейчас лучше покупать зимние вещи. Надо срочно звонить Алле, пока я не расплескала свою решимость.
Чаня встретил меня восторженным лаем и лобзаниями. С трудом пресекая его бурную нежность, я нашла на мобильнике номер подруги.
Мои расспросы про магазины застали Аллу врасплох. Да, ей было известно, что у меня новая работа, но... неужели я так хорошо устроилась? Доложи немедленно все подробности!
– Я через полчасика к тебе заскочу.
«Полчасика» растянулись на полтора часа. Зато, когда
Алла наконец явилась, мать уже освободила кухню от своего присутствия, и я спокойно накрыла сервировочный столик, не выслушивая знакомое до оскомины: «Жанка, не смей брать эти чашки! Это память об отце, а ты их все перебила. Хозяйничаешь тут...»
Я прикатила столик в свою комнату. Алла осторожно почесала Чаню за ухом. На этот раз ее ногти отливали густо-фиолетовым с блестками-стразами.
– Ну, подруга, выкладывай, – она затянулась тонкой сигаретой. – Неужто за тем дурацким объявлением скрывалось Эльдорадо?
От слова «эльдорадо» я поморщилась: так называлась сеть ларьков Гурского, и это навевало неприятные воспоминания.
– Агентство называется «Лаверэль». Красивое слово.
Алла положила в чай сахар.
– Почему ты не покупаешь заменитель? Сахар – белая смерть. Во всяком случае, для фигуры. Хотя тебе нечего бояться: как ты умудряешься в нашем преклонном возрасте оставаться такой доской? Ну-ну, продолжай. И чем они занимаются?
– Кастингом. Подбором актеров для рекламы, клипов, на эпизоды в сериалы, в массовку. У агентства связи с маленькими киностудиями у нас и за рубежом. А у нас – банк данных потенциальных актеров-любителей. Допустим, кто-то снимает рекламный ролик из старинной жизни – например, бал во дворце. Значит, нужны придворные кавалеры и дамы, слуги, которые разносят сласти и напитки, музыканты... Наше агентство подберет людей, идеально подходящих на эти роли.
– А чего тут подбирать? – фыркнула Алла. – Вон, даже если на тебя кринолин напялить и парик пудреный – тоже сойдешь. Там же говорить не надо.
– Не скажи. У нас претенденты проходят многочисленные тесты. Какие – я сама не все знаю, потому что работаю только с результатами, а тестирование проводит Алена, наш старший менеджер. У нее, кажется, роман с шефом, ну да это к делу не относится. Претендентов тестируют и психологически, и, я слышала, как-то генетически. Если у человека, допустим, в роду были военные, то и он в роли военного будет смотреться убедительней других.
– Чушь какая-то. И что, такая деятельность пользуется спросом?
– Претендентов очень много. Даже не представляла себе, сколько людей жаждет увидеть себя на экране. И запросов много. Как мне кажется, всем этим рекламщикам и клипмейкерам не важно, как именно мы находим для них подходящий типаж. Им важен результат, а он их обычно устраивает. Иногда к нам даже из большого кино обращаются.
– Понятно. Это нечто кадрового агентства. И сколько же они тебе платят, если не секрет?
Я назвала сумму. Алла закашлялась и поставила чашку, махая руками.
– Шутишь?! Слушай, здесь что-то нечисто. Они только этим занимаются?
Вопрос Аллы не то чтобы застал меня врасплох, да и сегодняшний рассказ Арсения тоже не был первым зерном сомнения. Чутье подсказывало, что в агентстве «Лаверэль» все не так просто. Засекреченные тесты – особенно тот, который проходила я сама... Вчера – или позавчера? – я задержалась на работе и когда уже выходила из здания на улицу, едва не столкнулась с шефом. Он был не один, а с каким-то человеком, которого я не разглядела в темноте. Зато я отчетливо услышала слова: «Откуда я знаю, что думает по этому поводу его величество? Его величество приобрел для своей оранжереи новый цветок из Небулосы. Знаете, сколько это стоило? Пятьдесят доранов». «Ничего себе!» – присвистнул шеф. А потом огляделся и вполголоса добавил: «А вы все-таки узнайте. Это наша с вами работа». Я незаметно проскользнула мимо них и пошла к метро. Наверное, я случайно подслушала часть какой-то шутки, непонятной непосвященным. Но неведомое «его величество» и загадочный «цветок из Небулосы» никак не хотели уходить из памяти... Словно сквозь сон я услышала голос Аллы:
– Слушай, а может, мне к вам обратиться? Я с удовольствием сыграла бы какую-нибудь графиню де Монсоро – пусть даже в рекламе. Представляешь, я – вся в золоте, в атласе, кружева, декольте и мушка на левой щеке...
– У меня тоже была такая мысль. Это же шанс – вдруг ты окажешься так хорош в рекламе сосисок, что потом тебя пригласят уже на серьезные роли? Но есть один момент – тесты. Ведь проверяют не твою возможность перевоплотиться, а выявляют твою сущность – кто ты на самом деле: воин, королева или прачка? Знаешь, когда я в детстве смотрела фильмы про старинную жизнь, то иногда думала: вот бы мне родиться в те времена! Там такая любовь, такая романтика... Но кроме графинь и королев, были свинарки, прачки и крестьянки... Кроме золота и шелков – грязь, вонь и лохмотья... И кастовые границы. Это сейчас фермер может стать президентом – хотя бы теоретически...
Алла зевнула.
– Впрочем, я за тебя рада. Ты немножко стала на человека похожа. Стрижку приличную наконец сделала. И вообще похорошела – может, какой интерес появился? Шеф, говоришь, еще не старый? Ах да, у шефа уже кто-то есть...
Я почувствовала, что краснею. Нет, не из-за шефа, разумеется: Афанасий Германович действительно был мужчина хоть куда, однако, я не сторонница служебных романов. Но «интерес» действительно появился – не далее как сегодня вечером.
Около пяти я сидела у себя в кабинете за компьютером, внося изменения в базу данных. Вдруг раздался деликатный стук, а затем в комнату вошел молодой человек – высокий и темноволосый. Он был в белом, крупной вязки, свитере, а куртку держал под мышкой.
– Как бы мне встретиться с Афанасием Германовичем? Он меня ждет.
Я объяснила, а потом услышала из-за приоткрытой двери, как Ирина спрашивает:
– Как вас представить?
– Зайцев Денис, – ответил посетитель.
Я продолжала щелкать по клавишам, но никак не могла сосредоточиться. Иногда мое влечение к мужчине начиналось с пустяка, с малозначительной детали – форма рук, манера закуривать. Но этот пустяк сводил меня с ума, если я, конечно, позволяла себе безумство... У моего бывшего мужа была привычка при разговоре класть на стол растопыренные ладони, и этот жест меня завораживал. Белый свитер незнакомца тоже запустил во мне некую программу. Я вдруг отчетливо представила, какая тишина наступит кругом, если прижаться щекой к пушистой шерсти. От этой мысли закружилась голова, и неимоверным усилием мне удалось заставить себя вернуться к работе. Через пару часов наваждение, безусловно, развеялось бы – но обладатель окаянного белого свитера после разговора с шефом снова зашел ко мне.
«Что ему нужно? – думала я, делая вид, что не замечаю его. – Выход с другой стороны. Это тот самый Зайцев, которому я звонила. Может, шеф послал его ко мне?»
– Девушка, можно вас на минутку отвлечь? – голос незнакомца был не высоким и не низким – а таким, что впечатление от белого свитера усилилось.
Я с трудом подняла на него глаза.
– Меня зовут Денис, – сказал он.
– Жанна, – пролепетала я.
– Жанна, у вас уже есть планы на завтрашний день?
– Нет... По-моему, нет... – услышала я свой голос как бы со стороны.
– Я ищу компаньона для прогулки по городу, – Денис смущенно улыбнулся. – Завтра суббота, самый хороший день недели. Холодно, конечно, но синоптики днем обещают солнце. А я верю добрым предсказаниям. Ну что, пойдете?
Неожиданно для самой себя я просто ответила:
– Да.
– Тогда созвонимся часов в одиннадцать. Запишите мой номер.
– Ваш мне известен. Я лучше дам вам свой, – сказала я, непослушной рукой записывая на листок номер своего мобильника.
– В одиннадцать я позвоню, – Денис кивнул, убирая бумажку в задний карман джинсов. – До завтра!
Он ушел, а я осталась, растерянная и злая на себя. Как можно быть такой беспросветной дурой?! Этот нахал ни на секунду не сомневался, что я соглашусь! С чего бы это? Почему он вообще обратил на меня внимание? Конечно, за время работы в агентстве «Лаверэль» в моей внешности произошли изменения. Чего там говорить, красавицей не была, таких обычно называют – «интересная». Но вот доступной не выглядела никогда!
Сначала я решила, что завтра, если он позвонит, откажусь от встречи и попрошу меня больше не беспокоить. Потом мне вдруг пришло в голову: объявление, по которому я сюда устроилась, было не менее нелепым, чем это неожиданное приглашение. И, тем не менее, я оказалась в выигрыше. Может, и здесь мне повезет?
Дело в том, что я вообще давно решила, что эта сторона жизни для меня не существует. Те мужчины, с которыми я могла познакомиться вследствие своего убогого существования, были мне неинтересны. А другие пролетали мимо на белоснежных «мерседесах», одной рукой обнимая тупоголовую блондинку, а другой, разговаривая по мобильнику с элегантной женой. Они обдавали меня грязью, не замечая в толпе плохо одетую дурнушку. Я не комплексовала из-за своего одиночества, после недолгой совместной жизни с Сотейко, убедившись в мудрости слов: лучше одной, чем с кем попало. И я уже очень давно рисовала себе в жизни совсем другие цели... Хотя этот Денис скорее всего просто не позвонит, а я тут трачу время на размышления на пустом месте...
Но так просто избавиться от пагубного воздействия белого свитера мне не удалось, и после Аллиных намеков я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Я быстро перевела разговор на плодотворную тему магазинов и дубленок и получила от Аллы подробнейшую консультацию.
Провожать подругу до машины я отправилась с собакой. Возвращаясь, у лифта мы столкнулись с соседом с четвертого этажа.
– Какой он у вас поджарый, – одобрительно сказал тот. – Наверняка у него в роду были охотничьи собаки.
– Его отец – чистокровная русская гончая, – соврала я. – Внеплановая вязка.
– А-а, – глубокомысленно протянул сосед. – Оно и видно, что благородных кровей.
И никаких претензий! Хотя мой «элитный» пес в последнее время лаял не меньше, а больше: он стал чаще оставаться один. Видно, до соседа дошли слухи о переменах в моей жизни.
Матери по-прежнему не было. У себя в комнате я прижалась к Чане, уткнувшись лицом в его жесткую шерсть. Пес задумчиво положил мне лапу на плечо, как бы говоря: «Ничего, хозяйка, прорвемся. Утро вечера мудренее».
3. Исчезновение
Синоптики как всегда обманули. Солнце безвозвратно скрылось сразу после полудня, и с небес полетел мокрый снег. Мы встретились на канале Грибоедова и пошли по Невскому в сторону Дворцовой.
Ночь я провела очень плохо – мне опять приснился мой навязчивый сон, только по бесконечной лестнице рядом со мной поднимался мой новый знакомый – Денис, одетый в какую-то ярко-красную хламиду. А потом повторилась прежняя история: я тщетно кричала, отец останавливал на мне непонимающий взгляд, и ветер сбрасывал меня с моста. Но в последний момент Денис успевал перехватить мою руку. Я видела перед собой его лицо, искаженное от напряжения и понимала, что ему меня не удержать...
На этом сон оборвался. Я подняла голову с подушки: на часах – полседьмого. Больше я заснуть не смогла, думая о предстоящем свидании.
Бежать за дубленкой и явиться на свидание в обновке? Но магазины открываются не раньше одиннадцати, тем более, что синтепоновая куртка и ботинки больше подходят для пешей прогулки. Назначенный срок приближался, и я металась по комнате, постоянно нащупывая мобильник в кармане халата. Я то вытряхивала из шкафа всю одежду, то снова в раздражении заталкивала ее обратно. Когда стрелки на циферблате образовали острый угол, меня охватила дрожь. На мои мысленные заклинания и просьбы бестолковая трубка молчала, сонно мигая подсветкой.
Денис позвонил полдвенадцатого и предложил встретиться через два часа на мосту у метро «Канал Грибоедова». Я приехала первой, ничего кардинально не изменив в макияже. Когда на мосту появился Денис – в длинном пальто, с непокрытой головой – он меня не узнал, и пришлось помахать ему рукой.
Мы шли по проспекту, а в лицо нам дул холодный ветер с Невы. Зачем было соглашаться на эту дурацкую прогулку, тем более, что Денис почти все время молчал? Сначала я пыталась вести светскую беседу, а потом обиженно умолкла и трусила вслед за ним, тоскливо поглядывая по сторонам, куда бы незаметно свернуть. В витринах горели новогодние елки, украшенные гирляндами, мелькали красные колпаки Санта-Клаусов. Я представила, как исчезаю в декабрьской метели, и видела высокую, одинокую фигуру Дениса, застывшую посреди Невского. И глупая жалость заставляла меня идти дальше.
– Ты не замерзла? – спросил вдруг Денис. – Может, зайдем куда-нибудь?
– Хорошо бы, – пробормотала я.
Мы свернули на Большую Морскую и заплутали среди заснеженных улиц и мостов, перекинутых через заледенелые каналы. Наконец Денис остановился перед ступеньками, ведущими в какой-то подвальчик.
– Это мое любимое место.
Странное название: «Трубка мира». Мы зашли, заказали по чашке кофе.
– Очень мило, – сказала я, оглядываясь.
Денис посмотрел на меня недоверчиво, и я поспешила добавить:
– Нет, мне, правда, нравится, хотя несколько... непривычно.
Дизайнер решил воссоздать в кафе колорит индейского вигвама: трубки, покрытые орнаментом, украшения из перьев, маленькая жаровня в центре зала, на которой готовили какое-то мясное блюдо. Из колонок доносилась странная тягучая музыка. Хорошо еще, что официантки не изображали индейских скво...
Денис снял пальто, под которым оказался клетчатый пиджак поверх черного бадлона. Какое счастье, что не белый свитер – есть шанс выпутаться из этой ситуации без потерь! Но он потер озябшие покрасневшие руки, и надежды мои разлетелись вдребезги. Господи, как мне захотелось согреть в своих руках эти красивые, длинные, как у пианиста, пальцы! «Один, два, три, четыре», – начала я считать. Где-то на седьмом десятке мне удалось вызвать в себе раздражение.
– Может, объяснишь, зачем я тебе понадобилась?
Денис виновато улыбнулся.
– Никудышный я собеседник, да?
– Зато я, наверное, идеальная спутница, – проворчала я, тая от этой улыбки. – Тащусь за тобой, как собака. И не посягаю на твою сосредоточенность.
– Да нет никакой сосредоточенности. Просто скоро мне придется уехать, и я хотел попрощаться с городом. А мне некого было позвать с собой.
– А если бы я не согласилась? – язвительно поинтересовалась я. – Позвал бы Ирину? Нашу секретаршу?
– Нет-нет, – сразу ответил Денис с трогательным испугом. Потом его взгляд снова стал виноватым. – Я мог бы сказать, что увидел тебя и что-то такое почувствовал... Ты ждешь именно этого... Любая женщина...
– Да откуда ты знаешь, чего я жду?! – гневно перебила я. – Терпеть не могу, когда мужчины начинают строить из себя знатоков женской психологии.
– Ничего подобного! – буркнул он и надулся.
– Ладно, – примирительно кивнула я, – расскажи лучше, куда ты собрался уезжать.
Денис помолчал немного, погрел руки о чашку.
– Видишь ли, твой шеф предложил мне работу. Оказывается, я подхожу на роль врача в каком-то румынском сериале. И через неделю я улетаю в Румынию.
– Ах да, – вспомнила я анкету. – Хотя странно, обычно всеми заявками от киностудий занимаюсь я, а ничего подобного в памяти не всплывает. Так что имей в виду, это, похоже, неофициальная сделка. А что, ты так хочешь сниматься в кино?
– Потому что я на самом деле врач, – медленно начал Денис. – Терапевт. Я мечтал стать хирургом, но у меня не вышло. А в сериале я буду играть именно хирурга. Понятно?
– Нет, – честно призналась я.
Он родился в семье потомственных медиков. Дед – светило военной хирургии, академик. Родители Дениса тоже были врачами: отец – хирург, а мать – педиатр. Еще в советские времена оба они уехали в Судан – работать во французской миссии. После развала Союза французы предложили им работу. За последние семь лет Денис ни разу не виделся с родителями.
Дед-академик и бабушка-домохозяйка обожали единственного внука. У него было все, о чем в детстве и юности может мечтать мальчишка: самый лучший футбольный мяч, велосипед, магнитофон. На совершеннолетие Денис, студент Первого медицинского, получил в подарок мотоцикл. Бабушка с дедушкой не сомневались, что их внук тоже станет врачом, талантливым хирургом, продолжателем династии.
Но юношу угнетала роль внука академика. Люди поступают в медицинский институт годами, а для него экзамены оказались пустой формальностью! За него все уже заранее решили – быть может, еще до его появления на свет. И никто не спросил, хочет ли он стать врачом, причем хирургом?
Эти метания привели к тому, что Денис совершил свой первый самостоятельный поступок: бросил институт и во время весеннего призыва отправился в военкомат. Случилось это первого апреля.
– Понимаешь, они мне не поверили, – рассказывал Денис. – Они решили, что я шучу. У них не укладывалось в голове, что студент не хочет воспользоваться своей отсрочкой. Но затем все пошло, как по маслу – учебка, служба... А потом нас отправили в горячую точку. Ты слышала про новогодний штурм в девяносто четвертом году?
Я покачала головой. Тогда мне было не до политики: в девяносто четвертом погиб Гурский.
– Не важно, – Денис махнул рукой. – В общем, из нашего полка осталось в живых около половины. Я был ранен – легко, в руку, – и вернулся домой. В общем, счастливо отделался. Но я был... Мне трудно объяснить свое тогдашнее состояние…
Денис беспомощно посмотрел на меня. Я тоже оглядела его, пытаясь представить на войне домашнего, избалованного мальчика, любящего пушистые свитера.
– Я понимаю, – сказала я, глядя ему в глаза. Денис отвел взгляд в сторону и продолжил:
– Дома получили известие, что я пропал без вести. У бабушки случился инфаркт, она умерла. Я чувствовал себя кругом виноватым. После того, что я там видел... Даже не мог оправдать себя тем, что исполнял долг перед родиной! С моей стороны уйти в армию было ужасной глупостью, которой воспользовалось государство. В общем, я бросился деду в ноги, умоляя восстановить меня в институте. Теперь я мечтал, что стану хорошим хирургом, – хотя бы ради памяти бабушки, которая этого так хотела. Но оказалось, моя глупость имела еще одно непоправимое последствие. После ранения и неправильного лечения два пальца потеряли чувствительность. А для хирурга это все! Понимаешь, все!
Денис с силой хлопнул ладонью по столу.
– Это не заметно, – неуверенно пробормотала я.
Он посмотрел на меня, видимо, мысленно проговаривая ругательство.
– Да. Чашку я держать могу. И ложку. Я не инвалид. Вот только скальпель – не могу.
Он сжал руку в кулак и с ненавистью посмотрел на нее. Потом монотонно продолжил рассказывать, сколько денег он отдал массажистам, мануальным терапевтам и знахарям. Недосягаемая профессия стала навязчивой идеей. Денис прочитал массу литературы по хирургии, присутствовал на многих операциях.
– ... Я предугадывал каждое движение скальпеля, мысленно мог провести любую сложнейшую операцию... И все это при том, что сам я оперировать не смогу никогда. Терапевт из меня не получился: не люблю больных и свою работу тоже. Я хочу быть хирургом. Когда я увидел рекламу «Лаверэля», то решил, что хотя бы в кино исполню свою мечту. И вот в четверг я улетаю. Ты сможешь прийти меня проводить?
От неожиданности я поперхнулась кофе.
– Знаешь, я никогда не был за границей, – признался Денис, – и мне немного страшно. Гораздо спокойнее улетать, когда кто-то машет тебе рукой. Когда кто-то остается... Тогда сразу начинаешь верить, что ты еще вернешься. Так ты придешь?
Тысячи мыслей, отчаянных и злых, пронеслись в моей голове. Конечно, меня используют, я же его совсем не знаю! Этот парень, чувствуя, что нравится мне, просто латает мной прорехи своего необъятного одиночества! Но он и вправду одинок. Он старается говорить непринужденно, а глаза умоляют о помощи. Нет, эти темные глаза просто смеются надо мной. Все мужчины эгоисты, а врачи еще и циники. Но с другой стороны... Разве мне трудно приехать в аэропорт?
– Я тебя провожу, – кивнула я, залпом допивая кофе.
Мы дошли до метро, молчаливо отдаваясь каждый своим мыслям. Спустившись по эскалатору, разошлись по разным платформам; я ехала в Купчино, Денис – на «Пионерскую». На прощание мы договорились созвониться в среду, накануне его отлета.
– Слушай, – вдруг спросила я, – а что за тестирование ты проходил в «Лаверэле»? Я ведь работаю только с отчетами, мне жутко интересно...
– Я не могу тебе рассказать, – твердо ответил Денис. – С меня взяли подписку о неразглашении тайны. Не обижайся. Я действительно дал честное слово, что никому ничего не расскажу, и мне не хочется начинать сотрудничество с обмана.
– Ир, ты случайно не в курсе, тот парень, на роль врача... Ну, который разговаривал с шефом на той неделе. На какую киностудию его отправляют? – как бы невзначай спросила я у Ирины в понедельник.
– Такой красивый, темноволосый? – тут же сообразила она. – Понятия не имею. Но могу посмотреть.
Пока Ирина рылась в компьютерных данных, я отправилась на свое рабочее место. Надо было скачать электронную почту. Как всегда в начале недели, почтовый ящик ломился от заявок. Требовались борцы сумо, заклинатели змей, наездницы, художники, спецназовцы, гетеры, поварихи, отшельники... Роли, роли, роли... Я загрузила базу данных. Удивительно, почти на все заявки у агентства «Лаверэль» были ответы. Разнообразие человеческих типажей, определенных с помощью новейших достижений науки, ошеломляло... Как бы пройти тестирование и узнать, что там происходит... На самом деле Денис подлил отборнейшего масла в огонь моего любопытства.
– Жанна, слышишь меня? Зайцев Денис Александрович, правильно я смотрю? – прервала мои размышления Ирина. – Слушай, нет такого у нас в компьютере.
– Интересно, – насторожилась я. Левая сделка – это одно, но анкетирование-то он проходил вместе со всеми... – Посмотри наоборот, последние заявки: кому требовался актер на роль врача-хирурга.
Ира снова защелкала мышкой. Я проверила, есть ли вода в чайнике, включила его, высыпала в чашку пакетик растворимого кофе.
Вдруг дверь в мой кабинет бесшумно отворилась, и я едва успела прижать рукой бумаги, разлетевшиеся от неожиданного сквозняка. А потом – просто открыла рот, да так и осталась сидеть, с изумлением глядя на странное существо, появившееся на пороге.
Это был зверь, очень похожий на панду, точнее на плюшевое изображение панды в половину натуральной величины. Пушистая черно-белая шерсть, толстые лапы, круглые уши... Но в отличие от неуклюжего бамбукового медведя, мой гость обладал кошачьей грацией. И мордочка у него была необычайно смышленая, а черные «очки» вокруг глаз придавали ему и вовсе профессорский вид. Зверь вошел, с достоинством огляделся, принюхался, уставился на меня проницательными светло-голубыми, словно фарфоровыми, глазами. А потом бросился ко мне, как будто мы были давними добрыми друзьями, и ловко вскарабкался на колени. На колготках тут же образовалась стрелка. Панда привалилась тяжелой головой к моему плечу и блаженно засопела.
В комнату вбежала Алена – такой взволнованной я ее никогда не видела.
– О! – оторопело произнесла наш старший менеджер, увидев трогательную сцену. Я непонимающе развела руками.
За Алениной спиной возник босс. Лицо его было невозмутимым – даже чересчур, как мне показалось.
– Моя зверушка не напугала вас, Жанночка? – спросил он, подходя ко мне. Панда тут же перекочевала к нему на руки, ткнулась носом в ухо и захрюкала, словно рассказывая о чем-то. Во взгляде шефа, по-прежнему устремленном на меня, мелькнуло удивление – как будто он только что услышал обо мне сплетню.
– Это панда? – спросила я, чтобы разрядить атмосферу. – Симпатичная.
– Панда, – с готовностью подтвердил Афанасий Германович. – Друг привез из Тибета. Совершенно не переносит одиночества! Сегодня не с кем было его оставить и пришлось взять с собой. Простите, Жанна, с меня самые дорогие колготки.
Дверь за начальником закрылась, а я сидела, едва сдерживаясь, чтобы не ущипнуть себя побольнее. Потому что мне явно снился абсурдный сон. Не надо быть большим знатоком животного мира, чтобы твердо знать: ни у одного зверя на земле не может быть трех хвостов! Когда Афанасий Германович взял своего питомца на руки, я отчетливо разглядела три недлинных пушистых хвостика, загнутых колечками в разные стороны.
– Жанна! – окликнула меня Ирина из-за двери. – Я нашла. Иди сюда.
Я отмахнулась от дурацкой галлюцинации и направилась к своей помощнице.
– Вот, смотри. Киностудия «Букурешти» снимает сериал «Жизнь против смерти». Требуются непрофессиональные актеры для участия в эпизодах... Так, медсестры, больные... А, вот: «дублер исполнителя главной роли, красивые руки – обязательно».
– А где наш ответ?
– Вот, – Ирина открыла другую страницу. – Только Зайцева здесь нет.
Я просмотрела данные актеров, предложенных «Лаверэлем» киностудии. На роль хирурга-дублера предлагался совершенно другой человек! Какой-то Параскевич В. А. Что за чертовщина?
Сказать, что меня заинтриговало это открытие, значит не сказать ничего. Вопреки обыкновению, я с трудом дождалась конца рабочего дня, чтобы помчаться домой – к телефону, звонить Денису из офиса я не рискнула.
Закрывшись у себя в комнате, я медленно набрала номер. Вдруг он неправильно поймет мою навязчивость? Или наоборот, слишком правильно... Но опасения мои были напрасны – к телефону никто не подошел. Я лихорадочно «перелистала» журнал своего мобильника – Денис был последний, кто мне звонил. Как и следовало ожидать от интеллигентного человека – со своей трубки. Я позвонила по сохраненному номеру. Мобильник Дениса был выключен.
Дальше, не взирая на приличия, я звонила до поздней ночи – то на городской, то на мобильный. Потом мать устроила скандал, что треньканье параллельного телефона мешает ей спать. Мы поругались. Она припомнила мне все, особенно, какой обузой была я всю жизнь для нее, «еще не старой женщины». Чаня лаял, как бешеный. Наши крики и этот лай, наверное, разбудили весь дом. Потом позвонил сосед с четвертого этажа и очень вежливо спросил, не нужна ли нам какая-нибудь помощь. От помощи я отказалась, мать силой вытолкала из своей комнаты, собаку веником загнала под тахту, а сама приняла лошадиную дозу корвалола, чтобы успокоиться.
