Текст книги "Обретение (СИ)"

Автор книги: Елена Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

– Нет... не знаю. Нет, наверное... – я не хотел рассказывать о подсказке хранителя, опасаясь, что наши действия вновь приведут к жертвам и разрушениям, как в случае с семьей Арравы и вновь вернул разговор в прежнее русло. – Значит, духи бывают старшие и младшие? Младшие подчиняются старшим?

– Слабые подчиняются сильным, – палец-сосиска снова попытался проткнуть мой левый глаз, – везде и всегда. Да, у духов существует иерархия силы, и всегда можно обратиться к демону, чтобы приструнить нестабильных. Но это достаточно опасно. Ты собираешься заняться демонологией?

– Нет, не сейчас! – открестился я. – Это так... для расширения кругозора.

– Ну расширяй, расширяй... – Учитель Доо усмехнулся и намазал паштетом из дичи кусок мягкой булки. – Существа изнанки всегда оставляют за собой след энергии, которая в них воплощается. По этому следу мы можем понять, кто проник в нашу реальность.

– А как может дух воздействовать на материальные предметы?

– Те, кто проникает в наш мир, уже способны к трансформации как собственной, так и вещей, находящихся здесь. Развоплощая их за доли мгновений, они объединяют свою энергию с энергией вещи и переносятся из одной точки пространства в ту другую, которая им нужна. Но на это способны лишь не самые развитые духи, ибо чем более организованно и упорядоченно сознание, тем прочнее оно вживается в органичную ему материальную субстанцию. Трансформация и перенос вещей требуют все больших затрат энергии и не используются по пустякам.

– Как же можно поймать нестабильных духов?

– Ловушкой, например... только она должна иметь и вещественные, и энергетические составные части. Можешь потренироваться в их изготовлении, – с сомнением заключил Учитель Доо, – что-нибудь да получится... Вон, у тебя есть подходящий кот, – спящий Сию недовольно дернул ухом, – на нем можно ставить опыты.

Я выбрал самые сложные и коварные ловушки, описанные в пособии «Благородное искусство охоты», но хранитель наотрез отказывался быть подопытным котом. При виде конструкций, которые я соорудил для него в саду, он пренебрежительно кривился: ямки, прикрытые травой, обходил стороной, подпертый шестом камень обрушил, прыгнув сверху, свешивающийся с ветки силок оборвал движением лапы.

– Нечего издеваться! – расстроился я. – Лучше бы помог...

И лишь когда он демонстративно запутался лапами в некошеной траве лужайки, я сообразил, что к чему. Элементарно, простейшая праща-боло! Мгновенно соорудил что-то похожее и около часа тренировался бросать веревку с привязанными камнями в куст акации и молодую сливу попеременно, а потом строго скомандовал милому котику занять нужное место. Противное созданье и не думало подчиниться даже под угрозой тапка. Пришлось улещивать, умасливать и пообещать самое вкусное угощенье из сегодняшнего вечернего меню.

Как и было предсказано Учителем Доо, боло не причинило особого вреда Хранителю: лишь только его лапы опутывала веревка, хитрый кот немедленно перетекал в нематериальную форму и легко ускользал из ловушки. Сам принцип охоты был, безусловно, верен, проблема возникла лишь в материалах, из которых изготовлена праща.

Энергетический компонент необходимо было вплести в веревку, ибо именно она должна зафиксировать в нашей реальности похитителя товара. Камни могут сбить его с ног, пока он телесен – ведь для того, чтобы просто взять в руки... или лапы бочонок с вином или корзину угрей, нужно эти руки-лапы иметь в наличии. В этот момент я должен кинуть боло. Камни ударят его, может даже оглушат, а веревка опутает и удержит на месте. Если она будет содержать заряд энергии изнанки, похититель и в нематериальной форме окажется связан и не сможет убежать... По-моему, все выстраивается вполне логично. Дело за малым – найти подходящий материал.

После ужина, за которым хранитель получил приличную порцию карпа в устричном соусе, я сразу отправился в свой кабинет, не оставшись на традиционный вечерний разговор за чашкой чая. Учитель Доо не задержал, лишь иронично бросил вслед:

– Твое лицо искажает напряженная работа мысли. Не думай, делай!

Ну конечно! Правило «единой нити»! Я распустил на волокна все оставшиеся от экспериментов веревки, расчесал их, расправил, укрепил узлом. Для верности нарисовал на узле знак храмового наречия, означающий «замок», чтобы веревка не распустилась. А потом начал сплетать в косичку, повторяя шепотом: «Тело полно пустотой, сердце хранит пустоту. Тайна разгадана, явное скрыто. Поспевать без усилий, добиваться без раздумий. Природу вещей постигаю, и да свершится судьба»... Ерунда какая-то! Не помогает.

Хранитель с интересом исследовал сплетенное, от прикосновений его носа и лап веревка сыпала искрами. Пряди косицы светились синим, алым и зеленым... что это должно было означать, я не знал, но такой же зеленоватый оттенок следов, оставленных на полу склада, как бы на что-то намекал. Знать бы, на что! Еще днем я отыскал в саду три увесистых камешка, и теперь они мне очень пригодились: нанес на них знаки «меткость», «удача», «сила», два укрепил по концам веревки, третий привязал отдельным ремешком в середине.

– Ну что, испытатель, пойдем испробуем работу артефакта... – предложил я хранителю. – Пойдем-пойдем, не ленись. Ты ведь знаешь, как мне нужна твоя помощь.

Сию понуро поплелся за мной в сад, но всего через пару минут резво скакал и уворачивался от летящего снаряда. Несколько раз удалось спеленать его, хоть это было и нелегко. Надеюсь, похититель будет менее проворным и у меня получится поймать его намного быстрее.

Да, я уже твердо решил, что каким-то образом проникну на склад и выясню, кто и зачем разоряет нашу милейшую бакалейщицу.

Утро выдалось чудесным. Учитель Доо после завтрака долго рассматривал мой метательный снаряд, удивленно поднимая брови:

– Ведьмина лесенка? Деревенское колдовство, простенькое, но эффективное, если противник не слишком силен. Убить – не убьет, но неприятности доставит... Неглупое решение, мой юный друг. Надо будет попросить Дэйю дать тебе пару уроков ведовской артефакторики, возможно, именно это принесет тебе пользу, – и вместо занятий храмовым наречием предложил совершить прогулку в честь неумолимо надвигающего праздника.

Я согласился без особого энтузиазма. У нас в семье в праздник Двух лун отец уезжал ко двору императора и возвращался лишь под утро следующего дня, а домочадцы уединялись в парке поместья, музицировали и разыгрывали нравоучительные сценки из жизни древних царей. Детей угощали сладостями, а старшие члены семьи возжигали приношения предкам на родовом алтаре. Это был самый скучный из всех праздников моего детства.

Здесь же я с восторгом и удивлением рассматривал преобразившийся квартал: дома украсили яркими фонариками и гирляндами цветов, широкие ленты с пожеланиями богатства и долголетия свешивались с изогнутых карнизов островерхих крыш, вдоль улицы спешно сооружали столы для закусок и праздничных сувениров. Горшечники выставляли у ворот мастерских широкие приземистые кувшины толстостенного фаянса и полупрозрачные вазы костяного фарфора, разрисованные морскими драконами и каракатицами, ткачихи развешивали полотна плотного шелка и полупрозрачной кисеи сочных цветов, садовники превращали в буйные джунгли улицу перед своими домами, а их пионы, камелии и розы, как утонченные дамы, уютно устраивались в нарядных горшочках, ведя беседу разнообразием оттенков и ароматов. В полное восхищение привел товар угрюмого чародея-фаньши: увесистый палимпсест «Механика движений небесных тел» в ярко-оранжевом переплете, ряды аккуратно засушенных жуков и ящериц, жабьи лапки и скорпионьи хвосты, иглы для акупунктуры, тигель для превращения металлов... в общем, все, что может сделать человека могущественным и зловещим колдуном. Учитель Доо с трудом оторвал меня от лотка.

Обустраивались уличные едальни: дымились огромные чаны с креветками и свиными ушками в соусе, выставлялись подносы с обжаренными пельмешками и пирожками... Запах специй и копченого мяса смешивался с тонким ароматом цветов, благовониями курильниц походных алтарей, расставленных через каждых двенадцать шагов по левой стороне улицы. Обыватели уважительно здоровались с Учителем Доо, важно вышагивающим в суетящейся толпе, и приветливо кивали мне. Их синие, желтые, коричневые с зелеными вставками одеяния добавляли ярких мазков в картину праздничной жизни квартала.

– Учитель Доо, – я попытался перекричать шум толпы, – почему эти люди празднуют так шумно? Чему они радуются?

– О-о-о, – он довольно улыбнулся, – разве это настоящий шум? Праздник начнется с приходом темноты, а сейчас идет лишь подготовка к нему. Хотя... – он ловко сцапал с лотка пирожок, – ты можешь начинать радоваться уже сейчас, а ночь рекомендую провести дома.

– Но я первый раз вижу такое и хочу продолжения! – возмутился я. – Я тоже хочу веселиться вместе со всеми и...

– А вот об этом даже не заикайся! – строго оборвал он меня. – Думаю, о причинах стоит поговорить прямо сейчас. Но не здесь.

Если Учитель Доо сказал: «Поговорить», – значит, мы будем говорить, даже если небо упадет на землю. Я уныло плелся за ним, с тоской поглядывая на стайки детишек: им в честь праздника разрешили гулять по улицам средь бела дня. На длинные столы, за которыми рассаживались желающие перекусить чем-нибудь вкусным. На патрули стражей, бдительно охраняющие порядок... Вскоре мы подошли к маленькому домику старой Дэйю. На стук та вышла к порогу, укутанная в бирюзовую кисею и тонкий хлопок. Узкие браслеты звенели на иссушенных временем запястьях, длинные мочки оттягивали массивные серьги в виде полумесяца, запавшие глаза были густо начернены, морщинистый рот обведен карминной помадой... но смешное и жалкое впечатление, которое обычно производят разряженные молодящиеся старухи, даже не смело возникать. Изящество движений и полная достоинства осанка затмевали ветхость плоти, и, казалось, даже воздух вокруг сгущался почтением.

Мы прошли во внутренний дворик, выстланный плашками разных оттенков посеревшего от времени дерева. Ограждала его узкая галерея с всего лишь тремя дверями, а сам дом был окутан сочной листвой плюща – необычайно уютный вид. В тени увитых зеленью фигурных решеток расположился столик с чайной сервировкой: потемневшие от времени опаловые чашки и чайник элегантных форм, оправленные в серебро.

– Мальчик хочет знать, почему ему не стоит веселиться на празднике Двух лун, – Учитель Доо, расположился в удобном плетеном кресле и сразу взял быка за рога. – Прости, что побеспокоили тебя, но на улице слишком людно для обсуждения этого непростого вопроса.

Дэйю пожала плечами, налила нам чай и скрылась за ближайшей дверью, не проронив ни слова.

– Ну, давай сразу к делу. Ты знаешь, как взошла на престол империи правящая династия? – начал Учитель Доо, чуть помолчав. – Последнее, за что мы можем поблагодарить прежнюю, – это эпоха Ксуеман, которую помнят и почитают до сих пор. Но оказалось, что все отведенное счастье и благополучие было истрачено именно в те благословенные годы, – взор Учителя Доо подернулся дымкой воспоминаний. – После смерти Ксуеман на престол взошел ее любимый внук. Но правил недолго. Ссора. Простая ссора преемника императрицы с двоюродным братом, любимцем черни и инородцев, перечеркнула все. Брат поднял мятеж.

Учитель Доо поднялся с кресла и подошел к решетке галереи.

– Весь день мятежники и толпы раззадоренных простолюдинов стекались ко дворцу. У трона императора собрались все, кто был готов положить конец вражде и либо примирить повелителя с родичем, либо встать на его защиту, – продолжил он глуховатым голосом, не обернувшись. – Главы всех Семи семей, элита старых родов, не запятнавшие себя нарушением клятв. Полководец Эккьо Тулипало с наследником, Валтасар Иса и его братья, Хелени Куккья с неизменной флейтой и стилетом, вооруженные до зубов близнецы Зихао и Мэйлин Пиккья, великий ученый Беренгар Терас и даже старый толстяк Парвин Туркис с парочкой племянников... из тех, кого не жалко. И, конечно же, сам Гуангунь Пинхенг, император, глава Седьмой семьи, хранящей равновесие мира уже тысячу лет. А когда наступила ночь и на небе взошла двойная луна, чего не случалось никогда на людской памяти, дворцовый комплекс наводнили призраки-воины.

Он резко повернулся и вцепился в меня странным, будто больным взглядом:

– Утром Гуалян Пинхенг, который потом принял иное имя и основал новую правящую династию Янгао, вошел во дворец в сопровождении полка наемников-варваров. Он шел, чтобы заявить свои права на трон, потребовать от кузена Гуангуня отречения... и не нашел никого живого. Вообще никого. Даже крыс. Дворец был залит кровью. Повсюду лежали растерзанные тела телохранителей, дворцовой стражи, наложниц, музыкантов, детей... Груды тел. Семь семей полегли у трона, не отступив ни на шаг... Ты до сих пор считаешь, что это твой праздник? Ты хочешь такое отпраздновать?

Я сглотнул вязкую слюну, только сейчас ощутив, насколько пересохло горло, и хрипло спросил:

– А что было потом?

– А потом, мой юный друг, новый правитель Гуалян Янгао сел на трон империи. К его ногам пала обескровленная и обезглавленная страна, потерявшая лучших людей из-за пустяковой обиды и честолюбия... но сама Судьба была на его стороне. Наследники старых родов, уцелевшие под защитой стен родовых поместий, принесли присягу новой власти и занялись тем же, чем занимались их предки: Тулипало взяли под свою руку войска, Иса – суды и администрацию, Куккья продолжили петь, рисовать, услаждать слух и взоры, а Пиккья – охранять нанимателей и оттачивать благородное искусство рукопашной битвы. Терасы вернулись в свои цеха, лаборатории и академии, а Туркисы восстановили торговые пути и заполнили товарами склады. Все вернулось на круги своя... – он пригубил давно остывший чай, – но каждый год в праздник Двух лун Шесть семей выкупают у демонических воинов жизни потомков Седьмой, которая давно уже перестала быть той самой Семьей. Они приносят жертвы призракам-воинам, чтобы те не вернулись и не забрали свое. Вот такой государственный ритуал свершается в империи уже более двухсот пятидесяти лет.

– Но почему радуются остальные? Неужели народ так ненавидел убитого Гуангуня?

– Они про него давно забыли. У черни короткая память. Проповедники, что вчера грозили гневом богов, сегодня вещают, что две луны – знак божественной милости к династии Янгао. Ибо в ту ночь империя дрогнула, но не рухнула. Как же народу не ликовать? – он саркастично усмехнулся. – Праздник смены династий, такая замечательная ночь...

– А ты? Где тогда был ты?

– А я, мой любопытный юный друг, как раз наутро входил с Гуаляном в растерзанный дворец Пинхенгов, – отчеканил Учитель Доо. – Еще вопросы есть?

Я ошеломленно уставился на толстяка, облик которого вдруг на секунду расплылся, словно окутанный туманом, а затем приобрел невиданную ранее жесткость. Его взгляд стал холоден, морщинки исчезли с худощавого надменного лица, старинный шлем украсили длинные перья фазана – знак отличия высшего военного ранга. Он поднял из лужи крови покореженный императорский венец и небрежно передал его кому-то, стоящему за спиной. Закованные в латы воины настороженно озирали периметр зала, затянутого багровым туманом. Смутно поблескивал трон, на котором покоилась груда кровавых ошметков, бывшая когда-то человеком... Учитель Доо... Нет! Этот не мог быть Учителем Доо!

Я с трудом вынырнул из накатившего морока. Плети плюща на витом ограждении галереи... опаловые чайные чашки... пчела, жужжащая над вазочкой со сладостями... Краски, запахи и звуки настоящего вернулись, изгнав страх в прошлое, где ему было самое место. Горло пересохло и голос свой я не сразу узнал, когда вякнул, полагая молчание признаком слабости:

– А зачем ты спер пирожок у торговца? У нас ведь есть деньги!

Лицо Учителя Доо снова стало привычной, чуть язвительной маской чудака-философа:

– Чтобы показать, что нет нужды перекраивать события под себя. Если ты оказался в нужном месте в нужное время, то все получается само собой, – засмеялся он, прищелкнув пальцами. – Учись определять нужное. И я не «спер», как ты выразился, мой невежливый, но честный ученик, а просто «взял», потому что мог взять. В воспитательных, так сказать, целях. Пошли, заплатим за пирожок и дойдем до бакалейной лавки.

Но Шаи не оказалось на месте, ее торговая точка была закрыта, а шум и веселое бурление толпы увлекли нас прочь от пустой витрины.

Устроившись на крыше своего дома, я терпеливо дождался заката. Сизые облака, как веки мифического дракона, сомкнулись на багровом оке солнца, спустились сумерки, и квартал расцвел фонарями. Музыка, смех, обрывки песен доносились издалека – праздник набирал обороты. Медленно вставала луна, затемняя небо и вытягивая из-за горизонта охапку звезд. Стукнула калитка – Учитель Доо ушел в гости к старухе Дэйю, оставив меня одного. Ничуть не скрываясь, я спустился в кабинет, забрал заранее снаряженную сумку с пращой и почти бегом выскочил на улицу.

Квартал кипел весельем. Всегда сдержанных обитателей словно подменили, они вели себя как обычные беззаботные столичные жители: громко смеялись, взрывали хлопушки, ели и выпивали. На уже построенном и разукрашенном помосте актеры разыгрывали вторую сцену классической пьесы «Рождение обезьяньего царя» – я узнал ее по специфическим маскам и сложным костюмам, ненадолго задержавшись в толпе зрителей. Не успел заметить, как рядом со мной оказался Айсин Гёро.

Он, как и остальные, затаив дыхание следил за разворачивающимся действом... по крайней мере, так показалось мне поначалу, но через какое-то время тихо сказал:

– Хорошо играют, чертяки, даже слезы наворачиваются...

– Господин десятник, – решимости в моем голосе было с избытком, – не знаете, что произошло с бакалейной лавкой Шаи?

Он помрачнел:

– Да темные там дела творятся, никто понять ничего не может. Кражи какие-то таинственные... а может, сама хозяйка что-то мутит.

– Как же так? Именно она страдает больше всего...

– Ой ли? – он пожал плечами. – Может, просто говорит, что страдает? Это все слова, не подкрепленные доказательствами. На складе у нее точно никого постороннего не было. Следы проникновения отсутствуют.

– Не знаете, где она сейчас? Мы заходили днем, но лавка была закрыта...

– Знаю, как не знать! – он усмехнулся. – Здесь где-то, веселится вместе со всеми. Поищи в кабачках. Они сегодня открыты всю ночь, может тебе удача и улыбнется.

Я поблагодарил десятника Гёро и влился в поток людей, текущий по центральной улице от лотка к лотку. Признаться, полакомиться чем-нибудь вкусным очень хотелось... И тут я понял, как выманить вора в удобное для меня место: на какой-нибудь деликатес – судя по всему, он любитель редких яств.

Весьма кстати толпа вынесла меня к уличной едальне, торгующей сладостями и вином. Я купил сахарных шариков, разноцветных, как детские игрушки, напиток из хризантем и присел за край длинного стола, установленного под навесом.

– Улыбка твоя мимолетна, она след луны на воде. И снова влачусь я, покорен несчастной судьбе... – донеслась сквозь праздничный шум воодушевленная декламация.

Алхимик Мунх одной рукой обнимал столб навеса, а второй энергично размахивал чашей с вином.

– Уважаемый, – я вежливо указал ему на очевидное, – по-моему, Ваша дама уже ушла...

– Эх, молодо-зелено! Не настолько я пьян, чтобы не заметить, что обнимаю лишь столб. Когда душа полна любовью, наличие дамы даже несколько излишне. Да и где их найдешь в этом квартале?

– А Шая? – коварно перевел я разговор на интересующую меня тему. – Разве она не хороша?

– Бедная девочка... – алхимик растроганно всхлипнул. – Дело всей ее жизни рушится на глазах...

– Вы тоже пострадали от ее неаккуратности? – провокационный вопрос сам сорвался с губ.

– И я, и я... Но в моем случае это было даже неплохо. Именно сейчас я несколько стеснен в средствах и оплатить столь дорогой заказ все равно не смог бы.

Я смотрел, как Мунх с удовольствием разглядывает содержимое чаши и размышлял. Значит, у алхимика не было денег на выкуп необходимых ему ингредиентов... Вполне возможно, что именно он выкрал тигриную печень и корни женьшеня, а чтобы замести следы, совершил остальные кражи. Но почему в подвале присутствовали следы существ изнанки?

– А Вы, уважаемый мастер, можете в своей лаборатории вызвать какого-нибудь духа? – спросил я будто между делом, довольный своей хитростью.

Алхимик гордо выпрямился, отпустив дающий опору столб:

– Что Вы этим хотите сказать, молодой человек? Я не верю ни в духов, ни в демонов! Если они где и существуют, то только в фантазиях шарлатанов, вроде духоборца Мельхиора Железного, – это имя он почти выплюнул с презрением, – наживающихся на невежестве простого люда. Великая наука трансмутации первоэлементов принадлежит знанию сугубо рациональному! Вызвать духов... я никогда не унижу себя даже разговорами о столь вопиющем мракобесии!

Лихо опрокинув в рот чашу, он оттолкнулся от столба и с удивительной для выпившего скоростью растворился в праздничной толпе. А я дожевал шарики и побрел дальше.

Шая обнаружилась в маленькой забегаловке, которую не сразу и заметишь. Она притулилась в углу за кувшинчиком вина... далеко не первым, батарея пустых впечатляла.

– Как дела, Шая? – подсаживаясь к столику, заботливо спросил я.

– А-а-а, – она с трудом сфокусировала на мне косящий взор, – маленький господин... Все! Никаких дел. Нету... Лавка... закрыть. Долги... раздать. В жены... пойтить...

– Неужели так и не нашли вора?

– Ик... Икспиртиза... что нет следов. Не-е-ету следо-о-ов... – пропела она, заваливаясь на бок.

Я попытался усадить ее прямо:

– Шая, а если это злые духи?

– Дак был духоборец. Заклинал чего-то... последние деньги выманил, все до гро-о-ошика, – бакалейщица хлюпнула носом, – велел обку... окурить ладаном и ушел. Ничего там не нашел. О! Стих получился! – она взмахнула рукой. – «Ушел – не нашел»... меня возьмут в школу для богатеньких? Я ведь демнсри... де-мон-стри-рую, – проговорила старательно, по слогам, – небывалые способности к стихосложению. Уф!

– Шая, а какого заклинателя ты приглашала?

– Тю! – она сложила губы утиным клювиком. – Кто ж не знает Мельхиора Ржавого? Врун, болтун и хохотун... подлец, как мой будущий муженек. Они уже спелись... А ты чего тут расселся? – казалось, она чуть протрезвела. – Не видишь – у меня девичник!

– Шая, – осторожно предложил я, – давай провожу тебя до дома? Тебе хватит уже...

– Сначала до дома, потом до кроватки... – она, шатаясь, погрозила пальцем. – Не для тебя такая ягодка созрела! Ты иди себе, иди...

Я поначалу обиделся, что мой искренний порыв был столь превратно истолкован, но потом понял: Шае неприятно, что я вижу ее в столь плачевном состоянии. Пришлось удалиться. Но своей идеи я не оставил и сел на скамейку возле входа, размышляя, как поступить дальше.

Вскоре из двери высунулся кабатчик, я видел его за стойкой. Обозрев веселящуюся на улице толпу, он остановил свой взгляд на мне:

– Эй, парень, это ты разговаривал с бакалейщицей?

Я насторожился, но согласно кивнул.

– Сможешь довести ее до дома? Она уже ни петь, ни свистеть...

– Конечно, господин.

– Только смотри, – с облегчением погрозил он мне пальцем, – без баловства. Девушку не обижать. Мы тут все друг друга знаем, и если что...

– Да я предлагал помощь! – горячо заверил я, радуясь, что мой план начинает срабатывать. – Но ей стыдно стало, отказалась она...

– Ну, теперь не откажется... – захохотал кабатчик. – Пакуй и неси.

Было уже далеко за полночь, даже шум праздника начал потихоньку стихать. Отгремели петарды салютов, отстрелялись хлопушки оберегов, лоточники, успешно расторговавшись, сворачивали столы и загружали в повозки пустые котлы и подносы. Время от времени с гвалтом и гиканьем проносилась ребятня, треща трещотками, но их крики становились все тише, а треск звучал все глуше. У ворот дома Шая безропотно отдала связку ключей и позволила довести до спальни. Через полуоткрытую дверь услышал, как скрипнула ее кровать и стукнули о доски пола скинутые с ног башмачки. Я прихватил висевший у двери фонарь, спустился в подвал и осмотрелся.

Склад заметно опустел: овощи были подготовлены к экстренной распродаже и сложены в пирамиду поближе к выходу, окорока и балыки сняты с крюков, упакованы в пергаментную бумагу и перевязаны для транспортировки. В середине помещения, между стеллажей, были навалены кучей пустые корзины. Они казались подходящим для засады местом – и прятаться удобно, и подходы к самой высокой бочке прекрасно просматривались. Сверху на ее крышку я и положил купленный у уличных торговцев кусок маринованной свинины с одуряюще-пряным запахом, расстелил среди корзин стопку пустых мешков и прикинул, не помешает ли какая-нибудь неучтенная случайность полету боло. Хранитель Сию тоже даром времени не терял, он обходил склад по периметру, надолго задерживаясь в самых его подозрительных уголках.

Я улегся на мешки, прикрылся корзиной, затушил фонарь и принялся ждать. Подвал затопила темнота. Время тянулось медленно, клонило в сон... Вдруг стена засветилась, и сквозь нее просочились три духа, быстро принявшие телесную форму. Три... их количество оказалось неприятным сюрпризом. Существа изнанки выглядели, как птицы-переростки: длинные голенастые ноги, длинные изогнутые шеи, длинные птичьи клювы... но были и явные отличия. Их тела покрывала шерсть, а не перья, вместо крыльев к животу прижимались маленькие лапы, как у ящериц... да и сама морда, несмотря на наличие клюва, могла бы принадлежать какому-нибудь песчаному варану из южных пустынь. Выглядели они, должен заметить, весьма жалко: острые колени, свалявшаяся шерсть и голодные глаза. Переговариваясь высокими квакающими голосами, духи начали деловито шарить по пустым полкам стеллажей и заглядывать в бочки:

– Тут чьито?

– Ничьито... а тут чьито?

– Ничьито. Все вкусное нету... – говорящий чуть не плакал.

И тут они, привлеченные ароматом приманки, подобрались к нужному мне месту.

– Есть! Есть! – загалдели духи и сгрудились возле бочки.

Лучшего момента нечего было желать. «От стоп к коленям, от коленей к бедрам...» – я мысленно повторил наставление Учителя Доо, сомкнул пальцы руки на среднем камне боло с начертанным знаком «удача», размахнулся и метнул снаряд им в ноги. Я подкачал, праща не подкачала. Ощутимо приложив одного из воришек по голове камнем «меткость», она обвилась вокруг шей всей троицы, почти придушив. Асоциальные элементали захрипели и бесформенной кучей осели на пол. Я примотал их тела друг к другу веревкой, зажег фонарь и, устроившись со всем комфортом, стал дожидаться дальнейшего развития событий.

Прийдя в себя, духи попытались исчезнуть: позеленели, сделались полупрозрачными... но веревка крепко держала их.

– Кто вы такие? – я навис над ними, сжимая в руке палку. – Отвечайте, а то побью!

– Отпусти!.. – визжали они, дергаясь в путах. – Отпусти! Не бей!

– Кто послал вас сюда, грязные воришки?

– Не бей! Отпусти!

Их вопли и искаженные ужасом морды вызывали и жалость, и раздражение. Из неприметного уголка, где хранилась сушеная рыба, неторопливо вышел Хранитель Сию, встряхивая синей шерсткой и роняя снопы алых искр. Птицедухи сначала завороженно уставились на него, а потом завизжали еще громче.

– Прекратите! – заорал уже и я, забыв о том, что где-то спит сном праведницы хозяйка жилища.

– Уйди! Убери! – птицедухи умоляюще голосили. – Зверь! Страшно! Страшно!

Сию горделиво обошел трепыхающихся воришек, как генерал выстроившиеся на плаце войска, и грозно оскалил зубы. Ничего так себе зубы, остренькие вполне.

– Хранитель Сию, – подчеркнуто официально обратился я к коту, – проследите, чтобы пойманные преступники вели себя тихо.

В подвале мгновенно наступила тишина, но продолжалось это недолго. Стена раскололась, и в щель протиснулся коренастый, покрытый буро-коричневой чешуей демон.

– Балькастро, старший дежурный по Первому Центральному округу, – деловито представился он, предъявив жетон из какого-то странного серовато-зеленого металла. – Эфир звенит. Есть проблемы?

– Аль-Тарук Бахаяли, – поклонился я, прижав ладонь к груди, – хочу подать жалобу на совершаемое в этом доме преступление неоднократного характера. Эти представители вашего мира...

Но демон уже не слушал меня. Он пристально рассматривал помятых связанных воришек, испуганно вздрагивающих от каждого моего слова.

– Не может быть... – бормотал он. – Те же глаза... Та же гордая посадка головы... Ты!!! – гневно зарокотал он, переведя возмущенный взор на меня. – Ты гнусный похититель детей! Ты ответишь за свои преступления перед судом!

– Значит, законник... – язвительно протянул я, не понимая, почему его предупредительная деловитость сменилась возмущением, – Законы знаешь. Почему же ты не научил ваших детишек, что брать чужое – преступно? До сих пор в наших краях за это отрубают руку!

– Ты ответишь... – но на этих словах Хранитель Сию демонстративно вцепился в шею самого заморенного из пленников, и Балькастро пошел на попятный. – Стой! Отзови своего элуру. Я сейчас...

Он исчез, но буквально через секунду вернулся в сопровождении еще более высокого, толстого и солидного демона.

– Что за шум? – вальяжно пророкотал он.

– Я нашел похитителя кладки домны Торрекузы!

– Это серьезное обвинение, дефенсор, – он погрозил пальцем, увенчанным острым когтем, смущенному и несколько подрастерявшему молодцеватость старшему дежурному, – но сейчас мы все выясним.

Его пламенеющие очи уставились уже на меня:

– Что ты можешь сказать в свое оправдание, человечек? – сурово рыкнул он.

Странные воришки оказались частью какой-то иной, не менее загадочной истории, но мне необходимо было закончить эту. Я должен был испугаться, и я бы испугался, если бы меня не захлестнул какой-то сумасшедший азарт. Когда волна тебя несет в потоке событий – стань волной, стань потоком, стань событием. Гордо выпрямившись, я подозвал Хранителя Сию, и он растворился в руке, заслужив заинтересованный взгляд демона-начальника:

– Эти наглые воры, – я патетически указал на жалких пленников, понуро свесивших головы и сучащих лапами, – повадились разорять склад данной бакалейной лавки, принадлежащей госпоже Шае, подданной императора Янгао. Всего ими был нанесен ущерб в следующих товарах: печень тигра, корень женьшеня, копченые угри, вино «Иволга в цветах азалий», – после этой позиции демон понимающе приподнял левый роговой нарост, заменяющий бровь, – жасминовая эссенция, шпанские мушки...

– А это-то вам зачем? – грозно рыкнул на воришек начальник. – Всякую гадость в рот тянут!.. То есть, ты поймал их на воровстве? – деловито уточнил он у меня. – Знаешь, кто они и откуда явились?