Текст книги "Наследник Шимилора"
Автор книги: Елена Жаринова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)
Пойманный разразился сердитым щебетом.
– Ругается! – весело сказал Бар. – А вот я тебе крылышки-то поотрываю! Посмотрим, как тогда будешь порхать, мерзавец! А ну, быстро свисти своим, чтобы вернули лошадей – всех до единой! Поиграли, и будет. Вернете лошадей – я тебя отпущу.
– А если они не захотят его выручить? – спросила я, кивнув на притихший лес.
– Еще как захотят! – уверенно ответил Бар. – Эти существа – самые древние жители Лаверэля. Когда-то, наверное, только они и жили. Еще до Раскола. Их не так уж много осталось. Стаи Пеглевых детей держатся вместе многие сотни и тысячи лет. Так что они очень привязаны друг к другу. А что пакостят... Так поживешь с ихнее, не так заозорничаешь.
Существо тем временем жалобно свистало, смешно выпячивая губы. Мне было жаль этого красивого ребенка... Пеглево дитя, которому от роду много тысяч лет – вот почему глаза у него совсем не детские, не шаловливые...
Послышалось ржание, и из лесу выбежали кони. Все были целы, последним скакал Буррикот. В лошадиные гривы и хвосты были вплетены ромашки, а на шее моей Помми красовался венок из ярко-пунцового клевера. Сэф с Денисом ловили лошадей, надевали на них уздечки. А на опушке снова замелькали прозрачные фигурки. Пеглевы дети напряженно ждали, когда мы отпустим их собрата.
– Лети восвояси, приятель, – Бар сорвал с мальчика одеяло. Тот робко пошевелил крыльями, свесив руки и ноги, взмыл в воздух и вдруг состроил нам проказливую рожицу. Его друзья торжествующе защебетали.
– Котелок не будем выливать, – сказала я. – Когда мы уедем, пусть возвращаются, допьют.
В этот момент из лачуги вышел принц Лесант.
– Смотрите, что я нашел, господа!
Денис взял у него круглую серебряную бляшку на разорванной цепочке – нагрудный знак. Круг был поделен пополам. Две половины лица – уродливая и прекрасная. Модит!
– Мускары, – посуровел лицом Денис.
Словно в подтверждение его слов, из леса донесся знакомый, леденящий душу вой.
2.Предательство
– Вот что, любезный Тмез, – обратился Денис к проводнику. – Похоже, по пути в Миллальф нам угрожают не только дикие звери и болота. Кое-кто охотится за нами. Коли ты откажешься идти с нами, это будет понятно...
Тмез любовно погладил верную гармошку.
– Да мне-то что? Раз взялся – отведу вас, как обещал. Вот только добавьте пол-арена за риск.
– Договорились! – засмеялся Денис. – Ну что, господа, по коням!
После недавнего приключения лошади остались совершенно невредимы, только очень взбудоражены. Я попросила Чаню выяснить у моей Помми, что такое с ними делали Пеглевы дети. Оказывается, лесные проказники пытались научить наших лошадей летать, и вроде как это было не безнадежное занятие...
Мрачные это оказались места – леса кунста Ленсатт. На заболоченной почве росли только елки в лохмотьях серебристого лишайника, напоминая неопрятных, выживших из ума старух, и многочисленные грибы. Я сразу записала их в ядовитые. У съедобных грибов не бывает таких тонких, изогнутых ножек, конусообразных шляпок, а главное, от них не может исходить мертвенное голубоватое мерцание.
Лес постепенно превращался в сплошное болото, через которое была проложена гать. Бурая вода заливала деревянный настил. Лошади скользили, застревали копытами между бревнами. Боясь, что кто-нибудь упадет вместе с конем, Денис велел нам спешиться, и я сразу же выяснила, что левый сапог у меня течет. Хлюпая болотной жижей, я с отвращением чувствовала, как сползает холодный намокший чулок. А тут еще принялся моросить дождь. Сплевывая с губ намокшие волосы, я шагала, ведя в поводу Помми, и проклинала тот день, когда отправилась в это путешествие. Болота умели нагонять безнадегу... Я впервые подумала, что мы можем и не вернуться в Вэллайд.
Размышляя таким безрадостным образом, я сама не заметила, как поравнялась с Денисом.
– Устала? – спросил Денис. Что ж, командиру положено заботиться о подчиненных.
– А ты как думаешь? – не слишком любезно ответила я. Еще немного, и я научусь огрызаться, как Нолколеда...
– Помнишь, как мы с тобой гуляли по Невскому?
Мое сердце гулко заколотилось от неожиданного воспоминания о том нашем единственном вечере, который позволял мне питать туманные надежды.
– Было холодно, в лицо дул ветер со снегом. А потом мы зашли в кафе...
– «Трубка мира», – кивнула я, замирая от ожидания.
– ... И там было тепло. Никогда не научишься ценить тепло, пока как следует не замерзнешь. Я это к тому, что в Миллальфе целую неделю будем только есть, спать и греться. Представь себе, как это будет хорошо!
Денис закончил поучительной, начальственной ноткой. Воспоминание, соединяющее нас, померкло. Но я еще не потеряла надежды превратить этот разговор в какой-то новый этап наших отношений.
– Я вчера вечером так глупо себя повела, – сказала я. – На самом деле, мне очень жаль Нолколеду. Она мужественная женщина.
Денис ничего не ответил, только бросил на меня взгляд через плечо. Знакомая грустная насмешка темных глаз... Конечно, он все понимает – что я бешусь из-за его нелепой свадьбы, ревную... Мне стало стыдно.
– Ты бы помирилась с Ледой, – вдруг очень серьезно сказал Денис.
– А я с ней не ссорилась! – с вызовом ответила я, хотя прекрасно поняла, о чем идет речь.
– Каждый ваш разговор грозит перерасти в ссору, – вздохнул он.
– Ты приказываешь мне как командир? – холодно поинтересовалась я.
– Нет. Прошу, как друг. Ее... И твой.
– Зачем ты женился на ней, Денис?
Я задала давно мучивший меня вопрос и наконец выговорила имя.
– Я командир и отвечаю за нее. Если бы ты попала в подобную ситуацию, я сделал бы то же для тебя. Но ты ведь хотела спросить о другом.
Снова мимолетный насмешливый взгляд. Ему любопытно, как я буду себя вести... Чертов доктор, Пеглево отродье, неудавшийся хирург, вот только не надо препарировать мне душу!
– Да, ты прав, – спокойно сказала я. – Я хотела спросить, что ты сейчас об этом думаешь. Каковы твои планы и прочее...
Я ожидала, что он спросит: «А тебе-то что?» И тогда бы я спокойно сообщила: «Я тебя люблю». Потому что замучила меня эта экзистенциальная недосказанность! Но Денис так же спокойно ответил:
– Когда мы доставим принца в Вэллайд, я должен буду вернуться в Дикие земли. Фраматы очень четко обозначили свою позицию по этому поводу. Леда сказала, что поедет со мной. Понимаешь, ей очень тяжело и одиноко. Таковы мои планы.
– Но уже через три года она вернется на Землю! Она же сказала, что не останется здесь!
– Я знаю, – кивнул Денис.
– Тогда зачем тебе это нужно? Не понимаю. Что за благотворительность? Ты что, влюблен в нее?
Почему-то я требовала ответа так, словно имела на это право. И похоже, Денис не собирался это право оспаривать...
– Я дал слово.
Неужели все так необратимо?..
– О чем ты говоришь? Об этом обряде? Клятва перед чужой богиней? Послушай, это глупо!
Я так не считаю, – медленно проговорил он. – Только не знаю, как тебе объяснить, если ты не хочешь понять. Попробую начать с простого. Нарушение клятвы влечет за собой ужасные последствия. Пусть будет даже один шанс из ста, что пророчество жрицы Ламерис сбудется, я все равно не имею права рисковать. Ведь при этом я рискую не только собой. Ты же была в храме, ты сама слышала.
– Глупости какие, – прошептала я, в отчаянии мотая головой.
Денис взял меня за руку – небрежно, как маленькую сестренку. Сочувственно заглянул в глаза.
– Я тебя расстроил? Знаешь, мне тоже невесело. Жизнь вообще не очень веселая штука. И все наши встречи и разлуки сплетаются в сложную паутину судьбы. Разорви одну ниточку – и все нарушится. С судьбой можно спорить, договариваться, даже торговаться. Но против нее нельзя бунтовать. Я уже пробовал и поплатился за это, – Денис демонстративно пошевелил пальцами поврежденной руки. – Битва с судьбой – это всегда саморазрушение. Лучше всего судьбе доверять.
«А как же наша встреча с тобой? Разве это не судьба?» – хотела сказать я, но промолчала. Каким еще софизмом он опровергнет это? Великий Шан, ну почему я до сих пор не влюбилась в Сэфа? Красивого и веселого... Зачем мне этот человек с кучей сложностей, с непонятной насмешкой в глазах, за которой он прячет свою неуверенность?
В течение этого дня и наступившей ночи нас не тревожили ни люди, ни звери. А на следующий день по лесу разнесся вой. Он начался тихо, неразличимо с гулом еловых вершин. Мы ждали этого каждую минуту, но все равно вздрогнули от неожиданности. Чаня грозно зарычал, вздыбив шерсть.
– Где-то слева, – прислушался Сэф.
– А мне кажется, позади, – возразил Денис.
Я напрягла слух и поняла, что разобрать, откуда доносятся звуки, невозможно. Вой шел как бы одновременно отовсюду. Было ли это эхо, или действительно наши враги заполонили весь лес и только ждут удобного момента, чтобы сомкнуть кольцо?
Бар быстро соскочил с коня и припал ухом к земле.
– Они позади, командир. Не дальше полукорса. Едут не спеша.
– Сколько их? – быстро спросил Денис.
– Не меньше десятка лошадей, – оторвался от земли Бар. Покачал головой. – Пожалуй, голов пятнадцать...
Мы все повернулись к командиру. За время пути, после пережитых плечом к плечу опасностей мы начинали превращаться в настоящий отряд. Не было паники и суеты, мы спокойно ждали распоряжений.
– Сколько еще до Миллальфа? – спросил Денис проводника.
– К вечеру будем, как я обещал, – ответил Тмез, тревожно озираясь.
Бар почесал голову под беретом.
– Лучше всего, командир, сейчас свернуть в лес и затаиться. А коней погнать по дороге. Так мы собьем со следа этих Пеглевых выродков.
Я впервые подумала, что традиционное лаверэльское ругательство, пожалуй, несправедливо к симпатичным Пеглевым детям...
Тмез замотал головой.
– Господа хорошие, да там же, в лесу, воды по пояс! Там не спрячешься, только утонуть можно. Надо вперед ехать. Дорога хорошая, авось успеем дотемна попасть в Миллальф.
– Да, – коротко кивнул Денис. – Вперед, господа.
Мы погнали лошадей по лесной дороге. Грязь летела
из-под копыт вместе с обрывками мха, сухой прошлогодней листвой и мелкими камешками. Я прижималась к шее Помми, пытаясь уберечь лицо от хлестких веток, и видела, как гепардовыми прыжками мчится Чаня, грязный по самое брюхо. Спустя некоторое время Денис крикнул, придержав своего коня:
– Отвязывайте мешки! Бросайте все на землю, будем уходить налегке!
Я на скаку попыталась отвязать мешок и едва не упала с лошади, отпустив поводья. Поравнявшийся со мной Сэф одним ударом ножа перерезал тесемки. Все мои наряды, дорожная косметичка и забытый на дне мешка пистолет рухнули в грязь.
– Пегль забери вас, сенс, и вашего осла! – кричал Денис. Я обернулась: Буррикот, груженный тяжелым сундуком, трусил в хвосте нашей кавалькады.
– Сенс, бросайте сундук, это приказ!
– Но друг мой, там же книги, карты!.. – растерянно возражал ученый.
Тем не менее, драгоценный сундук последовал на землю за нашими вещами.
А дорога между тем становилась все хуже, превращаясь в поросшую низким колючим кустарником болотистую просеку. Лошади в кровь обдирали ноги о колючки, путались в них хвостами, утопали в болоте, спотыкались, приходили от этого в неистовство.
Бар вдруг схватил за повод лошадь, на которой ехал Тмез.
– Так вот она, твоя хорошая дорога? Ты куда нас завел? Кто тебя нанял, Пеглев выродок?
Нехорошая улыбка мелькнула на рябом лице проводника. Его рука скользнула за пазуху, в ней появился какой-то предмет... И тут Бар неуловимо быстрым движением вскинул свой пистолет. Раздался выстрел, дорога окуталась дымом. Чаня яростно залаял, забыв о способности говорить. Тмез откинулся в седле и повис, запутавшись ногами в стременах. Лошадь, испуганно прядая ушами, потащила убитого головой по земле. Жалобно всхлипнула гармошка. Сэф, не покидая седла, поднял оружие, выпавшее из руки Тмеза.
– Мускарский, – мрачно сказал Денис. Он хотел что– то добавить, может быть, признать правоту Бара, с самого начала не поверившего проводнику, но мой слуга помешал ему.
– Поздно, командир. Они нас догоняют.
Бара трудно было узнать. Сосредоточенный человек, оказавшийся в своей стихии. Более того, способный этой стихией управлять. Губы сжаты, глаза прищурены, руки ловко перезаряжают пистолет... Разве это мой слуга с хитроватым крестьянским прищуром?
– Я, командир, пожалуй, останусь здесь, – заявил он.
Денис бросил быстрый взгляд на него, на нас.
– Слушай мою команду!
Сдерживая встревоженных коней, мы окружили его.
– Значит, так. Этот мерзавец Тмез, конечно, знал, что мы не уйдем по такой дороге от погони. Но дорога ведет в Миллальф – ей просто некуда больше вести. Мы с Баром останемся здесь и попробуем их задержать. Задача остальных – добраться до Миллальфа и привести подмогу. Все ясно? Выполнять!
Мы остолбенели от услышанного. Первой опомнилась Нолколеда.
– Я остаюсь с вами, – спокойно заявила она. – Втроем у нас будет больше шансов.
Денис кивнул.
– Хорошо. Все, времени больше нет. Поезжайте!
Я какой-то частью сознания успела понять, что происходит нечто удивительное. Может быть, самое великое чудо Лаверэля. Мы, земляне, были воспитанниками цивилизации, давно утратившей веру в духовные ценности. Мы привыкли думать о себе и не верить в бескорыстие других. Что же сейчас заставляло нас спасать принца из смешного, почти игрушечного королевства на чужой отсталой планете? Ни у кого не возникло мысли, что можно откупиться от мускаров, отдав им мальчишку. Что это? Просто стремление честно заработать свои деньги? Или Лаверэль уже незаметно совершил с нами что-то невозможное, и из глубин исторической памяти хлынули благополучно забытые понятия о воинской чести и доблести, о благородстве и нерушимости дружеских уз... Так или иначе, мы не могли ослушаться приказа.
– Вперед, – скомандовал нам Сэф.
Я бросила на Дениса отчаянный взгляд, но он не видел меня. Его лицо приняло уже знакомое мне отрешенное выражение. Воин готовился к последней битве...
И тут принц выкинул неожиданный фортель. Он стегнул плетью своего коня и помчался назад.
– Стой, идиот! – забыв об этикете, заорал Денис. В последний момент он успел схватить за поводья лошадку принца.
– Им нужен я! Незачем вам погибать из-за меня! – закричал Лесант.
И в этот миг показались мускары – молчаливые всадники на вороных конях. Все они были в одинаковых коричневых плащах с капюшонами, низко надвинутыми на глаза. Они не торопили коней, приближаясь с убийственной уверенностью, что добыча попалась в капкан.
– Назад! – велел принцу Денис, заслоняя его собой. Мальчик, бледный, но полный решимости, обнажил шпагу. Я тоже схватилась за шпагу – увы, другого оружия у меня не осталось.
– Уходим с просеки! – скомандовал Денис. – Готовиться к бою! Чаня! Скажи лошадям, чтобы отбежали подальше и скрылись. Мускары могут их перестрелять.
Бар быстро стащил с лошади убитого предателя. Мигом спешившись, мы бросились в лес, используя, как укрытие, высокие, поросшие черничником кочки.
– Ложись! – Сэф дернул меня за руку. Я упала на мокрый мох, угодив рукой в паутину. Какой-то шорох послышался справа: небольшая, черная в голубых колечках змея отползала в сторону. Но я даже не испугалась, потому что напряженно смотрела, как мускары один за другим покидают седла.
– Без команды не стрелять, – услышала я уверенный голос Дениса.
Трое мускаров, держа оружие наготове, осторожно двинулись к нам.
– У меня на мушке правый. Бар, твой – который в центре. Левый – Леды, – продолжал распоряжаться Денис. – Больше никто не стреляет. Ближе, ближе подпускаем их, гадов. Не шевелитесь, я сказал.
Надвигающиеся сумерки были нам на руку. Мускары только примерно знали о нашем местоположении. Мы же отлично видели на просеке их темные, зловещие фигуры. Вот хрустнул сучок под чьим-то сапогом... Я невольно сжала рукой теплый Чанин загривок. Мне не было страшно. Напряжение, страшное напряжение сковывало тело. Казалось, нервы не выдержат и взорвутся с предательским звоном. Сердце колотилось где-то в горле.
– Огонь, – тихо скомандовал Денис.
Раздался оглушительный грохот. Навстречу тоже что– то полыхнуло, и закричал один из мускаров. Его соплеменники, выжидавшие на просеке, вдруг отозвались тем самым омерзительным воем. Где-то заржали кони. Наши ли не захотели оставить хозяев, или вражеские?
– Попали? – прошептал Сзф, неловко подползая к Денису.
– Не знаю, – досадливо мотнул головой тот. – Не видно ничего.
Нолколеда сосредоточенно перезаряжала свое оружие. Я вдруг обернулась к сенсу Зилезану.
– Дайте мне свой пистолет, сенс. Пожалуйста, – добавила я, чувствуя, что говорю слишком командным тоном. Упираясь локтями в землю, я поползла на «передовую». Как больно и неудобно! Эфес шпаги вдавился мне в бок, плечи немели.
– Огонь!
Снова залп в темнеющем лесу и выстрелы навстречу. Нолколеда вдруг сдавленно вскрикнула, схватившись за бок. Каждый из нас сделал рывок в ее сторону, но она остановила нас жестом, продолжая заряжать пистолет. Раздался новый выстрел – и снова наступила тишина.
Перестрелка продолжалось долго – может, двадцать минут, а может – час. Время от времени раздавались выстрелы с обеих сторон, по большей части безрезультатные. Сжимая в холодной руке пистолет, я лежала рядом с Денисом. Об этом говорило только его дыхание: в кромешной тьме казалось, что я одна-одинешенька во всей вселенной.
Вдруг Денис губами уткнулся мне в волосы, сбив берет. Я едва не ахнула от неожиданности, но успела прикрыть рот рукой. А он прошептал в самое ухо:
– Больше не стрелять, передай по цепочке. По моей команде уходим.
Я растерялась. Что надо сделать? Но Денис уже сам сообщил то же самое Бару. Потом я услышала шепот слуги:
– Налево, хозяйка. Потихоньку, потихоньку! Вот сюда, за монгарсом.
Двигаясь на ощупь, я схватилась за чьи-то сапоги. Их обладателем оказался Сэф. Он предлагал помощь раненой Нолколеде, а та чуть слышно, но довольно злобно шипела. Вот и принц! И сенс тоже, все живы и невредимы. А потом за спиной у нас раздались выстрелы. Денис с Баром остались на прежнем месте и рассчитывали обмануть мус– каров, чтобы мы могли уйти. Теплая рука Сэфа с силой увлекла меня куда-то в сторону.
– А где Чаня? – вдруг спохватилась я.
И тут же где-то рядом взвизгнул пес. В ответ раздалось ругательство на неизвестном языке.
– Враг! Здесь враг! – лаял пес. – Он отдавил мне лапу! Я укусил его!
Отпустив мою руку, Сэф вскочил. Послышалась возня, звук удара. Потом рядом зазвенели, скрестившись, шпаги. Бой перешел в рукопашную. Нам ничего не оставалось, как, обороняясь, пытаться отступать.
Теперь, когда вспышки выстрелов больше не слепили глаза, я начала привыкать к темноте и различать человеческие силуэты, мечущиеся в темноте. Я оглядывалась, надеясь увидеть друзей и вдруг по-детски испугалась, что меня бросят здесь одну.
– Жанна! Где Жанна? – услышала я крик командира.
Он все-таки заботится обо мне! Не успела я этого подумать, как на меня налетел мускар.
Коричневый капюшон упал с головы, и я увидела его лицо: смуглое, с хищными правильными чертами и неизменной татуировкой на лбу – знаком Модита. Пока я разглядывала врага, мое тело быстро вспомнило навыки, преподанные мне Сэфом. Увидев шпагу в моей руке, мускар осклабился, показав крупные лошадиные зубы, и выхватил свою.
«Мне конец!» – подумала моя голова, а рука решительно отбила первую атаку.
И словно по колдовству, страх прошел. Я почувствовала знакомую веселую ярость, утраивавшую мои силы. «Ты же не знаешь, кто мы. Ты же не знаешь, на что мы способны, – думала я, отбивая удар за ударом. – Ты пришел на чужую землю, уверенный в легкой победе. Но ты не мог себе представить, что встретишься с нами». Не знаю, кто был моим мысленным собеседником, – этот мускар, коршуном круживший вокруг меня, или вся неведомая угроза, которая нависла сейчас над Лаверэлем. Да, вы думали, что ваш военный поход будет сражением танков против карточных домиков. Но мы, земляне, не позволим уничтожить доверившийся нам мир. Мы не уступим, мы просто не имеем права уступить! Фразы рождались в моей голове одновременно с каждым выпадом, с ударом, со звоном скрестившихся клинков... Я уже чувствовала себя победительницей, когда новая тень метнулась по поляне. На помощь моему врагу пришел еще один мускар.
У меня не было навыков сражения с двумя противниками, и мускары начали теснить меня, изматывая бесконечными бросками. Я пропустила один удар, царапнувший плечо. Боль напугала меня. Куда делась моя уверенность? Я совершала ошибку за ошибкой, слишком близко подпуская врагов. Но неожиданно шпагу, летящую мне прямо в сердце, встретил другой клинок.
– Молодец, солнце мое, – крикнул Сэф. – Так держать! Мы их сделаем, сделаем!
Спина к спине, мы отражали натиск мускаров. Близость Сэфа вернула мне силы; у меня как будто открылось второе дыхание. Я слышала какие-то дьявольские вопли в такт моих ударов и не сразу сообразила, что кричу сама... Уже не я направляла шпагу, она сама увлекала меня вперед, она была частью меня, продолжением моей руки...
Шпага вонзилась мускару в грудь. Я еще не поняла, что произошло, а он вдруг зашатался, схватился за клинок рукой, словно пытаясь вытащить его, захрипел и рухнул на землю. В этот момент второй мускар ловким ударом выбил шпагу у Сэфа из рук. Выхватив оружие из груди убитого, я каким-то невероятным прыжком заслонила собой Сэфа, успев встретить выпад врага. Анапчанин успел подобрать свой клинок. Теперь нас было двое против одного, да и смерть товарища сделала мускара осторожным. Бросив что-то на резком, лающем языке, он с шумом бросился через лес.
– Эй, командир! – Сэф завертелся по сторонам.
Издалека – сантонов с двух – отозвался Денис, и мы
бросились ему на помощь. И вовремя: на наших глазах один из мускаров швырнул на землю сенса Зилезана, направив шпагу ему в грудь.
Сэф справился с врагом без моей помощи. Перепрыгивая через кочки, по колено проваливаясь в болоте, я побежала вперед. Откуда ни возьмись, прямо у меня из-под ног вылетел Чаня.
– Вот ты, хозяйка, можешь, конечно, не слушать, – оживленно пролаял он, – но это напоминает мне случай с московской сторожевой...
Чем были вызваны его воспоминания, я не успела дослушать. Мы выбежали на опушку большого болота, залитого светом Модита. Я искренне скрестила руки, призывая помощь великого Шана. Вдруг вышедшее из-за туч мрачное божество мускаров принесет им удачу?
Но нет – по крайней мере, не в случае с Нолколедой. Словно танцуя, немка кружила вокруг своего противника. Стремительный бросок, кованый каблук вылетает вперед резко, словно выстрел, – и вот мускар лежит на земле с нелепо свернутой набок головой. Женщина, тяжело дыша, схватилась за бок.
– Что встала? – приветствовала она меня. Потом перевела взгляд на окровавленную шпагу, которую я все еще держала в руке. – Ну что, с боевым крещением тебя! Пошли к нашим.
Мускары исчезли, как обычно, внезапно. Мы так и не поняли, сколько их было, – человек двенадцать, не больше. Они по-прежнему действовали маленькими отрядами и если получали отпор, то не лезли на рожон. А этой ночью им досталось всерьез. Взбудораженные схваткой, мы делились своими боевыми подвигами.
Оказалось, убито не меньше пяти мускаров. Один был уложен еще первым выстрелом, еще одного убила я, третий вряд ли оправился после Нолколединого приема. Еще один был на счету у Сэфа и пятого заколол принц. А уж сколько ушибов и переломов обеспечил мускарам Бар, размахивающий огромной дубиной, – об этом знают только они сами.
Неплохо, если учесть, что в отряде уцелели все. Я отделалась царапиной. Серьезную рану получила Нолколеда, и Денис уже нагнулся над ней, осторожно поднимая окровавленную рубашку. Сенс повредил единственную руку и, что переживал гораздо сильнее, потерял очки. Все остальные были невредимы.
Опершись на шпагу, я без особого восторга смотрела, как Денис наливает себе на ладонь какую-то жидкость из флакончика, чтобы протереть руки. Задранная рубашка обнажала загорелый мускулистый живот Нолколеды. Сэф наклонился над немкой:
– Ну, как ты? – сочувственно спросил он.
– Все в порядке, – с приличествующим мужеством ответила она.
Ни за что не стану просить помощи, пусть моя рана загноится, и я умру... И пусть тогда все поплачут! Да уж, мысли, достойные доблестной победительницы мускаров...
– А его высочество-то какой молодец! – обернулся ко мне Сэф. – Командир говорит, ни за что бы не успел на помощь, а принц взял да и заколол мускара. Насадил на шпагу, как бабочку на иголку.
Принц Лесант, с возбужденным румянцем на щеках, доверительно сказал мне:
– Вы знаете, гарсин, это первый человек, которого я убил.
– Со мной это тоже впервые, – призналась я, желая ободрить мальчика.
– С вами?! – удивился Лесант. А потом с искренним любопытством спросил: – И что вы чувствуете?
Действительно, что я чувствовала, опираясь на шпагу, испачканную в крови убитого мной человека? Кровь мускара была не зеленой, не черной – такая же красная, как моя. В прежней, земной жизни этот поступок навсегда вырвал бы меня из круга привычных ценностей и норм. Интересно, что записано по этому поводу в российском уголовном кодексе... Превысила ли я необходимую самооборону? Но здесь, в Ла– верэле, враг был всего лишь враг. Он нападал на тебя, и ты защищался. Он хотел убить тебя, тебе везло больше, и ты убивал его. Ничего особенного я не испытывала, но, повинуясь какому-то извечному инстинкту, сорвала большой лист лопуха и тщательно вытерла чужую кровь со своего клинка. Принц повторил за мной этот жест.
– Итак, победа! – подвел итоги Сэф. – Полный и окончательный разгром.
– Это хорошо, если окончательный, – отозвался Бар. – Вот только, сдается мне, главные неприятности у нас еще впереди. Этот негодяй Тмез неспроста поджидал нас в устье Гленсы. Сдается мне, мускары догадываются, что его высочество жив. И тогда нас ждет еще много приключений, господа!
3. Хозяин Миллальфа
На разъяснившемся небе к Модиту присоединилась Матин. Мы вышли на просеку, залитую светом двух светил, и только сейчас разглядели, какие же мы все грязные и оборванные! А все наши вещи, вся одежда остались где-то на дороге.
Бар свистом подозвал лошадей. Они мигом отозвались и прискакали – все восемь, включая Буррикота. Каждый из нас с нежностью прижался к теплой шее своего любимца или любимицы. Денис помог Нолколеде сесть в седло, и мы тронулись в путь. Ни о каких ночевках не могло идти и речи; следующий привал должен был состояться уже в Миллальфе.
Двускатные, обычные в Норранте крыши селения показались перед самым рассветом. Среди болотистых ленсаттских низин возвышенность, на которой стоял Мил– лальф, выглядела настоящей горой. На ее вершину вела каменная лестница с удобными ступенями для пеших и всадников и пологой колеей для телег. Каменную стену в три паса высотой окружал ров с водой; ворота служили откидным мостом. Часовой мерил шагами площадку сторожевой вышки, над которой реял зелено-голубой норрантский флаг – символ шимилорского подданства. Все это производило впечатление грозное и внушительное. Если до сих пор Миллальф представлялся нам спасительной гаванью, то теперь мы впервые задумались о том, какой прием нам окажут в этих местах.
Часовой увидел нас еще у подножия горы.
– Кто такие? С чем пожаловали? – зычно окликнул он.
Денис представил всех, умолчав лишь о принце. Часовой бесстрастно велел нам ждать и отправил помощника доложить старейшине о гостях. Не прошло и десяти минут, как в механизме ворот что-то щелкнуло, загудело, завращалось, и к нашим ногам упал широкий мост. Нам навстречу вышло двое стражников – суровых, бородатых норрантцев с ружьями на плече. В зябком предрассветном полумраке мы ступили на мост.
И тут случилось нечто непредвиденное. Скорее всего, виной тому были сумерки, в которых ни я, ни Чанг, никто другой не заметили двух огромных дымчато-серых псов, следующих за стражниками. Зато их увидела лошадь Нолколеды.
Ее четырехлетняя кобыла скромной чалой масти и раньше казалась мне нервной – под стать хозяйке. Путешествие по морю, потом на плоту, а больше всего ночные события совсем лишили ее рассудка. Почуяв собак, она пришла в ужас. Встав на дыбы, едва не скинув всадницу, лошадь с места рванула галопом назад.
Собаки оценили ситуацию по-своему. Убегает – значит, боится, значит, виноват. С остервенелым лаем они помчались за лошадью. Сторожа растерялись на мгновение, потом изменились в лице и, свистя вслед своим питомцам, побежали за ними. Сэф развернул Карамэля, надеясь догнать Нолколеду.
С горы было видно все как на ладони. В трех санто– нах от ворот Нолколеда вдруг вылетела из седла – видно, рана помешала ей удержаться. Собаки, позабыв о лошади, растерянно мотавшей освободившимися поводьями, с яростным рыком бросились к упавшему человеку. Немка была безоружна против них; пешие стражники безнадежно отстали, а Сэфу еще нужно было время...
И вдруг впереди Сэфа, впереди собак мелькнуло что– то рыжее.
– Чаня! – что есть мочи закричала я.
Мой пес, загородив собой упавшую Нолколеду, вздыбил холку и приоткрыл пасть, демонстрируя клыки. Он был вдвое меньше подоспевших собак, но те затормозили всеми четырьмя лапами. И я не удивилась, только вздохнула с облегчением: Чанг умел производить впечатление на своих собратьев.
– Джоан, дружочек, что же теперь будет! – взволнованно прошептал сенс Зилезан.
– Что будет, то и будет, – пожала плечами я. – Они сами виноваты. Нечего нападать на беззащитного человека.
– Да я про Чаню... – растерянно сказал сенс.
Но у меня были все основания не беспокоиться за своего пса. В юные годы он грызся с ротвейлерами. Их хозяева, ребята в кожаных куртках с широкими затылками, не водили своих собак на поводке, полагая, что их питомцам ничего не грозит, а остальные должны побеспокоиться о себе сами. Так вот, они не раз были неприятно удивлены результатами собачьего боя... Жилистый, широкогрудый, с великолепной реакцией и молниеносными движениями, пес оказался непревзойденным бойцом. Этому способствовала и мертвая хватка длиннющих клыков, а самое главное – неистребимая воля к победе... Когда медведеподобная московская сторожевая повалилась перед Чаней на спину и жалобно заскулила, помню, у меня по спине пробежал холодок. И все эти данные профессионального убийцы – под безобидной, обаятельной внешностью рыженькой вислоухой собачки размером с гончую... Когда Чанг достиг трех лет, я стала гулять с ним только на поводке, чтобы не подвергать опасности других собак во дворе.
Вот и сейчас мой четвероногий приятель не стал дожидаться провокаций. Он бросился первым, вцепившись прямехонько в косматую глотку одного из врагов. Пес не ожидал такого напора и не устоял на ногах. Отчаянно извиваясь, он пытался схватить Чаню, но это оказалось не так-то просто: Чаня, не разжимая челюсти, со сверхъестественной ловкостью уворачивался от зубов противника. Его приятель забыл про Нолколеду, с трудом вставшую на ноги. Он бегал вокруг, надрывно лая и не зная, как вступить в схватку. Сэф уже помог Нолколеде сесть обратно на лошадь, подоспели и стражники – они схватили на поводок второго пса. Разнимать же дерущихся было опасно и бесполезно.
