Текст книги "Обретение (СИ)"

Автор книги: Елена Воробьева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

– Да, я хочу занять его место! – зашипел скрежещущий. – Вечный Второй. Вечный Второй!!! Душа горит от того, что подлый цивий втерся в доверие к монсеньору Иниго и встал выше благородных нобилей. Ты ведь помнишь, он пришел к нам через орфанотрофию, коллегию канторов… Прикрыть бы эту лавочку, разбавляющую кровь клира низкорожденными! А теперь возомнивший о себе невесть что простолюдин рассылает тупые повеления нам, грандам, веля следить за никому не нужными юнцами. И Фьеско – они ведь однокашники – во всем поддерживает приятеля. Почему монсеньор Иниго так снисходителен к ним? И что им на самом деле нужно от нас?

– Свяжись с домом Монтанадо, он ведь нобиль. Может быть, мы вместе сможем повлиять на монсеньора и вернуть высокие посты тем, кто должен их занимать по праву рождения.

– Уже обменялись парой писем. Но ты прекрасно знаешь, что старший дежурный Монтанадо с детства был парнем с двойным дном. Что он крутит в своем Северо-Западном округе – неизвестно, но дела там, кажется, завязываются мутные. Не хочу замараться.

– Как бы то ни было, гранд и сын гранда никогда не пойдет против законов чести. И в этом наше отличие от бесфамильных шавок, вышедших из низов, – собеседник помолчал и добавил, словно его озарило. – А ты беседовал с нотариями? Всей информацией об обстановке в патримониуме владеют именно они. Может, помогут разобраться в том клубке интриг, который завязался? У меня есть племянник...

– Знакомы. Мой младший брат секретарем нотария регионария подвизается, – дом Сорбелло потер лоб, увенчанный ветвистыми рогами. – Лоботрясы оба. Ни черта не знают, а если знают – молчат. Нет, нам нужны связи с кем-то повыше. Или в коллегию выходы найти, или из окружения примицерия нотариев нужного человечка приручить… Да и канторов со счетов сбрасывать негоже. Могут проникнуть туда, куда и нам, и нотариям ход заказан. Они не родовиты, потому продажны за мзду малую.

Демонические интриги были хитро закручены и не слишком-то интересны, смысл беседы ускользал от понимания, но мы с Сию старательно внимали негромким речам, азартно блестя друг на друга глазами и боясь пропустить хоть слово. Какая странная жизнь течет в Запределье!

– А как вообще обстановка в твоем округе, дом Чилано? – помолчав, перевел разговор Сорбелло.

– Неплохо, в общем и целом. Восточный округ по итогам года вышел на показатели устойчивого роста. Когда граница окрепла, литургического запаса энергии стало хватать не только на защиту от того света, но и для обустройства экзархии. Общей картины не вижу, конечно, ей владеют лишь нотарии, а к ним я не вхож. Заносчивые, сволочи, будто не такие же, как мы, Рыцари Порядка…

– Нотарии перерождаются лишенными фамильных и сословных связей, им не позавидуешь...

– Да знаю все, – отмахнулся старший дежурный Восточного округа, – псы Престола: вынюхивают, выискивают, записывают... Народец экзархии, кстати, потихоньку жирком обрастает. Хочу предложить монсеньору Иниго похлопотать перед ректором о введении нового налога. Содержание полевым дефенсорам повысить.

– И себя не забыть! – хохотнул утробно дом Сорбелло.

– И тебя, – многозначительно кивнул дом Чилано.

– Поддержу, – быстро согласился собеседник. – Кстати, брат твой вроде бы служит при дворе. Близок к Князю? Может быть, через него...

– Оставил светскую карьеру, готовится принять сан, – не без гордости в голосе ответил дом Чилано.

– О-о! Он оказался способен на такое перерождение? Это возвысит фамилию, – уважительно покивал рогами Сорбелло. – А мои младшие размножаться решили…

Слушать о родственниках демонических незнакомцев стало неинтересно совсем. Мы с Хранителем Сию переглянулись и отползли в гущу теней, из которых он выдернул меня в нормальный сон без сновидений. Но разговор я запомнил. Даже не знаю, зачем.

Выход с плато Алтыгель начинался бутылочным горлом ущелья. Пеньки полуразрушенных скал высились слева и справа от торгового тракта, лишь у подножья прикрытые лесом. До мягкой округлости хребтов совсем старых гор им было уже не так и далеко – пара-тройка столетий. Скоро мы спустимся в долины Шусина, отделимся от всех и повернем на север. Учитель Доо заранее обговорил все вопросы со старшим каравана, отложил из нашего «золотого запаса» оставшуюся сумму на оплату услуг, и сейчас мы просто любовались медленно меняющимся пейзажем, выплывающим из тумана. Где-то на краю восприятия маячили группы людей. В этом не было ничего необычного: последние дни, когда туманы стали слабеть, тракт не был пустынен. То и дело встречались как попутные, так и встречные крестьянские повозки, компании бродячих торговцев, различных размеров отряды наемников-Пиккья, так что мы уже не особо обращали на них внимания. Одна компания собиралась впереди, по ходу колонны, вторая – в его хвосте. А кто-то стоял цепочкой по окружающим тракт скалам. Внезапно пришло понимание: занимают господствующие высоты. Кто это? Опасности, угрожающей конкретно нам, я не чувствовал, да и охранники продолжала вести себя как ни в чем не бывало… где, кстати, их разведка? Мы с учителем недоуменно переглянулись: уж больно это походило на... засаду? Но на кого? Мы не чувствовали к себе особого внимания. Вдруг учитель Доо подобрался и хлопнул себя ладонью по лбу:

– Все же засада! Не на нас с тобой, а на весь караван! – и заторопился к головным кибиткам, в которых перемещались караван-баши: главные над возницами, обслугой, торговцами и охраной.

Я последовал за ним, сдерживая любопытство. Однако мы со своим предупреждением опоздали, события начали разворачиваться без нас.

Полуденное солнце развеяло, наконец, последние хлопья тумана и сверкало, отражаясь от сомкнутых щитов и начищенных стальных лат. Дорогу заступало походное построение воинов. Караван встал. Остановились и мы, напряженно пытаясь понять суть происходящего. Воины, преградившие выход из ущелья, не походили на наемников или бандитов, они выглядели, скорее, отрядом регулярной армии. Какое у них могло возникнуть дело к нашему каравану, да еще и в таком месте?

– Господа! – радостно поспешил к ним старший караванщик, с облегчением узрев на щитах гравированное изображение золотого Императора Дракона на лазурном поле. – Чем мы можем помочь славным воинам Тулипало?

Внезапно он споткнулся, захрипел и упал, пятная кровью рыжие кирпичи тракта. Его горло пронзила стрела.

Облако стрел вылетело из-за спин стальных кирас и накрыло голову колонны, сея панику и раня волов, заставляя возниц и мирных торговцев искать укрытие. Отступили к середине обоза и мы. Краем глаза я заметил на вершине одного из холмов мельтешение разноцветных флажков. Раздался резкий звук, похожий на звонкое пение горна. Солдаты пришли в движение.

Передняя шеренга выхватила из ножен мечи и, плотно сомкнув строй, медленным, размеренным шагом двинулась навстречу каравану. Во взглядах воинов не читалось ровным счетом ничего хорошего для нас. Для всех нас. В хвосте слышались шум, лязг металла и лошадиное ржание… конники? Откуда? Наша охрана, повинуясь четким командам старшего, тоже обнажила мечи. Слаженный рев буйволов, раненных новой тучей стрел. Одна из них просвистела возле уха… я закатился под кибитку. Сдюжат ли одиночки-Пиккья против профессионального воинского соединения? В том, что нападающие – регуляры, сомнений не осталось. Бросаться на помощь охране я не спешил: тактика защиты каравана мне не была знакома, а путаться под ногами у специалистов не хотелось. Учитель Доо, пристроившись рядом, тоже пока не вмешивался.

– А чего это мы здесь лежим? – с легкой иронией прозвучал спустя несколько минут, наполненных шумом сражения, его вопрос. – Пойдем-ка найдем местечко получше, лично мне отсюда совсем ничего не видно.

Беспрепятственно мы взлетели на крышу передвижного дворца Туркисов – их кибитка была самой высокой, а каркас максимально укрепленным. Хранитель Сию в эфирной форме намертво прилип к плечу. Хорошее место. Перед нами развернулась панорама битвы. Этот наблюдательный пункт будут защищать до последнего, не ради нас, конечно, а ради наследника, притихшего внутри. Я отбил шальную стрелу. Еще несколько вонзились в войлок шатра.

Охранники к этому времени развернули боком тяжелые повозки с оббитыми сталью бортами в голове и хвосте колонны. Из них получились неплохие бастионы, огрызающиеся тучей дротиков, метательных копий и гранат с дымным порохом. Остальные Пиккья рассыпались небольшими группами, пытаясь обойти с флангов и зайти в тыл к пехотинцам, расстроить боевой порядок, потому что пробиться сквозь стену их щитов было невозможно. Весьма необычным было и оружие нашей охраны. Кроме мечей я увидел различных размеров шесты с трезубцами, крючками наподобие серпов, просто длинными острыми наконечниками с обеих сторон. Кто-то раскручивал над головой цепи с гирьками или жутковатыми загогулинами на концах. Атака была стремительной и успешной. Лучников вынудили отступить в глубину строя пехотинцев, укрыться за их щитами. В рядах регуляров пролилась кровь, послышалась сдавленная ругань. Теперь Пиккья хищно кружили рядом с железной «черепахой», выискивая бреши в защите и немедленно атакуя при любом удобном случае. Мы не видели, что происходило в хвосте нашей колонны, но, судя по звукам, примерно то же самое. Пассажиры и обслуга каравана затаились, только изредка в лязг мечей и визг стрел врывались чьи-то панические вопли. Буйволы глухо мычали, пытаясь вырваться из упряжек и орошая пеной и кровью тракт. Половина была утыкана стрелами, как ежи. Нескольким обезумевшим от боли животным удалось выломать массивные оглобли и убежать, сметая на своем пути и охрану, и врагов. Возы сбились в кучу, некоторые опрокинулись, погребя под грудами рассыпавшегося товара мертвых людей и скот. «Черепахе» тоже изрядно досталось – не везет в этой схватке животным! Казалось, перевес в битве склоняется на сторону нашей охраны, но тут с вершины холма снова донесся звук горна и взметнулся новый флажок. Ярко-зеленый.

На ближайших скалах возникли скрытые доселе легко вооруженные воины, заскрипела натягиваемая тетива десятков луков. Еще лучники! Наши охранники-Пиккья оказались перед ними как на ладони, и стрелы немедленно начали находить свои цели.

Часть Шипов отделилась от основной массы сражающихся и, повинуясь молчаливым жестам-командам старшего, бросилась на склоны, стремясь уничтожить лучников. Против легкой пехоты, прикрывающей стрелков, их тактика была достаточно эффективна, и вскоре дождь стрел стих, но охрана тоже понесла немалые потери.

Совсем по другому сценарию разворачивалась схватка у возов, на облучках которых висели трупы возниц. Тяжелая пехота с головы и хвоста блокировала караван в ущелье. Пиккья вынуждены были сражаться бок о бок, что мешало свободе маневра и обычному стилю боя этих одиночек. Пехотинцы медленно теснили их к центру колонны, легко отбивая безумные героические атаки хорошо подготовленных, но совсем не предназначенных для войсковых операций бойцов. Еще немного – и охранники закончатся, а весь караван будет уничтожен. Напавшие не щадили никого: группа конников, круживших в стороне, перехватывала и рубила беглецов.

Ситуация становилась все опаснее. Мы, конечно, заплатили за свою защиту… только не всегда деньги решают все. Вмешиваться, похоже, придется.

Учитель Доо застыл, напряженно вглядываясь в группу воинов, расположившуюся на ровной площадке на вершине холма. Именно оттуда во время боя поступали команды отрядам: вымпелы разных цветов, сопровождаемые хриплым воплем горна, поднимались то в одном, то в другом порядке – управляли залпами лучников, давали сигнал отхода конникам и наступлению пехоты.

– Командный пункт, – пояснил наставник, спрыгивая с крыши кибитки. – Нам туда.

Я прыгнул за ним в кровавую мясорубку, чуть не угодив под удар короткого меча пехотинца в блестящей стальной кирасе. Хранитель Сию выгнул спину и зашипел, нагоняя потусторонний ужас на врагов. Парочка ближайших воинов отшатнулась от нас – какое видение он им навязал? Учитель Доо поднял брошенный меч, я последовал его примеру и пристроился чуть позади, защищать спину наставника. Основной бой кипел в стороне: охрану теснили все дальше, вглубь каравана, – но и здесь хватало врагов.

– Прорвемся, – спокойно заметил Учитель Доо и указал направление.

Я согласно кивнул.

Если кто-нибудь слышал мои восторги по поводу мастерства наставника во владении тешанем – пусть забудет их. Учитель Доо был мечником. Гениальным мечником. Прирожденным и эффективным. Я сравнивал строй пехотинцев с машиной – наивный! Настоящей машиной оказался именно он. Никаких финтов и уклонений, никаких изящных приемов фехтовального искусства. Он шел сквозь скопления врагов как нож сквозь масло, экономными движениями расчищая себе путь. Это была такая работа – расчищать себе путь, – и он делал ее хорошо. Вжик-вжик! По обе стороны от его маршрута валились тела, надсадно хрипя и булькая кровью. Я отвел удар с фланга и отклонил пару стрел. Сию шипел на плече, разгоняя во все стороны волны паники – вот и нашлось боевое применение хранителю. Мир снова пел, маршировал, бил в литавры…

Мы прорвались к командному пункту налетчиков даже не запыхавшись – основная масса солдат все же сражалась далеко от подходов к холму. Не заметил, как влетели на площадку: я просто колол, рубил, отбивал, заслонял… пока колоть и рубить оказалось некого.

Покрытый кровью с головы до ног, Учитель Доо уже стягивал руки оглушенного командира его собственным плащом.

– Синий-синий-алый флажки, – дал указание. – Подними на шесте и дай сигнал горна.

Я бросился к сваленным в кучу шестам и затоптанным флажкам, выдергивая нужные из-под бьющихся в агонии тел. Встал на край площадки, придерживая ходящий ходуном шест, и поднес к губам смятый горн. Медяха издала змеиное шипение, отказываясь звучать. Или я что-то делаю не так?

– Губы трубочкой, язык лодочкой, – подсказал наставник, продолжая упаковывать захваченного командира. – Дуй сильнее.

Я послушался. Звонкий вопль горна перекрыл шум боя и сбился на сип. Солдаты, повинуясь сигналу, начали отходить в лес, сохраняя боевой порядок. Вот это выучка! Оставшиеся в живых охранники опустили мечи, устало вытирали залитые потом и кровью лица, не веря своему счастью. Казалось, они уже готовы были проститься с жизнью и только думали, как продать ее подороже. Но вдруг, словно по мановению волшебной палочки, грозный враг отступил. Победа? Пиккья недоуменно озирались и переглядывались. Вовремя сообразивший, что к чему, старший охраны отправил десяток бойцов нам навстречу. Они помогли вынести командира налетчиков, все еще остающегося в бессознательном состоянии, к тракту и бросили его возле белоснежного шатра Туркиса. Сюда постепенно подтягивались уцелевшие. Вдруг из-под кибитки выскочил наследник, отмахиваясь от пытающихся сдержать его телохранителей. Трясясь и подвизгивая, он коршуном налетел на пленного и стал пинать ногами бесчувственное тело:

– Шакалы!.. Гады!.. – голос прерывался всхлипываниями. – Я прикажу!.. Всех уничтожат!..

Пришпиленный к колесу метательным копьем пехотинец, захрипев, открыл глаза. Перерубил копье, пронзившее грудь, и в последнем рывке ринулся к Туркису, отомстить за своего командира. Намотал на руку его разметавшиеся по плечам волосы и уже занес над головой меч… я сам не заметил, как подобрал с дороги и метнул в солдата чей-то щит. Может, его собственный. Воин рухнул навзничь, и больше не встал. Я прыгнул к заходящемуся в истерике Мягкому золоту и отвесил оплеуху. От души отвесил.

– Подбери сопли, пацан! – жестко глядя в заполненные животным ужасом глаза, попытался пробиться к рассудку. – Теперь ты здесь за старшего! А это, – ткнул пальцем вниз, где валялся в беспамятстве предводитель напавших, – наша добыча, не смей его трогать.

К нам подскочили телохранители... Какие быстрые! Где они раньше были? Меня повело в сторону. Как-то сразу закончились силы, заныло в боку. Дыхание перехватило. Сию терзал коготками плечо, но я уже уплывал куда-то в серый туман и черную ночь. Туда, к звездам...

Я открыл глаза. Серый войлок колыхался, хлопая рваной раной на потолке. Ткань провисла на ребрах. Колеса мерно скрипели, доски бортов тихо терлись друг о друга. Неужто разошлись? Они были так плотно подогнаны… Над моим лицом встревоженно парили алые глаза Хранителя Сию, так и не принявшего материальное воплощение. А котик мой распух после битвы, вон каким огромным стал. Как тигр. Синий, в перчатках. Попытался приподняться на локте и оглядеться – грудь сдавила повязка. Да, это наша кибитка. Через отброшенный со входа войлок видно широкую спину Учителя Доо, занявшего место возницы. На его постели лежит незнакомый тип, укрытый черно-бирюзовым плащом. Блестят стальные наплечники. Шлем покоится рядом с лицом, заплывшим огромным кровоподтеком. Чем его так приложило? Наставник приволок в наше логово нашу добычу? Какой молодец! И что с ней делать дальше?

– Пришел в себя? – Учитель Доо оглянулся на шорох, передал вожжи сидящему рядом охраннику и пробрался внутрь. – Герой. Ну, с боевым крещением…

– Ты ранен? – я с тревогой отметил повязки, взглядывающие из широких рукавов и ворота рубахи.

– Ты ранен, – улыбнулся он. – А меня просто слегка поцарапали. Удивительно легко отделались. Сию, – он погрозил пальцем хранителю, – воплощайся, дружок. Здесь сейчас безопасно, а ты не должен отвыкать от тела.

Хранитель обернулся серым котом и, недовольно сопя, пристроился на походной подушке, сдвигая с нее мою голову упитанным задом.

– Доктор, я буду жить? – усмехнулся пересохшими губами.

– Плохо, но недолго, пациент, – отшутился наставник, поднося к моим губам фляжку с питьем и придерживая голову. – Ничего критичного тебе не отрезали в битве, хвала Судьбе.

– Сильно нас потрепали? – сейчас караванщики воспринимались почти родными.

– Сильно, – подтвердил Учитель Доо. – Из сотни охраны в живых осталось пара десятков. Треть повозок пришла в негодность. Убиты… один художник выжил и жена математика, муж закрыл ее собственным телом. Возчиков и обслугу я не считал. Караван-баши полегли почти все, командовать толком некому. Старший охраны взял все в свои руки: проку от мальчишки Туркиса все равно нет никакого, он снимает стресс вином, благо бочки, как ни странно, остались целы.

– И что теперь? – далеко ли идти за помощью, вот что волновало меня больше всего.

– На выходе с плато тоже стояла фактория. Цела ли она – неизвестно, но старший Шип распорядился ускориться, чтобы добраться туда как можно быстрее. Если она цела, то смогут собрать людей и вернуться: перевезти погибших для последующих похорон, перегрузить брошенные товары на новые возы… может быть, и кого из убежавших буйволов поймают. Многое потеряли, да.

– Мало вы потеряли, сволочи, – хриплый шепот с соседней постели заставил нас вздрогнуть от неожиданности.

– А-а-а! – повернулся на звук Учитель Доо. – Спящая красавица проснулась? Бирюзовый волк Тархата, шакалящий на караванных путях. Тебе есть что ответить, солдат?

От ласкового голоса наставника побежали по спине мурашки. Страшно стало, до жути. Я никогда не видел таким учителя… нет, вру: один раз, в видении на празднике Двух лун, мне показали жестокого военачальника с мертвыми глазами.

– Не тебе меня допрашивать, торговая вошь, – вояка дернулся, забившись в путах. – Жирные кровопийцы! Отрыжка сороконожки!

– Мы еще не приступали к допросу, солдат, – наставник навис над пленным, ввинчиваясь взглядом. – А когда закончим – узнаем все, не сомневайся. Даже цвет твоего дерьма. Ты подохнешь, утонув в нем, за то, что опозорил Волков.

– Я спасал своих Волков, – еле слышно прошептал тот, в бессилии откидывая голову на подушку. – Как мог, спасал.

– Доложись, солдат! – лязгнула сталь в голосе Учителя Доо. – Имя, звание, подразделение…

– Ёдгор Фуин, сотник Пятого легиона, Бирюзовые волки.

– Выполняемое задание?

– Выжить! Выжить, демоны вас забери!!!

– Ты выжил. Еще какое было задание?

– Всем нам выжить… – он вперился в потолок остановившимся взором и хрипло зашептал. – Мы уходили к границе. Думали затаиться в восточных горах. Пятый легион перевели туда в полном составе, а нас оставили в Тархате…

Это началось полгода назад. Во время увольнительной в кабаке один из Бирюзовых волков под восхищенные вопли публики показательно начистил физиономию Лакшману Чагатай Тулипало. Нельзя сказать, что жертва вызывала сочувствие – семья Лакшмана Чагатай вошла в число младших Тулипало с весьма сомнительным обоснованием: их предок прославился тем, что во времена Первой Кайджунской кампании лихо травил степные колодцы, отправив на тот свет приличное количество варваров, их детей, жен и скота. Члены возвысившейся семьи натуру имели один в один с «доблестным» предком и для решения всех проблем предпочитали действовать исподтишка, что не прибавляло им популярности среди горожан второго по значению города Шусина, цитадели ее южных долин, а за Лакшманом давно и заслуженно закрепилась кличка «боевой петушок». Поэтому когда одному из Чагатаев открыто начистили хлебальник в честной драке, зал кабака утонул в восторженном реве.

Лакшман Чагатай Тулипало не собирался прощать простому воину подразделения, пусть и элитного, и увенчанного славой отнюдь не сомнительного свойства, своего кабацкого позора. Он обвинил солдата в покушении на жизнь офицера и потребовал у его командира, Ёдгора Фуина, наказать подчиненного. Ёдгор Фуин послал «боевого петушка» куда подальше: любой из его сотни был ценнее родовитого щеголя, с рождения причисленного к войскам, но не умеющего держать в руках меч. Тогда Лакшман Чагатай Тулипало обвинил сотника в неповиновении приказу офицера и потребовал децимации сотни. Легат Пятого легиона Гхош Ширмой Тулипало в свою очередь тоже послал «боевого петушка» куда подальше, потому что сотник Бирюзовых волков со всей его сотней был ценнее родовитого щеголя со всеми его друзьями и связями. На этом, казалось бы, конфликт был исчерпан. Вскоре пришел приказ из столицы: Пятый легион в полном составе перевели в восточные крепости, охранять границу от варваров с гор. Какие там варвары? Всем известно, что отроги Тянь-Мыня упираются в небо, и не каждая птица долетит до их середины. Но с приказами не спорят, и легион готовился к передислокации. Утром в день выступления легату вручили пакет: по распоряжению старшей семьи сотня Бирюзовых волков выводилась из состава Пятого легиона до особого распоряжения. Легион ушел. Бирюзовые волки остались.

Ёдгор Фуин получил приказ о выводе своей сотни из состава Пятого легиона ближе к обеду, и вестовому пришлось как следует постараться, чтобы разбудить командира. Посыльный ушел, Ёдгор прочитал приказ и прислушался. В казарме царила неестественная тишина. Увиденное потрясло его: солдаты спали глубоким сном. Спали дежурные по казарме. Спал караул, не отреагировавший на прибытие гонца с пакетом. А кто же тогда впустил вестового? Обслуга исчезла. Двери оружейной распахнуты настежь, а все любовно наточенное и вычищенное вооружение исчезло, будто его и не было. Короткий нож за голенищем сапога – все, что осталось солдату. Выйти из казармы сотнику не позволили: за дверью стояло двойное кольцо наемников-Пиккья, окруживших казарму. «Что, выспались? – презрительно бросил их командир. – Выходить из казармы без приказа запрещено!» – Дверь захлопнулась, раздался лязг засова. В прочности засова Фуин не сомневался – сам проверял.

Сержантов удалось растолкать не сразу, да и им с трудом удалось разбудить солдат, всегда подскакивавших от малейшего шороха – похоже, кто-то позаботился о глубоком и здоровом сне Бирюзовой сотни. После рассказа сотника о двойном кольце Пиккья и обчищенной оружейной казарма напоминала разворошенный муравейник.

К утру следующего дня стало понятно, что с довольствия их сняли: Бирюзовых волков просто перестали кормить. Колодец, слава Судьбе, в казарме имелся. Было принято решение прорываться с боем, хотя какой бой мог быть против профессионалов Пиккья с одними ножами в качестве оружия? При прорыве потеряли половину сотни. Для выживших дни растянулись в вечность. Вскоре была съедена ременная упряжь и кожаные детали доспехов. Через месяц ослабевших от голода Волков выволокли на плац и хладнокровно зарезали каждого десятого: для Шипов воинская честь – пустой звук, они исполняют лишь распоряжения нанимателя. Участь пасть от рук палачей миновала сотника: похохатывающий Лакшман Чагатай Тулипало, заседающий под шелковым балдахином за ломящимся от кушаний столом, заставил упрямого Фуина смотреть на бесславную гибель своих бойцов.

Ёдгор Фуин смотрел. Смотрел, чтобы помнить. Чтобы ни единой секундочки не отдать реке забвения.

– На этом все, – объявил Лакшман Чагатай Тулипало, облизывая жирные от пилава пальцы. – Я хотел жизнь каждого десятого Волка – я ее получил. Вернее, вы все принадлежите мне – я выкупил Бирюзовую сотню, и ваше знамя с полным правом оставлю себе – на память. А теперь идите куда хотите, – вы, падаль, мне не нужны.

И они ушли. Пошатываясь и поддерживая друг друга, морально и физически уничтоженная элитная сотня воинов, покрывшая себя славой жарких и честных боев с врагом и проигравшая подлости. Без знамени, с сорванными знаками отличия – все выжившие тридцать пять человек.

Именно они стали костяком отряда дезертиров, нагоняющих страх на юг Шусина. Да, к ним присоединились солдаты, сбежавшие из многих других кадровых частей… слишком многих. Причинами побегов были произвол начальства, злоупотребления командования, задержка выплаты жалования и отвратительное снабжение. И все же остатки совести не позволяли налетчикам грабить провинцию, коренными обитателями которой они сами являлись. Так возникла идея выйти на торговый тракт и пощипать толстую мошну караванщиков.

– А дальше? Мы не думаем о том, что будет дальше. Рано или поздно на Волков объявят облаву… и не станет Волков.

– И что мне с вами делать? – уже спокойно осведомился переставший излучать холод Учитель Доо. – Вы хоть понимаете, что изменили присяге? Вы понимаете, что формально Лакшман Чагатай был в своем праве?

– Нас выкупили у Тулипало, как скот, – запальчиво возразил пленный, изрядно вымотанный собственными воспоминаниями. – Это… это присяга изменила нам.

– И тем не менее, наказание за все ваши «подвиги» – смерть.

– Я готов! – с мрачной решимостью подтвердил Ёдгор Фуин.

Учитель Доо выглянул из кибитки и окликнул крутившегося поблизости стажера-Пиккья.

– Уважаемый! Не в службу, а в дружбу: принеси водички, а то раненому горло нечем промочить…

Не просто так он отослал соглядатая. Но чего ждет? Сам решения принимать не хочет… теперь я должен сделать ход? Я прислушался к каравану: рядом посторонние не отирались. Что же, рассказ сотника меня впечатлил. Сам он никак не выглядел закоренелым злодеем, солдаты готовы были отдать за своего командира жизнь, а полководческие способности были видны даже невооруженным взглядом. Но нужен ли мне его долг?

Наставник ждет. Пора принимать решение. Взрослое, с полной ответственностью за последствия.

– Позволять вам разбойничать дальше, – уверенно начал я, чуть откашлявшись, – непозволительно. Казнить?.. все равно кто-то избегнет справедливого наказания, схронов у вас наверняка хватает. Я предлагаю службу. Тяжелую, скучную, но и опасную службу в глухом горном уголке. Там недавно случилась попытка самовольного захвата территорий частным лицом.

– Не получится, – перебил меня наставник. – Иса не имеют права брать под свою руку войска.

– Какие войска, наставник? – удивился я. – Где ты видишь войска? Это небольшой отряд кризисных управляющих, с чуть усиленной защитой – от хищных зверей и разбойных людей… Места-то там дикие.

– А-а-а, ну да, кризисные управляющие, конечно… Так вот они какие, – мудро кивал Учитель Доо, а пленный переводил с меня на него и обратно непонимающий взгляд. – Да, кризис управления – это не шутки, только такие люди для его разрешения и нужны.

Я снял с шеи семейный перстень-печатку, нанизанный на цепочку, и извлек из мешка чистый пергаментный свиток в футляре – как любой потомственный бюрократ, хранил небольшой запас на всякий случай. Учитель Доо уже растирал тушь в походной тушечнице... Знаю, эти распоряжения никто не сможет отменить. Отцу, возможно, придется разгребать их последствия, но воспротивиться принятому мною решению не сможет и он – гордость не позволит. И, возможно, позже никуда не годному младшему сыну не отвертеться от наказания за самоуправство… Я к этому готов.

Через пару часов новоназначенный начальник административного десанта, слегка пошатываясь – рука у Учителя Доо все же тяжелая, – растворился в ночи в сопровождении хранителя. Ушел незаметно от глаз шпионов-Пиккья – Сию обо всем позаботился. Наш котик стал умелым мастером иллюзий и мог отвести глаза любому. Я напряженно следил за обстановкой в караване, но все было тихо, «сбегающего» пленного не обнаружили. Да и Хранитель Сию вернулся весьма довольным, с куском колбасы в зубах. Думаю, что очень скоро компания скромных служащих в блестящих доспехах направит копыта своих коней к деревушке Муле, где в укромной долине высится трехэтажный особняк-крепость с красной дверью, а окрестные крестьяне забыли имперский пригляд. Я настоятельно рекомендовал им занять башню, даже если сейчас она не пустует, и обеспечить охрану сельского чиновничества и безопасность жителей. Официально оформит их на эту службу глава Управы города, местного «нервного узла», подчиняться будут тоже непосредственно ему. А для любого проверяющего все предложения были зафиксированы на бумаге и закреплены печатью высшей семьи Иса, не думаю, что кто-то осмелиться оспорить их назначения.

– Уважаемый учитель, – почтительно поклонился я наставнику, – как ты думаешь, нам с тобой когда-нибудь попадутся нормальные разбойники?

– Поищем, – бодро отозвался тот.

9. Смерть героям

Я сидел за обшарпанным столом провинциальной гостиницы и с удовольствием ужинал полезной гречневой лапшой, даже не помышляя опрокидывать ее на пол. «Можно вывезти Иса из Шусина, но Шусин из Иса не вывезешь никогда», – теперь, в Шусине, мне стала понятна старая семейная поговорка. Это трудно объяснить, но я был дома. В отдельной миске горкой высились чуть прихваченные жаром открытого огня кубики маринованной печени, – жена хозяина постоялого двора приготовила их специально для меня, – переложенные колечками лука и пряной зеленью. Рана заживала успешно, но заботливая женщина, так напоминающая нянюшку, кормила такой едой, которая, по ее мнению, быстро поставит меня на ноги. На этой диете я приобрел дополнительный вес, мышцы броней охватили ребра, потяжелели ноги и руки. Учитель Доо лишь смеялся: «Взрослеешь», – он все еще был шире меня в плечах.